Сила слова

Жил-поживал философ. Большинство людей сразу отвергнут слово «жил». Ну, как можно называть жизнью то блеклое существование, которое непременно сопутствует философам? Из еды – сухая корочка сыра и черствый  хлеб, из питья – стакан козьего молока или просто вода, а по праздникам – кислое сухое вино. Из одежды – старый заношенный халат, тюбетейка или академический колпак. А в доме – книги, книги и пыль. Из мебели – деревянный стол с непременной чернильницей с давно высохшим содержимым, допотопным компьютером и корзиной, наполненной несостоявшимися мудрыми мыслями.

     Впрочем, Бывалый стал философом не так уж и давно. Почти сразу, как здоровье, которого еще вчера хватало на самые невероятные приключения, вдруг стало все чаще пропадать. И на все более долгое время. В некоторых частях тела оно вообще появлялось лишь на мгновения и, видимо,  не только не собиралось возвращаться  на постоянное жительство, но считало ошибкой  сам краткосрочный визит.

     Само собой, что в такой ситуации любой человек, не имеющий оснований продолжать любить свое тело и связанные с ним удовольствия, превращается в философа. Начинает или продолжает изучать наследие живших ранее мудрецов. А на следующей стадии и сам приступает к генерированию собственных умных мыслей. Хотя «собственные» нередко становятся таковыми благодаря неизбежным изменениям в мозге и шуткам Мнемозины.

     В это февральское морозное утро Бывалый направился в аптеку. Он был расстроен. За завтраком прочитал серьезную статью о неизбежности столкновения нашего Млечного пути с туманностью Андромеды через 3,5 миллиарда лет. Сами понимаете, он, как и все люди был уверен, что жизни на Земле гарантировано 5-6 миллиардов лет, пока Солнце не выработает свой энергетический ресурс.  И вдруг этот срок сокращается на сорок процентов! Любой патриот Земли и нашей родной галактики, как минимум, огорчится.

     Из-за пандемии короновируса количество дворников в Москве ощутимо сократилось. Многие просто не смогли преодолеть препоны заградительных мер для прибывающих в столицу возможных носителей этой зловредной болезни. В результате самый короткий путь в аптеку был расчищен лишь местами.

     Последние пятьдесят метров до заветной цели были не просто не расчищены. Дорожку между металлическим забором  жилого дома и детской игровой площадкой всю зиму засыпали снегом с детской площадки. Да так, что высота «снежного покрова» сравнялась с высотой ее оградки. Бывалый прикинул, что безопасный маршрут вокруг нее длиннее метров на сто пятьдесят. Поскольку больное колено уже явственно выражало неудовольствие  морозом, он осторожно попробовал сделать пару шагов по рукотворному сугробу. Под десятисантиметровым слоем выпавшего за неделю снега была твердая ледяная корка, образовавшаяся во время краткосрочной оттепели.  Бывалый рискнул и двинулся вперед.

     Примерно на середине пути здоровая правая нога пробила корку и провалилась сантиметров на двадцать, а затем при попытке сделать шаг больной левой еще на тридцать. Пытаясь выдернуть правую ногу из плена, Бывалый перенес всю тяжесть тела на левую. Колено предательски  «выстрелило», нагрузка на правую резко возросла, и нога разрушила третий слой наста, намертво застряв в  пробитой «скважине».

      Бывалый был вынужден расстаться и с философией и вселенской скорбью о печальной участи Млечного пути. И возвратился на грешную землю.
 
     Правая нога, плотно схваченная в трех местах ледяным настом, начинала потихоньку замерзать, потому что брючина задралась еще при прохождении первого слоя. И хотя температура под снегом, как  и положено по законам физики,  была выше минус шестнадцати, голая кожа начинала коченеть.   А колено согнутой левой ноги доставало до подбородка и категорически отказывалось даже пошевелиться, тем более участвовать в освобождении правой из снежного плена. Такую растяжку Бывалый не делал уже лет пятнадцать, и это тоже постепенно усиливало дискомфорт. Попытка использовать трость сразу же провалилась. Как и она сама, свободно пронзив все три слоя.

     Со стороны Бывалый выглядел забавно. Несколько человек, обходившие, как благоразумные люди, детскую площадку  по расчищенной дорожке,  явно подняли себе настроение, обсуждая его странную позу. Один сделал фото, или короткую видеозапись, надеясь заработать в интернете пару лайков.

     Вышедшая во двор дома няня, по виду из Средней Азии, подошла с коляской к изгороди и объяснила, что это место надо обходить с другой стороны. Бывалый нашел в себе силы поблагодарить за добрый, но явно запоздавший совет. Все остальные люди пробегали мимо и, видимо, рассчитывали узнать, чем все это закончится, из вечерних новостей.

     Бывалый представил, как это будет звучать по ТВ: «В ста метрах от правительственной трассы «Кремль-Внуково» на Ленинском проспекте днем во дворе жилого дома обнаружен окоченевший труп заслуженного ветерана».

     Однако трагикомедия неуклонно превращалась в трагедию. Содранная  кожа на скованной тремя кольцами льда правой ноге постепенно теряла чувствительность от холода. Колено левой ноги наоборот, казалось,  раскалилось. Что делать?  Звонить в МЧС? Звать на помощь? Молиться?

     Безысходность простейшей ситуации постепенно вытесняла самоиронию. Отчаяние переходило в злость. А злость в бешенство. И Бывалый вырвался из плена. Как? Вот только что стоял он по пояс в снежном капкане в позе каратиста, исповедующего стиль «журавля на взлете», и вдруг уже подходит к аптеке. Окончательно очнулся он от негодующего восклицания пожилой женщины: «Как не стыдно? Бомжи и то покраснели бы от такого мата! Хорошо, что детей на площадке нет».

     На самом деле Бывалый, получивший достойное дворовое воспитание, с детства был отучен употреблять нецензурную лексику. Не учителями и не родителями. А настоящим профессионалом, который после длительного срока «на каторге» возвратился домой. Вел он себя тихо, спокойно, в дрязгах и склоках с соседями участия не принимал. Но если вставлял слово, почти всегда рядовые «дворяне» его слушались.

     А пацаны  уже привыкли матом не ругаться, а разговаривать. Как-то слишком уж громко разборку устроили, и тут появился каторжанин. Тихо пригласил потолковать. Сам сел на лавочку, «Прибой» закурил, к мелюзге, к которой тогда и Бывалый относился,  на Вы обратился. «Слушайте и запомните. Каждое слово свою силу имеет. Чем чаще его вставляешь, тем слабее оно становится. Мужские слова сильные. Но будете их по мелочи тарахтеть, станут они пылью. Придет случай, когда надо бы твердое слово применить, а у вас их уже и не осталось. За каждым словом не только дело должно быть, а и мужик настоящий. Запомните, что я вам сказал. А затолкает судьба на зону, вспомните меня. Хоть вы и зовете меня за спиной бандитом, но я своим зла не делаю».

     Не то, чтобы все пай мальчиками после этого разговора стали, но постепенно освоили его совет. Бывалый к «сильным» словам прибегал редко. Но случалось.
 
     Послали его как-то из министерства на сельхозработы. Разнарядки такие осенью регулярно поступали. А в колхоз, в который он прибыл, своя разнарядка пришла – отправить помощь сахзаводу. Урожай чем быстрее переработаешь, тем сахару будет больше.

     А молодому здоровому мужику отчего бы и не потрудиться. Тем более, что в колхозе маяты много, а денег нет. А на сахзаводе, чем больше сделаешь, тем больше заработаешь. До пятисот рублей в месяц заколачивали, а в те времена это были деньги! Чешский мотоцикл «Ява» тысячу двести стоил.

      Многому Бывалый научился у бывалых грузчиков. А потом и нос им утер. При погрузке сахара в вагон в ширину укладывают семь мешков, от боковых стенок по три, в середку – седьмой.  Но он не совсем точно помещается, с каждым рядом серединка растет по высоте. Семь-восемь рядов положишь, делается подставка из мешков следующего ряда. На них становишься и кладешь восьмой-десятый ряд. Затем еще третья подставка из двух слоев, и вторую наращиваешь, чтобы одиннадцатый, последний, уже под крышу вагона, ряд положить. А средний мешок уже выше своего ряда чуть ли не на тридцать сантиметров класть приходится. На спор грузчики без подставки десять рядов клали. Двое самых крутых  - одиннадцатый. Но только шесть мешков, срединный без подставки не могли. А Бывалый на спор и его без подставки забил. Про Гиннеса тогда не слышали, но авторитета он приобрел. Если за пивом к бочке подходил, пропускали без очереди даже не заводчане!

     На работе всякое происходило, порой на самой грани. Матерщина поэтому звучала нередко. Вот и Бывалый сорвался.

     Когда вагонов нет, то мешки с сахаром кладут в штабели. Десять на десять метров в основании и восемь метров в высоту. Каждый новый ряд по углам положено по технике безопасности прокладывать мешковиной и досками, чтобы штабель не расползся под собственной тяжестью. Но кто эту ТБ выполняет? Тем более, что когда вагоны приходят, надо из этого штабеля мешки грузить, а доски убирать, терять время.

     И вот как-то раз, когда штабель практически заканчивали, на восьмиметровой высоте бугор (бригадир) бьет угол. Почему бьет? Мешки из насыпного бункера выходят цилиндрическими по форме. Чтобы они укладывались, как кирпичи, надо их с плеча не просто свалить, а ударить с силой, чтобы они в ширину расплющились.

     Вот он и ударил чересчур сильно, а штабель-то и пополз, поехал лавиной. И Бывалый, который со следующим мешком стоял рядом, тоже закувыркался. Прямо под транспортер, который мешки подавал наверх. И тут пошли в ход «тяжелые» слова, много разнообразных слов, одно другого весомее. Причем не только бугор и Бывалый орали из последних сил, орали все. И от страха, и от того, что штабель теперь надо разбирать и заново складывать. А это и потеря в деньгах и корячиться придется без транспортера.

     Но закончилось все благополучно. Руки-ноги целы остались.
     Бывалый, правда, много позже как-то раз жену основательно напугал. Приснилось ему, как он со штабеля съезжает. Сон сном, а рулады матерщины он выдал в полный голос. Утром супруга заявила, что не могла и подозревать, что ее муж  такой виртуоз по части нецензурщины. Если посчитать все «этажи», то Москва-сити с ее небоскребами землянкой показалось бы. С того момента прошло несколько десятилетий, и этот эксклюзивный набор весомых выражений понадобился и спас во второй раз.

     Извинившись перед ошеломленной женщиной и посетив аптеку, Бывалый вернулся домой. А когда полностью в себя пришел, сделал вывод – есть вещи посильнее философии.