Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 2, гл. 3

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КОРОЛЬ ЗВУКОЗАПИСИ

Глава третья

Станислав Глухарёв сидел в своём киоске и читал газету «Советский  спорт», с наслаждением попивая при этом горячий кофеёк из термоса, всего одного взгляда, было достаточно для того, чтобы понять, что его дела процветают. Ольгин не спеша подошёл и протянул ему квитанцию.

- Доброе утро, - сказал он, сотворив на лице широкую улыбку, - надеюсь, мой заказ готов?
- Сейчас посмотрим, - отвечал Глухарёв, не поднимая головы.
Он взглянул на номер и дату, затем принялся рыться в большой коробке c кассетами, что стояла рядом.
- Вот, получите, - киоскер достал выбранный ранее Ольгиным BASF, продолжая при этом читать газету, -  Михаил Звездинский, 1990 год, у нас не бывает задержек.

Чтение настолько его поглотило, что всё остальное вокруг воспринималось им уже как второстепенное, Алексей забрал кассету и из любопытства взглянул, что же в этой газете может быть такого интересного. Оказалось, хозяин киоска читал большую статью на первой странице о команде-победительнице чемпионата СССР по футболу за этот год – киевском «Динамо». «Тупой футбольный фанат!»- подумал он и громко откашлялся, звук его кашля наконец-то вернул Глухарёва в реальный мир.
- Вы хотели что-нибудь ещё?- осведомился он.
- А может быть, на самом деле что-то хотели Вы? -  ответил вопросом на вопрос Ольгин, улыбнувшись при этом ещё шире.
- Ах, да, вспомнил, - Глухарёв допил кофе и отложил газету в сторону, - Вас ведь, вроде, Алексеем зовут, и Вы, как я догадываюсь, что-то с собой принесли?
- Да, что-то принёс.
- Тогда милости просим! – Станислав открыл дверь киоска, - хорошему человеку мы всегда рады!
Оказавшись внутри, Ольгин не произнося ни слова, положил свой MAXELL, который записал вчера рядом с магнитофоном, Глухарёв взял его в руки и внимательно осмотрел.
- Кассетка, конечно, что надо, - констатировал он, - а вот произведёт ли на меня впечатление, то, что на ней записано - большой вопрос.

 В это время рядом с киоском появился худощавый юноша лет 16-17, по всей видимости, учащийся  ПТУ. Причёска в стиле «ирокез» говорила о его принадлежности к той части молодёжи, о которой пел Владимир Асмолов:

Дети смутного времени - 
Панки, 
Вы эпохи застоя подранки. 
И, конечно, ни розги, 
Ни пряники 
Ну не трогают вашей души…   

- Стас, привет, – обратился он к Глухарёву, - наконец-то мне удалось до тебя добраться. Скажи, как у вас на студии качество записей «Алисы»? Меня очень интересует их крайний альбом – «Шестой лесничий».
- Привет, Миша, качество очень хорошее, ни одной жалобы  относительного звука к нам ещё не поступало.
- А с чего вы пишете? С пластинки «Мелодии»?
- Ни в коем случае. Этим летом, когда Костя приезжал в Саратов, он решил нанести визит к нам на «ВМТ». Пришёл вместе со своим басистом – Петром Самойловым.  Я разговаривал с ними, ну примерно так, как с тобой сейчас, Кинчев оказался не только талантливым музыкантом,  но и очень приятным в общении человеком, он высоко оценил нашу студию, сказав, что у нас делается  нужное дело, продвигается рок-культура в массы.  Мы пили вместе  с ними портвейн,  основательно так пили, а потом эти ребята совершенно бесплатно дали нам переписать «Шестого лесничего» со своего оригинала, который оказался у них с собой. Так что у нас – первая копия этого альбома.
- Здорово! – с восхищением в голосе произнёс подросток Миша, - Хотел бы я оказаться в тот день у вас на «ВМТ»! А предыдущий альбом, «БлокАда» как? Он вам не давал его переписывать?
- Нет, - Глухарёв покачал головой, - с ним другая история. Ты ведь, конечно знаешь, что «БлокАда» записывался Андреем Тропилло в Ленинграде?
- Конечно, знаю.  Я как раз собираюсь поехать туда к друзьям.
- Наш человек в Городе над Вольной Невой вышел на Тропилло, переписал с него этот альбом, и выслал копию нам по почте. Так что у нас и с него имеется первак.
- Стас, записывай мне оба этих альбома. Вот кассета! - в руке Миши появился новенький, только что распечатанный «DENON».

Глухарёв принял кассету, заполнил фирменный вкладыш и сделал запись в своём журнале приёмки.

 - С тебя восемь рублей, - сказал он, закончив все свои манипуляции.
- А вообще, дороговато вы берёте за запись, - вздохнул Миша, протягивая красный червонец с Дедушкой Лениным, - было бы у вас хотя бы по три рубля за сторону, я бы ещё и «КИНО» записал.
- Цены формируются не мной, приятель, - строго отвечал Станислав, давая своему клиенту два рубля сдачи, - до встречи через неделю. К этому времени у нас должны появиться новинки отечественной рок-музыки, так что ожидай.
- Увидимся! – панк ушёл, насвистывая себе под нос какой-то одному ему известный мотив.
- Вот, это моя работа, - Глухарёв повернулся к Ольгину, - и так каждый день, с 10 до 19.00, кроме воскресенья, в воскресенье магазин закрыт на выходной.
- И много заказывают музыки?
- Много, у меня есть постоянные клиенты, такие, как этот Миша. Сейчас ещё рановато, а вот где-то во второй половине дня наблюдается самый пик, народ идёт с работы домой, образовываются даже очереди, и каждого надо обслужить, к каждому постараться подобрать индивидуальный подход.
- Ну, как идёт обслуживание, и каков этот индивидуальный подход, я только что видел, Вы очень лихо проехались по ушам этого панка о Константине Кинчеве и первых копиях с его оригиналов. Интересно, это у Вас была такая «домашняя заготовка» или же чистая импровизация?
- А какая разница? – в голосе Глухарёва зазвучала обида, - Главное, что он поверил и оплатил заказ, можете не сомневаться, этот парень останется, очень доволен тем, что получит, его запись будет в разы превосходить по звуку  то, что было издано  «Мелодией», наши операторы сделают всё, как надо. Я вроде уже рассказывал про Егора Борисова, это просто мастер на все руки, хотя, о чём это я, надо же послушать, наконец,  то, что Вы мне принесли!
Он  надел наушники и включил свой SHARP.  Ольгин с интересом наблюдал за работником студии, а у того по мере прослушивания концерта Аркадия Северного раскрылся от удивления рот, и глаза чуть не вылезли из орбит.  Дрожащей рукой Станислав покрутил ручку громкости, подвигал пятиполосный  эквалайзер, затем нажал на кнопку STOP и перевёл взгляд на Алексея.
- Это копия с бобины, так? – спросил Глухарёв, запинаясь от волнения.
- Совершенно верно.  Её демо-версия.
- Просто бомба, а не запись! – работник кооперативной студии  промотал кассету немного вперёд, затем отключил наушники, оставив магнитофон в воспроизводящем режиме и включив при этом звук громче. Послышалась задорная песня Северного:

На Одессе жил Алёша Рыжий,
Был он парень умный и могуч,
В обращенье был со всеми милый,
Но язык был враг его трескуч…

Наступило молчание, которое нарушил Ольгин, чувствовавший себя в этот момент как Наполеон после победы при Аустерлице.

- Ну что же,  Звездинского я получил, теперь, наверно, пойду его слушать, - он протянул руку с целью извлечь свою кассету из магнитофона.
- Подождите, пожалуйста, не уходите вот так! – остановил его Глухарёв. Было видно, с каким трудом он подбирает нужные ему слова, - может быть, перейдём друг с другом на «ты»?
- Я совсем не против этого, - Алексей ответил ему, как можно более дружелюбно, - тем более,  ведь мы примерно одного возраста.

Их разговор прервала женщина бальзаковского возраста одетая в дорогущую шубу, которая нынче в Саратове совсем не соответствовала погодным условиям, она пришла за  заказом, который состоял из шести кассет. Ольгин успел по вкладышам увидеть, что же там ей записали - Bad Boys Blue, Modern Talking, Secret Service, C.C. Catch и ещё что-то в том же духе, всё это было на слуху, музыку такого плана слушали очень многие, но у самого  Алексея она не вызывала никого интереса.

- Алексей,- вернулся к их разговору Глухарёв, когда женщина ушла, - есть ли у меня возможность, получить от тебя такую запись Северного? Например, как насчёт обмена её на что-нибудь?
- Стас, не будь таким наивным. Неужели ты думаешь, что я стану менять  первую копию с катушки Рышкова на эту вашу студийную тиражку?!
- У меня есть то, что может тебя заинтересовать, - с этими словами Станислав достал из своего закутка ещё одну коробку с кассетами, которая при первом взгляде совершенно не бросалась в глаза.
- Александр Спиридонов. Комар, - прочитал Ольгин, -  это ещё кто такой?
- Очень талантливый блатной певец из Воронежа.  Я, кстати, его земляк. Послушай, тебе он должен понравиться. В каталогах «ВМТ» его нет. Это из моей личной фонотеки.
- Включи, послушаю, - Алексей взял у Станислава наушники.

 Он прислушался. До его слуха донесся звон стаканов вперемежку с гитарой, затем голос певца:

Заблистали капельки хрустальные
На твоих напудренных щеках
Отчего глаза твои печальные
Пристально так смотрят на меня

Ты цветешь то розою душистою
Расцветаешь в призрачные дни
Ты для нашей жизни слишком чистая
Слишком чисты пальчики твои…

- Ну как? – спросил Глухарёв, пытаясь по выражению лица Алексея угадать его реакцию, - Что скажешь?
- На гитаре играет интересно, вокал средненький, а качество записи – на тройку с минусом, - отвечал Ольгин, кладя наушники на стол.
- На самом деле у меня много чего есть из подпольных записей, - не унимался Станислав, - например, ансамбль «Орион», из города Енакиево.    Этих ребят я отношу к так называемой «большой четвёрке»: «Орион», «Слепые», «Магаданцы» и «Воркутинцы», все остальные - уже другая весовая категория. Давай, поставлю, послушаешь.
- Что-то не хочется, - поморщился в ответ Ольгин, он уже прекрасно представлял, что ему будет предложено.
- Ну, тогда может быть я смогу записать этот концерт у тебя за деньги? Сколько это будет стоить?
- Дорого, очень дорого.
- Назови свою цену!
- В 1980-м году Николай Рышков за перезапись со своей мастер-копии брал с клиентов полтинник, вот, и подумай, сколько может стоить перезапись сейчас, в 1990-м, уже с его оригинала.
- Значит, никакой возможности нет, - с грустью в голосе произнёс Глухарёв,- такие суммы для меня неподъёмны. А ведь я, тоже, как и ты, очень люблю этот жанр, с детства…

Ольгину  почему-то стало Станислава жаль, ему вдруг вспомнилось жаркое саратовское лето 1984 года, парк Липки, разговор у пивного ларька с человеком, похожим на Юрия Никулина. «Ещё один важный поворот! - услышал он свой внутренний голос, - Сейчас необходимо сделать точное движение вёслами, что бы направить лодку в нужном направлении, немедленно!».

Алексей взял в руки свою кассету и со значением в голосе сказал:

- Знаешь, Стас, я, не могу дать тебе запись в рамках обмена, и ты не можешь у меня её купить, но, есть ещё один вариант, я могу подарить тебе  эту кассету просто так. Она твоя!

С этими словами он снова положил её рядом с магнитофоном Глухарёва,  и тот прямо застыл на месте, его разум отказывался поверить, что это всё с ним происходит наяву.

- Бери, это подарок, - повторил Ольгин, - я сделаю себе новую кассету с этим концертом без проблем. Надеюсь, этот сегодняшний день будет началом нашей дружбы, кто знает, может быть придёт такой час, когда ты мне тоже окажешь какую-нибудь важную услугу!
- Не сомневайся в этом, я ценю настоящих друзей! – воскликнул Глухарёв, забирая подарок, крепко пожав при этом Ольгину руку, - этот концерт будет настоящей жемчужиной в моей фонотеке!
- Я рад, что ты рад, - отвечал Алексей.
Он хотел ещё что-то сказать, но в магазине вдруг выключили свет, видя его удивление, Глухарёв сделал знак рукой, давая понять, что ничего такого не произошло.
- Всё нормально, просто наступил обеденный перерыв, с 13 до 14.00. У тебя есть сегодня какие-то неотложные дела?
- Совершенно никаких.
- Здесь рядом  пирожковая, я обычно там обедаю. Не желаешь мне составить компанию?
- Мне она знакома, пойдём, сто лет там не был.
Пирожковая находилась прямо напротив канцелярского магазина,  Ольгин знал её с детства, мальчишкой он частенько бегал туда после школы. Помещение, где она располагалась, было сравнительно небольшим, здесь всегда  царили порядок и уют, высокие столики, предназначенные для еды стоя, уже одним своим видом манили к себе, в этом предприятии общественного питания никогда никого не обсчитывали, а слава о пирожках, которыми потчевал посетителей его коллектив, гремела по всему Саратову. Глухарёв, не задерживаясь, взяв себе четыре жареных пирожка с рубленым мясом и кофе с молоком, расположился в самом углу, Ольгин ограничившись, чаем и слойкой с повидлом, тоже присоединился к нему.

- Я тебе уже говорил, что родился в Воронеже, - рассказывал о себе Станислав, - вырос в простой рабочей семье. Мать работала воспитателем в детском саду, отец – электриком на заводе, он много пил, частенько скандалил, так что детство у меня было, прямо скажем, невесёлое, даже своего футбольного мячика не имел, чего уж там говорить о каких-то модных шмотках. Когда подрос, связался с плохой компанией, несколько раз нарывался на неприятности, но, нет худа без добра, научился постоять за себя  в драке. Тёплыми летними вечерами мы собирались во дворе, играли на гитарах, что-то пытались петь, вот так я впервые и познакомился с песнями из репертуара Аркадия Северного, просто влюбился в них. Поступив в техникум, со стипендии скопил  денег  на простенький магнитофон, начал потихоньку записывать музыку, имелись у меня концерты того же Северного,  Высоцкого, Комара, и других, им подобных, качество звучания, разумеется, было самое отвратное, но это тогда меня волновало меньше всего. Потом, как-то случайно мне попал в руки журнал «Радио», я увлёкся, и вскоре стал радиолюбителем, точнее, радиохулиганом, представляешь, что это такое?
- Да, конечно, - Ольгин кивнул, - это было опасным делом, запросто могли запеленговать.
- Вот, меня и запеленговали.  Думаю, произошло это не просто так, тогда ведь, в ту пору, сексотов полно было, как, между прочим, и сейчас. Ко мне приехали, провели обыск, конфисковали всю аппаратуру, выписали 50 рублей штрафа, из техникума после этого отчислили, и я пошёл в Армию. Там тоже случилась нехорошая история, дал по морде старшему лейтенанту, ну и получил за это два года дисбата. Моя служба проходила недалеко отсюда, и после её завершения я решил не возвращаться домой, где родители мне были совершенно не рады, а встретив свою будущую жену, остаться здесь. Сам-то, кстати, женат?
- Разведён. Сыну уже 10 лет.
- А мы пока ребёнка так и не решаемся завести. Ты же видишь, что творится вокруг, займёмся продолжением рода, когда это закончится.
- Закончится, что? – не понял Алексей.
- Вся эта Перестройка. Горбачёв уже всех достал, хорошо, что наконец-то появилась реальная ему альтернатива – Борис Ельцин. Погоди, он скоро прогонит Мишу и всех этих коммуняк ко всем чертям, вот тогда мы заживём!
- Работа в студии звукозаписи тебя устраивает? – прервал его речь Ольгин, решив, что много болтать о политике в стенах пирожковой не следует.
- Это, всё же, далеко не худший вариант, - отвечал Глухарёв, прикончив свою еду, - у меня оклад в 150 рублей, я всего лишь приёмщик.  Операторы, работающие у нас, те, которые имеют свои музыкальные коллекции и непосредственно выполняют заказы, получают, естественно, гораздо больше. Наш хозяин, Дмитрий Пирогов, тот вообще просто купается в деньгах. У меня, по сравнению с ними, не густо, но я помимо этого немного приторговываю здесь тайком от начальства своими собственными кассетами, так что концы с концами свожу, к тому же – это  занятие, которое мне нравится. Да, приходят ко мне люди самые разные, бывают и неадекватные, но тут уж ничего не сделаешь. А ты где работаешь?
- Мастером цеха на заводе, - Алексей тоже допил свой чай, - не пора ли нам возвращаться?
- Действительно пора! – воскликнул  Глухарёв, взглянув на часы, - пойдём, а то опоздаем! Посидишь со мной ещё немного?
- Посижу, ведь не каждый день удаётся встретить близкого себе по духу человека.

На самом деле болтовня Глухарёва Ольгину уже порядком надоела, но интуиция подсказывала ему, что этот говорун может оказаться ему полезным, причём очень скоро. «Ладно, побуду с ним до вечера! - решил Алексей, возвращаясь в канцелярский магазин, - как-нибудь перетерплю!»  На улице Глухарёв снова вернулся к теме Бориса Ельцина, он долго тараторил о том, что именно такой человек, жесткий, решительный, ненавидящий партийную номенклатуру и КГБ, необходим современной  России.

- А посмотри, как здорово он в теннис играет, настоящий спортсмен! – восхищался Станислав, - Уверен, он и для развития нашего футбола очень многое может сделать, вот, станет Борис Николаевич президентом России, и наша сборная завоюет титул чемпионов мира!
- В теннис Ельцин действительно играет хорошо, – заметил Ольгин, пропуская Глухарёва в киоск первым, -  в остальном – поживём-увидим.

Магазин  снова заработал, а вместе с ним и филиал студии ВМТ. Начали подходить заказчики, надо было заниматься своими непосредственными обязанностями, и в течение получаса у Станислава уже не было возможности продолжать разговор. Ольгин этому был только рад, находясь рядом, он мог наблюдать, за всем, что происходило вокруг, ни на что не отвлекаясь. Когда народ немного схлынул, Алексей поинтересовался, насколько сейчас интересна слушателям музыка в их любимом жанре.

- Её заказывают, но нельзя сказать, что очень много, - отвечал Глухарёв, раскладывая по коробкам кассеты, - старых магнитофонных исполнителей, тех, которых мы с тобой любим, как я тебе уже говорил ранее, у нас не так много, и их спрашивают мало. Пользуются спросом Шуфутинский, Новиков, Токарев. Из новых  – Анатолий Полотно, Николай Тюханов, Асмолов, Бычков. Пишут большей частью на компакт – кассеты, а бобины уже отходят…
- Уважаемые господа, – раздался вдруг знакомый Ольгину голос, - кто хозяин этого ларька?
- Я хозяин, а в чём дело? – Станислав  резко повернул голову к посетителю.

Ольгин тоже взглянул на того, кто пришёл, и узнал в нём Андрея Голубева. Товарищ Андрей мало изменился за эти пять лет, только черты лица стали ещё более жёсткими, а глаза приобрели какой-то холодный металлический блеск. На нём было шикарное кожаное пальто, голову покрывала чёрная кепка - фуражка, а шея завязана белоснежным шарфом. Правой рукой он достал из кармана кассету SONY и положил её прямо перед носом Глухарёва.
- Это художество ты мне вчера продал, ведь так? – осведомился Голубев, - твоей рукой написано вот это: «Слепые. Курские соловьи»? Сторона А – «На старинном Иркутском вокзале. 1972 год», Сторона В – «Фонари Ростова. 1971 год».
- Да, моей рукой.
- И что же это такое по твоему собственному разумению?
-  Это легендарный ансамбль, просто «Битлз» советской подпольной музыки. Музыканты – одарённые слабовидящие ребята со всего Союза,  круче их не было ничего в этом жанре, поэтому я и порекомендовал вчера вечером это приобрести, лучшего качества звучания этой фонограммы просто не найти.
- А с моей точки зрения - это просто подзаборщина какая-то, такие певуны-музыканты были и есть в каждом посёлке областного значения.  Я уж не говорю о том, что звучание этой кассеты на самом деле сравнимо с теми звуками, которые издаёт мой унитаз, когда в нём спускают воду!
- К сожалению, оригинала этой записи не существует. Так получилось, что мать одного из солистов ансамбля услышала, как её сын поёт матерные песни, типа, «Есть русское слово в народе…», разозлилась, взяла магнитофон вместе с бобиной, облила бензином и сожгла их у себя во дворе, так и погиб оригинал, а это – первая копия с него.
- Вот что, приятель, - поморщился Голубев, - хватит мне парить мозги, надоело уже. Вот тебе твоя кассета, ты мне возвращаешь 27 рублей, плюс к ним стольник в качестве компенсации за моральный ущерб, и мы с тобой полюбовно расстаёмся навсегда. Лады?
- Не слишком ли жирно срать потом будешь?! – с нескрываемой злостью в голосе отвечал Глухарёв.
- А вот грубить мне ни к чему, - Товарищ Андрей, в отличие от него был совершенно невозмутим, - грубость не решит создавшуюся проблему, а лишь усугубит её. У меня, между прочим, очень много свободного времени, я  могу съездить в вашу студию к Пирогову и показать ему то, что ты мне всучил, он очень огорчится, узнав, что здесь продаётся левая продукция сомнительного качества, и тем самым подрывается престиж его фирмы. Тебе, нужны неприятности, парень?
- Оказывается, передо мной стукач! Ненавижу таких! - поняв, что его посетителю известна фамилия владельца «ВМТ», Станислав окончательно вышел из себя, - твоё счастье, что я сейчас на работе, а если в другом месте - без слов дал бы тебе в лобешник, и ещё пинка вдогонку.
-  Ты это, серьёзно, что ли?! - усмехнулся Товарищ Андрей, - что же, выйди,  покажи, на что ты способен, я посмотрю, ведь, как говорится, ****еть – не мешки ворочать.
- Ты нарвался! – Глухарёв резко встал и, прежде чем Ольгин успел его остановить, вышел из киоска, захлопнув за собой дверь, - Вот он я, и что ты теперь скажешь, урод?

Алексей остался наблюдать за происходящим изнутри. Станислав и Андрей были одного роста, конечно, Глухарёв  выглядел более внушительно: широк в плечах, мускулист, да и размеры его кулаков весьма впечатляли, но, тем не менее, он заметно нервничал, а Голубев, напротив, сохранял полное спокойствие, его лицо не выражало никаких эмоций, он даже не вытащил рук из карманов своего заграничного пальто, и лишь  взглянув в лицо своего недруга, сказал:

- Пойдём, на свежий воздух, там и поговорим!

Они оба проследовали к выходу, на улице начинало уже смеркаться, короткий декабрьский день заканчивался. Ольгин не мог видеть происходящего с той стороны окон магазина, но он заметил нечто другое – два коротко стриженых мордоворота, которые до этого лениво рассматривали у прилавка школьные альбомы для рисования, быстро направились на улицу вслед за Глухарёвым и Голубевым.  Сердце Алексея почувствовало беду, какое-то время он размышлял, как поступить в создавшейся ситуации, и в итоге решил, что лучше всего набраться терпения и ждать.

Его расчёт оправдался, ожидание оказалось совсем коротким, не прошло и пяти минут, как в магазин  снова вошёл Глухарёв, вернее, не вошёл сам, а его ввели под руки те самые двое ребят, на которых обратил внимание Ольгин. Широко раскрытые карие глаза Станислава тупо смотрели вперёд,  было очевидно, что на самом деле они не видели ничего. Из его разбитой нижней губы хлестала кровь, стекая при этом по подбородку прямо на ворот его идеально выглаженной рубашки и далее – на галстук, позади этой троицы шагал Товарищ Андрей, он еле сдерживал смех. Сопровождающие, не говоря ни слова, и не обращая при этом никакого внимания на Алексея, запихнули Глухарёва обратно в киоск, и как ни в чём, ни бывало, отойдя в сторону, принялись дальше рассматривать канцелярские принадлежности. С минуту Станислав сидел неподвижно, затем, молча, достал деньги, отсчитал 127 рублей и протянул их Голубеву.

- Надеюсь, ты хорошо усвоил этот урок, - произнёс Голубев, убирая купюры в портмоне, - больше никогда не начинай ничего подобного, если нет стопроцентной уверенности, что сможешь это достойно закончить. Передавай от меня привет радиохулиганам Воронежа!

В эту самую минуту его взгляд встретился с взглядом Ольгина, Товарищ Андрей сразу узнал своего бывшего подчиненного, подмигнул ему, затем развернулся и пошёл прочь. Вслед за ним магазин покинули и мордовороты, а Ольгин, повернулся к киоскеру. Глухарёв представлял собой жалкое зрелище и напоминал собаку, которой отрезали хвост, рана на его губе продолжала кровоточить.

- Голова не кружится? – осведомился Алексей.
- Немного есть, - Станислав кивнул.
- Тебе к врачу хорошо бы обратиться. Не исключено, что ты получил сотрясение мозга.
- Никаких врачей,  Пирогов  не должен узнать о происшедшем, я оклемаюсь. Тут неподалёку аптека, надо туда сгонять, мне необходима вата, марля и перекись водорода.
- Сиди здесь, я сейчас! – Алексей поспешил в аптеку.

Вернувшись, он застал Глухарёва сидящего на стуле, прислонившимся спиной к стенке. Его голова склонилась на бок, глаза были закрыты. «Не дай Бог Стас тут копыта отбросит, - подумал Ольгин, - ну и приключения у меня выдались прямо под Новый Год!».  К счастью, его опасения оказались напрасными, пострадавший очнулся, взял перекись водорода и самостоятельно обработал свою рану. Его манипуляции прервал стук в окошко.

- Что там у вас происходит? – донёсся раздражённый мужской голос, - вы сегодня работаете?
- Лёха, - голос Глухарёва стал умоляющим, - прошу, как друга, подмени меня, пару часов, это совсем не сложно, принимать и выдавать заказы.
- Раз уж сегодня  такой день – давай попробуем! – отвечал Ольгин, - Что я должен делать?
- Всё очень просто. Заказ стоит 4 рубля – 45 минут, это ты знаешь. Посмотри, перед тобой журнал приёма, открой его на последней заполненной странице. Открыл, нашёл?
- Да, нашёл.
- Прекрасно! При приёме кассеты или бобины заносишь в этот журнал порядковый номер заказа, его содержание и полученную от клиента сумму.  Далее вот фирменные вкладыши – большая стопка справа, берёшь один из них и заполняешь. Заказчику выдаёшь квитанцию, куда вписываешь номер заказа, эти квитанции – вот они, рядом  – другая стопка, которая меньше. Кассеты и бобины кладёшь в сумку на полу. А вот в этом рюкзаке – готовые заказы. Как их находить, ты уже догадался – по номеру. Всё очень просто. Открывайся, у тебя получится!

Не дожидаясь ответа Ольгина, Глухарёв распахнул окно киоска, а сам отодвинулся в  сторону. Недовольным посетителем оказался мужчина  средних лет, на голове которого была спортивная вязаная шапочка «Петушок».

- Ну, наконец-то, - сказал он, - у меня времени в обрез, а здесь какой-то бардак. Давайте скорее мою кассету!

Алексей забрал у него квитанцию и нагнулся к рюкзаку.  Удача сопутствовала ему, искомая кассета TDK оказалась почти на самом верху.

- Группа «Мираж».  «Звёзды нас ждут» - 1987 год, «Снова вместе» -1988, - прочитал он на вкладыше, - если всё верно, то получите!
- Да, это оно! – мужчина забрал кассету и поспешил дальше по своим делам.

Ольгин обернулся к Глухарёву. Тот с улыбкой поднял большой палец правой руки вверх.

- Здравствуйте, молодые люди! – к приёмному пункту подошёл старик, опирающийся на трость, - Не могли бы вы мне уделить немного своего рабочего времени?
- Конечно, слушаю Вас. Что бы Вы хотели заказать? – Алексей приготовил ручку.
- Дело в том, что я был здесь, в магазине утром, у вас играла музыка, пел Аркадий Северный.  Есть ли ещё что-нибудь в таком же духе?
- А нельзя ли более конкретно? Постараемся подобрать из того, что есть.
- Когда-то, ещё в 70-х, у меня была запись: ансамбль, они пели «Поспели вишни в саду у дяди Вани», «Колымская ГЭС», «Увяли розы». Бобина была где-то на час.
- Перед песней «Увяли розы» там идёт вступление солиста: «Крутому другу – Лёне Павлову», - поинтересовался Ольгин.
- Это ВИА «Магаданцы», - подал голос Глухарёв, - есть у нас этот концерт, на самом деле он полтора часа идёт.
- Совершенно верно, «Магаданцы», - продолжал  Ольгин, -  на самом деле в оригинале этот концерт порядка двух часов записи,  и солистом в этом ансамбле был Анатолий Иванович Мезенцев, тот самый, который позднее  на пару с Аркадием Северным в Тихорецке пел. 
- Я бы очень хотел эту запись. Дело в том, что мне внук на 75-летие подарил японский  кассетный магнитофон, и вот, он у меня почти год, как стоит, пылится, слушать нечего. Всякие Юры Шатуновы, да Жени Белоусовы – это не для меня, а вот такие песни – частичка моей молодости.
- Конечно, мы запишем Вам «Магаданцев», не проблема, – Алексей раскрыл журнал приёмки.
- Подождите, - снова заговорил Станислав, - Лёха, посмотри внимательно, вроде  у нас должна быть готовая кассета с этим ансамблем!

Алексей встал со стула и принялся перебирать кассеты, которые были предназначены специально для продажи.  Ему не без труда удалось отыскать одну, где на вкладыше  было написано  - ВИА «Магаданцы» 1973 год. Он аккуратно вынул её из футляра и вставил в магнитофон Станислава. Как только заиграла песня «Люблю цыгана Яна» лицо старика преобразилось.

- Да, сынки, это как раз то, что я хотел! – растроганно произнёс он, протягивая деньги Ольгину, – Вы просто молодцы! Собирайте и берегите такие записи, это наше культурное достояние. Пройдут годы, «Ласковый май» забудут, а «Магаданцы» - останутся. Дай вам Бог здоровья!
- Ну, надо же, какой дед! -  Ольгин повернул голову к Глухарёву, когда они остались вдвоём.
- Я говорил, люди сюда приходят самые разные, а у тебя, значит, и «Магаданцы»  в двухчасовом варианте имеются? – Глухарёв уже окончательно пришёл в себя.
- Есть, а в каком качестве – ты наверно догадываешься! Копия непосредственно с катушки Лёни Павлова, Рышков  дерьма не держал.

Ольгин хотел продолжить разговор, но появился ещё один посетитель, а вслед за ним ещё один, и ещё. Оформляя и выдавая заказы, Алексей поймал себя на мысли, что ему совсем не в тягость этим заниматься. Вот так сидеть в киоске, пить кофе или чай, слушать музыку, общаться при этом с людьми на самом деле гораздо интереснее, чем бегать по заводу и смотреть на полупьяных слесарей да фрезеровщиков. Зарплата в 150 рублей, по нынешним временам – конечно же, маловата, однако, Глухарёв говорил, что операторы звукозаписи получают гораздо больше…

Вот так незаметно пришло время закрываться. Станислав встал, и принялся укладывать кассеты в сумку и рюкзак. Закончился ещё один его рабочий день.

- Ты меня очень выручил, - сказал он Алексею, - Один я бы сегодня точно не справился.  Ну и за Северного – ещё раз моя отдельная благодарность.
- Мне было интересно посмотреть, как организована работа вашей студии, - отвечал Алексей, - рад, что смог помочь. Интересно, у вас там случайно не найдётся никаких вакансий для меня?
- Знаешь, может и найдётся, всё же ты обладаешь уникальной фонотекой, которой нет ни у кого. Хочешь, переговорю с Пироговым, посмотрим, что он скажет.
- А почему бы и нет, если будет со стороны твоего хозяина какое-нибудь интересное предложение, я приму его.
- Прекрасно, напиши номер своего телефона, - Глухарёв протянул Ольгину шариковую ручку.

Алексей сделал надпись на обратной стороне фирменного вкладыша студии «ВМТ», а  Станислав, одев поверх своего пиджака куртку, сшитую в каком-то кооперативе, взяв сумку и рюкзак, набитые до отказа кассетами и бобинами, закрыл киоск на замок.

- Мне показалось, что ты знаешь того типа, с которым я сегодня схлестнулся, - заметил он, оказавшись на улице.
- Нет, не знаю, - соврал Ольгин, - а как ты объяснишь хозяину свою травму на лице?
- Скажу, поскользнулся и упал. Надеюсь, такое объяснение его устроит.
- Ну что же, Стас, тогда позволь мне поздравить тебя с наступающим Новым годом! Пусть он будет лучше года уходящего.
- Спасибо, друг!
Алексей и Станислав пожали друг другу руки и расстались у дверей магазина. Только оставшись один, Ольгин почувствовал, как на него накатывается усталость, и поспешил домой, этот день для него оказался слишком богатым на события…