Мак Маг. Дом напротив, гл. 8

- Это он тебе написал такое? – Спросила Альяна, когда ознакомилась с моей историей и посланной смс от Рема.
- Да.
- И то, что ты мне рассказала – правда?
Да, Макс, мне и полдня не хватило, чтобы сдерживать свою проблему от своей  лучшей подруги. Она видела – со мной что-то не так и пытала меня.
Я не жалею, что рассказала ей все. Душа моя сбросила камень.
- И что теперь делать думаешь? – интересовалась она.
- Аля, я не знаю пока. Я не знаю, что испытываю к этому парню. Думала переехать и вот, - вынула визитку, - вот это агентство. Мне посоветовали его.
- А! Хорошее агентство. Но ты покинешь поле боя на самом интересном месте. Виля? Разве это в твоём характере?
- Смеёшься? А ведь не до смеха. Там дурдом подлинный. И как мне в том дурдоме оставаться? Рем не отстанет от меня, я знаю, я снова уступлю ему.
- Ага. Роман, значит. А с кем такого не случалось? - отметила Альяна.
- Это? Со всеми премудростями? Нет, я думаю – я исключение.
- Все так думают, в том и загвоздка.
- С приведениями, Аля, и зовами неизвестного происхождения? Шутишь?
- Знаешь, когда любишь – эдак слышится невесть что, и мысли невесть что шепчут. Это и есть умопомрачение, и любовь, так называемая. Удивить хотела, не удивила. Ну, вот, скажем, что он, твой Рем имел в виду, когда говорил о двойственности?
- Это, наверное, о том, что присутствует в домах.
- Нет. Это о нас, о девушках вообще. Не переоценивай своего парня.
- Он не мой!
- Да, погоди, Слушай.
Парней двойственность убивает наша, разоряет и по миру пускает. И вот тут: наша сила и наша слабость. Одна разоряет, другая вслед  - подбирает. Здесь синхронность работы нужна. И скажу больше в общем так, по-философски: без двойственности никакой любви, никаких чувств, начала их, не может быть. А вот синхронность, взаимоподдержка, взаимовыручка, между нами, девочками...
- Что ты хочешь сказать?
- Сказать? А то, что мой Альбик, например, - Альберт с ума по мне сходит, как по недоказуемой теореме.
- И надолго ли?
- Ах, милая, наивная! Надолго ли? Навсегда. Ты бы видела его. Он влюблён по уши. И ничто не нарушит нашу любовь.
- И ты - его, значит?
- Ну, об этом говорит рано. Я ещё думаю. Я воспитываю в нем свой вечный уголок. А там – посмотрим. В встречный вопрос тебе:  надолго ли ты задержишься в своём личном доме? Ага? Ведь не хочешь так часто размениваться. Что ты приобретёшь лучше? Расходы на агентов, документы, район чуть похуже, длительные поездки на работу. Зачем тебе все это? Не проще ли, например, воспользоваться подругой?
- Как, Аля?
- Как? Ты знаешь. Так как все рассчитано на арабески, на вспышечку так и мы действовать станем. Дело техники. Немаловажное дело. Ответственное. Главное, запомни – арабески!
- Ну, хорошо. Да…, - задумалась я, ещё не понимая предложения подруги.
- Я вот что тебе скажу. Перилл? Я знаю его. То есть, с ним знаком был мой Альберт.
- Да ты что!?
- Точно- точно. Да-да, дорогая. Мир тесен. Он знал и его, и всю эту историю твою я дослушала до конца, чтобы убедиться – это правда. Правда то, что тот парень, безумно влюблённый в свою девушку защищал ее от любовника в свой смертный час. Представь: любил, принял измену, простил и защищал! Это феноменально, не правда ли? Погиб в драке за неё. А она? А она потом жалела. Жалела всю жизнь… Я думаю, и теперь с ней такое, если жива.
Не приняла, не поняла его бескорыстной души.
- Ты знаешь его имя?
- Вукол.
- Вукол?
- Чего смеёшься? Вукол.
- Не встреча, так сюрприз. Что за имя-то такое?
- Вукол. А что? Может быть, единственное имя в своём роде, подруга. Его нет и имени теперь нет.
- Аля, что-то новое твой Альберт мне расскажет?
- Ах, он молчун по природе. С него слово не выдавишь. – Альяна помолчала, добавила, - думаю, нет, - ничем полезен, он не может быть тебе, но есть одна вещичка…
- Девочки! – в офис зашёл начальник, - работать, работать! Виолета, будь добра эскиз мне сегодня же – на стол!
- Я слышу, - ответила я. Мы с подругой с покорным, подобострастным видом терпеливо проводили главного до двери.
- Ушёл. Работать, однако, надо, - сказала Альяна.
- Так, что же за вещичка? – Не собиралась отставать я.
- Вещичка? А! Просто. Мы сможем помочь тебе в твоём дельце. И заодно я проверю своего Альберта. Да, так, - кивнула своему постановлению сама себе Альяна.
- На предмет?
- На предмет верности, смелости и все такое.
- Вы собираетесь, что?
- Мы собираемся к тебе переехать. На время. У меня, как раз сложности с квартирой. То да се. Мы хотели бы съехать от моих родителей и снять отдельное жилье. Там ад. И, кстати, вот это агентство серьёзное? – Она взяла мою визитку.
- Да. Советовали. Так ты когда ко мне переедешь?
- Ух, ты! Да хоть сегодня! Я Альбу к тебе пошлю осмотреться, то да се.
- Давай. Я рада.
- На верность проверю, заодно, - повторила Аля.
- Он останется ночевать, что ли?
- А ты думала? Конечно. Это же серьёзно. Ты же знаешь: я за все берусь только серьёзно, основательно, капитально.
А насчёт: ночевать? У вас там черт ногу ломает, Вилли, и я … немного подожду. Стремно. А вот Альберт у меня смелый. В общем, проверим.
В этот день я летела на крыльях домой.
Я заскочила в дом и принялась готовить ужин для нас с Альбертом – женихом моей подруги.
Несколько раз из моих рук выпадала ложка, и я почему. Знак. И я не стеснялась заглянуть в окно.
У окна дома напротив толкался Рем: то на кухне, то заглядывал в окна своего дома, но не решался, не решался ко мне прийти. Не было от него и звонка.
Вечер ольховым закатом окутывал нашу улицу.
Я вышла на крыльцо.
Вышел и Рем со своей стороны.
- Как дела твои?
- Ничего.
- Ждёшь кого?
- Ага. Ты, как всегда догадался.
- Не удивительно…, - кажется, он расстроился.
– Не удивительно, - повторил.
- Ага, - я понимала, насколько разнятся теперь наши настроения. Кардинально. И стоило ли то взаимообращение, ложное взаимообогащение? Баловаться этим?
Стоило ли? Все намного проще. Одна любовь поглощается другой. Клин клином.
Между нами, между нашими домами и того несчастного случая с неизвестным мне парнем, Вуколом, ничего почти не было.
Чтобы  так близко принимать к сердцу? Дудки!
«Да и менять место жительства, - рассудила я, - с какого перепугу? И здесь хорошо».
Мой новый знакомый явился точно в назначенное время.
Я распахнула дверь на звонок и поразилась, как Альберт или Альба, как его называла Альяна, был похож на Рема.
Строгое выражение серого лица, застывшие зрачки в очках, да-да, - в очках!
Только вот оправа была моднее, легче, - унисекс в металлическом исполнении. Парень держался ровно, непризнанно.
Именно, не признанно, будто он попал не по адресу.
Ничто не намекало на его приветственность, благодушие, но и равнодушия не наблюдалось.
- Добрый вечер, - заявил он и произвёл лёгкий поклон.
«Педант!» - пронеслось у меня.
«Шитый педант!»
Что-то скользкое, скользящим наблюдалось в этом человеке.
Жесты отличались от подачи внешности. Я пропустила его, ненарочно опуская свою радость, забывая о ней.
- Здравствуйте и проходите,
Он прошёл, ступив, как солдат несколько шагов вперёд, остановился на следующем полушаге, раздумывая.
- Вы можете не разуваться, проходите, пожалуйста, - продолжала я.
Он кивнул вперёд куда-то, в стенку коридорную и пошагал на свет, разворачиваясь.
- Верно, верно, - подсказывала я ему и сзади, невидимо ему указывала в сторону горящей столовой.
«А ведь неудивительно, по сути, - думала я, - что Алька влюбилась в такого этакого зануду, неторопыгу. Чудной!»
Альберт остановился у накрытого ужином стола.
Золотистый канделябр тремя свечами, хрустальные бокальчики, шампанское, итальянская паста пене с томатно-водочным соусом, куриные грудки под сыром, безалкогольные напитки.
«Пожалуй, - продолжала рассуждать я, глядя на вдруг сгорбившуюся фигуру Альберта, словно поклоняющуюся изыскам кухни, для меня обычной, - этому парню довольно было обыкновенной яичницы».
И я рассмеялась именно этой своей мысли.
Он обернулся.
Его глаза под ярким светом неоновой люстры просветлели.
Откуда ни возьмись, чудом, в его руках оказался крохотный букет полевых цветов: ромашки, ириски, фрезии, тюльпаны…
- О, Боже, откуда у вас это? – Удивилась я такому необычному набору несвойственных сезону цветов.
- Это вам…, - помедлил Альберт, - от меня…
- Вам от меня? – Скопировала я, немедленно принимая волшебный сюрприз, - спасибо! Очень большое спасибо!
Я видела, как сверкнули зрачки Альберта. Как возрадовалось что-то в нем. И не придала значения, конечно, этому.
Наверное, ему нравилось удивлять женщин, свою женщину.
«Ах, Альяночка! Ай-да, молодец! Какого жениха выискала! И ведь какая молодец-то, как, правда, умело смогла воспитать себе такого мужа, будущего мужа».
- Присаживайтесь, - увещала я, увлечённая победой над собой элементарной, такого кавалера и тут же придумывая, куда поставить чудо. – Я сейчас вернусь. Ждите. Нет. А вы устраивайтесь, устраивайтесь, пожалуйста.
Я вышла искать вазу.
Нашла. Открыла кран налить воды.
Установила букет и стояла, рассматривая его, впечатляясь им.
Меня ударило в краску неизвестно почему.
Что-то сверлило внутри и чем-то радовалось.
Я подумала, как просто, действительно и хорошо иметь обычного человека, рыцаря без меча и доспехов, просто - душевного мужчину, понимающего с полувзгляда, полумысли, что женщине нужно. Без излишеств и сырого давления.
Я, кажется, погружалась в зависть к подруге. Да-да.
И мне нужно было от этого освободиться.
Я подошла к раковине, набрала в ладонь холодной воды и ополоснула лицо. Вытерлась.
- Вы, кажется, с Альяной венчаться собрались? – Говорила я, возвращаясь в столовую.
Альберт сидел, как школьник. Руки лежали на коленах.
- А что ж вы не угощаетесь? – Задалась я и тут - задела так стол боком, что тот пошатнулся, и бутылка с шампанским опрокинулась.
- Ой, ой, ой! Простите! – Вскрикнула.
Кавалер ловко подхватил бутылку и поставил ее на место.
Я устроилась на своё место, напротив Альберта и только теперь увидела, что натворила нечто большее.
Шампанское – не одно упало.
Все бутылки с напитками были разбросаны по столу, блюда сдвинуты и повреждены. Сыр вывалился на салфетку.
Я только глаза вытаращила, раскраснелась окончательно, не разбирая тут точную причину, смесь причин моего поражения.
Несмелый подняла взгляд на гостя.
Но он.
Он улыбался, скромно, выразительно.
У него была красивая улыбка, ровный ряд здоровых белоснежных зубов, и он теперь совсем терял схожесть с моим соседом, Ремом.
Это был совершенно другой человек.
«Иного качества человек», - вздумалось мне.
- Ничего страшного, - сказал он и засмеялся. И я - засмеялась.
Что-то лёгкое, воздушное стало жить в нашем сообществе с этим человечком.
Мы разговорились, не обращая внимания на подпорченную конфиденциальность практически всех блюд.
Мы говорили о случившемся путешествии Альяны и Альберта, как хорошо было им вместе. Как ходили они в горы и сидели у склона вечером у волн тёмного моря.
- Вы прекрасная пара, - подводила я итог, - и все же: мне Аля говорила, что вы венчаетесь?
- А зачем? – Опуская вилку в блюдо, уверенно передавал гость.
- То есть? – Не поняла.
- Зачем? – Он поднял на меня глаза.
- Ну, возможно, я поторопилась, - согласилась я, не обостряя ситуацию.
- Возможно итак. Но главное же в браке, союзе любом остаётся любовь, не правда ли?
Я не понимала.
Этот успешный, весёлый молодой человек блефовал, что ли?
Я приняла это за шутку. За шутку. Но он продолжал.
- Если нет пока любви, то нужно ещё немного подумать, поразмыслить эдак.
Я молчала, в растяжке не в силах справиться с налипшей улыбкой.
- Но…,  - предложила я, ухватывая хлеб, раскрошенный до величины с копейку, - вы уже долго вместе вроде. Пора бы разобраться.
«Зачем я сказала? И куда это ведёт?»
Лицо Альберта вспыхнуло.
Я почувствовала то, что должно было бы идти от него, чем-то пахнуть или флюиды…
Нет, мне это было не понятно.
- Увы, - бросил он использованную салфетку рядом, - увы. Годы должны пройти, чтобы узнать, друг друга как следует.
Я едва справилась с навязчивой улыбкой, и теперь на лице моем возник принцип. Я не замедлила продемонстрировать его гостю.
 Он что-то понял для себя, но его слова, его слова противоречили вообще всей логике встречи.
- Вы красивая, - говорил он, - я не встречал таких женщин.
- Хм, Спасибо, конечно…
- Я вас видел в офисе с Альяной. Удивительная девушка!
- Она? – попыталась я установить равновесие.
- Вы, - нарушил он его.
Я молчала. Только стук столового прибора был слышен в моей тарелке.
Аппетит пропал.
- Вы тут занимаетесь какой-то магией, я слышал, - спросил Альберт, оглядываясь по сторонам, и - на запертых жалюзи окна особенно заострил внимание.
- Да, почти, - решила я не откровенничать, - а что вам, например, известно?
- Ничего, собственно, - он, как мне показалось, неприлично цокнул языком во рту, вычищая застрявшие кусочки еды из зубов.
- Я знаю, что вы одинокая и чувственная.
- Чувственная? – Удивилась я, - это кто это сказал? Альяна?
Меня возмутило данное утверждение. Но я посмеялась.
- Чувственная, да. Это видно по вашим глазам, темно-карием. По вашему лицу, фигуре.
- Хм. А-а…, - я старалась сдерживаться в выражениях.
И на сей раз удалось.
- У меня до Альяночки была всего лишь одна девушка, - вдруг высказался он.
Я опустила прибор и серьёзно поглядела на него.
«Это что ещё?»
- Да, вот-с так! – с непонятной радостью подтвердил он и который раз продемонстрировал свою красивую улыбку.
«Это гадко, наконец!»
Я выровнялась на стуле.
- Вы хотите что-то сказать? – Решила я взять верх в странном нашем диалоге.
- Да, я хочу сказать, - он небрежно облокотился на край стола, отодвинув локтями тарелку перед собой. – Я хотел, например, предложить… Ведь Альяночка не просто так…, понимаете?
- Извините, глубокоуважаемый, я ничего, решительно ничего не понимаю.
- Хм, ха-ах, вы, значит, отказываетесь понимать, так что ли?
«Это что: со мной вообще происходит?» - Пораскинула я. – Здесь впору подняться и уйти! А договор? К чертям! Мне легче иметь дело с одним извращенцем, Ремом, чем…»
- Ничего такого, нет-нет, - он оторвал руки от стола, произвёл резкие пассы перед собой, - ничего такого, но Альяночка сказала – если мы с вами поцелуемся на виду вашего жадного, аляпистого ухажёра, то это возымеет капитальное значение.
Он молча уставился на меня.
Я не смела, и пошевелиться.
- Это она вам такое предложила…
- Она, - сомкнул он губы, - а что? Вы не в курсе?
- Это глупость полная! Что за чушь! – Я рванула вверх, снова пошатнув стол. И снова бутылки, неустойчивые твари, повалились одна на другую.
- Какая я, ах! – успела воскликнуть, обнаруживая тут же и еще одно несчастье, - содержимое стакана, опрокинулось на моё платье.
Ветер рванул в окно, и роллеты жалюзи, плечики заёрзали, заскрипели там.
Альберт соскочил с места и бросился ко мне.
Он неожиданно для меня, оттянул (я не смогла и шага ступить) от стола, стал на обе коленки и взялся вытирать ткань голой рукой.


***
(1-8 Благодарность Сташенкову А.П)

9