Воспоминания...

       По требованию и условиям "Проза.ру"  придется менять заголовок с "Воспоминания старого "Скалозуба" на просто Воспоминания...,т.к. хочу, чтобы "Скалозуб" был в кавычках.

    Мне даже в январе пришлось поболеть в Эмбинском госпитале около недели. Потом ко мне приехали жена с сыном перед 23 февраля. Из писем я догадывался, что они хотят приехать, но было довольно нежданно!   Жены офицеров сродни женам декабристов,  такие же «подвижники»,  их ничто не останавливает! Но, по моему, она была ПЕРВАЯ и ЕДИНСТВЕННАЯ из жен, кто приезжал на ЭМБУ, закрытый Полигон, вообще таким способом...       
    Это вообще уникальная в своем роде история. Бежит посыльный из штаба от телефона на площадку и кричит: "тов.капитан, тов. капитан вас разыскивает комендант с «БЕРЕГА". Интересно, думаю, что ему надо. А надо сказать, что я хорошо знал этого майора, звали его Валентин Иванович Свичинский, мы приятно общались с ним несколько раз по поводу получения-выдачи  пропусков на «БЕРЕГ»  для нас с Вас. Вас-чем и наших 2-х автомашин, и Мирона Олейника - нашего как бы начпрода. Подошел к телефону и узнал приятную неожиданную новость: жена с 6-ти летним сыном сидит на КПП (СНЯЛИ ИХ С АВТОБУСА) между станцией ЭМБА и «БЕРЕГОМ». А коменданту сообщили от начальника Полигона генерал-майора Василия Дмитриевича Кириченко, которому, в свою очередь добилась звонка моя жена с КПП. Наш сын с удовольствием вспоминает 2-х метровые сугробы на КПП, где он общался с солдатами... Ему это было интересно!  А если бы был другой начальник Полигона?
    Моя Галина была хорошо знакома с ним по работе в КИЕВЕ. Он был до этого назначения Зам начальника Академии  по учебно-научной работе. Галина работала художником-ретушером в РИО (редакционно-издательский отдел), где тот печатал свои учебные пособия, а она делала ему чертежи. Конечно, он её сначала отругал, куда мол ты приперлась без пропуска, без приглашения, но поскольку у нее в Академии был допуск по форме N1, (выше, чем у нас слушателей и офицеров ЗРП и у неё в паспорте стоял соответствующий штамп) и он об этом, конечно, знал, то и  дал  команду  пропустить  их.  В этот раз я проверил и машину, и водителя. Пришлось    мне  брать  того же   "козла", продуваемого всеми ветрами, грузовой ГАЗ-69А, и ехать сначала на «Берег»  к Валентину Ивановичу (с фляжкой спирта), получить     у него пропуск на семью и направление в гостиницу N55, и только после этого забирать свое семейство с КПП. Василий Васильевич Ушатов, конечно же, меня отпустил и мы втроем устроились в гостинице, и прожили там больше недели. Это был мой маленький отпуск на Эмбе, как вознаграждение за столь длительное  расставание  с семьей.  Мы ходили в кино, на каток, в ресторан, гуляли и отдыхали. Затем я отправил жену с сыном в Калининград, в свой полк, где их поселили в полковой медицинский изолятор к начмеду майору Селюку.   Жили они там до тех пор, пока наш эшелон после получения техники и выполненных стыковочных, учебно-боевых   стрельб  30 апреля на майские праздники не прибыл  в Калининград, домой. А мне, как начальнику эшелона, пришлось 1 мая сдавать платформы и теплушки Администрации железной дороги. Тут начались какие-то комиссии и нам пришлось переехать в штаб в кабинет Василия Васильевича — квартиры-то не предвиделось. После некоторого проживания в кабинете моего начальника нам выделили в офицерском общежитии на ул. Емельянова на третьем этаже 8-ми метровую «конуру» с фанерной перегородкой. Все было ровно так, как у   В. С. Высоцкого  «На 38 комнаток всего одна уборная».        «Комнаток», правда, было  ровно 40, а «кабинки» было две: женская и мужская. За нашей фанерной «стеной» жил мой подчиненный л-т Затравкин с женой, но без детей, в такой же клетушке. Наш  сын пошел    в 1-й класс, негде было поставить столик для занятий. Здесь мы прозябали чуть больше года, пока не получили летом 1972 года бронированную (читай -временную) однокомнатную квартирку того же доктора майора Селюка в офицерском доме, тоже на ул. Емельянова далее к центру по трамвайной линии за штабом нашей дивизии...