Капитан Иноземцев

- "Предъявитель сего... Московской губернии... Коломенского уезда... Горской волости... деревни Озерки... Николай Ильин Соцков". Ах, Николай Ильич, Николай Ильич!
  Замусоленая по краям бумага упала на скатерть.
- Или всё же - Плотников, Степан Перфильевич? Он же - Маслов, он же - Вершинский, он же - "товарищ Мирон?.. Степан Перфильевич, ау! Что же вы молчите? Отреагируйте как-нибудь.
- Собственно, говорить тут нечего... Да, я - Плотников, Степан Перфильевич. Ведь ждали?
- Ждали. С четверга ждали. Все глаза проглядели! Экий вы неспешный!
- Дела-с.
- Понимаю, понимаю. Самое горячее времечко у вас.
  Одетый в тужурку телеграфиста только пожал плечами.
- Ну, коли вас я знаю, хотя и заочно, представлюсь сам: Иноземцев Густав Альбертович, Санкт-Петербургское губернское управление. Честь имею!
  Жандармский капитан неожиданно резко дёрнул подбородком.
  Задержанный приподнял бровь.
- Нервы?
- С вами никаких нервов не хватит... Нет. Последствие контузии.
- И где ж это вас так?
- При штурме Пекина. В ту самую ночь, когда убило командира нашего, Владимира Александровича, царствие ему небесное!
- Десятый Восточно-Сибирский?
- Так точно. Знакомо?
- Один мой товарищ участвовал в этом деле. Артиллерист.
  Капитан понимающе кивнул и полез в брючный карман. Венский стул тонко проскрипел, а серебряный аксельбант блеснул в свете керосиновой лампы и снова угас.
- Позволите?
  Его собеседник тряхнул всклокоченными после задержания волосами и ухмыльнулся.
- Не мне тут хозяйничать, сами понимаете.
- И всё же, - капитан раскрыл портсигар, - Курите? Угощайтесь.
- Спасибо, бросил... После первой отсидки  у вас чахотку и схватил... А вы курите, курите.
- Но...
  Задержанный откинулся на спинку стула.
- Заработав ссыльное поселение на второй раз, излечился. Климат. Врач тамошний, из наших, лечил кобыльим молоком. Не думал, что спасибо и ему, и вам придётся говорить.
- Кысмет.
- Простите, что?
- "Судьба" по-татарски.
- Судьба... Вы что же, господин капитан, верите в неё?
- А всякое бывает в жизни, Степан Перфильевич, всякое... Скажем, намеревались вы завтра встретиться с "товарищами" по партии - а тут, раз, и попали на рандеву со мной... Разве не Фатум?.. Но от чая-то с "царским опричником" не откажетесь, надеюсь? Промозгло нынче. Я, пока сюда ехал - озяб, признаться. И вам оно не повредит.
- Чай?.. А вот не откажусь. Когда ещё такой случай предоставится!
- А и правильно. Меркулов!
  Унтер своей медвежьей фигурой заполонил дверной проём полностью.
- Сообразите нам чаю на двоих.
- Слушсь, ваш благородие!
- И передай Акимову, пусть снимает внешнее наблюдение, гостей более не будет.
- Будет исполнено, ваш благородие!
- Скажите мне, Степан Перфильевич, откровенно: вас не тошнит от того, чем вы занимаетесь?
- Не понимаю.
- Прекрасно вы всё понимаете, не надо играть, как на провинциальной сцене.
- Господин капитан...
- Ну-ну-ну! Сколько лет уже капитан. Знаете, пиетет звания пообтрепался...
- А тут я... Такая возможность!.. А боевому, как я понимаю, офицеру податься в "мундиры голубые" - не тошно?
  Жандарм скривился, точно съел лимон.
- Бросьте!.. Это был обдуманный поступок... А вот ваша стезя...
- Считаете, в государстве российском всё хорошо?
- Нет, не считаю. Не дурак-с... Но и тащить зажжённый факел на пороховой склад не буду.
  Капитан погасил папиросу.
- Так о чём я?.. Ах, да!.. Конечно, все эти "эгалите", "фратерните"... Вещи сами по себе вполне разумные... Ни один образованный... Нет... Здравомыслящий человек спорить с вами не будет... Удивлены?
- Признаться, да... Услышать такое от подчинённого Сергея Сергеевича... М-да... Что-то в мире перевернулось...
- Не всё вы знаете, "товарищ Мирон", далеко не всё...
- Откуда нам, господин капитан! Прячемся - сидим, сидим - прячемся... Совсем нет времени расширять свой кругозор!
- Так не все же сидят и прячутся! Вот что удивительно! Не все! Многие ваши... э-э-э... сотоварищи живут весьма вольготно и, я бы сказал, на широкую ногу. Фамилии этих господ напомнить?
- Спасибо, на память не жалуюсь.
- Так объясните мне этот феномЭн, мой дорогой "профессиональный революционер"! Вы, аки пчёлы, трудитесь в нашем богоспасаемом государстве... Расшатываете, так сказать, устои... Грызёте опоры... Агитируете, саботируете, совершаете убийства... Да! Совершаете убийства... Проводите "эксы", сиречь - грабите людишек... Вас ловят, судят, сажают, в конце концов... Вы поправляете за казённый счёт здоровье и снова продолжаете... Не жизнь, каторга!.. И тут же - личности, давно и прочно сидящие по лондонам и бернам... Странно... Ой, только не надо делать мне нервы, их и так есть кому портить!
- Теперь паясничаете вы, господин капитан!
- Отнюдь нет! Вам просто не хочется признаться, что вы и все ваши революционные кружки - всего лишь обслуга... Приказчики и половые... "Чего изволите-с"... И без вас самые хитрые и просчитавшие всё наперёд соратники, строчащие сейчас где-нибудь в Швейцарии всяческие программы и манифесты, без вас все они - пустое место! Ничто! Ничтожество, неспособное прокормить даже свою семью, потому как ничего в жизни не умеет!
- Неудачно вы меня агитируете, господин капитан!
- Очень нужно! Зачем мне пытаться переманивать человека, которому одна дорога - в петлю?
- За хорошее дело...
- Хорошее? Сейчас, когда империя ввязалась в эту подленькую войну, на которой погибают именно те, за счастье кого вы так боретесь, сейчас вы не революционеры... Вы - предатели!..
  Унтер-офицер наконец-то принёс чай и блюдечко с наколотым сахаром.
 Пара минут прошли в тягостном молчании. Жандармский капитан грел ладони о стакан и демонстративно смотрел на кусочек быстро темневшего столичного неба, видневшийся в украшенное глупыми занавесочками окно. Задержанный, мрачно набычившись, вяло крутил в руках ложечку.
- Иногда... Иногда именно ужасные потрясения необходимы... Как запал народной борьбы...
- О, да! Пни тонущего, для его же пользы... Вам никогда не приходило в голову, что осчастливить русского Ваньку можно иначе? Не выбивая ему предварительно зубы и не ломая рук?
- В процессе обострения кризиса самодержавие...
- Вы сами формируете и усугубляете этот кризис, господин революционер, сами... Стачки, волнения, стрельба... Да какая к чёрту стрельба? Форменное вооружённое восстание! Баррикады!.. Кстати, не задумывались, откуда вдруг у рабочих появились деньги и винтовки? И в таких количествах?
- Среди солдат много сочувствующих...
- Вы потрясающе наивны, Степан Перфильевич! "Многия знания приносят многия печали"! Поэтому, похоже, коллеги по партии ничего вам не рассказывают!
- Очерняете?
- Нет... Имя Акаси Мотодзиро ни о чём не говорит?
- Японец?
- Военный атташе. Щедро делится золотом с вашими друзьями социал-демократами всех мастей и прочей нацменской шушерой. Поляки там, грузинцы... Японские деньги... Это не телеграммы микадо слать... Это... Это дьявольское действо!
- Обманываете!
- Чего ради? Ну, хотите, дам вам бумаги посмотреть?
- Фальшивки!
- Положим, бумаги можно подделать. А как быть с пароходами? Настоящими, железными пароходами, на которых везут  оружие из Швейцарии и Британии, купленное японцами для вас!
- Поясните...
- Извольте. Одно судно перехвачено нами в сентябре месяце. На нём везли более десяти тысяч винтовок и револьверов, плюс патроны, взрывчатка и прочее. Как минимум ещё один пароход упущен, увы...
- Мне это неизвестно!
- Ещё бы! Вы же за правое дело бьётесь, а тут все средства хороши!
- Я...
- Помолчите!.. Почему вы не придёте к мастеровым "Треугольника" или на Обуховский завод и не скажете: Так, мол, и так, люди добрые, ратуем мы за вас, но платит нам жалование - Япония! Царь - плох, свергнуть бы его! Мы и оружие вам дадим, да на японские деньги оно купленное!.. Подсказать, куда вас первым делом пошлют?
- Не надо...
- Кстати, если бы вы, Степан Перфильевич, имели возможность поинтересоваться на досуге личностями своих пламенных вождей... Много интересного бы узнали.
- А при чём тут это?
- Да ни при чём! Какая разница, кто вас посылает проливать кровь?.. Эй-Богу, мне уже не хочется с вами разговаривать.
- И куда меня?
- Ох! В номера! Не смешите меня, "господин революционер"! Естественно, вначале на Фурштатскую! А там...
- Господин капитан, я прошу... Дайте мне подумать... До утра.
  Иноземцев встал и прошёлся по комнатке.
- Имеет смысл?
- Думаю, имеет... Поверьте, мне сейчас не по себе...
- Хорошо. Поверю вам на слово... Меркулов!
  Половицы под сапогами унтер-офицера едва не прогибались.
- Слушсь, ваш благродие!
- Этого - ко мне на Гороховую! Знаешь куда... Глаз не спускать до утра! А в... - капитан щёлкнул крышкой часов, - в девять часов я подъеду. Там и посмотрим... Что ж, Степан Перфильевич, надеюсь на продолжение разговора!..