Вор и доктор философии

                valentin_baranov74@mail.ru
                Вор и доктор философии.
                (серьёзная комедия)
                Действующие лица.
1.Константин Непешкин, вор, 30 лет.
2.Александр Сергеевич Пирожников, доктор философии, 68 лет.
3. Первая жена философа, 6о лет.
4. Вторая жена философа, 40 лет.
5. Третья «жена» философа, 20 лет.
6. Тамара Петровна, соседка лет 50-ти.
7. Аня, дочь Тамары Петровны, 26 лет.
8. Василий Николаевич, друг Пирожникова, 60 лет.
9. Полицейский.
                Картина первая.
(квартира доктора философии; входит вор; усмехаясь, осматривается)
Константин.  Обожаю посещать квартиры. Люблю  одиноких людей. Если человек начинает жить один, квартира становится его портретом, но не сразу, со временем.  Но для настоящего одиночества он должен не менее двух-трёх раз жениться, тогда его одиночество станет осознанным. И только тогда на него станет походить его жилище.  Вообще, нет ничего интереснее одного человека, личность которого, даже частично, не растворена в коллективе. С точки зрения математики, толпа – знаменатель, где человек – числитель. С моей точки зрения, человек – прекрасная наивность,  иногда, такая милая, что боишься украсть что-то лишнее, нужное ему крайне. Люблю человека. Что касается наивности, начнём с дверей: эти сложнейшие запирающие устройства, выдумки века, чтобы отпереть которые, мне понадобилось двадцать восемь секунд. О, самоуверенность надежд! А ведь он – философ. Я изучаю хозяина до проникновения. Да, сигнализации нет. У меня свой способ проверки. Это говорит больше о том, что хозяин — человек неплохой. Хорошие люди, вообще, беззащитней гадёнышей, к которым у меня нет пощады. Я человек честный, и если у кого-то что-то беру, то делаю это от всего сердца. Но перейдём к жилищу. Боже – смешение стилей: очевидно, первая жена стремилась к обстоятельности, создавала крепость, которую частично  разрушила следующая женщина, безусловно, более               
молодая. Боже! Все картины -  копии!  Какое убожество ощущений в сфере тщеславия! Бедный  философ. Впрочем, не думаю, что это  он инициатор подобной галереи. Нет, хрусталь, пожалуй, от первой жены, от второй – картины. Первая ушла от  него, скорее всего, когда он закрутил со второй, очевидно, более прелестной. Вторая  упорхнула сама, на крыльях всё той же прелестности. Вот почему картины остались. Да, остаётся ещё счастье номер три. Возможно, она не успела внести изменений, ей  это было  до Фени.  Кстати,  в этом понятии я не разобрался: кто такая  Феня. Разберусь после. Главное, смысл. Уж, эта моя привычка к доскональности.
О, вижу, кое-какие украшения. Стало быть, третья слиняла не полностью.
Кстати, о себе: никогда не забираю украшений, которые используются в постоянном режиме. Я забираю только лишнее, отложенное в глубокие тайники. Тайник, это, вообще, как часть души. Так я познаю души. Чту составляющую менталитета. Значит, у неё есть ключ! Она знает, что папик укатил в тёплые страны и может появиться. Даже не может не появиться. А ведь я собираюсь пожить с недельку здесь?  Занятно. Но идём далее: я уже заглянул в кабинет. Радует, что там нет копий. Хозяин более глубок: только книги и рукописи! То есть, его наивность более редкого качества: он только хочет объяснить мир. Заменить жизнь понятиями. Стремление всё упростить, знакомое уголовникам. Впрочем, тут разные уровни. Хотя, умному, понятно всё и так. Должно быть, философия – храм бесконечности понимания или недопонимания, что, по сути, одно и  то же.
Слава Богу, в холодильнике, куда я уже заглянул, всё как у людей. Ведь  человек, то, чем он питается, но ещё более то, чем он пренебрегает - я не только о еде, я о высших сферах. Стать выше, можно только чем-то пренебрегая.  Стоп. Уже кто-то шевелит ключами. Нетерпеливый народ. Ведь хозяин только что улетел. (входит первая жена; осматривается; Константин остаётся за её спиной; комментируя всё красноречивой  гримасой)
Первая жена. Интересно, кто наводит порядок, если молодая сучка сопровождает гастролирующего кобеля?   Сам он никогда не вытирал пыль; он её не замечал: это для доктора философии слишком мелко. Даже не представляю: умывается ли он сейчас; слава Богу, ему не надо причёсываться               
– абсолютно лысый. Было время, он даже гордился лысиной, ошибочно принимая её за признак ума. Нет, он не глуп, но не более того. Впрочем,               
когда он читал нам, студентам, историю философии, я была покорена его красноречием. Меня тогда считали самой красивой в группе, и просили               
первой сдавать ему зачёт. За двадцать лет совместной жизни, он погас в моём воображении. Нет, муж он неплохой – средний; мы бы жили, но пришла очередь сдавать зачёт, его второй жене. Что ж, надо признать: у него неплохой вкус. Ума, правда, меньше: уж эта женщина им покрутила – терпел!  Его счастье – её подцепил другой, более жестокий, более властный, более эгоистичный – чем и очаровал. Такие любят таких. Закон природы. Говорят он частенько её бьёт. Верю.  ( проводит пальцем по полке шкафа) Однако, пыли нет. (трогает красивую вазу) Почему я не забрала свою любимую изящную вазу?  Почему? Или это признак наивной надежды?
Константин.  Мадам, боялся вас напугать, но разрешите представиться: дальний родственник дяди Саши.
Первая. Ох! Откуда у него родственник?
Конст.  Когда вы были его женой, я был так мал, что меня никто не учитывал, а теперь дядя Саша, сам предложил пока посторожить квартиру. Мало ли.
Вы что-то хотели забрать своё. Не стесняйтесь: меня предупредили, что все могут забирать любые свои вещи. Разумеется в разумных пределах. Мне, кажется, вы хотели вазу.
Первая. Как вы догадались?
Коснт.  Но ведь никто, кроме вас не мог  купить эту прелесть.
Первая.  Да, я выстояла героическую очередь.
Конст. Тем более, что вы столько лет хранили свои ключи.
Первая. Я их оставлю.
Конст, Логично.
Первая. Значит, вы тоже находите эту вазу восхитительной.
Конст. Но вы не менее красивы!
Первая. Что вы, моя красота постарела.
Константин. Позволю заметить, как сын художника: настоящая красота – это бесконечность.               
Первая. Увы, это пафос. Советую вам пользоваться своей красотой, пока молоды…и не печальны.
(слышится щебуршание ключа: входит соседка, Тамара Петровна.)
Т.П. Алевтина Васильевна! Здравствуйте, не ожидала.
Первая. Здравствуй Тамара Петровна.
Т.П.  Мне велено прибираться.
Первая. Но пыли ещё нет.               
Т.П.   Я полить фокус, то есть, фикус.               
Первая. Ах, фикус. Как быстро он засох!               
Т.П. Но у него же, такие большие уши, то есть, листья.
Первая. Не беспокойтесь, здесь есть, кому полить. Вот племянник Саши.
Т.П.  Не возражаю. Хотя странно. Впрочем, Александр Сергеевич такой рассеянный.
Первая. Что поделаешь – философ!
Т.П.  Тогда, извиняюсь, пойду.  (выходит)
Первая. Пойду и я, счастливо оставаться. Значит, вазу забираю?
Конст. Мы же договорились.
Первая.  Спасибо. Уж очень она мне нравится, даже  снилась.
Конст. Да, ваза зачаровывает.
Первая. У вас редкий вкус для молодого мужчины.
Конст. Да, уж, я такой, то есть, очень редкий.
Первая. Вы, даже немного похожи на дядю. Его порода.
Конст. Все так говорят. Порода.
Первая. Вот, кладу ключи.
Конст. На ваше усмотрение. Мало ли что.
Первая. Нет, теперь всё. (кладёт на столик ключи)  Всего хорошего!
( Первая жена, выкладывает ключи, поспешно уходит)
Конст. Не ожидал, что будет интересно. (снова звук дверного замка) Нет, ещё интересней! Узел событий.  (входит вторая жена, она более энергична; под правым глазом ещё виден след от синяка))
Вторая.  (удивлена) Кто вы?
Конст. Позвольте сначала догадаться: кто вы? Вы, бывшая жена номер два?
 Я угадал?               
Вторая. (безрадостно) Угадали. А вы?
Конст.   Я племянник дяди Саши, но по первой жене, Алевтине Васильевне.
Вторая.  Вот как!
Конст. Я раньше не фигурировал, а теперь дядя Саша, попросил через тётю, присмотреть пока за квартирой. Кстати, мне наказано, если вы придёте, что-то забрать своё, я не должен препятствовать. Например, пожелаете взять картины.
Вторая. Как он догадался, что я пожелаю забрать картины?               
Конст. Ну, он же, доктор философии, а их ум для нас непредсказуем.               
Вторая. Что-то я раньше не замечала особенных пророчеств с его стороны.
Конст. Философы, вообще скрытные люди, но любят поговорить.
Вторая. Поговорить, это точно: уж эти силлогизмы! Слава Богу, я нашла молчаливого мужика! Мужик должен действовать!               
Конст. Полностью с вами согласен. Вы даже не представляете: насколько наши мнения совпадают.
Вторая.  Заберу пока две вещи. Ценю современную живопись.               
Конст. Да, это очень  неплохие копии.               
Вторая.  Копии! Как вы смеете: я купила их на аукционе. Что вам даёт право так говорить?
Конст. Чувства, мадам. Когда настоящий художник пишет картину, он живёт поиском, передавая себя, свои страдания, картине. У полотна появляется, как бы аура, в которой непременно отражен путь сомнений и открытий.  А когда картина перерисовывается механически, она мертва, хоть и красива.
Вторая.  Много ты соображаешь!
Конст. Что вы, мадам, я, вообще, стараюсь не соображать. Я стараюсь видеть.
Вторая. Молодой человек, это чушь. Говорю вам, как психолог. Не советую вам, вообще, вспоминать про какую-либо ауру.
Конст. (улыбнулся) Хорошо, примите, как шутку. Это, безусловно, подлинники, ведь вы купили их на аукционе. Что можно сказать против этого!
Вторая. Нечего со мной шутить; женщине, вообще ни к чему юмор: у меня его нет.
Конст.  У меня тоже.               
Вторая.  Но это не мешает вам шутить.
Конст. Отсутствие юмора ещё никому не мешало шутить.
Вторая. Так, не шутите.
Конст.  Увы, это непредсказуемое побочное явление естественного оживления перед красивой  дамой.
Вторая. Ладно, помогите снять.
Конст. С удовольствием. (снимают картины; упаковывают в специально принесённые мешки; она вызывает такси) Поскольку, в какой-то небольшой               
степени мы родственники, позвольте спросить, чем более прекрасен ваш нынешний муж по сравнению с дядей? Я имею в виду, есть ли ещё достоинства, кроме названных. Полагаю: он более энергичен.
Вторая. Чрезвычайно энергичен, порой, даже слишком. (невольно касается синяка под глазом) 
Конст. (скрывая улыбку) Да, я заметил.
Вторая. (сердито) Спасибо за помощь!
Конст. Пожалуйста.  Приходите ещё.  У меня, вообще, возникла горечь сочувствия.
Вторая. Кому?
Конст. Дяде. Потерять такую восхитительную женщину!
Вторая. ( смягчаясь) Вы находите меня восхитительной?
Констан.  Я испытал счастье от вашего мимолётного присутствия. Бедный дядя Саша, как, должно быть, он невыносимо страдал, потеряв вас навсегда.
Чем же, он оказался недостаточно хорош?
Вторая. (вздохнула) Нет, он хороший, это я недостаточно… Прощайте. (выходит)
Конст.  Какой насыщенный день!  Но что это?  Новое  шевеление внутри замка. О, неиссякаемость бытия! (входит третья жена, она сияет восхитительной свежестью, легкость её одежд соответствует началу тёплого  лета; Константин театрально раскинул руки)
Константин. О, как вы…               
Третья. А дальше?               
Конст. Обворожительны!    Сногсшибательны! Восхитительно совершенны!               
Третья. Спасибо, с кем имею честь?               
Конст. Самый простой  племянник.  По первой жене дяди Саши.               
Третья. Не подозревала.
Конст. Сам мало чего подозревал, но дядя Саша, совершенно вдруг, попросил через тётю, посторожить квартиру, пока он там в, волокущих волну, океанах, пытается обновить впечатления!
Третья. Как неожиданно и приятно иметь симпатичного родственника. Имя?
Конст. Костя.
Третья. Костик, зови меня Ксюшей.               
Конст. Ни за что не буду звать вас Ксюшей, и запрещаю другим. Только Ксенией! Имя должно соответствовать вашему очарованию, Ксения!
Ксен. Как ты мил. И как хорошо, что ты здесь. Я умираю от одиночества.
Конст. Каким образом принцесса может умирать от одиночества? Где непременный шлейф густо воздыхающих поклонников?
Ксен.. Увы, поклонники требуют пива.  В шкатулке должны быть деньги.
Конст. Взгляните. ( она подходит к стенке, выдвигает шкатулку)
Ксен.  Это что же, всего девятьсот рублей! Старый козёл!
Конст. Как больно слышать такое про дядю!
Ксен. Прости. А сколько он оставил тебе?               
Конст.  Пока не знаю, ещё не перечислено.
Ксен. А наличка есть?
Конст. Пока жалкие пять сотен на ужин.
Ксен. Ты меня разочаровал.
Конст.  Так быстро?
Ксен.  Ладно, хватит им девяти сотен, почему платить должна я? (берёт деньги)  до встречи, красавчик!
Конст. Как! И вы не восхитите меня беседой?
Ксения. Восхищу, но позже. (выходит)
Конст. Действительно ли козёл?  Не верю: деньги должны быть! Раз, два, три, четыре, пять: иду денежки искать!
               
                Картина вторая.               
(Константин на кухне жарит мясо, на ходу выцепляет кусочки со сковороды, обдувает, ест)               
Конст. Ничего вкуснее даже не придумать. Нюансы сочинили импотенты для стимуляции. Соусы, подливки. Впрочем, они придумали всё остальное.               
Так, что мы имеем: пока две заначки, на общую сумму сто сорок тысяч. Не густо для этого заведения. Но ещё не всё обследовано. Успею.
(появляется Ксения, она довольно наглядно пьяна)
Ксения. Я вернулась. Неужели, не ждал?
Конст.  Присаживайся, я пожарил мясо. (она садится к столу; он накладывает в тарелку, подаёт)  Только не спеши: горячее.               
Ксения. Нет, я есть не хочу, я хочу сегодня спать с тобой.
Конст.  Я не люблю пьяный секс.
Ксения.   Ты меня не любишь?
Конст. А должен?
Ксения.  Но ты же, восхищался.
Конст. Восхищаться – одно, а любить – это другое.
Ксения. Какое это другое?
Конст. Необыкновенное.
Ксения. И что тут необыкновенного: обычное шорканье тел.
Конст. Это не так.
Ксения. Тогда объясни: как это не так. Или ты гонишь пустую телегу?               
Конст. Сначала должно быть щемящее чувство: чтобы  тосковать, ходить под окнами: и лишь  потом  прикасаться к женщине, как к божеству, а не как к куску мяса. Вот и всё.
Ксения. Тебе сколько годиков, мальчик?   Да, я - кусок мяса? А что ещё?
Конст. Давай перекусим.
Ксения. (смеётся) Смотри-ка, оголодал! (встаёт) Ну и ешь своё мясо. Дай деньги на такси: я помню пятьсот рублей.
Конст. Возьми. (достаёт деньги)
Ксения. Без отдачи! Ты же, родственник.
Конст. Разумеется.
Ксения. Какая щедрость!  Ты точно отказываешься меня трахнуть?
Конст. Трахнуть – точно!
Ксения. Подумаешь, какой принципиальный. (уходит)               
Конст. Проходной двор. Ну, не дают сосредоточиться. Куда я попал? Опять звук замка, уже такой родной.    (входит Аня)               
Аня. Можно к вам? Я соседка, дочь Тамары Петровны. Мама посчитала, что вы остались один.  Так мы вас приглашаем поужинать с нами.               
Здравствуйте, не знаем, как вас звать.
Конст. Костя.
Аня. А я Аня.
Конст. Аня, благодарю вас, но вот пожарил мясо, ем.
Аня. Так может чего-нибудь принести к мясу?               
Конст. Нет, спасибо, я уже сыт.
Аня. А что, Ксюша опять пьяная?
Конст. А что, она часто выпивает?
Аня. (с пафосом) Всегда!  Александр Сергеевич пробовал её лечить, но она сказала, что от алкоголя не страдает, а страдает без алкоголя. Это его крест.
Хотя они не зарегистрированы. Она просто к нему пристала, а он добрый.
Может, всё-таки, к нам? Мама испекла пирог с морским окунем.
Конст. За приглашение благодарю, но окончательно сыт.
Аня. Жаль. Поговорили бы.
Конст. Спасибо, я сегодня устал: всё-таки дорога.
Аня. Ну, я пойду, отдыхайте.               
Конст. До свидания.
Аня. Ну, я пошла…  (очень нехотя) А может, всё-таки… Вы любите чай с брусничным вареньем?
Конст. Обожаю, и если вы пригласите меня в следующий раз, то непременно!
Аня. Тогда, ждём на завтрак. До завтра! (Нехотя уходит)
Конст. Фу!  Начинаю чувствовать себя родственником, увязаю в родственных чувствах! А что, неплохо быть родственником дяди Саши. Все чего-то говорят, предлагают, просят. О, опять шелест замка.
Аня. (входит) Простите, это опять я. Дело в том, что мама  советует попить чай с брусникой на ночь. Вот, я принесла варенье. Ведь вы же ещё не пили чай?
Конст. Ещё не пил.
Аня. Так, вот.               
Конст. Спасибо. (берёт баночку с вареньем) В таком случае, прошу составить компанию.
Аня. Я ещё захватила заварку, кенийский чай. Вот, пакетики. Но я пойду. Мама сказала, неудобно сразу  навязываться, если человек с дороги.
Конс. Ну…
Аня. Тогда, до свидания.
Конст. Подождите. Не одному же мне пить чай с брусникой? Ещё не угадаю с пропорциями, испорчу кенийский колорит. Пьём?
Аня. Пьём. (Костя усаживает соседку, ищет бокалы) Бокалы – справа!
Конст. Спасибо, я ничего здесь не знаю. Я и дядю, можно сказать, не очень помню.
Аня. Я о вас никогда не слышала.
Конст. Я и сам о себе ничего не слышал.  Провинция – мёртвая зона! Не то что, тут. Вот не представляю: чем занимается, дядя Саша, например, на досуге?
Аня. Когда один, часто скучает, поёт на гитаре от одиночества.
Конст. Поёт от одиночества. Интересно, но печально. Не представлял поющим доктора философии. Он же философ.
Аня. Нет, он не такой! Он добрый, одинокий человек.
Конст. А Ксюша?
Аня. Ксюша – это наважление. Это залетевшая птичка.
Конст. Никогда не пил такого изумительного чая. Благодарю! Теперь буду знать, что на свете есть такой чай!
 
                Картина третья.               
(утро следующего дня; Константин спит на диване в одежде; входит Александр Сергеевич)
А.С.  Простите, я вас невольно разбудил. Тамара Петровна уже доложила, что вы мой родственник. Можете ещё поспать, зря не взяли бельё.
Константин. Нет, я встаю.               
А.С.  Тогда, Костя, умывайся, и - завтракать: я по пути прихватил продуктов.               
(Константин уходит в ванную;  потом действие переносится на кухню)               
Константин. А что вас заставило так быстро отдохнуть?               
А.С. Террористы: напали на отель.  Я прямо в аэропорту сел на обратный рейс. Тебе кофе, чай?  Бутерброды?
Конст. А что ближе. Впрочем, чай, но покрепче.
А.С.  Ты, по какой линии, родственник? Извини мою неосведомлённость.
Константин. Вы знаете…
А.С.  Нет, давай - на «ты».  Вежливость подразумевает дистанцию. А между родственниками её не должно быть.
Константин. Между нормальными родственниками, да.
А.С. А я уже огорчался, что кругом одинок. Ты меня спас от такой страшной мысли.
Конст. Всё это прекрасно звучит. Как жаль, что меня не тянет пудрить вам  мозги, как остальным: приходится говорить правду. Уж, такая противная у меня натура. Вот, казалось бы так великолепно, так красочно умею врать, и восхитительно вру и вру, но тянет сказать правду. Истина меня погубит!
А.С. О, истина и мой крест.  И что у нас, истина?
Конст. Я вор. Вот проник в вашу квартиру, собрался недельку пожить.               
А.С. Извини, что невольно помешал.  Ей, Богу, не хотел ничего плохого.               
Конст. Да, ладно, вы не виноваты.  Жизнь портит планы.               
А.С.  Стало быть, ты -- вор.  Чрезвычайно интересно! А много ли не спеша намеревался украсть? Ах, да, я заметил, что исчезли две картины. Нет, не надо прерывать завтрак:  вредно обманывать организм. Так, картины?
Конст. Что вы, это не картины, это копии.
А.С. Вернёмся к общению через «ты». Ты находишь, что это копии? А в чём неуловимая разница?               
Конст. Не такая уж, неуловимая разница.  Копия может быть безукоризненней, но не глубже. Копия пуста. У неё нет, так сказать, атмосферы, которая и есть настоящая глубина.
А.С.  (внезапно прекращает кушать) Ты меня ошеломил. Пусть это предложение во мне осядет.
Конст.  Да, вы кушайте!
А.С.   У тебя вкус! Это редкость. Копии, как подлинники, скупала моя вторая ошибка, я не мешал: было бы только хуже.               
Конст. Я знаком с этой ошибкой: мне пришлось отступить назад от истины. Нельзя человека лишать основных иллюзий.
А.С. Так она?               
Конст.  Забрала. А вот первая ошибка забрала вазу.               
А.С.  Они ждали, когда я впервые длительно отлучусь?  Первая жена не была ошибкой: мы просто погасли друг для друга. Ошибка была в подходе.               
Странно, я никогда не препятствовал, тому, чтобы забирали. Мне, вообще, ничего не нужно. Но они не поняли даже этого. Так ты ещё ничего не украл?
Конст. Нашёл две заначки: одна – пятьдесят тысяч; вторая – девяносто.               
А.С. Вторую, я сам давно потерял, где ты её откопал?
Конст. Под начатой стопкой бумаг для ксерокса. Могу поделиться.
А.С. Оставь. Ведь обходился без неё. Где-то ещё должны лежать триста или четыреста тысяч: вторая вынуждала купить дачку, но я тянул, как мог.
Конст. Значит, деньги ещё есть, а то как-то неловко забирать последние.
А.С. Есть, даже не переживай, не порти печень.
Конст.  Мне приятны проблески жаргона: я почему-то ожидал машину для размышлений.               
А.С. Ты меня явно переоценил. А вот ты – загадка. Откуда непринуждённость ума? Кто родители? Расскажи-ка, сделай милость, как стал вором?  Ведь чрезвычайно интересно.               
Конст.  Родители – артисты провинциального театра. Погибли в аварии.               
А.С.  Соболезную.  Подозреваю, хотели, чтобы и ты стал актёром.
Конст. Да, это очевидное предположение.  Но я не хочу, даже прикидываться кем-то.  Хочу быть только собой!
А.С.  То есть, вором?  Прости, вырвалось, ты же,  не в этом смысле.               
Конст. Ещё меня тянуло, что-то делать руками особенное. Даже устроился на завод, в цех нестандартных решений, но когда получил первую зарплату, меня взбесила её величина. Подал заявление: меня уговаривали остаться, говорили, что у меня на редкость золотые руки. Но я сказал, что у вас, за такие деньги, работает тысяча идиотов – зачем вам ещё один? Уехал в Германию, где за аналогичную работу получал в двадцать пять раз больше. Но не долго: подрался с соотечественником, который позорно халтурил. Уволили обоих.  И вот я здесь.               
А.С.  Интересно, а когда ты впервые отличил подделку живописи?               
Конст. Отец рисовал, но для театра, хотя мечтал погрузиться в это полностью, очевидно, я чего-то ухватил. Попадая в любой город, прежде               
всего, я шел в галерею. И вот однажды, экскурсовод, при мне неосторожно назвал картину Куинджи подлинником. Я тут же возразил. Он испуганно               
подошёл ко мне. Спросил: почему я так решил. Я ответил: потому что она мертва!  Он испугался ещё сильнее, стал предлагать мне деньги, за помалкивание.  Я пообещал, но деньги не взял.
А.С. Необыкновенно!  Надо подумать, что с тобой делать?               
Конст. Разве что, пожелать удачи.
А.С. Не кощунствуй!  Господь даёт талант не каждому. Кушаем! Да определись,  где будешь спать.
Конст. Ты оставляешь вора?
А.С. Я оставляю необыкновенного   человека.
 Конст. Слушай, а к чему привела тебя философия?
А.С. К тому, что я понял, что мне ничего не нужно.               
Конст. Завидная мысль; я тоже иногда так думаю, но только тогда, когда есть на что думать.
А.С. Какие твои годы. А  мой мозг, давно не затуманен ожиданием реванша.
Конст. Ты признаёшь, что жил не так?               
А.С.  Признаю. Но жить не так – это оптимальный вариант познания. Я вообще не люблю правильных людей: они - напрасный материал, Так что, с моей точки зрения, ты – удачный случай. В каком-то смысле – завидный вариант.
Конст.  Ладно, горжусь!               
А.С. Гордиться мало, надо развиваться.
Конст. Зачем и в какую сторону?  Я достаточно хорош, как вор. Знаешь, я ни о чём не мечтаю. Есть чувство, что это не хорошо. В человеке должна быть хоть одна глупая иллюзия. Вот, чувствую, что должна. Но её нет. Я бы даже согласен был оказаться глупее. Вот ты о чём мечтал, о  истине?
А.С. Нет, я в юности мечтал прославиться, как автор и исполнитель, но для первого оказалось мало таланта, а для второго – характера. Но мечта была.
А интересно, что снится тебе?               
Конст. Почему ты спросил о моих снах?
А.С.  Сам удивляюсь своему вопросу, но точно знаю, что не спросил бы никого другого.
Конст. Мне постоянно снится одно и то же – необыкновенно голубое небо, какое бывает только в начале мая в лучшую погоду.
А.С. Мне почему-то кажется, что ты знаешь причину.
Конст. Отец в свободное время, порой, изо дня в день, рисовал небо. Но так и не смог написать, как хотел. Так и не смог. Думаю, что Айвазовскому не удалось до конца написать море, отцу – небо.  А я пытался до конца понять отца…
А.С. Да, есть кое-что за гранью понимания.
Константин. А скажи, вот ты десятки лет отдал философии, и что?
А.С. Тебя интересует результат? А всё ли он выражает?
Константин.  И всё же, интересно, как звучит результат.
А.С. Да я могу сказать, что в результате, я понял, что размышлять не нужно.               
Конст. Не верю ушам своим, но я того же мнения. Но сказать так философу!
Это потрясающе.
А.С. Меня тоже это потрясает настолько, что я боюсь проговориться на лекциях. Звучит коротко, но к этому я шёл всю жизнь. То есть, я жил этой дорогой к истине. И это для меня не мало. Я понял, что главное – видеть, и чувствовать то, что видишь.
Конст. Поразительно, но тоже никогда не слушаю говорящих лидеров – я на них смотрю. И вижу, что ещё долго не будет ничего хорошего.
А.С. Вот, тебе далось это сразу, а я потратил жизнь.
Конст. Но ты жил.
А.С. Да, и это утешает. А ещё меня сейчас утешаешь ты.
Конст,  Я?
А.С.  Ты. Тем, что опережаешь время. Ты – будущее.
Конст. Если, не считать, что я вор.
А.С. Это не призвание, а лишь вынужденный вариант выживания.
Конст. Если меня посадят, я возьму тебя адвокатом.
А.С. Нет, воровать ты больше не будешь. Это моё слово.
(неожиданно появляется Ксюша; А.С. улыбаясь)               
Вот, и  пример запредельного.
Ксения. От-те, на!
А.С. Я удивлён больше: ты никогда не появлялась в такую рань. Что случилось?
Ксения. (показавая на Константина) Этот, сказал, что я кусок мяса!
А.С. Давай разберём тему твоего потрясения. Он тебя унизил?               
Ксения. Он меня убил. Я больше не могу даже пить пиво!
А.С. В таком случае, мёртвая, ты нам нравишься больше. Присядь-ка с нами.
(Ксюша опускается на стул) Какая ты чудесная, без пива!               
Ксюша.   Вообще-то, я пришла его убить.               
А.С.   Обижаться полезно.  Убив его, ты рассчитывала стать лучше? Или у тебя более глубокие мотивы?  Подозреваю: дело в том, что он тебе понравился. То есть, тебе по-настоящему понравился мужчина впервые в               
жизни. Иначе, зачем с утра его убивать? Даже не знаю, хорошо ли, что он всё слышит? Ну, посиди, помолчи.   (молчаливая пауза)               
Даже не представляешь, насколько сейчас ты обворожительна. Ты согласен со мной, Костя?
Конст. Более приятного убийцу, даже не подобрать.
А.С.  Вот, слышишь.  А всего-то: не выпила пива.               
Ксения. Что это вы меня сюсюкаете?
А.С.  Мы тебя просто любим.  Разве тебе  это не очень приятно?               
Ксения..  Тогда налейте  чаю.
Конст. Убийство отменяется?
Ксения.  Откладывается.
Конст. На какой срок?
Ксения.  Будет зависеть от поведения.
Конст. Тогда я должен выяснить: как  себя вести?
Ксения.   Сначала должен сводить меня в театр.
Конст.  А не видно, что я не привёз с собой фрака?
А.С.  Не виляй! С фраком разберёмся.
Конст. Ну, окружили.
А.С.  Вообще, походите-ка по магазинам, подберите себе по спецовке для выхода.               
Ксения. Деньги?
А.С.  У него есть.
Ксения. (Косте)  Откуда у тебя деньги, если вечером их не было?
А.С.   Ну, он заработал.
Ксения. (Косте)  Научи, как?
Конст. Внимательным подходом к отдельным вопросам.               
Ксения. Тогда, веди меня к магазинам!               
Конст. Куда денутся женщины, если исчезнут магазины?
Ксения. Вымрут!
Конст. А если магазинов станет в десятки раз больше?               
Ксения. Сойдут с ума.
А.С. Замечу, как философ: женщины, через магазины приближаются к истине!  Ну, конечно, со своей стороны.               
Конст. То есть, становятся умнее?
А.С. Я этого не сказал. Потом истина не имеет отношения к уму. Она сама по себе.
Ксения. Заумничали!               
                Картина четвёртая.
       (та же квартира; завтрак)
А.С. Как вчера сходили в театр? Впечатление?
Конст.  Слишком мелкий юмор: крошат и крошат. Юмор требует паузы послевкусия. Да и многое требует этой паузы. Наш провинциальный театр               
глубже.
А.С.   Не ожидал  такой критичности.
Конст.  Я  сын актёров.
А.С.   Ксюша?               
Конст. Хороша.
А.С. Лаконично и непонятно.  Ну, да, не моё дело; я вчера договорился на счёт тебя. Соглашаются принять как бы в сотрудники музея. Но с испытанием. Тебе предложат несколько работ: ты должен сразу определить подлинники. Это раз. Второе, если пройдёшь испытание, а я уверен, то будешь обязан поступить на вечернее отделение искусствоведения.  Нельзя знать меньше их! Ну, как?               
Конст. Когда пытка?
А.С.  Согласуем.  Не люблю давать советы, но хочу заострить внимание.  В этом деле возможны соблазны.  Но честь, как и нервные клетки, не восстанавливаются.
Конст. Понятно, но всё равно спасибо за совет. Честь и есть нервные клетки.
А. С. За такие слова, я бы выпил. Но боюсь: придёт Ксюша. Придёт?
Конст. Ну, как предсказать за женщину?               
А.С. Темнишь.  Впрочем, любая женщина – иллюзия, хотя бы наполовину.
                (звук входного звонка)
Интересно: кто?
Конст. Открою.               
А. С.  Я сам.  (уходит; возвращается с человеком с гитарой)               
Костя познакомьтесь: мой друг, Василий Николаевич, рекомендую! (рукопожатие)
В.Н. Так у тебя есть племянник, а жаловался – мол, никого! Спасибо Тамаре Петровне: сообщила. (Александру Сергеевичу) Можешь не рассказывать, всё равно больше, чем она, никому не сказать.  Вот, починил я твою гитару:               
 колки, как у  новой. Костя, ты в курсе, что твой дядя классный бард. Но странный: стесняется петь на публику – только для близких. Господь рассчитывал, что станет  звездой, а он струсил и стал философом. А зря.
Конст. Думаете, что он стал философом, чтобы не бояться истины?
Василий.Н.  Зато у  него  умные песни.               
Конст. Тогда  давайте его попросим выступить…
В.Н. Слышишь: мы тебя просим…  Вот какую пел перед поездкой к  этим террористам,  для отдыха.               
Александр.С. Ну, раз напросились, тогда мне  вас не жалко.  (берёт гитару; начинает петь)    
               
Чтоб любить, отзовитесь надежде.
Без неё много грусти в уме.
Только надвое  осень разрежьте,
Половинку прибавьте к зиме.

               
Ах, любое мгновение мнимо,               
В небеса растворится оно.
Лишь известно: зима неделима,
Лишь её разделить, не дано.

С декабря до февральских апатий,
Не вмещаются зимние сны.
И зима хоть немного прихватит,               
Самых лёгких надежд у весны.
               
Не сдавайтесь, любите, как прежде,
Ведь без этого, сердце в тюрьме.               
Только надвое осень разрежьте,
Половинку прибавьте к зиме.
               
Константин. Класс!  Я потрясён.
Василий Николаевич. Ты ещё поймёшь, какой у тебя дядя!
Константин.  Уже понимаю.               
(неожиданно появляется Ксюша; она печальна)
Все. Здравствуй, Ксения!
Ксения. Здравствуйте.
Василий. Ник. Ксюш, я ещё не видел тебя такой печальной. Что случилось?
Ксения.  Я всё поняла.               
Александр С. Что ж, понимание вначале  печалит.
Костя. Вначале?
АЛександр С.  Потом привыкаешь к тому, что понял.
Костя. Это ещё печальней.
Василий Н. Каким это образом ты, Ксения, всё поняла?  Тогда как,  Александр говорит, что всё понять невозможно.
Ксения.  Ну, это если думать.
Костя. Какая мысль!  Всё можно понять, если не думать!               
Ксения.  Не смей  надсмехаться!
Костя. О-о!               
Александр.С. (Ксюше) Позавтракаешь?
Ксения. А смысл?
Александр.Сергеевич. Да, в чём дело?
Ксения. Я ухожу.
Александр.С.  Далеко?
Ксения. В монастырь.
Костя. Надолго?
Ксения. Навсегда.
Костя. Тогда, лучше позавтракать. Там, так сразу, не кормят.
Ксения. Нет.
Костя. Вас проводить?  Ещё никого я не провожал в монастырь. Я бы и сам….   А что, никаких забот, только молишься. А если ещё в женский…               
Ксения. Дурак!               
Костя. Если я дурак, то это для меня внезапная и необыкновенная неожиданность. Я даже себя почувствовал по-другому. Какое-то необыкновенное  облегчение.
Ксения. Думаешь, дуракам  легко!?
Костя. Не знаю: все дураки задумчивые. Трудно ли им?
Ксения. (огрызаясь) Ты умный!
Костя. Ну, этого не отнять: разве только ударить по голове.
Александр.С. (тихо Василию) Пойдём  в мой кабинет.  (уходят)
Костя.  Так, вернёмся к моему статусу. Подозреваю:  мне вменяется в вину, что я чего-то не понимаю?               
Ксения. А чего ты понимаешь!?
Костя. Это другой вопрос. А что должен?
Ксения. Хорошо тебе, у тебя вон есть дядя, а я детдомовка! Кусок мяса!
Костя. (опускается перед ней на колени, гладит её) Прости, прости. Но зачем было передо мной рисоваться крутой тёлкой?               
Ксения. Ну, дура.
Костя. НУ,  дура -- это нормально. Это  по-человечески.  Тогда, завтракаем?
Ксения. Да, я страшно хочу есть.               
Костя. Учти, в монастыре так не кормят. Пойдём на кухню. (переходят на кухню) Тебе положить или сама: люблю, когда пищей оперирует женщина.               
Ксюша.  Лентяй.
Костя. Причём, принципиальный. Люблю наблюдать.
Ксюша. Ладно, разберусь. (наполняет тарелку) Скажи, я тебе не противна?
Костя. Нисколько.               
Ксюша. Тогда скажи, почему?
Костя. (печально, серьёзно) На мне проклятие – я чувствую пустоту!  У человека, у картины, у планов подъёма экономики. У власть предержащих. Ты не пустая.  Ты, единственная женщина, в ком нет пустоты!
Ксения. Шутишь. Преувеличиваешь.
Костя.  Ну, немного. Но повторяю: ты не пустая, ты серьёзная штука!
Ксюша. Я штука!?
Конст. Прости, я хотел сказать штучка.               
 Ксюша. (хлещет его ладонями) Ах, так! Я – штучка!
Конст. Я хотел сказать…
Ксюша. Конечно, я же кусок мяса!
Костя. Отшлёпаю! Еще раз услышу…про мясо.               
Ксюша. Хорошо. Тогда я поем. Но скажи, если я не пустая, то, что во мне такого?
Костя. До чего же женщины любопытны.  Возьми и сообрази, что в ней такого!
Ксения. Завилял.
Костя. Не совсем. В тебе главное – умение ощущать.
 Все художники отличаются только этим, только они ещё и могут что-то почувствовать, только они.
Ксения. Я что-то  должна чувствовать? Это трудно?
Костя. Ну, если тебе трудно меня поцеловать…
(звук входного замка; входят полицейский и вторая жена)               
Вторая. Он на кухне!  Вон, как у себя дома (входят, показывает на Костю) Вот, он представился племянником по первой жене хозяина; я позвонила первой жене — он врёт!
Полицейский. (на Ксению) Сообщница?
Вторая.  Не знаю, но она, кажется, сожительница хозяина. Видимо, та ещё ягодка!               
Костя. Попрошу, быть аккуратнее со словами!               
Вторая. Командует!  Какая наглая самоуверенность.               
(на шум выходит Александр Сергеевич)               
АЛександр. С.  Лариса! Здравствуй! Не ожидал, хоть раз  тебя ещё увидеть.  Что происходит?
Полицейский. Здравствуйте, (показывает на Костю) позвольте спросить:  кто этот человек?
Александр.С. Мой племянник. К чему вопрос?
Полицейский. Ваша бывшая жена, полагала, что это вор, проникший в вашу квартиру.               
Александр.С. Лариса, откуда такая бдительность? Ведь я оказался столь тебе безразличен. ( полицейскому) Надеюсь, вопрос исчерпан?               
Полицейский. Да, всего доброго, до свидания. (уходит)
Лариса. Прости, я так рада тебя видеть.
Александр.С. Меня?
Лариса. Это печально, но я поняла, что ты действительно единственный человек.  Так оказалось.
Александр С. А почему это печально?
Лариса. Потому что я тебя потеряла.  Видишь, была дурой.               
Александр С. Ну, что теперь, у тебя другая жизнь.               
Лариса. Нет у меня никакой жизни. Хотела сдать в комиссионку картины, сказали – копии. Племянник прав. Значит, я дура,  хоть и психолог.  Вот и жизнь у меня – подделка.
Александр С. Это уж слишком. Оставайся с нами, позавтракаем. (Косте, тихо) Где просчитался?
Костя. Врать надо всем одинаково! Без импровизаций.
Александр.С. Вот это урок!               
Костя. Но это уже почти философия.
Ксения. (Константину) Проводи меня.
Константин. (тихо ей) В монастырь?
Ксения. Я думала, у тебя есть варианты, куда ещё повести девушку.
Константин.  Идём, что-нибудь придумаем по дороге. (уходят)
Лариса. (Александру)  Так это твой племянник?               
Алекс андр С.  Да.
Лариса. А почему я не знала? Точно племянник?
Александр С. Да. Он мне почти, как сын. А я рад тебя видеть.
Лариса. А я здесь из-за твоего племянника. Я подумала…, но,  кажется, поняла, что думать – это не моё.
Александр.С. (разводит руками) Иногда, я и про себя так думаю.
Лариса. Видишь, я бываю глупой.
Александр.С.  Так глупость –  это и есть сама  жизнь. Если  только понять её прелесть.
(звонок, Александр, впускает Аню)
Аня. Дядя Саша, мама немедленно зовёт всех на пирог с морским окунём. Пирог только что испечён, остывает. Прошу!
Александр С. Анечка, но нас теперь много.               
Аня. Мама, как всегда, в курсе. Пирог просто огромный. (оглядывается, взгляд её становится тоскливым) А  где ваш Костик?
Василий Николаевич.  Костик, если не ошибаюсь в услышанном разговоре, ушёл в монастырь.
Аня. Как в монастырь?  Какой ещё монастырь?
Василий. Думаю, женский.
Аня. Зачем вы меня разыгрываете?  Зачем ему в женский.
Василий. Видите ли, Аня, Ксения захотела стать монашкой.
Аня. Ну, ей пора. А причём, Костик?  Дядя Саша?
Александр С. Костик вызвался её проводить. Думаю, вернутся оба.
Аня. (печально) Так Костик с Ксюшей…
Александр С. С Ксенией.  (насмешливо) Так нам приходить?

                Конец.