Коллективная личность

Часть 1. Дрожь пространства. (Симирреата Исфайт) .

      Меня зовут Симирреата, и попрошу вас сильно не удивляться тому, что я это пишу. Я прекрасно знаю, кто я; предыдущие авторы не поскупились, расписывая мои преступления и пороки. Так что давайте просто оставим в сторонке все пикантные подробности моей личной жизни; их в этом рассказе не будет. Я просто немного побуду памятью Винса Табу, человека, которого я очень люблю, и которому, увы, иногда требуется запасная память.
     В ту ночь, уже под утро, он внезапно завалился ко мне в шатёр, опрометью бросился к моей постели и заорал:
- Сими, пожалуйста, ответь мне! Только честно! Ты вторгалась в баланс Треугольника?
- Ты что, офигел, Винс? - ошеломлённо ответила я, открывая глаза.
- Сими, я серьёзно! Все наши говорят, что это правда! Что только ты могла целый мир пере... перепро... граммировать!
     Я села и молча уставилась на него при свете желтоватого кристаллического ночника. Винс был, по обыкновению, пьян, его страшно шатало, он был босой и полуголый, в одних только молнитских штанах - но не мокрый, то есть, он явно не из энергоформы выпрыгнул. Защитные браслеты были на месте.
   Я взяла его за руки, притянула к себе, заставила сесть рядом, отвела с его лица спутанные волосы и заглянула в глаза, всматриваясь его безумно пульсирующие зрачки.
- Я не под наркотиками, Сими... - смутившись, сказал он. - Ты извини, что я в таком виде... Я должен был... То есть, не должен был...
- Ты успокойся, Винс. Расскажи, что случилось. Только нормально, без наездов.
    Винсент смутился ещё сильнее, у него даже губы задрожали.
- Прости меня, умоляю... Прости... - пробормотал он. - Я так и знал, что ты примешь мой вопрос за наезд... Я не хотел, честно...
    Я вздохнула - но больше с облегчением, чем с огорчением. Винс был в своём покаянном репертуаре - а значит, слава богам, в своём уме. Я слишком хорошо его изучила и вполне доверяла ему, когда он каялся; в такие моменты он был совершенно искренен и даже вполне адекватен. Его только нужно было успеть «переключить» до начала истерики - а для этого ему немедленно нужен был алкоголь. И я, не дожидаясь пока Винс меня об этом попросит, встала и пошла на кухню.
     Кухней мне служил отгороженный ширмой угол, а из алкоголя у меня не было ничего кроме крепчайшего флёка - но я подумала что оно, наверное, даже и к лучшему: чем быстрее Винс доберёт свою дозу и вырубится, тем больше поспит. Так что я взяла в шкафу бутылку и стаканы, вернулась и налила нам обоим по полтиннику.
- Ну давай, за разумные поступки, - вручив Винсу стакан, сказала я.
     Винс бросил на меня преисполненный благодарности взгляд, выпил и тихо сказал:
- Да уж, Сими... В нашем с тобой случае надо прибавлять: «И чтоб не как в прошлый раз»... 
- Ну, так не будет, обещаю, - отмахнулась я. - Ты лучше давай рассказывай, что случилось, пока ты ещё хоть как-то можешь говорить.
     Творец Мироздания кивнул, нетвёрдой рукой поставил стакан на прикроватный столик и спросил:
- Есть закурить?
- Конечно.
     Я взяла со стула свою кофту, вытащила из кармана сигареты, а саму кофту накинула Винсу на плечи, ибо на Исфайте была поздняя осень, а железная печка в шатре давно погасла. Некоторое время мы сидели в полумраке и курили - а потом Винс заговорил.
- Понимаешь, Сими, мои Каменные Твари... Они исчезают. Просто исчезают, и всё. Я видел своими глазами. Пространство Необитаемого начинает дрожать, словно рябь по воде бежит - и стирает по одиночке всех. Грифонов, горгулий, крылатых львов - всех... Вчера мы с Фонтейром видели, как исчез один из Сфинксов - а ведь они Хранители Необитаемого, основа основ! Я попытался выяснить что происходит, попытался поговорить со своим миром - и столкнулся с неким... Логическим казусом, что ли... Видишь ли, Сими, Необитаемое считает, что оно... Необитаемое. В прямом смысле.
- Это как это? - изумилась я.
- Ну так... Просто. Оно считает, что в нём не может быть никакой жизни, даже неорганической - и переформатирует в себе всё, что было создано мной из его материи. Растворяет всех своих обитателей до состояния чистой энергии и вбирает в себя.
- И откуда взялся этот... Хм... Казус? - поинтересовалась я.
- Так в том-то и беда, что я не знаю, Сими! - ответил Винс, и голос его снова задрожал. - Да, это мой мир, это часть меня самого - но у меня и в мыслях такого не было! И с балансом Треугольника тоже всё нормально! Ведь если бы оно было иначе - вы бы все это заметили, не только я!
- Не плачь, только не плачь! - воскликнула я, торопливо хватая бутылку и наливая Винсу ещё немного флёка.
- Спасибо, Сими...
    Он выпил, не глядя на меня, вернул стакан, немного помолчал, уставившись на дрожащую в пальцах сигарету, сделал несколько жадных затяжек - но всё-таки справился с собой и продолжил.
- Я сейчас говорил с Миррой и с Одной-из-Девяти... И они сказали, что вот эта установка, «Необитаемое считает, что оно необитаемое», очень похожа на программу, на некий вирус... Что это - ментальная подключка, как в случае со мной и Керибером Затти, или как с тобой и Лимом - но в масштабах целого мира...
- И поэтому вы решили, что это сделала я? - наконец-то сообразила я.
     Винс поднял на меня испуганный взгляд и пролепетал:
- Сими, прости, пожалуйста... Я знаю, что это н-не ты, но...
     Он даже заикаться начал от смущения - и мне стало его ужасно жалко; я вдруг поняла, почему он изначально хотел вывалить на меня всё это прямо с порога, не раздумывая - и теперь была просто поражена тем, что он вообще решился мне всё это сказать.
- Это Лимми тебя сюда отправил, да? - сочувственно спросила я.
- Они все м-меня отправили... - прикусывая губу и из последних сил стараясь не разреветься, прошептал Винс. - Они сказали, что я должен сам п-поговорить с тобой...
- Это правильно, Винс. Успокойся. Всё хорошо.
- П-правда?
- Правда. Я не обижаюсь. Я действительно в прошлом наломала дров с этими ментальными «вирусами», и это совершенно нормально, что вы меня подозреваете. Это логично, Винс.
    Он затушил сигарету, попросил ещё одну - и я прикурила ему, потому что он сам был уже не в состоянии это сделать. Налить ему ещё флёка мне тоже пришлось - и только когда он выпил, я спросила:
- Я только одного не понимаю. Почему вы решили, что я могу это сделать со всем Необитаемым Треугольником? 
- Ты - единственная богиня с навыками конструктора и полностью кристаллическим миром, - еле выговорил Винс нещадно заплетающимся языком. - Ведь все же знают, что твой Экран запитан прямо от Исфайта, и что, по сути, весь твой мир - это Экран... 
- А что, это уже все знают? - удивилась я. - И с каких это пор?
- Ну... С тех самых пор, как созданный тобой Экран вошёл в общую систему с Мирвином... Ты что, не знала? Они же оба живые...
- Так почему тогда Мирвин, раз такой умный, сам не выяснил, копался ли Исфайт в Необитаемом? - фыркнула я.   
- Эээ... Ну... Наверное Исфайт просто не разрешил Мирвину в себе копаться...
- А Необитаемое, значит, Исфайту разрешило? Впустило в себя вместе с какой-то идиотской программой?
    Винсент вздрогнул, словно от пощёчины.
- Я понимаю, к чему ты клонишь, Сими... Ты права... Мы с Лимми поддались твоему внушению, потому что сами впустили тебя к себе в башку... А структура Необитаемого подвластна только мне, и...
    Он осёкся и так жалобно посмотрел на меня, что я сказала:
- Не бойся, Винс. Давай, договаривай. Есть и другая версия, да?         
- Да, Сими... Есть и другая версия... Фонтейр говорит, что это я сам ерунды наворотил в процессе восстановления связи миров...
- Хм. А конкретнее?      
- Понимаешь... Пока вы там держали круг, я вынужден был объединиться с Треугольником, чтобы прекратить этот дурацкий шторм в Беловременье... И когда я разделялся, я не учёл этот самый параметр... Обитаемость Необитаемого...
- Это Фонтейр так считает?
- Да...
- А ты сам? Как ты сам-то считаешь?
- Я не знаю, Сими... Я этого не помню...
    Я задумалась, да так, что замолчала надолго. Закурила, налила себе ещё флёка - и Винсу тоже, хотя он и так уже был в хлам. Через несколько минут последняя капля сделала своё дело, и несчастный Творец Мироздания просто отрубился, повалившись поперёк кровати. Я стянула с него штаны, уложила нормально, укутала вторым одеялом и легла рядом, честно рассчитывая поспать до утра - но очень быстро поняла, что ничего у меня не получится: в голове царило смятение и такое огромное желание во всём разобраться, что мне было вообще не до сна. Невзирая на то, что Винса ко мне послали Лим и Мирра, он, по сути, пришёл за помощью, и пусть он даже ни о чём меня не попросил - значения это уже не имело. Я просто обязана была ему помочь!
    Я позвала Дивига, попросила его растопить печку и ни в коем случае не оставлять Винса одного - а сама оделась и отправилась в экранную.

***
    Моя экранная была единственным каменным строением на всём Исфайте - точнее, не каменным, а кристаллическим, ибо само это строение являлось энергетическим проводником, устройством, соединяющим все кристаллы мира с моим Экраном. Я придумала эту концепцию самостоятельно, вырастила это сооружение, основываясь на рассказе Винса о первой Пирамиде Смаритерры, поэтому моя экранная была живой и тоже пирамидальной. Она была частью и Экрана, и энергоцентра Исфайта, и всего Исфайта одновременно.
    Дежурил в этом сооружении обычно мой коллега и бессменный демиург Криптор, который, являясь существом нечеловеческой природы, вовсе не нуждался в отдыхе. Когда я временами отпускала его и сама садилась к Экрану, Криптор переходил в волновое состояние и вливался в контрольную схему Исфайта наравне со всеми остальными составляющими. Так что он, можно сказать, был самым лучшим партнёром во Вселенной: надёжным, как кристалл, и ненавязчивым, словно воздух. Для богини с моим уровнем социофобии - самое то; тут Винсент здорово постарался.
    В общем, я зашла в экранную, отпустила Криптора и набрала код Хиэйри.
- Лим, привет. Ты спишь? - осторожно поинтересовалась я.
- Нет, конечно. Тебя жду, - послышалось в ответ, и на Экране возникла ухмыляющаяся кошачья физиономия темнокожего молнитца с изумрудными глазами.
- Издеваешься? - не поняла я.
- Почти нет, - пожал плечами Лане. - Я ведь знал, что Винс к тебе отправился.
- И ты за ним не следил?
- Делать мне больше нечего! - фыркнул он. - Я что, по-твоему, вуайерист? Или ты думаешь, что я считаю Винса своей собственностью?
- Пожалуйста, Лимми, давай без подколов. Я его тоже не считаю собственностью.
- Ага. Ещё скажи, что вы с ним просто друзья.
- Хватит, Лим! Мы с тобой тоже не просто друзья - но ведь и не враги же, правда?
- Извини, Сими, - спохватившись, сменил тон молнитец. - Я не хотел тебя обидеть. Рассказывай.
- Давай сначала кое-что проясним. Ты на самом деле считаешь, что я со своим Исфайтом могла нарушить самосознание Необитаемого?
- Нет. Ну, то есть... Я, конечно, не знаю всех способностей твоего Исфайта-Экрана; ты настолько обошла меня в конструировании, что я мог бы предположить всё, что угодно - но... У тебя, на мой взгляд, нет никакой мотивации пакостить Винсу.
    У меня отлегло от сердца. Самое страшное для меня было думать, что Лим в глубине души до сих пор не простил меня, и по-прежнему мне не доверяет.
- Спасибо, Лимми. Я знала, что ты очень добрый. Хотя насчёт конструирования ты мне явно льстишь.
- Ой, ну не скромничай! - усмехнулся Лане. - Тебе это вообще не идёт. Сразу начинаю чуять подвох.
- Но ты ведь не считаешь меня опасной?
- Нет. Однако кое-кто по-прежнему так считает.
- И кто же?
- Одна-из-Девяти.
- А Мирра?
- Нет, конечно. Она же почти два года наблюдала, как ты с Винсом нянчилась, боль ему снимала, человека из него делала... Как он там, кстати?          
- Да ничего. Спит. Ты знаешь, он хоть и пьяный, но очень здраво мне всё объяснил. И я думаю, мы должны ему помочь.
- Мы? - удивлённо поднял бровь Лане. - Ты и я?
- Ты, я, Мирвин и Исфайт. Мы ведь все вместе наверняка сможем найти эту «программу» и удалить её.
- Нууу... - задумчиво протянул молнитец. - Мы-то, может, и сможем. С нашими объединёнными мощностями мы наверняка можем перепрограммировать всё Мироздание - вот только наше ли это дело?
- А почему нет?
- Винс рассказал тебе версию Фонтейра?
- Да. Знал бы ты, чего ему это стоило.
- Я знаю. Он же мне это тоже рассказывал. Чуть башкой об стену не бился. Кричал, что это он во всём виноват.
- Лимми, ну это же Винс! Он всегда готов признать свою вину, не разбираясь!
- Да, но мы всё равно не можем исключать вероятность того, что Фоня прав. 
- А ты сам как считаешь?
     Лане нахмурился, запустил пальцы в свою чёрную гриву, почесал в затылке и ответил:
- Знаешь, Сими, честно говоря... Меня очень смущает поведение Фонтейра. Как ему пришло в голову на Винса наехать? Фоня же - не бог, он не может ничего проверить! Кроме того, он - самое близкое Винсу существо, которое было с ним от самого начала времён. И вдруг он, с полной уверенностью, заявляет что Творец просто забыл о своих творениях! Не вложил в их мир саму возможность их существования! Да это же просто предательство и обвинение в предательстве одновременно! 
    Я кивнула.
- Да уж. В ситуации с Фонтейром я этого тоже представить не могу - разве что... Лим, а вдруг его перепрограммировали вместе с Необитаемым?
- Кого? Фонтейра?
- Да. Ты сам-то с ним говорил? Он адекватен вообще?
     Лане вытаращился на меня круглыми глазами и воскликнул:
- А ты молодец, Сими! И как я сам не догадался это проверить? Ведь одно это может подтвердить, какая из двух гипотез на самом деле верна! Если Фоня неадекватен - значит, точно программа!
- А если он нормальный?
- Тогда, уж извини, пусть Винс сам разбирается. Объединить Треугольники и правильно разъединить их может только он. Тут мы не вправе вмешиваться.
- А ты можешь поговорить с Фонтейром?
     Лим задумался.
- Наверное могу, но... Кто я такой? Пусть с ним Второй Хозяин поговорит.
   Он занёс руки над пультом; я тут же сообразила, что он делает, подключилась вторым каналом - и мы почти одновременно сказали:
- Айэн!
- Привет, Лимми... Эээ... Симирреата? - сонно и очень удивлённо ответил Айэн. - Вы там что, вдвоём? Что происходит?
- Извини, что разбудили.
- Да ничего. Мне всё равно скоро на работу.
- А ты можешь Фонтейра навестить?
- Прямо сейчас?
- Ну, как сможешь. Но желательно побыстрее, конечно.
- Это из-за Винса?
- Да. Чего там Фоня ему такое наплёл?
- А что, Винс сам не смог рассказать?
- Ну, он пытался, в общих чертах.
- Пьяный?
- Не то слово.
- Понятно, - вздохнул Айэн. - Знаете, если бы мне лучший друг сказал, что хочет от меня освободиться, я бы тоже надрался.
- Что?! - переспросили мы, не поверив своим ушам.
- А то. Фоня сказал, что Винс должен освободить его и вообще всех Каменных Тварей. Отсоединить их от самой ткани пространства Необитаемого, чтобы оно не вбирало их в себя, как свои неотъемлемые частицы.
- И каким же образом он должен это сделать?
- Перестать быть их Хозяином.
    Сказать, что мы онемели - значило ничего не сказать! Мы с Лимом вместе, в равной мере, не просто представили себе эту сцену в лицах, а прямо-таки физически ощутили, что в тот момент чувствовал Винс. Я в растерянности провела рукой по лицу, посмотрела на свою мокрую от слёз ладонь, а потом, сквозь экран, на Лима - и увидела на его физиономии такую звериную гримасу, что даже испугалась. Он в одну секунду перестал быть похожим на человека, и превратился в готовую к прыжку пантеру, взведённый механизм из мышц и ярости.
    Но он, конечно, не стал ни на кого бросаться, он просто сказал:
- Сими, дорогуша. Начинаем.
    Это прозвучало неопровержимо, как приказ самого Рыцаря Табу - и мы оба, абсолютно синхронно, вдарили пальцами по кнопкам своих пультов.
- Эй! Эй, вы чего творите, гении хреновы?! - испуганно заорал Айэн.
- Перепрограммируем Необитаемое, - не отрываясь, ответила я.
- По какому праву?! Эй! Стойте!!! - крикнул он - и, видя что мы не реагируем, завопил на весь ментальный эфир:
- Помогите!!!
    Я даже восхитилась, как быстро он сообразил поднять тревогу - и только в этот момент представила, как мы выглядим со стороны. Объединившиеся в едином порыве Лим Лане и Симирреата Исфайт, чокнутые мирреанцы, самые могущественные энергеты, и притом - конченные маргиналы и неадекваты, которые, по паре раз на брата, едва не грохнули Мироздание! Да нам сейчас для полноты картины не хватало только пьяного в дугу Винса и бутылки симпэйна на пульте, честное слово!
     В тот же миг в нашем экранном поле возникли Кларисса, Латис, Эрни и даже Миэнири - и все они были напуганы не меньше Айэна. Но к счастью, они не успели вмешаться, потому что их всех опередила Мирра.
- Отставить панику!!! - громыхнул её властный голос. - Лим, Симирреата, продолжайте!!!
- Что происходит? - обалдело спросила Кларисса.
- Они объединяют свои Экраны, чтобы перепрограммировать Необитаемое.
- А, ну это давно следовало сделать! - с облегчением выдохнула Клэр.
- Слава богам! - обрадовался Лим. - Ты тоже считаешь, что Винс ни в чём не виноват?
- Конечно! Он Треугольник разделял когда?
- Когда?
- Почти в самом начале всей эпопеи с обрывом связи! С тех пор больше полугода прошло - а Каменные Твари начали исчезать всего неделю назад! Я пыталась ему это растолковать, но он меня, видимо, не услышал.
- Тьфу ты, вот я болван-то! - выругался Лим. - Надо было сразу тебя спросить.
- А чего не спросил?
- Да что-то не додумался. Винс решил обсудить свои проблемы с Миррой и Одной-из-Девяти, я случайно рядом оказался, потому что Винс накануне пол-ночи рыдал мне в жилетку - а потом Одна-из-Девяти стала настаивать, что это Симирреата перепрограммировала Треугольник, и мы все вместе отправили Винса к Сими, чтобы он у неё сам спросил, правда это или нет.
    Остальные экранщики таращились на нас в полнейшем недоумении, пока в конце концов Эрни не очнулся и не попросил:
- Господа Творцы, а можно как-то с самого начала? - и тогда Мирра взяла на себя обязанности рассказчицы, а мы с Лимом получили возможность спокойно продолжать наше непростое дело. Больше нас никто не отвлекал.          

***
    Зловредную «программу» (а точнее, структурное нарушение, которое, условно выражаясь, снесло Необитаемому крышу) мы обнаружили довольно легко; наши Экраны в совокупности действительно оказались реальной силищей, способной вторгаться в самый базис Мироздания. Это было так круто, что мне стало даже несколько страшновато от открывшихся перспектив, и я мысленно зареклась повторять подобное, да и Лим потом признавался, что в какой-то момент ему стало не по себе.
    Однако даже на уровне базиса, разложив Баланс Треугольников по полочкам, мы не смогли обнаружить никакого следа нарушителя спокойствия: он слился так качественно, словно тоже растворился в ткани Необитаемого. Лим даже задумался, уж не сами ли Каменные Твари устроили эту подлянку, чтобы Винс их отпустил - но этой теории решительно воспротивился сам Винс.
- Да вы что, ребята! Они, самые жизнелюбивые существа из всех возможных - и вдруг придумали такой самоуничтожительный план? Нет, этого просто не может быть!
- Как ты вообще мог придумать-то таких жизнелюбивых существ, - усмехнулся Лим, скептически рассматривая Винса.
    Тот стыдливо поёжился, поплотнее укутался в моё одеяло и даже слегка втянул голову в плечи, потому что о выходках «бессмертного самоубийцы» Лим знал буквально всё, да и я повидала на своём веку много такого, что никак не свидетельствовало о жизнелюбии нашего Творца. Однако в данный момент он был ещё не настолько пьян, чтобы не отстаивать свою позицию, и замахнув очередной глоток хисса, сказал:
- Они каменные, Лимми. Как я уже говорил, нет ничего, что стремится к жизни так сильно, как камень. Помнишь Пирамиду Смаритерры?
- Ладно, Винс, убедил, - извиняющимся тоном, торопливо проговорил Лане.
     Он явно не хотел развивать эту тему, потому что именно ему когда-то пришлось разобрать эту самую Пирамиду - и потом всю жизнь мучиться от того, что он убил живое существо. Что же до меня, то я про жизнелюбие камней знала, пожалуй, не меньше Винса, и прекрасно понимала, что он имеет в виду. Жажда жизни сильнее всего в том, что не кажется живым; стремление к движению ощутимее в том, что не может двигаться. Для того, кто хоть раз говорил не только с кристаллами, но и с камнями, это была объективная истина. Поэтому я просто сказала:
- Да ладно, Винс, Лимми это так, от отчаяния ляпнул, потому что - ну в самом деле, не мог же этот взломщик исчезнуть бесследно! Это же должна быть сущность такого масштаба, который невозможно скрыть!
- Это точно, - горестно вздохнул Винс. - Сущность размером с меня...
- Эээ, не начинай! Это не ты!
- Да откуда вы знаете? Я же полное дерьмо, Сими... Я был никакой, когда разделял свои Треугольники, да и теперь... Я ведь даже не смог сам решить проблему с собственным миром, её за меня пришлось решать вам, и...
- И именно поэтому мы теперь точно знаем, что это был не ты, - отрезал Лане. - Точка, Винс. Больше мы к этой теме не возвращаемся. Подбери сопли!
     Творец Мироздания покорно кивнул - и вдруг так резко обернулся ко мне, что я даже вздрогнула.
- Ты чего, Винс?
     Мы, как и накануне, сидели рядом всё на той же кровати, и я даже в полумраке отчётливо заметила, как меняется его лицо: ужас, отчаяние, паника - и вдруг озарение, сильное словно боль. 
- Послушайте, ведь если вы не нашли, кто на такое способен - значит, он снова может это сделать! - воскликнул Винс. - Вы ведь не сможете всё время контролировать Треугольник!
- А сам-то ты? - не понял Лане. - Проблему знаешь - так подстрахуйся как-нибудь!
- Что значит, подстрахуйся? - изумился Творец. - Я что, должен постоянно внутри ткани миров находиться? Из волны не выходить?
- Нет, конечно. Но ты можешь отреагировать сразу, если...
- Если ещё кто-то из них исчезнет? - болезненно скривился он. - И что я сделаю? Снова побегу к вам?
- А что ты предлагаешь?
- Я думаю, что я должен на самом деле отпустить всех. Фонтейр был прав. Я не должен быть их Хозяином.
- Что ты несёшь Винс?! - испугался Лим. - Мы что, зря всё исправляли?
- Конечно нет, просто... Я не хочу больше терять никого из них, - неожиданно твёрдо сказал Творец.
- И поэтому ты решил сам от них избавиться?!
- Я просто дам им то, чего они хотят.
- А если они не хотят? Об этом ты подумал?
- Ну... - замялся Винс. - Давайте просто спросим их.
- Здраво, - не без удивления признал Лим. - И когда ты хочешь это сделать?
- Да хоть сейчас, - пожал плечами Винс.
- Сейчас? Ты вообще встать-то можешь? - спросила я с сомнением.
- Я и в Необитаемое сам могу уйти, - уверенно ответил он, и попытался встать с кровати.
    Я поспешно встала вместе с ним и подхватила его под локоть, потому что если верить Дивигу, с утра Винс был не способен даже дойти до сортира - а если верить моим собственным глазам, сейчас он был уже в таком же состоянии, как вчера. И глаза мои, увы, меня не обманули: Творец Мироздания, при всей своей сознательности, совершенно не держался на ногах.
- Хм, - сказал Лане, выпрыгнув из портала и подхватив Винса под второй локоть. - Пойдём-ка все вместе. Сам ты далеко не уйдёшь.
    Бледный от внезапно накатившего головокружения, Винс беспомощно посмотрел на нас, и мы поняли что его уверенность в себе напрочь испарилась.
- Слушайте, зачем вы помогаете мне... - жалобно пролепетал он. - Вы же не хотите, чтобы я туда шёл... Чтобы я говорил то, что должен...
- Так должен ты или нет? - спросил Лим. - Ты давай конкретно.
- Я... Я... Не хочу...
- Но должен?
- Да... - всхлипнул Винс.
- Так чего ты боишься? Что изменится, если ты их отпустишь?
- Сознание изменится... У них появится свобода выбора... Свобода, которой они сами никогда не осознавали...
- То есть ты боишься, что тебе нужна будет их помощь, а они не придут?
- Да...
- Но разве они не добровольно помогали тебе?
- Ну... Они наверняка думали, что добровольно... А теперь они на самом деле осознают, что такое воля... Чуешь разницу?
- Брось, Винс! Это полная ерунда! 
- Почему?
- Потому что всё это - старая, заезженная телега о свободе воли и свободе совести. Свобода воли как бы предполагает свободу от обязательств - но при этом, у человека остаётся совесть, которая не позволяет на всё забить. Возьми хоть нас, для примера. Мы же помогаем тебе не потому, что ты - Творец Мироздания, а потому, что мы тебя любим! Ты что же, думаешь что Каменные Твари - другие? Или что мы тоже не понимаем, почему помогаем тебе? 
- Вы-то, может, и понимаете... А я не понимаю...
- Вот и нечего тогда за других думать! Этак у тебя совсем крыша съедет. Думай за себя! Мы идём или нет?
     Винс обречённо кивнул.
     Мы помогли ему надеть штаны, я снова накинула ему на плечи свою вязаную кофту - и мы шагнули сквозь пространство прямо на Пустую Площадь, все втроём, безо всяких экранов. Не понимаю, как Винс это сделал; он буквально висел на наших руках, и его владение личным энергоуровнем казалось мне каким-то невероятным фокусом.
     Впрочем, логическая точность и стремительность доводов Лима казались мне фокусом ещё более невероятным. Я раздумывала над тем, как быстро он вправил Винсу мозги, и просто мечтала научиться разговаривать с ним так же конкретно и прямо, чтобы разом пресекать все его метания и противоречия. Однако, даже с помощью Лима, преодоление себя далось Винсу очень тяжело. По прибытии на Пустую Площадь его хватило только на то, чтобы позвать Каменных Тварей - а как только они начали собираться, Винс буквально оттолкнул нас, повалился на колени и замер, закрыв лицо руками.
   Фантастические существа подходили к нему, окликали, здоровались; одна заботливая горгулья даже притащила в пасти бутылку портвейна и положила рядом - но Винс ни на что не реагировал, не шевелился и вообще не подавал никаких признаков жизни. Каменные Твари переглядывались, качали головами и отходили в сторону; они довольно хорошо знали своего Хозяина, чтобы не удивляться его поведению.
    Фонтейр явился одним из последних. Он плавно спланировал с неба и, окинув критическим взглядом скрючившуюся, скорбную фигуру Винса, первым делом обратился не к нему, а к Лиму.
- Что происходит? - требовательно спросил он. - Что-то не так?
- Всё так, Фоня. Мы решили проблему с вашим миром.
- Это я уже понял. Я спрашиваю, что с Винсом?
- Сам у него спроси, - вздохнул Лане, садясь на брусчатку рядом с Творцом, доставая из кармана штопор и принимаясь открывать принесённый горгульей портвейн. - Он на самом деле говорящий, просто у него к тебе очень сложный разговор.
     Белоснежный мантикор нахмурился, подошёл к Винсу, легонько толкнул его носом в плечо и тихо, примиряюще мурлыкнул.
- Винсент, ты что, плачешь? Прости, пожалуйста! Я давно должен был перед тобой извиниться за всё, что я тебе наговорил. Я был неправ.          
    Хозяин Треугольника резко отнял руки от лица, вскинул голову и посмотрел на мантикора так, что тот невольно отшатнулся.
- Ты чего, Винс? Обиделся? - испуганно спросил он.
    И тут Винс наконец-то заговорил.
- Нет, - произнёс он так отчётливо, что его услышали абсолютно все присутствующие на Площади. - Я считаю, что ты был прав.
- Что?!
- Я не должен быть вашим Хозяином.
     По рядам Каменных Тварей пронёсся потрясённый вздох.
- Какого чёрта, Винс?! - ахнул Фонтейр.
- Я не могу защитить свой мир. Я подвергаю вас опасности, и не могу защитить вас. Поэтому я хочу, чтобы вы были независимы от меня и моего мира.
    Он встал, и я снова кинулась было к нему - однако он опять оттолкнул меня, и шагнул вперёд. Мне стало страшно - и явно не только мне: Каменные Твари дрогнули и попятились от Винса, словно он у них на глазах переходил в энергоформу. Не испугался только Лим, который спокойно встал рядом с Винсом и протянул ему открытую бутылку. 
- Ты что, прогоняешь нас? - растерянно мяукнул Фоня.
- Нет. Освобождаю. Разве вы сами этого не хотели?
- Винс, это была вынужденная мера! Мы были напуганы! Мы не знали, что делать, и...
- Опасность не миновала, Фоня, - оборвал его Винс. - И я до сих пор не знаю, что делать. Так какой же я вам Хозяин?
     Фонтейр задумался. Некоторое время он просто смотрел на Винса, не зная, что ему ответить; смотрел оценивающе, пристально - так, как наверное смотрел бы на его месте любой. Действительно сложно было понять, насколько Винсент Табу, в данный момент, отвечал за свои слова. В драных молнитских штанах и вязаной женской кофте на голое тело, с бутылкой портвейна в руке, он совершенно не выглядел адекватным - однако... В его взгляде не было ни капли агрессии, только отчаяние и сожаление, такое искреннее, что Винс даже казался трезвее, чем был. Ну, по крайней мере, мне казался - ибо Фоня, похоже, пришёл к иному выводу.          
- Я не хочу обсуждать, какой ты Хозяин, Винсент, - сказал он. - И ты конечно, можешь делать всё, что считаешь должным. Если мы тебе не нужны...
- Фонечка, да пойми же ты! - не выдержав, выкрикнул Винс. - Речь не о том, нужны ли вы мне! Речь о том, нужен ли я вам! Я не хочу больше терять никого из вас! Я люблю вас! Всех! Я отпускаю вас, чтобы спасти! 
- Делай, что хочешь, Винс, - сказал мантикор, насупившись.
     Он упорно не желал смиряться с правотой своего Хозяина (что, на мой взгляд, было признаком той самой свободы воли, которой так боялся Винс) но тут вмешались остальные Каменные Твари, которые, как оказалось, были совсем другого мнения - и последние слова Фонтейра потонули в сонмище голосов.
- Делай, что должен! Делай, что должен, Хозяин! Исси миэ рэсси айми! - вразнобой и вместе загомонили они. - Мы верим тебе, Хозяин! Делай что должен - и будь что будет!
     Винсент окинул потрясённым взглядом сборище своих творений, своих вернейших друзей, которые верили ему даже в такой спорной ситуации - и не глядя более на Фонтейра, запрокинул голову, всматриваясь в сумеречные, чёрно-белые небеса.
    Ровный, мягкий свет несуществующего заката отразился в блестящих, широко раскрытых глазах Творца Мироздания; он резко раскинул руки в стороны, и Лим едва успел поймать падающую бутылку - в то время как Винс уже перестал быть нашим, привычным Винсом. Нет, внешне он совсем не изменился - но по самой своей сути превратился в настоящего бога, вершителя судеб, от шевеления пальцев которого всё Необитаемое всколыхнулось и пошло волнами. На мгновение нам всем показалось, что вернулась та самая, страшная, уничтожительная «дрожь пространства», и оно сейчас попросту растворит нас в себе - но это было всего лишь наваждение. А потом Винс внезапно запел.
    Не то, чтобы он никогда этого не делал; в приступах тяжёлой алкогольной тоски он иногда завывал что-то невнятное - но сейчас... Это было что-то вроде колыбельной, красивой, печальной, мелодичной - вот только в ней были не слова, а сплошной малинтокод. Мало того, я тут же поняла что знаю эту песню, да наверное и Лим тоже, потому что это и впрямь была колыбельная - а точнее наивная, детская молитва, которую поют себе на ночь маленькие, одинокие мирреанцы.
      «Сейми Мирра Маллюсинди,
       Кэйси ауми нэуси,
       Миэ айми Маллюсинди,
       Ки сонти аймэзи»...
    Всего в песенке было четыре куплета по восемь строк, которые повторялись по кругу, как мантра, и менялась только последняя строчка, в которой собственно содержалась просьба к Мирре. Если попытаться примерно передать смысл, то выходило что-то вроде: «Мирра, когда нынче ночью ты придёшь кому-то помочь  - так помоги и мне тоже».
    Пока хриплый, надтреснутый, почти по-мальчишески высокий голос Винса звучал под сводами Необитаемого, пропевая эти простые слова, Каменные Твари медленно уходили и улетали прочь, а вместе с их уходом затухали колебания пространства. Всё это продолжалось не более двух минут, после чего оригинальный текст песенки закончился, а на Площади остались только мы и Фонтейр. И тогда Винс, не останавливаясь, пропел ещё один дополнительный куплет, последняя строчка в котором оказалась совсем не детская.
    Это была страшнейшая в нашем Мироздании формула невозврата; такие малинтокоды не произносят всуе, их даже в мыслях не подпускают к реальности, чтобы случайно не лишиться самого дорогого - однако я, так и быть, напишу, как это звучит. Читайте с закрытыми глазами и чистыми помыслами. «Иссиэ кавирмиру».
     После этого Винсент замолчал, и наступила такая тишина, словно у нас заложило уши. Фонтейр недоумённо моргнул, медленно, как будто преодолевая неведомое сопротивление, отвернулся от нас, почти бесшумно взмыл в небо и полетел прочь. Величественный и прекрасный, он становился от нас всё дальше и дальше, и нам казалось, что мы больше никогда его не увидим. Мы проводили его глазами, а когда он исчез из поля зрения, Винсент резко повернулся к Лиму, отобрал бутылку с портвейном, и в считанные секунды влил в себя всё содержимое без остатка, винтом.
    Я, признаться, не сразу сообразила, чем это чревато; после пережитого я пребывала в натуральном ступоре, да и Лим, как оказалось, тоже. И в тот миг, когда Винс резко шлёпнулся задом на брусчатку, никто из нас не успел его поймать. Донышко пустой бутылки, зажатой в его правой руке, с размаху звякнуло о камень, стекло разлетелось вдребезги, и ладонь Винса, по инерции, врезалась прямо в осколки.
    Он поднёс руку к глазам, тупо уставился на текущую кровь - и только тут мы, словно оттаявшие, бросились к нему. Опустившись на колени, я схватила Творца за запястье и вытащила из его ладони воткнувшийся осколок, а Лим, ругаясь на чём свет стоит, сорвал с себя рубашку и наскоро замотал ему руку. 
- Винс, что с тобой? Тебе плохо? - испуганно спросила я, однако он вместо ответа только икнул, продолжая таращиться перед собой совершенно остекленевшим взглядом.
- Вот же алкаш хренов, - беззлобно проворчал Лане, садясь рядом, обнимая Винса за плечи и притягивая к себе. - Ему, алкашу, хорошо, Сими! С такой-то энергопотери бутылку портвейна замахнул! А нам-то что теперь делать? А? Слышишь, Винс? Что нам делать?!
    Лим проорал последнюю фразу прямо ему в ухо - и это, казалось, даже немного подействовало, потому что Винс попытался что-то ответить - однако ничего у него не вышло. Творец Мироздания был мертвецки пьян; он только промычал что-то, и глаза у него начали закатываться - а через минуту у Лима на руках было бессознательное тело.
     Мы переглянулись.
- Что будем делать? - спросил Лим теперь уже у меня.
- Позови Мирвина, - предложила я. - Пусть он портал откроет.
- Сам? В Необитаемое?
- Ну, пусть ему Доэйли поможет.
- Доэйли устроит нам такой нагоняй, Сими... И выпить не даст...
     Я озадаченно посмотрела на него, на бесчувственного Винса, которого Лим прижимал к себе, словно ребёнка - и вдруг сама испытала такое сильное желание выпить, что аж дыхание перехватило. Я вмиг поняла, почему Лим не хочет домой, прикинула, могу ли я со своими божественными способностями пересекать грань Необитаемого, и сказала:
- Хорошо, Лимми. Пойдём в Треугольник.

 
Часть 2. Коллективная личность. (V. T.)

    Это случилось на Хиберде, как и многое другое в последнее время - но что поделать, я слишком прочно связал свою жизнь с этим миром, чтобы не доставлять ему хлопот.
    В тот день я шмякнулся лицом об асфальт на одном из перекрёстков города Криса. Само по себе это было не удивительно, ибо я был изрядно пьян; удивляло другое: пока я пытался принять сидячее положение, ощупать башку и вытереть кровь, заливающую правый глаз, вокруг меня собралось изрядное количество людей, которые, не приближаясь, пялились на меня в таком ужасе, словно я - неразорвавшаяся бомба.
    Потом из толпы вывалились Ленора, Иртен и целая вспомогательная команда, что-то вроде городской службы порядка - и любопытных резко отодвинули назад, а Ленора подбежала ко мне и стала трясти на предмет моего самочувствия. Соображал я плохо, так что просто, как смог, пробормотал: «Да всё нормально»... – и тут прямо передо мной материализовалась Кларисса, лицо которой было до такой степени перепуганным, что я едва не протрезвел. Мало того, в тот же миг она схватила меня под мышки, прижала к себе, и вместе со мной шагнула сквозь пространство к себе в экранную - а этот трюк в пределах одного материального мира был сродни забиванию гвоздей микроскопом.
   Я пытался спросить, по причине чего я заслужил этакую телепортацию, но мой язык так сильно заплетался, что Клэр меня просто не слушала. Она промывала мои раны и разговаривала с Лимом, который тоже был уже здесь и тоже был в ужасе, и в руках у него были мои защитные браслеты, которые он явно намеревался на меня напялить немедленно, невзирая на то, что запястья мои были… Я даже боялся смотреть что с ними, предвидя, что упаду в обморок.
    Впрочем, я и так был на грани обморока, и через пару минут всё-таки вырубился: то ли от энергопотери, то ли просто оттого, что Лим меня чем-то вмазал для облегчения моих мук. Так что о том, что именно со мной случилось, я узнал только когда очухался, а точнее, когда смог хоть что-то воспринимать.
    Страшно признаться, но произошло это целую неделю спустя, а поскольку эту неделю я попросту не помнил, как и все предшествовавшие ей события, то рассказ Клариссы и Леноры я слушал, как сказку о неизвестном герое.
    Оказывается, на Хиберду было совершено нападение извне. Кто напал, оставалось неясным, но по всей видимости энерговолна нападающего была немаленькая, потому что вспышку и встряску ощутили миллионы людей не только в Крисе, но и за его пределами – равно как и вторую вспышку и встряску, произведённую моей энерговолной, явившейся сразиться с агрессором.
   То что я в тот момент смог оказаться на Хиберде, было почти невероятно, ибо я тогда собирал боль в мирах, в единой энергоформе со своими ипостаясями; проще говоря, я тогда был не Винсом Табу, а чистой функцией Мироздания - и по идее, не мог за какую-то долю секунды разделиться с Рыцарем и рвануть на Хиберду в волне Разрушителя. Это могло стать возможным в одном единственном случае: если неведомый агрессор не просто напал на Хиберду, но и вызвал лично меня, Творца Мироздания, на поединок в энергоформах. В материальности обитаемого мира, представьте себе!
    В общем, кем бы ни был мой противник, он был очень хитёр, да к тому же, знал обо мне нечто такое, чего не знал никто; он бросил мне вызов ровно в тот момент, когда я не мог его не принять - и по этой причине Лане высказал логическое предположение, что целью этого нападения было именно уничтожение Хиберды, причём именно моими руками. То что при этом мой противник неминуемо должен был погибнуть, его, видимо, не волновало; он выступал в роли террориста-смертника, и ни в чём не сомневался.
    Однако я оказался не таков, как рассчитывал мой враг, потому что я, даже в виде огненного потока, сумел отказаться от поединка. По факту, между вхождением моей энергоформы в атмосферу и началом предполагаемой битвы была всего доля секунды - но за это время некий неведомый мне самому сверхразум не только принял единственно верное решение, но и предпринял необходимые действия. Я - Разрушитель вытолкнул агрессора за пределы Хиберды, после чего я - Винсент Табу материализовался прямо в процессе падения, не позволив своей энергоформе нанести удар по поверхности земли.
    То есть, если представить это глазами несчастных горожан Криса, они видели, как на город падала огромная комета, которая должна была разнести всё вдребезги – и вдруг, пролетев над домами, превратилась в меня, который с огромной высоты шлёпнулся мордой об асфальт и даже ничего себе не сломал. Ни дать, ни взять - неуязвимый герой, в очередной раз спасающий планету! Ну, прямо Супермен!
    Вот только я отнюдь не был Суперменом, и если бы меня попросили повторить проделанный фокус, я бы даже пытаться не стал. Я был в полной растерянности. Как?! Как я это сделал?! До этого мне казалось, что я знал, что такое моя энергоформа; я мог сдуру, спьяну, на ровном месте, перевоплотиться в огненный смерч и даже мог постараться никого не задеть - но чтобы наоборот, из энергоформы в тело, на полной скорости… Нет. Этого я не мог.
    Я в очередной раз понял, что не знаю себя, не знаю, что я такое - и, как всегда, струсил. Вместо того, чтобы взять себя в руки и на трезвую голову попытаться понять, как работает моя новая сверхспособность, я запил так, что напрочь выпал из фрагмента.
    В редкие моменты прояснения я видел очень расстроенную Клэр и Лима, наших «мусорщиков» из Треугольника и, кажется, даже Фонтейра, который хоть и не считал меня теперь своим хозяином, но всё-таки, видимо, жалел меня, потому что периодически относил в тёплое, сухое место, чтобы я не захлебнулся в какой-нибудь луже. Я был деморализован и не мог даже каяться, потому что в очередной раз провалился в психическую яму и погрузился в молчание. 
    А пока я предавался меланхолии и пьянству, Кларисса, Лим с Мирвином и Симирреата с Исфайтом, снова, как и после истории с «дрожью пространства», пытались отследить моего предполагаемого врага - и снова никого не находили. Из чего логически напрашивался вывод: оба раза враг был один и тот же. Это был некто чрезмерно могущественный, огромный, словно энергоформа высшего божества, и... Невидимый?!
    Подобное существо просто невозможно было себе представить - и это всех ужасно раздражало, особенно Мирвина, который совсем недавно родился, а потому обладал заносчивостью малолетнего вундеркинда. До возникновения этого невидимки ему казалось, что Мироздание маленькое и понятное, как шахматная доска, и тут - на тебе! Как так-то?
    Поэтому именно Мирвин продолжал биться над проблемой даже тогда, когда остальные, практически, сдались; он продолжал требовать от меня какого-то свежего, непредвиденного вывода, и - то ли он до меня всё-таки докричался, то ли Симирреата с Клариссой (каждая своим способом) привели мне в порядок голову, но... В какой-то момент я вдруг поймал себя на том, что не просто присутствую в Беловременье, не просто работаю Учётчиком Ждущих, но ещё и пытаюсь уловить там нечто, неведомое мне самому. А толчком к этому послужило вот что. 
    Я, Учётчик Ждущих, столкнулся с невозможностью распределить волну. Сформулировать и объяснить, как происходит распределение, я не могу, просто слов таких не знаю - но то, что я в тот момент сделал свою работу, я знал точно. Я учёл все параметры нового воплощения, все пожелания будущего существа - и вдруг отчего-то не смог довести дело до конца, то есть до перевода блуждающей энерговолны в её новый Центр Распределения. Центр попросту не принял то, что я ему предложил, ибо оно, с точки зрения Центра, не являлось энерговолной!
    Я был в шоке, ибо с моей точки зрения волна эта была совершенно обычной. Это был просто очередной выпендрёжный энергет, который в прошлой жизни нарастил собственный уровень до такой степени, что родной Центр оказался неспособен его распределить. Таких существ я, бывало, пристраивал по сотне в день, и всех всё устраивало. Так что же случилось теперь?         
    На этот счёт у меня возникла всего одна мысль - но она была такого масштаба, что я, не возвращаясь в Треугольник, материализовался на палубе Корабля Беловременья и попытался изложить Капитану свои соображения. Правда, я был в таком состоянии, что не мог нормально связать двух слов - но зато Кэп, как ни странно, честно попытался меня понять, а потом сделал Клариссе такое признание, что будь я не я, я бы даже возгордился.
   Он вызвал Клэр по менталке, попросил забрать меня домой и сказал примерно следующее: «Клэр, я конечно Хозяин Белого Треугольника, но я ничего не понимаю в живых энерговолнах. Да, я в курсе, что Беловременье наполнено ими и буквально состоит из них – но я ими не управляю. Живые энерговолны для меня - просто стихия, море, которое несёт мой корабль. А Винс в этом море - бог, как и везде, и он один видит всю картинку целиком. Так что, как бы глупо это не звучало, но он, Хозяин Чёрного Треугольника, знает о Белом Треугольнике больше, чем я. И если он считает, что от волн исходит угроза, то умоляю: приведи Винса в чувство!»
    Узнал я об этом примерно через три дня, потому что и впрямь немного пришёл в чувство, однако вовсе не благодаря Клэр, а потому что я сам вызвал Мирру на диалог. Точнее, на монолог.
    В тот день меня утащило в миры с самого утра или даже ночью, и мотало там почти сутки, так что когда меня наконец-то выбросило на набережную в физическом теле, это тело успело почти протрезветь после полуторамесячного запоя, и хреново этому телу было настолько, что моя личность в него вернулась. Это было настолько не вовремя, что я сперва растерялся, потом заорал от боли, потом меня стошнило – но сознания я, увы, не потерял. Оно, это проклятое сознание, переключилось в какой-то автономный режим и начало рассказывать Мирре по менталке всё что ему, сознанию, удалось узнать за прошедшие две недели.
   В это время моё тело ползло вдоль домов на четвереньках, цепляясь за какие-то выступающие детали, вставая, снова падая и причиняя новые страдания своим коленкам и ладоням. Не успевший срастись хронический шрам над правой бровью опять разошёлся, и кровь периодически заливала мне правый глаз, смешиваясь с грязью; меня всего нещадно колошматило с похмелья - но самое противное было то, что у меня на штанах оторвалась пуговица, и одной рукой я вынужден был периодически стирать кровь с лица, а второй – подтягивать штаны. 
    Мирра несколько раз предлагала мне позвать Лима или Клэр, чтобы меня забрали домой – но я из последних сил кричал: «Нет! Слушай!» - и продолжал говорить. Похоже, я на самом деле ужасно боялся, что отключусь и забуду всё, что только что понял.
   В общем, рассказал я Мирре примерно следующее: у блуждающих энерговолн, как у живых людей, есть что-то вроде отрицательных и положительных составляющих. Говоря простым языком, в любом человеке заложено всё, и хорошее и плохое, потому что нет чёрного без белого и плохого без хорошего, так уж устроена человеческая душа, она же – энерговолна. В неё одновременно в разных долях заложена разрушительная и созидательная энергия, и отделить одну от другой нельзя, Баланс ведь есть не только у Мироздания, но и у каждого живого существа есть свой, внутренний, личностный Баланс. Может быть, это казалось банальной моралью, детской прописной истиной о Добре и Зле, но причина моей неудачи с распределением крылась именно в этом. Центр, к которому я обратился с целью пристройства очередной блуждающей энерговолны, просто не смог принять в себя неполноценное существо, чтобы дать ему жизнь.
    Это звучало довольно бредово, ибо энерговолна, как известно, неделима, и все это знают – но Мирра слушала меня предельно серьёзно.
    «Да, я не умею разделять волну на составляющие, - говорил я. - Этого никто не умеет – но что, если сами энерговолны умеют это? Ведь были же прецеденты, когда волны объединялись в коллективную личность и принимали самостоятельное решение, например, присоединиться к какому-нибудь Бетарге и повысить его уровень, или сообща поддерживать существование какого-нибудь мирка, вроде Иштибента! Значит у волн, какими бы безличными они ни казались, есть что-то вроде сознания… Да ладно, чего глубоко копать, мой собственный способ учёта Ждущих основан на том, что я учитываю их желания, то есть не желания, конечно, но некую предрасположенность к новому воплощению. Я могу прочитать в каждой волне причину утраты её связи с родным Центром, я, в конце концов, просто ЗНАЮ, кто они такие – а значит, они уже не «что-то» а «кто-то», они имеют сознание и личность, в той форме, которая доступна мне. Не исключено даже, что я сам, как Творец Мироздания, перенастроил волны, создав им что-то вроде личности и сделав их более понятными для себя. С тех пор, как мне были вручены энерогокоды всех волн Беловременья, я поставил себе цель навести там порядок и сам придумал, что нужно для этого сделать. Я ведь даже не задумывался о том, каким образом я узнаю желания безличных существ; я просто входил с ними в контакт и узнавал то, что мне было нужно. Так не сам ли я создал себе такую возможность?!»
    Тут Мирра хмыкнула, и сказала, чтобы я не загонялся - но увы. Я уже загнался.
    После недавней истории с моими Каменными Тварями, после того, как я отпустил их на волю, перестав быть их Хозяином, меня часто посещала безумная мысль, что все мои друзья вовсе не друзья мне, они просто находятся в моей власти, а я даже не замечаю, как управляю ими, потому что я - Властелин Органической и Неорганической жизни. Вот и сейчас: я начал в сотый раз излагать эту теорию Мирре, кричать, что мне нужно вообще опустить всех живых существ, с которыми я когда-либо был знаком, потому что они помогают мне только потому, что подчиняются мне, а я этого не хочу, не хочу!!! В общем, я начал погружаться в истерику, и в какой-то момент услышал, как Мирра орёт на меня по менталке: «Прекрати, Винсент! Прекрати немедленно!»
   Если бы я был чуть менее вменяем, то я бы, по всей видимости, просто не отреагировал и рыдал бы, пока не отключился - но я к этому времени был уже настолько трезв, что испуганно заткнулся, удивлённо осмотрелся по сторонам, осознал наступление рассвета и то, что на улице снова начинается дождь.
   В сотый раз подтянув штаны, я заполз в первую попавшуюся парадную, перевёл сбивающееся от дурноты дыхание и мысленно пробормотал:
- Извини, Мирра… У меня, и впрямь, паранойя какая-то… Мания величия… О чём я до этого говорил?
- О том, что блуждающие энерговолны создали отрицательную коллективную личность, - напомнила мне и одновременно подытожила мои догадки Мирра.
- Ах, ну да. Очень похоже на то… - спохватился я. - И знаешь, ведь эта гипотеза, как вы все и предполагали, объясняет не только наличие энерогформы-самоубийцы, вызвавшей меня на бой ради уничтожения Хиберды, но и недавнее «перепрограммирование» Необитаемого.
- Да, Лим то же самое говорил, - подтвердила Мирра. - Он даже до коллективной личности почти додумался.
- Да? - удивился я.
- Да. Он недавно предположил, что если нет никакой заметной, значительной личности, которая была бы на такое способна, то, возможно, есть коллектив мелких сошек, которых мы просто не замечаем.
- Ого. Лимми молодец, как всегда, - уважительно сказал я. - Он умеет сложить один к одному. Даже странно, почему он тогда не додумался, что эти «мелкие сошки» - энерговолны, ибо это единственная область, которую они с Мирвином не контролируют.
- Да, странно, - согласилась Мирра. – Но возможно именно поэтому Лиму и не пришло в голову подозревать энерговолны. Слушай, может, я его всё-таки позову, а? И кстати, Клариссе тоже было бы неплохо узнать всё, что ты мне сейчас наговорил. А Капитану - узнать, что ты в сознании.
- Капитану-то зачем? – испугался я, потому что напрочь забыл о том, что сам на днях приходил к нему, и уже пытался донести до него свою теорию.
    Тогда Мирра вздохнула, и слово в слово передала мне то, что сказал про меня Капитан. Всё, включая невозможное для Капитана признание в том что я, видите ли, понимаю в Белом Треугольнике больше самого Капитана.
    От этого откровения я настолько растерялся, что даже заплакал. Больше я не сопротивлялся ничему. Я умирал с похмелья, совершенно замёрз, а энергопотеря у меня была такая, что даже на ментальную связь я уже был не способен. Так что когда за мной, по милости Мирры, явились одновременно Лим, Клэр и Капитан, зрелище я представлял просто кошмарное: мокрый, извазюканный в грязи, крови и блевоте, я сидел на полу в парадной и всхлипывал от жалости к себе.
    При виде Капитана я осознал, насколько всё это безобразно, и, стыдливо засуетившись, попытался встать - но запутался в сползающих штанах и повалился прямо в объятия Лима; хуже того - я попытался заговорить, но меня так трясло, что я чуть не прикусил язык, и снова заплакал. Поэтому, когда Мирра начала подробно объяснять друзьям мою теорию отрицательной коллективной личности блуждающих энерговолн, ей даже не сразу поверили.
    За то время, что она говорила, меня успели принести к Лиму, раздеть, отмыть, перевязать, усадить на постели и влить мне в рот полстакана хисса. Вторую порцию я выпил уже после того, как смог самостоятельно донести стакан до рта – и больше я ничего не помню. Помню только, что убаюкивающий, родной до боли голос Мирры всё звучал и звучал в моей голове, словно прекрасная музыка.      

***
    После этого мне уже было не отвертеться от дальнейших размышлений над предполагаемой «коллективной личностью», и мой запой стал серьёзной проблемой. В тот день, когда Мирра обсуждала мою теорию с Одной-из-Девяти, я полулежал на заднем крыльце нашей забегаловки с фляжкой симпэйна и сигаретой. Компанию мне составлял Лимми, который вроде бы должен был следить за мной, но на самом деле не следил даже за собой, потому что тоже успел изрядно нагрузиться с самого утра.
    Ничего не поделаешь, гениальный молнитец был моим зеркалом, он слишком близко к сердцу принимал всё, что со мной происходило – но был в этом некий, пусть и сомнительный, плюс. Мы с ним существовали, образно выражаясь, на общих алкогольных весах, и как раз сейчас его чаша весов начинала перетягивать мою, поэтому я смотрел на него и тихо ужасался своему отражению в этом живом зеркале.
   Накануне Лима выгнал из его собственной экранной его собственный Экран, потому что Лим спьяну полез в его корпус, а Мирвин этому решительно воспротивился и даже слегка шарахнул своего создателя током. Лим пришёл в ярость, начал орать, что он абсолютно нормален и вообще сейчас разберёт проклятую штуковину на запчасти – чем окончательно убедил всех, включая меня, в своей полной неадекватности. Даже напоминание о том, как он едва не грохнул всю Вселенную, не помогло: Лим продолжал доказывать, что трезв как стекло! Мне же было просто стыдно из-за того что я спровоцировал его напиться, и когда Мирвин заорал, чтобы мы оба убирались вон, я, ни слова не говоря, схватил Лима за плечи и утащил с собой в Треугольник. Так я проверил собственный энергоуровень и заодно избавил Мироздание от новых проблем, ибо у меня и старых хватало.
     Например, в данный момент Одна-из-Девяти доказывала мне, что вступать в контакт с враждебным коллективным разумом я даже пытаться не должен, ибо мой разум в этой борьбе не победит; Мирра стращала меня, чтобы я не вздумал употреблять стимуляторы, а я думал совершенно о другом. Я смотрел на Лима и думал: что будет, если мне в ближайшее время потребуется его техническая помощь?
    Слушая нашу беседу с богинями, Лане периодически воздевал руки к небу и орал: «Где мотивация?!» - имея в виду то, что энерговолнам вовсе не выгодно уничтожать Мироздание. Он, при всей своей гениальности, почему-то вовсе не принимал во внимание тот факт, что частицы коллективной личности не были полноценными энерговолнами, это были всего лишь их одержимые разрушением безличные частицы, которые стянуло друг к другу каким-то неведомым магнитом, а значит логики у этого существа было не больше, чем у Чёрной Дыры. 
    В результате я высказал это вслух и получил от богинь два насущных вопроса: «Что это за неведомый магнит, способный разделять энерговолны?», и: «Как их соединить обратно?». На первый вопрос я, как ни странно, имел довольно правдоподобный ответ, потому что недавно осознал, какая критическая масса блуждающих волн накопилась в Беловременье за те полгода, на которые я... Уж простите… Забыл про них. Стыдно сказать, но я большую часть времени не помнил даже самого себя, не то что их. И то что энерговолны, под давлением общей массы, начали расщепляться на неведомые доселе частицы, было даже, в каком-то смысле, логично: избыток энергии никогда ни к чему хорошему не приводил. В маломатериальном мире он бы привёл к разрушительным катастрофам, а в таком серьёзном творящем элементе, как Беловременье, он привёл к образованию чужеродной структуры, которая начала крушить всё Мироздание.      
    Исходя из этого, ответ на второй вопрос напрашивался сам: я должен был войти в эту структуру и разобрать все частицы обратно по полочкам, то есть, по волнам, которым они принадлежали. А вот как я должен был туда войти, и главное, выйти целым - это я понимал не очень. Когда я занимался учётом, я конечно входил в контакт с волнами, но не копался в их «внутренностях» и не перестраивал их, ни по отдельности, ни коллективно.
    В этот момент Лим снова включился в нашу беседу, и предложил создать для меня что-то вроде очередного саркофага, принудительный расщепитель волны - но я этому категорически воспротивился, потому что разобрать и собрать меня заново даже мои сущности не очень-то смогли, а уж Лим - тем более. Богини полностью меня поддержали - и Лим, обиженно насупившись, замолчал, сосредоточившись на выпивке.
    И тут я вдруг вспомнил про... ВОДУ! Ту самую, условную воду, соединительную ткань Мироздания, из которой меня выбрасывало на набережную Стикса после моих «собираний боли». Проще говоря, я вспомнил про свою способность к спонтанной материализации, благодаря которой я переходил из энергоформы в физическое тело. Меня давно интересовал этот механизм, как он работает и чем я являюсь в тот момент, когда я уже не огненный поток, но ещё и не человек. Ведь, судя по всему, именно в этом состоянии я совершил невозможное и материализовался в процессе падения, не разрушив Хиберду - так чем же я был? Чем, как не миллионами разрозненных частиц, брызгами условной воды, капельками влаги в атмосфере, частицами ткани Мироздания?!      
    Этот внезапный прорыв самосознания просто потряс меня. Ведь это же, с одной стороны, было так логично и просто, а с другой... Я даже представить себе не мог, что со мной будет, если я вдруг в этом состоянии задержусь на некоторое время. Как я буду мыслить? Чем я буду? Грозовым облаком, обладающим коллективным разумом? Но ведь это означает, что я стану аналогичен коллективному разуму, который я должен уничтожить! Вот оно! Вот мой путь, вот искомый метод!
     Это было так заманчиво, так соблазнительно...
- Эй, Винс! Винсент!!! Ау! - внезапно услышал я окрик Лима и ощутил, что он вовсю трясёт меня за плечо.
- Да-да, всё нормально... Что? - невпопад спросил я.
- Ты что, бредишь? - обеспокоенно заглянул мне в глаза молнитец. - Бормочешь что-то, как во сне... Какое, к чертям, облако, какая вода? Давай, выпьем!
     Он помахал у меня перед носом полупустой фляжкой и опять стиснул пальцами моё плечо, потому что в его состоянии даже я уже казался стабильной опорой. Я посмотрел на него, и не сдержавшись, сказал с досадой:
- Эх, Лимми, как же ты не вовремя нарезался!
     Такого мой приятель явно не ожидал.
- Ээээ... Да что такое-то, Винс? - нахмурился он, честно пытаясь вернуться в реальность. - Что-то случилось?
- Да, Лимми. Я наконец-то понял, что должен сделать, чтобы... Ну... Чтобы сразиться с коллективной личностью.
- Сразиться?! - Лим хотел было вскочить, но не смог, и плюхнулся обратно на крыльцо. - Так давай! Конечно! Вместе сразимся!!!
- Нет, Лимми, вместе не надо. Надо, чтобы ты был трезвый.
- А ты?
- И я. Это очень серьёзно, Лимми. Ты мне будешь очень нужен.
     Мой друг посмотрел на меня так, словно подозревал меня в какой-то хитрости - но в следующую секунду опомнился и просто попросил:
- Расскажи сейчас, Винс! - и в глубине его изумрудных глаз вспыхнуло то самое любопытство, которое было главным стимулом, главной движущей силой его гениальной личности.
    В эту секунду мне померещилось, что Лим вот-вот возьмёт под контроль свою нечеловеческую энергоматериальность - и то, как он неуловимо изменился, внушило мне надежду и даже уверенность в этом. Поэтому я начал говорить, рассказывать, как мог, сбивчиво и невнятно, о том, чего я сам ещё не понимал до конца, и о том, что я всё-таки собирался сделать.
- Лимми, ты же знаешь, что такое моя спонтанная материализация? Я говорю о воде, межмирной ткани, которая разделяет мою энерговолну на мельчайшие брызги и соединяет заново в живое тело... Ты знаешь это, как никто другой, ты через это проходил, как одна из моих сущностей...
- Я помню, - кивнул Лим. - Такое невозможно забыть.
- Так вот. Ты тогда свою волну от тела отделил, чтобы со мной соединиться... Ну то есть, ты совершил нечто такое, на что никто не способен - и ты знаешь обо мне такое, чего не знает никто... Поэтому я хочу тебя спросить: как по-твоему, можно меня остановить в промежуточной стадии материализации?
- Что?! - молнитец вытаращился на меня так, словно я спросил, может ли он перерезать мне горло.
- Ты смог бы, теоретически, задержать процесс моей материализации на стадии между энеговолной и телом, чтобы я остался брызгами воды? Сделать так, чтоб вода меня в Треугольник не выплеснула?
- Зачем, Винс?! Чем это лучше варианта с принудительным расщеплением волны, которое я предлагал изначально?
- Тем, что мой вариант расщепления будет естественным.
- Но он же будет неконтролируемым! Ты же не знаешь, что с тобой будет, если ты остановишься на стадии брызг! А если ты вообще исчезнешь?
    Я посмотрел на него с восхищением, которого давно не испытывал. Чёрт возьми, Лане всё-таки вернул самоконтроль! Не понимаю, как ему удалось - но со мной говорил уже не мой пьяный собутыльник, а трезвый логический гений.
- Я не исчезну, Лимми. В этом я уверен, - спокойно сказал я, потому что на самом деле был в этом уверен.
- А ты не против, если я буду поддерживать с тобой связь?
- Конечно, не против! Мне будет спокойнее. Может быть, ты даже как-то сможешь помочь мне осознать, что я - это я...
    На лице моего друга отразился ужас.
- А ты что, можешь этого не осознать?!
- Да нет, что ты! - поспешно замахал руками я. - Конечно, я должен себя осознать!
- Аргументируй!
- Лимми, я при каждой материализации становлюсь одним и тем же человеком! Даже в той же самой одежде! Значит, частицы организует одна и та же личность! 
    Лим задумчиво хмыкнул - и в этот момент дверь за нашими спинами резко распахнулась.
- Чего разорались, алкоголики? - проворчал Айэн, неодобрительно рассматривая нас.
- Решаем насущные вопросы, - ответил Лим так внятно, что неодобрение Айэна тут же сменилось полнейшим изумлением.
   Второй Хозяин аккуратно обошёл нас сбоку, спустился со ступенек и уставился нам в лица, переводя взгляд с одного на другое.
- Лим, ты когда успел протрезветь?
- Я не трезвел. Я контроль над материальностью вернул.
    Айэн аж присвистнул. Он, как и я, давно считал, что рассудок Лима в последнее время не в том состоянии, чтобы проделывать подобные фокусы с телом.
- И по какому поводу такие чудеса?
- Мне нужно очень серьёзно подумать над моральной, физической и технической стороной одного дела. Винс попросил прервать его материализацию в процессе перехода из волны.
- Офигеть! - только и смог произнести Айэн. - Это чья идея?
- Моя... - прошептал я, понимая что я-то, в отличие от Лима, по-прежнему пьяный в хламину.
- Винсент, ты что, совсем умом тронулся?! А если ты потом вообще не материализуешься?!
- Вот как раз на эту тему я и должен хорошенько подумать, - ответил за меня Лим. - А ещё - чем для меня самого чревато столкновение с роем частиц Винса в тот момент, когда он должен материализоваться.
- А как вообще подловить этот момент, ты уже придумал? - недоверчиво прищурился Айэн. - Я что-то не припомню, чтобы кто-то кроме Клариссы видел, как Винса из воды вышвыривает.
- Я видел. Только изнутри.
- Аааа... Это когда ты с его сущностью Бога разбирался?
- Конечно.
- И что?
- А то, что если бы я тогда был водой, я мог бы и не выбрасывать эти частицы в Треугольник. Оставить их себе.
    Тут уже не только Айэн, но и я просто остолбенел.
- Ты что, собираешься наделить всю межмирную ткань собственной личностью? - сформулировал я причину своего изумления.
- Не совсем, - усмехнулся Лане. - Но мысль верная. Я ведь... Как вы тут меня недавно назвали? Абсолютный Контролёр Мироздания, да?
- Вообще-то, уже не ты, а Мирвин, - безжалостно напомнил Айэн.   
- Ну, зачем ты так... - пробормотал я, с опаской косясь на Лима.
    Айэн был не меньше меня осведомлен о недавнем конфликте Лима и Мирвина, он отлично знал, как тяжело молнитский гений это переживал - однако Лим сейчас был в здравом уме и не собирался закатывать истерик.
- Мирвин не будет против, даже наоборот, - уверенно сказал он. - Ему наверняка будет интересно посмотреть, на что он способен. И если ему удастся установить контакт со всей межмирной тканью одновременно - это будет ни с чем не сравнимый жизненный опыт.

***
    Так мы решились на невозможное и невероятное, на нечто такое, чего и представить себе было нельзя - но если вдуматься, решаться нам было не впервой.
    Когда-то у нас не было ни Экранов, ни Артефактов, ни Пирамиды; да что там, когда-то у меня не было даже моей Мастерской, я не обладал творящим потенциалом, а мои сущности не представали в виде временных аватаров. Но - мы менялись, и меняли нашу Вселенную; мы исследовали законы Мироздания - и одновременно, изобретали их. Пришло время и межмирной ткани стать чем-то большим, чем просто незримая прослойка между материальностью и Беловременьем, а мне - чем-то большим, чем я.
    Лим и Мирвин довольно долго бились над «взломом кодировки» так называемой «воды», которая не являлась водой. Сложность подобного исследования заключалась в том, что нужно было проводить определённое количество времени в переходном энергоканале, а там в принципе нельзя было находиться долго, ведь это то же самое, что остановиться в процессе перехода.
    Однако экранная система не была обременена физическим телом, мало того, именно она сделала межмирные путешествия простыми и безопасными, сократив время пребывания в переходном канале до минимума - то есть, проще говоря, Мирвин-Экран сам по себе являлся устройством длительного поддержания канала, и этим его свойством Лане воспользовался для своих исследований.
    Собственно, энергоканал нужен был всего один: в Океан, вполне материальный мир, где обычная вода каким-то образом перемешивалась с той самой «водой», которая была частью межмирной ткани. Этот феномен Океана сам по себе был загадочным явлением, достойным отдельного исследования - и вот время пришло. 
    Главным помощником в этом деле стал, естественно, капитан Пиферн, у которого на корабле находилось самодельное устройство для «межмирной навигации», то есть для обнаружения и использования тех самых океанских течений, которые и выводили из обычной воды в необычную. Лим привязал к устройству Пиферна постоянный энергоканал - и тем самым получил перемещающуюся по воде точку приёма. Едва необходимая субстанция обнаруживалась, Мирвин запускал в неё свои «щупальца», и передавал Лиму всю информацию о «воде».
    Так, крупица за крупицей, Лим составил подробную формулу межмирной «воды» и её кристаллической решётки; я не химик, но основное отличие, как я понял, заключалось именно в способности этой структуры к волновой передаче. Если говорить проще, все частицы «воды» являлись деталями естественного передатчика, настолько огромного, что он запросто принимал даже мой огненный поток, который, благодаря работе частиц, превращался в брызги воды. Объединение же этих брызг в мой телесный аватар происходило только при «выплёскивании» их в материальный мир, где действовали иные физические законы - то есть, как и предполагал Лимми, меня достаточно было просто «не выплёскивать».
    Вот только его идея насчёт ментального контакта с «водой» и наделения её личностью оказалась провальной. Вода, в отличие от моих частиц, была совершенно не приспособлена для разумного существования, и даже Мирвин, будучи одушевлённой кристаллической структурой, не смог найти в ней ничего «живого», такого, что позволило бы ему ощутить общность. Однако именно это натолкнуло Мирвина на мысль: а что если пойти «от противного»? Если просто отфильтровать одни частицы от других? Ведь отличить мои частицы от «воды» должно быть проще простого!
    Когда он это предложил, Лане расхохотался так, что потом долго не мог остановиться.
- Ох, ну ты даёшь, аймэзи! Ой, не могу! Винсент, ты слышал, что он сказал? Он предложил отсепарировать тебя и налить в бутылку! Ахаха, ну это просто карма какая-то! Может, тебя ещё и через самогонный аппарат прогнать?
- Да уж... Идея на миллион... - пробормотал я и покраснел от смущения, чем вызвал у своего приятеля новый взрыв хохота.
- Ладно, ладно, не буду! - воскликнул он. - Ты и без этого - чистый спирт!
- Ага... Я столько раз через эту воду проходил, что она вполне могла в спирт превратиться...
- Это точно! Как минимум, пока ты не отделялся, она была спиртовым раствором! 
- Хватит, Лимми... - взмолился я. - Скажи лучше серьёзно, меня действительно можно отсепарировать?
- Это от скорости действий Мирвина зависит. Да, Мирвин?
     Экран мелодично зазвенел, переливаясь разноцветными внутренностями в стеклянном корпусе - а в голове вместо музыки образовались слова:
- Да, я очень быстрый. Я смогу. Но куда ты потом денешься, Винс? Не в бутылку же?
- Да зачем в бутылку, Мир! Меня в Беловременье надо сразу, и всё! То есть, меня нужно сразу отделять от воды и перебрасывать в Беловременье, непрерывным потоком!
- Ого! - оценил Лане. - Вообще, мысль простая и здравая - но разве ты там не материализуешься?
- Из воды? Нет, конечно. Ну то есть, если бы я сознательно переходил, обычным способом - я бы материализовался, но вот так, спонтанно, из частиц - нет. Беловременье - не Треугольник, оно не обладает моими материальными параметрами.               
- Точно! Гениально! - воскликнули хором Лим и Мирвин.
     С этого момента вопрос моего разделения был практически решён. Да, для Мирвина это должно было стать реальным испытанием на быстродействие в незнакомых условиях, а я по-прежнему не знал, как  я буду себя вести и чувствовать в виде роя - но невзирая на весь экстрим, страшно нам не было. Ну, разве что, совсем чуть-чуть...
   
***
    А вот когда я на самом деле стал роем - я, признаться, по-настоящему испугался. Даже хуже - я растерялся и едва не утратил связующую нить собственной личности.
    Когда я уходил в миры, я был абсолютно трезв - но когда я увидел себя во множестве миллиардов мельчайших зеркал, а точнее увидел самого себя множеством миллиардов собственных глаз, отражённых во множестве миллиардов зеркал - я мгновенно ощутил себя не просто пьяным, а вмазанным каким-то чудовищным галлюциногеном.
    Впрочем, это сравнение тоже никуда не годилось; на фоне этого кошмара проигрывало даже то состояние, когда я стал Учётчиком Ждущих и в моей голове в одну секунду разместились все энергокоды всех энерговолн Беловременья. Тогда я, помнится, тоже чуть не потерял себя - но для того, чтобы вывести меня из внутреннего кризиса, Айэну было достаточно меня просто хорошенько напоить.
     Теперь же я просто не знал, что делать. Метафорическое выражение «не знаю, куда от себя деваться» стало совершенно конкретным и физическим; я был везде, и всё состояло из меня, из миллиардов Винсов Табу, которые рассматривали друг друга всем скопом и по отдельности. А страшнее всего было то, что чувство страха испытывали тоже все, а не я один. То есть эти «все», конечно, были мной - но страхов при этом были миллиарды!
    Я понял что не могу даже заорать, потому что от этого ора оглохнет вся Вселенная; я почувствовал, что схожу с ума, задыхаюсь, гибну - и тут внезапно услышал властный окрик Лима:
- Винсент Табу!!! Соберись, тряпка!!! Какого чёрта ты там делаешь?! Оглядись, идиот!!!
    Я внял совету, направил своё внимание вовне - и это меня спасло, потому что все миллиарды моих глаз сразу сосредоточились на пространстве Беловременья, и это зрелище неожиданно оказалось таким увлекательным, что я моментально забыл о себе и своём ужасе.
    Я рассматривал эту энергетическую структуру, словно увидел её впервые; до этого мне казалось, что я знал её досконально, и как Учётчик Ждущих и просто как Творец Мироздания - но такого Беловременья я не видел никогда! Каждой моей частичке предстала в деталях каждая отдельная частичка Беловременья; я стал чем-то вроде огромного микроскопа, под которым всё, включая живые энерговолны, подвергалось тщательнейшему детальному анализу, и...
    ...тут-то я и увидел своего врага. Мельчайшие частицы живых энерговолн, какие-то микроны или, может быть, атомы, почувствовав моё присутствие и внимание, стремительно рванулись друг к другу, потянулись, как вихрь металлической пыли к огромному магниту - и я в тот же момент понял, что должен помешать им объединиться, чего бы это ни стоило! Потому что иначе нам придётся всерьёз драться рой на рой - а это очень опасная штука, ведь я мог причинить вред этим частицам, а значит - живым энерговолнам, тем самым Ждущим, которых я должен был распределить.
    Пока я сам не стал роем, я этого просто не осознавал; я и впрямь думал, что иду в бой с врагом, как воин - а теперь я понял, что должен идти к Ждущим, как врач к пациентам. И каждой частичкой моей коллективной личности я нежно обнял каждую частичку чужой коллективной личности и спокойно повёл её туда, откуда она отделилась. Я аккуратно вложил каждую частичку обратно в «тело» волны, и ласково, деликатно рассматривая своим новым зрением, проанализировал каждого «хозяина» на предмет того, чего ему не хватало, чтобы в дальнейшем оставаться целым.
    В итоге я не просто присоединил отделяющиеся частицы обратно, но ещё и распределил энергию между Ждущими - а некую долю энергии, которая оказалась излишней, я просто «снял» на себя, как чужую боль. До этого я и не знал, что способен на такую коррекцию; я был всего-навсего Учётчиком, а стал... Кармическим Корректировщиком! С такими способностями я вообще мог больше не заниматься ни учётом, ни принудительным пристройством блуждающих энерговолн, потому что моя коррекция решала проблему их неприкаянности изнутри: будучи скорректированы до нормального уровня своих родных Центров Распределения, они могли получать новые воплощения в порядке очерёдности, автоматически. Я вышел на совершенно иной уровень урегулирования Вселенского Баланса - и немудрено, что я этим не на шутку увлёкся.
    Это было как избавление; я был счастлив, как не был даже во время глобальных актов творения - поэтому когда я внезапно понял, что моя миссия закончена, я очень расстроился. Однако остаться роем навсегда я не имел права, пришла пора вернуться в тело, собрать частицы обратно в материальный аватар - и вот тут-то я столкнулся с поистине огромной проблемой.
    Мне, такому всемогущему, казалось что вернуться в тело проще простого - но нет. Новое восприятие реальности мешало мне даже просто принять цельную энергоформу, ибо каждая моя частица начинала меняться по отдельности и получалась полная ерунда. Я даже Мирру не мог позвать - а даже если бы и смог, она вряд ли смогла бы вытолкнуть меня из Беловременья всего сразу.
    Обратно в состояние «воды» Мирвин меня вернуть тоже не мог; я был сознательной коллективной личностью такого неимоверного масштаба, что Экран не мог охватить меня целиком. Я чувствовал что Лим и Мирвин по-прежнему наблюдают за мной и моей работой, я всё так же мог слышать их - однако они не могли переместить меня в Треугольник. Нужно было искать путь самому.
    И тут Лима осенила мысль.
- Слушай, Винс. Если тебя объединяет материальность Треугольника но ты не можешь в него войти - нельзя ли как-то принести материальность Треугольника к тебе? Помнишь, как Айэн тебя возвращал после одушевления Пирамиды?
- Он меня возвращал из энергоформы, - ответил я каким-то инфернальным многоголосьем - и каждой частичкой вздрогнул от того, что, оказывается, могу разговаривать.
- Ну и что?
- Энергоформа конкретна и целостна, как и тело. А я нынешний...
- Погоди, Винс! Я понимаю, что ты - коллективная личность - но ведь и Треугольник - тоже!
- В каком смысле?
- Айэн как миром стал?
- С камнями объединился... - ответил я - и тут до меня, наконец-то, дошло. Были бы у меня сейчас руки - хлопнул бы себя по лбу, честное слово!   
- Вот я дурак-то, Лимми! - воскликнул я.
- Ну, на то я и гений! - рассмеялся Лане - и тут же, не медля ни секунды, крикнул в ментальный канал:
- Айэн! Ты свободен? Поговорить надо!
     Второй Хозяин откликнулся не сразу, и голос у него был такой усталый, что мне сразу стало неуютно и стыдно. Я только сейчас сообразил, что опять бросил свой мир на какой-то неимоверный срок и мне до ужаса захотелось попросить прощения - но Айэн, увы, не мог сейчас слышать меня.
- Я в Необитаемом, Лимми. Что-то срочное? - спросил он.
- Да. Я придумал, как Винса вернуть.
- Хорошая новость. Я тут просто зашиваюсь. Хозяин из меня так себе...
- Да брось ты! Ты просто отличный Хозяин. Скажи, ты же можешь с камнями Треугольника связаться?
- Я постоянно на связи, - вздохнул Айэн. - Мне ж надо, по сути, функции демиурга выполнять, а без камней я никто.
- Вот и прекрасно! Спроси у них, могут они забрать Винса?
- Э... Что? - растерялся Айэн.
- Пусть заберут его отсюда.
- Ты хотел сказать, не они, а я?
- Нет, Айэн. Именно они. Ты не должен их объединять в общемировую сеть, они должны порознь найти Винса. Каждый - своего.
- Это как это?
- Как части коллективной личности - части другой коллективной личности.
- Нууу... - задумчиво протянул Айэн. - Теоретически... Ты прав, Лимми, это может сработать. Но тут есть два вопроса.
- Какие?
- Во-первых, энергии каждого отдельно взятого камня не хватит, чтобы проложить личный канал в Беловременье. Некоторые из них - чуть больше песчинки, куда им...
- Резонно, - согласился молнитец и не на шутку задумался.
     Но тут в разговор вмешался третий собеседник, про которого все как-то успели забыть.
- Я могу проложить из Треугольника в Беловременье веерный энергоканал, - произнёс-пропел свою мелодию Мирвин.
- Что?! Это ещё что такое? - изумился Айэн.
- Это, друг мой, чрезмерно наглое устройство, которое опережает своего создателя на пару шагов, - усмехнулся Лим.
- Да я не про Мирвина!
- А, веерный энергоканал! Это такая штука, которую он возможно и умеет делать - но никак не отсюда. В смысле, не с Хиэйри. Для преломления и разворота всех микроканалов веера потребуются такие расчёты и ресурсы, что даже Мирвин сломает мозг.
- Справедливо, - неожиданно согласилась одушевлённая машина. - Для этого у меня не хватает данных. Но ведь я сказал «из Треугольника», а не «с Хиэйри».
- То есть, ты подразумеваешь, что я отключу тебя от баланса Хиэйри и перетащу в Треугольник физически?
- Да. И меня не нужно отключать от баланса Хиэйри. Я его не нарушу. Находясь в Треугольнике, я буду задействовать только его ресурсы. Подключусь к структуре камней, усилю их волны и отправлю каналы по личному энергокоду Винса.
- Слушайте, а у него в нынешнем состоянии разве есть личный энергокод? - совсем запутавшись, спросил Айэн.
- Конечно есть, - удивлённо ответил Лим. - Личность-то у него есть, иначе бы он уже не был собой.
- Хм...
- Ну так что, спросишь у камней, готовы они?
- А если камней окажется меньше, чем частиц Винса?
- Ты что сдурел? - пуще прежнего изумился Лане. - Ты сам только что говорил, что некоторые камни размером чуть больше песчинки. В Треугольнике что, мало песчинок?
- Я их не считал...
- Да ёпрст, Айэн, ты со своими песчинками смог вытащить из Беловременья Винса в энергоформе! И ты думаешь, что теперь песчинок не хватит? Да их даже больше, чем нужно!
- Ну... Если ты так уверен... - пробормотал Айэн тоном человека, прижатого к стенке.
- Я абсолютно уверен. И Мирвин уверен. И Винс.
- Винс?!
- Конечно. Он не может говорить с тобой - но мы-то с ним на связи.
- Так что ж ты раньше-то молчал, Лане?! - совсем переменившимся голосом воскликнул Айэн. - Я немедленно начинаю переговоры! Когда начинаем?               
- Да хоть сейчас! - обрадовался молнитец. - Сейчас попрошу у Латиса вспомогательный канал, и попутно - пару своих ребят у Крейта, чтобы помогли Мирвина перетащить. Тяжёлый он, зараза!

***
    Камушки моего мира, как всегда, оказались на высоте, и вернули меня в Треугольник одномоментно. Как это выглядело со стороны, я не знаю, но мои друзья рассказывали, что это был самый красивый звездопад, который им доводилось видеть. Звездопад в небе, где не бывает звёзд...
    Я же просто в какой-то момент открыл глаза - и это были мои единственные глаза. И - никакими словами невозможно описать, насколько это было ужасно. Каких только дел я не совершал вне тела, и как бы потом в это тело не возвращался - ничто даже в сравнение не шло с тем, что было со мной сейчас. Ни один из моих божественных актов творения не имел для меня таких чудовищных последствий!
    Оказывается, я успел так капитально привыкнуть быть всевидящим, вездесущим и всемогущим, что теперь мне было попросту тесно в оболочке; мне было душно и страшно до одури, я чувствовал себя контуженным собственной материальностью, слепым, глухим и совершенно беспомощным. 
    Кое-как заново научившись шевелить руками и ногами, я сел, потом встал на четвереньки, дополз до ближайшего фонарного столба, вцепился в него, подтянулся, встал... На это ушла, казалось, целая вечность - и ещё одна вечность на то чтобы на негнущихся ногах, как зомби, доковылять до ларька.
    А потом меня начали обступать люди. Свои, чужие, мусорщики, энергеты - сотни людей, потому что Треугольник был живым миром, и он, как это уже неоднократно бывало, сообщил всем о возвращении Хозяина. Он, Треугольник, праздновал. Не праздновал только я.


Часть 3. Эпилог. (V.T.)
   
    Моя личность, какой бы сильной она не была, не прошла испытания. Моё самосознание изменилось вместе с мировосприятием; ощущение невиданного всемогущества коллективной личности, её точка зрения, не давало мне покоя ни на секунду. Трезвый или пьяный, во сне или наяву, в теле или в энергоформе - я непрестанно хотел вернуть себе однажды испытанное состояние, и вернуть навсегда. Проще говоря, я не хотел больше быть человеком.
    Да, я знал, что моё время развоплощаться ещё не пришло, что моё физическое присутствие в нынешнем Мироздании обязательно - но я больше не хотел с этим соглашаться, потому что я теперь знал, что в виде коллективной личности я могу гораздо больше, могу вообще изменить всё, все судьбы всех существ!
    Я знал, что ради этого мне придётся пойти против Порядка Вещей, против своих сущностей и себя самого, установившего этот Порядок - но в моём нынешнем состоянии мне казалось, что всё это совершенно несущественно по сравнению с тем, что я могу. Я был уверен, что я просто изменю Порядок Вещей - и все это примут, весь наш Ликьюск! Потому что задуманное мной было всеобщей мечтой всего Мироздания и каждого человека в отдельности.
    Потому что я мог сделать так, чтобы НИКТО НИКОГДА НЕ УМИРАЛ.
    «Как?» - спрашивали меня.
    «Да очень просто! - отвечал я. - При разрушении любого мира я уже сейчас могу, став коллективной личностью, просто вывести всех людей в любой другой мир, придав им всем соответствующий материальный статус, минуя стадию энерговолны и распределения. А если я навсегда останусь коллективной личностью, то смогу и в случае вообще любой смерти просто поменять этот самый статус любому существу, от бога до насекомого! Смерть превратится в банальный переезд из мира в мир, и смерти больше не будет!»
    «А как же необходимая для Баланса Мироздания энергоотдача?» - спрашивали меня.
    «Концепция баланса, основанного на энергоотдаче, устарела! - отвечал я. - Теперь я сам могу распределить всю энергию! Все энерговолны! Я сам стану Балансом!».
    Однако, как ни пытался я это объяснить своим друзьям - я не смог. Они меня упорно не понимали.
    «Ты ли это, Винс? - удивлялись они. - У тебя что, крыша поехала от всемогущества? С чего это вдруг ты разлюбил Порядок Вещей, за который столько лет сражался? Ты что, совсем допился?» - и всё в подобном духе. 
    И тогда я решил просто продемонстрировать, на что я способен. Я начал действовать.
    В процессе первого же «собирания боли» я, с разрешения Симирреаты, вывел всех жителей разрушенного по кармическому приговору мира в малонаселённый Исфайт - и они там прекрасно ассимилировались. Потом был второй раз, когда резервным миром стал не менее пустой Новый Мапри. А вот потом...
    Потом настало возмездие.
    Мои сущности, вопреки моей воле, снова отделились от меня и вызвали меня на суд - то есть, сразу после нашего разделения они не позволили мне ни стать коллективной личностью, ни даже материализоваться в Обитаемом Треугольнике. Они буквально схватили меня за шкирку и бесцеремонно швырнули прямиком на Пустую Площадь, так что я кубарем полетел на брусчатку, ободрал обе коленки, ударился плечом, а под финал ещё и лбом приложился так, что слёзы брызнули из глаз, и проклятущий шрам над бровью опять разошёлся.
    Я сгруппировался, подогнул ноющие коленки и сел, опираясь левой рукой о брусчатку, а правой зажимая бровь. Вокруг меня неподвижно стояли Рыцарь, Разрушитель и Бог.
- Щора миэри, вы что творите?! - возмутился я.
- Ты что, совсем охренел, Винсент? - спросил Рыцарь с каким-то брезгливым удивлением.
- Нет, ну ты глянь, он ещё и в претензии!!! Чёртов ублюдок!!! - зарычал Разрушитель, словно разъярённый медведь.
    Я чуть не сдрейфил - но глумливое молчание Бога и его ехидная физиономия взбесили меня так, что я внезапно разозлился и пошёл в наступление.
- Вы - всего лишь мои сущности! Я не давал вам права воплощаться!
- А кто давал тебе право нарушать Порядок Вещей? - фыркнул Рыцарь. - Не ты ли должен был его охранять?
- Это не твоё дело! Я сам себе право и Порядок!
- Что ты несёшь, псих долбаный?! - ахнул Разрушитель.
- Ну давай, ещё ты скажи, что ты - сторонник Порядка! - вызверился на него я. - Да вам всем этот Порядок поперёк горла! Хватит уже этого лицемерия!
     Разрушитель побледнел и сжал кулаки, словно хотел броситься на меня, и только Рыцарь остался, как всегда, невозмутим.
- Если ты забыл, как тут всё устроено, Винсент - так я тебе напомню, - спокойно сказал он. - Ты - Непричиняющий Бог Всемирной Боли, не имеющий творящего потенциала. Хозяином Мастерской Мироздания ты являешься только воедино с нами, твоими Сущностями. А разделение наше служит гарантом ненарушения Порядка Вещей. Так что сейчас мы полностью в своём праве, и нам хотелось бы знать, что ты, чёрт возьми, творишь.
- Я нашёл способ достигнуть Абсолютного Непричинения! Я могу безо всякого ущерба для Баланса сделать так, чтобы больше никто не умирал! Чтобы нам не приходилось никого убивать! Проверь уровни Мироздания, если не веришь мне! Собери Ликьюск Творящих!
- Твой способ перераспределения энергии полностью отменяет существование Ликьюска Творящих, - пожал плечами Рыцарь. - Ведь ты же сам себе Порядок.
    Бог засмеялся - да так гаденько, что у меня перехватило дыхание, однако на сей раз не от злости, а от ужаса. Ведь я сейчас только что говорил, как он, и мало того - я только сейчас понял, насколько я был неправ! Я, как и говорили мои друзья, был просто ослеплён собственным могуществом - тогда как Рыцарь с Разрушителем видели главное: Абсолютное Непричинение, как всегда, оборачивалось Абсолютным Причинением! Новый Порядок Вещей начисто отменял существование не только нашего Ликьюска, но даже обоих Треугольников, Чёрного и Белого. Они становились не нужны при новом Порядке - а значит, подлежали уничтожению по кармическому приговору.
    Мысли в моей гудящей голове понеслись страшным круговоротом, засасывающим меня в чёрную воронку паники. Да, я мог перераспределить по мирам всех людей Обитаемого, всех существ, имеющих энерговолны - но как быть с Каменными Тварями, богами и аватарами Центров Распределения? И, логически продвигаясь в этом направлении - как быть с самими Центрами, которых я лишил самой возможности РАСПРЕДЕЛЯТЬ? Они ведь тоже становятся не нужны - значит, и их в расход? А потом куда они денутся??? О боги!!! Почему это не приходило мне в голову??? Почему??? Кларисса, моя Кларисса, моя Симирреата и даже сама Мирра - я обрекал их всех на полную неизвестность... Да кто я такой, в конце концов! 
    Я сидел на брусчатке с открытым ртом и лицом дебила, опустив руки и не замечая текущей по лицу крови.
- Ну что, Винсент, я вижу, ты всё-таки не готов пожертвовать всеми ради своего Нового Порядка, - сказал Рыцарь, и в его холодном, презрительном тоне слышались нотки одобрения. - Значит, ты ещё не совсем безнадёжен.
- Что вы со мной сделаете? - прошептал я, понимая что мне, в общем-то, конец.
- Мы возвратим тебя в точку отсчёта. Ты больше не будешь иметь прямого доступа ни к энергии Созидания, ни к энергии Разрушения.
- То есть, у меня не будет ни Мастерской, ни Огненных порталов?
- Да.
- И кем я безо всего этого буду?
- Хозяином Треугольника. Аватаром Творца Мироздания. Тем, кем ты всегда был.
- Прощай, Винсент, - прибавил внезапно притихший Разрушитель. - Мы хорошо поработали.
    Он протянул мне руку - и я, конечно, взялся за неё. Ощутив его железную хватку, я подтянулся, встал и ещё немного постоял, глядя ему в глаза. Что отражалось в этих глазах, кроме меня? Я до конца не понял. Нечто похожее на сожаление, вполне искреннее, даже немного дружеское. Словно давний коллега провожал меня на пенсию. Но тут Бог снова хихикнул - и иллюзия разрушилась. Я отпустил руку Разрушителя, и меня как всегда повело в сторону - однако я не упал.
    Вытерев лоб рукавом рубашки, я посмотрел на Бога и сказал: «Не дождёшься!» - после чего отвернулся и медленно пошёл прочь.
    Я шёл, стараясь не сильно шататься и не оглядываться назад. Я приложил все мыслимые и немыслимые усилия, чтобы не разреветься и не броситься обратно, к Рыцарю, не повалиться ему в ноги, не умолять его пощадить меня и оставить мне хотя бы порталы, которые причиняли мне столько боли - но при этом давали возможность напрямую переходить в энергоформу и творить невероятные вещи.
    Оставить мне Мастерскую я и просить бы не решился - так же, как посмотреть в глаза всему нашему Ликьюску. Ничтожеством я был - ничтожеством и остался; это было даже не наказание, не позор, а элементарная, голая правда, которую больше было ничем не прикрыть.
     Я шёл и шёл вперёд, пока не почувствовал, что мои сущности ушли, и я остался совершенно один.
     Я шёл и шёл - а Пустая Площадь всё не кончалась и не кончалась.

                Винсент Табу, зима 2020-лето 2021г.   
.