Все правильно

               
     Гойко Митич наткнулся на них в распадке. Само собой разумеется, что в этот момент какой недобросовестный может воскликнуть : " Да задолбал автор своим привычным уже жонглированием персонажами и живыми актерами ! ", но то - то и оно - то, что был это натурально Гойко Митич, только что получивший целезообразный приз зрительских симпатий под эгидой ЦК за весомый вклад в дело угнетения народов, как своеобразно понял его роль Чингачгука Леонид Ильич Брежнев. К призу полагался еще и автомобиль марки  " Волга ", путевка в санаторий и банкет, но юговский актер пренебрег, обладая на родине несколько подержанным  "Мерседесом " на финской резине, санаторий для жителя райского Дубровника грозил приобретением чахотки, если брать во внимание климат Сочи или курортов Краснодарского края, банкет прошел, даже остаточные пары алкоголя выветрились, пока Гойко обивал пороги, выпрашивая замену путевки на позволение посетить знаменитую русскую Сибирь. Наконец Подгорный подмахнул разрешение и Митич после недельной тряски в считающемся почему - то шикарным купе оказался за Уралом. Через пару дней на Подкаменной Тунгуске. И вот там - то он и оторвался от назойливого хвоста гебешников, уйдя в тайгу. Ему всегда казалось, что гэдээровские заливные луга весьма схожи с прериями, а чахлые лесопосадки польского Полесья - тайга, но уже через сотню метров буераков Гойко понял, что несколько погорячился, спустился в распадок и вот именно там и наткнулся на них. У потухшего костра, подернувшегося сизо - сереньким пеплом, лежал, раскинув могучие руки и ноги, какой - то бородатый дядя с расшибленным носом, храпя и бредя. Слева свернулся клубочком тунгус. Конечно, сейчас их именуют советскими эвенками, меньшинством и чурками, но Гойко этого не знал, так как некому было посвятить югославского артиста в тонкости международных отношений, поэтому он и подумал : " Тунгус, бля ". Русскую брань он знал. А кто ее не знает ?
    - Ты чего ?
    Из - под ели поднялся всклокоченный человечек в пиджачке внакидку с орденом Ленина на лацкане. Воспитанный на русско - советской классике Гойко вскричал :
    - Стаханов !
    - Х...й вот тебе, - огрызнулся человечек, шуруя обеими руками в вещевом мешке, выдернув его из - под головы бородача. - Тут, мил человек, Сибирь. До нас Стаханов еще не дошел. Вот лет через сто, может, доползет, а пока я - приказчик. Илья Сохатых, - представился он, доставая из мешка тяжелый на вид штоф. Запрокинул кудрявую голову и припал к узкому горлу, гуляя кадыком сверху вниз. Вкусно крякнул. - Ништяк винцо, - похвастал он, утираясь кулаком, - никакому Стаханову такое винище в жизнь не достанется.
    - Почему ? - удивился Митич, осторожно присаживаясь рядом с храпящим с бородой.
    - А потому, - ответил приказчик, с форсом доставая папиросу. - Ты на Кубе был ?
    Гойко кивнул, вежливо поднося огонь к папиросе. Сохатых затянулся.
    - Видал, что там все в говне и руинах ?
    Митич снова качнул головой.
    - Везде, - назидательно произнес приказчик, бросая сапогом в бородатого, - где есть что - то похожее на коммунизм, там - п...дец.
    Гойко хотел было поспорить, но вспомнил Югославию, потому спорить не стал. Хотя, хотя, ежели уж так, то и  " Штази " тоже. Хотя, уж вообще - то, то, сказать, уже столько лет коммунизма нет, а конкретно в России - та же разруха и говно.
    - Это именуется парадокс, - пояснил проснувшийся бородач, почесываясь. - Ты думаешь, что если я каторжный, то ни хрена не секу ?
    - Пора тунгуса будить, - заявил Сохатых, протягивая бородатому каторжнику штоф.
    - Мертвого не разбудишь, - отмахнулся каторжный, припадая к штофу, - ухойдакал я его накануне.
    - Да и хрен на него, - засмеялся приказчик, приплясывая.
    Гойко смотрел на них и усиленно думал. " Я ж ведь тоже славянин, как Милена или Ивлукич с Тицкой, если их татарско - еврейскость не перевешивает, конечно, но чота я ни х...я не пойму в душе ".
    - В душах, - поправил его Сохатых, подвязывая пиджачок веревочкой, - мы множественные, нас уже трое.
    Он подпрыгал к Митичу и вдарил его по плечу.
    - Будешь третьим, - угрожающе сообщил он актеру и отошел к кедру поссать.
    - А вы меня не ухойдакаете ? - уточнял ситуацию югослав, оторвавшись от дружной советской семьи народов попущением Тито.
    - Можем, - не стал обманывать каторжный, надевая тулуп.
    Они пошли в тайгу. А гебешники, упустившие актера на станции, отправились на военную базу Камрань, крутить вьетам яйца и способствовать крушению  " Фантомов " и  " Миражей ", визгливо пикирующих на чорные головы аборигенов, чья экономика, например, в двадцать первом веке, в году две тысячи двадцатом, точнее если, перевесит всю невероятно выросшую поширше, поширше экономику скудоумка двадцатилетнего в стратегиях. Вот и вся сказочка, Лизонька. Послал нам Бог дурака на стол Мономашичей, так нечего на зеркало пенять.