Дерево не человек - преобразилось быстро

(из моей коллекции памятных событий)

Быть коллекционером — не такая уж плохая идея, —
ответил дон Хуан с таким видом, словно действительно так считал.
 — Все дело в том, что именно коллекционировать.

В субботу мы вместе с Люсей с утра пошли в гости к нашим друзьям – Мише и Ольге. Весна звала на природу, хоть на приусадебный участок. Мама Михаила, постоянно мучаясь болями в ногах, доживала одиноко свой век в небольшом частном доме, что на улице Островского. В доме имеются две смежные комнатки, зал, ванная-кухня-коридор. При хозяйстве есть надел земли для сада-огорода, пара-тройка сараюшек со старым барахлом, ветхий загон для козы, которая окочурилась, незадолго перед смертью хозяина, пару лет назад.

Коза была большой любительницей дать ему под зад, когда он, выпивши, забредал к ней в загон, а так как пил он постоянно, то и зад его, очевидно, был такого же цвета, как и нос, что характерно для всех фанатов Бахуса.
Хорошим дополнением к хозяйству являлся глубокий холодный погреб для хранения овощей и консервации, пустой, правда. Во дворе жил небольшой пёсик Тузик. Мостился он в деревянной конурке возле гаража-сарая, исправно нёс службу и периодически спускался заботливыми хозяевами с цепи в качестве поощрения за эту самую службу.

Мишина мать кормила его довольно таки странным для семейства псовых кормом: хлебом, вареной свеклой, топинамбуром и ещё какой-то растительной хренью. Мы же с супругой при каждом посещении дома на Островского приносили Тузику разные собачьи вкусняшки: куриные косточки с мясом, макароны по-флотски, остатки борща или ещё чего-нибудь в том же духе.

Тот день выдался по-весеннему солнечным и тёплым.
Попив чайку с «Киевским» тортиком, все дружно вышли в сад-огород полюбоваться на то, как солнце оживляет землю, и она, им согретая, прямо на глазах выдаёт из своего лона лучок-укропчик-чесночок, прочую зелень огородную. Вливает земля живые соки в клубнику, смородину, крыжовник, яблони и груши. Почки лопаются, листочки нежно зеленеют, птички счастливо чирикают. Весенний аромат цветущей округи заливает весь город.

Михаил, немедленно закурив крепкую «Приму» без фильтра, пошёл в гараж к своей любимой пятнадцатилетней «Ауди» за триста баксов, цвета терракота. Повод пообщаться с ней был вполне серьёзный – на днях он приобрёл на авторынке «дурацкую» электронную сигнализацию (вот уж бич Божий для жителей полисов!), и сегодня выпал чудесный случай отвести душу, наслаждаясь каждой минутой воплощения своих детских мечтаний.

Провозиться с машиной до самого вечера! Наедине! Иногда даже можно разговаривать с ней, лишь бы никто из посторонних этого не просёк… А то пойдут потом лишние разговоры: у кого про дурку, у кого-то про чёрную магию, а кто-то будет ржать и месяц-другой подкалывать, со всякими гадкими подробностями, про интим с железякой в захламленном сарае.

Ольга же, как хозяйка-распорядительница огорода, осталась на участке, чтобы вдохнуть жизнь в новое поколение овощей, ягод и зелени.
Ну, Люда с удовольствием ринулась помогать Оле: оформлять грядки, какие она запланировала, потом сеять, поливать, удобрять.

Я взялся за подрезку старых, отмерших веток и прореживание кустов смородины, крыжовника и малины.
— Вот ведь, как интересно всё кем-то устроено! — окунулся я в философские размышления, по мере углубления секатора в дебри старого смородинового куста.
— Куст с молодыми листочками. Я, как врач, лечащий его. Божья коровка, ищущая тлю, сама тля, все мы состоим из одних и тех же составляющих – молекул, атомов, элементов. А это значит, что, конечно,…

Но вдруг ход моих мыслей, ведущих меня, безусловно, к важному открытию в познании бытия, был прерван громким спором между Ольгой, с одной стороны, и Мишей с матерью, с другой. Естественно, пришлось переключить внимание на внезапно возникший семейный конфликт.

Оля, ответственно относясь к преобразованиям на участке вверенной ей земли, требовала от Мишеля, чтобы он к следующим выходным убрал с огорода две большие пятидесятилетние груши (к вашему сведению, живут они от 200 до 300 лет!). Одна, мол, мало плодоносит и наполовину засохла, а вторая, хоть и жива, приносит плоды недостойного качества – безвкусно-деревянные, и сами грушки очень мелкие, «прямо, как у дички», все какие-то щербато-конопатые, сплошь поражены паршой. Словом, паршивые они. Одна только от них тень на огороде. Пустое высасывание соков из земли.
Вот, так вам!

Мама же со своим сынулей напирают на то, что груши эти живут тут со времени возведения дома и «всю дорогу никому не мешали». Отец, бывало, когда ещё жив был, часто прислонившись к первой (это та, что наполовину высохла) раздумывал о том, где бы раздобыть ещё чего-нибудь такого этакого, да позабористее…
А насчет второй груши, так и вообще, «ничего плохого сроду не слыхивали».
Вот, тоже тебе!

Наверное, долго бы ещё длился их спор о жизни и судьбе деревьев, но тут они вспомнили о третейском суде и призвали меня рассудить их спор.
Я, подойдя к ним походкой царя Соломона, уже достаточно въехал в тему конфликта, потому с ходу предложил спорящим родственникам поистине мудрое решение.

Конечно, я не очень уверен, что царь ходил именно таким манером, да ещё и с секатором в руке; хотя кто его знает? Никто не знает! Говорят, что выходил он иногда в сад и собственноручно подрезал виноград, где и познакомился с Суламифью. Впрочем, к делу это никак не пришьёшь, поэтому про походку поверьте мне на слово. Не пеликаном ведь, на самом деле, надо подходить к серьёзным вопросам.

М-да. Так вот. Изрёк же я им следующее:
— Друзья мои, давайте поступим так: первое умирающее грушевое дерево Михаил завалит по мере обретения и подготовки необходимых инструментов – бензопилы, стремянки, верёвок, пилы, топора и ещё чего-нибудь, ежели понадобится. На эту операцию, зная хозяйский стиль организации процесса, может уйти весна, а так же лето с осенью… Но давайте попросим маэстро уложиться до ноября.
Со второй грушей я обещаю вам провести разъяснительную работу – дерево должно меня понять и встать на путь исправления своей сущности!

По идее я поймал кураж, произнося этот судейский спич. Сама ситуация казалась мне какой-то шуткой. И откуда проявилась эта мысль, с чего я вдруг решил поговорить с деревом – сие неведомо мне до сих пор. Тайна, так сказать. Ребус, шарада, энигма в одной садовой лейке.

Ещё удивительнее была реакция конфликтующих сторон – люди просто согласно закивали своими коробочками и разошлись по рабочим местам. Отмечу лишь, что Люся была со мной полностью солидарна, хотя и не совсем уверена в осуществлении обещания своего мужа.

Но дело сделано – слово сказано! Вперёд. Без страха и упрёка.
Я подошёл ко второй груше, той, что была полна сил. Рожала она ежегодно, помногу, но как-то всё было коряво и по вкусу, и по размеру, и по виду.
С деревьями, скажу вам честно, как на духу, я никогда в жизни не разговаривал. Лазил по ним, бывало, обнимал, вдыхал их запах, рубил на дрова, сжигал в печках-кострах, иногда мастерил чего-нибудь деревянное для дела или забавы ради – это, да. Конечно, употреблял их съедобные плоды, как то орехи, фрукты, ягоды и проч.

Поэтому я стоял возле груши в лёгком недоумении – что же предпринять? и как разговаривать с деревом?
Провёл легонько рукой по коре – ощутил тёплую шероховатость; понюхал – запах, как запах, ничего особенного. По стволу снизу-вверх и обратно беспрестанно снуют муравьи. В кроне чирикают местные воробьи. Ветки груши зеленеют изумрудными листочками, плодовые почки набухают, готовясь к скорому цветению. Живёт и ни о чём не ведает.

Я прислонился к стволу дерева с южной стороны, закрыл глаза, подставив лицо солнышку, и в мыслях стал «прокручивать» картинки-образы всей прошедшей жизни деревьев. Вот строится дом, разбивается участок под огород. Идёт посадка яблонь и груш, ягодных кустарников, других, полезных и нужных для человека растений.

Потом изобразил день сегодняшний и принятое по поводу двух деревьев решение: первое из-за болезни будет срублено, второму же дан шанс на дальнейшую жизнь, но при условии качественного изменения грушей своей сути. То есть, вместо бесполезного существования с целью создания тени в саду, стать, как, и задумано природой, настоящим плодовым деревом.

Нарисовал картинку всего дерева, увешанного крупными плодами груш. Особо уделил внимание вкусовым качествам – плоды сравнил с мёдом, для пущей убедительности даже причмокнул языком и облизнул сладкие губы. Грушки должны издавать аппетитный аромат, быть красивыми и сочными.

Ну вот, вроде и всё. Что ещё можно «сказать»? О чём таком поведать этому дереву за жизнь? Хотя, да, вот ещё картинка из его возможного будущего – вокруг красиво, летают пичужки и заботятся о тебе, груша. Мурашики тоже при деле – следят за твоим здоровьем. Пчёлки весьма рады твоему цветению и спешат к соцветиям, вовремя опыляя завязь плодов, за это ты щедро поишь их своим нектаром.
Я открыл глаза, отстранился от дерева; отойдя к ограде участка, окинул взглядом всю грушу – форма идеальная, можно сказать, красавица. Поглядим осенью по плодам, изменится ли содержание?
* * *
Лето, как обыкновенно, пролетело со свистящим звуком, похожим на «фить-фить»…
Только поднял голову к небу посмотреть, что это было, как уже яблочный Спас приглашает нас отведать названых плодов.
Откровенно говоря, за прошедшие летние месяцы я совсем позабыл про ту весеннюю историю с Ольгиной грушей: ну решил я тогда небольшую задачку по продлению жизни растению – вот и чудненько, а опосля, глядишь, Оля и забудет о своём намерении избавиться от лишнего дерева на участке…

Ольга сама напомнила нам с Людой о груше, пригласив на следующих выходных к ним на Островского. И предупредила, что будет приятный сюрприз, похожий на маленькое чудо.

В субботу с самого утра мы были у них. Оленька, не дав Люде открыть банку с супом для Тузика, сразу повела нас в огород. Подвела к груше и, показывая на несколько упавших плодов на земле под деревом, говорит: «Смотрите, смотрите. Вы видите?».
— Так, а что мы должны видеть, Олён? Груши на земле. Разве раньше они не падали никогда?!
— Падать, конечно, падали, но вот только падалицу эту никогда не ели осы и пчёлы. А тут смотрите, что творится – выедают мякоть прямо на глазах!

И точно! Тут мы обратили внимание на обилие как летающей, так и ползающей мелкоты. И вся эта орава обладателей клювов, желваков, хоботков ретиво участвовала в пиршестве, набивая свои животики мякотью и соком валяющихся плодов. Хотя Ольга и собрала падалицу, но, особо поврежденные, сильно битые или основательно погрызенные плоды, оставила на земле для маленького огородного народца.

Но что ж на них смотреть, надо и самим попробовать.
Я сорвал грушу, висевшую у меня перед носом. По виду она, вроде бы, и не отличалась от прошлогодних. Такая же корявенькая по виду и по размеру – со спичечный коробок.

Протёр её ладошками. Нюхнул, откусил, подержал мгновение во рту – начал медленно жевать, стараясь ощутить весь букет нового вкуса.
Н-да, уж! Вкус у плода был сильно насыщен медовыми ароматами. Мякоть вдруг действительно стала сочной и именно мякотью, а не той «деревяшкой», которую мы знавали прежде. Теперь стало ясно, что стало причиной нашествия птиц, ос-пчёл и муравьёв. Для них такая пища была то же самое, что для нас шоколад с повидлом, запитый сладким сиропом.

Теперь и речи не было о том, чтобы хозяйка Оля осталась недовольна сохранённым плодовым деревом (первую грушу Коля наполовину спилил).
— Пусть – говорит, - груша живёт и даёт такой обильный и вкусный урожай для наших детей и внучат. Мелковаты плоды, правда, да вкус – просто чудо!

Такая вот приятная метаморфоза приключилась с нашей грушей.
Но скажу вам больше: в том году мы наблюдали только половину чуда. На следующий год наша груша удивила всех ещё сильнее, а именно: увеличила размер плодов до размера хорошего мужского кулака и к тому же полностью избавилась от бича фруктовых деревьев – парши!
Так неожиданно, с неким налётом чудесной мистики, и по сей день продолжается, история преображения живого организма природы, участником коего я себя по праву считаю.
* * *
Жаль, что у людей не всё так просто и прекрасно, как у деревьев.
Вскоре умерла Мишина мама. Два её сына (сводные братья) устроили отвратительную тяжбу – они не смогли договориться о справедливом разделе дома на Островского…

Один брат считал себя более достойным в наследовании хозяйства, оценив свое превосходство в 10000 «зелёных» (в то время собирались они продать дом с участком за 80000 $). Братья не слушали никого. Жадность и ярость сжигала их. И никакие сторонние увещевания друзей, страшные картины последствий братской вражды, ужасные образы давящей «жабы» не смогли вразумить, исправить и вернуть им суть человеческую…
Вот, если бы ещё и страх потеряли, то убил бы один брат другого, как у Гоголя в «Страшной мести».
Но нет – обошлось.

Вот, только лишь, старший брат на своей половине участка, срубил старое дерево грецкого ореха затем, чтобы семья младшего не крала его орехи во время отсутствия.

Общаться перестали совсем. Прокляли друг друга, обосрав с ног до головы.
Сегодня полдома пустует, рушится и тихо умирает. Миша с Олей тоже – болеют оба тяжко. Старший брательник бухает ритмично, уходя иногда в запой…

Сегодня полдома пустует и тихо умирает. Миша с Олей тоже – болеют оба тяжко.
Эх! Если бы братьям, так же легко, как и дереву, внезапно пришло понимание своего предназначения в жизни.

Но нет. Не желают они смотреть добрые милые сердцу картины душевного порядка. Не хотят принимать образы своего предназначения в жизни.
Выи не сгибаются. Души деревенеют, покрываясь паршой, погружаются медленно в летаргический сон.

Да, груша - красавица наша, живёт в своём параллельном мире, помнит мои картинки-образы, кормит всё живое вокруг. Знает своё предназначение в Природе, ощущает всю полноту востребованности и необходимости. Что ещё надо для счастья?! И сдаётся мне, она счастлива. По-своему, конечно.

#dombrova