Я борозды не порчу, не боись!

       

       /Сходила в патологоанатомичку, выбрала труп помоложе и стала с ним жить, сразу получив все его  богатства  в наследство./


       Как обычно развиваются  мужчины, проявляющие интерес к противоположному полу?  Не как Зигмунд Фрейд, знаток мужской и женской  сексуальности, вступивший в    первую    половую связь после тридцати.
    
     Нет, обычно   они, эти мужчины,     созревают довольно рано, но только   мысленно,   правда,    уже  готовы вступить на шаткий мосток половых отношений,   не развившись   физически,  и  ещё   долго после случившихся первых поллюций  оставаясь ростом ниже девочек, своих одногодок, как и умственно часто до старости, не выходя из одной возрастной  стадии и не заходя в другую, всегда пребывая  в статусе —  что  старый, что  малый,   всю свою жизнь оставаясь детьми, играющими в детские  самолетики, солдатики и  танчики,  и потому с такой легкостью потом принимающие  участие в настоящих боевых сражениях, но только  до первого разорвавшегося рядом с ними  снаряда и взлетевших высоко в небо прямо у них на глазах кусков разорванного на части  человеческого тела, и может даже их  боевого товарища, потому потом,  после увиденного,  услышанного и пережитого у многих этих только что   любителей поиграть  в детские игрушечки  —    солдатики, танчики и самолётики,  начиналась психологическая ломка, называемая посттравматическим синдромом.

       Взрослели ли они, если оставались живы, после окончания войны?  Наверное, да. Потому что после такого трудно сохранять детскую наивность и жизнерадостность, если не успевал вновь впасть от увиденного, услышанного и пережитого в маразм, и начинать снова играть, только что не по-детски   стреляя в противника в военной форме.

          Но вот те, кого миновала участь посттравматического синдрома, как эти?

       Часто,  уже  вымахав из плюгавого зачуханного пацана в каланчу,   в мозгах у таких     всё же   оставалось всё   по- прежнему,  детство оттуда никуда не девалось, не перемещаясь даже ниже в поясничную часть их подросшего туловища,  что не добавляло им так необходимого в жизни    чувства  долга, ответственности и понимания, что  это всё же   такое,  настоящая жизнь.  Ведь они,  уже будучи взрослыми,  были, так сказать,  неестественно взрослыми, оставаясь в глубине души   теми мальчишками,  рано половосозревшими и обратившими свой взор на ничего ещё  не подозревающих девочек, способных физиологически  после 11-12 лет становиться матерьми, будучи сами ещё  детьми.  Но эта ошибка исправлялась довольно быстро, и в тот момент, когда абсолютно безответственный оболтус,  даже отслуживший уже  в армии, так и пребывал в тех   своих играх    в  детских солдатиков и в фантазиях о том, что есть неизведанная  жизнь и на Марсе,  не только такая же на Земле,   сумев  даже обзавестись каким никаким  потомством, и вот на  этом месте и происходило  исправление той, упомянутой  ошибки, когда  ответственность за   судьбу его родившихся   детей   тут же взваливала на себя его ровесница, молодая мать, которой, он уже этому научился, ему это более старшие товарищи сначала подсказали,  а потом   внушили, понюхавшие жизненного пороха,  мог в любой момент сказать, что она  дура и глупая,  и как любая женщина должна знать своё  место, и как видно, пребывать всю свою жизнь  в той конюшне, куда придёт однажды  такой жеребец, но уже возрастной и скажет ей, молодой ещё кобылице: “Не боись, я борозды не порчу”

            Тем не менее,   вот когда многие созревшие и не очень особи мужского пола осознавали негласно то, что не имеют в плане умственного  развития преимуществ перед женщинами, то   они начинали по принципу “на ком ярче всего  горит шапка”, кричать во всеуслышание о том, какие они умные рядом с женщинами, девушками, теми матерями их детей, которых они только и сумели, что  зачать в женской утробе   для того, чтобы потом с гордостью за себя  говорить  всем, что он отец, взрослый уже мужик, но какой отец, эти крики  оставались уже  на его совести.

       Ну, а  с возрастом,  кто раньше, а кто позже, кого может и пронесло вовсе,  но именно, что с возрастом,  становясь старше, они для солидности, для подтверждения наличия того ума, о котором тоже не забыли крикнуть,  оставаясь все жё периодически и  частично детьми, отращивали себе бороды, иногда и заодно компенсируя отсутствие растительности на голове, особенно  те, которых не пронесло.


              И вот в этот-то  период своей не детской всё же жизни многие из них и  оборачивали свой взор на девочек помоложе, годящихся  им, как минимум,   в дочери,  не все конечно, тут,  как и в любом правиле,  имелось исключение,  но эти девочки помоложе, что было тут  наиболее важным,   созрели не только физически, они в свои года  по умственному развитию как раз и подходили этим среднего возраста старцам.


     Да, старцам!  И никак иначе!   Потому что  часто они, эти женихи и любовники-дружочки  даже  уже в этом возрасте так и выглядят,  не замечая изъянов своей внешности, обременённые не только лысинами и животами, а на фоне этих  девочек помоложе, кода перейдя сорокалетний рубеж, уверенно двигались к полтиннику, когда их 40 можно было запросто за те самые 50 принять, а 50 за 60 и больше,  а тут же,  рядом с детской молодостью,  они, верящие  в себя и в свой внешний вид, и в свой   половой потенциал,   смотрелись   и вовсе разлагающимися трупами.

          Обзавёдшись, наконец, или нет,  наконец-то,   таким долгожданным для себя, для такого же повзрослеть надо было и поумнеть, чтоб додуматься,  равным себе  статусом  умственного развития в лице женского пола,  но только не равным   по возрасту,    эти уже  толстопузики, лысики  и бородастики гордо,  с умным,  самодовольным видом   вышагивали   рядом  не со своими дочерьми и даже внучками,   крепко вцепившись в их острый,  молодой и ещё   гладкий  локоток, не из боязни упасть, ну что вы,  что вы, а от  понимая, что кроме наличия огромного количества  хрустящих купюр  в их собственных  кошельках и  от имеющихся  распухших, раздувающихся   банковских счетов, тут такие же раздувающиеся  амбиции роли не играли,  им их ничем другим  не удержать, даже если к этому локотку привязать тяжёлую якорную цепь  и самому сесть рядом на прикол.    Потому что весь этот странноватый романтизм, схожий с педофилией, когда в одной постели лежит такой престарелый “перец”,  не жёлтый болгарский, а красный, или бывший жёлтый, но покрасневший от сомнений, и одновременно  перебирающий  в уме все свои амбиции,   а рядом,   учитывая разницу в возрасте, которая будет постоянным их спутником,  не набоковская, но всё равно нимфетка,  и вот этот вот,  так называемый  романтизм,  довольно быстро и  заканчивается, как и любое увлечение, на смену которому не пришли настоящие чувства, которые в этой ситуации  даже купить нет возможности, потому что одним  покупается,  а вторым    продаётся, и тут вовсе не до любви, ибо   в такой момент  покупается и продаётся одновременно  один  общий  статус богатой дамы,  находящейся на содержании у мужчины-клоуна из одноименного цирка шапито.  Ведь  со стороны   такая пара, смотрится,  мягко говоря,   смешно, и от того, от смеха катятся из глаз ручьём слёзы, переходящие  в слёзы горести и непонимания,   ещё и потому, что клоун, так насмешивший зрителей, всегда  обманутый,  заранее  по всем статьям клоун.
 
          Хотя,   тут они выступают  на равных  в таком альянсе, потому что и покупающая сторона остаётся изначально не честна, делая такого рода предложения, а не признания в любви. 
 
        Да и  их обоюдно  почти что детские  умы  сливаются в единое целое, как два  равных полушария головного  мозга, заключённые в одну его  единую кору, украсившую ствол мощного дуба.

       Впрочем, не смотря на весь комизм и трагизм такой ситуации,  можно таки  смело  поздравить такой альянс одинаково  умственно развитых  людей, с тем, что нашли они  друг  друга, а это такая редкость,  суметь найти свою половину, и не среди  звёзд на небе,   потому что одному не о чем говорить со своими ровесницами, если только показательно трясти той бородой, отрощенной для солидности, но так и оставшись при этом  на уровне безбородого,  хоть и рогатого уже козла,  а второй не о чем говорить со своими ещё   реально безбородыми сверстниками, хоть и способными  сделать им детей,  потому что и они отстали от своих ровесниц в плане  умственного развития  и в своих,  соответственно,  взглядах на эту жизнь тоже,  где случилось такое уравнение, в котором не на математическом уровне и не в шутку  кое-кому приходится постоянно  прикрывать отсутствующие показатели ума длинными бородами и вечными словесами, что цифрами не докажешь, о том, что хоть и дылда,  и тот каланча, и   без ума, а тем не менее  умнее своих ровесниц- женщин и девушек.

          Да, умнее!  Ведь  ты   прав, жёлто-красный перец,  на все сто и больше.   Потому и стремишься часто к общению и к отношениям с девочками,    не боясь прослыть педофилом, потому что вас,  таких бородатых,  глупых  козлов- дураков, считающих   что  старый  конь борозды не испортит,  слишком много и каждый знает, чем руководствуется в выборе себе напарницы для  альянса “он и она”   другой такой же, ибо  речь тут   об исключениях из правил не идёт.
 
       Исключения,  тем временем, не важно даже,  как выглядящие в любые свои годы,  потому что это действительно не важно, стоят в сторонке,  и если не с удивлением, то с некоторым непониманием наблюдают за своими соратниками по половой принадлежности, участвующих в том,  почти математическом уравнении и считающими,  что  раз они  не успели тогда развиться, то это не значит, что    опоздали,  и  сегодня, составив пару какой- нибудь почти  нимфетке,  которая вот-вот внешне сравняется с его бывшей возрастной  пассией-ровесницей,  и тоже в свои 30 под стать мужу-старику будет тянуть на 50 и больше, что весьма  закономерно и даже символично,  а совсем не наоборот,  и сказав при этом, что все остальные женщины просто дуры  рядом с ним и с нею,   а он на  фоне её молодости, этот,  не выходящий и не входящий в определённую возрастную  стадию маразматик на все года и   с  рождения,   всегда  самый умный, не важно, что находясь в  каком-нибудь  солидном   статусе,  он   до сих пор играет  в солдатиков и тут, что называется,  не дозрел, но зато дорос до её  20-ти и тех игрушечных военных, одетых в оловянный,  потёртый от давности лет  мундир.

18.09.2021
Марина Леванте