Симфония
- Не успел… - щуря предательски увлажнившиеся глаза, отец Петр прикусил губу и медленно закрыл невидящие глаза усопшего - Со святыми упокой, Христе Боже наш, душу раба Твоего Арнольда… Хоть и не наш по вере, а всё за Христа Богу душу отдал. Помолимся за новопреставленного, братья…
Большинство мужиков неуклюже встали рядом со старым священником, ничем внешне не выделявшимся среди других заключенных, остальные угрюмо разошлись к своим нарам…
Все это Арнольд Фришфельд наблюдал из угла под потолком бывшего монашеского корпуса на Соловецких островах, превратившихся в одночасье в Соловецкий лагерь особого назначения – СЛОН, куда в 1932 году после череды арестов и пересылок попал из своего любимого Петербурга. В Северной столице он служил пастором в знаменитом лютеранском храме святой Екатерины. Полет, парение… Невероятная легкость и ясность мысли резко контрастировали с недавними жуткими болями и тяжелым предсмертным забытьем.
Внезапно все поплыло и на миг затянулось сероватым перламутровым туманом, который быстро угасал и темнел, превращаясь во всеобъемлющее бескрайнее нечто. Тишина и какое-то торжественное спокойствие охватили пастора. Он словно присутствовал при сотворении мира, когда нет еще ни пространства, ни времени.
Тут впереди показалась еле видимая точка света, медленно разрастающаяся в огромный белый шар, который мгновенно ослепил бы любого человека, попытавшегося взглянуть на него. Но для взора светлой, не имеющей плоти души, которая всю свою земную жизнь стремилась к Создателю, свет был мягким, теплым, благим и любящим… Да-да, благим и любящим. Невероятно, но именно такими душевными характеристиками хотелось описать эту притягивающую к себе уютную белизну.
Тем временем Арнольд услышал, что рост шара сопровождают все нарастающие чарующие звуки непередаваемой красоты. В первое мгновение ему показалось, что он слышит отдаленные переливы органа их церкви, извлекаемые на свет невиданным Мастером. Однако сейчас музыка была несравненно глубже и чище. Она отличалась от самого прекрасного, что можно услышать на земле, как сверкающая нержавеющая сталь отличается от вагонетки с железной рудой, как совершенство Божьего творения отличается от неумелого карандашного рисунка малого ребенка.
Свет объял его самого и расширился на всю вселенную, на его фоне вокруг заблестели звезды. Это был как белый космос, чем-то напоминающий негативную фотографическую пластину после съемки ночного неба в ясную безлунную ночь. Только звезды на этом светлом небе были не черными, а… Арнольд не мог сказать, какими были эти звезды - в земных языках не существовало названий для этих цветов.
Пастор понял, что музыка исходит от звезд. Каждое из светил рождает свою мелодию, и все вместе они – это невообразимый оркестр из миллиардов виртуозных музыкантов, без малейшей фальшивой ноты исполняющий единую цельную и нераздельную Симфонию, прославляющую Творца.
И тут Арнольд заметил, что и сам он тоже играет свою партию в этом оркестре. Словно малый ручеек, впадающий в большую реку, его собственная мелодия вливалась в пронизывающую всё и вся музыку сфер. Какая же это радость, всем своим существом чувствовать Любовь Создателя и прославлять Его в вечном славословящем гимне.
Здесь они вне времени, но на земле дни и ночи по-прежнему сменяют друг друга. И настанет час, о котором ведает лишь Творец, когда история человечества завершится. И тогда мир земной преобразится и воссоединится с миром горним. Все души вновь обретут обновленную плоть, подобную плоти Спасителя по воскресении из мертвых. Но славословие Господа, музыка сфер будет звучать и в этой преображенной вселенной, где, Бог даст, всем истинно верующим во Христа найдется место. Ибо, как сказал Христос, «в доме Отца Моего обителей много».
Свидетельство о публикации №221091701173