Ч. 230 Писатель симпатии не вызвал

Предыдущая страница   http://proza.ru/2021/09/19/882
 
Пока Ефим Васильевич занимался шхуной, его подчинённые усердно готовили к дальнему плаванию фрегат. 25 сентября 1852 года вооружение и погрузку всего необходимого завершили, и «Палладу» вывели из Средней гавани на большой Кронштадтский рейд.
 
Гончарову выделили вестового, матроса по фамилии Фаддеев. Иван Александрович был уверен, что все офицеры постоянно пьют спиртное и был удивлён, когда в кают-компании решили не подавать за ужином вино, а деньги от его экономии использовать для приобретения книг.
 
На каждом корабле, отправлявшемся в дальнее плавание, имелась библиотека. Помимо художественных книг, там были книги по различным морским специальностям. Кроме того, у каждого офицера были и свои любимые книги, которые они брали с собой.
 
Гончаров написал: «О ней (бибилиотеке) был длинный разговор за ужином, «а об водке ни полслова» (строка из стихотворения Дениса Давыдова). Осторожный Иван Александрович умолчал о теме разговора.
 
Офицеры возмущались тем, что когда на время плавания комплектовалась корабельная библиотека, книги для которой получали из Кронштадтской морской библиотеки, то Ефим Васильевич Путятин откорректировал список, вычеркнув из него много художественных книг, а вписал религиозные.
 
7 октября наступил торжественный момент: на фрегат прибыл великий князь Константин со свитой из адмиралов, прошёлся по корабельным помещениям, после чего команду и офицеров построили на верхней палубе.
 
Генерал-адмирал обратился к ним с патриотической речью, обнял и по русскому обычаю троекратно расцеловался с командиром, после чего попрощался с экипажем.

Великий князь наблюдал, как фрегат снялся с якоря и вышел в море, чтобы никогда не вернуться на родину, но навсегда остаться в истории русского флота и литературы.

К сожалению, ветер дул не туда, куда надо, и пришлось двое суток лавировать. Зато потом он изменил направление, стал попутным, и фрегат побежал, как говорили моряки, под полными парусами со скоростью до 12 узлов.
 
12 октября мореплаватели вошли в пролив Зунд, отделяющий Швецию от Дании. Погода стояла туманная и пасмурная, видимость отвратительная, поэтому почти все паруса убрали и медленно продвигались вперёд, подавая туманные сигналы.
 
Лоцман не появлялся, видимо, из-за густого тумана, неудивительно, что сели на мель, к счастью, не очень прочно. Унковский послал на шлюпке офицера на берег, чтобы доставить записку русскому посланнику в Копенгагене с просьбой выслать пароход.
 
У датских властей с русскими моряками сложились прекрасные отношения. Русские были очень выгодными посетителями, всегда приобретали в Копенгагене навигационное оборудование, карты, лоции, провизию и ещё много чего, отсутствовавшего в Кронштадте при отправлении в плавание.

Ну и, конечно, немало денег оставляли моряки в местных питейных заведениях. Поэтому датское морское начальство среагировало очень оперативно и выслало на помощь русским военный пароход «Уфоро».
 
Однако к моменту его прихода к фрегату моряки на шлюпках сумели стащить фрегат на глубокую воду, где он встал на якорь.  Датчане взяли фрегат на буксир, оттянули его подальше от мели, а потом отбуксировали до Гельсинора.
 
Некстати оказавшаяся на пути мель была не единственной неприятностью. На таком коротком переходе от Кронштадта  лишились четырёх из 486 человек, находившихся на фрегате.

Три матроса умерли, а один сорвался с мачты во время шторма и утонул. Его не спасали из-за сильного волнения. Умерших похоронили в море.
 
Впоследствии царь щедро отблагодарил экипаж датского парохода за помощь нашим морякам.  Командир, лейтенант Лунд, получил в подарок перстень стоимостью 400 рублей серебром, а его подчинённые поделили между собой 50 золотых монет, так называемых голландских червонцев.
 
Пройдя проливы Каттегат и Скагеррак, «Паллада» вышла в Северное море, где встретила штормовую погоду и после одиннадцатидневного плавания вошла на Спитгедский рейд в Портсмуте. К счастью, на этот раз никто не умер и даже больных не оказалось.
 
В путевых заметках Гончаров промолчал о том, что ему пришлось делить до Англии каюту с Воином Андреевичем Римским-Корсаковым, наверное, потому, что симпатии они друг у друга не вызвали.

Классик тогда еще таковым не являлся, а был всего лишь чиновником департамента внешней торговли и секретарем Путятина, но уже успел опубликовать к тому времени нашумевший роман «Обыкновенная история».
 
Роман этот Римский-Корсаков читал, он ему понравился, и поэтому лейтенант сначала отнесся к своему соседу по каюте с большим интересом и симпатией.

Однако если на берегу вы можете годами ходить к своему знакомому в гости и не узнать, что он собой на самом деле представляет, то на корабле всё не так. Здесь людей познают очень быстро.
 
Близкое знакомство с Гончаровым вызвало разочарование у Воина Андреевича, который написал в письме: «Гончаров далеко не имеет в себе той обвораживающей привлекательности, какую имеют все люди, обладающие истинным красноречием.
 
Это просто ленивейший из эпикурейцев, расплывшийся от сытых обедов и послеобеденной высыпки (сна), человек, приятный в беседе, но в сообществе часто тягостный по своему слабонервному, бабьему темпераменту, который мучит его разными страхами, заставляющими его охать и наводить на всех тоску. Я в нём несколько ошибся».
 
После неоднократного прочтения «Фрегата «Паллада» я пришёл к твёрдому убеждению, что Воин Андреевич дал очень правильную характеристику писателю.
 
17 октября продолжили путь. До Портсмута дошли без происшествий. На следующий день на фрегат прибыл Путятин. Выслушав доклад Унковского, адмирал принял решение поставить фрегат для осмотра и ремонта в док.
 
Следует заметить, что инструктируя адмирала и командира фрегата, великий князь высказал нежелательность возможной постановки фрегата в док, опасаясь, что старый корпус такой нагрузки не выдержит.
 
Путятин руководствовался не только высочайшими указаниями, но и здравым смыслом. Посадка фрегата на мель у мыса Драго могла привести к повреждению медной обшивки фрегата.
 
Ефим Васильевич знал, что стоит оторваться хотя бы одному медному листу, как в тёплых водах морские черви в момент расправятся с деревянным корпусом фрегата.
 
Морской офицер, какую бы должностную ступень он ни занимал, никогда не действует, бездумно выполняя приказания.
 
Генерал-адмиралу он доложил: «В предстоящем нам плавании один оторванный медный лист допустит морских червей добраться до деревянной обшивки и впоследствии может произвести сильную течь».
 
Но не следует считать и великого князя некомпетентным человеком. На совещании в Петербурге решили поставить на фрегат водоопреснительный аппарат с подводными трубами для холодильника.

Тогда Константин и высказал свои сомнения, что ввод фрегата в док не только ослабит корпус, но и повлечёт за собой огромную работу по разоружению «Паллады», выгрузке всего, находящегося на судне, а затем, после окончания ремонта, повторение этой работы в обратном порядке.
 
Великий князь предложил заменить трубы, если это будет возможно, форсированными помпами. Довольно редкий случай в нашей истории, когда высокое начальство глубоко разбиралось в технике.
 
Но Ефиму Васильевичу на месте было виднее. Поражает оперативность, с какой он решил с английским адмиралтейством вопросы постановки фрегата в док. 2 ноября с фрегата выгрузили артиллерию, боеприпасы, провизию и запасы.
 
Это была адова работа, к тому же чрезвычайно опасная. Англичане выделили блокшив,  старый корабль, оборудованный для проживания людей, на него и перебралась команда «Паллады».

Плавучей гостиницей эту посудину, полную крыс и насекомых, конечно, не назовёшь, но иного выхода не было. 11 ноября фрегат ввели в док и немедленно приступили к интенсивным работам.
 
Хочу сразу заметить для любознательного читателя, что я пишу о том, чего вы не найдёте в книге Гончарова.
 
Продолжение http://proza.ru/2021/09/21/941
 
На рисунке: Портсмут