Тадж-Махал часть 19

          Серебреные браслеты оказались разные по величине: один большой, другой поменьше. Они были покрыты великолепной резьбой, изображающей переплетённые стебли лилий, и залиты тёмно-красной эмалью.  В центре каждого браслета красовался овал с рисунком. Валентин взял один браслет, чтобы рассмотреть рисунок поближе. На нём было изображено здание с куполом и четырьмя минаретами. Там, где должен быть нарисован вход в это здание, был вставлен небольшой алмаз. Слева и справа от овала было что-то написано восточной вязью. Луч заходящего солнца коснулся браслета, и алмаз заиграл.
          - Что здесь изображено? – поинтересовался Валентин. – Мечеть?
          - Это мавзолей. Там покоятся тела двух людей: мужчины и женщины. Они очень любили друг друга.
          - Могила по-нашему. Ладно, - сказал Сергей, - покупаем с могилой! Я большой себе беру.
          Хозяин магазина что-то произнёс.
          - Дядя говорит, что их нельзя купить по одному, можно только два сразу.
          - А! Так всё-таки можно купить! Хорошо, беру два! Валя, ты уж извини, выбери себе что-нибудь другое! Тут дело принципа! За сколько продаёшь эти кольца? – обратился Сергей к хозяину лавки.
          - Дядя спрашивает, как твое имя и женат ли ты?
          - Зовут меня Сергей, и пока я не женат.
          - Дядя говорит, что ты не можешь их купить. Они не для тебя.
          - А для кого? Для женатых только? А если я завтра женюсь, тогда продашь?
          Дядя молчал.
          - А я могу их купить? – спросил Валентин.
          - Дядя спрашивает, откуда ты приехал, как твоё имя и женат ли ты?
          - Я из России, это далеко отсюда на севере. Зовут меня Валентином. Был женат, но сейчас в разводе.
          - Дядя спрашивает, чем ты занимаешься? Твоя профессия?
          - Пою. Я артист.
          Хозяин лавки поклонился.
          - Дядя говорит, что они твои. Он медитировал, и его предупредили, что скоро за ними придут. Ты пришёл.
          - Предупредили? Здесь какая-то ошибка. Я просто зашёл, чтобы что-нибудь купить на память о стране.
          - Сейчас он тебе такую цену заломит за свою реликвию! – зашептал Сергей другу. – Всю жизнь будешь вспоминать эту страну!
          - Сколько я должен заплатить? – спросил Валентин.
          - Дядя сказал, что ты ничего не должен. Их оставили для тебя, и оплатили ещё двести лет назад. Они твои.
          - Чего? – удивился Сергей.
          - Шам, ты правильно перевёл? Кто их оставил для меня двести лет назад? Это же абсурд! – переспросил удивлённый Валентин.
          - Дядя говорит, что, когда-то их семья жила очень бедно. Это было давно, тогда его дедушки ещё не было на свете. Однажды к ним в дом попросился на ночлег прохожий. У него было при себе много денег, но он попросился в лачугу, а не в богатый дом. Закон гостеприимства гласит, что нельзя отказывать путнику в ночлеге и надо его накормить. Кроме горстки риса в доме ничего не было, но хозяйка сварила этот рис и накормила гостя, а вся её семья, включая малолетних детей, осталась без еды. Путник поел, спокойно лег и уснул, оставив свои вещи рядом с циновкой, на которую его положили, и которая была единственной в доме. Вся семья легла на голый пол. Никто не прикоснулся к его вещам, хотя там было много денег. Если бы пропала  одна-две монеты, путник бы даже не заметил  этого, а семья могла много дней жить безбедно.
          Утром гость проснулся и сказал: «Я узнал честность и щедрость вашего дома. Я узнал благородство ваших душ. Я заплачу за ваше гостеприимство. Но прежде я хочу попросить ещё об одной услуге. Через много лет, придёт в ваш дом человек с севера, который не будет знать вашего языка, имя его будет начинаться с букв ВАЛЕ или ВАЛЯ, от первых букв санскритского слова, которое написано на браслете, он уже будет единожды женат, а зарабатывать на жизнь он будет пением. Если всё это совпадёт, отдайте ему эти браслеты. Один браслет в день свадьбы он наденет себе, а второй своей жене, которую встретит вот здесь, у этого мавзолея," - и гость указал на рисунок в овале браслета.
          Гость протянул хозяину дома футляр.
          «Ждать придётся долго, возможно, его передадут ваш сын или внук, или даже правнук, - продолжал он. – Поэтому, я хочу оплатить вам за ваше гостеприимство и сразу заплатить за ожидание, которым я вас озадачил».
          И гость отдал нашей семье все деньги, которые были у него в сумке.
Наш прадед построил на них большой дом и этот магазин. Он занялся торговлей и открыл своё дело. Никто больше никогда не бедствовал и не голодал. Эта легенда всегда передавалась от отца старшему сыну, больше о ней никто не знал.
          - Как переводится слово на браслете с санскрита? – спросил Валентин.
          - Дядя не знает. Ни он, ни его отец, не знали этого языка. Дядя говорит, что ты пришёл вовремя,  теперь он может уйти.
          - Куда уйти?
          - Обещание, данное семьёй тому человеку, выполнено, и теперь дядя свободен. Магазином будет заниматься его сын, а он уйдёт в храм. Он давно этого хотел, но не мог уйти, ждал тебя.
          Хозяин магазина с глубоким поклоном передал футляр Валентину.

          Валентин с Сергеем ехали до отеля на рикше.
          - Всё это, конечно, необычно и романтично, - сказал Сергей, - но согласись, встретить будущую жену на чьей-то могиле, это не очень-то приятно!

          Группа артистов вернулась в Москву. Валентин загорелся желанием узнать, что же написано на браслетах. Поискав в своей записной книжке, он набрал номер телефона своего знакомого:
          - Николай Григорьевич? Здравствуйте! Это Калинин вас беспокоит… Валентин Калинин. Я тоже рад вас слышать. Николай Григорьевич, насколько я помню, ваша работа как-то связана с историей Востока?.. Искусством Востока? Это ещё лучше. Я бы хотел у вас проконсультироваться. Мы могли бы встретиться?…Можно прямо сейчас? Хорошо, я выезжаю.

          Николай Григорьевич с интересом рассматривал браслет:
          - Интересно, интересно! Ну, что я могу сказать… Эту вещь сделали не в Таиланде, это индийская работа. Предположительно, где-то конец семнадцатого века.
          - А рисунок? – спросил Валентин. – Что это может быть?
          - Это? – учёный рассматривал миниатюру через большую лупу. – Я бы сказал, что это Тадж-Махал.
          - Тадж-Махал?
          - Да. В Индии в Агре есть мавзолей, который называется Тадж-Махал. Там похоронены султан Шах-Джехан и его любимая жена Мумтаз Махал. Говорят, что султан очень любил свою жену. И пока она была жива, не смотрел ни на одну из женщин. Но она умерла при родах четырнадцатого ребёнка. И Шах-Джехан на берегу реки Джумны над телом Мумтазы воздвиг из белого мрамора мавзолей. Первоначально он хотел построить на другом берегу для себя такой же мавзолей, только из чёрного мрамора, соединив их между собой мостом, но не успел. Один из его сыновей - Ауренгзеб, убив своих трёх братьев, и, сместив отца с трона, захватил власть. Когда Шах-Джехан умер, Ауренгзеб похоронил своего отца в Тадж-Махале рядом со своей матерью Мумтаз Махал.
          - Николай Григорьевич, там есть надпись, что она обозначает?
          - Это, скорее всего, санскрит или хинди. Сейчас посмотрим. Написано ВАЛЛАБ(х), но так как «Л» у них произносится мягко, то слышится как ВАЛЛЯБ(х). Погоди, возьму словарь, посмотрю что это. Вот! На санскрите это – «дорогой, милый». Значит, с одной стороны медальона написано «дорогой или милый», а с другой стороны «дорогая или милая».
          - Зачем?
          - Трудно сказать. Смотря для кого, или для каких целей были изготовлены браслеты. Эти слова могут относиться и к тем, кто захоронен в мавзолее, и к тем, для кого сделаны браслеты. Возможно, они свадебные. Видишь ли, Валя, Тадж-Махал в Индии, да и не только в Индии, стал символом любви. Верной, или, если хочешь, вечной любви.
          - Николай Григорьевич, - задумчиво произнес Валентин, - вы не могли бы мне подробнее рассказать о правлении Шах-Джехана?
          - Подробнее? Шах-Джехан стал султаном в 1628 году, а через два года в 1630 году умерла его жена Мумтаз Махал. Чтобы стать султаном, ему пришлось убрать с дороги пятерых своих братьев. По тем временам по-другому поступить было невозможно: иначе убили бы его. Будучи, в сущности, добрым человеком, он не хотел, чтобы так же в будущем произошло с  его сыновьями. Но султаном мог стать только один из принцев, и он знал, что на этой почве разгорится война, которая может унести жизни трёх сыновей, и не хотел этого. Он раздал им в правление самые лучшие земли, чтобы они правили самостоятельно и не враждовали друг с другом. Но они все рвались к власти.
          Пожалуй, самой интересной личностью был его третий сын – Ауренгзеб. На протяжении нескольких десятилетий он разыгрывал перед всеми роль святоши, дервиша, или, как тогда говорили, – факира. Он уверял, что престол его не интересует, и он хотел бы всю жизнь молиться где-нибудь в укромном месте. И в этом он преуспел, все верили ему, но на самом деле он думал только об одном - о власти.

ИНДИЯ. АГРА. 1655 год.

          Шах-Джехан, его друг и советник Садулла-хан прогуливались по галерее дворца.
          - Вы чем-то опечалены, государь?
          - Меня не покидают мысли, Садулла-хан, о будущем моих четырёх сыновей. Они все уже в зрелом возрасте, женаты. Все претендуют на престол, тайно интригуют и враждуют между собой. Я в большом затруднении, как с ними поступить. Я даже опасаюсь за собственную жизнь.
          - Да, государь, принцы стали слишком могущественными, каждый имеет свой двор.  Надо удалить всех четверых из столицы, дав им в управление какие-нибудь провинции, соответствующие их происхождению.
          - Я уже думал об этом. Конечно, я дам им лучшие провинции, но, боюсь, что они, управляя в них, будут разыгрывать роль независимых царьков.
          - Так и будет, мой государь, вы знаете своих сыновей. Но, возможно, став вице-королями, они не будут враждовать друг с другом!
          - Да, если оставить их при дворе, они перережут друг другу горло за трон. Я бы не хотел этого. Они мне все дороги. Трудно быть султаном, Садулла-хан, и иметь сыновей, которых любишь. Но не менее трудно иметь взрослых дочерей. Особенно меня тревожит Бегум Сахеб.
          Они молча шли по галерее. Султан был задумчив:
          - Сегодня, на вечернем приёме, я объявлю своё решение относительно принцев.

          Шах-Джехан стоял на галерее и смотрел, никем не замеченный, на дворцовую площадь. Там собирались, пришедшие на вечерний приём эмиры и принцы. Принцы были пышно одеты и держались отдельными группами, окруженные своими советниками и друзьями.
          «Мои сыновья, - думал падишах, останавливая свой взор на каждом из принцев. – Дара. Первенец. Не лишён хороших качеств: любезен в разговоре и чрезвычайно щедр. Но слишком высокого мнения о себе и вспыльчив».
          Дарий гордо стоял в кругу друзей, изредка бросая косой взгляд на своего брата Ауренгзеба.

          «Султан-Суджа – более скрытен и твёрд, чем Дара. Но слишком много времени проводит в попойках, пении и танцах, нежели в трудах».
          Султан-Суджа весело смеялся над какой-то шуткой, только что рассказанной ему.

          «Ауренгзеб – рассудителен, хорошо разбирается в людях, хитер и лицемерен. Сколько лет он изображает из себя святошу! Старается внушить всем, что его не интересует престол, что он мечтает только о тихой жизни, молитве и благочестивых делах. Но я-то знаю, единственное, о чем он мечтает, это – власть! Власть! Вот за что он каждый день молится! Он рождён быть правителем».
          Ауренгзеб стоял со своей свитой, вслушиваясь в то, что ему говорили, при этом не забывая внимательно, но незаметно, наблюдать за всеми присутствующими здесь братьями.

          «Морад-Бакш – мой младший, - думал Шах-Джахан. - Полагается только на свою руку и меч. Честен и храбр, но если бы эта храбрость сочеталась с большой выдержкой, он бы далеко пошёл! Но, к сожалению, думает только о развлечениях и выпивках».
          Морад-Бакш спокойно вразвалочку шёл по площади, положив руку на свой меч.

          Ауренгзеб, кротко улыбаясь, подошёл к младшему брату.
          - Здравствуй, брат Морад-Бакш!
          - Здравствуй, Ауренгзеб! – Морад-Бакш обнял его. – Слышал? Отец сегодня назовёт те провинции, которые нам выделил!
          - Слышал, - смиренно ответил Ауренгзеб. – Но ты же знаешь, меня это совершенно не интересует. Я соглашаюсь там править только потому, что на то воля Шах-Джехана!
          - Ты, действительно, у нас настоящий святоша! – весело захохотал младший брат. – А я рад тому, что у меня будет свой удел! Будут деньги, будет свобода!
          -Будь моя воля, - задумчиво отвечал старший брат, опустив глаза и теребя чётки, - я бы стал дервишем.

(продолжение следует)