Капкан для Терпсихоры 11

                Глава 11. В которой открывается тайна театра «Кабриоль».

                ***

Своего неожиданного гостя Фёдор проводил в гостиную и усадил в кресло. Сам сел на диван напротив, приготовившись слушать. Егор был бледен от волнения. Руки его бессмысленно теребили язычок «молнии» красной спортивной куртки.
- Давай сразу на «ты», - предложил Фёдор, чтобы облегчить парню задачу. – Мы не в полиции, и это неофициальный разговор.
- Хорошо, - кивнул Егор, немного расслабившись. Он осмотрелся вокруг: дом был скромным, простым, но уютным и теплым. – Извини, Фёдор, но я тебя обманул. Вернее, когда мы разговаривали в театре, я не сказал тебе правду.
- Я знаю.
- Откуда? – от удивления глаза гостя округлились, а на скулах проступили пятна румянца.
- Ты, Егор, прирожденный танцор, а вот врун из тебя плохонький получился. Так что рассказывай правду.
- Я для этого и пришел…

Он только открыл рот, чтобы во всем признаться, как в прихожей щелкнул замок, а спустя несколько секунд на пороге гостиной появилась Варя. В первый момент гость и хозяйка от неожиданности онемели, уставившись друг на друга, а потом хором спросили:
- А ты что здесь делаешь?!
- Знакомься, это моя сестра Варвара, - представил рыжую журналистку Фёдор. – А это Егор Сотников, артист театра «Кабриоль».
- Сестра? – Егор механически привстал из кресла, приветствуя свою знакомую и снова сел. – А я еще удивился, что фамилии у вас одинаковые, но думал однофамильцы.
- Так вы знакомы. Интересно откуда? –  удивленно поднял брови капитан.
- Мы в одном театре работаем, - Варя подошла к дивану и села рядом с братом. – А что здесь происходит? Я пропустила что-то интересное?

Фёдор пожалел, что сестра явилась столь невовремя, потому что гость явно растерялся и занервничал еще больше. Взгляд его заметался по сторонам, словно он искал и никак не мог найти предлог, чтобы отменить уже начатый разговор. Но упускать такую возможность узнать наконец правду о происходящем в этой обители Терпсихоры, совсем не хотелось.
- Егор, у меня нет секретов от сестры. Тем более, что она уже сама погрузилась в гущу событий. Так что рассказывай.
Варе показалось, что молодой танцовщик посмотрел на нее с грустью, даже с тоской, будто прощался навсегда.

А Егор понял, что после этого разговора и его признаний уже не будет совместных обедов в театральной столовой, не будет уютных чаепитий в его гримерке после спектакля. Не будет она больше с восторгом и любопытством смотреть из-за кулис выступление звезды балета. Потому что звезды больше не будет! Но бог с ней, со звездностью, если есть хоть один шанс спасти сестру. Егор обреченно вздохнул и стал рассказывать:
- На самом деле «Кабриоль» это не просто театр, это – элитный бордель. Наш уважаемый меценат и председатель попечительского совета господин Францев под крышей театра создал заведение по обеспечению молодыми, красивыми мальчиками и девочками своих богатых и высокопоставленных знакомых. Все делается под очень благовидным предлогом во время традиционных домашних приемов, регулярно устраиваемых в поместье Францева. Туда съезжаются очень статусные господа, общаются, отдыхают. А Леопольд для их развлечения приглашает в поместье артистов своего театра. Ведь концерт с балетными номерами способен не только украсить, но и облагородить любое сборище.

За эти «выезды на природу» Францев хорошо платит артистам и никогда никого не заставляет насильно, только вежливо и любезно предлагает немного подзаработать. А деньги нужны многим! После концерта он лично со слащавой миной сообщает на ушко артисту или артистке за какой столик следует сесть, чтобы пообщаться с тем или иным гостем. Все очень вежливо и деликатно! Правда потом гости с артистами под ручку куда-то уходят и пропадают надолго в глубинах Францевского дворца. Поверьте, там полно богато декорированных апартаментов для гостей. В обмен на эти услуги в театр поступает щедрая спонсорская помощь.

Всегда можно отказаться. Леопольд Теодорович грустно улыбнется, но кивнет, соглашаясь с отказом, даже доставит строптивого артиста домой на собственном автомобиле с личным водителем. Но вот потом странным образом у артиста начинают отбирать роли, сокращают количество спектаклей, в которых он занят, отказывают в зарубежных гастролях. Просто рубят артистическую карьеру под корень. Как говориться: ничего личного, только бизнес! Все в театре, даже недавно принятые в труппу артисты, знают об этой системе. Знают, что свой выбор надо делать до того, как согласишься на выездное выступление. Если сказать, что не можешь ехать, потому что именно в этот день у тебя неотложные дела, Леопольд спокойно кивнет и найдет другого кандидата. А вот в самом поместье лучше уже не ерепениться. Там от тебя уже ничего не зависит.
- Неужели находятся те, кто соглашается? – тихо спросила Варя, глядя на гостя такими глазами, что ему захотелось умереть.
- Находятся, и очень много! Кому-то хочется сделать быструю и легкую карьеру, кто-то хочет денег, кому-то просто обидно, что он, такой способный и талантливый, прозябает в кордебалете, а другие, не столь щепетильные, взлетают по карьерной лестнице, прыгая через две ступеньки. Причин может быть много, но у каждого своя.
- А артисты-мужчины тоже имеют спрос в этом элитном клубе по интересам? – вставил свой вопрос Фёдор.
- Конечно, имеют, и не малый спрос.
- Значит слухи о том, что в балетной среде процветает гомосексуализм, правдивы.
- По поводу гомосексуализма не знаю, - тряхнул головой Егор, - врать не буду. Среди моих близких знакомых таких нет. Наверное, в компании богачей есть люди с особыми вкусами, но там и богатеньких дамочек, охочих до молодого мужского тела, предостаточно.

На минуту он замолчал, задумчиво уставившись в окно, за которым темнела сентябрьская ночь, расцвеченная тусклыми отсветами уличных фонарей.
- Я долго отказывался от этих выездных концертов. А года полтора назад решил купить дом за городом. Думал, вот Аня, моя сестра, закончит хореографическое училище, и мы будем жить вместе, под одной крышей. Устал я все время мотаться по общежитиям и съемным квартирам. После смерти родителей совсем тоскливо стало. Захотелось семьи, домашнего уюта, тепла. Но денег, несмотря на хорошие заработки, не хватало. Ну, я и решил, что, будучи звездой, могу себе позволить не идти на поводу у Леопольда. Что он меня уволит что ли? Не уволит! Народ валом валит в театр, если на афише мое имя. Я был уверен, что Егор Сотников – это бренд, обеспечивающий Францеву такие прибыли, что могу диктовать ему свои условия.

Так и было поначалу. Леопольд попытался намекнуть, что я приглянулся какой-то очень важной даме из гостей и она жаждет выпить со мной чая. Я ответил, что устал и ни с какими дамами распивать чаи не намерен, поеду домой. Тот только кивнул, смиряясь с моим упрямством. Никаких последствий не было. Жизнь шла своим чередом. Уж не знаю, как оправдывал Францев мои отказы, но быстро прекратил делать мне скабрезные предложения. И я возгордился! – лицо артиста исказила кривоватая ухмылка. – Решил, что я неприкасаемый, что я на особом положении, что мне-то, звездному мальчику, все можно! Я даже позволил себе пару раз бросить презрительную реплику в сторону тех, кто вынужденно соглашался на условия Францева. Я же был выше их, а значит, вся эта грязь не могла коснуться меня.
- Но, как же я ошибался! – Егор сокрушенно покачал головой и откинулся на спинку кресла. – Однажды после очередного концерта в поместье ко мне подошла сама хозяйка Эвелина Павловна. Она там вроде королевы бала, заправляет всем. Францев – подкаблучник так обожает свою жену, что готов на все, только бы угодить ее привередливому вкусу. Она с королевским высокомерием поздравила меня с удачным выступлением и пригласила выпить шампанского тет-а-тет. Я, естественно, отказался! Я не дурак, сразу понял смысл ее сладкого голоса, ее масляных взглядов, словно липкими жадными ладонями облапывающих мое тело. Но плевать я хотел на Эвелину, я же был не такой, я был выше этой грязи! Я тогда и предположить не мог, насколько задел своим отказом гордость этой ведьмы. Она не терпит отказов! А понятия чести и совести таким, как Францевы, недоступны.

В то время, а это было около года назад, я встречался с Мартой Мацкевич. Она была ведущей солисткой, очень талантливой балериной и танцевала замечательно. Нужно отдать должное Леопольду: в театр он отбирает только самых талантливых. Бездарей вы даже в кордебалете не найдете, все ребята с очень хорошей подготовкой. Многих сразу можно после училища ставить на сольные партии. Но после кордебалета уже начинает действовать Францевская система, и талант отступает на второй план. Но Марта прорвалась на первые роли только благодаря своему таланту, а я с удовольствием ее поддерживал, даже пытался замолвить словечко за нее перед Леопольдом. Лучше б я этого не делал! Только привлек к ней его пристальное внимание. И однажды он сделал ей очень выгодное предложение, выгодное в финансовом плане. А у Марты тогда мама болела, очень нужны были деньги на лекарства. Ну, Марта и согласилась. Я отговаривал ее, ругался, даже, кажется, угрожал чем-то. Мы поссорились, и я пустил все на самотек. На самом деле просто бросил Марту одну в беде.

Вечером того же дня Марта с компанией других артистов из нашего театра поехала в поместье к Францеву на концерт. Ребята рассказывали, что после выступления ее позвали куда-то и она пошла. Кто-то даже видел краем глаза, как она разговаривала с Эвелиной. Но домой возвращались каждый сам по себе, и Марту больше никто не видел. В театре она больше не появилась. Через два дня Леопольд объявил собрание всей труппы, чего никогда раньше не было, и сказал, что Марта Мацкевич уехала в Сидней работать по контракту.

Я этому, конечно, не поверил, потому что такие контракты не падают на артиста как снег на голову. Контракты обсуждаются с руководством, подбирается замена артисту, чтобы не срывать спектакли, долго оформляются документы. В общем, уехать работать по контракту можно, но не так спонтанно. А мы с Мартой были достаточно близки друг с другом, так что я был бы первым, кому она сообщила такую новость. А она даже не намекнула.

И потом, не думаю, что она так внезапно смогла бы бросить собственную мать, больную к тому же, и умотать на другой континент. Я рылся в соцсетях, где у нее были открыты аккаутны, надеялся, что она мне напишет через интернет. Но на ее страничках так и не появилось ни одного сообщения, ни одной фотографии. Вы можете себе представить, чтобы современная девушка, уехав из северной России в Австралию не выложила бы ни одного фото на фоне настоящего теплого океана или в обнимку с кенгуру? Я себе такого представить не могу! И я сразу понял, сердцем почувствовал, что с Мартой случилось что-то очень плохое.

В кулуарах, конечно, шушукались, обсуждали исчезновение балерины, строили предположения. Но сплетникам Францев быстро закрыл рты, выкинув двоих из театра под надуманным предлогом. Я попытался что-то выяснить, но Леопольд сказал, что с Мартой все в полном порядке, а со мной она просто не хочет больше общаться. Будто знал, что мы с ней поссорились накануне ее исчезновения.
Потом исчезла Настя Хохолкова. А ее многие видели разговаривающей с Леопольдом. Вместе с ней поехали на очередной концерт еще трое из нашей труппы, но вернулись под утро без нее. Что с ней произошло никто не знает. Она просто перестала посещать ежедневные репетиции и была уволена за прогулы пару недель спустя. А около месяца назад исчезла моя сестра Анита.

Егор замолчал, облокотился на свои колени и опустил голову. Со стороны казалось, что он с трудом сдерживает что-то рвущееся наружу, с такой силой он сцепил пальцы в замок, что побелели суставы.
- Аня закончила хореографическое училище и хотела танцевать вместе со мной в нашем театре. Я был категорически против «Кабриоля», очень хорошо зная, что скрывается за его фасадом. Но не будешь же объяснять это восемнадцатилетней восторженной девочке, верящей в балет, как в бога! Я просто сказал, что против семейственности в театре. Что два артиста, связанные узами крови – это не хорошо. Хотя на самом деле нет в этом ничего зазорного, если оба артиста талантливы.
 
Но она оказалась упрямой и, не поставив меня в известность, пошла на просмотр, ежегодно устраиваемый в театре для набора в труппу. Аня соврала мне, сказала, что идет в другой театр. Я был совершенно спокоен и уверен, что ее возьмут. Но девочка не вернулась домой после просмотра, она пропала. Когда к утру обзвонив все морги и больницы я уже совсем измучился от беспокойства, мне позвонили с ее телефона. Звонил Леопольд Теодорович. Леопольд сказал, что я не увижу свою сестру, пока не стану более покладистым и не перестану расстраивать Эвелину Павловну. Уверил меня, что с Анитой все будет хорошо, что я даже смогу ее видеть по скайпу, но только в случае моего приватного визита к хозяйке поместья.

Егор обреченно вздохнул и поднял полные боли глаза на Варю.
- И я согласился. Я бы, наверное, и не на такое пошел ради сестры. Так что, Варвара, можешь написать в своем журнале, что Егор Сотников вовсе не звезда балета, а обыкновенный жиголо. Вот уже месяц за мной регулярно присылают машину и везут в дом Францевых. И я сплю с великовозрастной стервой, которая не терпит отказов и всегда добивается своего, невзирая на методы. Но Францев честно выполняет свою часть договора, каждый раз предоставляя мне возможность увидеть сестру и поговорить с ней. Я до сих пор не знаю где ее держат, кто ее охраняет. Это какой-то богатый дом. Её обеспечивают всем необходимым, предоставили возможность репетировать, но даже на улицу не выпускают подышать свежим воздухом.

Я месяц ломаю голову, как вытащить сестру из этой ловушки, но до сих пор ничего не придумал. А сегодня случайно подслушал разговор Эвелины со своей приживалкой Нюшей. Я капризной хозяйке, к счастью, уже надоел, но Аню они отпускать не собираются. Они хотят использовать ее для какого-то дела, как и ту блондинку. Мне кажется, что речь идет о Насте Хохолковой, ведь она же блондинка. Я чувствую, Фёдор, что моей сестре угрожает опасность. Они с ней что-то сделают, что-то ужасное! Мне больше не к кому обратиться за помощью. Помоги найти и освободить сестру из лап этих пауков, умоляю!
В комнате повисла напряженная тишина. Варе казалось, что она слышит, как стучит в тревоге сердце Егора. Он не отрывал полного отчаяния взгляда от ее брата, словно ее самой больше не существовало.

- Значит все ниточки тянутся к господину Францеву, - задумчиво пробормотал Фёдор, погрузившись в свои мысли, - как я и предполагал. Кстати, Егор, а почему ты его называешь Леопольд Теодорович, ведь по паспорту он Леонид Федорович. Я пробил его по базам, это совершенно точно.
- Что?.. – Егор вскочил и бросился к Федору. – Леонид Федорович? Ты точно знаешь?
- Ну да, - кивнул Федя, - зарегистрирован он как Францев Леонид Федорович. Наверное, изменил себе имя для солидности. Леопольд Теодорович звучит так вычурно и театрально, но как раз подходит для мецената.
- Аня говорила про Леонида Федоровича, охраняющего ее. Какой-то старик надзирает за ней и скрашивает ее одиночество. Если это сам Францев, то она в его логове! Понимаешь, Федя, значит я целый месяц таскался к этой ведьме даже не предполагая, что сестра где-то совсем рядом, под одной со мной крышей, может быть, даже за стеной! Поехали!

Он бросился к дверям с явным намерением ехать, вызволять свою сестру.
- Куда, Егор?
- В поместье Францевых! У тебя же есть машина? Можно вызвать такси…
- Остановись и успокойся. – Федор поднялся с дивана и, сделав шаг в сторону нетерпеливого гостя, потянул его за рукав куртки. -  Сначала все надо обдумать. 
- Да что тут думать? Надо срочно действовать!
- Как ты себе это представляешь? – Федору с трудом удалось усадить Егора обратно в кресло. – Заявимся ночью на территорию загородного поместья и поднимем Францева из теплой постели? А чтобы заставить говорить, приставим к его виску мой табельный пистолет? Я полицейский, Егор, а не бандит. Надо действовать законными методами. Сначала я поеду к нему и просто поговорю.
- Так он и рассказал тебе всю свою кухню! – хмыкнул артист балета, но немного успокоился, перестал рваться к двери. – Он умный и хитрый, как паук, если сумел сплести такую паутину. Ничего он тебе не скажет, Фёдор.
- Тогда я туда поеду! – с горячностью воскликнула Варя. – Я же журналистка. Я могу попросить его дать журналу «Звездная галактика» интервью. Уж я-то из него все вытащу, все тайны выужу!
- Даже не думай! – хором ответили парни и строго посмотрели на нее.
- Вот только тебе еще не хватало лезть туда, - проворчал Егор. – Мало нам трех молоденьких дурочек, добровольно шагнувших в этот капкан.
- Так они все балерины, а я дипломированная журналистка!
- Согласен с Егором, - веско завершил прения Фёдор, - не суй свой любопытный нос в это дело, Варежка. И без тебя разберемся. Лучше поставь чайник. Надо гостя хоть чаем напоить. Пошли, Егор, на кухню.

И они ушли, оставив Варю в одиночестве переваривать полученную информацию. Удивительно, но грязная тайна Егора не низвергла кумира с пьедестала, не разрушила в дребезги миф о идеальном герое, сказочном принце, а сделала его более живым и человечным, как бы приблизила звезду к обычным людям. Девушка, слушая рассказ своего гостя, сопереживала каждому слову, прекрасно понимая всю его боль и отчаяние. И ей безумно хотелось помочь!

Но, черт возьми, как поможешь, если ее всерьез никто не воспринимает?! Если и Федя, и Егор моментально спелись: «не суй свой нос в это дело!» Тоже мне, мужчины, думала Варя, отправляясь на кухню готовить чай, домострой у них в крови на генетическом уровне. Даже мысли не допускают, что женщина на что-то способна, кроме кулинарных подвигов на кухне. Но зря они меня недооценивают, я им еще покажу, на что способна молодая, дерзкая журналистка!

http://proza.ru/2021/09/19/518