После пары

Они вышли из “катакомб” после болгарского и направились к метро. Он – высокий, угловатый, лысый и в очках, но источавший то самое мощное мужское начало, которое ни с чем не спутаешь и которое чуют за километр самки всех возрастов. Она – не лишенная обаяния, даже, пожалуй, красивая, если ее накрасить и приодеть, но пока что – серая мышка: без макияжа, без прически, в какой-то школьной юбочке – спасибо хоть короткой! – и неприлично толстых колготках. Только большие лучистые глаза были хороши даже без косметики.

Сначала оба молчали, и эта тишина показалась ей нестерпимо долгой: она чуть ли не впервые шла рядом с парнем и немного робела, хотя и не испытывала к нему особой симпатии. Наконец она с облегчением подметила, что ее спутник хочет что-то сказать. И точно – он посмотрел на нее с загадочной, щемящей сердце улыбкой Джоконды, и произнес:

- Наверное, это глупо – в день знакомства спрашивать, как ты ко мне относишься. Да я и сам не понимаю, что я чувствую к тебе сейчас.

Он опять немного помолчал – они как раз переходили дорогу – и продолжил:

- Зато я знаю, что будет потом.
- И что же? – спросила девушка, оживившись. Ее робость как рукой сняло; теперь она сгорала от обычного женского любопытства.

Студент ответил не сразу – он ушел куда-то глубоко в себя; а потом, очнувшись, заговорил размеренно и немного грустно, будто припоминая давнее прошлое.

- Ну, поначалу мы будем просто приятелями, я буду часто провожать тебя до метро, вот как сегодня… Ты даже подумаешь, что я к тебе подкатываю – но однажды случайно узнаешь, что я так же гуляю по городу с твоей подругой… И еще с двумя девушками… Или тремя… А может, и пятью… Ты обидишься до смерти, но потом поймешь, что между нами ничего нет, кроме дружбы. И даже решишь, что это классно – просто так общаться, легко, тепло и душевно: гонять чаи в столовке, тусить на молодежке – без всякого там кокетства и мучительных задних мыслей. Жалко только, что ты ни разу не догадаешься зазвать меня в гости – а я, честно говоря, буду пропадать каждый день до позднего поздна где угодно, только бы не возвращаться домой… Хотя дома у меня в вашем городе так и не появится.

Весной я брошу учебу, и уже соберу чемоданы на родину – а это за три с половиной тысячи километров отсюда. И вот когда ты узнаешь, что скоро потеряешь меня навсегда – что-то внутри тебя перевернется, и ты, набравшись смелости, пригласишь меня к себе на дачу. А что стесняться – терять-то уже все равно нечего! И почувствуешь неожиданный прилив радости и тревоги – странное чувство, которое ты не испытывала никогда прежде…

И я приеду к тебе на целых два дня. Помогу вам в огороде, натаскаюсь тяжестей, весь вечер увлеченно проговорю с твоей мамой – о религии. А ты будешь хлопотать на кухне и периодически заглядывать – нас послушать. Прощаясь, вы с мамой скажете: «Приезжай еще!», но я возражу: «Я ведь приехал помочь…» - и ты вдруг загрустишь...

До поры до времени ты сама будешь не понимать, что происходит с тобой. Это будет так ново, так непривычно… Но однажды, в белые ночи, мы большой компанией пойдем смотреть, как разводят мосты. Там будут ребята из молодежки, а еще я, как обычно, прихвачу с собой пару знакомых девушек. Я одолжу у своего приятеля велосипед – который он тоже, в свою очередь, одолжил у кого-то – и буду гонять на нем без рук. Приятель будет чертыхаться, боясь, что я сломаю технику, а ему потом отвечать. А ты подумаешь с досадой: «Ну чего он куражится? Зачем он мучает меня? Я ведь уже и так…» - и почему-то вспомнишь старинную песню: «Одна звезда во тьме горит, Так ярко и мучительно, И с моим сердцем говорит, Дразня его язвительно. Чего от сердца надо ей? Ведь знает без того она, Что к ней одной, уж столько дней, Вся жизнь моя прикована…»

Наша шумная ватага будет бродить по городу до утра, наблюдая, как сумерки постепенно рассеиваются, и начинает заниматься рассвет, вдыхая запах воды и цветущей сирени. Я, воспользовавшись случаем, представлю тебе своего товарища, сказав: «Вот красивый парень, вот красивая девушка, знакомьтесь!» А тебе этот пацан покажется жутким уродом, и ты подумаешь с досадой: «Неужели и я не краше, если он нас сравнивает?» А он, между прочим, влюбится в тебя с первого взгляда – друзья даже попытаются вас свести, но безуспешно…

Пересекая площадь, мы с пацанами заголосим военные песни: сначала «День победы», потом «Дорога на Берлин»… Эту песню ты услышишь впервые, но слова мгновенно клином врежутся в память: «Вскоре взяли мы Варшаву, город весь прошли, И последней улицы название прочли… А название какое, право слово боевое! Берлинская улица вдоль города идет, Берлинская улица к победе нас ведет!»

А ты будешь молча идти сзади и слушать, без труда вычленяя в пении знакомый голос. И тебе будет так сладко-сладко, и не захочется больше ничего: только бы идти так и идти, до бесконечности. Тебе захочется, может быть, превратиться в бабочку, или просто раствориться в воздухе – и следовать за мной везде, куда бы я ни пошел; не важно, что я не буду тебя видеть – главное, что я буду где-то рядом, и ты будешь всегда слышать мой голос. А больше ничего не надо…

Потом мы свернем на набережную; но мне просто идти, как все нормальные люди, покажется слишком скучным, и я пойду задом наперед. Под утро от воды дует ледяным холодом, и все ребята влезут в шерстяные свитера; только мы с одним моим другом останемся в футболках. Кто-то удивленно спросит: «И как это вы не мерзнете?» - а я отвечу задумчиво: «Нас греет любовь. Только вопрос – к кому…» А мой дружбан, простая душа, радостно добавит: «Нас греет ваша любовь к нам!»

А ты будешь идти с остекленевшими глазами, словно в прострации, считая рукой столбики на парапете; мой приятель, тот самый, у которого я одолжил велосипед, заботливо тебя остановит: он давно уже посматривал на тебя неравнодушно, и теперь ему неприятно видеть, как ты касаешься рукой этих холодных, грязных железок. Но тебе будет все равно. Ты посмотришь на меня в упор, словно надеясь, что я прочитаю твои мысли, и в первый раз произнесешь про себя: «Я тебя люблю… люблю, люблю, люблю!!!»

Но потом твоя подруга со своим парнем заторопится домой, и тебе придется идти с ними. И ты оторвешь меня от себя – вместе с кожей, с жилами, с кровеносными сосудами, со всем, что будет жадно тянуться ко мне. Мы с ребятами пойдем еще гулять, и тебе так захочется побыть где-то рядом хотя бы час, хотя бы полчаса, хоть десять минут… Но ты уйдешь, с грустью понимая: что бы там ни случилось потом  – такая ночь уже никогда, никогда не повторится…

А у меня к тому моменту будет уже полгорода друзей, и я буду жить своей бурной жизнью, не замечая перемен, происходящих в тебе. Но как-то исподволь распакую чемоданы, найду работу – и раздумаю уезжать. Об этом решении я скажу твоей подруге, тихо – но ты услышишь, и твое сердце вдруг радостно забьется. Ты промолчишь, но запомнишь навсегда этот момент; потом ты сядешь в метро, будешь подниматься по эскалатору, идти по Большому проспекту, шатаясь, как пьяная, и повторяя всего лишь три слова: «Он не уезжает!»

На День Рождения ты пригласишь всю нашу разношерстную компанию к себе на дачу. Мы скинемся на большой красивый букет, а мне, как обычно, достанется почетная миссия его вручить, и толкнуть речь. Потом мы будем сидеть у костра, и я чуть слышно, себе под нос, запою: «А снится нам не рокот космодрома, Ни эта ледяная синева, А снится нам трава, трава у дома, Зеленая-зеленая трава…» А ты опять будешь сидеть молча, боясь даже дышать, и слушать…

Рассвет мы встретим на берегу озера – играя в волейбол. Комары то-то обрадуются такому подарку! Я расшибусь в лепешку, два раза даже упаду, но отобью все подачи. Ну я ж пацан! А ты и твоя подруга будете играть так мягко, нежно, деликатно – одним словом, мило, чисто по-женски. Я скажу вам об этом, но твоя подруга запротестует: «Как это мило?! Как блондинки, что ли?» Тебе же будет приятно, но немного жаль, что эти слова относились к вам обеим, а не только к тебе. (А тебе я сделаю комплимент лишь однажды, в тот день, когда у меня впервые появится компьютер, и я готов буду обнять весь мир. Я скажу: у тебя глаза такие красивые!)

Потом народ разбредется по берегу, а я, поддавшись внезапному порыву, возьму тебя в свои объятья, и побегу; шепну тебе на ушко: «Как я давно мечтал бежать – с девушкой на руках!» А ты опять не скажешь ни слова. Я опущу тебя на песок – и тут же забуду об этом…

Мы с ребятами пойдем купаться, а ты будешь жадно смотреть, не отрываясь, на меня, радуясь, что тебя никто не видит. Потом мы выйдем на берег, а ты отвернешься, сделаешь вид, что смотришь на воду… Мы пойдем гулять в лес, и когда ты наконец обернешься – никого уже не будет вокруг… И тебе станет вдруг так больно, досадно, мучительно, нестерпимо, что ты меня упустила, что меня больше нет рядом… Ты с трудом добредешь до дому, и забудешься тревожным сном…

А наутро мы всей компанией пойдем к роднику. Там я, раздевшись, буду поливать себя ледяной водой из ковшика, и хохотать; но тебе покажется, что это не смех, а животный рев, который взывает к самым глубинам твоего подсознания, будоражит и волнует до мурашек. За обедом ты постараешься, как бы случайно, сесть рядом со мной, вприжимку, и попить воды из моего стакана. Потом мы все вместе будем возвращаться на электричке в город, и тебе так захочется услышать опять мой голос – но я воткну в уши наушники и всю дорогу буду слушать музыку.

Так, постепенно, твоя жизнь превратится в ад. Ты впервые изведаешь любовное томление: навязчивое, почти не выносимое, не дающее покоя ни на минуту. С раннего утра до позднего вечера ты будешь разговаривать со мной в своих мыслях, и каждую ночь будешь видеть меня во сне. Порой тебя будут посещать странные видения: будто бы ты приехала в мою страну, на дворе лето, и жара нестерпимая – а мы с тобой лежим на грузовике в сене, и ты вдруг думаешь с ужасом: «Боже мой, а я же ведь не умею доить корову!»

Будет похоже на то, что ты потихоньку сходишь с ума. Тебе было бы, пожалуй, легче, если бы мы могли побеседовать в реальности. Но мы почти не будем видеться - и причина будет даже не во мне. Увы, тебя ждет еще одна горькая утрату. В то лето сляжет в постель твой самый близкий человек – мать. И уже не встанет…

Но даже у ее смертного одра твоя душа будет рваться ко мне. И даже на девятый день, гуляя в одиночестве по осенней Петроградской стороне, ты будешь слагать мучительно грустные стихи – нет, не о ней, а о нашей несложившейся любви… Ажурный иней на свежей могиле лишь немного охладит твою страсть; и все же тебе будет легче забыть меня… вернее, убедить себя, что ты меня забыла.

Нам предстоит еще пара случайных встреч. Однажды, незадолго до маминой смерти, ты придешь в собор на молодежку, и там увидишь меня. Я буду в своей обычной поношенной тельняшке стоять на пороге трапезной и улыбаться, а ты зажмуришься, как от солнца, словно боясь ослепнуть. Я даже что-то тебе скажу – буквально пару слов, ничего существенного. Но ты будешь благодарна Богу за то, что Он послал тебе этот неожиданный подарок – как утешение в тот, самый скорбный, период твоей жизни…

А потом мы увидимся вскоре после похорон, и снова – на пороге храма. Ты обхватишь меня по-дружески, но выразишь в этом невинном объятии всю нежность, накопившуюся в сердце. Про себя подумаешь: «Если бы он знал, КАК я его обнимаю!» Я скажу: «Заходи как-нибудь в гости! Правда, я работаю до поздна, возвращаюсь на квартиру только в одиннадцать». А ты, хорошая девочка, которая ни разу даже не целовалась, внезапно поймаешь себя на мысли: «Ну если уж я приду к тебе в одиннадцать – то пробуду уже до утра» - и сама испугаешься, как бешено заколотилось вдруг твое сердце.

Там же, около храма, мы встретим моего друга – того самого, который сказал, что нас греет ваша любовь – и пойдем втроем гулять по городу. Ты будешь оживленно болтать – и только нервный смех выдаст твое волнение. Мы проводим тебя до дома. Больше всего на свете нам будет хотеться посидеть в тепле, отведать борща и домашних котлет, а тебе больше всего на свете будет хотеться нам это предложить; ты до последнего будешь надеяться, что мы зайдем, и борщ уже будет ждать нас на плите… но мы так и не решимся сами напроситься в гости, а ты постесняешься нас пригласить.

Через несколько дней будет очередная тусовка, а у тебя к тому времени уже откроется сверхспособность – мгновенно находить меня в толпе, даже с закрытыми глазами. И вот, осмелев, ты подойдешь ко мне и скажешь: «Надо поговорить». Я буду немного удивлен, но возьмусь проводить тебя до дома. По дороге ты, стараясь сохранять спокойствие, произнесешь:
- Знаешь, я хотела тебя спросить... После маминой смерти все мои друзья были рядом – звонили, поддерживали, помогали: и Дима, и Антон, и Сережа. Только ты отошел в сторону. Как будто и не друг. Почему?..

На самом деле тебя больше будет волновать другой вопрос: «Скажи прямо, нравлюсь я тебе хоть немного?» Но его ты не задашь, а понадеешься прочитать ответ где-то между строк.
А я честно отвечу на то, что ты спросила:
- Да, пожалуй, я действительно отошел в сторону. Я просто не знал, как себя вести. Я не хотел говорить формальности. Я понимал, что в такой ситуации нужны особые слова; но я не был близко знаком с твоей мамой, и у меня в сердце было равнодушие. Я вообще стал безымоциональный в последнее время, после одной истории…

И я расскажу тебе эту историю. В моем родном городе у меня была девушка. Мы долгое время встречались, и дело шло к счастливому финалу. Я уже начал намекать друзьям, что скоро они от души повеселятся на моей свадьбе… И вдруг, за несколько дней до того, как я уже собирался сделать предложение – внезапно, без всякого перехода, без объяснения причин – отворот-поворот. Не звонит, не пишет, кидает трубку. Я так и не понял, что случилось. Для меня это был крах, конец всего. Я даже начал квасить безбожно тогда – чтобы хоть как-то забыться. Потом завязал, и до сих пор – ни грамма.

За разговором мы незаметно дойдем до твоего дома. Уже подводя тебя к парадной, я, неожиданно для самого себя, вдруг выпалю, пытаясь сдержать дрожь в голосе:
- Не могу я больше быть один. Если это еще так продлится, я… Не знаю, что я сделаю...

Я резко отвернусь и пошагаю прочь.

Но ты не поймешь мои слова, и сделаешь из них совершенно неправильный вывод, самый нелепый и дурацкий, который только можно себе представить. Даже еще более дурацкий.
Ты решишь: «Значит, он действительно любил эту девушку. Значит, он любит ее до сих пор, если не может спокойно вспоминать об этом. Значит, я точно ему не нужна!» Ты поднимешься в свою квартиру, сядешь в прихожей на табуретку, и заплачешь.

После этого ты уйдешь с головой в учебу, и мы станем видеться все реже. Промозглая осень наконец закончится, наступит снежная зима. Однажды вы с отцом и дядей выберетесь на лыжную прогулку. Но снаряжения на всех не хватит, и они бодро влезут в лыжи, а тебе, как самой молодой, предложат просто бежать за ними – по снегу. Ты побежишь… но уже метров через сто поймешь, что все, больше не можешь – а надо. И тут в твоем мозгу включится странный механизм, который работает, должно быть, у людей, оказавшихся в экстремальных условиях, когда им надо заставить себя выжить, нужно ЗАХОТЕТЬ жить – любой ценой. Ты продолжишь кое-как бежать из последних сил, одновременно судорожно соображая: «За какую бы мысль зацепиться, какой стимул для себя придумать?» Первым делом ты вообразишь маму, попытаешься убедить себя, что ты бежишь ради нее… Но эта идея окажется слишком умозрительной: мама умерла, она сейчас в мире ином, ей там хорошо и спокойно – и какое ей дело до твоего бега? Попробуешь молиться – тоже не поможет. Тогда останется последний прием, запрещенный, но самый действенный: ты представишь, что бежишь ко мне. А поскольку с воображением у тебя все в порядке, ты в это поверишь. И тотчас же, в ту же секунду, у тебя откроется второе дыхание, и ты скажешь себе: «Я смогу. Ради него». И ты пробежишь. Десять километров. По снегу. Без единой остановки. Хотя тебе сто раз будет казаться, что за вон тем кустом ты упадешь, и больше уже не встанешь. Но ты пробежишь – думая обо мне; даже не думая – мысли отнимают слишком много сил – а просто повторяя про себя мое имя. А когда ты, уже после этого кросса, повалишься в изнеможении на заднее кресло автомобиля, отец и дядя посмотрят на тебя округлившимися глазами, и заговорят в один голос: «Вот те на! А мы-то, признаться, не верили, что у тебя получится… Думали, ты быстро сдуешься. Ты же спортом никогда не занималась! Ты же вообще не спортивная! У тебя же физкультура была самым слабым местом в школе! А ты, оказывается, очень даже ничего. Вот мы, выходит, тебя совсем не знали!» Да, они не знали – и ты им не откроешь, в чем секрет. И никому не расскажешь об этом эпизоде – ни родным, ни подругам, ни – уж тем более! – мне.

Тихой сапой подкрадутся зимние праздники, и кто-то тебе скажет, что я собираюсь заглянуть к вам домой в новогоднюю ночь. Ты обрадуешься этому, как лучшему подарку, будешь ждать… Но окажется – ложная тревога.

За январем придет февраль, потом март, и в ваш город наконец-то заглянет солнце. На радостях я пришлю тебе SMS: «Спасибо за весну». А ты будешь в тот момент корпеть над теор. главой в Публичке. Когда ты прочитаешь это – перехватит дыхание, и ты поймешь, что не можешь больше заниматься. И не придумаешь ничего лучше, чем пойти в столовку перекусить. Перекусишь, успокоишься немного и решишь, что это сообщение – какая-то ошибка, случайность. Ну конечно, это простая рассылка, которую я послал всем своим знакомым девушкам, которых у меня по меньшей мере пара сотен! Ты так и не сможешь поверить, что мое отношение к тебе – какое-то особенное. Сладко вздохнешь, а потом скажешь себе строго: «Ну что за глупости!» - возьмешь себя в руки, и опять уткнешься в свои авторефераты.

Во время подготовки к гос. экзаменам и защите ты будешь часто вспоминать меня – и моего любимого Виктора Цоя, твердить, как заклинание: «Мой порядковый номер на рукаве… Пожелай мне удачи». Защитишься ты на отлично с отличием – но радости не будет, и ты подумаешь: «Вот было бы здорово, если можно было бы позвонить ему и сказать: А я защитилась!… А он бы сказал: «Класс! Поздравляю!» Но другой голос внутри тебя возразил: «А он бы сказал: Ну и дура! Что ты мне-то об этом говоришь? Какое мне дело до твоей защиты…»

После окончания Универа ты поедешь к своему дяде в деревню, но и там все те же мысли будут преследовать тебя. Голос «Любэ» в машине будет петь: «Прости, страна, забавы их, Прости народ россейский, Птенцов окраин городских Ждет дальний путь армейский…» - и ты подумаешь: «Где он сейчас, птенец окраин городских, птенец вечерних улиц? Где он летает, мой орел?..» Это я – твой орел. А «Любэ» затянет уже другую песню: «Да молитва через мат, где в нагрудный крестик град, Пуль, что дуры ошалели, глаз, которые в прицел смотрели…»  - и ты, жадно прислушиваясь к этим словам, снова спросишь себя: «А мой солдат - где-то он сейчас? Мой солдат, который никогда не станет солдатом – и никогда не станет моим…» Про себя ты будешь называть меня «солдатом», не решаясь произнести мое настоящее имя – как имя Бога. А встречая моих тезок, каждый раз будешь вздрагивать и удивляться: «Это же ЕГО имя! Разве можно так называть кого-то еще?!»

А потом ты вернешься сюда и узнаешь, что я собираюсь на родину. А значит, нельзя упустить возможность хотя бы разочек повидать меня на прощание. И такой шанс представится – правда, в самый неподходящий момент. В честь успешного окончания Универа твой отец подарит тебе поездку в Испанию. И вот, в последний день перед твоим отъездом, когда, по-хорошему, надо бы гладить платья и паковать чемоданы, я приглашу тебя с компанией ребят гулять в парк. И ты, конечно, придешь – не то слово, прибежишь! Собираясь на эту встречу, будешь ломать голову: «Что бы такого придумать, чтобы он хоть иногда вспоминал меня?» И ведь придумаешь же! Ты заплетешь много мелких косичек, а к ним привяжешь гелевые воздушные шарики – и они поднимутся вместе с косичками. Это будет действительно очень забавно и необычно. Твой рассчет не подведет – я запомню…

Поздним вечером ты вернешься домой. Всю ночь прособираешься, а наутро, не спавши ни грамма, сонная, но довольная, сядешь в самолет и полетишь к Средиземному морю, вспоминая меня и думая, что мы не увидимся уже никогда…

Из Испании ты вернешься другим человеком: отдохнувшая, загорелая, полная прекрасных мечтаний… но, увы, такая же наивная девочка, как и прежде. И решишь, что хватит с тебя этой безответной страсти, пора уже встретить свое счастье, быть любимой и любить. Но человеку свойственно по сто раз наступать на одни и те же грабли. Вот и ты снова влюбишься, и снова безответно, в парня, чем-то похожего на меня. Но это будет еще хуже, потому что ты выберешь его не сердцем – сердце твое останется верно мне – а головой. А этот бедный чел будет совершенно не в курсах, что ты решила срочно стать счастливой за его счет. Более того, он тоже будет влюблен, и тоже безответно, но совсем в другую девушку. Так что твой карточный домик счастья развалится очень быстро, и ты погрузишься еще глубже в пучину депрессии, одиночества и пустоты.

Ты наревешься вдоволь, зато потихоньку, медленно и трудно, но все-таки начнешь взрослеть. Откопаешь в маминых вещах бестселлер по психологии, и откроешь для себя целый мир пока тебе не понятных, но прекрасных существ – мужчин. И понемногу до тебя начнет доходить, что ты совершила все ошибки в отношениях, которые только можно совершить… Что унылая зануда в очках и шерстяных колготках никого не интересует… Что мы – вовсе не козлы, которым нечем больше заняться, как только ломать ваши судьбы и разбивать сердца, а в общем и целом – славные ребята, с которыми можно при желании классно провести время и которых, слегка поднапрягшись, даже можно понять. И нужно-то нам в сущности совсем немного – просто красивая и любящая тёл… женщина. Желательно с большими… да нет, шучу-шучу.

Но одно дело – понять это, а совсем другое – воплотить в жизнь. Это будет только начало твоего пути к себе. Много, много воды еще утечет до того момента, когда подлинная женственность станет твоей родной стихией, войдет в твою плоть и кровь.

Ну а я вернусь опять в твой город – отчий дом не надолго меня удержит. Не могу сказать, что ты будешь этому очень рада. Ты-то думала, что закрыла уже эту страницу, причем так эффектно, а тут – на тебе, пожалуйста! – еще какие-то перепитии, и опять эта странная сложная жизнь, которую надо жить… Порой тебе будет казаться, что ты читаешь очень длинный любовный роман в старинных журналах: каждый раз, дойдя до конца страницы, вздыхаешь с облегчением: «Ну вот и все!» - но потом замечаешь мелкие буквы внизу: «Продолжение следует». И там, где ты будешь уверена, что теперь-то уже точно конец, – на самом деле это будет даже еще не начало.

Судьба, как старательная сваха, будет все время сталкивать нас – но каждый раз невпопад. Однажды я приглашу тебя и твою подругу в кафешку, но там будет тот самый парень, в которого ты решила влюбиться, а он не оценил – и ты сбежишь. В другой раз я предложу тебе выпить чаю в трапезной – но и там окажется другой парень, который, напротив, влюблен в тебя – и ты сбежишь снова, боясь сделать ему больно.

Я буду часто провожать тебя после молодежки, как провожаю сейчас с Универа. Но ты заметишь, что одна девчонка следит за нами голодными глазами, и когда мы выходим вместе, в этих глазах загорается огонек жгучей ревности. Ты поймешь, что она сейчас переживает мучительную страсть – ту самую, которую ты, казалось бы, уже преодолела. Тебе станет вдруг очень жалко ее, и однажды ты скажешь: «Не надо меня провожать», и добавишь одними губами: «Провожай лучше ее». Но я не услышу эти слова, и не пойму, что вдруг случилось с тобой. Пожму только плечами и решу: «Ну ладно, нет так нет…» А ты, конечно, будешь корить себя и думать: «Ну зачем я ему это сказала? Как я могла?!»

И так каждый раз: ты будешь убегать от меня со всех ног, делать круг – и снова возвращаться ко мне. Видя, как я встречаюсь к кем-то, ты будешь молиться, чтобы, если Богу угодно, у нас с ней все сложилось… Но у нас не сложится.

А в решающий момент моей жизни ты все-таки придешь поддержать меня. Если бы это случилось с твоим отцом, братом, другом – ты бы не пришла – собственные дела важнее! – а ко мне придешь. Молча сядешь рядом, и будешь счастлива слышать мое дыхание, быть свидетелем этой важной для меня минуты, разделить мою радость, мою победу над собой. А потом тихо уйдешь…

На следующий день мы снова увидимся, ты отдашь мне одно из двух яблок, которыми тебя угостили. И у тебя защемит сердце оттого, как мы близки – кажется, еще немного, и нежность переполнит грудь, вырвется наружу, потечет рекой, ломая все преграды… Но ты опять испугаешься, подумаешь: «А вдруг это закончится ничем? А мы зайдем слишком далеко, и мне придется причинить ему страдание? С кем-то другим я смогла бы играть, а с ним – нет, я слишком его уважаю...» И ты снова отойдешь в сторону.

А потом я все-таки соберусь уезжать. Тебе будет очень хотеться сказать мне на прощание что-то важное, ты будешь долго сомневаться – но все-таки не решишься. Подумаешь: «А зачем? Ничего уже не изменишь… Мне посылались шансы, но я их упустила, а теперь поздно…» Ты вздохнешь, возьмешь волю в кулак – и вернешься к своей обычной жизни. Иногда только будешь думать: «Как хорошо было бы приехать к нему в гости! Придумать бы повод какой-нибудь! Но повода нет. Вот если бы он участвовал в военных действиях, и – не дай Бог! – стал бы инвалидом, потерял обе ноги – я бы, конечно, оставила все и приехала к нему, ухаживала бы за ним… Потому что знала бы точно, что я ему нужна. А так – зачем я ему? У него и без меня подруг хватает…»

Ты решишь так – и успокоишься. И все-таки нет-нет да и вспомнишь меня – и задумаешься, сожалея о чем-то несбывшемся. И сама будешь удивляться: отчего это тебе порой бывает так томительно грустно, и почему твой голос каждый раз срывается, когда ты мимоходом упоминаешь меня в разговоре?

Но вот однажды позвонит наш общий друг и скажет, что я возвращаюсь в ваш город. «Да ты что, серьезно?! Как здорово!» - воскликнешь ты, не скрывая радости, и запрыгаешь, как ребенок. Значит, все еще возможно! Ты уже представишь, как бежишь мне навстречу, и кидаешься на шею, отбросив предрассудки...

Только я-то приеду сюда не просто так, а к своей невесте… Да, такие вот дела…

Ты узнаешь об этом от приятельницы. Отреагируешь спокойно, только выразишь легкое удивление: «Завтра помолвка?! Ну надо же! А я не знала…» Быстро закруглишь разговор, повесишь трубку… и прорыдаешь два часа – горько, отчаянно, безутешно, как младенец, которого оторвали от матери. А придя немного в себя, изумишься: «И что это сейчас было? Неужели я до сих пор не забыла его?»

Придешь с цветами нас поздравить, и будешь думать только обо дном: как бы кто не заметил ненароком твоих слез… А я тебя, конечно, узнаю, и скажу с улыбкой: «Спасибо, что пришла». Потом будет банкет, но ты сбежишь домой, решив, что эта пытка уже тебе не под силу…

К тому моменту много еще произойдет всяких событий, о которых долго рассказывать. Ты устроишься на потрясающе интересную творческую работу – журналистом на радио, и будешь жить в целом неплохо. Однажды чуть не выйдешь замуж за вполне порядочного и доброго парня – но в последний момент раздумаешь по одной простой причине: нет любви… Через некоторое время встретишь другого достойного человека, иконописца. Но он чем-то неуловимым напомнит тебе меня – и тебе станет вдруг так нестерпимо грустно, что напрочь расхочется с ним общаться.

А потом ты пойдешь в театральную студию для взрослых. И там зададут показать сценку – «В ожидание любимого». Ты сразу вспомнишь того парня, которого ты пыталась охомутать после поездки в Испанию: вот он приходит к тебе домой, ты открываешь дверь… Но этюд выйдет насквозь фальшивым – ты с треском провалишься.

Тогда ты представишь себе другую картинку: тебе звоню я. Ты говоришь в трубку всего два слова – «Прости меня» - и плачешь… И ты вдруг заплачешь – на самом деле. Ты будешь идти по оживленной улице, ехать в метро, не думая о том, что слезы текут у тебя по щекам, что на тебя смотрят… Тебе будет неважно. Но ты решишь никому не показывать этот «этюд». Слишком личное.

Ну а я… я вскоре после помолвки вернусь к себе на родину, на этот раз окончательно. С моей невестой мы расстанемся… это будет прескверная история, которую неохота даже рассказывать. У нее останется тяжелая неизбывная обида на меня, у меня – на нее. О нашем разрыве узнают все… ну, конечно, кроме тебя.

Но и ты со временем заподозришь неладное: и девушка не уезжает, и я не приезжаю… Странные какие-то отношения между женихом и невестой! И в твое сердце начнет закрадываться шальная надежда: «А может быть… он опять свободен?»

И в один прекрасный день ты подумаешь: «А что если написать ему по электронной почте?!» Эта простая в своей гениальности мысль посетит тебя в маршрутке, и ты с трудом дотерпишь до дома, чтобы ее осуществить. Ты напишешь буквально пару предложений, спросишь, как мои дела, и не собираюсь ли я приехать еще в ваш город? И я тоже отвечу несколькими скупыми фразами: дела нормально, а с девушкой мы расстались, так что незачем мне больше к вам приезжать, извиняй.

Трудно описать словами, как ты обрадуешься, получив это письмо. Но это будет совсем не злорадство! Просто ты внезапно поймешь одну светлую и вдохновляющую истину. Бог… (или жизнь, или судьба, или Мироздание – разные можно слова подбирать, но я скажу, как мне ближе, - Бог)… Бог всегда дает человеку последний шанс. А потом дает самый последний. Свой последний шанс ты пропустила. Но остался еще вот этот – самый последний. Запасной. Шанс – нет, не околдовать меня, не поддеть на крючок, не женить на себе, нет! – а просто сказать, как я тебе дорог. Признаться, что ты ждала меня все эти годы, и ждешь сейчас, и будешь ждать всегда. Излить наконец выстраданное и наболевшее, то, что уже давно рвется наружу, то, что ты, может быть, до конца не понимала, во что сама не верила – но что больше уже не в силах держать в себе… И неважно, что я отвечу, и отвечу ли. Главное, что прочитаю. То, что тебе дана возможность все это высказать – когда, казалось бы, все поезда давно ушли – это уже чудо. Самое большое чудо в твоей жизни. А что будет потом – это уже детали.

Поняв это, ты, окрыленная, начнешь слагать ответ. Но, как мудрая девушка, ты не станешь бомбардировать меня ошеломляющими признаниями. Ты подберешь ни к чему не обязывающие, почти будничные, но емкие слова: «Знай, что здесь у тебя остались друзья, которые тебя никогда не забудут, и которые хотели бы когда-нибудь увидеться. Пиши, если хочешь».

Ты отправишь это письмо – и отпустишь. И словно гора упадет с плеч. Ты решишь: «Ну вот, теперь моя совесть чиста. Я протянула руку – а дальше выбор за ним». А я, поначалу осторожно, тоже протяну тебе руку в ответ. Напишу тебе большое хорошое письмо, расскажу уже подробно о своей жизни – не очень-то веселой, но и не слишком грустной, - поделюсь даже чем-то задушевным, нарисую много смайликов… Но, конечно, я не смогу предугадать, в какой момент ты получишь это письмо.

А ты в то время будешь делать репортаж в одном из старинных русских монастырей, на конференции по миссионерству. Целых три дня ты будешь записывать на диктофон жаркие диспуты, брать бесчисленные интервью, ночевать в палатке (первый раз в жизни!), а вечера напролет просиживать у пустынного озера, на мостках: смотреть, как чайки ловят рыбу, слушать плеск воды, впитывать в себя одухотворяющую красоту этих святых мест. Но главное, в центральном монастырском храме тебе покажут древнюю чудотворную икону – и ты надолго застынешь перед ней. Ты будешь молиться, но о чем – трудно сказать: о том, чтобы найти свой путь – и не свернуть с него… о том, чтобы впустить в свою жизнь радость и свет… о том, чтобы вырваться наконец из мрака, бессмысленности и одиночества… о том, чтобы легче стало дышать… Ты будешь молиться горячо, и выйдешь оттуда утешенная.

А на следующий день в автобусе ты проверишь почту – и увидишь большое письмо от меня. Но ты не сразу его прочитаешь, целый час будешь медлить. И не из страха – просто ты позволишь себе помечтать, что там, в этом письме, будет что-то хорошее, – и в то же время подготовишь себя к тому, что там будут одни лишь ничего не значащие дежурные фразы, а, может быть, будет даже что-то плохое: например, я явно дам тебе понять, что не хочу больше общаться… Но потом ты прочитаешь письмо, и радостно улыбнешься; вспомнишь озеро, все эти три благодатных дня, твою вчерашнюю молитву – и какие-то паззлы сложатся внутри.

Думаю, я не совру, если скажу, что после этого письма ты начнешь уже немного надеяться на развитие отношений. Ты представишь – не всерьез, а как бы понарошку – что приезжаешь ко мне, плывешь по нашему знаменитому озеру… а потом я предлагаю тебе руку и сердце! – и тут же от души посмеешься над буйством своего воображения… Конечно, ты не будешь особенно рассчитывать, что я приглашу тебя в гости. Но все-таки, как девушка рассудительная, закажешь загран. паспорт – ну мало ли что! Переплатишь несколько тысяч, чтобы сделали побыстрее – ну чисто на всякий случай…

Но случай не представится, и наша переписка потихоньку заглохнет. Тебя это огорчит – но не сильно, а лишь чуть-чуть. Но в какой-то момент ты вспомнишь, что я два раза высылал тебе свой телефон и скайп, говорил, что мы можем созвониться. И ты добавишь меня в скайпе, скажешь самой себе со вздохом – легким, как весенний ветерок: «Ну вот последнее, что я могу еще сделать!» Но к тому моменту, как я надумаю-таки тебе позвонить, в твоей жизни случится столько событий, что ты почти забудешь о нашей переписке…

Это будет очень бурное время для тебя. Тренинги, психолог, скалодром (как ни странно!), та же самая театральная студия – все это станет финишной прямой твоего марафона женственности. В тебе окончательно проснутся те дарованные от природы мощные силы, которые уже начали приоткрывать глаза и потягиваться после бестселлера по мужской психологии. За какие-то считанные месяцы ты изменишься до неузнаваемости: ровные зубы (спасибо брекетам!), прощай, очки! (контактные линзы на что?!), белое платье выше колена, и – ну слава Богу, наконец-то! – изящный макияж. Но главная перемена произойдет внутри: девочка в тебе погибнет и родится женщина – уверенная в себе, немного загадочная и очень страстная. Глядя на тебя сейчас, трудно поверить, что тебя ждет такое превращение – но это будет! И мгновенно, как по мановению волшебной палочки, тебя окружат мужчины – каждый из них дорого отдал бы за то, чтобы назвать ТАКУЮ девушку своей. И ты бросишься навстречу новым ощущениям, которые захлестнут тебя с головой: будешь трындеть до середины ночи по скайпу, гулять с парнями по городу, сидеть в кафешках, танцевать… Ты будешь чувствовать себя опьяненной этим свалившимся на тебя небывалым успехом, и абсолютно счастливой. С одним ты будешь всерьез встречаться, еще с пятью – просто общаться, ничего особенно не обещая… И вот в этот-то момент, когда ты меньше всего будешь этого хотеть, в твоей жизни снова появлюсь я – седьмой.

Как это будет? Да очень просто и незамысловато, без всяких там громов-молний и фейерверков. Однажды я все-таки наберу тебя в скайпе, увижу… и влюблюсь с первого взгляда – нет, не в тебя, а в ту совсем не похожую на тебя девушку… молодую привлекательную женщину, знакомую незнакомку, которая предстанет передо мной по ту сторону монитора. Но ты, конечно, не догадаешься об этом – ты будешь просто радоваться, что снова меня видишь, что снова обрела старого друга, которого потеряла, как тебе казалось, уже навсегда. Повесив трубку, ты выбежишь на кухню и крикнешь своему отцу: «Па! Представляешь, с кем я проболтала полтора часа?! С другой страной!» Ты будешь вести себя весело, легко и непринужденно, как всякая девушка, которая с удовольствием общается с парнем, но не думает об отношениях.

И все-таки тебе будет хотеться, чтобы мы созвонились еще раз. Только одно тебя будет беспокоить: а вдруг темы закончатся, и нам не о чем будет разговаривать? Но темы найдутся. В следующий раз я наберу тебя через две недели. Ты будешь общаться со своим психологом, когда увидишь на ноутбуке мои настойчивые звонки. Тебе неохота будет прерывать разговор, но психолог поспешно откланяется и скажет: «Ответьте. Это важно». Мы проболтаем до трех ночи по моему времени, и в конце я скажу: «Спасибо тебе за вечер, наполненный любовью». И это будет правда.

Потом я позвоню через несколько дней – как раз в очередную годовщину твоей мамы. В этот день ее помянуть придут все близкие тебе люди, и у тебя будет тихая радость и мир на сердце. Ты проводишь ораву гостей, и мы снова долго и хорошо поговорим. И я позвоню на следующий день. И на следующий. И еще на следующий…

С того момента я стану звонить тебе каждый день, а то и по два раза – вечером из дома, и днем с работы. И вот в какой-то момент до тебя – ну наконец-то! – начнет доходить, что я не просто так тебе звоню. Осознав это, ты испытаешь смятение, даже панику. Ты начнешь молиться, надеясь, что откуда-то сверху придут четкие инструкции, как себя вести, что ответить этому мужчине, столь желанному когда-то, который опять вторгается в твою уже налаженную жизнь… Что ему сказать - да или нет? Да или нет?! Да?.. Или все-таки нет?..

Ты будешь говорить, волнуясь, своему психологу: «Ну да, это он… Тот самый парень, в которого я была по уши влюблена когда-то… давно, кажется, в прошлой жизни… Если бы он тогда предложил мне встречаться… О, если бы он мне это предложил! Он был мне нужен тогда, когда я сходила по нему с ума – а не сейчас, когда вся эта история стала для меня прошлым, болезненным воспоминанием… Да, я рада, что заново обрела старого друга, что он меня помнит, не держит на меня зла… И я бы ни за что не хотела его опять потерять… Но было бы, честное слово, лучше, если бы мы остались друзьями! Зачем он мне звонит?! Что ему надо? Я не хочу этих отношений! Слышите: НЕ ХОЧУ!!!»

А твой психолог – некрасивая, но мудрая девушка сильно старше тебя – возьмет тебя за руку и скажет: «Детка моя, ты не видишь себя со стороны. Когда ты начинаешь говорить о нем – ты бледнеешь, сердцебиение учащается, голос вдруг становится тихим… Успокойся. Все хорошо».

Через несколько дней после этого разговора ты по-женски изящно и ненавязчиво выведешь меня на чистоту и я, не долго думая, ляпну, что хотел бы взять тебя в жены. Конечно, я не буду торопить тебя с ответом, дам тебе время подумать… После этих слов нам обоим сразу станет как-то легче. Ты перестанешь встречаться с другими парнями, а я, испросив твоего разрешения, начну говорить знакомым, что у меня есть девушка.

А уже через пару месяцев ты прилетишь ко мне. В наш последний разговор по скайпу я спрошу: «Когда ты будешь?» - «Через шестнадцать часов» - «Значит, сказка начинается…»

Я буду встречать тебя в аэропорту, и три раза пройду мимо – не узнаю. Только услышав свое имя, я смогу наконец поверить, что эта сногсшибательная красотка ждет меня. Ты кинешься мне на шею – совсем так, как мечтала кинуться когда-то – и не смогла. Я отвезу тебя на такси к себе домой… и в ту ночь мы не уснем до утра.

На следующий день мы пойдем гулять по городу, и на посадке в автобус я подхвачу тебя на руки, как пушинку – а ты, поймав на себе чей-то завистливый взгляд, подумаешь: «Эх, ничего-то вы не знаете…»

Целый месяц мы проведем на седьмом небе. Я начну, пока робко, представлять родным и друзьям свою невесту. Они будут умиляться: «Какая красивая пара!» А ты, глядя на медленно падающий, ласковый снег, первый раз в жизни заплачешь от счастья. Этот чистый невесомый снег, как в песне, занесет все, что было до той сказочной зимы, все наши ошибки и беды…

Но потом тебе придется вернуться в свой город – уладить все дела. За два месяца я изведусь тревогой, буду то и дело ловить себя на нелепых страхах: а вдруг ты передумаешь? Вдруг больше не приедешь? Но наконец прозвучат заветные слова: «Купила билеты. Четвертого буду». И ты приедешь – на этот раз, уже навсегда…

В середине мая я поведу тебя под венец. Город будет утопать в зелени и благоухании – но краше цветущих каштанов и акаций будешь ты. Увидев тебя в свадебном платье, заново влюблюсь – до того ты будешь хороша. Мне даже захочется тайком подергать себя за ухо: это точно не сон? Нет, это не сон, это моя жизнь – счастливый лотерейный билет, который я наконец вытянул...

А несколько месяцев спустя мы оба чуть не расплачемся, узнав, что у нас будет ребенок…

Он закончил. Студентка не сразу нашлась, что сказать. Ей казалось, что ее опустошили до самого дна – но там, в этой пустоте, уже начинает зарождаться что-то новое. Наконец, оправившись немного от потрясения, она спросила, стараясь совладать со своим голосом:
- И сколько же времени пройдет до этого момента?
- Ровно шесть лет – с сегодняшнего дня.
Девушка посмотрела на него очень пристально.
- А нельзя ли как-нибудь… побыстрее?
Парень задумался, глядя куда-то сквозь предметы; казалось, он прислушивается к очень далекому звуку. Наконец он ответил:
- Почему – можно. Ты хочешь замуж?
Она почувствовала, что внутри нее что-то сломалось со сладким головокружительным хрустом.
- Да.
- А детей?
- Да.
Он вдруг повеселел:
- Тогда в чем проблема?!
На следующий день они пошли в ЗАГС.