Флик

Киноведы и поклонники таланта Жан-Пьера Мельвиля приучены видеть в лентах сего режиссера трагические фигуры благородных «разбойников», остро чтущих кодекс чести, не терпящих предательства и измены. Им противостоят соперники – гангстеры подлые и неподлые, а также достойные и недостойные шпики. Именно органы правопорядка в итоге без особого удовольствия расстреливают зачастую безоружных ребят, отправляя последних на заслуженный отдых в бандитскую нирвану.
 
Жизнь во вселенной Мельвиля – перманентное страдание. Порочная сфера, змеиная цепочка из кусающих друг дружку ментов и преступников. Скомпрометированный начальством комиссар Матеи из фильма «Красный круг» заметил: «Дети рождаются невиновными, но длится это недолго». Безусловно каждый вышедший на свет во вселенной Мельвиля заклеймен неведомым проклятием и тянет лямку зла. Вдобавок он носит погоны или маску Фантомаса.
 
При этом киноведы будто бы не замечали, что злой рок отсыпал шпикам гораздо больше проклятий, чем бандитам. Последние, отстреляв свои обоймы, получив давно искавшую их пулю, избавляются от главного атрибута ойкумены Мельвиля – вечной мерзлоты, подсвеченной холодным синим фильтром. Подобная расцветка усиливает у зрителя ощущение чего-то противоестественного в людских отношениях, какой-то излишней мерзости, вроде осенней сырости в неотопленной хрущевке.
 
А копы и далее остаются сотворцами бед, несчастий, орудием безжалостной судьбы, которая не оставляет им ни малейшего шанса на свободу, на побег. Если Гюстав Минда, Фогель или самурай Костелло ввиду их нелегального положения имеют право залечь на дно багажника, укрыться в прокуренной берлоге, словом, слегка стряхнуть с себя оковы детерминизма, в какой-то степени изолироваться от грязи этого мира и, уподобившись Сизифу на вершине горы, вкусить аромат свободы.
 
Траектория бандитской судьбы подразумевает вольность, импровизацию, «шалость». Но преступники не рады подачкам свыше. Они вообще ничему не рады. С одинаково тоскливым выражением лица бегут из тюрьмы, свершают нечистые дела (длительные, детально продуманные сцены ограблений, которые вершатся в абсолютной тишине – главный конек Мельвиля), символически сопротивляются копам, мстят негодяям из уголовного лагеря, общаются с дамами верными и не очень, и в конечном счете, не пролив при всех перипетиях ни капли благородства, падают замертво, сраженные то ли меткостью копа, то ли пощадившей их судьбой.
 
В порочном мире порочен и закон. Во вселенной Мельвиля единая конституция дробится на две параллельные прямые, пересекающиеся в красном круге, – бандитский кодекс чести и уголовный кодекс. Конфликт законов – соревнование постановочное. С заранее известным результатом и реально пролитой кровью.
 
Закон порочен, а вот людей порок тяготит, но скинуть его некуда и невозможно. Это же не отстрелянный киллером револьвер, а что-то невесомо монструозное, как камень в груди.
 
Бандитами и полицейскими рождаются. Индивид не в состоянии отказаться от врученной ему судьбой касты, которую он не вправе покинуть до конца своих дней. Времена, когда Эжен Видок, сменив масть, метнулся из уголовников в сыскари, канули в тумане и не коснулись пространства Мельвиля.
 
Вернемся к шкуре полицейского.
 
Киноведы обласкали вниманием беглых зеков и самураев. Оно и понятно: конкретное, «искреннее» зло притягательнее размеренной жизни фликов – трагических фигур, отягощенных знанием о несовершенстве бытия и тотальной неспособностью излечить этот мир от мерзости.
 
Свой последний и крайне недооцененный фильм Мельвиль называет «Флик», будто бы указывая критикам, что главных героев в его фильмах всегда было два, но второй почему-то оставался в тени. Режиссер попытался воздать должное этим несчастным скучным людям с ожесточенным сердцем, чья нескончаемая ночь наяву прерывается телефонными звонками, предвещающими встречу с ворьем, шлюхами, сутенерами и прочим сбродом. Вечно текущий ливень не в состоянии «смыть всю эту падаль в унитаз», а таинственный глава шайки грабителей банков, которого герой Алена Делона должен схватить за жабры, является близким по духу «товарищем» последнего. На это указывают их теплые перемигивания (Мельвиль мастерски конструирует закадровое пространство), выступающие свидетельством о наличии памяти на двоих. Также одним из членов банды является Катрин Денев – возлюбленная на двоих. Финал ленты характерен для работ Мельвиля: полисмен отправляет безоружного (отстрелявшегося = очистившегося) негодяя к праотцам, сам остается страдать на грешной земле, памятуя о том, что предательство хуже убийства, коллаборант хуже врага, а исправить и улучшить ничего нельзя.
 
Несмотря на то, что формальный протагонист картины – флик, наиболее напряженную сцену (25минутное изъятие чемодана наркотиков из движущегося поезда с помощью вертолета, крюка, магнита, фонарика и спецодежды) зритель переживает вместе с бандитами. Мельвиль капитулирует перед поставленной задачей – он не может повернуть взгляд публики в сторону полицейского (как бы не был хорош собой Ален Делон, до того игравший у Жан-Пьера исключительно злодеев), чья рутинная житуха пестрит исключительно страданием и болью за несовершенство бытия.