Генерал-майор Фёдор Уваров крестил Ивана Тургенева

Фёдор Семёнович (1786- июнь 1845), генерал-майор, участник Отечественной войны 1812 года. Георгиевский кавалер. Жил в Орле. Крестил И.С.Тургенева в 1818 году в
Борисоглебской церкви г. Орла.

(Бельский Александр. Город Орёл. Краеведческий словарь, 2000. - С.53).


В 1798 году, т. е. одиннадцати лет от роду, Фёдора, как это было тогда принято, зачислили юнкером в Коллегию иностранных дел. В 1799 году при реформе исключён «за малолетностию», как и многие прочие недоросли. В 1801 году, в четырнадцать лет, поскольку отличался особенными успехами в учении, по ходатайству канцлера графа А. Р. Воронцова вновь был определен в Коллегию иностранных дел тем же чином, т. е. юнкером. В 1803 году, в шестнадцать лет, стал переводчиком.


В 1804 году, в семнадцать лет, началась его военная карьера — он служит в привилегированном кавалергардском полку. Во время русско-австро-французской войны 1805 года он, восемнадцатилетний юноша, отличился в Аустерлицком сражении, получил свой первый орден — Св. Анны 4-й степени «За храбрость». Этого ордена нельзя видеть на погрудных портретах, поскольку он носился на эфесе сабли. Затем он участвовал в военной кампании 1806;1807 годов против Наполеона на территории Пруссии. Накануне Отечественной войны, в феврале 1812 года, Уваров перевелся подполковником в Екатеринославский кирасирский полк, куда брали крупных сильных мужчин. Ему двадцать пять лет. После Бородинского сражения по свежим впечатлениям он пишет в письме брату Сергею: «Наша дивизия была туда послана, и храбрые и мужественные атаки кирасир, поддержанные 2-ю Гренадерскою дивизией принудили неприятеля отступить. Я в селе был командирован двумя эскадронами и был послан первым в атаку. 26 (августа 1812 г., дата по старому стилю. — Т. К.) полковник Волков получил контузию, я командовал уже полком и был довольно счастлив, заслужил хорошее мнение моих начальников. Дохтуров, у которого я очутился под командою, не знав меня, на другой день… говорил обо мне с теми выражениями, которые могут быть лестны для молодого человека, который желает исполнить свой долг»3. Мнение генерала Д. С. Дохтурова дорогого стоит. Это не тот случай, когда герой наш «счастлив в товарищах своих» и «вакансии как раз открыты, то старших выключат иных, другие, смотришь, перебиты». Ф. Уваров был среди героев войны 1812 года, получил ранения, награждения и отличия. Участвовал в заграничном походе русской армии. После войны он долгое время служил в Орловской губернии. В 1817-м был произведён в генерал-майоры.

В эти годы попал к нему под начальство старинный знакомый и земляк Сергей Николаевич Тургенев. В 1818 году Ф. С. Уваров стал крёстным его сына Ивана, будущего писателя. Отец И.С.Тургенева, как известно, рано умер. В таких ситуациях роль крёстного отца обычно возрастает. Однако нам неизвестно, общался ли Уваров со своим крестником в его юные годы. Когда ему было шестнадцать лет, Уварова уже не стало.

В 1820-м году по Орловской губернии путешествовал некий Гавриил Васильевич Гераков (1775;1838), забытый ныне писатель. Когда-то его произведение «Твёрдость духа русских» было популярно, оно есть в нашей музейной библиотеке. Свое орловское путешествие Гераков подробно описал в путевых записках, которые вскоре были изданы. В частности, пять дней он находился в Орле, ежедневно встречаясь с Фёдором Уваровым, его родственниками и сослуживцами. Мы можем видеть, какое впечатление производил наш герой. Гераков писал: «Был у генерал-майора Феодора Семёновича Уварова, где застал приехавшую к нему мать его Дарью Ивановну; не могу нахвалиться их приемом. Приглашенный, обедал со всеми ими у корпусного командира генерал-адъютанта Корфа»4. В воскресный день 14 ноября: «С удовольствием обедал у Феодора Семеновича Уварова, прекрасного душою и умом. Был в театре, — билет прислал Уваров; давали комедию в стихах Грибоедова «Притворная неверность». Изрядно играно, но любовники и любовницы приметно, что холопы. За комедиею следовала большая опера «Похищение из Сераля». Музыка Моцарта очень хорошо разыграна, и пели весьма порядочно… Оркестр хоть бы в Петербурге»5. Вечером следующего дня пишет: «С шести до восьми у Дарьи Ивановны Уваровой и любезного ее сына. Тут бостон, вист и все военные хорошие люди… Дарья Ивановна весела и любезна»6. 16 ноября: «В два часа приехал к Дарье Ивановне, которая «как сына принимала»7. Запомнился Геракову день 17 ноября: «Званый корпусным командиром на завтрак, поехал в первом часу; тут уже были Дарья Ивановна с молодцом сыном своим, сестрица ее княгиня Куракина… Генерал, штаб- и обер-офицеры и один я статский… Более тридцати особ сидели у гостеприимного Корфа за завтраком, лучше сказать, за славным обедом… Упросили, и запел Евдоким Васильевич Давыдов (младший брат поэта-партизана. — Т. К.), очень мило, потом я малоискусный, в заключение пела прекрасно княгиня Куракина, и все были довольны…»8. Федор Уваров, видимо, в тот вечер не «выступал», хотя известно, что он был страстным любителем музыки. Перед отъездом, 18 ноября, Гераков записал: «Званый обедал я у любящих меня Уваровых, хотя и приглашал генерал-адъютант Корф. В седьмом часу… благодарил Фёдора Семёновича Уварова и мать его за патриархальное обращение с бедняком. На дорогу Уваров приказал приготовить для меня две дюжины пирожков и сам увертывал каждый в бумагу, как не быть чувствительным! Это делается только с родными братьями». Подробность весьма трогательная.

Ф. С. Уваров считался отличным полковым командиром. Однако служба его, похоже, шла не совсем гладко. В 1823 году в 3-м эскадроне Екатеринославского полка произошло «возмущение»10. Командир полка полковник Плахов арестовал зачинщиков. На следующий день кирасиры потребовали их освобождения. Прибывшему к ним генерал-майору Уварову, заменявшему командира дивизии, удалось уговорить кирасиров не нарушать присягу и воинский артикул, строго запрещавшие любые сборища. Уваров недавно, в прошлом только месяце, производил инспекторский смотр эскадрона и тогда не услышал никаких жалоб и претензий. Дело это получило широкую огласку. Возможно, это было для Уварова поводом задуматься об отставке. В 1824 г. Уваров-младший просил своего старшего брата Сергея помочь (оказать протекцию в Петербурге) получить деньги, затраченные им на провиант и фураж Екатеринославского полка еще в 1814—1815 годах. Он потратил тогда своих почти 50;000 рублей, а возвратили ему в 1816 году менее 12;000. За министерством военных дел числился долг. Служба была весьма затратным делом.

«Для большинства офицеров единственным источником существования служило жалованье, весьма небольшое. Так, по штатам павловского времени, армейский и гвардейский прапорщики получали соответственно 200 и 172,20 рублей в год, подпоручики — 200 и 191,90, поручики — 240 и 249,30, штабс-капитаны — 340 и 445,50, капитаны — 340 и 558,60, майоры — 460, подполковники — 600, все полковники — по 900 рублей. В первые годы XIX века цифры изменились незначительно. Лишь немногие офицеры получали доходы от поместий и только один из десяти имел семью».

Как видно из записок Геракова, Уваровы вели светский образ жизни на широкую ногу, постоянные приемы гостей требовали затрат. Дела имения были сильно расстроены. Генерал-майор Федор Уваров был «уволен от службы по домашним обстоятельствам». «Мне только бы досталось в генералы», — судили Скалозубы. Еще бы шаг — и Уварову попасть в генералы, но он «уволен с мундиром». Ношение военного мундира у пенсионеров строго регламентировалось. Иные увольнялись с мундиром и пенсией, а ему пенсия, видимо, не полагалась?


После отставки с 1827 года Федор Уваров поселился в своем имении Холм Бельского уезда Смоленской губернии. Ему принадлежало около полутора тысяч крестьян — не много. Свою энергию он направил на исправление дел фамильного имения.


Александр Грибоедов всего на несколько лет младше братьев Уваровых, они были знакомы с детства. Усадьба писателя Хмелита, как и Холм Уваровых, находилась в Смоленской губернии. В имение Холм братья Уваровы приезжали на летние каникулы (вакации). «Это были «изящные молодые аристократы», и дом в усадьбе Уваровых становился «училищем высшего тона» для всех обитателей соседних имений, в том числе для юного Александра Грибоедова, его сестры Марии и хмелитских кузин Элизы и Софьи».

Федор Семёнович составил богатую коллекцию растений, одну из лучших тогда в России. Это фамильное увлечение. У его знаменитого деда по материнской линии — Алексея Кириловича Разумовского сад в Горенках (около Балашихи) считался одним из «чудес света» Москвы. Он был почти уничтожен во время наполеоновского нашествия, но не солдатами противника, а разгромленный собственными крестьянами, которым были чужды эти барские причуды. По воспоминаниям графини П. С. Уваровой парк в их подмосковном имении Поречье создавал Фёдор Семенович Уваров. Брат его — известный министр просвещения — садами-огородами не интересовался, занят был службой и научными трудами.


Фёдор Семенович умер еще не старым (не было шестидесяти лет), так и не женившись никогда. Имение его наследовал брат-министр, а затем племянник — археолог Алексей Сергеевич Уваров. Ко времени отмены крепостного права (1860 г.) смоленские имения Уваровых состояли из 43-х сёл и деревень. Остались ли в наследии его боевые награды, книги, журналы? Могло что-то с уваровским наследием попасть в Муром, в Карачарово, затем в музей.


Казалось очевидным, что именно его военный трофей хранится в музейной библиотеке — роскошный альбом французских гравюр с тиснёной золотой надписью: «Отбито у маршала Давуста в сражении при деревне Доброй ноября 5 дня 1812 года». Это самое Доброе находилось в эпицентре боевых действий во время известного сражения, названного по городу Красному. Именно там, у Доброй, военные дороги Фёдора Уварова пересеклись с наполеоновским маршалом Даву. Здесь в начале ноября одна из наполеоновских колонн была отрезана и «старалась пробраться мимо города». Уваров как раз отличился «при истреблении корпусов короля неаполитанского, маршалов Нея и Давуста, за что получил орден Владимира IV степени с бантом».

(Материал из Интернет-сайта).