Святое Крещение в 1956 году

На первом году жизни я был крещён во имя Отца, и Сына, и Святого Духа, а после этого немедленно воцерковлён во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь.
Свершилось это в Пасхальную седмицу 1956 года, в церкви Cвятой Татианы мученицы города Стерлитамака, стараниями моей прабабушки Марии и моей мамы Галины, рукою протоиерея Николая Михайловича Бурдукова (1906-1966+), который был священником в Уфе, а в конце жизни -- в Киеве (настоятелем Вознесенской церкви на Демиевке).
Правящим архиереем для Стерлитамака в 1956-м был будущий архиепископ, епископ Уфимский и Стерлитамакский Иларион (в миру Николай Иванович Прохоров).

Обстановка в храме, после первого разгрома 1924 года, была скромная, но вполне достойная, каноническая. Прекрасный деревянный резной иконостас был изготовлен прихожанином храма, столяром Макеевым, который жил на улице Пушкина. Купель стояла на левой, Богородичной стороне. Крестили меня троекратным полным погружением в купель.
 
Всё время крещения я не плакал, мирно спал на руках, в пелёнке. Когда священник обносил меня через олтарь, вокруг престола, одна ножка выскользнула из пелёнки, но я не проснулся.
 
Таинство Святого Крещения двоякое, как и человек, который состоит из души и тела. Вода смывает с тела грехи и тление, а Святой Дух очищает душу, дарует залог жизни вечной. Преподобный Иоанн Дамаскин, в своём труде «Точное изложение православной веры» разъясняет, что «…бысть крещенными во Христе означает погружаться в воду с верою в Него. Но невозможно уверовать во Христа тем, которые не научены исповеданию, имеющему своим предметом Отца и Сына и Святого Духа». Понятно, что младенцы уверовать не в состоянии, тем более обучиться основам православия, что является условием обязательным. Православная традиция раннего крещения твёрдо стоит на постулате, что вера родителей и восприемников обеспечивает принятие благодати Святого Духа младенцами, с гарантией их обязательного обучения в процессе воцерковления. Поэтому при крещении младенцев совершенно необходимо участие искренне верующих восприемников – крестных родителей. Моими крестными отцом и матерью были Николай Калинников и Галина Юльевна Лаврентьева.

При моём крещении присутствовали не более 12 человек, в основном женщины: родные с моей стороны и причет церковный, все верные, соль земли, свет мiру. Случайных людей не было, это тоже очень важно. С папиной стороны не было никого, по вполне понятным причинам. Участие в православных обрядах коммунистов, комсомольцев, ответственных работников и специалистов тогда каралось жесточайшим образом. Наверное, такая же торжественная и волнующая обстановка была при крещении в первых христианских храмах.

Время было весеннее, пасхальная седмица (Пасху в 1956-м праздновали 17 апреля). На тополях набухали свежие, ароматные почки, гомонили грачи. Трудно сказать, сколько жителей Стерлитамака тогда праздновали Пасху Христову. На весь город, с населением 100 тысяч и окрестности, оставалась одна маленькая православная церковь. В час моего крещения три восковые свечи на крещальной купели, возможно, были единственными во всём городе, возожженными во славу Божию. Уже восемнадцать лет, как над городом не звучал колокольный звон, величественный Казанский собор в самом сердце Старого города был варварски уничтожен, равно как и другие церковные здания.

Новый правитель России-Советского Союза, Никита Хрущёв, вскоре после моего крещения, торжественно пообещает, что через 25 лет настанет коммунизм и явится новый народ, который не будет верить ни в Бога, ни в чёрта, а в самом ближайшем будущем он, Никита, покажет всем "последнего попа". Человек предполагает, а Бог располагает. Через 35 лет мне было суждено стать свидетелем того, как сама безбожная власть в один день исчезнет, «яко исчезает дым, яко тает воск от лица огня», а через 60 лет я сподобился стать одним из учредителей православного храма и его старостой.

В 1956-м никто не мог предвидеть, что через 60 лет очередной верховный правитель России, бывший коммунист, будет окунаться в крещенскую прорубь и прикладываться ко святым иконам, объявит себя православным официально. Для меня лично, в тот необыкновенный день моего рождения от воды и Духа, произошло очень важное событие. Две ветви моего рода -- папина и мамина -- во мне примирились и пришли к согласию и гармонии. Так я стал истинным наследником истории моего рода и моей Родины, без изъятий и исключений.

Отличие истинной Церкви от секты состоит в том, что в церковь рождаются. От воды и Духа. Так и я родился во Едину, Святую, Соборную и Апостольскую Церковь, весной 1956 года. Родился в жизнь вечную.

Прабабушка моя, Мария Николаевна Лаврентьева, урождённая Михайлова, (1886-1966+), всегда спасалась в церкви Христовой, даже во времена самых лютых  гонений. После разгрома Казанского собора и Свято-Татианинского храма, она укрывала у себя дома священные книги, церковную утварь, иконы, приютила диакона Владимира Сергеевича Погорелова. Некоторое время у неё на дому служили Литургии и обедницы. Тогдашние власти рассматривали это как преступление, поэтому принимались меры предосторожности.

К Марии Николаевне собирались якобы гости: священник, диакон, монашествующие, мiряне, довольно часто дети. Дочки и сын Марии Николаевны также принимали участие в службах. На столе всегда стоял горячий самовар и что-то к чаю. Внука, моего двоюродного брата, Сашу, сажали на крылечке, у парадного входа, с наказом: -- если заметит что-то подозрительное -- то бегом домой, в этом случае все садились за стол и пили чай. Таким образом удавалось избежать больших неприятностей.
 
Для меня прабабушка Мария Николаевна, или, как мы её называли, «бабуля» стала единственной ниточкой, которая напрямую связала меня с неповреждённой великорусской культурой и никогда не прерывавшейся православной традицией.
Хорошо помню, как бабуля опрыскивала меня святой водой, когда что-то плохое со мной случалось (всегда немедленно помогало). В её комнате были настоящие старинные иконы (как память о прабабушке я храню принадлежавшую ей венчальную пару икон: Господь Вседержитель и Владимирская Богоматерь), горела негасимая лампада. У прабабушки Марии я впервые в жизни открыл старинные книги на церковно-славянском языке. (Старославянский-церковнославянский язык сразу после революции был запрещён, все типографские шрифты уничтожены. Этим языком я овладел уже в зрелом возрасте, полвека спустя).

Мария Николаевна состояла в «церковной десятке», народ её уважал. В гражданскую её муж погиб, и она растила троих детей одна. Никого и ничего не боялась, православную веру исповедовала открыто.

Почти все её ровесницы, многие из них наши дальние родственницы, которые жили на улицах Пушкина (Набережной), Садовой (Соборной), Халтурина (Ашкадарской), также открыто молились на дому, имели святые иконы, негасимые лампады. Несмотря на лютые гонения и оголтелую антирелигиозную пропаганду, народ в старом Стерлитамаке от веры не отступился.

Власти об этом знали и несомненно испытывали страх перед этой непонятной и грозной для них, несокрушимой силой. Именно страхом можно объяснить безсмысленное, противозаконное разрушение церковных зданий в Стерлитамаке. Безсмысленное потому, что уничтожение храмов и церковного имущества не ослабляло веру, а делало её твёрже. Противозаконное же потому, что все культовые здания и церковное имущество с 1918 года состояли в государственной собственности. Получалось, что государство грабило само себя и уничтожало то, что ему принадлежало. Прекрасные, крепкие здания можно было использовать в интересах народа, но страх затемнял разум.

Нужно помнить, что, в отличие от Петрограда, Москвы и многих других городов, где, начиная с февраля 1917-го, начались массовые погромы и поджоги церковных зданий и грабёж церковного имущества, в Стерлитамаке 1917-1918 годов ничего этого не было. При первом Стерлитамакском ревкоме, состоявшем в основном из зрелых, образованных, семейных людей, все храмы и мечети города были открыты, священнослужители пользовались полной свободой и безопасностью. Более того, беднейшее духовенство из пригородных и старообрядческих приходов открыто выступило на стороне ревкома.

В результате гражданской войны, чисток и репрессий, вся революционная «старая гвардия» была уничтожена. На смену им пришли выдвиженцы: молодые люди с огромным самомнением и поверхностным, начётническим образованием, прошедшие ужасы гражданской войны и «отолстевшие сердцем». Они считали себя атеистами, но в силу слабого развития личности имели языческое магическое сознание, ибо в России атеизм невозможен. Пётр Первый о безбожниках говорил так: «Кто не верует в Бога, тот либо сумасшедший, либо с природы безумный». Очень правильное объяснение того, что творили властители России, в первые полвека советского периода, относительно Церкви Христовой.

Они полагали, что православная вера существует благодаря материальным носителям: храмам, куполам с крестами, колоколам, иконам, мощам, распятиям, богослужебным книгам и т. п., были уверены, что, если уничтожить святыни, священные артефакты и священнослужителей, то и вера исчезнет.

Многие коренные жители Стерлитамака, которые строили великолепные каменные храмы на свои деньги, своими руками, либо погибли в гражданскую войну, либо умерли от голода и болезней. К 1938 году подавляющее большинство активного населения составляли люди приезжие, в том числе завезённые на рабочие стройки и спецпоселения. Стерлитамак для этих людей был чужим. Послушные воле аппаратчиков, они готовы были снести, разрушить всё что угодно: храмы, мечети, древние горы-шиханы. Засланные властями "активисты"-безбожники ходили по домам, принуждали людей подписать петицию о сносе церковных зданий. Тех, кто упрямился, стращали всяческими карами.

Старый Стерлитамак славился крепостью и стойкостью его жителей в православной вере. Храм св. Татианы был основан в 1887 году Дьяковой Татианой. В 1905 году строительство храма завершилось. В 1912 году при храме была образована богадельня Фёдоровых, которая разместилась рядом с храмом в двухэтажном кирпичном корпусе. С 1924 по 1970 годы в здании размещался детский дом им. Ленина. Затем помещение было передано Стерлитамакскому медицинскому училищу.
 
В решающие для России дни Великой Отечественной войны, в 1943 году, власти разрешили возобновить церковные службы в храме и вернули его верующим. Церковь возрождал протоиерей Николай Бурдуков. До этого он уже был репрессирован, служил в трудармии, строил завод "Авангард". Именно в этот короткий период вынужденного послабления богоборчества состоялось моё Святое Крещение.

В августе 1960 года церковь вновь была закрыта, настоятель Николай Бурдуков сослан в места не столь отдалённые, начались жесточайшие гонения на верующих. После передачи здания медицинскому училищу в церковном здании был оборудован актовый зал клуба, устраивали концерты, танцы и новогодние ёлки.

Моя мама в начале 1960-х работала медсестрой в детском доме им. Ленина, который размещался в зданиях у храма св. Татианы. Её кабинет был на втором этаже углового бревенчатого дома, памятника деревянной городской архитектуры начала 20-го века (снесён недавно). Я частенько там с ней находился после школы, читал книги из библиотеки детского дома.

2 августа 1992 года храм передали православной общине, богослужения в храме возобновились. 1 января 1998 года был восстановлен купол с крестом. В марте 2001 года здание богадельни было передано Уфимской епархии. С октября 2002 года приходской храм преобразован в храм подворья Богородице-Табынского женского монастыря.

Интересно, что перед тем, как во второй раз войти под своды восстановленного храма св. Татианы, после моего Крещения, я видел храм во сне. В мельчайших подробностях, включая иконостас. Святые отцы поясняют, что во сне душа может совершать далёкие путешествия.

Крестить ребёнка в Стерлитамаке в 1950-60-е годы было не только довольно сложно, но и опасно. С начала 1950 года в Уфимской епархии резко усиливаются гонения. В районах активизировалось противодействие совершению треб на дому, людей увольняли с работы за приглашение священников. Запрещалось раздавать просфоры, прикладываться ко кресту. Богослужения должны были начинаться в 4 часа, а заканчиваться к 6 часам утра. Любые службы и обряды должны были совершаться только в храмах и нигде более. Детям и подросткам было запрещено находиться в храмах.

Несмотря на это, верующие люди не оставляли жизни во Христе. Мне прислали трогательные воспоминания об уроженке Стерлитамака, Марии Васильевне Семейниковой, рождённой Шабардиной, 1911 года рождения. Отец её был арестован и сослан в лагеря за веру, там погиб (реабилитирован в 1989 году). Во время войны она жила в деревне под Толбазами, Николо-Хуторянск и пешком водила своих детей в Татианинскую церковь на причастие. Шли пешком, с вечера, всю ночь, утром причащались и обратно.

В ноябре 1948 года было запрещено Богоявленское водосвятие на реках. Уже на Радоницу 1950 года нельзя было совершать панихид на кладбищах. За посещение праздника Пасхи угрожали увольнением с работы.
 
Священноначалие властям не перечило. «По условиям времени» правящий епископ запретил богослужения и даже паломничества мирян на 9-ю пятницу на Святых Ключах в селе Табынское. Однако крестные ходы с чудотворной иконой Табынской Божией матери продолжались и довольно долго держался обычай заходить со святынями во все дома без приглашений.

Учитывая жесточайшие гонения и физическую невозможность посещения храма, мои детство и отрочество прошли без надлежащего окормления. Но свет веры Христовой всё же доходил до меня через мою прабабушку, «бабулю», Марию Николаевну, из старинного стерлитамакского рода Михайловых. Воцерковление моё проходило тихими стопами, прикровенно.

Роддом, где я впервые увидел свет Божий, оба родовых дома, здания детских яслей, детского сада, где я содержался, все были дореволюционной постройки и безусловно были освящены по православному обряду. Родовой дом на улице Садовой (Соборной) никогда не был осквернён, в нём в мою бытность находились святые, правильно почитаемые иконы, священные книги и предметы, горела негасимая лампада, читались молитвы и одно время даже проводились богослужения. Диакон храма Татианы мученицы, Владимир Погорелов, жил в доме моей прабабушки Марии. Настоятель храма, Николай Бурдуков, был нашим соседом по улице Пушкина, там же жил строитель иконостаса Макеев. Здание средней школы № 4, где я обучался с 5-го по 8-й класс, было построено из кирпичей разрушенного Казанского собора.

Пока жива была прабабушка Мария, мы по всем правилам праздновали Пасху Христову. Прабабушка готовила сырную пасху, весьма внушительного размера и невероятно вкусную, в старинной форме из массивных липовых досок с резным православным крестом и буквами ХВ, куличи и, конечно, крашеные яйца. Куличи выпекались в русской печи, яйца красили по древним технологиям, натуральными красками.
Хорошо помню, как на День птиц она пекла «жаворонков» с глазками из изюминок. (Жаворонки — это печёные птички из постного теста. Их хозяйки на Руси готовили к празднику сорока мучеников севастийских, который в Церкви отмечается 22 марта по новому стилю. В православной традиции они символизируют летящие к Богу души мучеников).

Один случай врезался в память: 12 апреля 1961 года Ю. А. Гагарин совершил первый полёт человека в космическое пространство. Сразу после этого сверху была установка: обратить внимание «народа» на тот факт, что «в космосе Гагарин Бога не видел», что принималось как неоспоримое и достаточное доказательство того, «что Бога нет». Насколько я помню, это было объявлено по всем школам и детским учреждениям с тем, чтобы дети понесли весть по домам, дедушкам и бабушкам, «погрязшим в религиозных предрассудках».

Божией милостью, я никогда не принимал участия в богоборчестве. С середины 1960-х угар борьбы с православием в стране пошёл на убыль. Какой-либо антирелигиозной пропаганды и требований со стороны преподавателей или вообще взрослых доказать негативное отношение к религии я не помню, об этом никто ничего не говорил, тема была закрыта.

Была борьба с сектантами, в частности с пятидесятниками, но явной борьбы с православием с середины 1960-х в Стерлитамаке я уже не наблюдал.
Лично меня никто и никогда не спрашивал, верую ли я в Бога. Возможно потому, что в детстве я не носил крестика. Тем не менее, мой Ангел Хранитель всегда был со мной, в самые трудные и опасные моменты моей жизни, по словам псалмопевца: "Ополчится Ангел Господень окрест боящихся Его и избавит их".

По достижении мною возраста 18 лет, в Стерлитамаке, мне чудесным образом были посланы старинное бронзовое распятие и старинная икона Казанской Божией матери, которые до сих пор хранятся у меня, в семейном иконостасе.

Сатанисты кощунственно повредили эту икону, выскоблили лики. Им казалось, что они бросают вызов Богу. Но Бог поругаем не бывает! 45 лет я бережно хранил повреждённую икону и искал возможность её восстановить. Никто не брался. Только весной 2019 года благое дело свершилось! Трудами иконописцев мастерской при храме Спаса Нерукотворного Образа, что на Дороге Жизни, в славном городе Всеволожске, образ был восстановлен. Сатанисты, пытавшиеся надругаться над святыней, давно уже исчезли с лица Земли, от них ничего не осталось, даже имён, а икона цела-целёхонька, по-прежнему радует людей.

Мой достаточно продолжительный во времени и пространстве жизненный путь изобилует необычными, как губительными, так и спасительными для меня событиями. Всем сердцем я благодарен Тому, кто, несмотря ни на что, милостиво спасает и сохраняет меня c момента моего рождения, по словам псалмопевца: «Дивен в правде, услыши ны Боже, Спасителю наш, упование всех концей земли, и сущих в мори далече».

На фото: духовенство и причет церковный Татианинского храма града Стерлитамака, 1948 год.

+ + +