Аз есмь Гришка

АНДРЕЙ ОРЕХОВ


АЗ ЕСМЬ ГРИШКА


Первая книга фантастической саги
«Там, за Квартирьерами»







Москва
2018






Не все вмещают слово сие,
Но кто может вместить,
         Да вместит.
(Евангелие от Матфея, 19:11-12)








































; Орехов А.М., 2018 г.






ПРОЛОГ

Спустя 3 года и 15 дней от дня Нашествия

Ранним осенним утром их, восьмерых, повели на казнь.
Три девушки и пятеро парней были приговорены к смерти как руководители подпольной организации «Гардемарины смерти», ставившей себе целью свержение власти Квартирьеров на Земле. Софья Рюмина, Юля Безухова, Арина Троицкая и их пятеро товарищей по подполью готовились встретить свой последний час на громадной неуклюжей виселице, сооруженной для них здесь, в Шлиссельбурге.
Солнце еще не взошло, было сыро и холодно. Накануне казни их покормили последний раз: теплый чай, пара кусочков хлеба с едва уловимым вкусом масла, сваренное наспех всмятку яйцо. «Зачем вам жрать, - завтра утром качаться будете!», в ответ на протесты Юли отрезал угрюмый надзиратель, разносивший еду по камерам.
Юля возмущалась не столько по поводу этого последнего в ее жизни несытного ужина, сколько по поводу того, с ними в целом обращались здесь, в Шлиссельбурге. Приговоренные к смерти имеют право на последнее желание, - любое, кроме жизни, конечно, а им так и не дали его выполнить. Девушки настойчиво требовали себе баню на вечер перед днем казни: кому охота умирать грязной и с немытой головой? Почему это, такое простое желание, нельзя было выполнить?
- Баня на ремонте!
- Тогда принесите хотя бы ведро горячей воды и чистое полотенце, - попросила Юля.
- Государственным преступникам не положено! - таков был всегдашний ответ.
- А что же нам положено?
ехидно спросила Юля и получила в ответ лишь один глагол повелительного наклонения:
- Умереть!
Горячей воды они так и не дождались, а вот умирать их повели на следующее утро.
Посреди огромного тюремного двора высилась громоздкая виселица, и на ней под порывами свежего балтийского ветра раскачивались восемь петель. Восемь свежеструганных гробов ровным рядом лежали по правую сторону от нее.
А по левую сторону стояли андроиды - равнодушные роботы-андроиды с лучевыми автоматами через плечо, а другие роботы так же равнодушно били в барабаны.
Казнь началась. Барабаны смолкли: вперед выступил глашатай (из людей) и наскоро, ежась от холода, зачитал приговор.
Связали за спиной руки, на голову надели легкие полотняные мешки, и так же одним общим рядом, повели под виселицу.
Палач (также из людей) накинул петлю на голову Юли, и, грубо ругнувшись, затянул ее на шее девушки.
- Нельзя ли повежливее?
спросила Юля.
Видит Бог, в эту минуту ей совсем не думалось о смерти. А вот о том, чтобы этот гадкий мужчина мог бы быть с нею поделикатнее, думалось и даже очень.
Забили барабаны, и Юля отчаянно, всей силой ног, уперлась в подставленную под нее скамеечку. Сейчас она выскользнет, тело заболтается в воздухе, и все будет кончено!
Хрипло вскрикнул кто-то из мальчиков, потеряв ногами помост, - кажется, Марат, а она, Юля, по-прежнему стояла на месте!
Вместе с ней остались стоять на месте ее обе подруги, а вот их товарищи, - пятеро ребят, - бились в предсмертных судорогах в своих петлях.
Юля видела смерть как бы стороны, и это была чужая смерть. Она плакала, заливая слезами изнутри свой мешок, - но если она плакала, - значит, она была еще жива.
Плачу, - значит, существую.
Вдруг сильная рука палача сбросила ее обратно на землю, с головы сняли мешок: Юля, встряхнув волосами, обернулась обратно на виселицу и теперь уже отчетливо, а не в полотняном тумане увидела рядом с собой пять медленно раскачивающихся саванов ….
Тем временем вперед снова выступил тот же занудный глашатай и громко зачитал:
«От имени Первого Принципала, Верховного владыки Западной России, Григория Нелюбина:
Руководствуясь божьим и монаршим милосердием, я повелеваю помиловать приговоренных к смерти следующих государственных преступниц: Софью Рюмину, Юлию Безухову и Арину Троицкую, и заменить им смертную казнь принудительным пострижением в монахини с пожизненным заключением в один из отдаленных монастырей.
Григорий Нелюбин,
Первый Принципал».
  - Будем жить!
улыбнувшись сквозь слезы, сказала Арина, и Юля также в ответ ей улыбнулась …
Потом для всех троих была долгая дорога на Урал: везли две недели в «воронке» по каким-то дальним разухабистым проселкам, запирая на ночь в полицейские участки, и перед Екатеринбургом разлучили навсегда: Юлю повезли на север, в Верхотурье, а Арину и Софью еще дальше на восток, - куда именно, Юля не знала …
Затем был он - женский Покровский монастырь в Верхотурье, хмурая белая ночь (на Урале только что лег первый снег), грохот кандалов, падающих на каменный пол (Юля с ужасом рассматривает красные зудящие круги на своих запястьях), суровая настоятельница с Евангелием в руках, мрачный иеромонах отец Арсений, творящий обряд пострижения, черные клобуки сестер-монахинь, из дверей приемной комнаты гневно и холодно взирающих на Юлю, - а свечи в их руках напоминают Юле обряд похорон …
(Обычно для принятия монашества в православии необходимо еще до самого иночества пройти трехгодичное «послушание» с чином послушницы, но поскольку здесь был случай принудительного пострижения в вечные инокини, то, минуя послушничество, Юлю, к вящему удовольствию всех ее новых сестер, сразу передвинули в «малую схиму» - первый чин собственно монашества)
И вот она стоит «неопоясанная и необувная, в одной власянице, не покровная перед средними дверями из притвора в храм, в знак отрешения от мира» с ножницами в руках (ими будут острижены ее волосы), а в голову ею, как похоронный трезвон колокола, глухо бьют слова тропаря пострижения:
- Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неизследываемое взирая щедрот Твоих, Спасе. Ныне обнищавшее мое да не презриши сердце. Тебе бо, Господи, со умилением зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою ….
Затем Юлю грубо берут за руки, опускают на колени, возлагают на голову большую пыльную противную книгу - то ли Требник, то ли Евангелие, - и высокая мужеподобная монахиня большими ржавыми ножницами под утробное «Помилуй нас, Господи!» выхватывает у Юли ножницы и начинает состригать на пол ее прелестные светло-подсолнуховые волосы. Они падают вниз крупными завитками, и Безухова пытается вырваться:
- Мне больно!
- Молчи, грешница! Постригается раба божия - Иоанна!
Иоанна - таково было отныне ее новое имя.
И гнусавый голос иеромонаха поет и поет над нею:
- Облецы рабу Иоанну освящения одеждою, целомудрием препояши чресла ее, всякаго воздержания покажи ее подвижника …
И монахиня продолжила свою работу. Затем коротко остриженную Юлю повели дальше, в монастырскую крипту - продолжать сей страшный обряд ….
- Что пришла еси, сестра, припадая к святому жертвеннику и святой дружине сей?
Юля молчала, не зная, что отвечать отцу Арсению.
Сопровождавшая ее монахиня надавила ей на плечо:
- Желая жития постническаго, честный отче!
- Желая жития постнического, честный отче!
эхом повторила девушка.
- Желаеши ли уподобитися ангельскаго образа и вчинену быти лику монашествующих?
- Желаю, - тихо ответила Юля.
Отец Арсений возгласил в ответ:
- Воистину добро дело и блаженно избрал еси: но аще и совершиши е; добрая бо дела трудом стяжаваются и болезнию исправляются!
Три монашеских обета должна была принять Юля: обет целомудрия, обет безбрачия и обет послушания. И еще поклясться всю жизнь проводить в непрестанной покаянной молитве.
- В сих обетах пребывати обещаешися ли даже до конца живота, благодатию Христовою?
- Обещаю, - устало склонила голову Юля.
Иеромонах провозгласил трубным голосом:
- Се, Христос невидимо здесь предстоит; виждь, яко никтоже ти принуждает прийти к сему образу; виждь, яко ты от своего произволения хощении обручения великаго ангельскаго образа!
- Господи, помилуй! - затянули сестры.
«Боже, когда же это кончится?», подумала чуть ли не в слезах Юля, «так хочется спать, просто нет сил!»
- Господи, помилуй нас!
Затем новообращенную инокиню стали переодевать: первым ее покровом стал хитон (власяница), надеваемый на голое тело:
- Сестра наша облачается в хитон вольныя нищеты и нестяжания!
Затем на нее надели параман - четырехугольный плат с изображением креста; шнурами, подобно корсету, затянули его на плечах Юли:
- Приемлет параман в обручение великого образа и знамение Креста Господня!
Следующим покровом Юли стала ряса:
- Сестра наша облачися в ризу радования во имя Отца и Сына, и Святаго Духа!
Далее на Юлю надели пояс и как можно крепче стянули его на ее хрупких бедрах:
- Препоясует чресла свои силою истины, в умерщвление тела и обновление духа …
Потом была мантия, или паллий:
- Да приемлет раба божия паллий, обручение великого и ангельского образа, в одежду нетления и чистоты!
После была монашеская шапочка - камилавка, и  черный платок - клобук, он же - монашеское покрывало:
- Покрывается шлемом надежды спасения и покровом послушания!
Наконец, новой монахине торжественно вручили вервицу - небольшую веревку с нанизанными на нее деревянными, костяными бусинами - «четки». Они, как  выяснила после Юля, нужны были для счета молитв и поклонов.
И под пение сестер, - «Познаем, братие, таинства силу: блудную дочь, от греха востекшую к отчему дому, преблагий отец, встретив, лобзает и вновь дарует ему познание своей славы, и совершает таинственное с горними пиршество, закалая тельца упитаннаго, дабы мы достойно сожительствовали и предавшему его на заклание, человеколюбивому Отцу, и славной сей жертве - закалаемому Спасу душ наших», - Юлю, наконец, отвели в ее, так сказать, персональную келью и заперли на ключ, - до утра.
Здесь она осталась одна.
Узкая кровать, похожая на плоский камень, зеленеющий из-под нее щербатый ночной горшок, икона со струящейся пред ней свечкой, застывший на маленькой подставке черный том Евангелия. Ни стола, ни стула, - четыре стены, и лишь на одной из них, на самом верху, - маленькое окошко с толстой решеткой.
И так - на всю оставшуюся жизнь. До последнего часа. Вместо скорой смерти на виселице - медленная, мучительная смерть в этой тюрьме. С единственной, очень слабой надеждой, - что власть Квартирьеров, неведомых существ, покоривших Землю два с половиной года назад, когда-нибудь кончится, а их первый наместник в Западной России, Григорий Нелюбин, установивший в ее стране жуткий тиранический режим, и приговоривший Юлю за попытку заговора против него к смертной казни, когда-нибудь, подобно Вельзевулу, низвергнется в ад …
И Юля, как и тогда, в Шлиссельбурге, снова заплакала, отчаянно заплакала горькими слезами, прекрасно понимая, что этого, видимо, никогда уже не будет …




































ЧАСТЬ ПЕРВАЯ


ЧЕРНЫЙ ПРИНЦИПАЛ











I
(АЗ ЕСМЬ)


В густых лиловых сумерках, спустившихся к концу дня на Керчь, из подъезда дома на улице Марата вышли двое уже неюных, но подтянутых и стройных мужчин: Авель Молибога и Стас Черепов. Этим летом оба, москвичи, отдыхали здесь у родных Стаса – старшей сестры Любови Череповой и ее мужа Николая. Вместе с ними из Москвы приехала на каникулы и дочка Череповых – студентка химико-технологического университета Ира. Сейчас она стояла на балконе в легком сарафане и, опершись на перила локтями, задумчиво провожала их синими глазами.
Авель обернулся и перед тем, как дом Череповых скрылся из виду, сказал своему приятелю:
- Что-то наша Ира совсем грустная сегодня.
В ответ Стас лишь пожал плечами: причины грусти своей племянницы ему были неизвестны. Наверно, с поклонниками что-нибудь не складывается. Или тридцатипятиградусная жара заела. (Вон все собаки с высунутыми языками бегают – и это в девять вечера.) Или что-нибудь еще третье.
И, в свою очередь, спросил у Молибоги:
- Куда пойдем гулять? Туда же, в парк, на набережную?
Молибога кивнул в ответ: «Конечно же, в парк, – куда ж еще?».
Они пересекли Босфорскую площадь, и, наслаждаясь видом моря и гор, на стыке которых и располагался древний Пантикапей – нынешняя Керчь, двинулись дальше, к центру. Слева их провожали поросшие кое-где кустарником склоны гор, а справа, словно зенитки, нацелились в небо высокие краны рыбного порта.
На набережной в этот субботний день было шумно, много женщин, грохочущей музыки и густой пыли от гравия, покрывавшего дорожки местного парка - пыли, о которой раздраженно писал еще Паустовский, и которая в чем-то даже является визитной карточкой Керчи. Черепов и Молибога, не удостоив вниманием первую из кафушек, которую они не любили из-за неприятной музыки, остановились у калитки следующего кафе, где, как правило, всегда было приятно если не потанцевать, то хотя бы посидеть за уютным пластмассовым столиком и попить дешевого кофе из обжигающих пальцы пластиковых стаканчиков.
Увы, на этот раз все столики были уже заняты, и суровый охранник сдерживал на пороге небольшую очередь из трех влюбленных парочек.
- Будем ждать?
спросил Авель, но Стас в ответ показал жестом: мол, пошли дальше!
Дальше - это было дальше по набережной и дальше по их несуетливой здешней жизни. Жизни, что уже десять дней текла по одному размеренному графику:
Утром - подъем около восьми или даже чуть позже, завтрак, который готовила Ира или ее мать, затем первое купание - на камнях возле набережной. Визит в город, кофе или горячий шоколад в прохладном подвальчике возле церкви. Дома - короткий перекус и поездка на большой пляж: студенческий или городской. К семи - возвращение, отдых, обед (скорее, даже ужин) и вечером - снова прогулка в город. К двенадцати - возвращение домой, телевизор и отбой.
Так текли дни. Из всего срока, отмеренного на отдых возле моря, прошла ровно половина. Завтра начиналась вторая. На календаре было 28 июля 20** года - до конца второго месяца лета оставалось ровно три дня.
Дойдя до конца набережной, друзья остановились возле небольшого причала рядом с водным стадионом, где также размещалось небольшое кафе: палатка и с десяток столиков.
- Посидим здесь?
предложил Авель, и Стас согласно кивнул.
Молибога взял себе кофе и булочку, Черепов - бутылку местного «Золотого колоса». Огляделись, чтобы присесть. Все столики оказались заняты, кроме одного, да и там на стуле лежал чей-то потрепанный рюкзак цвета хаки.
Сели туда, благо рюкзак занимал один стул, а еще три рядом были свободны.
- Не взорвется? - опасливо скосил глаза Стас на рюкзак.
Молибога успокоил его:
- Кому тут взрывать? Игиловцев нет. Если только бандеровцы с Львiва прискачут ….
И они принялись пить - каждый своё: Молибога - кофе, Черепов - пиво.
- Вечер-то какой! - задумчиво высказался Черепов, - Жалко, девушек нет.
С девушками действительно в Керчи было плохо. Правда, нельзя было отрицать факт их присутствия в городе, и среди встречных частенько попадались прямо-таки небесные создания, но почему-то ни они, ни другие юные представительницы прекрасного пола совершенно не обращали внимания на Авеля и Стаса. И совершенно напрасно! Они оба, - и Авель, и Стас, - вполне заслуживали такого обращения, - и не заслуживали того равнодушия, которое им доставалось. Девушкам,- как керчанкам, так и приезжим, - давно следовало бы оставить в стороне своих надоевших до горькой редьки поклонников из числа местной люмпенско-торгашной среды и быть готовыми отдать свои сердца и, естественно, тела двум благородным рыцарям из Москвы. 
Пока шел этот разговор, на пластмассовый стул бухнулся хозяин рюкзака - русоволосый, синеглазый, невысокого роста, с острой монастырской бородкой. На вид лет примерно тридцать или чуть больше. Судя по пряному запаху скисшего белья, исходившего от него, скорее всего, церковный бомж или бродячий странник, страждущий правды в своем длинном пути по святым местам юга России, Украины и Молдовы. В руке он держал большую бутылку минеральной воды, периодически жадно прикладываясь к ее горлышку.
Авель и Стас в недоумении уставились на него, а их сосед, ничуть не смущаясь, продолжил вызывающе зыркать на них из-под выгоревших ресниц и хлебать свою минералку.
Все столики были по-прежнему заняты, пересесть было некуда, а продолжать разговор о девушках при постороннем было как-то неудобно.
Потому Авель заговорил о погоде:
- Жарко-то как здесь. Вообще, весь июль сплошная жара. И дождей нет!
- В августе могут быть дожди, - мечтательно вздохнул Стас и проводил тоскующим взглядом проплывшую рядом с их столиком крутобедрую незнакомку.
- Август - это август, - поддакнул истомившийся от июльского зноя Молибога, - Август - это не июль. 
Некоторое время друзья помолчали, недовольно косясь глазами на неприятного соседа: «Когда он уберется отсюда? Неужели не видит, что он лишний?».
Но сосед и не думал убираться, а продолжал их убивать своей назойливостью и неприятным духом давно не стираного мужского белья.
А затем он вдруг произнес вроде бы нейтральную фразу, которая, тем не менее, содержала внутри себя что-то вроде приглашения к разговору:
- В августе, братья мои, нас ждет столько событий, что, боюсь, братья мои, вам будет уже не до погоды. Только бы унести ноги в нужном направлении.
Молибога и Черепов переглянулись, и Стас с отстраненным ехидством спросил:
- Какие же это события? И почему нам это вдруг придется уносить ноги?
- О, это будут такие события, о которых заговорит весь мир. Но только я один буду знать, к какому концу они приведут. И только я один буду управлять ими. Это будет Апокалипсис для всех тех, кого я сочту лишними на этой земле.
«Да он сумасшедший!», Молибога весело глянул на Черепова, и тот едва заметно кивнул.
- А поконкретнее нельзя? - раздраженно спросил Стас («Лучше б какая-нибудь девушка подсела, а не этот ненормальный псих!»), - и что нам делать, если Апокалипсис, который вы предсказываете, произойдет?
Незнакомец придвинулся к ним поближе и шепотом сказал:
- Выход один: держаться меня и слушаться меня.
А потом неожиданно спросил:
- А как насчет ваших телефонов?
- Каких телефонов?
не понял Молибога.
Незнакомец приосанился:
- Я имею в виду номера ваших мобильников. Дадите али как?
Стас и Авель переглянулись между собой, и последний вяло спросил:
- Рекламы не будет? Звонить будете только по делу?
- Естественно. Без дела звонить не буду.
- Тогда записывайте! - сказал Авель, - Московские!
Незнакомец аккуратно записал их имена и телефоны номера к себе в объемную записную книжку и сказал:
- Когда это начнется, я вам буду иногда звонить и говорить, что делать. Все мои указания надо выполнять беспрекословно и точно. Тогда вы попадете в число избранных моих помощников и спасетесь вместе со мной. Понятно?
- Понятно, - растерянно ответил Молибога.
Незнакомец удовлетворенно кивнул:
- Прекрасно! Кстати (он протянул руку), забыл представиться: Гриша, Григорий Нелюбин. Будущий совладыка Земли и всех окрестных миров.
Авель едва заметно хрюкнул в кулачок, но Нелюбин не обратил на это ни малейшего внимания. Он встал из-за стола, немного церемонно поклонился и сказал:
- До встречи у меня на пиру, братья мои. Там мы отметим мою победу.
И легко, по-мальчишески забросив на плечи рюкзак, шагнул в темноту и вскоре скрылся в ней. Молибога повернулся к Черепову и спросил:
- Слушай, на хрена мы дали ему наши телефоны? Вдруг он какой-нибудь наводчик или аферист?
Стас в задумчивости потер фалангами пальцев свой подбородок и сказал:
- Не похоже. Странный мужик! Да и черт с ним, пошли дальше!

Прошла неделя. Наступил август - «месяц великих событий», но никаких особенных происшествий он пока не принес. Черепову и Молибоге оставалось пробыть в Керчи еще восемь дней, а затем - ту-ту! - на поезд и в Москву, домой.
Пятого августа, в пятницу, Авель и Стас совершили утомительную поездку-экскурсию в Судак и Новый Свет, а, вернувшись домой поздно, решили никуда больше не идти и провести вечер дома, у телевизора. Николай и Любовь ушли в гости к соседям, Ира вместе с подружкой Оксаной пила на кухне чай, а Молибога и Черепов включили «ящик».
Ради интереса поймали украинский канал: шел пасквильный хохлацкий телесериал про зверства москалей во время войны с героическими бандеровцами, а в девять часов переключились на новости.
Они шли на украинском, но Стас переводил их Молибоге: визит президента в дружественную Польшу, дни Германии в Киеве, уборка хлеба на Волыни, спорт и погода.
И тут внезапно на номер Черепова позвонил Гришка. Он сказал:
- Ребята, пока великие события откладываются.
Стас поспешил ехидно уточнить:
- До какого времени, Гриша, они откладываются?
- Об этом вы будете извещены,
сухо ответил Гришка и повесил трубку.
- Ну, что там?
нетерпеливо спросил Авель: он стоял рядом, скрестив руки.
- Наш сумасшедший повелел сказать: великие события откладываются!
В комнате возникли Ира и Оксана: чашки чая были при них.
- Какие это великие события?
спросила Ира.
- Это тебя не касается! Ты еще очень молодая!
категорически отрезал ей дядя.

Тем не менее, на следующий Стас и Авель также весь день были серьезны и сосредоточены, а Черепов даже не приставал к каждой второй девушке и женщине, как это было раньше. Всего лишь к каждой десятой. Им он обычно представлялся молодым профессором из Москвы (хотя на деле он был лишь доцентом), доктором наук (без пяти минут), и основателем собственного психологического института (в будущем, естественно). Наиболее приглянувшихся девушек Стас приглашал к себе в качестве перспективных научных сотрудниц, записывал их данные и телефоны и за последний год у него составился уже пухлый список примерно такого содержания:
«1) Аня, 22 года, шатенка, длинные волосы, студентка МГУ (биофак), живет в Жулебино.
 2) Виктория, 25 лет, блондинка, высокая, короткая стрижка, филфак РУДН, Теплый Стан.
 3) Олеся, 24 года, брюнетка с кудряшками, бухгалтер, живет и работает в Керчи.
И т.д.».
Всем своим будущим сотрудницам Стас обычно обещал оклад от 2000 евро и выше, а немосквичкам - бесплатную квартиру в Москве (наверно, свою собственную) и бесплатный проезд до первопрестольной.
Молибога обычно посмеивался над всей этой затеей, но Черепов не обижался и оправдывался тем, что скоро, вероятно, он выиграет крутой грант тысяч на пятьдесят долларов и тогда денег, по крайней мере, на год функционирования института вполне хватит. А там можно еще что-нибудь выиграть.

А на следующий день вся Керчь оказалась обрисована и обклеена странными воззваниями:
«Граждане Земляне!
В ближайшее время планета Земля перейдет под власть космических пришельцев - Квартирьеров, - иначе, Высших. Исполнителями их воли станут особые наместники - Принципалы. Я, Черный Принципал, будут управлять «Западной Россией», - государством, которое включит в себя Белоруссию, Прибалтику, Украину и западную часть России. Будьте готовы к этому уже сейчас! Принцип моего правления будет следующий: «Каждый должен получить своё». Все, кто совершал преступления, - даже до сих пор не обнаруженные, будут мной наказаны справедливым и скорым судом. Но пока у вас есть шанс предстать перед земным судом, используйте его. Иначе потом будет поздно!
До скорой встречи!
Черный Принципал»

Как выяснилось, такие прокламации появились на стенах и некоторых других городов - Одесса, Киев, Гомель, Воронеж, Ростов-на-Дону; в орбиту Черного Принципала вовлекалась не только Россия, но и Украина с Белоруссией …
Однако реакция властей оказалась вялой. Воззваний было немного, и полиция решила, что действуют какие-то юные бойцы за справедливость, молодые Робин Гуды, - а сама угроза инопланетного нашествия лишь пугало в их руках. Правда, уголовные дела за хулиганство кое-где возбудили, и таинственный Черный Принципал был объявлен в розыск по всем трем странам. Но как искать, - без имени, фамилии, отчества?
А общественность - выступили, успокоили. «Всё спокойно в датском королевстве, всё спокойно … Курортный сезон в нашем городе продолжается и постепенно переходит в бархатный …»

А вечером того же дня, - следующего после прокламаций, - им по городскому телефону снова позвонил Гришка, - и снова на мобильный Стаса, который тут же поманил к себе Авеля.
Гришка говорил вроде бы ясно и отчетливо, но голос был приглушен почти до шепота:
- Видели мое обращение по городу?
- Видели, - ответил Черепов, - Гм! (Стас закашлялся) Так ты и есть Черный Принципал?
- Да, я он и есть.
- Гм! А что ты вообще собираешься дальше делать?
- Выполнять волю Квартирьеров, - что они скажут, то и буду делать. Я ведь только Принципал, их наместник на определенной территории.
- Ты не единственный Принципал?
- Нет, конечно. Нас всего человек триста - и у каждого своя территория, свой удел. Например, у Восточной России - свой Принципал, у Кавказа - свой, у Сибири - свой и так далее.
- А почему именно тебя сделали Принципалом, Гриша?
- Не знаю. Меня призвали в Школу, которая находилась в Гималаях вместе с остальными, и целый год готовили к выполнению этой миссии.
- Призвали? - удивился Стас, - Это как?
Нелюбин мелко засмеялся на том конце провода:
- Ну, пригласили!
- А Григорий Нелюбин - это твое настоящее имя?
Гришка снова засмеялся:
- Сколько вопросов и все сразу! Знаете, как говорят уголовники: «Не веришь, прими за сказку!». Потому насчет моего настоящего имени думайте, что хотите …
Черепов замолчал, - видно, придумывая, что еще спросить и удобно ли это спросить.
Но новоявленный наместник инопланетян опередил его:
- Кстати, у вас обоих есть права на вождение автомашины?
- Нет, - ответил Стас и за себя и за Авеля.
- Так вот, - сказал Гришка, - слушайте мой первый приказ: завтра вы идете в автошколу «Вираж» (район Японка, на автодроме, знаете?) и приступаете к занятиям.
- Так за нее надо платить!
- Не волнуйтесь, братья, всё уже оплачено. Через месяц вы должны получить права.
- Мы собираемся уже скоро уехать в Москву.
- Тогда второй приказ: остаетесь до конца августа. Старые билеты сдайте, новые закажу вам сам.
- Хорошо, - подумав, сказал Стас, - мы остаемся до 28го августа и идем завтра в автошколу.
- Отлично! - ответил ему Гришкин голос, - Тогда до связи!
И Нелюбин отключился.
Черепов повернулся к Молибоге:
- Вот так: завтра вместо пляжа - в автошколу.
Авель в ответ лишь пожал плечами, что, наверно, означало: «Жираф большой - ему видней!».

На следующий день с утра Стас и Авель отправились на автодром. В одном из служебных помещений последнего они нашли автошколу «Вираж»: три стола, запылившийся компьютер и крепко сбитый мужик шоферского вида, вальяжно развалившийся в кожаном кресле.
- Черепов? Молибога? Вы уже внесены в список третьей группы. Вечером у вас теория, а вождение - уже можно сейчас. Не против? Нет. Тогда я позову инструкторов.
Первое занятие Молибога за рулем «Поло-седана» старательно учился газовать, стоя на месте, и пытался понять, как работает педаль сцепления. Инструктор, который попросил себя именовать самым что ни на есть фамильярным образом - «Михалыч», успел несколько раз за занятие крепко ругнуть бестолкового Молибогу за то, что, опережая сцепление, он нажимал на тормоз или забывал сцепление, включая первую передачу. Машина, естественно, в ответ на такие манипуляции или глохла, или по-зверски скрежетала, грозя чуть ли не взорваться. 
Но полтора часа учения шли впрок Авелю. К концу занятия он, хотя и устал, но ошибаться стал меньше и под бдительным контролем Михалыча даже в первый раз проехал «змейкой» между стойками.
- Тяжело в ученье - легко в бою, - резюмировал он свои впечатления Стасу, когда тот также покинул свой учебный автомобиль, - Только зачем Гришке понадобилось учить нас вождению?
Черепов ответил на всё унылым вздохом:
- Нам еще вечером сюда возвращаться - на теорию …

В полдень следующего дня, разделавшись с утренней ездой, Черепов и Молибога лежали на песочке Студенческого пляжа под тенечком абрикосового дерева и обсуждали возможные последствия вторжения Квартирьеров на Землю.
- Скорее всего, - веско заметил Молибога, в свое время начитавшийся Шкловского, Кардашова и Урсула, - так называемые Квартирьеры представляют собой агрессивную цивилизацию - точнее сверхцивилизацию III типа, - то есть цивилизацию, потребляющую энергию в масштабе Галактики. По своему технологическому уровню они ушли впереди нас на тысячелетия и потому раздавить им нас - раз плюнуть! - как мне вон того мураша.
И он указал на черно-бурого муравья, неторопливо тянувшего за собой в муравейник труп рыжего собрата.
- А у нас какой тип? - лениво спросил Стас.
- Первый - мы потребляем энергию в масштабе, - увы! - одной только планеты.
- А второй тип?
- Это когда в масштабе звезды, - но до этого мы еще просто не доросли.
- И уже, видимо, никогда не дорастем, - усмехнулся Черепов и из-под козырька своей модной пляжной кепочки стал внимательно обозревать близлежащие окрестности в поисках будущих сотрудниц своего исследовательского института в сфере психологии.
Кандидатка в сотрудницы нашлась довольно быстро: прямо у набегающих бурунов на прогретом жаркими лучами камне сидела симпатичная блондинка и махала вдаль кому-то своей тонкой рукой. Стас подошел и заговорил с ней. Блондинка засмеялась, заулыбалась, но потом стала энергично мотать головой в разные стороны, - вероятно, будущий оклад, предложенный ей Череповым, показался ей слишком маленьким. А вскоре из воды, как богатырь из сказки Пушкина, показался мощный верзила - муж блондинки, и Стас со вздохом был вынужден оставить свои обхаживания.
- Вечно так, - пожаловался он Авелю, вернувшись к лежанке, - Если женщина красивая, то возле нее кто-то есть, - или муж, или поклонник, или еще кто-нибудь …
- Или ты, - прибавил Молибога, с усмешкой покусывая тонкую травинку.

Молибога и Черепов между тем уже неделю активно упражнялись в автошколе, осваивая теорию и практику вождения, а днем загорая на пляже. Всё было неплохо, была только середина августа, до начала учебного года оставалось еще полмесяца, только обострился финансовый вопрос, - стали кончаться деньги, взятые сюда, в Керчь. Молибога, - то ли в шутку, то ли всерьез, - уже предложил заявиться в полицию, заложить Гришку, - и получить причитающиеся за иудино предательство тридцать серебряников, - как им позвонил сам Нелюбин.
Гришка поинтересовался, как идут дела в автошколе, какие проблемы, Черепов ответил, что всё о’кей, лишь вскользь упомянул о финансовых трудностях.
Нелюбин отнесся к этому спокойно:
- На неделю хватит? Я вам пошлю тогда сегодня перевод евро на пятьсот, - устроит? Прекрасно! Когда у вас экзамен в ГИБДД? В следующий вторник? Вот после того я перезвоню! Пока!
- Ура! - закричал Стас, - Гришка шлет нам перевод на пятьсот евро! Так что (он обратился к Авелю) пока закладывать его не пойдем, - пусть пока поживет.
- Кого это вы собрались закладывать? - тревожно спросила вдруг внезапно возникшая в коридоре Ира.
- Это военная тайна, - ответил ей ее дядя, - Посторонним ее разглашать категорически воспрещается. Ясно?
- Что за дурацкие секреты! - обиделась Ира и ушла кухню - заваривать чай - себе и любимой подружке.
Прошла еще неделя, деньги были получены, а вскоре им снова позвонил Нелюбин и пригласил на встречу:
- Развалины Нимфея знаете, за городским пляжем? Да-да, где Эльтиген, именно там. Я туда подъеду завтра в шесть часов. Подходите. В шесть часов, у Нимфея.
Перед тем, как идти на встречу с Нелюбиным, друзья долго совещались:
- А что, если за ним давно следят? - предположил Авель, - и нас загребут вместе с ним. Попробуй, докажи потом, что ты не верблюд! Помогал Черному Принципалу, - получай своё! Раньше это была игра, а теперь нарушение закона: антигосударственная деятельность, уголовный кодекс! Что здесь в России, что еще где-то!
Черепов пожал плечами:
- Я не думаю, что это так серьезно. Пока что вся наша помощь заключается в наших совместных занятиях в автошколе и в принятии денег от Гришки. А что мы сделали такого, чтобы нас подводить под статью? Украли? Убили? Ограбили? Если соучастие, - то в чем оно выразилось?!
И продолжил:
- Полагаю, причин для волнения у нас нет. А то, что мы познакомились с Гришкой, возможно, это как раз то, что следует назвать фатальным везением. Как и то, что он случайно оказался здесь в Керчи. Потому надо ехать на встречу!
Гришка ждал их в машине у подъезда к раскопкам Нимфея. Машина была самая обычная - темно-зеленая «Нива-Шевроле», - странный симбиоз русского и зарубежного автопрома, - но совсем новая, с бампером и запаской.
Он протянул обоим друзьям руку и сказал:
- Пойдемте, прогуляемся по раскопкам. Я тут ни разу не был.
Они спустились вниз, к серым сырцовым стенам и кольцеобразным подошвам  колонн - к тому, что раньше было древнегреческим городом Нимфеем, спутником Пантикапея в далекую Митридатову эпоху. Раскопки глубоко врезались в город, обнажив его древние улочки и кусочек площади с остатками какого-то храма. Археологов из Питера, копавших город, на данный момент здесь не было; можно было спокойно пройтись и даже сфотографироваться на фоне схлынувшей навеки античной жизни.
Гришка, однако, фотографироваться отказался, - может, боялся полиции и ФСБ, а, может, по какой-то иной причине. Но Авель и Стаса на фоне античных останков он снял охотно и даже несколько раз. Затем, найдя бордюр какой-то полуразвалившейся каменной стены, они присели.
- Ну, вот, мы, наконец, и встретились, - сказал Гришка, - Как у вас дела в автошколе?
- Нормально, - ответил Стас, - Скоро будем сдавать экзамены.
- Хорошо, - кивнул Нелюбин, - Деньги получили?
- Получили. Спасибо. Ты, щедрый, Гришка.
Гришка вдруг улыбнулся и спросил:
- А как же тридцать серебряников, которые вы хотели получить в милиции за информацию обо мне? Там бы наверняка больше заплатили!
Молибога и Черепов удивленно переглянулись между собой: откуда Нелюбин мог знать об их исключительно интимном разговоре? Наконец, Авель неуверенно спросил:
- Да мы это просто шутили, Гриша! А ты не боишься, что тебя могут найти?
Нелюбин улыбнулся:
- Меня - найти? Кто?
- ФСБ, ГРУ, полиция - кто там еще? Найти и уничтожить! Ведь это очень могущественные организации!
- Да, действительно, - согласился Гришка, - Только вот почему-то я целую неделю расклеивал свои афиши по многим городам и весям, - и до меня сих пор не нашли.
- Та, может быть, они и сейчас следят за тобой?
- Следят? - удивился Гришка и огляделся по сторонам, - Где? Откуда?
- Со спутника, например, - Молибога указал на небо.
- Со спутника? - хмыкнул Нелюбин, - Запомните, ребята, все эти спутники давно уже работают на Квартирьеров. Это только землянам кажется, что это их спутники. На деле же они уже давно квартирьерные, - и если они поставляют информацию землянам, то исключительно ложную. А то, что ФСБ или кто еще там может принять ее за истинную, это уже их дело. Глубоко личное, естественно.
- Так что, - подвел итог Гришка, - мне бояться нечего. Бояться надо тем, кто пойдет против меня. Вот им надо бояться и очень серьезно. Хотя формально у меня нет прав убивать, но я могу убрать человека с Земли и сослать его в такую чертову дыру в космосе, что он всю жизнь оттуда не выберется.
- Чертова дыра? Это ты так называешь черные дыры?
- Я так называю любые дыры в нашей Галактике, откуда невозможно выбраться обратно. А на языке Квартирьеров, - кстати, вам пора, учиться их терминам, - это называется депортацией.
- Так, что же, - сразу и депортировать?  - удивился Черепов, - А если человек не оказывает сопротивления?
- Всё равно депортировать придется многих - особенно молодых агрессивных самцов: именно они представляют на планете самую серьезную угрозу для Высших. Или депортировать, или изолировать - одно из двух.
Пока Молибога и Черепов осмысливали сказанное, Гришка важно сказал:
- Это будет самая великая из всех великий утопий, - и к тому же осуществившаяся!
Молибога взял Нелюбина за руку:
- А люди? Ты помнишь Достоевского, Гриша? Что все великие утопии мира не стоят слезинки одного-единственного ребенка?
Гришка отстраненно вырвал кисть из пяди Молибоги и холодно пояснил:
- Если я откажусь, то Квартирьеры просто найдут другого человека, который не откажется. Тогда пусть лучше буду я. Кроме того, как нам неоднократно говорили в гималайской школе, Квартирьеры никого убивать не собираются. Кроме тех, конечно, кто будет оказывать активное сопротивление, - тогда могут быть приняты адекватные меры. 
Потом он заговорил горячо и страстно:
- Поймите же, наконец, наша цивилизация была обречена с самого начала ее существования. Высшие следят за ней уже тысячи лет, с неандертальских времен, но только сейчас они приняли решение вмешаться, послать сюда своих Квартирьеров и направить процесс развития планеты в нужном им направлении. Вмешательство это не остановить никакими средствами. Нам, землянам, остается только подчиниться и постараться сохранить свою цивилизацию в ее первозданном виде. Надо или вписаться в требования Высших, они нас просто раздавят, как букашку, как муравья.
Молибога вспомнил того черно-бурого муравья, что тянул в дыру муравейника труп своего рыжего собрата и деликатно промолчал …
Черепов также промолчал, - вероятно, не зная, какие ему еще подобрать возражения.
Наконец, Авель спросил:
- А откуда они, эти Высшие? С какой звезды? Из какой части Галактики?
- Название звезды вам всё равно ничего не скажет, - объяснил Гришка, - тем более это только прародина Высших; сами они давно ужи рассеялись по всему Космосу. Кроме того, звезда эта вообще не из нашей Галактики.
- А из какой же галактики? Случайно не из М31?
Гришка с улыбкой посмотрел на Молибогу:
- Вообще-то оттуда.
- Из Туманности Андромеды!
воскликнул потрясенный Молибога.
Нелюбин подтвердил:
- Да, из Туманности Андромеды.
- Туманяне!
воскликнул Молибога.
Так у Высших или Квартирьеров появилось еще одно имя. 
Помолчав, Гришка подвел итог:
- Ну, вот, разговор закончен. Теперь поедем.
И он сделал широкий приглашающий жест в направлении своей машины.
Стас перехватил тревожный взгляд Молибоги:
- Куда поедем?
- В одно место, чтобы вы окончательно убедились, с кем вы имеете дело.
Гришка сел за руль, рядом с ним Молибога, Черепов устроился сзади, и «Нива-Шевроле» энергично рванулась с места. Нелюбин долго петлял по каким-то проселочным дорогам, - мелькнули названия «Огоньки», «Марьевка», - «Уж не к Опуку ли мы едем?», подумалось Молибоге, который тут же попытался выудить из памяти все то, что знает по Опук: заповедник, военный полигон, и место, где велись съемки фильма «Отроки во Вселенной» - планета Варианна, кажется? - но тут Гришка, наконец, остановился у ничем не примечательного кургана, - в силу разных причин еще нераскопанного советскими и украинскими археологами. Втроем они вышли из машины и вдохнули свежий вечерний степной воздух. Гришка посмотрел на часы, потом зачем-то покрутил циферблат: часы пискнули ….  и неожиданно буквально в десяти шагах от них дрогнула земля и то что «было землей и травой», разошлось в сторону, обнажая черную бетонно-стальную дверь. Пока Молибога и Черепов ахали от изумления, Нелюбин щелкнул еще чем-то, и … дверь открылась!
Вслед за Гришкой они вошли в темно-металлический мерцающий туннель, прошли еще одну дверь. Затем возникла третья, - как выяснилось, последняя дверь. Гришка приложил  кс ней ладонь: она вспыхнула малиновым светом, потом вдруг стала изумрудно-зеленой и … медленно отошла в сторону. Они очутились в небольшой комнате, в которой с трудом уместились все втроем. Здесь стоял только стол, одно кресло и компьютер с большим монитором. Гришка сел за пульт и защелкал клавишами: возникли какие-то значки, коды, цифры …
Стас первым пришел в себя и задал классический вопрос:
- Что это, Гриша?
Нелюбин еще лениво пощелкал клавишами, потом погасил экран, откинулся в кресле и усмехнулся:
- Это ПСК - Пункт Связи с Квартирьерами. Через него мы, принципалы, получаем указания от Высших. Вход сюда - только по моему личному паролю.
- ПСК? А сколько их всего, этих ПСК? И почему их до сих никто не нашел?
спросил Стас.
 - ПСК - много. Но они постоянно меняются: одни ликвидируются, другие создаются. В среднем каждый ПСК существует не больше недели. Вот почему их очень трудно обнаружить!
- Кстати, - добавил Гришка, - на языке Высших наша планета называется Рганциммра - буквально «голубой шарик» - поэтому не удивляйтесь, если я впредь буду употреблять это название. Я тут смотрел последние указания Высших - для меня и остальных принципалов, но пока ничего нового не нашел.
- А старые указания?
саркастически спросил Черепов.
- О старых указаниях вы в основном знаете. Но пойдемте,- долго здесь оставаться нельзя: иначе ПСК самоуничтожится вместе с нами!
Они покинули ПСК, - Молибога и Черепов, ошарашенные увиденным, раздумчиво молчали.
- О чем задумались, гуси-лебеди? - спросил их Нелюбин на обратном пути к машине.
- Всё о том же, - нехотя ответил Авель, - О том, что будет с Россией и миром после Нашествия.
- Что будет? - удивился Гришка, - Для нас с вами будет рай, а для остальных - ад, или, если крупно повезет, чистилище.
- А как же справедливость?
- Ты читал когда-нибудь старика Платона? Справедливость состоит в том, чтобы каждый имел свое и исполнял свое, а что есть для каждого свое, - это будем решать мы, принципалы. Разве это плохо?
- Это хорошо, - вздохнули в ответ Авель и Стас, - Но что будет, если другие с этим не согласятся? …
На Босфорской площади Гришка остановил свою «Ниву», чтобы высадить обоих своих помощников. Но прежде чем Стас и Авель покинули машину, он сказал:
- Неужели вы думаете, что я так просто случайно встретился и заговорил с вами? Нет, это был отбор, - отбор, который идет заочно уже в течение полугода.
Стас и Авель растерянно молчали.
- Нас отбирали?
- Коню понятно, - усмехнулся Гришка, - И очень тщательно. Один критерий отбора я вам могу сказать сразу и без всяких обиняков: нам нужны люди, которые хотят этого переворота больше других и сильнее других. Те же, кого устраивает здешняя земная жизнь, нас не интересуют. Пусть они сидят дома и смотрят свою любимую передачу «Пусть говорят»!  И говорят, и говорят, и говорят …
- Но как, Гриша, они могли установить это?
- Не знаю! Наверно, сканировали ваше сознание!
Молибоге и Черепову стало как-то не по себе от такого заявления Гришки. Неприятно было представить, что кто-то там забирается лучом сканера тебе в голову и раскапывает у тебя какие-то нужные ему мысли или образы …  А как же тогда «прайвеси», защита прав личности и тому подобное?
- Значит, - резюмировал Нелюбин напоследок, - Послезавтра вы возвращаетесь в Москву. Вот билеты, возьмите! Ваша задача - чисто информаторская. Я хочу, чтобы вы были там моими глазами и ушами. Скоро, в конце сентября, я проведу совещание в Москве со всеми своими резидентами: вы также там будете и дадите свои сообщения. Кроме того, в Москве вы получите каждый по хорошему внедорожнику, - это обеспечит вам необходимую мобильность.
Молибога и Черепов растерянно переглянулись между собой:
- За машины заранее спасибо! Но как же захват Земли Квартирьерами? Когда он состоится?
спросил Молибога.
Нелюбин посмотрел сквозь него и недовольно процедил:
- Захват придется пока отложить. Примерно на год. Высшие хотят ознакомиться с обстановкой получше.
- Зачем? 
- Не знаю. Это им виднее. Значит, до встречи в Москве. Не забудьте, зайти завтра в автошколу - получить права, - и когда придут машины из автосалона, зарегистрировать их на себя ….
- Да-да, мы знаем!
И вот через два дня, рано утром двадцать восьмого августа, тепло распрощавшись с семьей Череповых - Любовью, Николаем и Ирой (племянница Стаса оставалась здесь до третьего сентября), Авель и Стас доехали на маршрутке до железнодорожного вокзала, сели на скорый поезд «Керчь - Москва», и уже на следующий день к обеду были «под крышей дома своего», в первопрестольной.


II
(ШТИРЛИ-МЫРЛИ)


После возвращения Черепов и Молибога впервые пересеклись в Ленинке спустя три дня. Они даже не договаривались друг с другом заранее: Стас и так пропадал там вечерами, охотясь на девушек, как ястреб на кроликов, а Молибога, хоть и бывал там гораздо реже, тем не менее, постоянно держал на своей полке какие-то книги, нужные ему для научной работы.
Встретившись, оба приятеля сразу отправились в буфет, чтобы отметить конец лета и начало осенних будней. В этот раз был еще один повод: ведь теперь они были разведчиками, осведомителями в стане врага, а говоря более точно, в осином гнезде земной цивилизации.
За это и выпили первый стакан чая. А Молибога при этом заметил:
- Мы с тобой теперь Штирлицы, а всё наше задание есть не что иное, как «штирли-мырли».
- Как-как? - переспросил Стас, - Ширли-мырли?
- Да нет, - поправил его Молибога, - именно «штирли-мырли»: от слова Штирлиц! Помнишь «Семнадцать мгновений весны»?
- Конечно. Неплохо придумано! - кивнул Черепов, - Так и будем впредь называть нашу деятельность.
- Есть повод выпить второй раз!
сказал Авель, и они чинно чокнулись пластмассовыми стаканчиками.
После хмельной чифирной эйфории первых минут Молибога быстро посерьезнел, и его лоб прорезала глубокая морщина:
- Как ты думаешь, Стас, неужели Гришка не врет и нас действительно ждет Нашествие?
Черепов пожал плечами:
- Хрен его знает! Может и врет. Но даже если врет, всё равно неплохо получать от этого дивиденды.
- Как твой лендровер поживает?
- Да уже поломался, съездил тут к другу в деревню. Не выдержал нашего среднерусского проселка! Ремонт дорогой, а денег пока нет. А твой?
- Мой - ничего. Скрипит, но ездит.
Уходили также вместе. В вестибюле Стас попытался прицепиться к какой-то молоденькой девице, а когда та бесцеремонно отшила его, разочарованно рыкнул и отошел к Молибоге:
- Дура чертова! Но ничего! Будет праздник и нашей улице!
А потом неожиданно добавил:
- Скоро все девушки в России будут мои!
- А мне оставишь? - поинтересовался Авель.
- Тебе - да, а остальным: хрен с два! - выругался Стас.
Они вышли к Воздвиженке, а потом резко повернули налево-назад в Староваганьковский переулок, - с тем, чтобы пройти к Знаменке, пересечь ее интенсивное течение, а затем уже выйти к музею Пушкина и Волхонке.
- Как ты думаешь, сколько еще осталось до Квартирьеров? - спросил Черепов.
- Не знаю! - поджал плечами Авель, - Вот Гришка приедет, тогда скажет …
- Скорей бы! - сказал Стас и нервно передернул плечами, - Надоело ждать! Хочется действовать!
Гришка, однако, долго не объявлялся в Москве, и в буднях и суете столичных дел Стас и Авель стали потихоньку забывать о его существовании, за исключением тех моментов, когда он сбрасывал им по электронной почте свои сообщения. Явление же Принципала в первопрестольной состоялось лишь в середине октября. Нелюбин позвонил им по телефону и сказал, что первое совещание всех принципалов Западной России пройдет в ближайшую субботу на третьем километре после поворота от села Семеновское на деревню Слащево, расположенных на крайнем юго-западе Московской области.
- Машины у вас исправны? Проблем не будет?
Авель помедлил:
- Мы, наверно, на моей вдвоем подъедем. У Стаса сломана.
- Уже? Гм! Ну, хорошо, давайте вдвоем на одной.
С утра в субботу заморосил холодный меленький дождичек. Молибога на своем «Джипе-Ренегате» подобрал Черепова у метро «Юго-Западная», с тем, чтобы потом по Боровскому шоссе в объезд Солнцево и Внуково выбраться на Смоленскую дорогу - Минское шоссе. Они со Стасом предусмотрительно прихватили с собой два термоса: большой - с чаем и маленький с куриным бульоном, сделали гору бутербродов, по дороге подкупили хлеба и шоколада, а в одном придорожном кафе даже успели плотно перекусить.
Где-то уже в районе полудня неспешно докатили до поворота на Семеновское: отсюда до села по весьма булдыжному асфальту оставалось километров двадцать. И буквально через пять минут их ходко обошли два мощных черных «мерседеса», за рулем одного из которых сидела черноволосая, чуть полноватая, и немного хищно выглядевшая молодая дама.
- Не наши ли?
кивнул Черепов на уплывающие вперед иномарки.
- Вполне может быть,
пожал плечами Молибога.
Не переезжая мост, за которым находилось Семеновское, они, следуя указаниям круиз-контроля и Гришки, повернули налево, в сторону маленькой деревушки Слащево. Пять минут езды, и на дороге справа показалась Гришкина зеленая «Нива-Шевроле», а возле нее притулились уже знакомые «мерсы» вместе со стадом других иномарок. Сам Нелюбин стоял рядом и о чем-то оживленно беседовал с пассажирами машин: двумя дамами, в том числе - хищной автоводительницей по имени Анжелика, и тремя мужчинами.
Увидев Черепова и Молибогу, он заулыбался, пожал им руки и сказал:
- Ну вот, и все в сборе, пойдемте вон за лесополосу: там развернут шатер. Машину тоже там поставите!
Всего в штабе Гришки, включающем в себя всех будущих принципалов Западной России, оказалось двадцать девять человек: двадцать шесть мужчин и трое женщин (точнее - девушек в последней стадии зрелости). Все они расположились в кружок за костром (дым от которого уходил в круглое отверстие верхнего полога): кто на бревнах, кто на принесенных из машины стульчиках и, жадно глотая из кружек смешанный с дымом костра горьковатый чай, принялись делать доклады и выслушивать очередные Гришкины указания. Особое внимание привлекли к себе три девушки (на совещании они сидели рядом друг с другом): Анжелика Зубова, Кира Рочева и Марта Лундстрем - впоследствии, с чьего-то острого словца, к этой троице приклеится прозвище АКМ (т.е. Анжелика - Кира - Марта).
Анжелика, - та самая, что так резво мчалась на «Мерседесе», - предстала перед Авелем и Стасом как крупная, высокого роста брюнетка, с немного вульгарным темным лицом и широкими плечами. На обеих ее руках были тяжелые браслеты: один - серебряный, другой - кажется, циркониевый. А на левом слегка обнаженном ее плече Молибога краем глаза разглядел синюю татуировку: Медуза Горгона с волосами из змей, с жутко искривленным ртом и кинжалами, подпирающими подбородок. Впоследствии кто-то из знающих людей объяснил Молибоге: эта татуировка означает примерно следующее: «За причиненное мне зло - отомщу!».
А пока Авель просто подумал: «Неужели сидела? Ну, выбрал Гришка себе принципалку!».
Кира, наоборот, была весьма миловидная девушка, шатенка, - ну, может быть, немножко мужского типа, с короткими русыми волосами и острым, прокалывающим взглядом холодных глаз. Сразу было видно, что в рот она палец не положит, - ни Бриану, ни Валиадису, ни Гришке, ни тем более Авелю Молибоге и Стасу Черепову. Тем не менее, и со Стасом, и с Авелем она была изысканно вежлива, - ну, может быть, слегка саркастична, но опять же в разумных пределах.
Приятнее всех была третья из АКМ - Марта - светловолосая латышка с добрыми и одновременно печальными раскосыми глазами. Она была одета легче всех из девушек - в темно-зеленую блузку и юбку с накинутым на плечи белым пуховым платком и, как не ухаживал за ней сидевший рядом Стас, его куртку она так и не позволила накинуть себе на плечи, отвечая неизменно:
- Мне не холодно!
Однако, и Стасу, и сидевшему рядом Молибоге было видно, что такое ухаживание ей все равно приятно, - а, значит, частично цель Стаса все равно была достигнута.

На совещании сначала с вводным сообщением выступил сам Нелюбин.
Он еще раз подтвердил, что все присутствующие иже с ним являются так называемыми «принципалами» - представителями Высших и их со-координаторами в Западной России. 
- Всего у меня было двадцать девять вакансий для принципалов: и все они уже заполнены.
- А ты разве не принципал, Гриша?
спросил кто-то из задних рядов.
- Я - Главный Принципал, или, иначе, Первый Принципал, - пояснил Нелюбин, - и как бы нахожусь вне списка. Кстати, согласно формальным требованиям Высших, вы обязаны избрать меня, но учитывать всю сложность ситуации, с которой они столкнулись здесь, на Рганциммре, ими принято решение назначить меня сразу Первым Принципалом и пока на неопределенный срок.
(Присутствующие не стали возражать).
Теперь о том, что ждет нас в ближайшем будущем. Я не знаю, когда точно ожидается час «X», - т.е. время атаки Квартирьеров на Землю, но мы должны быть к этому готовы каждую минуту. Если будет возможность, то я вас извещу об этом заранее. Все ваши телефоны и адреса мне известны и проблем с этим не будет. Как будет проходить эта атака, я также точно не знаю: мы с вами, так сказать, будущие гражданские наместники, и в военные дела нам влезать не требуется. Но то, что любые попытки землян оказать сопротивление будут подавлены в кратчайшие сроки, вам не следует сомневаться: вся мощь нашей, земной, цивилизации просто несопоставима с мощью Квартирьеров как Сверхцивилизации, а способы репрессивного воздействия у них отработаны, что называется, до последнего винтика. Потому тех, кто у нас, в Западной России, будет бряцать оружием, сначала вежливо поставят на место, а если он так и не поставится, то попросту уничтожат…
Теперь вкратце  о том, как будет устроена жизнь здесь в Западной России, после подчинения Рганциммры Квартирьерам. 
Для начала все население здесь и в других «новых государствах» пройдет регистрацию. Детей до 12 лет будут регистрировать их родители, что же касается лиц после 50 лет, то они будут не зарегистрированы, а просто переписаны. Чем отличается регистрация от переписи?
«Регистрация» означает, во-первых, что будущий россиянин впоследствии будет обязательно приписан к одному из шести будущих сословий, а также то, что ему будет указана одна из четырех грядущих жизненных траекторий: Поселение, Изоляция, Депортация и Трансмутация.
Что они означают?
- Может, сначала с сословиями разберемся, а, Гриша?
снова раздался тот же нетерпеливый голос из задних рядов.
Стас и Авель одновременно обернулись на него: голос принадлежал высокому худощавому блондину лет приблизительно тридцати. Как выяснилось позже, его звали Петр Субочев. 
Нелюбин нахмурился, но возражать не стал: по мере продвижения к главным темам голос его крепчал и становился всё более уверенным:
- Хорошо! Всего у нас будет шесть основных сословий, и все люди будут распределены по шести рангам: первый ранг - принципалы - это мы с вами, второй - нобили, третий - капитолии, четвертый - муниции, пятый - простецы, шестой - смерды - так мы их будем называть.
Численный состав этих сословий мне пока не задан, но, очевидно, что подавляющее большинство россиян будут принадлежать к двум низшим сословиям: простецам и смердам. Кстати, в ближайшее время вам следует примерно наметить круг ваших будущих помощников, которые будут включены в следующее по значимости сословие - «нобилей», иначе, «благородных». Всего каждый может отобрать пока по тридцать-сорок человек. Исключение - родственникам: как ближним, так и дальним. Никакого кумовства я здесь не потерплю! И сам буду лично проверять каждого!
Заодно также замечу, что все переписанные лица (это пожилой возраст, а также, вероятно, инвалиды первой группы) автоматически приписываются к сословию простецов и выводятся на Поселение или Изоляцию. Исключение будет сделано для криминала и люмпенов с криминальными наклонностями - они должны зарегистрироваться, с тем, чтобы впоследствии получить для себя либо Депортацию, либо, в крайнем случае, Трансмутацию.
Теперь, наконец, о том, что это такое:
Трансмутация - переделка людей в андроидов низшего разряда, с сохранением низкого, подчиненного уровня мышления. Если вам знаком айтматовский термин «манкурт», то это примерно то же самое, но с более значительной анатомической и физиологической трансформацией. Трансмутация - это не просто жизненный путь, это пожизненное наказание - либо за прежние криминальные проступки, либо за те, которые будут сделаны уже при Квартирьерах. Индивиды, прошедшие Трансмутацию, однако, не утрачивают своего «Я», но они навсегда теряют ту часть памяти и мышления, которая продуцировала их криминальные или околокриминальные действия.
Это будет путь, во-первых, для уголовников и людей, пусть не сидевших, но совершивших преступления, - не доказанных и не наказанных земными судебными органами, но которые Высшие сделают очевидными благодаря своей Системе Сканирования Прошлого Рганциммры (ССПР). Во-вторых, Трансмутации также должны будут подвергаться субъекты, которые не захотят подчиняться  Принципалам и окажут им и Квартирьерам сопротивление.
Депортация - это отправка в ближние или дальние звездные миры с  целью проведения общегалактической колонизации, вдохновляемой и реализуемой Высшими.
Депортация коснется значительного процента мужского населения Рганциммры - того самого, который не является криминальной, но которая демонстрирует высокий уровень агрессии или желания совершить насилие в любых его формах. Очевидно, что, в первую очередь, сюда попадут военные, полицейские, охранники, всякого рода люмпены и маргиналы, хулиганствующие тинэйджеры и т.п. А там уже, смотря по поведению, и остальные. Именно они плюс небольшой процент девушек и женщин (также в основном с маргинальным уклоном) будут или транспортированы нуль-транспортировкой на планеты Галактики, осваиваемые Высшими, или, - в случае других галактик, - отправлены туда на специальных нуль-звездолетах. 
Изоляция - это сосредоточение людей, остающихся на Рганциммре, в небольших городах и поселках численностью каждый от 10 до 100 тысяч человек с мягкими условиями содержания, но значительным ограничением перемещения за пределы этих городов и поселков.
Именно такие города и поселки станут основным местом проживания коренных рганциммрян на планете. Инфраструктура этих городов будет базироваться на обслуживании потребностей как самих изоляционистов, так потребностей Квартирьеров. Условия будут более чем комфортные и мягкие: в частности, каждая семья и каждый одиноко живущий человек будет иметь в таком городе свой дом с обязательным участком. Центр же городов будет отдан под многоэтажные офисы и различные службы.
Поселение -  размещение людей по деревням, селам и хуторам с незначительными ограничениями в их миграции и перемещении.
На Поселении останется большая часть сельских жителей пожилого возраста, а также лояльная Квартирьерам часть бывших горожан, изъявившая желание жить в сельской местности. Основная задача поселян - производство сельхозпродуктов и контроль за андроидами, которые, возьмут на себя всю самую тяжелую сельскохозяйственную работу.
Одним из видов поселений будет так называемый «фронтир» - разрешение многим малым народам и далее жить своими общинами и этносами, - при условии сохранения нейтралитета в отношении Квартирьеров. Однако последние оставляют за собой право изымать для Трансмутации и Депортации наиболее агрессивно настроенных особей мужского пола.
Пока в общих чертах всё …
Вопросы есть? Есть?  Давайте после содокладов …

После Гришки приступили к содокладам: их было пять.
Сначала Кира, - социолог по образованию, политолог по профессии, - дала общий социально-политический анализ обстановки в Западной России в перспективе будущего Нашествия. Вот что она сказала:
- Естественно, что российские власти постараются оказать нам сопротивление. Наверняка будут мобилизованы все политические партии и движения, включая молодежные и экстремистские. Ответом должен стать политический террор - их лидеры должны быть уничтожены, активная часть депортирована, остальные - изолированы….
Кира повернула голову к Нелюбину:
- Гриша, ты согласен?
- Ну, Кира, ты как Софья Перовская!
курлыкнул со своего места Субочев. Но он ошибался: Перовская - это было как раз наоборот.
Но Гришка полностью согласился с Кирой:
- Никакой пощады врагам Квартирьеров! Их враги - это наши враги, запомните! А то, что всякие огрызки полезут против нас и Высших, - да, это будет! И мы должны будем готовы дать им отпор!
А Молибога подумал: мы все здесь тверды на словах, а вот как будет на деле? Сможем ли убивать, если это будет нужно для блага Квартирьеров? Как это делали, например, Гиммлер и Берия? Убивать пусть не своими руками, а своей неограниченной властью принципалов?! Убивать руками подчиненных нам андроидов?! …
Присутствующие также возражать не стали: кивком головы они подтвердили свое согласие со словами Киры и мнением Первого Принципала.
Было еще два небольших доклада, а затем выступил принципал, которого звали Антон Годунов. 
- Уважаемые принципалы! Уважаемый Первый Принципал!
Я думаю, мы должны быть милостивы к нашим врагам. В конце концов, они же не виноваты, что мы будем вместе с Квартирьерами переделывать всю жизнь на Земле и в России. Мы будем широко использовать Депортацию, Трансмутацию и Изоляцию для их усмирения, а самых агрессивных индивидов, как я полагаю, необходимо удалить с нашей планеты навсегда.
Но я также хочу обратить внимание на другое: в нашей России царит культ силы, агрессии и невежества: этот образ мышления пропагандируют и радио, и телевидение, и Интернет. Мы должны уничтожить это. России нужна ни бархатная, ни демократическая, ни социалистическая революция: ей нужна антидебильная революция: полное изничтожение и искоренение всякого дебилизма, невежества, глупости и косности, глубоко сидящем в каждом россиянине. И тогда, когда все это выветрится из их голов и тел, тогда они поймут, что мы несем великое Благо для них, и скажут нам за это спасибо …
- Антидебильная революция? - переспросил Гришка, - Это интересно, я, пожалуй, запишу … Спасибо, Антон!
Последним сделал короткое сообщение Петр Субочев. Он сказал:
- Любая революция требует крови. И мы должны пролить эту кровь, если того от нас потребует!
- А без крови нельзя? - ехидно спросил Стас.
- Без крови революции не делается! Бескровная революция - это миф! Бескровная революция - это как ни разу не родившая женщина! А она должна родить! Потому я предлагаю решительно поддержать нашего Первого Принципала в его действиях! Смерть - всем врагам Квартирьеров на Рганциммре! Да здравствует Первый Принципал! Да здравствуют наши добрые друзья - Квартирьеры! Мы должны вымести железной метлой люмпенскую Россию в сортир!
Стас наклонился к уху Молибоги и тихо шепнул:
- Этот уже лижет пятки, - или тебе так не кажется?...

Разъезжались далеко за полночь. Один за другим уходили в черноту октябрьской ночи машины, пробивая себе путь расплывающимися в ночной темноте прожекторами фар. Молибога и Черепов, которых Гришка попросил задержаться - с тем, чтобы помочь свернуть шатер, а также примкнувшая к ним Марта, однако, еще долго разговаривали с Нелюбиным, обсуждали с ним последние неясности.
Нелюбин сразу успокоил их насчет родственников:
- Напрасно не беспокойтесь. Все ваши родные останутся на Земле и получат ранг либо простеца, либо муниция, - в зависимости от ситуации. Селите их потом как хотите - или рядом с собой, или подальше от себя, - но полная безопасность им будет гарантирована. Нельзя делать только то, что я сказал еще в начале - зачислять их в нобили. А что касается ваших друзей и знакомых - то, пожалуйста, смотрите их деловые качества и решайте. Если он или она достойны быть нобилями, то делайте их таковым. Нобили - это не мои, это - ваши ближайшие помощники, хотя я также их буду контролировать через свои каналы и спрашивать с вас, если они не выполняют свою работу.
- И вообще, - добавил Гришка, - составьте мне списки тех, кого вы хотели оставить здесь при любых обстоятельствах, и я вам даю гарантию, что все люди, кого вы туда включит, останутся в Западной России.
Марта спросила:
- Гриша, а как же старики и пожилые люди?
- Я же говорил в своем докладе: стариков мы не трогаем вообще. Наоборот, в отличие от нашего правительства, мы сделаем всё, чтобы им жилось как можно лучше: они это заслужили - хотя бы напоследок. В отношении их будет действовать только Изоляция,  - однако и здесь мы будем делать исключения - для санаториев, отдыха на море, путешествий и тому подобное.
  - А инвалиды? – спросил Стас.
- Всё то же самое: полный государственный пенсион с легкой изоляцией, - не всем же нравится видеть их вокруг себя!
- Заботливый он, Гришка, - сказал Молибога Черепову, когда они уже ехали обратно, - Но каково будет этим старикам без внуков?
Черепов пожал плечами:
- Не будет внуков, зато внучки останутся. И, кроме того, что нам до того? У нас тобой другие заботы, Авель!


III
(У МАТРОСОВ ЕСТЬ ВОПРОСЫ!)

Прошло примерно недели две, и Гришка позвонил Молибоге:
- Ты дома или на работе? Нужно срочно встретиться!
Авель не стал возражать, и они пересеклись с одним из будущих правителей Земли в одном из кафе на Неглинной. Нелюбин, к удивлению Молибоги, был не один, а с каким-то неказистым мужчиной командировочного вида с потертым дипломатом в руках.
- Это Федор, один из Высших: он будет жить у тебя!
- У меня?! - изумился Молибога, - Зачем?!
- Да, у тебя. Ведь ты живешь один?
- Один. Но …
- Никаких «но»! - отрезал Гришка, - если кто будет спрашивать: он - родственник, из провинции, приехал к тебе погостить на месяц. Ну, там шмотки, шоппинг и всё такое прочее.
- А кормить?
Гришка улыбнулся:
- Может, ты еще его в туалет пошлешь? Они в этом не нуждаются, не беспокойся! У них все органы, процессы - только для вида! Однако, поскольку вам всё равно придется тратиться … (он протянул Молибоге пластиковую карточку) … Валютная, на десять тысяч!
- Чего «десять тысяч»?
- Но не рублей же! Код запомни - очень простой: 9666 - девятка и три шестерки.
Молибога растерянно взял карту, стал вертеть ее в руках, как кубик Рубика, а потом умоляюще посмотрел на Нелюбина: мол, к чему такие большие деньги?
- Ну, ладно, я пошел! Чао-какао!
сказал Гришка, и, махнув рукой на прощанье, направился к черному зеву метро.
- Какао-чао!
растерянно пробормотал Молибога и сунул карточку в грудной карман: инопланетянин с равнодушным презрением наблюдал за ним издалека.
Итак, Гришка ушел, а Высший остался.
- Как вас зовут?
вежливо обратился к нему Молибога.
- У меня нет имени, рганцимрянин, - с некоторой надменностью ответил ему Высший, - поскольку я лишь часть существа, являющегося целым, а у целого не бывает имени. Но ты можешь звать меня как-нибудь по-вашему, например, Федор.
- А меня Авель!
протянул Молибога руку инопланетянину и пожал ее: рука чужака показалась ему несколько холодноватой.
- Пойдемте!
пригласил Федора он вслед за собой.
Пока ехали на метро и на электричке, Высший всюду неуемно вертел головой, активно поглощая свежую земную информацию: заглядывал в газеты к соседям, что-то жадно вынюхивал своим длинным носом, и, если он это умел, сканировал головы землянам. Молибога даже боялся, что на него обратят внимание другие пассажиры, но, к счастью, этого не произошло, поскольку большинство землян слишком уставало после работы, чтобы обращать внимание на инопланетянина. Один раз только тетка, у которой Федор сунул нос в ее газету, что-то недовольно забурчала и отодвинулась в сторону.
Ожидаемых вопросов Федор пока не задавал, и они благополучно дошли до темного угрюмого, с запахом бомжей и шпаны, подъезда серого кирпичного пятиэтажного дома-«хрущевки» в Мытищах, где проживал Авель Андреевич.
- Есть будете, Федор?
спросил Молибога, когда они уже вошли в квартиру.
От еды Высший, однако, сухо отказался и, даже не спрашивая разрешения хозяина, включил телевизор и стал гонять его по всем каналам. КВН, «Спокойной ночи, малыши!», «Пусть говорят» (лучше б молчали!), новости, футбол, аналитическая программа, эротический фильм: все это по 15-20 минут; затем - снова щелканье на пульте со сменой картинки.
Молибога утомленно поужинал, и сел на диване рядом с Федором, перелистывая купленный им по пути домой автомобильный журнал. Потом вспомнил, что надо бы позвонить Стасу, и, захватив аппарат, ушел в другую комнату.
- Алло! - услышал он на том конце провода приятный женский голос.
«Любовницу, что ли, привел?», удивился Молибога и осторожно попросил позвать к телефону Станислава Витальевича.
Трубку неохотно, после долгой паузы, передали Стасу:
- Привет! А кто это у тебя?
поинтересовался Молибога.
Снова послышалось шуршанье провода, какая-то возня, - видно, Стас переходил на кухню (в отличие от Молибоги, он жил в однокомнатной квартире), - наконец, Черепов ответил:
- Это - Марфа, Высшая, Гришка сегодня велел взять ее к себе на постой.
Молибога чуть со стула не свалился от неожиданности:
- Тебе - баба?! А мне он мужика дал!
Черепов мелко-мелко захихикал в трубку:
- Согласно сексуальной ориентации!
- Ах, черт, повезло тебе! Ну и как она там?
- Еще не пробовал, - вздохнул Стас, - Да, я думаю, у нее ничего и нет женского: они же роботы, а не люди. Так, только для виду - груди, бедра! Хотя она хорошенькая - блондиночка, первый сорт!
- Но спать-то вы будете вместе или как? Ты ее об этом спросил?
- Да нет еще …
Молибога представил, как его товарищ опасливо косится на свою блондинку, и сам, аккуратно сквозь щель двери, глянул на Федора: тот продолжал упорно тиранить «ящик». Тогда Авель Андреевич продолжил:
- Ну, а стелить постель как будешь - себе отдельно?
- Наверно. А потом, может, попробую перейти к ней …
- Счастливый! - глубоко выдохнул Молибога, - Давай меняться!
Но Стас решительно отказался от мены. Поговорив с Авелем, он положил трубку и, глянув на часы, сказал Марфе:
- Уже поздно. Пора ложиться спать!
Марфа удивленно посмотрела на него:
- Ты хочешь спать, рганциммрянин?
- Да, Марфа, я очень устал сегодня, - глянул на нее жадным взглядом Черепов.
Марфа подумала и предложила:
- У тебя на кухне диван, рганциммряни, - может, ты ляжешь там, я продолжу смотреть телевизор?
Черепов хмыкнул:
- Да я как-то привык спать здесь, Марфушенька …
Но Высшая уже отвернулась и продолжила ввинчиваться взглядом в «ящик».
Черепов нехотя постелил себе на кухне, потом выключил свет и долго лежал с открытыми глазами, прислушивался. Уснул, проснулся, - было полтретьего, и в его комнате стояла тишина. Через некоторое время Стас набрался смелости, встал и трижды громко стукнул в дверь своей комнаты.
- Кто там? - спросила Нюра.
- Почтальон Печкин! - пошутил Стас, - Открывай, Марфуша, посылка! Можно войти?
Марфа открыла, хотя свет не включила. Но от нее пахло так остро и благоуханно, что, доверяясь одному обонянию, Стас решительно двинулся на этот запах. Наткнувшись на Марту, он обнял ее и решительно повалил на кровать: как не странно, инопланетянка не оказала ему никакого сопротивления … видно, ей это тоже было в диковинку и очень интересно!
Впоследствии Стас страшно гордился собой: вероятнее всего, он был первым землянином, который совокупился с инопланетянкой. Возможен ли секс с инопланетянами? Положительный ответ был впервые дан Стасом. Когда он рассказал это Авелю, тот сначала не поверил: вранье!
Стас пожал плечами:
- Хочешь, верь, - хочешь, нет. Приходи, - убедишься сам.
- А можно? Хочу попробовать!
- Она такая же, как и все бабы, - подтвердил Стас и хлопнул Авеля по плечу:
- Вот и вся музыка!
Молибоге в ответ осталось только пожать плечами в недоумении: опыт по бабам у него был небольшой…

А Федор между тем продолжал раскручиваться. С приводящей в изумление настырностью он совал нос во все не свои дела, - в случае опасности использую жесткий прессинг в отношении глупых и ничего не понимающих рганциммрян …
Простой пример: Молибога и Высший подходят поздно вечером к группе подростков - всего человек восемь, - тусовавшихся возле одного из продуктовых ларьков. Верховодил тут, однако, взрослый, бритый полуумок, явно бывший зэк: рядом притулилась его потрепанная «Ауди».   
- Что делают здесь эти ребята? - удивился Федор, - Почему они не занимаются делом?
- Это вечер. Они отдыхают.
- Любой отдых должен быть целесообразным. Он должен приносить пользу другим индивидуумам, разве не так?
Федор и Авель подошли еще ближе: Высший - чуть впереди, Авель - немножко поодаль, причем последний поглядывал на ребят с некоторой опаской. Каждому известно, на что способны тинэйджеры, надурманенные наркотой и алкоголем….
- Здравствуйте, ребята!
с расстановкой и некоторым металлическим оттенком в голосе произнес Федор.
Те удивленно повернули головы к нему, а и даже двое, выяснявшие между собой отношения, прекратили их выяснить и обратились к незнакомцу. Вся банда, как на подбор, ребята крепкие и накачанные.
- Чё надо, урод?
спросил вожак,
- Топай свой дорогой, пока яйца не оторвали!
И еще прибавил матерцу.
Молибога вздохнул: во, дурак! Знал бы, с кем имеет дело, - так ползал бы на коленках, прощения просил!
Федор был само воплощение вежливости:
- Я только интересуюсь, почему вы в настоящий момент не заняты каким-либо полезным делом для общества? Например, (Федор огляделся вокруг) можно было бы собрать весь мусор на тротуаре или соорудить детскую беседку - вон там! (Инопланетянин выкинул руку, указывая на близлежащий сквер).
- Чаво?! Ты, чё, оборзел, падла, нам указывать?
выдохнул вожак
Братва переглянулась: и вожак, сопровождаемый одним из своих подручных (на всякий случай пристально оглядевшимся по сторонам) решительно двинулся к Федору. Остальные, пока затаившись, смотрели, готовые в любую минуту примкнуть к разборке.
Федор едва повел бровью и оба братка, набрав третью скоростью, перекувырнулись, и, столкнувшись друг с другом в воздухе, плашмя шлепнулись об асфальт, и растянулись в полный рост, будучи не в силах оторвать свое тело от земли.
- Будем продолжать разговор? - осведомился Федор, - Или как?
Подростки попятились назад, к машине вожака, - последняя, однако, аккуратно и беззвучно отъехала от них в сторону, а сами братки ударились лбами о невидимую стену, которая тут же стала надвигаться на них с разных сторон, сжимая это людское барахло в одну большую кучу во главе со своим вожаком.
- Я еще пока не услышал ответа на свой вопрос! - заметил Федор.
- Ты кто, падла? - задыхался вожак.
Наконец, тинэйджеры завыли в один голос, как волки на луну:
- Ты что делаешь, кореш? Что мы тебе сделали, брат?
- Я вам не брат! - сухо отрезал Федор, - И, кстати, еще раз напомню: я задал вам вопрос! Где ответ?
Внятного ответа от них Федор так и не получил, - что, вероятно, его заставило серьезно задуматься, нужны ли такие индивидуумы Западной России вообще в ее квартирьерном будущем …
Интересовал Федора и женский пол, разумеется, - в том числе и юные его представители. Правда, Высший ими интересовался отнюдь не как возможными возлюбленными, женами или любовницами, а скорее с другой, совершенно необычной для самих девушек стороны …
Вот пример: столовая, обедают четыре девушки. Обычные первокурсницы - немного милые, немного смешливые, немного дурные, немного надменные и заносчивые, - в меру напудренные и накрашенные, - и все, как баба Яшка, - в узких, с модными проплешинами джинсах. Они уже собрались уходить, собирая свои разнообразные мохнатые и немохнатые сумочки, оставляя после себя гору грязных тарелок из-под шницелей и салатов.
Но тут их останавливает нетактичный Федор:
- А почему, милые мои, вы не убираете и не моете за собой посуду?
Девушки недоуменно уставились на него, пытаясь сообразить, какой статус здесь, в их университете, имеет этот широкоплечий мужик в слегка засаленном свитере. Молибога, одетый более прилично - в костюм, хотя и без галстука, и имевший вид преподавателя, хотя и слегка затрапезный, стоял, скрестив руки, как Наполеон, и наблюдая поодаль эту трагико-комическую сцену. Он не был преподавателем этих студенток, и они его не признали за ним старшего по рангу.
- А вам, мужчина, какое до того дело?
спросила одна из них, самая бойкая.
- Мне тут до всего есть дело, - в том числе и до вас, - хладнокровно парирует Федор, - И еще: если вы не поняли вопроса, я могу повторить его еще раз!
Девушки растерянно молчат: может, это надоедливый тип какое-то начальство здесь, в университете? Уж слишком заносчив его тон! Наконец, самая миловидная из всей четверки неуверенно отвечает:
- Да тут и без нас кому есть убирать и мыть посуду!
Решение Высшего созревает моментально: он поворачивается к Молибоге и заявляет:
- Этих - в посудомойки!
Молибога вздыхает: бедные девушки! Что от их пальчиков останется вскоре! Но может, инопланетянин скоро забудет о своем решении? Но когда Земля подчинится Квартирьерам, он поймет: нет, не забудет, - память, как он уже убедился, у Квартирьеров просто превосходная …
Еще были десятки и сотни разговоров, десятки и сотни встреч. Федор, как назойливая муха, лез буквально во все щели, дотошно, до мелочей, выясняя там обстановку. Обещал, угрожал, делал замечания - к месту и не к месту.
Вот еще один эпизод: ехали в набитой электричке - рано утром: невыспавшийся и слегка приболевший гриппом Молибога вяло ковырялся в носу. Напротив - толстая противная женщина, за ней в проходе - два дебила без шапок стоят, матюгаются, пьют пиво. И вдруг женщина в гневе встает, громогласно объявляя на весь вагон:
- Терпеть не могу, когда в носу ковыряются!
И уходит в другой вагон. Вслед за ней спокойно встает Федор, подходит к дебилам, дает им две сторублевки и ведет вслед за не на шутку разгневавшейся бабой. Находит ее, показывает на дебилов:
- Страшно не то, что в носу ковыряются, а то, что, дура, рожаешь в России такое отродье да еще не несешь за это ответственности!
Чем  больше Федор знакомился с российскими реалиями, тем он больше мрачнел и хмурился, и вопросы сыпались из него, как из рога изобилия:
- Что у вас творится такое? Почему умные, добрые и честные унижены и оскорблены, а всякое сволочье и разные подонки находятся у руля государства? Что за странная страна! Но ничего! Мы разберемся! Не сразу, конечно, а постепенно. И каждый получит то, что он заслужил! Именно так, и не иначе!
- Почему у вас штрафуют тех девушек, которые занимаются проституцией, а тех, которые ею не занимаются, их не штрафуют? Надо штрафовать именно последних! Пусть неявное совпадает с очевидным!
- А чем у вас занимаются молодые ребята? Почему они гуляют вечерами, вместо того, чтобы заниматься полезной работой для общества?
- Почему у вас такое глупое телевидение и такое идиотское радио? Или точнее: радио от идиотов для идиотов?
- А чем заняты охранники? Почему их так много? От кого они охранят?
- От самих себя, - мрачно пошутил Молибога.
Федор удивляло все, даже тусующие таксисты возле станции метро:
- Почему они не занимаются каким-нибудь полезным делом? Например, им можно было бы организовать курсы какого-нибудь французского языка? Они ведь не знают его!
Авель усмехнулся:
- Да они и русского не знают, только разве матерный … Так что пусть будут курсы русского языка!



Y
(«О, КАК МЫ СЛАВНО ОТОМСТИМ!»)

Федор и Марфа исчезли внезапно, как и полагается инопланетянам. На столе Молибога нашел короткую записку, написанную торопливым, прыгающим почерком:
«Спасибо за приют. Выводы сделал. Прощай, рганциммрянин. Федор».
Что это были выводы, Стас и Авель узнали очень скоро. Весной, в апреле, свой очередной Совет объявил Гришка. На нем он раздал каждому по несколько аккуратно скрепленных между листочков бумаги:
- Вот копия доклада Квартирьеров Высшим о положении в Западной России. Взгляните, ради любопытства!
Авель и Стас стали внимательно изучать текст этого документа, который Гришка разослал всем остальным принципалам.
Первый пункт доклада содержал общее описание Западной России: география, реки, города, демография и тому подобное. Молибога глянул на карту внимательно: граница между Западной и Восточной Россией пролегала по Уралу. Пермская область была «Западной Россией», а вот Свердловская и Челябинская - уже «Восточной» 
Второй пункт анализировал политическое и социальное устройство Западной России, ее экономическое состояние и тому подобное.
Третий пункт делал следующие жесткие выводы:
«Западная Россия (далее - ЗР) является страной с высочайшим уровнем насилия и применения физической силы. Эта сила применяется в огромном числе случаев общения между россиянами и часто сопровождается бранью в форме так называемого мата и угрозой применения силы в будущем. Подобный стиль проповедуют также масс-медиа, включая радио, телевидение и Интернет».
Четвертый пункт утверждал следующее:
«Подобный уровень насилия представляет серьезную угрозу для существования ЗР в эру Принципалов, должны быть приняты все меры к его искоренению».
И, наконец, пятый пункт завершал доклад следующими семью рекомендациями:
«1. Власть в России должна перейти к принципалам в течение семи суток после начала нашего Визита на Рганциммру (час «Х»). Власть принципалов будет в ЗР несменяемой и вечной. Нашим Верховным Представителем в ЗР будет Главный (Первый) Принципал. Его кандидатура предлагается Советом Принципалов, а утверждается нами.
2. В ЗР должна быть проведена кардинальная экономическая, политическая, социальная, правовая и культурная реформа. Технологии ее проведения стандартны для регионов и планет с высоким уровнем насилия. Главная цель реформы - превращение ЗР в совокупность изолированных малых мирных поселений курортного типа, управляемых принципалами. Управление всеми технологическими процессами в ЗР должно в течение 90 дней после начала Визита перейти в руки андроидов.
3. Учитывая данные доклада, к ЗР предполагается применить первую, самую высшую, категорию Чистки. Эта категория предусматривает:
а) полное уничтожение в ЗР армии, полиции, любых вооруженных формирований и объединений, а также всех арсеналов оружия, за исключением охотничьего, спортивного и холодного.
б) декриминализацию ЗР, а также Депортацию и Трансмутацию всех лиц с криминальными привычками и навыками.
в) запрещение в ЗР любых видов спорта, основанных на тесном физическом контакте и насилии. Попытка обучать этим видам спорта или заниматься ими автоматически ведет к депортации указанных лиц. Также из ЗР должны быть депортированы в течение 90 дней все лица, имеющие профессиональные навыки владения такими видами спорта.
г) Мужское население ЗР в возрасте от 12 до 50 лет должно быть привлечено к Общегалактической Колонизации (ОГК), осуществляемой нами. Подготовка молодежных ресурсов для ОГК должна осуществляться в специальных лагерях на территории ЗР. Точная квота для ОГК нами будет сообщена позднее.
Внизу была ссылка: «Приблизительный объем квоты для первой категории Чистки - 65-70% мужского населения».
д) Женщины большей частью остаются жить и работать в ЗР. (Ссылка «Женская квота для ОГК по первой категории - 10-20%»). Вводятся жесткие ограничения рождаемости с целью поддержания демографического потолка населения ЗР. Рекомендуемый демографический потолок для ЗР - 12 млн. человек. (Примечание - «Сейчас население ЗР составляет 80 млн.»)
е) Рекомендуется следующее поддержание полового баланса: мужчины - 15-20%, женщины - 75-80%. 
ж) Вводится цензура на демонстрацию и пропаганду любых видов физического насилия в СМИ ЗР, а также на враждебную пропаганду против Квартирьеров и принципалов.
4. Всё оставшееся население ЗР следует разбить на шесть основных разрядов («сословий»): 1) принципалы; 2) нобили; 3) капитолии; 4) муниции; 5) простецы; 6) смерды. Примерный численный состав сословий: принципалы - 30 человек, нобили - 3000 человек, капитолии - 300000 человек.  Остальные: муниции - 10 %,  простецы - 60%, смерды - 30 %.
5.  Дифференциацию современного населения ЗР произвести по 36 индексам, включая индексы агрессии и криминогенности.
Мужской состав с индексами агрессии и криминогенности выше установленных норм подлежат Депортации и Трансмутации в течение 36 месяцев после часа «X».
Женский состав рассчитывается по 12 индексам, включая индекс агрессии и склонности общения с люмпенами; получившие выше установленных норм также подлежат Депортации. Трансмутацию к женщинам ЗР применять не рекомендуется.
6. Для контроля ситуации в ЗР предлагается применить вооруженную силу в виде шести форм андроидов: A, B, C - андроиды-антропоиды, D, E, F - андроиды-стрекозоиды, G, I, H - андроиды-таблозоиды, K, L, M - андроиды-рыбозоиды, N, O, P - андроиды-медузоиды, и, наконец, R, S, T - андроиды-черводоиды.
7.  Промышленное производство и внедрение всех форм андроидов начать не позднее пятых суток после часа «X».

Черепов осторожно спросил:
- А подсчеты сделаны по населению по Депортации и Трансмутации?
- Скорее всего, примерно семьдесят процентов для мужчин, - невозмутимо сказал Гришка, - еще пятнадцать процентов - Изоляция, а остальные пять процентов предназначены для четырех высших сословий.
- А женщины?
- На Земле остается примерно пятьдесят-шестьдесят процентов, учитывая возможный отъезд с семьями. Для девушек - восемьдесят и более. Далее идет сокращение в зависимости от поведения. Нам нужны женские кадры для обслуги - ну, там горничные, медсестры, массажистки, уборщицы, продавщицы и всё такое прочее.
- А как же семья? - спросил Молибога.
Гришка был невозмутим:
- Введем институт многоженства, - это мне АКМ посоветовали. Будет три разряда брачного контракта: контракт «жены», контракт «наложницы» и контракт «послушницы». Количество жен будет разным - в зависимости от статуса: больше всего их будет, конечно, у принципалов и нобилей. Кроме того, возродим официально публичные дома и гетерию - нам нужны и умные независимые женщины.
- А мне не совсем понятно насчет пункта «в». Какие ты, Гриша, имеешь в виду виды спорта?
удивился Авель.
Нелюбин холодно поглядел на него:
- А я уже составил список. Вот смотри!
Авель стал читать:
- Запрещаются все единоборства (спортивная борьба в любых ее видах, каратэ, самбо, дзюдо, тэквондо, киксбоксинг и т.п.), бокс, регби, американский футбол, пауэрлифтинг, пейнтбол,  хоккей с шайбой, тяжелая атлетика …
Для женщин дополнительно запрещаются некоторые виды легкой атлетики (толкание ядра, метание диска и копья), футбол, хоккей.
Молибога поднял удивленные глаза на Нелюбина:
- Ну а хоккей тут при чем? Мы мальчишками столько в него играли в детстве!
- Ладно, уговорил: хоккей вычеркну! Давай сюда список!
И Гришка поставил на хоккее с шайбой вместо красного жирный синий крестик: разрешается!
Подошел Антон Годунов, слегка бледный и спросил:
- А что будет с теми, кто, будучи оставлен на Депортацию и Изоляцию, не пожелает расстаться со своими детьми, родителями и родственниками, которые будут приговорены к Депортации?
- У них будет выбор, Антон, - холодно молвил Гришка, - Уехать или остаться. Если пожелают отчалить вместе со своим депортированным, - то нам они будут не нужны. Пусть убираются подальше отсюда на все четыре стороны!

Прошло еще полгода. Молибога и Черепов продолжали мирно работать в своих вузах, поддерживая периодически связь с Гришкой. Однако новости от него были все те же: Квартирьеры продолжают изучать обстановку и концентрировать силы для атаки. Вероятно, к применению силы Высшие относились очень серьезно и, во всяком случае, предпочитали не торопиться и не торопить события.
Наступило лето, и Молибога с Череповым снова уехали отдыхать в Керчь. На этот раз Стас не решил беспокоить своих родственников, а вместе с Авелем они сняли квартиру неподалеку от той же Босфорской площади. И так они предполагали жить целых полтора месяца: от середины июля до конца августа…..
В Керчи Черепов продолжил свою охоту за девушками, и, надо сказать, не без успеха: у него появилось целых три пассии - Вика, Ксюша и Вета, - у которых он периодически ночевал и с которыми постоянно проводил время. Правда, первые две постепенно отпали, но с Ветой у Черепова возникла долгая связь, и, последняя явно уже заимела патримониальные виды на перспективного москвича с машиной.
Авель жутко завидовал Стасу, но в Керчи он именно первый познакомился с Белкой.
Случилось это в отсутствие Стаса (тот слегка приболел животом, переев слив), когда в первой половине дня Молибога вышел прогуляться по набережной города: день было хмур и сер, накрапывал прохладный дождик, что для Крыма было большой редкостью в июле. Авель зашел в знакомое кафе-мороженое, чтобы отогреться горячим шоколадом. Кафе было пустынно, а вместо обычной толстухи-барменши за стойкой стояла очаровательная девушка со слегка вздернутым пухлым носиком. Она, когда Авель поздоровался, посмотрела на него с нескрываемым интересом. Молибога решился с ней заговорить. Девушку звали редким именем Белла (и его Молибога тут же переделал в более простое – Белка), и она легко согласилась прийти вечером на свидание - на набережную, возле водного стадиона, в семь вечера, - когда ее смена закончится, естественно. Стас, узнав об этом, также возжелал присутствовать при этом событии, но Молибога спросил его:
- А вот этого не хочешь?
И показал ему кукиш, но что Черепов смертельно обиделся и больше не пожелал с Авелем разговаривать в этот день.
- Ну и не надо! - ответил Авель.
Он, однако, чрезвычайно волновался перед свиданием с Белкой, и это было неудивительно: не так часто в его возрасте девушки откликаются на предложение о встрече, предпочитая более молодых и наглых ровесников. Потому Авель купил цветы, хотя Белла, как выяснилось позже, этого никак не ждала. Пришла она на встречу нарядная, веселая одновременно грустная, и как это в ней всё сочеталось, было непонятно. Она спокойно взяла из рук Авеля букет гвоздик и самого Авеля под ручку и предложила прогуляться по набережной, поговорить о жизни и о судьбе. Авель легко согласился, но после, однако, пожалел: Белка замучила его расспросами о том, как он жил раньше и как он живет сейчас в Москве. У Авеля периодически возникало ощущение, будто Белка что-то знает или чувствует в отношении будущего, даже возможно то, какую роль он, Авель, сыграет в грядущей переделке земного общества, и что именно какой-то внутренний женский инстинкт подталкивает ее к сближению. Не случайно ли она так настойчиво пытается разузнать у Молибоги о его планах на жизнь? 
- А вдруг она - внедренный агент Квартирьеров? - размышлял Молибога, однако, всё больше и больше поддаваясь откровенности Белки.

Оставалось еще дней пять до отъезда домой, августовские дни стали заметно прохладнее и короче. Было воскресенье, и они вчетвером: Авель, Стас и Белка на джипе Черепова уехали отдыхать в район Нимфея. Здесь они нашли тихое местечко, с немалым трудом обогнув все шлагбаумы и слегка побуксовав колесами в песке, подъехали вплотную к самому морю.
Было далеко за полдень, и вдруг машине зазвонил мобильный телефон Стаса. Черепов взял трубку, уверенный, что звонит Вета или его сестра - Любовь Черепова.
Но на проводе был Гришка. Он сказал:
- Привет! Вы всё там же? Отдыхаете?
- Всё там же! Отдыхаем!
весело подтвердил Стас.
- Добро! Слушайте внимательно: час «X» - через три дня!
Черепов едва не свалился кувырком с сиденья:
- Когда?!
- Через три дня, 28 августа. Не дергаться, не нервничать, мне не звонить, оставаться на месте и ждать дальнейших указаний.
Гришка отключился.
Не выпуская из рук телефона, Черепов выполз из своего лендровера и, увязая по колено в песке, направился навстречу выходившим из воды Белке и Авелю. Не обращая внимания на девушку, он сказал Молибоге:
- Звонил Гришка. Час «X» - через три дня!
- Что?! - Авель от удивления опустился на землю, а ничего не понимающая Белка замерла на полушаге, - Через три дня?! А мы?!
Черепов был хмур и серьезен:
- Велел оставаться на месте и ждать его указаний.
Молибога смачно выругался, - не матом, но весьма крепко. Белка попятилась от него:
- Что с вами, мальчики? Что случилось? О чем вы говорите?
Черепов бросил на нее гневный взгляд:
-Ты бы занялась чайником, Белла! Не путалась бы под ногами, как путана!

В ночь с двадцать седьмого на двадцать восьмое августа полупьяные от счастья Черепов и Молибога бродили по Керчи, горланили веселые песни, распугивая даже местную шпану и ждали. Однако атака Квартирьеров началась лишь в восемь утра, когда сморенные сном, они уснули в своей квартире.
Кстати, одна из песен, которую они распевали ночью по Керчи, был «Паровоз» времен гражданской войны и первых советских строек, - песня в свое время сочиненная на знаменитой Соломенке - бастионе киевских рабочих с их знаменитым Павкой Корчагиным?
Я славлю тех, кто выступал
На белые отряды,
Кто паровозы отставлял,
И шел на баррикады.
Наш паровоз, вперед лети!
В коммуне остановка,
Другого нет у нас пути,
В руках у нас винтовка.
А было ли это случайно? И про винтовку, и про паровоз? И про белые отряды, что им еще предстоит сокрушить на пути к коммуне Квартирьеров?
А Черепов еще и шептал:
- О, как мы славно отомстим! О, как мы славно отомстим! О, как мы славно отомстим …
- Кому отомстим?
спросил Молибога, но так и не получил ответа.
;
В первые же дни Вторжения как результат атаки неизвестными типами оружия были уничтожены или выведены из строя все стратегические типы вооружений российской армии: ракеты, самолеты, военные корабли,  атомные подлодки. Перестали функционировать спутники, ослепли все службы слежения, включая ПВО и противоракетную оборону, прекратили работу радио- и телесвязь, вышли из строя почти все компьютерные и телефонные сети.
В ярко-синем утреннем небе появились сотни и тысячи НЛО: часть из них неподвижно застыла над всеми крупными городами, поселками, магистралями и транспортными артериями, -  осуществляя общий контроль; другая часть принялась добивать те самолеты и боевые машины, которые смогли подняться в воздух или выползти из ангаров, а третья часть непосредственно десантировалась на Рганциммру.
И одно и то же - по всем каналам телевидения, - лаконично и сухо:
«Граждане земляне!
От имени и по поручению Квартирьеров -  разумных существ Высшей Расы, прибывших на Землю, я объявляю территорию России (все области европейской части России, а также края и автономные республики, расположенные на этой территории), Украины, Молдовы, Белоруссии и Прибалтики своей подконтрольной территорией, а себя верховным правителем (принципалом) нового государства, объединяющего в себе эти территории под названием «Западная Россия». С этого момента правительства и граждане указанных государств обязаны беспрекословно выполнять мои указы и распоряжения.
Черный Принципал».
;
Час «X» настал и власть земная теперь с Земли навсегда, а приходила власть небесная, - и конца времени этой власти не было видно ни в каком времени.































ЧАСТЬ ВТОРАЯ


СЕРПАНТИН СМЕРТИ






















Y
(ТРИ ЦВЕТОЧКА)

- Заявляю тебе, матрешка, он - мой, мой, мой!
- Как ты смеешь, Юля, присваивать себе чужое!
- Всё равно он мой!
- Девочки, потише, пожалуйста, мы подходим к дому!
прервала диалог двух своих подружек третья, низенькая, чуть полноватая, но с  детским и милым выражением глаз.
Три девушки на разный вкус: блондинка, брюнетка и шатенка подходили к низкой голубой хатенке на окраине поселка Шапсуха.
Блондинку звали Юля Безухова, шатенку - Виктория Кличко, а третью девушку, брюнетку, призвавшую своих подружек к мирному консенсусу - Татьяна Ковалева.
Все три девушки - москвички, отдыхали одной компанией на Черноморском побережье, недалеко от Туапсе, и снимали одну комнату на троих в Шапсухе. Сейчас они возвращались с дискотеки расположенного неподалеку газпромовского пансионата «Северный Газовик», где Юля и Вика слегка сцепились между собой по поводу одновременно приглянувшегося им богатого тюменского мальчика.
Он был таким хитрым, что одновременно оказывал знаки внимания как Юле, так и Вике, причем делал это так, что обеим девушкам было непонятно, кому из них он отдает предпочтение. Постороннему наблюдателю - Татьяне - временами казалось, что он так делает умышленно, и она не раз говорила об этом подружкам; последние, однако, никак не хотели прислушаться к голосу рассудка и вели себя, как две худые бездомные кошки, сцепившиеся из-за одного знатного домашнего кота.
Таня открыла дверь калитки, и девушки вошли во двор. Навстречу им с радостным лаем бросился хозяйский пес по прозвищу Вахтер и тут же поторопился привстать на задние лапы, чтобы облизать всем троим их вечерние наряды.
- Фу, Вахтер! Отстань!
гневно крикнула на него Юля.
На лай выглянула хозяйка дома - Ариадна Петровна. Она приветливо улыбнулась квартиранткам и пригласила их за стол:
- Садитесь, девушки, мы сейчас с Аркадий Палычем пить чай будем. Переодевайтесь скорее и помогите накрыть на стол.
Татьяна первой привела себя в порядок и, сменив вечерний туалет на домашний, тут же стала помогать хозяйке расставлять чашки и блюдца на столике под вишневым деревом. Потом на столе возникли заварной чайник, сахарница, варенье, мед, печенье, карамель, на кухонной плите закипел фиолетовый чайник, и можно было садиться, пить чай, и вести неспешные сумеречные беседы под светящийся рядом голубой экран. Девушки расселись за столом вместе с хозяевами, Аркадий Палыч вынес во двор телевизор и включил вечерние новости.
Они, как водится, были хорошие, и расфуфыренная дикторша мурлыкала их, как откормленная «Вискасом» кошка. Особенно часто она поминала Президента, и тот, словно откликаясь на это поминанье, тут же, возникая на экране, кому-то жал руку, кому-то вручал богом забытые ордена, кому-то дарил щенков от своей породистой блондинки - тьфу! болонки. Лишь где-то на заднем фоне светились какие-то забастовки, шли какие-то возмущения, негодовали митинги, но ни Президенту, ни российским новостям не было до того никакого дела. «Всё хорошо, прекрасная маркиза, всё хорошо, всё хорошо!», - этот лейтмотив пронизывал весь дух телевещания, и возмущенные хозяин с хозяйкой сердито крякали на эту откровенную розовую бурду центрального канала.
Девушки, впрочем, вели разговор о своих проблемах, - которых у них, естественно, было более чем достаточно. Татьяна, потягивая чай из чашки с тремя цветочками, краем ухом слушала своих подружек: последние всё никак не могли успокоиться, и по-прежнему лениво пререкались из-за инцидента на вечерней дискотеке.
«Неужели и я когда-нибудь буду так унижаться из-за мужчины?», вздохнула Татьяна и, отодвинувшись подальше от Юли и Вики, заговорила с хозяйкой - Ариадной Петровной:
- А вы давно замужем за Аркадием Павловичем, Ариадна Петровна?
- Да всю жизнь, Танечка. Как в восемнадцать лет вышла, так и живу с ним. Через семь лет золотую будем отмечать. 
- И всю жизнь прожили здесь, в Шапсухе?
- Да нет, мы сюда недавно переселись, лет восемь назад. А раньше мы жили в Новороссийске: Аркадий Павлович в порту работал бухгалтером. Ну вот вышли на пенсию, захотелось покоя, тишины … А здесь хорошее место: летом, правда, много отдыхающих, - ну, так хоть заработать можно …
- А у вас каждое лето кто-нибудь живет?
- Да, почти каждое. Нет, года три назад вроде никого не было. Погода всё лето была плохая: люди приедут, поживут день-два под дождями и уедут домой … А чтой-то Виктоша и Юлечка так ругаются?
Татьяна покраснела:
- Да они тут мальчика не поделили одного. Из нашей Москвы, здесь отдыхает.
Хозяйка улыбнулась:
- Не поделили сами или сам парень не поделился?
- А-а! - Татьяна махнула рукой, явно не желая продолжать этот разговор. Она уже давно в глубине самой себя пришла к выводу, что вся хваленая женская солидарность длится только до первого вдруг одновременно приглянувшегося этим женщинам мужчины. А после того они, женщины, способны только на одно: перегрызть друг другу горло, как волчицы.
Вздохнув, она отвернулась от подружек: хозяева между тем переключились на очередной русский сериал, освещающий любимую для всех телевизионщиков тему «Богатые тоже плачут» и Татьяна поневоле была вынуждена присоединиться к ним. Впрочем, на фоне гор и моря это была, пожалуй, самая лучшая тема - она хотя бы не заставляла думать обо всех серьезностях, что ее, Татьяну Ковалеву, при возвращении в первопрестольную: последний курс экономического факультета, поиск хорошей, высокооплачиваемой работы, и, наконец, может, что-то проясниться и в ее личной жизни? Так хочется найти молодого, любимого, светлого … как это жаркое июльское солнышко Черноморского побережья!

И на следующий день было море, солнце, переполненный пляж, прохладная минералка в больших бутылках и ленивое ничегонеделанье под горячим солнцем. После обеда возвращение домой, обед (готовили они сами, - хозяева для этого поставили им отдельную плитку под абрикосовым деревом. Затем снова переодеванье, смена туалетов, и снова дискотека - в этот раз чуть ли не до полночи. Пришли в глухой темноте, оба АП (Ариадна Петровна и Аркадий Павлович) уже легли спать, потому девушки долго, сердито перешептываясь между собой, разогревали чай, успокаивали вдруг не с того ни с сего разворчавшегося Вахтера и легли в свои кроватки уже во втором часу ночи. Но уснуть опять же долго не могли, разговорились об университете, о своих факультетах, хвалили каждый свой (Вика - юридический, Юля - журналистику, Татьяна, как водится, экономический) и мечтали - каждая - о своем собственном, когерентного с остальными - женском счастье … И еще не знали, что завтрашний день, 28 августа 20** года, перевернет их (и еще миллионов землян) жизнь так жутко и сверхневероятно, что все проблемы выбора профессии покажутся им мелкими и незначительными, а всё их хваленое университетское образование будет играть роль безделушки, малонужного (и иногда даже и вредного) придатка к тому, что им предстоит делать в их новой жизни …
Но пока они еще не знали этого и жили иллюзиями, которые впоследствии назовут «доавгустовскими».

Татьяна проснулась первая в этот день и, набросив на свою комбинашку халат, первая вышла во двор - умываться и причесываться. Хозяев нигде не было видно: вероятно, с утра они пошли на рынок. Утро было уже свежее и прохладное, но еще очень теплое. По небу неспешно плыли высокие светло-розовые облачка, предвещавшие жаркий, хотя, возможно, и дождливый денек. Всё было тихо и спокойно, лишь Вахтер по-прежнему вел себя несколько странно: нервно носился по двору, но не ворчал и не лаял, как обычно, а лишь жалобно скулил.
- Что с тобой, Вахтерчик? - спросила Татьяна и, подозвав к себе пса, ласково погладила его по голове, но собака не прекратила своего скулежа, между его приступами жадно облизывая шершавым языком руки девушки.
- Ты еще его поцелуй, матрешка, - сказала сзади ей Вика: она также уже проснулась и, лениво потягиваясь и зевая в ладошку, стояла вся в белом на крыльце.
- Доброе утро! - Татьяна приветствовала ее кивком головы, - А где Юля?
- Доброе утро! - буркнула ей в ответ Кличко, - Юлечка спит еще. Ты чайник поставила?
Пошли обычные хозяйственные заботы, - Татьяна сходила в комнату: растолкать заспавшуюся Юлю, - и примерно через час все втроем мирно сидели уже за столиком во дворе и ели горячую гречневую кашу с маслом, грызли пиццу и пили обжигающий турецкий кофе, доставленный сюда контрабандой через суверенную Абхазию. Настроение было если не веселое, то, по крайней мере, оптимистическое - до отъезда домой оставалось еще два дня, - которые можно было посвятить купанию и загоранию на пляже, а погода этому вполне способствовала.
- На пляж сразу пойдем или погодим немного? - спросила Юля, когда завтрак уже подходил к концу.
- На рынок надо бы зайти, - озабоченно сказала Вика, - У нас продукты кончаются.
- Так на обратном пути и зайдем, - предложила мисс Безухова.
- А что по ящику? - спросила Виктория, - Танюша, будь славненькой, включи, пожалуйста …
Татьяна поднялась на веранду, щелкнула выключателем и тут на экране возникло такое, что все три девушки разинули рты и мигом забыли про все свои заботы.
Сначала они увидели на экране следующее сообщение:

«Граждане земляне!
От имени и по поручению Квартирьеров -  разумных существ Высшей Расы, прибывших на Землю, я объявляю территорию России (все области европейской части России, а также края и автономные республики, расположенные на этой территории), Украины и Белоруссии своей подконтрольной территорией, а себя верховным правителем (принципалом) нового государства, объединяющего в себе эти территории, под названием «Западная Россия». С этого момента правительства и граждане указанных государств обязаны беспрекословно выполнять мои указы и распоряжения.
Черный Принципал».


Изумленная Татьяна пощелкала по другим программам, но везде висело только одно это объявление. Ничего не понимая, он обернулась к подружкам:
- Что это?
Юля выхватила у нее пульт и стала сама прыгать по программам: однако, результат был одним и тем же. Затем мисс Безухова авторитетно заявила:
- Видимо, в ТВ объявился хакер. Залез в телесигнал и балуется! Я б ему показала за такие шутки!
- Блин! - выругалась Вика, - из всех троих она была самая ругливая, - А, может, это и вправду инопланетяне?
- Какие инопланетяне, дура ты этакая! - рассердилась Юля, - Где ты их видишь?
Они поглядели по сторонам, но и вправду не увидели ни одного инопланетянина: зато заметили обоих АП, торопливой рысцой трусивших к дому. Вахтер, наконец, перестал скулить и с радостным визгом кинулся навстречу хозяевам.
Аркадий Палыч еще издалека закричал:
- Телевизор! Включайте скорее телевизор!
- Он включен! - отозвалась Вика.
Хозяева вбежали во двор и, закинув на веранду свою сумку с покупками, бросились к ящику.
И, словно по мановению волшебной палочки, текст обращения исчез, будто его и не было, и на экране снова возникли, видимо, прерванные этим обращением новости. Ведущая - та же расфуфыренная дикторша первого канала, - еще с полминуты отвлекалась на всякую болтовню с техперсоналом, пока, наконец, определенно не указали, что она в эфире. Пошла заставка, а через десять минут все каналы заработали, как обычно. А примерно через полчаса в ящике пошло-поехало: «В ответ на наглые заявления Черного Принципала правительство Украины уполномочено заявить следующее …», «Президент России назвал возмутительным хулиганством текст обращения так называемого Черного Принципала и потребовал от компетентных органов провести расследование этого инцидента …», «Президент Белоруссии призвал своих граждан к благоразумию и спокойствию и дал указание спецслужбам вплотную заняться фактом данного обращения …».
Девушки еле-еле дождались этого желанного момента, после чего, оставив ящик на попечение своим пенсионерам, отправились на пляж. По пути они горячо обсуждали обращение таинственного Черного принципала: Юля отстаивала мнение, что это просто невиданное до того хулиганство в эфире, Вика и Татьяна, однако, советовали ей не торопиться с этим поспешным выводом: возможно, это больше, чем простое хулиганство. В конце концов, обе выразили надежду, что спецслужбы, как обещал Президент, быстро разберутся с этим инцидентом и информируют простых граждан о том, что случилось в эфире утром этого дня. А пока лучше воздержаться от резких и категорических суждений.
Юля не стала доходить до последнего камешка в споре и постепенно позволила себя убедить. На пляже, на котором народу не только не убавилось, а даже прибавилось, они с трудом нашли свободное местечко и устроились и разостлали там свои пляжные полотенца. Безухова и Кличко сразу же ушли плескаться, а Татьяна осталась загорать и охранять вещи. Она собралась подремать, как у сидевшей рядом толстой тетки, - судя по выговору, краснодарской или ростовской, нервно запищал мобильник:
- Варя, это Клавочка, ты шо, там еще, у моря?
- Да, туточки. А шо такое?
- Ты принципала видела по ящику?
- Видела. Да брехота одна!
- Какая брехота, кобыла ты неверующая! Возвращайся немедленно домой! У нас тарелки висят над городом! Это не шутки, это правда, богом клянусь!
- Что?! Я сейчас же еду - первым же рейсом!
Варя мигом вскочила, собрала свои шмотки и умчалась к автобусу.
Татьяна испуганно и встревожено глянула на небо: нет, здесь оно оставалось по-прежнему чистым и голубым. Никаких НЛО на нем не было видно, но, кто знает, вдруг они появятся здесь с минуту на минуту? И атакуют берег ракетами и бомбами? Таня зажмурила глаза, чтобы представить весь этот кошмарный ужас в своем горячечном девичьем воображении, но в эту минуту ее толкнули вернувшиеся из нептуновой стихии подружки:
- Не спи, матрешка! Иди лучше купаться!
Татьяна покачала головой и пересказала подслушанный телефонный разговор. Юля и Вика растерянно переглянулись между собой:
- Ты не врешь, дорогая?
Ковалева сухо подтвердила: нет, не вру. Тетке и вправду звонили: «тарелки» - над городом, - каким, правда, не знаю …
- Надо бы радио послушать, - предложила Юля, неуверенно оглядываясь по пляжу в поисках чего-то такого, где это радио могло быть, - Оно, как правило, оперативнее, чем ящик, - к тому же последний может и соврать …
- Вот что, девочки, - далее распорядилась она, - Ты, Таня, успокойся, иди, поплавай немножечко - морские ванны, они полезны для нервов, Вика будет здесь, а я пока схожу в кафе, или же поищу какого-нибудь дядечку с транзистором …
На том и договорились, - совсем забыв, правда, про то, что радио вообще-то есть и в их смартфонах…
Юля отправилась к торговым точкам на том конце пляжа, но уже на полпути к ним нашла то, что искала: сгрудившихся вокруг безымянного любителя радио мужиков в числе примерно десяти голов: они напряжено слушали последние новости радиоэфира. Безухова кое-как протиснулась сквозь эту плотную груду мужских тел, от которых воняло табаком и пивом, и прислушалась к ведущему:
- … Российская армия приведена в боевую готовность. ВВС и ПВО ведут патрулирование городов, над которыми обнаружены НЛО. … По указанию Президента, попыток приблизиться к инопланетянам пока не предпринимается … Тем временем спецслужбы устанавливают источник, откуда поступило послание Черного Принципала … НЛО обнаружены во всех странах и практически над всем крупными городами … Американцы уже попытались сбить один НЛО зенитной ракетой - ракета взорвалась, не долетев до цели … Срочно созывается специальная сессия Совета Безопасности ООН, в рамках сессии пройдет саммит «двадцатки» …
Выслушав вести, мужики начали свой обычный галдеж:
- Во, дают, америкашки, уже сбить хотели!
- Ха-ха, это им не иракский самолет!
- А наш-то дурачок что ждет? Пока эти бомбить начнут?
- Зачем вообще сбивать? Надо переговоры вести!
- С кем, «тарелочниками»? Да они нас захватить хотят, чтоб ездить на шее!
- Да кому ты нужен, хрыч старый! От тебя дерьмом несет на полверсты! Правда, девушка? Как вас зовут?
- А можно без рук и без имени?
вежливо ответствовала Юля, после чего аккуратно протолкалась назад. Затем, подумавши, пошла далее к палаткам, чтобы, по возможно, посмотреть еще ящик. Это ей удалось, а обратно она вернулась примерно через два часа.
Краем глаза она заметила, что берег сильно опустел к обеду, а на автобусных остановках выстроились огромные очереди, и многие, кто был в этих очередях, были с вещами. Это еще больше встревожило ее, и потому, пересказав то, что слышала и видела подружкам, она предложила им обсудить следующий вопрос:
- Ну, что, будем делать, сестрички-лисички? У нас поезд на Москву лишь послезавтра днем. Попробуем собрать наши тряпки и уехать раньше?
- А, может, лучше остаться здесь?
неуверенно предложила Татьяна,
- Здесь же пока никаких НЛО нет … И, кроме того, сейчас такой период напряженный: билеты мы вряд ли поменяем.
- Да, это точно, - поддержала ее Виктория, - Домой только надо позвонить, сказать, что у нас все нормально … И заодно узнать, что в Москве творится!
- Это мы позвоним, - согласилась Юля, - А что касается Москвы, то утешить вас, дюймовочки, я ничем не могу: над Московской областью «тарелок» как раз больше всего - около тысячи, - если радио, конечно, не преувеличивает …
- Сколько?!
ахнули ее подружки.
Но Безухова, не обратив на этот «ах» никакого внимания, спокойно спросила:
- Ну что, останемся загорать, или пойдем домой? Как мы решаем?
Ковалева и Кличко переглянулись между собой, и Татьяна сказала:
- Пойдемте домой - смотреть телевизор … А то купаться всё равно никакого настроения нет!
- Заодно и на рынок зайдем, - прибавила Вика, - новости узнаем, продуктов подкупим …
Юля вздохнула: ей хотелось остаться, но она решила проявить солидарность:
- Что же, идемте! У нас еще завтра есть целый день, - правда, уже последний …

К середине следующего дня (это было уже 29 августа) - судя по потоку сообщений из «ящика», - стало ясно, что, хотя инопланетяне пока не предпринимают враждебных действий, на планете началась самая настоящая паника.
Началось всё, понятно, с экономики. Взлетели все цены на биржах, особенно на нефть и продовольствие, а также и на все остальные товары. Вслед за тем запаниковали политики, религиозные  и общественные деятели; твердое спокойствие сохраняли лишь ученые. Но в целом над планетой повисли неуверенность и страх в будущем. И хотя никакого физического воздействия она еще не испытала, само появление огромного числа НЛО и легкость, с которой, например, в России Черный Принципал внедрялся в хорошо защищенные телевизионные сигналы, при этом оставаясь совершенно необнаруженным, предупреждала об его весьма высоких потенциальных возможностях и очевидной связи с нашествием НЛО. 
Был экстренно создан Международный научный совет, куда вошли выдающиеся ученые Земли: астрономы, физики, биологи, крупные академики в области технических наук, психологи и социологи, главной целью которого стало разработка способов обнаружения и возможной борьбы с начавшимся Вторжением. Совет министров обороны НАТО и совет министров обороны БРИКС срочно разработали военные планы отражения Нашествия, который с небольшими поправками был утвержден президентами ведущих держав.
Что же касается событий, относящихся к обозначенной Черным Принципалом территории «Западной России», то тут реакция была так же адекватной.
Российская армия и флот были приведены в повышенную боеготовность, то же сделала украинская и белорусская армии. ФСБ и МВД России была назначена внушительная денежная награда за любую ценную информацию о Квартирьерах и Черном Принципале. То же сделали милиция и спецслужбы Украины. Экономил только белорусский президент - видно, полагая, что спецслужбам и милиции и так полагается всё знать по долгу службы.
Предгрозовые тучи сгущались над Землей. Во всех странах и во всех областях земного шара объявились свои принципалы - всего числом около трех сотен (один из них, некто Васильев, явно русский по происхождению, даже взял себе в управление Антарктиду). Их призывы к скорейшему повиновению и предупреждения о суровых карах в случае отсутствия оного, перебивая трансляции центральных и нецентральных каналов, по многу часов зависали в эфире, наводя страх на землян и правительства, бессильные что-либо предпринять против незваных пришельцев.
За два дня, прошедших с момента первого заявления Черного Принципала, активно себя стали вести различного рода апокалиптические секты и ордена: они все, наперебой друг другу, предсказывали скорый конец света и призывали к всеобщему покаянию, также к вступлению в ряды данной секты или ордена, поскольку только их и обойдет карающая десница Принципалов и Квартирьеров….

Вечером оного же дня Юля, Вика и Татьяна стали собирать свои вещи, чтобы на следующий день утром уехать в милый городок Туапсе, а уже оттуда поездом - в Москву.
В Шапсухе и над Шапсухой всё было относительно спокойно: правда, две трети отдыхающих в экстренном порядке покинула ее, чтобы отправиться к родным пенатам, но самая стойкая часть - примерно треть - еще оставалась плескаться в безумно теплом море и загорать на отвратительном до удовольствия горячем песке. НЛО над поселком замечены не были, а вот серебряные нити российских истребителей с регулярностью примерно раз в час прорезали лазоревый покой высокого причерноморского неба. С транспортом также пока не было проблем: все автобусы и маршрутки ходили отсюда до Туапсе и Новороссийска с завидной регулярностью. Потому, собрав свои вещи, девушки договорились выйти завтра на остановку часам к девяти, хорошенько перед этим подзакусив. Их поезд уходил в час с хвостиком, а езды до Туапсе отсюда было около полутора часов.
Дискотека в пансионате «Северный Газовик» прикрылась, потому подружки решили сходить прогуляться в последний раз на берег, к пляжам и пирсам. Однако едва они успели выйти за калитку, как наткнулись на того самого «мальчика», из-за которого так рьяно ссорились Виктория и Юля пару дней назад. К тому же он был не один, а с другом.
- Привет, девчонки!
сказал он им, ухмыльнувшись.
Вика и Юля, естественно, были вне себя от радости:
- Ой, Кирилл! Как мы рады тебя видеть! 
А потом холодно, если ни отстраненно-враждебно, глянули друг на друга - мальчик-то один, а нас двое! Равнодушной осталась лишь Татьяна: она зябко водила плечами в стороне. 
- Познакомьтесь, - сказал Кирилл, - Это Олег, мой лучший друг здесь.
Олег был повыше и пошире Кирилла в плечах, лицо квадратное, немного расплывшееся, - явно боксер, тяжелоатлет или просто много качается. С таким можно смело возвращаться вдвоем поздно ночью с любой дискотеки, - вот только было неясно, есть ли у него шарики под таким чугунным черепком? …
Обменялись новостями: оказывается, Олег с Кириллом также уезжали из Шапсухи завтра утром.  В Тюмень, разумеется, - и поезд был у них немного позже.
- Поедем вместе! Еще по Туапсе погуляем, - широко, по-северному, предложил Кирилл, и девушки, естественно, тут же согласились.
Договорились встретиться в девять на автобусной остановке. Юля заикнулась насчет сегодняшнего вечера, но здесь Кирилл твердо заявил: вечером не получится, у нас сегодня есть еще дела, но завтра - это обязательно, слово джентльмена.
- Какие у них могут дела сегодня вечером?
вслух спросила Юля, когда гости ушли.
Вика зло обрезала:
- Тебя это касается, матрешка? Сказали, «дела», - значит, дела! Нечего тут трепаться!
Но под вечер из Шапсухи продолжился массовый отъезд последних отдыхающих, а затем обнаружилась еще одна неприятность: перестали принимать сеть мобильные телефоны, и заглох окончательно телевизор. Замолчало также проводное радио, и ловить последнее можно было теперь только через транзистор.
А вести поступали все хуже и хуже:
«НЛО подавляют уничтожают всякие военные объекты и инфраструктуру, вооружение землян, устраняя последних от контроля за любыми стратегическими объектами, включая аэродромы, площадки пуски ракет, станции ПВО и космических войск, атомные станции и полигоны»
«Тарелки» опускаются прямо на полотно шоссейных или железных, перерезая транспортные коммуникации. Они также висят почти над каждым крупным аэропортом, и при попытке пассажирских  авиалайнеров взлететь вынуждают их садиться обратно. Уже разбились два чартера с крупными бизнесменами, пытавшиеся покинуть аэропорты на своих самолетах»
«Черный Принципал заявил о разделении России на две части: восточную и западную. В управляемое им государство «Западная Россия», помимо собственно территории России до Урала включительно, также включены территории шести государств: Украины, Молдовы, Белоруссия, Литвы, Латвии и Эстонии». Государственным языком всей Западной России провозглашен русский язык. Правительства Украины и стран Балтии уже заявили протест по этому поводу».

Вечером Ариадна Петровна спросила:
- Вы слышали, девочки, что творится?
- Слышали,
мрачно ответила за всех Юля.
- Так может, еще останетесь? Не будете пока уезжать? Переждете?
- Нет, мы обязательно поедем, Ариадна Петровна.
На следующий день они встали рано и наспех начали складывать вещи. Затем попрощались с гостеприимными хозяевами и отправились на автобусную остановку, где должны были встретиться с Кириллом и Олегом.
Когда до цели было уже совсем близко, все встречные прохожие стали вдруг задирать голову и указывать на небо:
- НЛО! Смотрите, НЛО! Вот там, над горой!
Девушки глянули наверх: действительно, из ярко-лазоревой нежно-голубой дали вынырнула маленькая черная точка, постепенно превратившаяся в серебряный диск с зеленовато-лимонными ободками. Пролетев над Шапсухой, она вдруг неподвижно застыла на месте, - примерно над Старомихайловкой - следующим крупным поселком побережья. 
А буквально через минут двадцать в небе повисла и вторая «тарелка» инопланетян - уже прямо над Шапсугским заливом.
Но девушкам было не до глазенья - они вышли к остановке, где их уже ждали их мальчики.
И не только они: на остановке было полным-полно народу. И как выяснилось спустя минуту, почти не было транспорта.
- В чем дело? Почему нет автобусов?
бросилась разбираться Юля.
Действительно, знаменитое на весь свет Новороссийское шоссе будто вымерло: легковушки и грузовики иногда появлялись, а вот пассажирский транспорт будто испарился в одно мгновенье. Или забастовал - весь и сразу - по случаю инопланетного нашествия? Народ бесился и матюгался во все стороны: люди опаздывали и на поезд, и на самолет и еще черт-де знает куда! А автобусов и обычных для этих мест частных маршруток по-прежнему не было …
Оставив девушек охранять вещи, Кирилл и Олег пытались отчаянно остановить редкие машины, выбегая для этого чуть ли не на середину дороги. Но последние, яростно взвизгивая тормозами, упорно объезжали «голосующих» и из удалявшихся салонов вслед ребятам неслись непристойные ругательства.
В этих бесплодных попытках прошло, наверно, часа два.
Наконец, в направлении Туапсе показался микроавтобус - бело-голубой «мерседес», он резко притормозил у дороги. И это было странно, поскольку извне было видно, что там всюду сидели люди. На счастье, первыми к нему успел именно Кирилл со своим другом.
Выглянул водитель:
- Возьму только двоих! Только живо - одна секунда!
- Как - двоих?!
закричала подоспевшая Юля,
- Нас пятеро! Берите всех!
Однако, быстрее всех оценил обстановку Кирилл. Он схватил свою сумку, еще одну сумку сунул в руки Олегу и буквально втянул его, упирающегося, вслед за собой в распахнувшуюся дверцу автомобиля.
- Прощайте, девочки! Не поминайте лихом!
это было последнее, что «девочки» услышали от своего «мальчика».
Тут же дверца захлопнулась и «мерс» энергично рванул по шоссе.
На обочине остались Татьяна, Юля и Вика, - растерянные и недоумевающие. Через секунду последняя разревелась, как маленькая принцесса:
- Как он мог! Как он мог нас так подло оставить!
- Заткнись, дура!
негодующе прикрикнула на нее Юля,
- Для нас с тобой это урок! Будем знать, с кем связываться!
И обернулась к Татьяне:
- Что же делать?!
Но та, лишь недоуменно передернув плечами, села на чемодан и отвернулась от дороги.
Прошло еще несколько часов в напрасных попытках поймать попутку. Дело шло к вечеру, и народ, собравшийся на остановке, стал постепенно расходиться - до завтрашнего дня (если этот день, конечно же, наступит).
Внезапно возле остановки тормознул милицейский «уазик». Выглянувший оттуда майор объяснил людям, еще не ушедшим с остановки, - среди которых были и три «матрешки»:
- На шоссе сели две «тарелки». Одна там, перед Джугбой (он махнул рукой направо), другая - в Небуге, перед Туапсе (взмах руки налево). Потому и туда, и туда ехать крайне опасно!
- Что же тогда делать?!
воскликнула Юля.
- Выбирайтесь горами!
посоветовал майор, махнув рукой на изумрудные пики за его спиной, и «уазик», подпрыгнув на месте, с воем рванулся вперед. 
В вечернем небе над Шапсухой возникла маленькая темная точка, постепенно нараставшая в размерах: это была уже третья «тарелка». Но в это раз земляне решили показать зубы: прямо навстречу ей рванулся штурмовик СУ-25К, или знаменитый «грач», как его звали в Афганистане и Чечне. С многократно повторяемым громоподобным горным эхом тупоносая зеленая птица с бело-сине-красными звездочками на крыльях вынырнула из-за одной из горных вершин и с пронзительным воем пронеслась над Юлей и ее подружками на небольшой высоте.
НЛО, заметив врага, неподвижно завис в воздухе на высоте примерно нескольких километров, словно прощупывая возможности боевой машины землян. Штурмовик же, стремительно вздернув вверх нос, пронесся над «тарелкой», и, развернувшись, лег на атакующий курс и спустя мгновенье выпустил из-под своих крыльев в НЛО две ракеты. Но «тарелка» тут же окуталась малиновым сияньем, ракеты взорвались на подходе к защитному полю, не причине кораблю инопланетян ни малейшего вреда. В ответ НЛО ударил в самолет оливковым лучом, - вероятно, каким-то сверхмощным лазером, штурмовик попытался уклониться, но луч, удивительным образом, вопреки всем законам гравитации, изменил свою траекторию и настиг пикировавший самолет уже возле самой поверхности воды. Пораженный СУ-25К вспыхнул густым малиновым пламенем, и, завалившись набок, рухнул в море. Пилот, однако, успел катапультироваться и его ярко-оранжевый парашют вскоре закачался недалеко от пирса.
Вся эта дуэль длилась какие-то секунды, и она отчетливо показала всем ее невольным зрителям подавляющее военное и технологическое превосходство инопланетян. И что толку было от гневных выкриков и бессильно сжатых кулаков? ... Оставалось только одно: бежать отсюда и как можно скорее. А Юля, посовещавшись с подружками, приняла решение вернуться обратно в дом, который они так беззаботно покинули сегодня утром.
- Что будем делать, подружки? - тихо спросила Юля, когда они неожиданно для опешивших АП вернулись к ним  и попросились переночевать еще ночь.
Татьяна и Виктория долго молчали, наконец, Татьяна предложила:
- Надо, как все. Уходить горами - пешком.
- А вещи? - зло спросила ее Кличко.
- Большую часть придется оставить здесь, у АП, - рассудительно молвила Татьяна, - но самое необходимое возьмем с собой - спички, еду, документы, деньги, теплую одежду. Попросим у Аркадия Павловича его старые рюкзаки, все туда переложим, - и пойдем, как туристы. Нам главное - добраться до Краснодара или Ростова, а оттуда мы уже как-нибудь уедем домой.
- Денег мало, - тихо вставила Безухова, - может, попросим у АП небольшую сумму?
- А ночевать где будем? - тихо спросила Вика, - У нас же палатки нет!
Скрипнула дверь: это тихо вошла со свечкой Ариадна Петровна.
(«Электричество вырубилось сегодня днем. Хорошо, хоть газ еще дают!»)
Она спросила:
- А вы домой звонили, девочки?
- Что звонить, Ариадна Петровна? Все мобильники в отключке! Ни одна сеть не работает!
- Ну, хорошо, а что вы делать решили, Юленька?
Вместо Юли ответила Татьяна:
- Мы пойдем горами, Ариадна Петровна. Переночуем и завтра утром пойдем.
- Вы с ума сошли, девочки!
Девушки молчали. Остаться здесь, у АП? Но что они здесь будут делать, чем заниматься? Ждать у моря погоды? А жить на что? Что, АП их будут даром кормить? Нет, надо уходить, решительно уходить!
Об этом они и заявили твердо Ариадне Петровне и Аркадию Панычу. И попросили помочь по-христиански: дать старые рюкзаки, немножко денег, просили взять часть вещей на хранение. АП подумали и не стали противиться. У Аркадия Палыча даже где-то завалялась палатка еще брежневских времен: он пообещал отдать девушкам …
Ложились спать тихо, без разговоров и излишнего шума. Было тревожно за родителей: как они там, в Москве? Татьяна даже всплакнула немного украдкой, а затем тихо уснула, стараясь не потревожить подружек.
Впрочем, те уже давно спали, но сновидения их были беспокойными, и Юля даже негромко вскрикивала во сне от снящихся ей кошмаров …


VI
(ПЛЮС АИДЫЧ)

Проснувшись на следующий день, они еще долго не могли прийти в себя после вчерашней жути. Их сердца замирали от ужаса при воспоминании о кошмарных тарелках инопланетян. 
Но надо было уходить - прочь от побережья - и пробиваться сквозь кавказские перевалы к спасительным степям Краснодарщины и Ставрополья.
Люди бежали с побережья в горы. Уходили поодиночке, семьями и целыми группами. Пешком, машинами, на скутерах, велосипедах, на лошадях. Целые колонны беженцев, не успевших уехать в Джугбу или Туапсе, откуда шли основные магистрали на Краснодар и Ростов, пыльными и малолюдными кавказскими дорогами теперь продвигались на север. К одной из этих колонн и рассчитывали присоединиться Юля, Вика и Татьяна.
Утром они хорошо поели и тепло попрощались с АП. Видя их ситуацию, Аркадий Палыч пожертвовал им небольшую сумму на дорогу, - всё, что мог оторвать от своей скромной пенсии, а также отдал свои старые рюкзаки, в которых обычно он таскал картошку с рынка; также отыскал и палатку, которую взвалила на свои хрупкие плечи Юля. Большую часть вещей девушки оставили АП на хранение, сами взяли самое необходимое и теперь были готовы бодренько двинуться в нелегкий путь по горам.
- Всё взяли?
спросила Юля подруг, когда они направились к калитке.
- Юля! - окликнул ее Аркадий Палыч, - Если что, можете нам написать. Вот такой наш официальный адрес! (он протянул Юле грязноватую бумажку)
Юля взяла и прочитала с удивлением:







«Почтовый адрес: село Агой Шапсуг, дом 0,1км южнее аула»
- И это адрес? - поразилась Юля.
Но рефлексировать по этому поводу было некогда: надо было идти.
Татьяна между тем проверила карманы: да, вроде всё на месте - паспорт, кошелек, маникюрные ножницы, носовые платки, прокладки, влажные салфетки, сухие салфетки, одеколон. За спиной в рюкзаке булькает вода: учитывая непреходящую жару, взяли каждая по парочке полуторалитровых бутылок. Майка, шорты, волосы убраны под легкую кепочку с козырьком (все трое гордились своими великолепными длинными гривами). Никаких излишеств, - только то, что нужно в дороге.
- Утро прелестное!
улыбнулась грустно она подружкам,
- Сейчас бы на море, - правда, Вик?
- Ага!
согласилась та, а «мисс Безухова» скомандовала:
- Уходим!
И они вышли, наконец, на улицу. Но вдогонку им бросилась Ариадна Петровна с жестяным чайником в руках:
- Вот возьмите, птенчики, в дорогу - воду кипятить!
«Птенчики» не стали отказываться от презента, и Вика благосклонно приняла чайник под свою ответственность.
- Потопали! - снова скомандовала Юля и под ее надежным руководством двинулись в нелегкий путь к горным вершинным, - пусть самая высокая из них здесь едва достигала полутора тысяч метров, - но всё равно это были горы, а это значит, и то, что к ним прилагается, было на месте: крутые утомительные подъемы, угрюмые бездны пропастей, оползни, внезапные сели и обвалы.
Поначалу шли быстро, и когда ходко поднялись на ближайшую гору, обернулись и в последний раз посмотрели на блистающую вдали лазурную полоску моря.
- Как неохота отсюда уходить!
вздохнула Вика.
Но Юля ее зло одернула:
- Хочешь остаться на съедение инопланетянам, матрёшка?
- Нет, не хочу!
повела головой Кличко.
- Тогда вперед!
указала «мисс Безухова», и девушки двинулись дальше.

Путь Татьяны, Юли и Вики, которых теперь с полным основанием можно было назвать «беженцами», серпантином уходил вверх. Поля и сады вдоль дороги вскоре исчезли и ее с обеих сторон сжали крутые обрывы. «Щебенка» - горная дорога, усыпанная мелким щебнем, - то шла по подошве между двух вершин, то извивалась, кренясь набок, по склону одной горы, но в любом случае ползти по ней вверх-вниз было утомительно.
А когда растаяло бодрящее причерноморское утро, и душный горячий полдень полностью вступил в свои права, энтузиазм девушек иссяк, и теперь они уже не шли бодро вперед, а тяжело плелись, избивая ноги на острых камнях.
Около двенадцати сделали первый привал на укромной горной поляне, предварительно расчистив ее от повсеместных колючек, и тут же стали жадно прикладываться к своим бутылкам, а затем взялись за заранее припасенные бутерброды.
Мимо них проехала семейка на арбе, запряженной лошадьми, которыми верховодил пожилой кавказец. В отличие от Юли и ее подружек, им не угрожали острые камешки «щебенки» и усталость в ногах, и потому Вика завистливо вздохнула:
- Блин, как я им завидую!
- Лучше машина, - ехидно заметила Татьяна, - Джип или грузовик.
Вика покачала головой:
- По-моему, по этой дороге пройдет только трактор. И то, если гусеничный.
- Или танк, - вставила Татьяна.
- А пока приходится идти пешком, матрешки,
подвела итог Юля,
- Вставайте, пошли!
И они двинулись дальше в горы.
Спустя час расхныкалась Вика:
- Я больше не могу, девочки! Я так устала!
- Мы все устали!
ответила ей Юля,
- Идем без разговоров! А не то я покажу тебе!
В этот момент сзади послышалось напряженное гуденье, даже рычанье,  - очевидно, на перевал взбиралась машина. Девушки отошли в сторону, чтобы пропустить ее, а заодно и выпить водички. Наконец, из-за поворота показался трактор с прицепом, в котором на своих узлах и сумках сидели утомленные беженцы.
Вика ойкнула:
- Ой, Юленька, Танюш, может, они и нас возьмут с собой?!
- Попробуем, - хмуро ответила Безухова и подняла руку. Трактор остановился: из кабины выглянул чумазый водитель:
- Чего тебе, красавица?
Татьяна между тем глянула на прицеп: тесновато, человек восемь, но еще для троих место найтись вполне может. Только б тракторист согласился их подвезти!
- Вы нас не подбросите, - хотя бы до ближайшего села?
жалобно попросила Юля и даже коснулась своими хрупкими пальчиками двери трактора.
Тракторист, - молодой кавказец лет двадцати пяти, - задумался:
- А деньги у тебя есть, печальная ты моя?
- Денег нет, - соврала Юля и откровенно сдерзила:
- Но вы же рыцарь и не оставите милых дам на обочине дороге!
Тракторист что-то проворчал про себя, но отступать от образа «рыцаря» не решился:
- Ладно, садитесь, но только до ближайшего села!
Обрадованные девушки забрались в прицеп, и трактор зарокотал дальше. Через некоторое время Татьяна спросила одну из женщин:
- А вы вообще докуда едете?
Но ответил ей один из мужчин:
- Мы-то, барышня, до Горячеключенска проплатили, а вот вас он наверняка ссадит в Соломоновке …
- А Соломоновка - это далеко?
поинтересовалась Юля.
Ответил другой мужчина - чернобородый, и в строгих очках, немного смахивающий на профессора:
- Судя по карте, километров десять. Столько же, сколько отсюда до моря.
- А дорого он взял до Горячеключенска?
- Прилично. Причем берет исключительно в валюте, долларах или евро, рубли не признает. У вас есть валюта?
- Мы сами как валюта, - съязвила Вика, и на том разговор с пассажирами странного тракторного экипажа закончился. Девушки, разморенные жарой, задремали на своих рюкзаках и очнулись лишь в большом селе, вытянувшемся узкой полосой вдоль усеянного округлым лесом горного хребта, - это и была Соломоновка. 
Трактор остановился на автобусной станции, и к нему сразу же кинулись люди, заждавшиеся здесь транспорта. Дороги вокруг были в основном грунтовые, малопроходимые даже для внедорожников. А вот трактор - это было в самый раз.
Как не пыталась Юля разжалобить водителя, но он ссадил всех троих подружек в селе, взяв вместо них за валюту других. И тронулся дальше, к Горячеключенска.
Недовольная Вика спросила:
- Что ты ему не заплатила, Юлечка?
- Господи! - Безухова вплеснула руками, - Мамочка родная! Да откуда нас доллары или евро? Хорошо, что хоть АП нам подбросили рубликов в долг! Нам еще до Москвы добраться надо!
Вмешалась Татьяна:
- Может, сходим на почту, дадим телеграмму? Попросим экстренный перевод у родителей?
- Это мысль!
согласилась Юля и, оставив Кличко сторожить вещи, они отправились искать почту и телеграф.
Телеграфа в Соломоновке не оказалось, а на дверях почты висел черный заржавленный замок.
Рядом с недоумевающими Юлей и Татьяной тормознул пожилой кавказец и тут же радостно заблеял:
- Дэ-эву-ушки! Зачем вам почта? Пошли ко мнэ-э, отдохнем, посидим, шашлык пожарю! Если голоден, - покормлю, если устал, - отдохнешь с дороги!
- Маньяк чертов! - про себя выругалась Юля, но в ответе была сама принцесса:
- Извините, у нас уже есть, где отдохнуть! До свиданья!
Они вернулись к своему «месту отдыха» - автобусной станции: Вика тихонечко хныкала и предлагала вернуться назад, к АП. Тут же кучковалось еще с десятка два беженцев: все они ждали попутного транспорта к Горячеключенску. Некоторые, впрочем, подождав немного «у моря погоды», трогались дальше пешком.
Это же предложила сделать и Юля. Она сказала:
- До Горячеключенска еще двадцать кэмэ. Пройдем сегодня хотя бы пять, поставим палатку, заночуем, и завтра к вечеру будем в Ключе. Ладушки?
Татьяна и Вика неохотно согласились с этим планом: ночевать где-то в лесу, в палатке, им казалось делом не из тех, что относят к числу приятных. Вика унылым голосом предложила искать ночлег в Соломоновке, но Юля в ответ лишь насмешливо заметила:
- Интересно, матрешка, а чем ты собираешься платить хозяину? Уж не собой ли?
Кличко надулась, но это не помешало всем троим тронуться дальше. Дорога предстояла им непростая - больше до Горячеключенска селений не было, лишь на девятом километре пути на карте были обозначены какие-то «нежил. стр.» - нежилые строения.
- Может быть, там и заночуем?
подумала вслух Юля.
Уже через час пути они догнали двоих пенсионеров - мужа и жену: обоим было примерно лет по семьдесят. Старички с небольшими рюкзачками за спинами медленно, но бодро вышагивали в направлении Горячеключенска. Поговорив с ними, девушки замедлили шаг, - до ночи решили идти впятером: так веселее.
Звали старичков Павел Аидыч и Марья Сергеевна. Они участливо расспрашивали девушек обо всех перипетиях их жизни: у нас самих была внучка - ровесница их спутниц.
Южные сумерки сгустились быстро: стало темно и немного страшно. Павел Аидыч зажег фонарь и вскоре его луч справа по курсу выхватил из темноты на склоне наехавшей горы большую поляну с тремя покосившимися сараями, - это и были, очевидно, таинственные «нежилые строения».
- Будем здесь ночевать, - таково было его решение.
- Ночевать будем там или в палатке?
Кивнув на домики и съежившись, спросила Юля.
Павел Аидыч почесал затылок:
- Лучше, наверно, в сарае. Не думаю, что ночь будет уж слишком холодная. Только надо одеться потеплее.
Он пошел осматривать строения, а «матрешки» под руководством Марьи Сергеевны стали разводить костер, чтобы приготовить ужин.
Вскоре вернулся и ее муж. Он был предельно лаконичен, указав на ближайший из сараев:
- Ночевать будем там. Прежних жильцов я оттуда выгнал и дом свободен!
- Кого это - «прежних жильцов»?
удивилась Вика.
- Кавказских гадюк,
спокойно пояснил Павел Аидыч,
- Такие не очень приятные змейки …
У девушек в буквальном смысле едва не отвалилась челюсть:
- Гадюк?!!
- Да, гадюк. А чему вы удивляетесь, дамы? Мы на Кавказе, а здесь этого добра полным-полно.
- А м-может, л-лучше поставим п-палатку?
заикаясь, спросила Татьяна.
Павел Аидыч пожал плечами:
- Как хотите. Но, думаю, в домике будет теплее!
Марья Сергеевна раздраженно отмахнулась от него рукой:
- Совсем напугал ты девочек, Паша. Садись, лучше посиди. Или нет: сходи еще принеси дров: сейчас надо ставить кашу и чайник.
- А чайник и у нас есть!
похвасталась Юля.
- Тогда два чайника,
примирительно согласилась старушка.
Поужинали пшенкой, горячим чаем, хлебом с копченой колбасой: пенсионеры оказались на редкость запасливыми. Спать легли в указанном Павел Аидычем сарае, расположившись прямо на полу. Девушки спали беспокойно: им чудились то свирепые инопланетяне на своих «тарелках», то жуткие скользкие кавказские гадюки, то вообще какие-то бесформенные кошмары.
На одну из гадюк едва не наступила утром Вика, первой выйдя утром из домика: ядовитая тварь буквально выскользнула из-под ее ноги. От истошного крика «мисс Кличко» проснулись все остальные, но, к счастью, никаких змей вблизи их места ночевки больше не обнаружилось.
Дорога продолжилась после короткого завтрака: к вечеру они должны были, наконец, достигнуть Горячеключенска.
Пенсионеры больше всего сокрушались вследствие отсутствия всяких новостей: радио у них не было. Что там происходило в мире? Где еще появились «тарелки»? Есть ли попытка установить контакт с инопланетянами? Неужели не ясно, что с ними надо не воевать, а договариваться?
- О чем договариваться? 
гневно спросила Татьяна,
- Мы видели, как они подбили наш самолет! И нападают на наши поезда и дороги! И еще этот Черный Принципал: откуда такой негодяй разыскался, что стал с ними сотрудничать? Коллаборационист проклятый!
Павел Аидыч горячо заспорил с Татьяной, приводя всё новые аргументы в пользу своего тезиса о сотрудничестве. Марья Сергеевна тем временем разговорилась о чем-то своем, женском, с остальными двумя девушками, и все пятеро не сразу заметили, как пыльный проселок, взлетев на ребро горы, стал спускаться к первым завидневшимся сквозь кроны деревьев домам: это был Горячеключенск.

Туда они вошли где-то примерно часов в одиннадцать, когда стало уже сильно припекать. Поселок их поразил обилием беженцев, машин, бесчисленными заторами на улицах. Всё это людско-машинное месиво одновременно торопилось и стояло на месте, кричало, ругалось трехэтажным матом и плакало детским плачем.
Поезда на север не ходили: в двадцати пяти километрах севернее Горячеключенска инопланетяне намертво заблокировали железную дорогу. Стояли все поезда: скорые, грузовые, пассажирские, электрички. Шоссе на север действовало, но из-за многочисленных пробок на перевалах движение машин и автобусов в этом направлении было крайне затруднительным.
Не работали телеграф, почта, телефоны - как мобильные, так и городские. Полностью ослепли Интернет и телевидение, - единственно, что еще действовало, это радио, - да и то в основном  на коротких и УКВ волнах.
В Горячеключенске девушки узнали последние новости: инопланетяне взяли в  кольцо все крупные города России. Полностью блокированы Москва и Санкт-Петербург: фактически инопланетяне оттуда только выпускают, но никого не впускают обратно. Инопланетянами захвачены практически все ракетно-ядерные комплексы, станции ПВО, военные аэродромы и гражданские аэропорты, крупные военные части, базы и склады, под контроль инопланетян перешли все АЭС, крупные ГЭС и ТЭЦ. С военными поступают вежливо: их обезоруживают и отпускают домой, но в случае сопротивления - беспощадно уничтожают. От Президента нет вестей уже два дня, и жив ли он, этого никто не знает …
Наконец, помимо «тарелок», появились андроиды: человекообразные существа в полтора человеческих роста, вооружённые каким-то особенным оружием, то ли лазерным, то ли лучевым, и обладающие при этом невиданными телепатическими способностями, они стали пытаться, так сказать, осуществлять контроль над отдельными группами людей. Их число множилось в геометрической прогрессии, – стало ясно, что инопланетяне запустили здесь, на Земле, заводы с производством андроидов, – а, может, и еще кого-то, о ком земляне пока не знали? …
В стране царит полная паника: обесцениваются деньги, взлетели цены на продовольствие, товары первой необходимости, лекарства; люди лихорадочно запасаются ими на будущее, по возможности съезжая из крупные городов на загородные дома, дачи и в деревни. ….

- Что будем делать, матрешки?
спросила Юля подружек, когда они собрались обсудить новости под навесом пустующего летнего кафе.
- Уезжать надо автобусом, - пока они еще ходят, - мрачно предложила Вика.
- А ты знаешь, сколько берут водители до Москвы?
повернулась к ней Безухова,
- Не знаешь? Тогда молчи, - у нас таких денег в помине нет!
- Может автостопом, - а, девочки?
робко предложила Татьяна.
Юля поморщилась:
- А ты когда-нибудь ездила автостопом, Танечка? У тебя есть опыт?
- Ну, так, можно попробовать, - молвила Ковалева.
Юля, в свою очередь, повертела головой:
- А куда наши старички подевались?
Павел Аидыч и Марья Сергеевна появились будто ниоткуда:
- Виват, барышни! Ликуйте! Здесь наш старый друг, и он на машине! Едем на Москву!
Девушки осторожно переглянулись между собой: им еще не верилось в такую удачу:
- Он и нас возьмет, Павел Аидыч?
осторожно спросила Таня.
Аидыч, ничего не ответив, молча подхватил их сумки:
- Вперед, сударыни! Нас ждут колеса и на них мой друг Гоша!
- Гоша? - ехидно переспросила Юля.
В ста метрах от кафе их действительно ждал Гоша, мрачный балбес-великан предпенсионного возраста, и нервно курил одну за другой сигареты «Дукат». Его машина, грязно-зеленый уазик-буханка, отдыхала рядом.
- Ты один, Гоша?
спросила на всякий случай Марья Сергеевна.
Гоша бросил окурок, не торопясь растоптал его и молвил, косо взглянув на девушек:
- Уже не один, Сергеевна.
И открыл боковую дверцу «уазика». Девушки и Марья Сергеевна, распихав вещи, играючи разместились в салоне машины, Аидыч устроился на переднем пассажирском сиденье, и уазик, лихо крутанувшись на месте, рванулся вперед.
Юля, схватила какой-то ремешок рядом с собой, и, с трудом удержавшись на месте, тихо спросила Марью Сергеевну:
- Он нас бесплатно довезет?
Старушка внимательно посмотрела на нее и улыбнулась:
- В такое время и брать деньги! Не похоже будет на Гошу!
Девушки облегченно вздохнули. Слава Богу, теперь только бы добраться до Москвы и броситься в объятия счастливых родителей!
Между тем выбравшись какими-то дальними заулками из Соломоновки, Гоша выскочил на запруженную до предела федеральную трассу и здесь поневоле замедлил свое продвижение.
Ехать стало трудно: одна пробка следовала за другой. Мало того ползти приходилось почти впритык за идущей впереди машиной, плюс стоящие на обочинах люди чуть ли не бросались под колеса: «Мол, только возьмите, ничего не пожалеем!»…
- Эй, командир, подбрось до Ростова!
Гоша отбивался:
- Куда тебя? Видишь, полна коробочка!
Галдящие женщины, ревущие дети, растерянные гибддэшники, какие-то обтрепанные солдатики, то ли дезертирующие в общей суматохе, то ли ищущие свои разбитые части, - и над всем этим проносящиеся над шоссе «тарелки», лениво созерцающие сверху разброд и анархию в стане «гомо сапиенс» ….
Впрочем, нельзя сказать, что это была полная анархия. Находились люди, - в основном военные, кто пытался наладить порядок, организовать и успокоить людей. Временами им приходилось даже стрелять в воздух, чтобы внести какую-то организованность в мятущуюся толпу. Но толку было мало, - людской беспредел, если и утихал, то только на время ….
Этим лихом ловко пользовались мародеры, уголовники и всякая местная шантрапа. Грабились магазины и заправочные станции, взламывались склады, сколачивались стихийные банды, возникали непонятные перестрелки. Полиция бездействовала, испуганно отсиживаясь по своим участкам, бездействовали и трусливые «эмчээсники», которым как раз и полагалось действовать по долгу службы, ; увы, это была она, Россия!
А на базарах и рынках бились лбами об асфальт кликуши, крича о своих грехах, нестройным хором пели монашенки, новоявленные «Иисусы» и пророки провозглашали «конец света» и «новую землю» для всех тех, кто хочет пойти вослед за ними ….

В первый день они проползли по бесконечным «стопам» всего лишь восемьдесят километров, но с Кавказа все же выбрались и заночевали уже на берегу Краснодарского водохранилища.
Расставили палатку для девушек, - ту самую, что дали АП. Гоша, Марья Сергеевна и Аидыч устроились непосредственно в «уазике».  И тут же уснули, даже не поужинав, - так смертельно устали за день.
Ночь, однако, прошла вполне спокойно. Утром варили пшенку на шестерых: командовали Юля и Марья Сергеевна, Вика и Татьяна помогали, Аидыч проводил разведку окрестностей, Гоша продувал и прочищал двигатель машины, - им предстоял трудный путь: добраться сегодня следовало бы хотя бы до Ростова, в предместьях которого у Гоши был знакомый корешок, у которого можно было переночевать.
Когда расселись по местам, Гоша тихо шепнул Аидычу:
- Машина - зверь. Но горючки мало.
- На сколько хватит? - встревожился Аидыч.
- Километров на сто двадцать гарантирую. А дальше … Нужна заправка!
На объездной Краснодара снова влились в тягучую и медленную пробку. Ползли медленно, к тому же Гоша старательно заруливал к каждой встреченной АЗС, однако неизменно натыкался на одно и то же: «Бензина нет, и в ближайшее время не будет!». Попутно подъезжавшие с Гошей водилы матерно ругались и отваливали дальше, Гоша же, оглядываясь на ехавших вместе с ним красавиц, стеснялся это делать. Впрочем, раз им попалась АЗС, где присутствовало дизельное топливо, но, к несчастью, Гошин «уазик» его не переваривал.
К полудню дело запахло катастрофой, и на указателе топлива вспыхнула оранжевая лампочка. Это означало, что бензина осталось максимум километров на 15-20.
Наконец, в станице Новоминская Гоша встал на временную стоянку, и вместе с Аидычем отправился с канистрами по дворам местных станишников: искать горючее. За любую приемлемую цену…
- Бензина не продашь, папаша? Ехать не на чем!
Чаще всего угрюмый кубанский казак, - во дворе которого, стояла, как минимум, «Мазда» или  «Тойота», - отвечал им лишь одним магическим словом:
- Насупротив!
Шли насупротив, но и там ничего не получали. Впрочем, в конце концов, им повезло: нашелся сердобольный казачок, который (за тройную цену, разумеется!) пожертвовал им двадцать литров 92го.
Девушки вместе с Марьей Сергеевной между тем на скорую руку обежали все местные магазины и подготовили паек для будущего полевого обеда: им даже удалось перехватить сочный кусок баранины, который сам просился на шашлык.
Его сделали в лесополосе в километрах десяти от Новоминской: Аидыч развел костерок, Гоша разыскал в багажнике десяток шампуров, сварили макароны по-флотски, пожарили шашлык, и обед получился воистину царский …. теперь пилить можно было и до Ростова!



VII
(К ПОСЛЕДНЕМУ ПЕРЕВАЛУ)

К вечеру, часам к шести, вдали показались первые линии Ростова, - над которым лениво покачивалась примерно дюжина «тарелок»…
- Где живет твой знакомый, Гоша?
спросил Аидыч, опасливо взглянув на небо.
- Сейчас буду рулить, - сухо ответил Гоша, - и повернул по указателю вовсе не на Ростов, а на Батайск.
И проехав последний, выехал на мост через Дон, соединявший между собой южную часть города и Батайск, - мост, который ростовчане обычно между собой называли «Гниловским» по имени близлежащей железнодорожной станции, хотя официальное его название было «Батайский». За мостом располагался район под названием «Западный», хотя скорее его следовало назвать «Южным» или даже «Дельтовым», поскольку он вплотную примыкал к расположенной за первым из рукавов Дона - Мертвым Донцом, - дельте Дона. Район этот можно было считать также промышленным или портовым, поскольку основными здесь были различные предприятия и ростовский речной порт.
Виды, которые открылись водителям и пассажирам с моста, были достаточно тревожные: разбитые ларьки, испуганные, шарахающиеся по темным углам прохожие, темного вида личности, пристально всматривающиеся в медленно проезжающий мимо них уазик. И ни одного полицейского, военного или хотя бы эмчэсника: и куда они все попрятались?
За бортом машины справа мелькнула сияющая на солнце золотым куполом бело-зеленая церковь, и вдоль выжженной «железки», ресторана «Корона» с легендарной «Волгой» на постаменте, высоток вдали, не работающей АЗС, заколоченных шиномонтажей, надписей «Продаю» с указанием телефона, мотеля «Dobroslavka», бесчисленных «Продуктов», кое-где уже разбитых, загадочного «Живого топлива», таинственно-манящего «Голден-каприз», они перед железнодорожным мостом повернули с улицы «Всесоюзной» налево на улицу Пескова, где с трудом могли разъехаться две встречные машины, и далее проскочив станцию Первомайскую, дохлую и неподвижную, и даже до Нашествия пропускавшую сквозь себя максимум пятнадцать поездов в день, остановились у ничем неприметного белого домика  с садиком, поросшими плодовыми деревьями, - в основном вишнями.
- Здесь, - сказал Гоша, и, открыв дверцу машины, спрыгнул вниз.
Пассажиры вышли поразмяться, но Аидыч, слегка подумав, решил сопровождать Гошу на его переговорах.
Юля так задумалась, что не заметила, как ее окликнула Вика: вышел хозяин вместе с Аидычем и Гошей и стал размещать незваных гостей, - которые, как известно, хуже …. Стоп, хозяин сам и оказался местным татарином, - его звали Валид, - плотный, жилистый, мрачный, возрастом немного моложе Гоши. Последний вкратце пояснил насчет:
- В армии вместе служили!
«Однополчанин, значит!», подумала Татьяна и вместе с Марьей Сергеевной и подружками пошла размещаться на ночь, - а, может, даже и две …
И поморщилась: внутри хатенка оказалась грязноватой, - Валид, очевидно, так и не нашел себе хозяйки или, может быть, нашел, но потерял ее, - кто знает?
Из трех комнат женщины вчетвером выбрали «спальную», - вымыли, вычистили ее, - разместились вдвоем на тахте (Юля и Вика) и на двух раскладушках (Марья Сергеевна и Татьяна). Гоша решил ночевать в машине, которую завели во двор, а Аидыч разместился в гостиной на диване.
Уборная Валида представляла собой, увы, обычный деревянный «сортир», а вот душевая была, и воды было вдоволь, и все гости с большим удовольствием по очереди вымылись с дороги.
На ужин Валид притащил от соседа свежеобрезанную баранью ногу, и сделал густой суп-шурпу, а также сварил гуляш, к которому девушки почистили картошку и лук.
Хлопоты отняли весь вечер, и лишь в темноте под звездами и мерцанием враждебных «тарелок» (они не просто мерцали, а красиво переливались в небе), уже примерно часов в одиннадцать, чистые, умытые и голодные, уселись за «праздничный» стол, - праздником, разумеется, тут был приезд, как выразился Валид, стольких «чудесных красавиц» (на этих словах Марья Сергеевна невесело улыбнулась).
Валид включил классическую музыку, и полилась тихая, радостная, и одновременно встревоженная беседа о последних жутких днях Западной России (ибо, что творилось в Восточной, никто не ведал). Основным источником информации последних дней, как водится, были слухи ….
Андроиды инопланетян один за другим берут под контроль города Западной России. Главный Принципал Западной России уже издал ряд указов, в том и числе о запрещении ношения всякого оружия, включая холодное. Людей принуждают сдавать не только охотничье и спортивное оружие, но даже газовое и пневматическое. Появились «коллаборационисты», помогающие Принципалам выполнять указы Главного Принципала. …
–  Вот сволочи! – снова выругалась по их адресу Вика.
Из Ростова они выехали в полдень следующего дня, предварительно тепло отблагодарив Валида за гостеприимство, а Вика даже чмокнула его в щеку на прощанье.
За ростовским аэропортом они увидели сбитый инопланетянами транспортный самолет, а недалеко - обломки военного истребителя-перехватчика, четыре дня назад попытавшегося атаковать одну из «тарелок»: в этом случае летчик погиб, не успев катапультироваться.
Трасса М-4 «Дон» встретила их очередными жуткими пробками: молчащие АЗС, гудящие своры машин, крики, брань, шныряющие человечки между бамперами: «Кому бензинчик? Почти даром отдаю!». «Почти даром» - это было раза в четыре выше его прежней цены. Цены в кафешках также были почти запредельные, - ощущение было такое, что в стране начался голод или, как минимум, острый продовольственный кризис, - и «матрешки» с ужасом думали, чтобы было бы с ними, если бы им случайно не встретился Аидыч с женой и еще не подвернулся Гоша, и как бы они добирались до Москвы самостоятельно …
А Аидыч, грустно глядя из окна уазика на беснующиеся стаи машин, неизменно вспоминал изречение одного древнего китайского философа:
«Люди по своей природе стремятся к порядку, но их действия неминуемо порождают беспорядок»
И, увы, россиян это касалось в первую очередь! Какие-нибудь немцы давно бы все строго организовали и подчинились порядку (интересно, а как там сейчас в Германии?), а вот россияне …. полный бардак в душе и полный бардак в стране!
И ведь самое главное: да, нападение Квартирьеров, да вырублены все каналы связи (и, судя по всему, исключительно из военных соображений, чтобы российские генералы не могли координировать свои действия), да, стоят поезда, не летают самолеты, … но ведь с остальным-то все в порядке! Бензин никто у землян не отнимал, на продовольственные запасы инопланетяне также пока не покушались, - видно, покушать им есть что! Здесь-то, отчего проблемы?
Итог: все проблемы в России мы, как правило, создаем себе сами, и если рожа крива, неча на зеркало пенять!
За первый день они отползли от Ростова всего лишь на триста километров, и ночевать им пришлось в районе так называемой «Чертково-Алексеевской» развилки, на самом севере Ростовской области.
Здесь было парочка стоянок, несколько захудалых кафе, - с хозяином одного из них удалось договориться о недорогом ужине и о разрешении переночевать под крышей. «Под крышей» - это было сильно сказано: крыша представляла собой старый деревянный сарай, куда сам хозяин складывал ненужный ему хлам. К счастью, в нем нашлись несколько старых кроватей и дряхлых раскладушек, которые можно было использовать по назначению …

Утром следующего дня зарядил настоящий осенний дождь - серый, нудный и угрюмый, и потому с отъездом с «Чертково-Алексеевских» мест они слегка затянули: выехали лишь в десять.
Дорога была, как ни странно, полупуста и Гоша лихо рванул в направлении Воронежа. Аидыч, сидя рядом, слегка придерживал его настороженным взглядом, девушки, плохо выспавшиеся, свернувшись клубочком и тесно прижавшись друг к другу, подремывали на своих сиденьях, Марья Сергеевна, ничего не придумав другого, занялась полезным для себя и Павла Аидыча вязаньем ….
Елец и Ефремов Гоша проскочил по объездной с ее неработающими КПП (это были так называемые «платные участки», но нашествие инопланетян наконец-то справедливо сделало их бесплатными) и даже не заметил, и уже вблизи Каширы девушки облегченно вздохнули: слава Богу, Москва уже почти рядом!
Но километров за пятьдесят до Москвы, при пересечении трассы М-4 и Малого Московского кольца, трассы А-107, они впервые увидели первый блокпост инопланетян со шлагбаумом, на котором заправляли андроиды и примкнувшие к ним коллаборационисты из числа людей.
Среди последних присутствовал мрачный детина в пятнистой форме, который тут же резко повернулся к путешественникам:
- Паспорта!
И пошло-поехало:
- Безухова Юлия Викторовна!
- Я здесь!
- Пройти регистрацию в течение 48 часов!
(Юля спрятала паспорт в сумочку и растерянно оглянулась на остальных)
- Кличко Виктория Андреевна!
- Тут! - сухо отозвалась Вика.
- Возьмите паспорт! Пройти регистрацию в течение 48 часов!
(Вика молча присоединилась к Юле)
- Ковалева Татьяна Игоревна!
- Я!
- Паспорт! Пройти регистрацию в течение 48 часов!
(За шлагбаум прошли все трое «матрешек»)
А дальше пошло неожиданное отделение белых овнов от черных:
- Разудалов Гордей Степанович!
- Присутствую! - мрачно сказал Гоша.
- Берите паспорт! Регистрация для вас необязательна! По вопросам проживания и пенсии следует обратиться в местный муниципалитет!
- Маслюк Павел Аидович!
- Здесь!
- Регистрация необязательна! По вопросам проживания и пенсии следует обратиться в муниципалитет!
- Маслюк Мария Сергеевна!
- Я здесь!
- Регистрация необязательна! Это был ваш муж? То же самое: по вопросам проживания и пенсии следует обратиться в муниципалитет!
Как выяснилось, возрастной границей регистрации был возраст 50 лет: все, кто был старше, могли не проходить ее и должны были только решить вопрос о своем проживании и дальнейшем трудоустройстве (или пенсионном обеспечении).
- Как Гоше и нашим старичкам повезло!
шепнула Татьяна и Вике, когда они возвращались в машину, чтобы проехать оставшиеся километры до Москвы:
- А что ждет нас?
Что ждет их, они узнали очень скоро.



VIII
(СТАНЦИЯ ЛОСИНООСТРОВСКАЯ,
ПОЕЗД ДАЛЬШЕ НЕ ПОЙДЕТ!)

Ну вот, наконец, и Москва!
Покидая этот город три месяца назад, Юля, Вика и Таня помнили его веселым, шумным, разгульным, утопающим в грохоте автомашин и бесконечном людском потоке, вползающим разноязыкими лентами в темные зевы метрополитена.
Теперь же они въезжали будто на кладбище: город вымер в ожидании больших, больших перемен в своей судьбе….
Уже неделю в Москве бушевала ВАР - «Великая Антидебильная Революция», провозглашенная Черным Принципалом. Десятки, сотни андроидов, тысячи - человекоподобных полицейских, ищеек и шпионов, - вынюхивали в городе люмпенов и криминал, - в разряд которых мог легко попасть любой мужчина возраста 20-40 лет, и иногда даже женщины. Достаточно было матюгнуться несколько раз в адрес андроидов, агрессивно себя повести, - и сбывалось предсказание Федора, - того самого Высшего, что жил когда-то у Авеля Молибоги, - русского «дебила» тут же моментально брали под белы рученьки и уводили туда, откуда он уж более никогда не возвращался. Депортация, Трансмутация, Изоляция (это в лучшем случае), - вот что ждало этого человека. Таким способом Гришка убивал сразу двух зайцев: избавлялся от агрессивных самцов в Западной России, представлявших для него наибольшую угрозу, и приводил половозрастные пропорции в требуемые Квартирьерами соотношения.
А недавно началась еще одна акция - насильственное переселение людей в небольшие города и поселки. Ибо, из Москвы, по решению Верховного принципала, решено было сделать город-музей, в котором останется жить лишь обслуга этого музея - несколько десятков тысяч человек.
Сохранялся лишь исторический центр города - в пределах Садового кольца, а уже за ним процесс сохранения был строго выборочным, - удержать для потомков предлагалось лишь отдельные улицы и дома.
С лица города исчезали почти все предприятия - заводы, фабрики, кроме обслуживающих Москву коммунальных хозяйств. На снос были обречены все окраинные жилые массивы - Тушино, Ховрино, Строгино, Митино, Медведково, Крылатское, Измайлово, Очаково, Солнцево, Новогиреево, Жулебино, Чертаново, Тропарево, Теплый Стан, Ясенево, Марьино и десятки других жилых районов: решено было сохранить лишь немногие, - например, Олимпийскую деревню. Сносились все высотки, - за исключением сталинских «семи сестер»….
Вычищалась и выскабливалась так называемая «Новая Москва», уничтожались бульдозерами и тракторами многочисленные дачные поселки вокруг Москвы, - и зачем они были нужны, если в ближайшем времени население бывшей столицы России должно было составить максимум 70-80 тысяч человек?
Ветер гнал по осенним улицам опавшую листву, гнул вниз верхушки сгорбившихся от холодного ветра деревьев, завывал и подхохотывал. Но оставшимся в нем несколько миллионов человек было не до шуток: практически все они сидели на чемоданах, ожидая либо приказа о выселении, либо еще чего-то худшего.
В городе действовал комендантский час: нахождение на улице людей и движение машин воспрещались с 23.00 до 6.00, - исключение делалось только для экстренных и аварийных служб.
Университет, в котором учились трое «матрешек» - Московский университет права, экономики и журналистики, - сокращенно МУПЭЖ, - оказался закрыт, как гласила вывеска на двери, «по техническим причинам».
Когда же девушки через черный вход всё же пробрались вовнутрь, в деканате дежурной администраторшей им было заявлено:
- Занятия отменены на неопределенное время! Когда возобновятся, неизвестно! Звоните, узнавайте! И обязательно пройдите регистрацию!
- А мы уже ее прошли!
огрызнулась в ответ Вика.
Вышли из дверей столь любимого ими вуза полностью обескураженные. Будущее представлялось им совершенно неясным, но в любом случае мрачным.
- Что же делать?
задала классический русский вопрос Вика на выходе из МУПЭЖа, но в ответ Юля, не стесняясь подруг,  лишь самым смачным образом выругалась.   
А через полторы недели они узнали еще одно историческое решение Первого Принципала: из всех университетов в Западной России сохранялся только один - МГУ, и впредь его было велено величать просто «Университетом» - с большой буквы. Все остальные или ликвидировались, или сливались, при этом переименовываясь в «институты».
Академия в ЗР также оставалась только одна - Московская Духовная Академия, -- ее впредь так и следовало называть - «Академия».
В число ликвидированных вузов попал и их МУПЭЖ. Его больше не было: ни преподавателей, ни занятий, а всем бывшим студентам выдали жалкий квиток бумаги - справку с перечнем пройденных курсов и отметок по ним. За этим квитком они пришли все вместе, а дальше их дороги разошлись с тем, чтобы едва не сойтись в одной точке. Эта точка называлась странно и непонятно - ГУСУ.

Вика шла по Тверскому бульвару вниз, от Арбата к метро «Кропоткинская», как вдруг ее за плечо прямо на улице остановили пара средних лет - чернобородый мужчина восточного вида в сползших на нос очках и худая высокая женщина, густо залитая помадой и белилами.
Мужчина бесцеремонно взял Вику за подбородок, более подробно разглядел ее и сказал своей спутнице:
- Смотри, моя дорогая, она словно вылитая японочка, будто сегодня из Киото. Куда торопишься, моя Киё?
- Я не девочка и не японочка!
зло сказала Вика и вырвала из рук незнакомца свои плечо и подбородок.
- Не сердись! Скажи, как тебя зовут, красавица?
- Виктория зовут!
- Пусть будет Виктория. Скажи, Виктория, не желаешь пойти в школу гейш?
- Я учусь на юридическом!
- На хрен кому сейчас нужен твой юридический! Мы из тебя такую гейшу сделаем, масаракш! Соглашайся, дурочка! Мы набираем кадры для нашего управления! Иди работать к нам в ГУСУ!
Вика удивленно вздернула свои тонкие японские брови:
- В ГУСУ? А что это такое?
- Приходи, узнаешь!
Вика подумала … и пришла на следующий день, - проходить отбор в НУГ - Начальную Школу Гейш.

Татьяна возвращалась к себе на Лосиностровскую вся в расстроенных чувствах. Закрытие МУПЭЖа она переживала, возможно, даже сильнее своих подруг, - уж слишком сильной была ее мечта стать экономистом, а в будущем - даже и финансистом. Зарабатывать капитал в банке или на инвестициях, - и в целом, быть, что называется, поближе к деньгам. Но и про другое тоже не забывать: театры, загранпоездки, книги …
И мужа себе найти, разумеется!
С тем она и пошла к одной из своих знакомых, быстро получившей ранг «капитолия». Та внимательно выслушала Таню: «на экономиста недоучилась, ищу хорошую, спокойную работу, да так, чтобы еще и замуж выйти…»
И получила от своей знакомой неожиданный совет:
- Выйти замуж тебе поможет ГУСУ!
Татьяна недоуменно подняла брови:
- ГУСУ? Какое еще такое ГУСУ поможет мне выйти замуж?
Знакомая стала объяснять, хотя это было внове и непривычно даже для нее самой.
  Но объяснила она так хорошо, что Татьяна согласилась и пойти работать в ГУСУ, и искать там себе мужа …

Юля в бешенстве ходила взад-вперед по своей комнате…..
Но что было делать? Все то же самое, что у ее подруг: искать работу и, возможно, где-то еще продолжить учиться и дальше на журналиста.
Для начала она зарегистрировалась «безработной» на огромной Бирже Труда, открытой в бывшем Манеже. Там ежедневно толпились тысячи людей, - из тех, кому разрешили остаться в Москве в поисках варианта переквалификации и новых мест работы. Новой работы, в принципе, хватало, но в основном она сводилась к разрушительно-строительным отрядам, - в помощь андроидам, - но это было то, что Юлю не устраивало.
Наконец, ее вызвали к некому Костюку в офис № 4. Сначала тот брезгливо выслушал все «страдания» Юли, - про ее потерянный вуз, ее настойчивое желание окончить курс журналистики, и когда та, наконец, излила всю свою душу, резко повернулся к девушке:
- Учиться? А зачем вам учиться? Вот вы три года промучились в хрен-знает-каком вузе? И это вам нужно? Идите служить к нам в ГУСУ, и вы получите все то, что хотите!
Юля сделала шаг назад и изумленно спросила:
- А что такое ГУСУ?



















ЧАСТЬ ТРЕТЬЯ


ЭРА НАШЕСТВИЯ, ГОД ПЕРВЫЙ

























IX
(НАШЕСТВИЕ: ЭТАП ПЕРВЫЙ
«ВСЕМ СЕСТРАМ ПО СЕРЬГАМ»)


Паника и ужас, охватившие Западную Россию в начальные дни Нашествия, не позволили всем принципалам оперативно соединиться в Москве в первые несколько дней. Гришка, вероятно, с умыслом оттягивал начало первого совещания: он ждал, пока соберутся все его подчиненные.
Но, другие принципалы этого не знали, Гришка еще и ждал, пока Квартирьеры организуют ему две вещи: во-первых, ему нужна была Резиденция, и, во-вторых, безопасность. Но как только андроиды взяли под полный контроль Москву, Гришка немедленно переехал в Кремль, бесцеремонно вышвырнув оттуда Президента России со всей его челядью (впоследствии он был сослан на Колыму).
Именно в Кремлевском дворце, в Большом Георгиевском зале и прошло первое совещание принципалов, - за каждым из которых был послан роскошный лимузин с охраной из андроидов.
Стас и Авель также, естественно, пребывали на нем: в целях безопасности они также пока решили жить в Кремле.
Первым делом на этом совещании Гришка заявил:
- Мне пора создавать свое правительство!
И разъяснил далее, небрежно поскребывая свой нос:
- У вас и каждого будет в подчинении свои области Западной России, и одновременно каждый из вас будет иметь должность в моем правительстве. Понятно? Структуру Правительства я уже разработал…
Премьер-министр - это, разумеется, я лично.
Три моих заместителя, вице-премьеры - Анжелика, Кира и Марта.
Одновременно:
Анжелика - Министерство ограничения рождаемости (МОГР или МОРГ).
Кира - Управление Духовными Делами (УДД).
Марта - Служба Безопасности Рганциммры (СБР). 
Гришка назвал еще несколько фамилий, а потом неожиданно объявил:
- Петр Николаевич Субочев - министерство сельского хозяйства!
Тот угрюмо кашлянул: вероятно, он сразу понял, что ему досталось худшее из министерств.
- Зато круглый год в деревне!
шепнул Стас Авелю.
Гришка продолжил:
- Так, теперь. Авель Андреевич Молибога (все обратили взоры на него) возглавит Министерство гуманитарного образования и социальных наук (МГОСН).
Молибога важно кивнул: должность ему понравилась.
- А я?
спросил Стас.
- Тебе, Стас, я хочу предложить портфель министра естественнонаучного образования и естественных наук.
Но вместо того, чтобы согласиться, Черепов неожиданно взвился:
- Что? Естественнонаучного образования? Это мне ничуть неинтересно!
- Хм! А что же тебе интересно?
- Что?!
Стас задумался и сказал, - скорее наобум, - чем подумав:
- Мне интересны эротика и секс!
АКМ за спиной Гришки дружно хихикнули, но Нелюбин переспросил вполне серьезно:
- Эротика? Секс? Хорошо, пусть будет так. Но что ты предлагаешь конкретно, - в смысле административной должности?
- Что предлагаю? Особое министерство, Гриша. Ведь кто-то должен отвечать за это!
Нелюбин, как ни странно, возражать не стал:
- Хорошо, только пусть будет не «министерство», а «главное управление» - с функциями министерства. А какое ты предлагаешь название, Стас?
Черепов почесал затылок, но делал это совсем недолго:
- ГУСУ. Оно будет называться ГУСУ - Главное управление сексуальных услуг!
- Прекрасно! - кивнул Главный Принципал, - ГУСУ так ГУСУ! (он что-то поправил у себя в ноутбуке). Переходим к следующему вопросу: распределение вотчин. Тут я учел все ваши пожелания.
- Гриша, мне - Москву!
выкрикнул из задних рядов Субочев.
Нелюбин покачал головой:
- Москву и Московскую область я никому не отдам! Это моя личная вотчина! Кроме того, под мой контроль переходят города Большой Сочи, Большая Ялта, Санкт-Петербург, а также острова Соловки, Валаам и Кижи на Севере.
Остальные берут под свое руководство …
Далее, как выяснилось, Гришка вполне учел пожелания Молибоги и Черепова.
Авелю достались: Ростовская и Калининградская область, а также Литва (Латвия и Эстония контролировались другим принципалом). Плюс Вологодская область (впоследствии, по доброй воле, обмененная им на Костромскую область).
Стасу - Крым (кроме Ялты), Черновицкая и Закарпатская область, а также мало кому интересная Калмыкия. 
Обиженный за Калмыкию Черепов потребовал себе еще в дополнение Астраханскую губернию.
И получил!
Молибоге же показалось, что Гришка умышленно нарезал все вотчины кусками, создавая своего рода чересполосицу, и вклинивая владения одного принципала во владения другого. Так он хотел, наверно, в отдаленном будущем помешать «собиранию земель» одним из своих бояр, то бишь принципалов, где-нибудь в отдельно взятом углу Западной России.
Нелишняя предосторожность!
Бедняге Субочеву опять досталось самое худшее: Оренбургская и Челябинская область, Ингушетия, Карачаево-Черкесия, Чечня и Осетия, а также в дополнение еще и Брянская губерния. Впрочем, что «область», что «губерния» - это было одно и то же, только слова разные …

После совещания гости разошлись по комнатам.
- Всё? Поедем по местам? - спросил Молибога Стаса.
Стас передернул плечами:
- Да нет, не все! Мне еще предстоят завтра трудные переговоры с Анжеликой, - о разделении функций наших ведомств, - моего и ее. 
На следующий день на этих переговорах Черепов начал с места в карьер:
- У меня есть сразу встречное предложение к тебе, Анжела.
Та холодно улыбнулась:
- Слушаю тебя, Стас.
Черепов с ходу сформулировал следующую формулу:
- Брак - это тоже сексуальная услуга, которая будет оказываться нашим управлением конкретному мужчине или женщине! Этим также должно заниматься ГУСУ!
Анжела цинично улыбнулась:
- Может быть, тебе еще и воспитание детей отдать, Стас?
- Да нет, зачем же …
И переговоры продолжились, как говорится, «при закрытых дверях».

- Ну что, разделили сферы влияния?
спросил Молибога на следующий день, встретив своего приятеля.
Черепов достал платок и вытер им пот со лба:
- Уф, и тяжела же наша Анжелика! Ну, в общем, решили так: секс, эротика и всё, что предшествует беременности у женщин - это моё, а как только девушка забеременеет, ей начинают заниматься люди Анжелики …
Молибога спросил:
- А дети?
- Мальчиками будет заниматься СБР, - ведомство Марты, и в ее дела мы не лезем. А всех девочек будут с 11-12 лет делить на два разряда: ДДД и ККК.
- Что это значит?
удивился Молибога.
Стас объяснил:
- ДДД - это дом, дети и досуг. ККК - это коммерция, коммуникация и культура.
Это как бы два пути для девочек. Кто хочет идти по первому пути, получают минимальное образование и готовят себя в жены, домохозяйки и обслугу - горничных, официанток, продавцов, проституток и так далее и тому подобное. ….
А те из девочек, кто пойдет путем ККК, будут учиться максимально долго, приобретать высшее образование, и заниматься серьезной профессиональной деятельностью - короче, быть офисным планктоном!
Дела семьи будут контролироваться МОРГом, а досуг - ГУСУ. Также ГУСУ берет под контроль все линии ККК. Так что работы хватит, Авель! Не хочешь присоединиться ко мне?
- Нет, спасибо,
вежливо извинился Молибога,
- У меня в своем министерстве будет дел по горло. Тем более что поскольку ты отказался быть министром естественнонаучного образования и естественных наук, то это также мне пришлось взвалить на свои плечи. Теперь я просто министр образования и науки (сокращенно - МОН) Западной России?
Черепов похлопал его по плечу:
- А жаль! Тебя бы к себе я взял с превеликим удовольствием! Впрочем, искренне соглашусь, и в твоем министерстве хватит хлопот!



X
(НАШЕСТВИЕ: ЭТАП ВТОРОЙ
«ЗАЧИСТКА»)

Находясь в Кремле, Гришка стал штамповать свои указы, как фальшивомонетчик - фальшивые евро и доллары. Указов было много, но самые важные из них были следующие:
1) указ о переходе Западной России под юрисдикцию Первого Принципала;
С момента этого указа западная часть территории России (границей здесь стал Уральский хребет), а также Украина, Молдова, Белоруссия и так называемые «страны Балтии», или попросту говоря, бывшая советская Прибалтика, объединялись в одно государство под названием «Западная Россия», власть над которой осуществлял Первый Принципал - Григорий Нелюбин.
2) указ о низложение Президента и роспуске Федерального собрания;
Этим указом также отменялась всякая парламентская деятельность на территории Западной России; «парламенты», общие собрания разрешались лишь на местном, муниципальном уровне. Президент России был низложен, правительство отправлено в отставку, а все парламенты, кроме муниципальных, распущены. Распускалось  на вечные времена и так называемое «Федеральное собрание», включая Государственную Думу.
«Думать теперь буду я один!», издевательски скаламбурил на этот счет Гришка.
3) Указ о всеобщей регистрации;
Этот указ подразумевал всеобщую регистрацию, или, лучше сказать, перепись всех жителей Западной России в возрасте от 12 до 50 лет. Лица, не прошедшие регистрацию, или уклоняющиеся от нее, считали преступниками со всеми вытекающими отсюда тяжкими последствиями.
4) Андроцид, гендерная ассиметрия;
Данным указом Западная Россия извещалась о привлечении к ОГК - Общегалактической колонизации значительной части мужского населения и в меньшей части - женского, - опять, в том же возрасте от 12 до 50 лет. Устанавливались приблизительные пропорции соотношения мужского и женского населения (10-15%  против 85-90%), вводилось многоженство, устанавливался статус различных категорий жен, вводились спецлагеря для мальчиков, тинэйджеров и юношей, откуда они отправлялись на Общегалактическую колонизацию.
5) указ о реформе образования.
Этот указ вводил раздельное обучение мужского и женского пола, устанавливал категории ДДД (дом, дети и досуг) и ККК (коммерция, коммуникация и культура) для девочек.
Указов еще было много, и следить за их выполнением Первому Принципалу помогали, естественно, не только остальные Принципалы, но армия многочисленных андроидов, а также «наймиты» из числа людей, - получавшие впоследствии за это передаваемый по наследству статус «муниция», а в некоторых случаях даже и «нобиля».

Второе совещание принципалов прошло спустя неделю - и, разумеется, там же, в Кремле.
- Под нашу власть, - заявил Гришка, - Необходимо подвести юридическую базу! Потому слово для доклада предоставляется Антону Годунову!
Годунов откашлялся:
- Я тут на днях разработал проект нового Уголовного кодекса Западной России ….
- А, что, был и старый?
удивился кто-то из задних рядов.
- Старый - это прежний кодекс Российской Федерации. Значительную часть его статей мы оставим, но дополним новыми.
Каждый взглянул на экран и увидел там следующие замены красным:
Везде - заменить термин «Российская Федерация» на термин «государство Западная Россия».
Прибавления и исправления. Например, статья 2. Добавить «Задачами настоящего Кодекса …. обеспечение мира и безопасности Квартирьеров, а также предупреждение преступлений против них». Статья 44. К видам наказаний добавить: Трансмутация (не применяется к женщинам). Депортация. Изоляция. Заключение в монастырь (для девушек и женщин). Принудительное помещение в публичный дом (для девушек).
Отменить мораторий на смертную казнь. И добавить: Смертная казнь осуществляется путем повешения. Смертная казнь применяется к женщинам лишь в исключительных случаях.
И вот еще, к примеру:
Статья 84-85. Амнистия и помилование объявляется Первым Принципалом. 
Статья 121-122. (о заражении через венерические заболевания и ВИЧ-инфекцию) Отменяются, поскольку и ВИЧ-инфекция, и венерические болезни становятся легко излечимыми болезнями.
Статья 128.1 Клевета против Квартирьеров и Принципалов – вплоть до смертной казни. Здесь к черту всякий церемонии!
Статья 148. Атеизм запрещен под страхом смертной казни. Западный россиянин должен был выбрать любую религию и жить по ее догмам!
Статья 240-242. Вовлечение в занятие проституцией и т. п. – исключается. Карать будут как раз за не-занятие проституцией (за это чуть позже будет введена особая статья)
Глава 29. Преступления против государства отныне именуются «государственными преступлениями», а преступники - «государственными преступниками».
Статья 277 . Посягательство на жизнь государственного или общественного деятеля» и статья 319. «Оскорбление представителя власти»
- конкретизация будет в новых статьях.
Глава 33. «Преступления против военной службы» - исключается! - поскольку таковой службы больше уже не будет!

Теперь новые статьи Уголовного кодекса
ЗР (Западной России):

Статья № 1. Покушение на жизнь Принципала.
Наказание: Смертная казнь. Депортация. Трансмутация. Для девушек и женщин: пожизненное заключение в монастырь.
Статья № 2. Покушение на жизнь Нобиля.
Наказание: Смертная казнь. Депортация. Трансмутация. Для девушек и женщин: пожизненное заключение в монастырь.
Статья № 3. Покушение на жизнь Муниция.
Наказание: Депортация. Трансмутация. Для девушек и женщин: заключение в монастырь на срок до 10 лет.
Статья № 4. Призыв к мятежу против Квартирьеров или вооруженное сопротивление им.
Наказание: Смертная казнь. Депортация. Трансмутация. Для девушек и женщин: пожизненное заключение в монастырь.
Статья № 5. Пропаганда против Квартирьеров.
Наказание: Депортация. Трансмутация. Для девушек и женщин: заключение в монастырь на срок до 5 лет. Для девушек: заключение в публичный дом на 3 года.

- Сурово! - воскликнул сидевший впереди всех Петр Субочев, - Особенно для милых дам …
- А Конституция, Антон? - снова спросил кто-то из задних рядов, - Будет ли у нас, в Западной России, своя Конституция?
Годунов замямлил и в испуге обернулся на Нелюбина.
Тот встал со своего места и произнес непривычно жестким тоном:
- Я и есть Конституция. И все, кто будет против меня, будут против моего государства!
«Не перебор ли?», Молибога переглянулся с Череповым, «не хватил ли наш Гришка лишку?».
Но по взгляду Стаса понял, что последний с ним принципиально не согласен.
«Все в меру!», ответил своим взглядом Черепов.

Прошло совсем немного времени, и очень скоро подданные Западной России почувствовали на себе черную лапу двух грозных служб - МОГРа и ГУСУ. «Моргачи» и «гуцулы», как их прозвали, рьяно взялись за всех оставшихся там россиян, украинцев, белорусов, молдаван и прибалтов, последовательно наладив над ними глобальный надзор. Немалую роль в этом надзоре играла и третья служба - УДД - Управление Духовными Делами, которой руководила Марта, - в частности, она принялась жестко искоренять атеизм, который de facto и de jure приравнивался к государственной измене. Западный россиян должен был выбрать любую религию, но только не быть атеистом! Иначе он становился первым кандидатом на Трансмутацию и Депортацию. Логичным было и прозвище, которое получили сотрудники УДД - «удоды».
А ведь была еще и СБР - Служба безопасности Рганциммры, возглавляемая Кирой, - но «соборяне» или «собры», как их прозвали, не вели мелочной опеки и регламентации, а вмешивались лишь тогда, когда дело касалось каких-то фундаментальных угроз, - к примеру, заговора или мятежа против Квартирьеров.

Для пущей безопасности каждый Принципал получил личную охрану из андроидов, а для лучшей мобильности ему были предоставлены в его личное пользование несколько так называемых эапланов  - специальных летательных аппаратов, способных быстро перемещаться по планете.
Внешне эаплан напоминал маленький «стелс», способные трансформироваться в полете как в медленно скользящее над поверхностью земли летающее «блюдце», так и в стремительного «журавлика», бешено мчащегося к намеченной цели. Технические характеристики его были впечатляющие: скорость до пяти тысяч километров в час, способность садиться где угодно и на что угодно (достаточно самой маленькой площадки - в лесу, на болоте, на воде, где угодно), легкость управления (мог справиться даже ребенок). В зависимости от типа эаплан брал на борт от четырех до десяти человек. И наконец, неиссякаемый источник энергии эаплана - гравитационное поле Земли. Эаплан обладал способностью использовать разность потенциала этого поля и за счет этого стремительно перемещаться по планете. Правда, с одной оговоркой - на эаплане должно быть размещено специальное устройство - логр, которое необходимо было периодически подзаряжать на зарядных станциях.

В свой первый полет на эапланах Стас с Авелем отправились в Германию, где должны были присутствовать на впечатляющем историческом событии - возрождении ГДР, Германской Демократической республики, и восстановлении Берлинской стены.
Вот никогда не подумали бы немцы, что так возможно! Но это оказалось возможным по рекомендации Квартирьеров: именно они предложили снова разделить Германию на два государства - ФРГ и ГДР, - с целью упрощения управления ими, и создания двух конкурирующих между собой систем: социалистической Германии и капиталистической Германии. Впрочем, как выяснилось позже, эта конкуренция оказалась неравной: 9/10 продукта, созданного в ФРГ, отправлялась в ГДР, где распределялась и продавалась по смехотворным ценам среди восточных немцев, - в то время как продукция ГДР продавалась в Западной Германии по завышенным в несколько раз ценам. И при этом зарплаты западных немцев устанавливались в 4-5 раз ниже зарплат восточных. Такое вот исправление исторической несправедливости!
Так что западным немцам пришлось вскоре забыть об «Ауди», БМВ, «Мерседесах» и «Порше» и переключиться исключительно на «Ладу» и возрожденные «Трабанты». …
Закладка новой Берлинской стены началась 9 ноября, - и дата была не случайной, ибо именно 9 ноября 1989 года началось ее разрушение остервенелой толпой восточных немцев, «разогретой» до нужного уровня наркотой и алкоголем. За каких-то две недели стены не стало, и вот теперь за несколько дней ее необходимо было возвести заново …
Сидя на трибунах для почетных гостей, Стас и Авель с интересом смотрели, как Карл Хонеккер, потомок последнего президента ГДР Эрика Хонеккера, а ныне и Главный Принципал ГДР, закладывает первый кирпич в основании Новой Берлинской стены. Сбывалась предсказание его великого пращура, что Берлинская стена будет стоять вечно!
Грянул  Бетховен, и добрая тысяча строителей с двух сторон снова принялась возводить Берлинскую стену. К вечеру она уже синела своим окоемом на всем великолепным Берлином, а Карл Хонеккер вручал почетные медали наиболее отличившимся строителям …
Обратно Авель возвращался по Унтер-ден-Линден, его машина шла за машиной Стаса. Скучно задумавшись, он созерцал плывущий за окнами Берлин. Он вспомнил все виденные им фильмы про штурм Берлина, и в сердце закрался неожиданный страх: не появится ли там, в далеком окне неведомый «фаустник», и не пульнет ли он в него, Молибогу, каким-нибудь фаустпатроном? …
Но «фаустник» не появился, фаустпатрон не прилетел, и, взлетая над городом на своем эаплане, Молибога оглянулся и увидел, как режет Берлин надвое темно-синяя полоска новой Берлинской стены.
И Молибога подумал: как это правильно! Пусть эта стена будет навеки! Стена, которая разделяет мир Добра и мир Зла, должна быть вечной, как весь наш мир! И никак иначе!
В Москве также шел снос постсоветских химер, и восстанавливался прежний советский образ Москвы. В частности, очистилась от лужковского капища Манежная площадь, зачищался от лужковско-собянинского новостроя центр Москвы, реинкарнировался Арбат, став прежней тихой окуджавской улицей и много-много чего другого …
Под горячую руку Гришка хотел также снести «чудовище обло, озорно, огромно, стозевно и лайя» - Храм Христа Спасителя и воссоздать на его месте сверкающий лазоревой синевой бассейн «Москва», но, убоявшись гнева патриарха, не решился это сделать …
А зря, между прочим!

Тем временем Квартирьеры продолжали изымать в Западной России самцов от двенадцати до пятидесяти лет для своих нужд; все четыре службы - УДД, СБР, ГУСУ и МОРГ оказывали им в этом всяческую поддержку. Поскольку изымались большей частью мужчины, и в значительно меньшей степени - женщины, появился термин «андроцид», означавший изъятие и уничтожение на Рганциммре большей части мужского населения; вскоре термин прижился и стал использоваться официально. 
Конечно, было и сопротивление, и было бегство. Но система сканирования сознания рганциммрян, введенная Квартирьерами, работала весьма эффективно, по ней легко определялись и беглецы, и заговорщики, и даже в самих глухих местах Западной России - на ее севере и востоке, в горах Крыма и Карпат было укрыться крайне непросто.
А тем российским люмпенам, кто не стал прятаться, и покорно ждал своей участи, «нобили» и «муниции» из числа землян терпеливо объясняли:
- Не бегайте, не укрывайтесь, не прячьтесь, и покорно ждите своей участи. Живите тихо, и, возможно, вас никто не тронет …
Их спрашивали, робко-трусливые голоса из толпы:
- А что же нам тогда разрешается?
- Разрешается пока только одно: существовать!
И это был единственно возможный ответ на такой вопрос.



XI
(НАШЕСТВИЕ: ЭТАП ТРЕТИЙ
«КЛЯТВОПРИНЕСЕНИЕ»)

Вернувшись из очередной инспекционной поездки , Авель и Стас тут же были приглашены к Нелюбину.
- В следующий раз с отчетом приедете ко мне в Ливадию!
- В Ливадию? - удивился Молибога.
- Да, именно в Ливадию! Там сейчас мне готовят Резиденцию в Ливадийском дворце, и туда я перееду на все лето! Кстати, именно там мы дадим нашу общую клятву верности Квартирьерам!
Молибога и Черепов с удивлением переглянулись между собой («Что за клятва верности?»), но спорить с Гришкой не стали и согласно кивнули.
В Ливадии сначала прошло внеочередное совещание Принципалов, а когда все вопросы, обсуждавшиеся на нем, были решены, Гришка соорудил на своем лице самое серьезное из возможных выражений, и сказал:
- Теперь вы все мне дадите клятву.
- Клятву?! - выдохнули все в один голос, - Какую клятву, Гриша?
- Клятву верности, - пояснил Первый Принципал, сделав заметное ударение на втором слове.
И стал раздавать своим соратником отксеренные листочки с небольшим печатным текстом. 
Молибога и Черепов также взяли по экземпляру.
- Прошу тишины!
поднял руку Нелюбин,
- Повторяйте вслед за мной!
Голоса Авеля и Стаса вплелись в общий заунывный хор:
«Я - часть Существа, являющегося Целым, и на языке Рганциммры называемого «Квартирьерами» и «Высшими», с этой минуты перед лицом своих товарищей и Первого Принципала торжественно обещаю:
1) Беспрекословно выполнять все указания Высших, переданные мне лично или через Первого Принципала;
2) Всячески способствовать укреплению их власти, всегда быть готовым применить оружие и силу для подавления сопротивления, им оказываемого;
3) Все поступки, действия и образ мысли рганциммрян оценивать с точки зрения пользы или ущерба, приносимого Квартирьерам; 
4) Честно и бескорыстно нести государственную службу, организованную Высшими, всегда быть готовым исполнить свой долг принципала, в том числе и в ситуациях, связанных с риском для моей жизни.
Да будет наградой мне власть и престиж моей должности, а если я вдруг нарушу эту клятву, то готов понести наказание по всей строгости законов, установленных Высшими и Первым Принципалом»

- Какое же будет наказание, Гриша?
спросил Субочев, когда торжественные минуты кончились.
Нелюбин хмуро глянул на него:
- Оно будет очень суровым, Петя. Так, что мало не покажется! И коснется не только тебя лично, но и всех близких и друзей.
Субочев усмехнулся:
- Это как в древнем Китае, когда рубили голову не только преступнику, но и всей его преступной семейке?
- Что-то вроде этого! 
сухо отрезал Гришка.
Но Субочев никак не мог угомониться:
- Скажи, Гриша, а что вообще нужно Квартирьерам на Земле? Им, что, мало других планет?
Нелюбин вздохнул:
- Не знаю. Но если они сюда пришли, значит, наша Земля им нужна. И не наше дело их об этом спрашивать!



XII
(«ОТМСТИМ ЗА ВОРЁНКА!»)

А когда нужна была причина оправдать андроцид, и отмщение московитам, и Гришка быстро ее нашел. 
В 1614 году, в возрасте трех лет на Москве был задушен московитами трехлетний мальчик, сын Марины Мнишек, царевич Иван Дмитриевич, по прозвищу «Ворёнок». По воспоминаниям современников, холодным декабрьским утром он был торжественно, при большом стечении народа, удавлен, повешен возле Серпуховских ворот. Современники также сообщали, что петля не сразу затянулась на шее мальчика, и он погиб от холода через несколько часов. …
За что был убит московитами этот мальчик? Только за то, что он был сыном Марины Мнишек? Как мог трехлетний ребенок вообще осознавать этот факт? Какое преступление против России мог совершить этот мальчик, и за что она его так возненавидела, что решила уничтожить?

И Гришкой был брошен клич: «Отмстим за ворёнка!» …
Московитам было объявлено, что пришествие Квартирьеров, и все, что последовало за ним - это как месть за невинно убитого «ворёнка». Каждый россиянин, что жил после 1612 года, должен понести ответственность за это подлое убийство. Да, мертвых, нам уже не достать, но для проучения живых что-то сделать можно!
И Гришка приказал снести на Красной площади памятник Минину и Пожарскому и на него месте воздвигнуть памятник младенцу Ивану Дмитриевичу, - что и было сделано в весьма короткие сроки…
Памятник, - из бронзы с примесью золота и платины, - изображал стоящую Марину Мнишек, в платке, наброшенном на плечи, и отчаянно цепляющего за нее Ивана Дмитриевича. Еще секунда, и пьяные русские стрельцы оттащат младенца от его матери, чтобы потом торжественно и с воистину русским смаком задушить его петлей на шее …
При открытии этого памятника Гришка выступил с торжественной речью:
- Пусть вся Россия встанет на колени перед смертью этого мальчика! Пусть встанут на колени все Минины и Пожарские, Кутузовы и Багратионы, цари Николаи и цари Александры всех мастей. Пусть встанут перед ним на колени все Ленины и Сталины, Хрущевы и Брежневы, Путины и Медведевы…
Ибо вся их поганая жизнь не стоит одной слезы этого невинно убиенного младенца!
Да, други, прошло четыре столетия, но не все это надо помнить и чтить! То, что делают ныне Высшие - это справедливая месть россиянам за младенца Ивана Дмитриевича! Так пусть же не перед чем ни останавливаются в своем мщении! И мы, Принципалы, есть их орудие мщения и воздания каждому своего! …
Речь Гришки, пусть весьма короткая и лаконичная, неоднократно прерывалась аплодисментами, переходящими в овации …

Через две недели Гришка утвердил соответствующего учебника российской истории, который предназначался для изучения и преподавания во всех российских школах и вузах. Приход Квартирьеров в нем изображался как благо для России  как и спасение России от дебильного умопомрачения, в который она впала с конца XX века, и одновременно - как месть за царевича   Ивана Дмитриевича, которую она уже давно заслуживала …   В Смутное время, так утверждалось в учебнике, московитами был совершен страшный грех - убийство невинного трехлетнего ребенка, и вот вся последующая история россиян, включая современную, должна стать своего рода отмщением за этот грех …
Авель Молибога робко возражал этой концепции, считая ее псевдонаучной, но Гришка резко ответил ему, заявив, что это как раз тот случай, когда мнение других Принципалов для него не имеет никакого значения, и они обязаны просто выполнить его, Гришкин, приказ …   Если Молибога не хочет выполнять этот приказ, пусть пишет заявление об от ставке с поста министра образования и науки!
Молибога тяжело вздохнул, но писать такое заявление не стал, согласившись со статусом-кво.














































ЧАСТЬ ЧЕТВЕРТАЯ


СТРАНА ГУЦУЛИЯ












\













XIII
(АНТИДЕБИЛЬНАЯ РЕВОЛЮЦИЯ
ГРИШКИ НЕЛЮБИНА)


Антидебильная революция длилась уже целых полгода. Осуществляли ее в Западной России  СБР, МОГР, УДД и ГУСУ, и кроме них, в стране появилась полиция андроидов - мощные, в два метра, роботы, готовые к бою и охране порядка.
Одним из первых публичных мероприятий, по мнению Гришки,  должно было стать уничтожение внутренних таможен Западной России и публичная казнь всех пограничников и таможенников - украинских, молдавских, приднестровских, белорусских, прибалтийских, российских. С большим трудом Авелю и Стасу удалось убедить Гришку не проводить этого кровожадного мероприятия: «В конце концов, они же не виноваты! Они - просто орудие!»
- И орудие можно стрелять само, - возразил Гришка и нехотя заменил смертную казнь таможенникам и пограничникам публичной поркой, которую велел транслировать по всем каналам.
- А если все-таки парочку мы для острастки повесим? Народ наверняка одобрит!
Но все же кое-как уговорили не делать этого …
Активно Гришка стал разворачиваться и в Прибалтике. Первым делом он подверг Депортации все местных националистов - литовских, латышских и эстонских: все они были высланы на самые трудные для колонистов планеты; а значительная часть отправлены на обычных кораблях на покорение других галактик.
Как только воздух в Прибалтике слегка очистился, Нелюбин приступил к другим мероприятиям: реформировал систему управления, поставив во главе русскоязычных представителей, сделал государственным языком русский язык (на местных языках было разрешено преподавать только в школах родную литературу, - но не более чем до четвертого класса включительно!), беспощадно перепахал бульдозерами все памятники и кладбища местных эсэсовцев, ввел жесткую цензуру для местных СМИ (не дай бог хоть одно словечко против русских и Квартирьеров!), а в заключение наказал, чтобы всех оставшихся представителей коренного населения периодически, - хотя бы раз в неделю, - выгоняли на публичное покаяние: ставить голыми коленками на площади и хором (они, прибалты, ведь любят всякие хоры) просить прощения за всю то гадость, что причинили другим народам в досоветские и постсоветские времена …

Именно день такого покаяния и застал Молибога, когда отправился в инспекционную поездку по свои губерниям: Литовскую и Калининградскую. Зрелище было не для слабонервных: Вильнюс, площадь возле башни Гедимина, конец сентября и тысячи местных литовцев, стоящих на коленях и гнусавящих: «Простите нас, русские братья! Простите нас за все зло, что мы вам сделали! Простите нас, русские братья, пожалуйста, простите!» (некоторые даже в избытке чувств плакали). Молибога с мстительным удовольствием посмотрел на это мрачное скопище, поговорил для души с нобилем, губернатором Вильнюса, и вполне удовлетворенный, отбыл обратно к себе в Калининград …
Перестали также существовать на карте Западной России также такие псевдогосударства как Украина, Белоруссия и Молдова. Все они были поделены на губернии, и розданы принципалам. Суровая расправа ждала украинских бендеровцев и белорусских националистов - практически все они были трансмутированы в андроидов или отправлены на ОГК - общегалактическую колонизацию. Был введен единый язык для всей Западной России - русский; украинский, молдавский и белорусский язык, а также прибалтийские языки изучались, как уже говорилось выше, в школах лишь до четвертого класса (всего же классов стало двенадцать).
Здесь принципалы руководствовались суровым указанием Гришки: «К лицам, проявляющим националистические убеждения или проповедующим националистическую идеологию, применять самые строгие меры наказания. Изоляции не применять, только Депортацию и Трансмутацию».
И как Молибога жалел, почему этого нельзя было сделать раньше! Скольких проблем могли избежать Россия, Украина, Молдова и прибалтийские страны, если бы это было сделано на двадцать лет раньше!

В Калининграде, вскоре переименованном Молибогой в Кантоград (в честь немецкого философа Канта), Молибога сделал три вещи: во-первых, провел совещание местных нобилей и раздал им необходимые указания, во-вторых, присутствовал при открытие памятника Канту на острове Преголя, - это в самом центре Кантограда, и, наконец, в-третьих, провел осмотр строительства своей здешней резиденции, которая сооружалась в городе Зеленоградске, - расположенном в основании Куршской косы. Да, именно здесь, в небольшом городке тысяч на пятнадцать жителей, Молибога решил устроить себе местную резиденцию. Почему не в Кантограде? «Чем меньше народу, тем как-то спокойнее», так он сам себе объяснил это решение…
Затем, оставив на время здесь Белку (она решила погостить пару деньков у своей подруги), он на своем эаплане отправился на отчет к Гришке, в его ялтинскую резиденцию Ливадию.
Ливадия изначально поразила Молибогу: он был здесь в первый раз, а, как известно, первое впечатление всегда бывает самим ярким.
Белоснежное, инкерманского камня здание, - своеобразная фантазия в духе итальянского Возрождения - окончательной отделки начала двадцатого века - изящным параллелепипедом вознеслось на крутом берегу Ялтинской бухты. В свои первые годы оно было летней резиденцией династии Романовых, затем, уже в советские времена - санаторием, при Сталине - местом знаменитой ялтинской встречи Сталина, Рузвельта и Черчилля, - при Хрущеве - парадной резиденцией советских вождей, - затем - музеем и резиденцией одновременно, - и, наконец, просто музеем.
В свой день приезда, однако, Молибога не был допущен лицезреть Первого Принципала - и потому провел вечер, гуляя по так называемой «царской тропе» и, вообще, по окрестностям дворца. Ночевал он в так называемом «старом дворце», располагавшемся по соседству. Девушек, как ни странно, ему не предлагали, - однако, причина, как выяснилось, была банальна: на завтрашний день Гришка ждал визита патриарха Володимира, и потому по его указанию, чтобы не смущать его Святейшество, все девушки легкого поведения временно, на три дня, были выдворены за пределы Ливадии.
На следующий день, ровно в одиннадцать, Авель Андреевич был принят Гришкой в его рабочем кабинете, на втором этаже. В старые времена это был также рабочий кабинет Николая Второго - высокий, просторный, с камином из крымского диорита, воздушно-прозрачными витражами и портретами. Нелюбин лишь слегка изменил обстановку, прибавив, в соответствии с духом времени, свой собственный портрет в полный рост и несколько и несколько космических пейзажей. Впоследствии из кабинета беседа была перенесена на балкон - с его изумительным видом на морскую даль и на привольно раскинувшуюся внизу Ялтинскую бухту - тысячи игрушечных белых домиков вперемежку с небоскребами отелей и санаториев. Однако куда приятнее оттуда было созерцать морскую стихию, а точнее, любоваться ею, как это делают японцы, всей душой постигая магическую сущность природного бытия. Да, Гришка умел выбирать места для своих резиденций!
Прислуживали им за столом, - на балконе они пили чай, - две девушки-азиатки, - Алсу и Анара, - одетые по безупречной восточной моде наложниц средневекового султана, - длинные платья в золоте аппликаций и вышивок, обнаженные рукава, покрывала на голове. Они быстро и невесомо перемещались от стола к буфету, меняли приборы, подкладывали различные яства, - и всё это молча, с послушно склоненной вниз головой.
Авель улыбнулся Гришке:
- Выдрессировал ты их здесь, Гришка …
- А то! - махнул рукой Нелюбин, - Не то, что эти европейки: у некоторых по два высших образования, но при этом даже правильно чашки на столе не умеют расставить. Твой друг (Гришка, очевидно, имел в виду Стаса Черепова) - молодец: он сейчас наладил обмен девушками с азиатскими анклавами - Османией, Центральной Азией, Китаем - и товар оттуда приходит хороший, добротный.
Молибога слегка поморщился от слова «товар» - все-таки рабства у них в Западной России не было, но в сущности спора с Гришкой согласился.
Нелюбин тем временем прихлебнул из своей чашечки:
- Ну, как там у тебя дела? Рассказывай!
Первая часть доклада Молибога посвятил общему обзору положения в подчиненных ему областях - Ростовской, Костромской и Калининградской области плюс Литве. Рассказал о том, как у него реализуется андроцид, как происходит переселение людей в небольшие города и так далее и тому подобное. Вторая часть доклада - это ситуация в его МОН - Министерстве образования и науки. Обрисовал примерную структуру МОН, объяснил, как налаживается его работа, и как она координируется с работами спецслужб, в частности, с ведомством Киры и, в общем, в том же духе …что прошла и первая часть доклада.
В проеме двери появился Миша и замер, не смея прерывать беседу высокопоставленных лиц. Гришка глянул на него, потом на часы, на экран стоявшего рядом на боковом столике ноутбука, и, останавливая Молибогу, сделал повелительное движение рукой и грубовато сказал:
- Ну, хватит. Как говорил Остап Бендер, не стучи лысиной по паркету. Ситуация в общих чертах понятна. Давай, продолжай в прежнем ключе … Кстати, как там Белка?
- Ничего, - пожал плечами Авель, - Хочешь увидеть? Завтра она будет здесь.
- Да на фига, - отмахнулся Гришка, - Иди, ладно, а то мне сейчас патриарха принимать.
Он вытянул руки вверх, потянулся, зевнул:
- С утра до вечера одни приемы и беседы. В парке прогуляться некогда!
Молибога встал, пожал ему руку и направился к выходу. Вслед за ним обратно в свой кабинет отправился и Гришка, - его ждал тяжелый разговор с патриархом всея Руси Володимиром.

Когда Володимир, шурша по полу тяжелой мантией, и слегка раздраженно вымахивая впереди длинным посохом, вплыл в кабинет Главного Принципала, перед ним был уже другой Гришка: строгий, жесткий, слегка надменный, и вместе с тем доверительно-теплый. Они со святым православным отцом всея Руси устроились друг напротив друга в креслах и тут же стали сверлить друг друга жгуче-холодными, пронзительными очами. Гришка до того видел патриарха лишь по телевизору, а патриарх вообще видел Гришку в первый раз - до того лишь анафемствовал многократно в его адрес, махая кадилом перед алтарем.
Нелюбин, как и полагается хорошему актеру, начал неожиданно: вынул из-под исподу нательный крестик, показал патриарху и неожиданно для того встал перед ним на колени:
- Благословите, владыко!
Патриарх, слегка отпрянув, кое-как преодолел секундное замешательство и осторожно пророкотал густым басом:
- Православный?
Гришка кивнул.
- Кем и когда крещен?
У Гришки ответ был готов заранее, - хотя и мало соответствовавший истине:
- Отцом Артемием, в младенчестве.
Володимир удовлетворенно кивнул и положил свою широкую ладонь на шевелюру Гришки:
- Благословляю тебя, сын мой, во имя Сына, Отца и святаго Духа!
- Аминь!
Отозвался Гришка и встал. Затем, вернувшись в кресло, предложил Его Святейшеству свое скромное угощение.
- Только чай!
отрезал Володимир.
Чай на это раз принесли не пленительные Алсу с Анарой, а Миша. Он молча расставил чашки на столе и исчез, а Гришка тем временем приступил к непростой беседе. Сказал, что раз видеть у себя Владыку Православной Руси, который, наконец, откликнулся на его приглашение, призвал забыть все старые обиды, поблагодарил за прекращение анафемствования в его, Принципала, адрес, и в конце своей вводной речи предложил выработать условия мирного соглашения между Квартирьерами, которых здесь представляет он, Григорий Нелюбин, и Русской Православной Церковью в лице Володимира. Добавил, что эти условия, по его, Гришки, предположению, должны более чем устроить РПЦ и всех православных россиян, живущих в Западной России. Затем он взял со стола текст соглашения, подготовленный его Канцелярией совместно с Управлением Духовными Делами, возглавляемым Кирой, предложил Патриарху ознакомиться, а сам, извинившись, вышел из кабинета - отдать кое-какие распоряжения Мише и своей Канцелярии.
Согласно этому договору, всё имущество Православной Церкви оставалось за нею, к тому же Первый Принципал готов был прибавить к этому имуществу еще немало солидных кусков - в виде вновь основанных монастырей, семинарий и академий. Всем лицам духовного звания гарантировался иммунитет от Депортации и Трансмутации. В тех районах, где преобладало православное население, в школьные программы и программы колледжей вводился «Закон Божий» как обязательная дисциплина - преподавать ее должны были православные священники. Это же предмет под названием «Православная теология» вносился и в программы всех высших учебных заведений Западной России. …
Володимир, внимательно перечитав все пункты этого нового конкордата, по всему виду, остался более чем удовлетворенным. Да, Гришка, начав от имени Высших репрессии в Западной России, оставался, с точки зрения патриарха, законченным негодяем. Но что говорил по этому поводу Верховный Судия? «Богу - богово, кесарю - кесарево». Пусть светская власть занимается своими делами, а духовная власть будет заниматься своими. …
Впоследствии, в разговоре с Володимиром, Гришка обратил внимание патриарха на несколько пунктов.
Во-первых, потребуется основать не просто много монастырей, а именно женских монастырей. Сколько их сейчас в Западной России? Сто восемнадцать? А нужно, Владыко, не меньше полутысячи. Женщина в любом возрасте должна иметь право уйти от греховного мира сего. Женщин у нас сейчас много, а мужчин мало. Потому нужно много именно женских монастырей.
Патриарх кивнул: будем работать в этом направлении.
Во-вторых, к примеру, если тому владыко не будет препятствовать, те же монастыри могут стать местом отбывания наказания - особенно для молодых девушек и женщин. Так ведь было в старые времена? Пусть так будет сейчас! Если какая-нибудь девушка или женщина в чем-то провинилась, то не следует сразу прибегать к крайним мерам - Депортации или Трансмутации: виновную можно просто сослать в какой-нибудь отдаленный северный или восточный монастырь - на год, три, пять, десять или даже навечно. Эта мера наказания уже внесена в проект нового Уголовного кодекса.
Патриарх не стал особенно возражать, а слегка стукнул посохом о пол: быть по сему!
И, наконец, в-третьих, Гришка попросил патриарха выстроить добрые и доверительные отношения с ГУСУ - и с его директором Стасом Череповым.
Вот это патриарху категорически не понравилось. Само слово «ГУСУ» у него вызвало, по меньшей мере, приступ раздражения:
- ГУСУ? Это то, чем занимается ваш заместитель, господин Черепов? А вы знаете, уважаемый господин Принципал, что сие есть открытый разврат и непотребство? И вы меня, настоятеля Русской Православной Церкви, призываете мириться с этим? Да никогда! …
Лишь кое-как Гришка успокоил патриарха, притушив всякий разговор о Стасе и ГУСУ. И патриарх, в свою очередь, попросил Гришку о следующем: монахини и послушницы в монастырях должны быть освобождены от обязательного для всех женщин еженедельного терапевтического сканирования, одной из составляющих которого был тест на беременность.
Гришка поломался, но решил уступить патриарху. Предупредив лишь, что если среди монахинь вдруг обнаружится беременная, то ответственность понесет не только сама виновница, но и весь монастырь. Патриарх поправил: игуменья монастыря. Хорошо, согласился Гришка, пусть только игуменья.
Патриарх предложил: пусть вообще представители МОРГа, ГУСУ и УДД остаются в духовных заведениях, но осуществляю только внешний контроль. Внутренний контроль остается за администрацией самого духовного заведения. Гришка не стал возражать: пусть будет так.
Результат беседы с Володимиром был для Гришки обнадеживающим: Патриарх пусть не подписал договор сразу, а лишь взял его на изучение, но в целом процесс конкордата с Русской Православной Церковью был у Гришки близок к завершению, а это значило, что РПЦ (а вслед за ней и другие религиозные организации) станут для Гришки союзниками, а не противниками во всех его начинаниях и окажут Нашествию хотя бы моральную поддержку, - или лучше сказать, хотя бы сохранят моральный нейтралитет …
А это как раз то, что от них и требовалось - моральная поддержка или хотя бы нейтралитет для него, Григория Нелюбина, Первого Принципала Западной России.
Вечером у Гришки был прием в честь приезда двух других Главных Принципалов - Восточной России - Аркадия Дубового и Османии - Йлчу Таркана. На прием были также приглашены Авель с Белкой.

Белка долго вертелась перед зеркалом, примеряя, как казалось Авелю, бессчетное число вечерних платьев. Наконец, она остановилась на темно-бордовом атласном, с малиновым отливом. Под него даже хотела надеть корсет, но в последний момент передумала: дышать будет невмоготу …  Фигурка у нее стройная: сойдет и так!
Вошел Молибога в ослепительном белом костюме с черным галстуком-бабочкой, критически обозрел Белку и спросил:
- Ну, как, идем?
- Идем!
ответствовала Белка и взяла Молибогу под руку:
- Как я тебе, милый?
Тот  улыбнулся:
- Великолепна!
Прием проводился Белом зале дворца, - том самом, где когда-то заседала Ялтинская конференция. Зал поражал своей необыкновенно сделанной потолочной лепкой, по периметру за карнизом освещенной тремя сотнями лампочек, а до блеска начищенный паркет так и звал к фигурному катанию на нем. Гостей было примерно три десятка, помимо Гришки, АКМ, несколько Принципалов (включая Авеля), присутствовали также патриарх и три митрополита, но главными гостями были все же два других Первых Принципала: принципал Восточной России Аркадий Дубовой (вместе с супругой) и принципал Османии (бывшей Турции) Йлчу Таркан, которого вместо супруги сопровождала его первая наложница - Мириам.
После того, как отзвучали взаимные приветствия, Гришка обратился ко всем с торжественной речью, в конце которой он сказал следующее:
- … Здесь, на новой Земле, мы будем постепенно внедрять технологии, разработанные Квартирьерами для наших поселений. Естественно, это будет происходить постепенно, в течение нескольких лет. Причем эти технологии могут даже обеспечить индивидуальное бессмертие каждой отдельно взятой человеческой личности!
Дружный гром аплодисментов (лишь патриарх с митрополитами скептически переглянулся) прервал речь Гришки. Действительно: индивидуальное бессмертие,- да это же мечта всего человечества на протяжении всех его исторических эпох! Кто только не мечтал о бессмертии: древние египтяне и индусы, христиане и мусульмане, кришнаиты и сайентологи,  иеговисты и атеисты (последние молча, разумеется). А Платон, а Будда, а Федоров, а Циолковский, а Фейербах (вопреки всему)? Все они мечтали о бессмертии!
Но Авелю, внимательно глядевшего на опьяневшего от своего безумного многоволия Гришку, вспомнилась знаменитая строфа из «Ши Цзин»:
Останови напившегося речь,
Прерви ее поток на полуслове,
Толкового не скажет он, сиречь,
Из слов его лишь выйдет черт безрогий.
Три чарки выпьет, - память вмиг хиреет,
И как же наливать теперь он смеет?
Впрочем, если такое многоволие сработает в правильном направлении, это тоже будет не так плохо!
На следующий день после приема Молибога и Белка уехали в гости в Алупку, в Воронцовский дворец, в гости к Стасу Черепову.


XIV
(МЫ - ИЗ ГУСУ)

Для Стаса Черепова это сентябрьское утро началось с первого заседания его Главного управления. К тому времени у него же имелось нечто вроде секретариата и «мозгового штаба». Именно этот штаб и подготовил конкретный проект функционирования ГУСУ, воплотив в кровь и плоть его, Стаса, поначалу абстрактный замысел, - если не сказать, вымысел.
И вот теперь настало время действовать, начинать работать.
Именно об этом он и говорил, обращаясь к своим будущим сотрудникам (точнее - «сотрудницам», поскольку все они были девушки в возрасте от 20 до 26 лет), в своей программной речи:
- Главная задача ГУСУ - контроль над сексуальностью и личной жизнью всех западных россиян, а также, а также помощь МОРГу в управлении рождаемостью и планировании населения Западной России. Ни один гражданин (исключая только принципалов) не должен оставаться вне контроля ГУСУ. Мы - тотальная организация и должны осуществлять тотальный надзор.
Впрочем, наше дело - это не только надзор и контроль, это и помощь советами и делами. Будущий работник ГУСУ - это, если выразиться точно, работник социальной направленности. Он не только контролирует, но и помогает, организует, советует. Из этого и надо исходить, уважаемые миледи, в нашей будущей работе …
Стас откашлялся и продолжил:
- Пойдем дальше! В нашем ГУСУ мы создаем девять основных отделов:

Структура ГУСУ
(по Стасу Черепову)

Название отдела Задачи отдела
I. Общий отдел. Координация действий других отделов и сотрудничество с МОРГом. Финансовые вопросы деятельности ГУСУ.
II. Отдел контроля за тремя высшими сословиями. Контроль над нобилями, капитолиями и мунициями
III. Отдел контроля за двумя низшими сословиями Контроль над простецами и смердами.
IV. Отдел рекламы и СМИ. Пропаганда целей и принципов деятельности ГУСУ.
V. Отдел публичных сексуальных услуг. Координация публичных сексуальных услуг (управление публичными домами и т.п.) 
VI. Отдел частных сексуальных услуг. Координация частных сексуальных услуг.
VII. Отдел общего образования. Внедрение целей и задач ГУСУ в систему общего образования Западной России (т.е. образовательных учреждений, не входящих в систему ГУСУ).
VIII. Отдел специального образования. Управление образовательными учреждениями, входящими в систему ГУСУ.
IX. Кадровый отдел. Найм на работу в систему ГУСУ и контроль над сотрудниками и сотрудницами ГУСУ.


Черепов сделал паузу и заявил:
- Кадры - это наш самый больной вопрос. Кадры, как говорил в свое время товарищ Сталин, решают всё. Нам нужны кадры и своя система подготовки кадров. Раньше, до Нашествия, никто в России не готовил работников сексуальных услуг, этим (Стас усмехнулся) занимались разве что по месту работы и несистематически.
Теперь этим будет заниматься восьмое управление ГУСУ.
Его возглавит (Стас внимательно глянул в зал) … Дарья Столетова!
Со стула поднялась молодая девушка, - строгая, серьезная, с наброшенным на плечи пуховым платком и с печальной растерянностью улыбнулась всем взглядам, брошенным на нее.
Черепов продолжил:
- С Дашей в прошлом году я познакомился на море, отдыхая в Керчи. Она - менеджер, окончила Высшую школу экономики. Именно она будет возглавлять восьмое управление.
(Жалко, рядом со Стасом не было его лучшего друга Авеля Молибоги! Он бы наверняка себе отметил, что не зря в свое время Черепов записывал к себе девушек в записную книжку! И тем, кого он записывал, в результате куда больше повезло, чем тем, кто не захотел давать ему свои имена, фамилии и телефоны …
Нотабене: все приглашенные на эту встречу будущие сотрудники ГУСУ автоматически получали ранг «нобиля» - высший после «принципала»).
Должности в ГУСУ продолжали распределяться исключительно «по блату»: остальные восемь управлений возглавили прежние знакомцы Стаса: троих он знал по Ленинской библиотеке, двое были его родственниками (в частности, Ира Малахова, дочь его сестры Любы, которая до того успела выйти замуж и стать «Малаховой»; она стала руководителем девятого отдела), и еще трое были молодые девушки, которых он также «пригласил» из своей знаменитой записной книжки: Анна Рутковская, москвичка, студентка последнего курса биофака МГУ (она возглавила седьмой отдел), Виктория Курносова, журналистка, аспирантка филфака РУДН (стала руководителем четвертого отдела) и Олеся Бучко, бухгалтер из Керчи - она возглавила самый важный, первый отдел.
Таким образом, полностью структура ГУСУ со всеми начальниками управлений выглядела следующим образом:


Название отдела Задачи отдела
I. Общий отдел.
(Олеся Бучко) Координация действий других отделов и сотрудничество с МОРГом. Финансовые вопросы деятельности ГУСУ.
II. Отдел контроля за тремя высшими сословиями.
(Сусанна Мерзлякова) Контроль над нобилями, капитолиями и мунициями
III. Отдел контроля за двумя низшими сословиями
(Татьяна Батыр) Контроль над простецами и смердами.
IV. Отдел рекламы и СМИ.
(Виктория Курносова) Пропаганда целей и принципов деятельности ГУСУ.
V. Отдел публичных сексуальных услуг.
(Линда Сустанина) Координация публичных сексуальных услуг (управление публичными домами и т.п.) 
VI. Отдел частных сексуальных услуг.
(Есения Лымарь) Координация частных сексуальных услуг.
VII. Отдел общего образования.
(Анна Рутковская) Внедрение целей и задач ГУСУ в систему общего образования Западной России (т.е. образовательных учреждений, не входящих в систему ГУСУ).
VIII. Отдел специального образования.
(Дарья Столетова) Управление образовательными учреждениями, входящими в систему ГУСУ.
IX. Кадровый отдел.
(Ирина Малахова.) Найм на работу в систему ГУСУ и контроль над сотрудниками и сотрудницами ГУСУ.


Именно Олеся и задала один из самых значимых вопросов:
- А где мы будем находиться, Стасик?
Черепов уже принял решение по этому вопросу:
- Штаб-квартира ГУСУ, Олеся, будет в Крыму, в Алупке, в Воронцовском дворце. Сейчас его готовят к нашему приему. Кроме того, отделения ГУСУ будут в каждом крупном населенном пункте Западной России.
Девушки переглянулись: да, начинаем недурно - со знаменитого Воронцовского дворца! Глядишь, кончим Ливадийским! Но об этом пока вслух - ни-ни!
Затем был еще долгий разговор о планах ГУСУ и, наконец, фото на память. Стас, естественно, в самой середине, как патриарх и основатель управления.
Управления, которому, по далекоидущим намерениям Стаса, предстояло стать одним из главных нитей, связывающих воедино западнороссийскую империю Гришки Нелюбина.

И, вот, наконец, в конце октября Стас Черепов и ГУСУ смогли, наконец, обосноваться в Алупке, в бывшем дворце графа Воронцова. Причиной, побудившей Стаса к такому выбору, было, конечно, не только великолепие самого дворца, - до Нашествия выполнявшего малозначимую функцию музея, но, в первую очередь, близость Алупки к Ялте, к Ливадии, - резиденции ПП - так условно Гришка и его подчиненные называли Первого Принципала. В случае чего, любой вопрос, на который требуется личное согласие Гришки, можно было бы решить в самые минимальные сроки, - фактически в течение получаса. И это было очень важно для Черепова.
Во дворце Стас занял так называемый Парадный кабинет в Главном корпусе, а остальные управления разместил по различным гостиным и комнатам; совещания же намечалось проводить либо в парадной столовой (зимой), либо на балконе зимнего сада, откуда открывался замечательный вид на Черное море.
После того, как были отлажены все виды связи и готова посадочная площадка для эапланов, Черепов, наконец, отзвонил Молибоге:
- Ну, как ты там, дружище? Скоро в гости к нам?
- Были у Гришки, теперь летим с Белкой к тебе. Жди!
- Прекрасно! Организую самый лучший прием!

На следующий день почетный караул из андроидов и лично господин Черепов встречали Молибогу с его подругой на посадочной площадке. Эаплан мягко приземлился, и Молибога ощутил в руке крепкое рукопожатие Стаса Евгеньевича.
Вместе с Череповым гостей встречала Дарья Столетова, которую Стас представил как одну из своих заместительниц (двумя другими стали Ира Малахова и Олеся Бучко). Даша была представлена Авелю и Белке (последняя критично обозрела Столетову с ног до головы, и что-то буркнула себе под нос). Молибога бросил на свою пассию осуждающий взгляд и вместе со Стасом отправился в отведенную ему для покоя так называемую «Голубую гостиную».
  Голубая гостиная представляла собой большую комнату в светло-голубых стенах, заставленную мебелью ампира. Сама душа светлела и голубела в этих стенах, а знаменитые часы «Диана и Аполлон» мелодично отзванивали им ночью каждый час …
На следующий день у них была экскурсия по Воронцовскому дворцу (ее вела, разумеется, Даша; как понял Молибога, она сейчас не просто правая рука Стаса, а его главная фаворитка и любовница), а вечером они  вчетвером у камина под картинами Рокотова и долго и мило болтали.
Девушки подавали чай и пирожные, а потом как-то незаметно выключились из общего разговора, и переключились на какие-то свои женские проблемы, а о делах между собой говорили уже вдвоем - Молибога и Стас.
Черепов наморщил лоб и начал говорить на самую острую тему, постоянно вызывавшую трения между тремя управлениями АКМ и ГУСУ. Это была тема «семьи» и ее места и значения в эпоху после Нашествия. Авель Андреевич уже знал о резко негативном отношении к ГУСУ патриарха Володимира: он постоянно наседал на Гришку, требуя запретить или хотя бы ограничить ГУСУ. Позицию главы РПЦ осторожно поддерживало УДД в лице Киры, а вот Анжелика с ее МОРГом и Марта с ее СБР полностью встали на сторону Стаса: «ГУСУ нам просто необходимо и Стасик - гений, что он такое придумал!»
Нелюбин был как между двух огней: с одной стороны, ГУСУ в принципе ему была по душе, но, с другой, патриарх со всех своих соборов посылал анафемы Черепову, а главным аргументом в его речах была следующее: деятельность ведомства Стаса Черепова  есть убийство и уничтожение российской семьи, отказ от православных идеалов брака и любви между мужчиной и женщиной - как такое вообще можно терпеть?
 Черепов припомнил это, помешал кочергой огонь в камине, отпил еще горячего чаю, кинул взгляд на разболтавшихся на милую душу девушек, и обратился к Авелю:
- Вот мне говорят: семья, семья … Семья - это главная ценность России, семья - это величайшее благо для всех россиян, и это нам беспрерывно долдонили при старом режиме полоумных российских президентов и по ящику и что только не включишь …и сейчас наш патриарх, как его не увидишь по телевизору, включает ту же самую песенку …
Но, если честно, все это ложь и гнусный обман, попытка манипулировать чувствами верующих и всех западных россиян …
Семья была благом для России? Да очухайтесь, Бог с вами! Семья, которая из поколения в поколение только и делала, что воспитывала тупого русского люмпена и дебила, была благом для России? Семья в России - это воспроизводство дебилов посредством дебилов, люмпенов посредством люмпенов! Дети выносят из семьи только грубость, мат, тупость! Семья ничему не учит в России, потому что большинство родителей сами тупы и невежественны, аки бараны! А если и учит, только матерной брани, бесконечным пошлым телесериалам и глупейшим телепередачам типа «Пусть говорят», «Комеди клаб» и «Поле чудес в стране дураков»!
Вот почему необходимо с определенного возраста отвращать детей от семьи, убирать их оттуда. Мы говорим, естественно, в первую очередь, о девочках; мальчиками пусть занимаются ведомства Анжелики и Марты.
Девочек надо воспитывать в закрытых от их родителей пансионах и школах, прививать им определенные нравственные качества, такие, как вежливость, аккуратность, трудолюбие, культурность, знание русского языка, а когда они вернутся домой, пусть воспитывают своих родителей!
И никакой для них улицы, никаких мальчиков! Девочки, воспитанные в таких закрытых заведениях - интернатах ли, институтах, пансионах, - это надежда на будущее Западной России! Как говорил один древний мудрец: «Воспитываем мальчика - воспитываем мужчину, воспитываем девочку - воспитываем нацию!». И надо воспитать именно нацию, свободную от постсоветского дебилизма! ….
Стас встал и прошелся по комнате, а затем резко обернулся к Молибоге:
- Знаешь, Авель? В один счастливый миг, когда девушки в России начнут спрашивать своих возлюбленных: «Как ты пишешь стихи?», а не «Сколько ты зарабатываешь денег?», тогда в ней наступит то время, о котором мы сейчас мечтаем!
Эта фраза привлекла внимание девушек, и удивленная Белка спросила, точнее переспросила:
- «Как ты пишешь стихи?»? Так, Стасик?
- Да, именно так, Белла!
ударил кулаком по столу Черепов,
- И этим также будет заниматься мое ГУСУ! Ты согласен, Авель?
Молибога зевнул в кулачок и устало поддакнул Черепову.
- Поможешь мне в этом, как министр образования?
- Естественно, Стасик. Ноу проблем. Но учти, из Патриархии мне также беспрерывно звонят по поводу «Закона Божия» … уж надоели хуже горькой редьки …
- И пусть звонят …ты его поставил в школьную программу?
- Поставил, разумеется.  Три часа в неделю и еще отдельно час на «Священное писание» … как и требует Володимир …
- Кстати, - вдруг добавил Молибога после паузы, - Мне кажется, у Володимира есть то, что тебе не хватает, Стасик!
- Это что же? - удивился Стас.
- Религия, - у него есть церковь и храм. А у тебя что? Хочешь, подброшу идею?
- Давай, вали!
- В православии есть культ Христа, а ты введи, или, лучше сказать, возроди у себя в ГУСУ культ древнегреческой богини Афродиты! Афродисийский культ и афродисийскую религию! И пусть это будет официальной религией твоего управления!
Черепов на мгновенье задумался, а потом обернулся к девушкам:
- Даша, подь-ка сюда… (девушка подошла) Завтра к обеду представь мне проект 10го управления: религия Афродиты. Подумай об основных элементах культа, священнослужителях, - наверно, это будут жрицы, не так ли, Авель? Жрицы любви! Перекопай все по Востоку: Месопотамия, Вавилония, богиня Иштар, ну и так далее … Понятно?
Девушка кивнула.
- Ну а пока - в спальню, в ванну и переодевайся … Хорошо, милая?
(Даша бесшумно выскользнула за дверь)
Авель встал:
- Мы тоже пойдем с Белкой. Пока, до завтра!
- Пока, завтра еще поговорим!

В жарко натопленных комнатах Воронцовского дворца было тихо и слегка душно; лишь за окнами слышался неумолчный грохот зимнего прибоя.
Авель лежал в постели и задумчиво рассматривал шикарную люстру, надвисшую над ним и Белкой на потолке: «Не упадет ли?».
Тем временем Белка, наконец, юркнула к нему под одеяло и молвила:
- Ну и набрал себе твой дружок сюда красавиц! Аж тошно становится!
- Может, потому им завидуешь?
отозвался из-под одеяла Молибога.
- Вот еще, - Белка придвинулась к нему, опершись на локоть, затем ласково погладила голову Авелю, - Ни чуточки, ни капельки. Все фанфаронки какие-то! Особенно это Дашка! Поговорила с ней час, и будто вечность прошла! Воображает о себе невесть что! Подумаешь, ГУСУ! У нас с тобой Министерство куда важнее, мы образованием и просвещением занимаемся, милый, а это значит куда больше, чем все сексуальные услуги твоего Стастика!
- Не думаю так … (и нежно глянул на Белку) Будем заниматься сегодня этим?
Белка в ответ нежно поцеловала его:
- Конечно, мой умничка. Здесь так уютно, так замечательно пахнет! Давай начинай …

На следующий день Черепов дал небольшой бал, даже, лучше сказать уютный бальчик в честь прибытия Авеля.
Он был в самом разгаре, когда вдруг, непонятно откуда, появилась девушка - примерно лет двадцати двух, и смело направилась прямо к Авелю и Стасу. Она была в простой синей клетчатой рубашке с закатанными рукавами и потертых джинсах.
К ней тут же ринулись охранники-андроиды и стали молча выламывать руки. Девушка попыталась вырваться:
- Я - к принципалам! Мне нужно с ними поговорить!
- Начальника охраны ко мне! Откуда она взялась здесь?
возгневался Стас.
Молибога тронул его за плечо:
- Спокойно, Стасик. Уж коль она тайком пробралась сюда и хочет с нами поговорить, давай поговорим …
Девушку подвели к принципалам: ей уже успели щелкнуть электронные браслеты на руки и ноги (новинка, сделанная по технологиям Высших и внедренная Гришкой).
Молибога поморщился и повелел:
- Отпустите ее, никуда не убежит.
Белка бросила на нахалку неприязненный взгляд:
- Разбирайтесь, но только без меня, Авлик!
И ушла, шурша по полу подолом платья.
Остались вчетвером: Стас, Авель, Даша Столетова плюс дерзкая просительница.
- Ну и кто такая? Зачем пришла?
насмешливо спросил ее Стас.
- Я Маша Кабанова, аспирантка факультета журналистики МГУ. Я хочу к вам обратиться с просьбой, - нет, даже с требованием!
- С требованием? - поднял брови Черепов, - Гм, забавно … Ну и что же желаешь от нас потребовать, Маша Кабанова?
Девушка набрала воздуха в легкие и возмущенно выдохнула:
- Мне не разрешают путешествовать. А я люблю путешествовать. Я уже объездила полмира и хочу объездить еще полмира. Я плавала на паруснике «Крузенштерн» и на яхте «Пангея», я объехала всю Европу автостопом, я была… я посетила …. я ездила …
(«И на тебе никто не поездил, как на шлюхе?», мысленно усмехнулся Молибога).
Наконец, Маша Кабанова закончила и гневно глянула на Принципалов:
«Ну что, врезала я вам?»
Самой сообразительной в этой ситуации оказалась умница Даша. Она бросила мгновенный взгляд на Черепова и Молибогу и все поняла без слов:
- И куда ее, Стас Евгеньевич? В монастырь или публичный дом?
- Я не хочу ни туда, ни сюда!
дерзко молвила девушка.
- А то, что ты должна была соответственно одеться, при входе поклониться принципалам, или хотя бы сделать книксен, и еще держать свой язык за зубами, когда они говорят, - тебя этому не учили, Маша?
спросила Столетова.
- Я не хочу делать книксен!
резко ответила та,
- Я хочу путешествовать! А мне запрещают!
Стас задумался: он хмуро смотрел в одну точку.
- Хочешь путешествовать, говоришь? Ну что же, это можно устроить! Когда она ближайший транспорт на Депортацию, Дашенька?
Даша наклонилась к своему планшету:
- В эту пятницу старт звездолета «Андромеда». Цель - галактика Андромеды. Но там экипаж уже сформирован: шестеро мужчин и пять женщин.
- Пусть будет шестой, - предложил Молибога.
Черепов круто повернулся к Даше:
- Это основной экипаж, понятно. А балласт, т.е. депортированные?
Даша заглянула в свой планшет:
- Балласт - 1010 человек - 975 мужчин и 35 женщин. В анабиозе на шесть лет. Мужчины - в основном уголовники, люмпены, охранники, спортсмены, бомжи. На 99 процентов.
- Хороший подборчик! А женщины?
- Примерно то же самое, - ответила Даша, - самой младшей - двадцать девять лет.
Стас возликовал:
- Это то, что надо! Пусть будет тридцать шестой женщиной и самой молоденькой: лишний презент для уголовников, когда они приземляться на какой-нибудь планете!
- Вы не имеете права! - закричала Маша, - И у меня на Земле мама!
- Маму возьмешь с собой, - ответила ей Даша, взглянув на Принципалов: те одобрительно кивнули.
Когда девушку увели, Стас плюнул в ее сторону и смачно выругался:
- Блин! Лягушка-путешественница! Крузенштерн! Пангея! Лучше б сидела дома и детей рожала, б…!
- Ладно-ладно, Стасик, - одернул его Молибога, - пошли дальше!
Утихла на десять минут музыка, и Авель Андреевич увидел, как возле него собрала подруг, отчаянно жестикулируя, одна из приглашенных девушек - одна из его секретарш, сопровождавших его в этом маршруте, - Оленька Сырцова (Белка эту функцию выполняла плохо, так что пришлось взять секретаршу). Молибога знал, что раньше она работала менеджером по рекламе в каком-то шикарном автосалоне, и часто поминала это хорошее время, противопоставляя его сегодняшнему плохому времени («Интересно», зло подумал Авель Андреевич, «Где б ты была, если бы я не вытащил тебя в свои секретарши?»)
Молибога подошел и прислушался: Сырцова изрекала из себя следующий монолог:
…. Тогда я работа аккаунт-менеджером по рекламе. Вот, например, девочки, сравниваю три автомобиля: Ауди Q3, БМВ  X1 и Mercedes GLA.
И что же вижу?
В Ауди Q3 мне все привычно, ведь я уже ездила на купе Ауди А5. Автомобиль резко дергался со старта, и я бы не купила Q3 только из-за этих рывков. Хотя в остальном машина очень комфортная, резвая и безопасная.
БМВ X1 для меня слишком груб внешне. Не нравятся мне его жесткие сиденья и перегруженный цифрами спидометр. Но, конечно, БМВ все делает уверенно … потому я его также рекомендовала клиентам нашего премиум-салона!
Но все же, в конце концов, я выбрала бы Мерседес. Подкупающий ретростиль, приятный на ощупь руль и очень комфортные кресла с удобной настройкой. В движении погружаешься в магию, свойственную лишь Мерседесу: невероятно плавная езда и учтивые реакции на любые твои движения. Но я бы не взяла GLA, а взяла CLA …
Авель Андреевич взял ее за руку (Оля от неожиданности вздрогнула) и изысканно-вежливо спросил:
- Мерседес? GLA? CLA? А ЮБЛА ты взять не хочешь, Оленька? Нет такой марки у Мерседеса! Ну, так придумаем!
Кстати, а ты на «запорожец» себе хотя бы заработала своим, как его, там бишь, аккаунт-менеджером? Да? Неужто заработала? В таком юном возрасте и с такими анютиными глазками! Ах, бедная ты моя santa simplitas! (Молибога ласково погладил ее по плечу; а затем обернулся к андроидам) А ну подать сюда «запорожец»! Пусть Оленька поездит на нем пару дней, пока мы здесь отдыхаем! А заработать на «Мерседес»? Я боюсь, Оленька, тебе придется еще и подрабатывать по ночам, чтобы это сделать, одного жалованья моей секретарши тебе не хватит! И отнюдь не таксистом, как ты подумала сейчас!
Да, это и было «всем сестрам по серьгам», как говаривал Гришка …

А через пару месяцев, в присутствии Молибоги, Стас торжественно открывал в своем дворце первый Храм Афродиты.
Эти храмы сильно отличались от христианских православных - вотчин Российской православной церкви.
Клиром в этом культе выступали служащие ГУСУ, а мирянами считались все остальные. В отличие от храмов РПЦ, в афродисийских храмах служили только женщины; мужчины сюда не допускались. Крещение здесь происходило не в младенчестве, а в зрелом возрасте; крещенный получал не крестик, а сердечко на цепочке, которое можно было носить на груди, рядом с христианским крестиком. При крещении (в основном крестили клир, мирян - крайне редко) все крещенные получали новое имя (оно выгравировалось на сердечке) и клеймились: знак лилии выводили татуировкой на левом (для мужчин) и на правом (для женщин) плече или лопатке.
Службы читались три раза в день: тексты для молитв Афродиты были написаны буквально за три дня и изданы отдельным требником для всех жриц. Существовало и причащение: для женщин - менструальной кровью, перемешанной с белым вином (каждая собирала ее в отдельную пробирку и передавала жрице заранее), мужчины причащались красным вином.
В отличие от черных и мрачных христианских храмов, одежды жриц любви были только трех цветов: розовые, белые и голубые. Но на все службы, как и в православии, женщины должны были являться с покрытой головой, в платках, а мужчины - непокрытые.
Исповедь и покаяние в культе Афродиты отсутствовали, но вместо них появились гетеры и гетайры, специально подготовленные служащие ГУСУ, которые взяли под контроль личную жизнь каждого россиянина и россиянки, - особенно начинающих и средних возрастов. Отныне каждый из россиян должен был подробно исповедоваться о своих личных, интимных, сокровенных проблемах своему духовному наставнику - гетере или гетайру, который в свою очередь всеми возможными мерами, - поправлял или подправлял путь своего подопечного, - исполняя роль свахи, сводни, или просто подсказчика и советчика ко всякому частному случаю. Уже, к примеру, не «мама», «папа», «бабушка» или «дедушка» подсказывали вступающему в жизнь юноше или девушке его первые шаги в интимной жизни, а его или ее личная гетера и гетайр. Таким образом, директор ГУСУ жестко добивался давно обещанного им тотального контроля над сексуальностью и личной жизнью всех западных россиян …
Ну а по поводу первого из храмов Афродиты Черепов торжественно и прилюдно провозгласил:
 - В ближайшее время мы откроем по всей нашей стране сотни таких храмов!
Молибога глянул, подумал …и поверил Стасу, - пусть даже с некоторыми оговорками: да, наверно, так и будет!

XV
(ВАЛЬС В ЦЕНТРЕ КАБУЛА)

Но самая большая неожиданность их ждала в Афганистане, куда их отправил с инспекцией Гришка, и куда они вместе со Стасом прилетели ранним весенним утром. Утро сияло таявшим снегом на горных вершинах Гиндукуша, и делегацию Западной России встречали девушки в нарядных открытых платьях с охапками пылающих маков.
Молибога поцеловал одну из них, - и, по обычаям восточного гостеприимства, - и она отозвалась таким же протяжным поцелуем, - пахнущим фиалками и подходящим из-за гор грозовым облаком.
Накануне Авель Андреевич посмотрел информацию по «новому Афганистану» и был несказанно удивлен, узнав, в этой стране возрождена народно-демократическая республика, - та самая, которую свергли моджахеды в начале девяностых годов прошлого века. И это была теперь светское государство, готовое претворить в жизнь идеалы демократии и социализма, - а, если повезет, то даже и коммунизма…
И действительно, первым делом гостей повезли к монументу Мунари-Истикляль - Монументу Независимости. Здесь стоял совсем свежий, с иголочки, недавно установленный памятник трем вождям афганской революции - Нуру Тараки, Бабраку Кармалю и Наджибулле.
Гости вышли из машины, с улыбкой наблюдая, как афганские пионеры и пионерки произносят клятву верности афганской революции, которая, после мрачной тирании талибов и прозападного режима снова продолжилась в Афганистане.
И снова остановка - грандиозный памятник советскому воину с ребенком на руках, защищавшему Афганистан от душманов в восьмидесятые годы прошлого века.
И здесь новая когорта пионеров и пионерок в красных галстуках, и снова на их устах торжественное ода революции и обещание быть верным священному делу защиты народа.
Молибога был потрясен так, что его даже слегка зазнобило от нахлынувших чувств.
Понятно, Северная Корея, Куба или Вьетнам! Но Афганистан! Страна изуверского исламского фанатизма, черных хиджабов, угрюмых и жестоких талибов, - страна народа, где каждый уже с рождения - торгаш и убийца, заложивший душу дьяволу! Страна, где каждое утро на востоке встает солнце, но где на деле никогда не было рассвета!
Принципал Афганистана, простой русский парень, Роман Серебряков, лишь улыбнулся в ответ. И рассказал Молибоге, как он действовал в этой мрачной фанатичной исламской стране, - пусть иногда топорно, но хлестко и так, что оставшимся в далеких пещерах последним талибам, как якобы «лучшим партизанам в мире» (Ковпака, что ли, они превзошли?), осталось лишь встать на колени, и взвыть на луну, подобно полудохлым обгадившимся шакалам.
Когда он прилетел сюда первый раз поздней осенью, из иллюминатора он увидел мрачных людей с автоматами, окруживших его эаплан, и гранатометы, нацеленные на него из бойниц полуразрушенных зданий аэропорта.
Он вышел из эаплана один, без всякой охраны, спокойно усмехнулся, закурил и красный огонек сигареты, - это было первое, что увидели его будущие подданные у своего будущего правителя.
«Шайтан!», воскликнул кто-то, вспыхнуло пламя, и первая граната рванула в направлении его эаплана. Но, не долетев, развернулась хвостом в воздухе, и ринулась обратно к своему обожаемому гранатометчику. Взрыв, вой, истошный выкрик, и … гробовая тишина. Затем с неба хлынули, как десантники, тысячи, десятки тысяч андроидов, от внимания которых здесь не мог ускользнуть здесь даже слабый стон младенца.
Десятки, сотни, тысячи бандитов-душманов были в тот же день депортированы, специальные отряды  андроидов зачищали горы, уничтожая как самых душманов, так и всяческие схроны и склады оружия. Одним мановением руки Роман перекрыл все афганские границы, и теперь даже мышь не могла проползти здесь через систему почти невесомых и невидимых заграждений.
У афганцев забрали всех детей - от четырех до шестнадцати лет. Мальчиков, кто явно был неперевоспитуем, оскопили и отправили в спецлагеря для Депортации. Остальных отправили в лагеря-школы-интернаты (образцом взяли Кубу), где заранее подобранные учителя с хорошим знанием афганского (его, благодаря технологиям улучшения памяти, внедренным Квартирьерами, можно получить было за один день). Юным афганцам рассказывали их подлинную историю - историю борьбы афганского народа за освобождение от рабства и исламского фанатизма. Секуляризация молодого поколения сопровождалась секуляризацией всей страны - закрытием большинства мечетей и медресе, уничтожением религиозных книг (кроме, разумеется, тех, что представляли историческую ценность), атеистической и коммунистической пропагандой.
Уже через два года после таких крутых мер в Афганистане самоликвидировались почти все оставшиеся мечети: в них просто стало некому ходить, кроме стариков. С улиц афганских городов исчезли хиджабы и паранджи, исламская одежда сменилась на европейскую, светскую, были заново организованы пионерия и комсомол, а за право вступить в ряды НДПА - Народно-Демократическую партию Афганистана, стали спорить лучшие из лучших афганцев. Страна резко помолодела, в ней возродились наука, искусство, спорт; открылись новые университеты и десятки, сотни школ; были ликвидированы армия и полиция (кроме полиции андроидов), и последняя куча заржавленных «калашниковых» была торжественно измолота в металлическую пыль перед памятником вождям афганской революции.
Медленно проезжая по проспекту Майванд, - главному проспекту Кабула, - Авель Андреевич удивлялся: нигде он не видел столько счастливых лиц, столько озорных улыбок девушек из окна своего бронированного (на всякий случай!) «кадиллака». Он вышел купить мороженного и кока-колы, и его тут же окружила толпа в праздничных одеждах, пионеры и пионеры тянули к нему детские и робко спрашивали на неуверенном русском (здесь он был как второй язык): «Как вам живется в России? И когда вы приедете к нам снова в гости? Спасибо вам, шурави!»
Молибога, не зная, что отвечать. Вот кто-то из пионеров подошел вплотную, потрогал его кадиллак и со вздохом молвил на своем языке: «Биспор хуб!» (Хорошая машина!)
Затем были окраины Кабула, где сносились глинобитные мазанки и ветхие дуканы, и возводились целые кварталы новехоньких, с иголочки, многоэтажек. Здесь еще оставались дворцы иностранных посольств за железобетонными заборами, которые тоже предстояло когда-то снести, - ибо зачем новому Афганистану были эти посольства?

Раннее утро - самое лучшее время в Афганистане. Поют проснувшиеся птицы, но уже слышны крики первых торговцев, вопли ишаков и верблюдов, и переклички между собой автомобилей самых экзотических марок.
Утром Авель и Стас, незаметно позевывая в кулачок, сидели в президиуме на большой международной конференции, проводимой Кабульским университетом: «Новый Афганистан: путь к коммунизму».
Сейчас как раз выступал докладчик из Москвы; Авель Андреевич слегка взбодрился, и весь обратился в слух.

Доклад назвался: «Русская идея» и «Афганская идея»: сравнительный анализ.
Под термином «русская идея» традиционно понимается проблема, которая определяет место России в мировом историческом процессе, а также тесно связанные с этим смысл и назначение существования России в рамках этого же процесса. Во все времена российской философии «русская идея» занимала, как правило, центральное место в творчестве подавляющего большинства ведущих русских философов и историков. К ней обращались В.С.Соловьев и С.И.Соловьев, Н.А.Бердяев и Н.Я.Данилевский, Н.М.Карамзин, и П.Я.Чаадаев, И.А.Ильин и А.И.Солженицын. Классические работы, посвященные «русской идее» - «Философические письма» П.Я.Чаадаева, «Россия и Европа» Н.Я. Данилевского, «Истоки и смысл русского коммунизма» Н.А.Бердяева, «Как нам обустроить Россию» А.И.Солженицына.
По аналогии с понятием «русская идея» можно ввести и термин «афганская идея». Под этим следует понимать исследовательскую проблему, обнимающую собой темы места Афганистана во всемирном историческом процессе, вопрос о смысле его существования, назначении и т.п. Возможно, что афганские мыслители не так остро и болезненно, как русские смогли «прочувствовать» эту проблему и зафиксировать ее в тех или иных доказательных утверждениях, но общее представление об «афганской идее» можно получить и иными способами: анализом геополитических векторов политики Афганистана в различные исторические эпохи, изучением высказываний афганских политических лидеров, и, наконец, посредством исследования афганской литературы и афганского фольклора. Однако, прежде чем, мы приступим к самой проблеме сравнительного анализа «русской» и «афганской идеи», хотелось бы сделать два предварительных замечания.
У известного западного мыслителя Карла Поппера в его методологических работах присутствует так называемая идея «трех миров» - трех основных субстанций, имеющих к тому же еще динамичную природу. Согласно этой концепции, эволюция научного и всякого иного знания представляет собой частный случай общих эволюционных процессов в универсуме, разделенном на три основных мира: 1) мир физических объектов и физических состояний; 2) мир ментальных состояний (т.е. сознание); 3) «мир объективного содержания мышления, прежде всего содержания научных идей, поэтической мысли и произведений искусства». Третий из этих миров ко всему прочему можно рассматривать и сквозь призму институциональной теории, т.е. как специфический социальный институт или множество институтов. «Русская» и «афганская идеи» также могут рассматриваться как особые институты, которые могут взаимодействовать между собой не только опосредованно (виртуально), но и реально: здесь самый экстремальный случай - это «столкновение идей», которое может осуществляться, например, в форме военного конфликта между носителями этих идей.
Вот почему события, последовавшие после апрельской революции 1978 г., включая советскую дружественную помощь Афганистану 1979 - 1989 гг., мы хотели бы интерпретировать не только как физическое и военное столкновение СССР (России) и Афганистана, но и как столкновение двух «идей»: «русской идеи» (в данном случае в форме «советской идеи») и «афганской идеи», - столкновение, происходившее в своего рода геополитическом интеллектуальном пространстве.
Еще одно замечание касается статуса самой «афганской идеи». Дело в том, что мы можем столкнуться с возражением, что афганская нация еще не обрела исторического сознания такой зрелости, на уровне которого могла бы сформироваться единая «афганская идея». По мнению ряда ученых, афганская культура представляет собой не более чем архаическое периферийное образование, где господствуют догмы традиционного, племенного общества. Действительно, для этого есть определенные основания. Этническое сознание афганского народа в значительной степени еще являлось и пока еще является архаическим: оно раздроблено по определенным народностям; населяющим Афганистан; во многих случаях тот или иной афганец еще не осознает себя представителям афганской нации; напротив, он говорит про себя: «я  - пуштун, хазареец, узбек, таджик и т.п.». Если же отсутствует общее этническое сознание, вправе ли мы тогда говорить об общей для всех афганцев «афганской идее»? Думается, что мы всё же имеем такое право: у народностей, населяющих Афганистан, уже сложилась общая историческая судьба, - и это отчетливо видно со времен средневековья. И именно наличие общей для всех афганцев исторической судьбы является важнейшим указателем, что об «афганской идее» можно говорить хотя бы по самым начальным основаниям.
(«Он что, еще не проснулся?», удивился Молибога, «Или это еще я не проснулся? О какой вообще эпохе этот заезжий хлюст говорит?»)
Но докладчик, однако, не унимался. Он стал приводить примеры из фольклора в пользу своей интерпретации «афганско-исламской идеи»:
Ислам силен единством,
В нем места нет раздорам,
Пусть сгинет тот,
Кто не мечтает рядом с нами
Достигнуть Самарканда.
Какое может быть единство среди мусульман, когда одни служат делу революции, а другие, душманы, против него воевали?
Затем хлюст из Москвы перешел к пуштунам:
Пуштун родился рядом с саблей,
Он вместе с саблей вырос,
И с саблей в руке умрет.
Все пуштуны - дерзостные тигры,
Лишь к месту боя подойдут,
В отваге не уступят уже никому другому
Пожертвуй собой ради свободы,
Чтоб девушки всегда спешили по утрам
К святой для них твоей могиле.
В борьбе за свободу ты умрешь
И тело твое тогда на небо
Ангелы возьмут.
И тут, наконец, докладчик сменил пластинку: он признал, наконец, что ситуация изменилась: святым для афганского народа стал не ислам, а борьба за дело Апрельской революции.
«Слава Богу!», вздохнул Молибога, и тут, наконец, объявили кофе-брейк, и Роман Серебряков предложил обоим принципалам оставить конференцию и прогуляться по Кабульскому университету.

Факультеты, факультеты, кафедры, исследовательские центры … Кабульский университет давно уже вырос из Кабула и теперь занимал площадь несколько квадратных километров на востоке, оккупируя нижнее течение речки с таким же названием - «Кабул» …
Все посмотреть решительно было невозможно. Факультет космонавтики, факультет гуманитарных и социальных наук, исследовательский центр изучения наследства Квартирьеров, кафедра астрономии и астрофизики (многие ли в Афганистане до появления там Романа Серебрякова знали, что это такое?), громаднейшей факультет русского языка и литературы, факультет западных языков, факультет арабского языка и литературы. И снова коридоры, центры, кафедры …
Случайно или не случайно оба принципала забрели на кафедру океанологии географического факультета. Океанология! В стране и морей-то не было близко, а теперь появилась океанология! Океанология в Афганистане - это же как подледная рыбалка на Ганге в Индии!
Но аспиранты - трое девушек и трое юношей, - так живо и занимательно обсуждали (и это на чистом русском языке!) проблему бурения дна Индийского океана с целью изучения его осадочных пород, - да так, что даже заезжие высокие гости заслушались их …
«Когда поплывете в экспедицию?», спросил Авель Андреевич одну из девушек, которую звали Зарина. Девушка слегка зарделась: «Наше исследовательское судно через неделю должно зайти в Карачи, главный порт Пакистана. Тогда и мы будем там! А потом - три месяца в Индийском океане, - доплывем аж до Антарктиды, Земли Уилкса!»
«Везет же вам!», вздохнул Молибога, и, не удержавшись, сладко поцеловал в щечку прекрасную афганскую океанологшу; аспиранты-мужчины ответили ему ревнивыми взглядами …
А на следующий вечер, в честь отъезда высоких гостей, совпавшего с выпускными вечерами школ, Серебряков устроил в центре города бал лучших выпускников школ-интернатов и университетов.
Это был вальс в центре Кабула, до того невиданный и неслыханный в этой изуверской стране. Ветхие, убогие старики повыползали из своих глинобитных щелей, чтобы маразматической абракадаброй их своих поганых уст проклясть это чудо весны в Афганистане: десятки юношей и девушек в белоснежных платьях, вальсирующих на площади 28 апреля - площади Апрельской революции 1978 года. Так старый мир проклинал новый, наступающий, но последний никак не замечал этого; ему, этому миру, старый, джихадовско-исламско-маразматический мир был глубоко по фигу!
И так будет вовеки!

- Спасибо тебе, Рома! Все здорово здесь сделано! Глядишь, скоро вы здесь и коммунизм построите!
Серебряков понял иронию и сказал, мягко усмехнувшись в свои густые усы-усищи:
- Надо будет господам Квартирьерам, и построю. А вы там поосторожнее со своими АКМ! А то когда бабы у власти, это всегда нехорошо!
Молибога сухо ответствовал: мол, это дело Первого Принципала, я в это не вмешиваюсь …
- А зря! - ответствовал ему Серебряков, - я бы вмешался!
И пожал крепко Молибоге руку на прощание.


XVI
(БЛАТНАЯ РЕСПУБЛИКА:
ПРИГЛАШЕНИЕ К ДИАЛОГУ)


Этим утром Гришка и принципал Восточной России, Аркадий Дубовой, пребывали почти что в шоке: они были извещены Квартирьерами об их решении создать в районе рек Лена, Колыма, Яна и Индигирка так называемую «Блатную Республику».
Чем было аргументировано такое странное решение, и по какой схеме создавалась сия странная республика?
На какой-то момент Квартирьеры словно остановились в раздумьях по своим планам по Рганциммре. «Планета курортного типа», «сеть изолированных поселений», - это, конечно же, хорошо, но не слишком ли хорошо? Не скучно ли вам, рганциммрянам, будет без криминала и без уголовщины? И спецлагеря - это хорошо, и даже очень хорошо, но на другие планеты иногда лучше забрасывать не шикарных спецагентов типа Джеймса Бонда, а незаметную блатную шушеру, которая куда лучше порой выполнят свое спецзадание. Но где их тогда готовить, - ведь у спецлагерей иные задачи!
И было выдано указание Принципалам Западной и Восточной России (а также некоторых других регионов) - создать у себя небольшие Блатные республики. Именно такая была создана здесь, в Восточной России, но курировать ее должны были оба Принципала - Гришка Нелюбин и Аркадий Дубовой.
В «Блатной Республике Западной России и Восточной России» (так она официально называлась) было создано четыре города - Смертьментовск, Ворозаконск, Понт Блатной, и Владимирский централ, и в каждом из них были размещены четыре орды, всякая из которых включала в себя 12 стай. Стая в среднем состояла из 40-60 человек, большей частью мужчин (женщин в стае было, как правило, не более 5-10%). В итоге, получилось 12 орд по 12 стай, 224 стаи и всего примерно 12 тысяч человек.
Глава стаи назывался вожак, глава орды - вождь. Главу всей Блатной республики избирали на совете вождей орд, и он имел титул «Большой Вор» или «Большой Брат».
В Смертьментовске (этот город стал столицей Блатной республики) была также создано высшее учебное заведение этой республики, которое стала называться УБЛА - Уголовно-Блатная Академия. Предметы в нем изучались весьма специфические, в чем лично убедился Авель Андреевич, когда вместе с некоторыми другими министрами образования (Восточной России, Османии, Туфании и т.п.) посетил эту Академию с очередной инспекцией.

Дело происходило в ноябре, но здесь на Севере, уже лежал глубокий снег, близилась полярная ночь. Эапланы, сверкая сигнальными огнями, один за одним мягко приземлялись на аэродроме Смертьментовска, и министры, кто в шубе, кто в дубленке, а кто - просто в кожаной куртке, вальяжно выходили из своих эапланов.
Встречал их, - соответственно статусу, - министр образования Блатной республики, которого звали Германик. На вездеходе он отвез их в самую лучшую гостиницу Смертьментовска - «Козырной туз». А на следующий день пригласил на экскурсию в свою УБЛА.
Здесь Авель и другие министры, не торопясь, прохаживались из аудитории в аудиторию: Германик был аки их поводырь, или, даже лучше сказать, Вергилий для Данте в кругах Ада. Сначала, в учебной части, он презентовал им основные учебные предметы УБЛА и гордо заявил:
- Мы добиваемся того, чтобы каждый вожак орды и каждый вождь стаи получили здесь высшее блатное образование!
- И что же за предметы они должны изучить?
спросил кто-то сзади Авеля, - кажется министр Туфании, - и указал на расписание:
- Вот, например, что это за странный предмет - ИМРР?
Германик еще шире расправил свое гордые плечи: 
- О. господа, этот предмет впервые придуман у нас в Блатной республике! ИМРР расшифровывается как «Искусство матерной речи и ругательств»! Хотите, посетим занятия по этому предмету?
Министры с удивлением переглянулись и … согласились, после чего продвинулись в указанную Германиком аудиторию.
Здесь им представился бритый наголо лектор в бушлате (в аудитории было холодновато) который сонно расхаживал перед двумя десятками таких же «студентов» в черных телогрейках и лениво поучал их:
- Записывайте внимательно! Матерная брань бывает одноэтажная, двухэтажная, трехэтажная, и, наконец, многоэтажная. Браниться многоэтажным матом - есть величайшее из блатных искусств. Кто мне сможет его продемонстрировать? Секир, ты попробуй!
Встал Секир и выматерился так, что министры попросту заткнули уши. Ужас!
Но преподаватель лишь зыркнул очами и скорчил недовольную мину:
- И это многоэтажная матерная брань? Секир, да у тебя в роду, видно, были вшивые интеллигенты! Максимум двухэтажная, больше я не дам!
- А вы нам покажите! - робко опросил один из слушателей,
- Вери велл! - ответил лектор и тут закатил такую крутую матерщину, что министры невольно попятились к выходу. Скорей отсюда, на свежий воздух!
Впрочем, как выяснилось, другие дисциплины в УБЛА были не лучше. Они, правда, скрывались за малопонятными шифрами и аббревиатурой, но смысл их от этого менялся мало …
ВИ - Воровское искусство. ИГР - Искусство грабежа и разбоя. МШ - Мошенничество и шантаж. ВР - Вымогательство и рэкет. УТВД - Угон, терроризм и взрывное дело. СДИ - Сексуальные домогательства и изнасилование. КДАИ - Карточные и другие азартные игры. БПБТ- Блатные песни и блатные танцы. ТЖ - татуаж.
Случайно заглянув на занятие по СДИ, министры в ужасе увидели, как там преподаватель на кукле демонстрировал, как насиловать и сексуально развращать девушку, а в соседнем классе, где шел урок БПБТ, слушатели распевали матерные частушки перед тем, как разучить очередную песню Михаил Круга …
- Ну и академия! - сказал кто-то из министров, когда они вышли из УБЛА, и даже перекрестился, - Кошмар, да и только!
На что Молибога только усмехнулся:
- Чего зря переживать, господа министры? Не к нам же будут отправлять ее слушателей, а на другие планеты! Мы только их здесь готовим!
- А если кто-то к нам перебежит, Авель Андреевич? - взволнованно спросил министр Туфании, - Что тогда делать?
- Изловить и вернуть обратно! А тут же местные разберутся! Вы слышали про их закон: «Бежавшего из Блатной республики, - независимо от статуса, - распинать на крестах, как древнеримских рабов, на площадях и улицах! Чтобы все видели и боялись!» Кстати, вы знаете, что Квартирьеры постановили: сюда мы можем ссылать наших преступников? И это будет вариант Депортации!
- Первый раз слышу! - удивился министр Туфании, - но если так наши Господа Квартирьеры постановили, то так оно и будет …




 































ЧАСТЬ ПЯТАЯ


АВЕЛЬ УКРОЩЕННЫЙ
























XVII
(ФАВОРИТКИ: БОРЬБА ЗА ПРЕСТОЛ)

- Так льзя или нельзя? - с раздраженной нетерпеливостью спросил Молибога.
Он сидел напротив своей новой фаворитки - Алены Пушниной, и грыз ногти, - а та улыбалась ему заученной золоченой улыбкой профессиональной манекенщицы: она таковой и была в своей прошлой жизни.
- Я думаю, что нельзя, Авель; по крайней мере, пока нельзя.
О чем шла речь? Бог знает! Уже и забыли начало, но самое главное, что с Авелем Андреевичем вела беседа его новая возлюбленная и его новое «альтер эго».
Белка? Она была уже давно задвинута в сторону; и не то что Молибога прямо расстался с ней, она просто в силу своего мягкого и нерешительного характера естественным образом проиграла борьбу за фавор у Авеля Андреевича другим девушкам, - всех их условно можно было назвать «фаворитками».
Фавориток было много, - вот только некоторые:
Хельга Виролайнен, белокурая финночка, славная и аппетитная, как парок в финской баньке. Добрая и такая приятная в постели! «Хочешь, милок, сделаю то? А хочешь это?» - «Да я все хочу!»
Татьяна Лыбедь, украиночка, «простая украиночка» из известной песни про «чемодан со стихами (только, упаси Боже, не бендеровскими!), украденный на вокзале», и чье тело так легко было чувствовать сквозь «легёнькое платье»…
Анжелика Небулина, актриса кино, снявшаяся перед Нашествием в несколько известных фильмах и еще в десятке мутных сериалов, название которых Авелю Андреевичу абсолютно ничего не говорило. Но любовницей она была классной!
Анна Леруа, француженка, неведомо как попавшая в Западную Россию. Утонченная, нежная, в меру грустная и в меру веселая. А как она могла острить, как сказать солёное словцо!
Екатерина Великая, -  на деле вовсе не «великая», а простая российская девушка из провинции, милая и обходительная, как и все провинциалки. Такую бы в жены, - да уж больно скучно, быстро надоест!
Вера Черных, начинающий философ и этик, большая поклонница Фрейда, Батая и Делеза. Такая серьезная и умная, и чью страсть было разжигать так приятно ночью! Да и навести справку о каком-нибудь там «Бодрийяре» и его непонятных «симулякрах» было у нее проще пареной репы!
И вот, наконец, пришла очередь Алены Пушниной: она была из тех девушек, что рекомендовало ему ГУСУ в лице Стаса Черепова и его правой руки Дарьи Столетовой.
И эта рекомендация сработала, что называется, «на все сто»: Алена за каких-то три месяца оттеснила в сторону остальных фавориток и заняла секретарское место возле Авеля Андреевича: личный секретарь, первый помощник и первая любовница …пока, на данный момент, разумеется …
Тем временем Алена вспомнила о делах и изложила по существу так называемое «дело Марины Хабенской» - преступницы, выступившей против Авеля и Гришки, - судьбу ее и надлежало решить сейчас Принципалу.
«Будучи смердом по рождению, стала повсеместно выказывать недовольство Властью Принципалов, призывать к бунту против них, а также пыталась всеми способами пробиться в окружение Принципалов с целью совершить убийство одного из них»
- Знакомое дело! - процедил Молибога сквозь зубы, и обернулся к своей фаворитке:
- А почему, Аленушка, ты полагаешь, что она замышляла убийство? Может, она пробивалась ко мне совсем с другой целью?
Пушнина покачала головой: она не верила в это. А может, верила, что решила, что лучше будет так, как написано в деле…
- И какое наказание ты ей предлагаешь, Алечка,  - в штрафной монастырь или на Депортацию?
спросил Молибога.
Алена уклончиво наморщила свой прелестный носик:
- Я думаю, Авлик, может ее просто помиловать?
- Помиловать? - Молибога удивленно глянул на Алену: ему было странно, чтобы его фаворитки вдруг начинали жалеть своих бывших соперниц. Хотя эта Марина Хабенская так и не дошла до него, Молибоги, но все же, все же, все же …
И тогда Молибога повелел:
- А ну приведи мне эту Марину: я посмотрю на нее…
Хабенская оказалась высокой сильной девушкой с хорошо развитой грудью и жестким взглядом. На Молибогу посмотрела так, будто преступницей был он, а не она, Хабенская. Гордо встала напротив развалившихся в креслах Алены и Авеля Андреевича, и принялась буравить их своим горящим взором.
На Молибогу это, однако, никакого впечатления не произвело: он видел и не такое …
- Что можешь сказать в свое оправдание, Марина? Есть мнение (он кивнул на Алену) простить тебя …
- А я не вижу за собой никакого преступления, Принципал! И за что же тогда прощать меня?
Такая дерзость не понравилась Молибоге, и он обернулся на свою фаворитку: что скажет она?
Вместо ответа Алена взяла свою пилочку и принялась тщательно надраивать  и без того свои прелестные ноготки.
И тогда Маслоу не поленился взглянуть на обвинительный акт в отношении Хабенской, тут же услужливо переданный ему его фавориткой.
- Тут написано, Марина: «призыв к свержению власти Принципалов», «призыв к борьбе с Квартирьерами». Это было у тебя или нет?
Марина глянула на Молибогу ледяным взглядом:
- Если написано, значит, было …
- А чем тебе не нравятся Квартирьеры, Марина? И мы, Принципалы?
- Да я всех вас ненавижу, так же, как песенки у костра!
Молибога встал с кресла и прошелся вокруг Хабенской:
- Ладно, мы … А вот песни у костра тебе чем вдруг не угодили, Марина? Бардовская музыка - это круто!
Марина зло ответила, даже отбрызнув при этом слюной:
- Да меня с детства тошнит от песенок про солнышко, ежика и лесок! А от этих поганых песенок уже недалеко до стихов. Мужчина, который мне заявляет, что он пишет стихи, это для меня мертвый мужчина!
И запнулась, увидел, как вдруг потемнело лицо Молибоги. Тот остановился и пристально взглянул на штрафницу:
- Что ты сказала, Марина? Мужчина, который пишет стихи, это мертвый мужчина? Ведь так?
- Да, так, так, так!
Авель пальчиком подозвал к себе Алену:
- Аля, пиши указ: «Марину Хабенскую, как неисправимую преступницу, приговорить к пожизненному заключению в монастыре. Категория - вторая. И еще: с момента прибытия в монастырь лишить ее имени и считать мертвой». Давай подпишу!
Сзади Хабенской мгновенно встали андроиды и тут же взяли ее за белы рученьки.
Девушка отшатнулась (андроиды удержали ее и еще крепче стиснули свои железные объятия) и спросила:
- А почему считать мертвой? Почему?
- Потому, - обернулся на уходе Молибога, - что женщина, которая не понимает стихов - это мертвая женщина!
И с силой хлопнул дверью, выйдя из комнаты; вслед за ним вышла и Алена.

XVIII
(СОЛЬ ГАЛИЦКАЯ)

Вечером, вконец уставший, Авель Андреевич прилетел на эаплане в столицу Костромской губернии - город Солигалич. Да, и здесь, в Костромии он был верен своему принципу - столицами своих вотчин делать маленькие провинциальные города, а не большие, бывшие областные центры. В частности, столицей Литвы у него стал крохотный городок Нида на Куршской косе, столицей Кантоградской (бывшей Калининградской) области - город Зеленоградск, а выбор главного города Ростовской области оказался у Молибоги еще более эпатажным: таким, с позволения сказать, «городом» стала маленькая станица (всего-то восемьсот душ) Раздорская на берегу Дона…
В Солигалич, однако, Авеля Андреевича, призвало отнюдь не будничное дело. Завтра сюда должен был прибыть патриарх Володимир, который должен быть освятить открытие (точнее, реинкарнацию, восстановление) в городе Солигалич старинного Воскресенского женского монастыря.
Воскресенский монастырь в убогие постсоветские, до-Квартирьерные времена, представлял собой две полуразрушенные церкви - летнюю Воскресенскую и зимнюю Богоявленскую. Построенные аж в XVII веке, несмотря на возвышенное местоположение (на высоком берегу реки Костромы, видны в Солигаличе почти отовсюду) ранее они представляли собой жуткое и мрачное зрелище: снесенные кресты, покосившиеся стены, грязь, разруха, а одну из стен летней Воскресенской церкви к тому же пробила от главы до подножия ужасающая своими размерами трещина. Но за какие-то полтора года монастырь изменился до неузнаваемости: появилась белокаменная ограда (известняк для нее добывался тут же, под Солигаличем), засияла на солнце позолота крестов, отделаны с размахом под новодел обе церкви - Богоявленская и Воскресенская, были сооружены небольшой трапезная, корпус келий, а здание бывшего интерната возле монастыря было переделано под гостиницу для паломников.
Ночь Молибога провел в своей резиденции, отстроенной с размахом на Макарьевских валах - бывшей крепости Солигалича пятнадцатого века, а наутро, помолившись в своей домашней Успенской Старособорной церкви, - такой же старинной, как и сама крепость, но выстроенной уже по принципам того же новодела, отправился на праздник.
Ехать к возрожденной обители ему можно было двумя путями: на глиссере - тридцать секунд по реке, или же кружным путем на авто - через мост, Красную площадь - главную площадь Солигалича, затем поворот налево по узенькой Набережной улице: всего ровно три минуты. Первый путь был явно короче, но Авель Андреевич твердо решил, что к Богу короткие пути не ведут, и потому предпочел проехать на место празднества долгих три минуты на своем бронированном «мерседесе».
На Красной площади Молибога остановился, подобрал на заднее сиденье надменного Володимира, тут же попросил его благословения (старец небрежно протянул ему руку для лобызания) и буквально через полторы минуты оба они выходили к свежесделанной белой ограде новоиспеченной Воскресенской женской обители. Пока патриарх хмуро принимал рапорт от митрополита Костромского и Галичского Андриана, а также от игуменьи монастыря сестры Игнасии, Молибога неуверенно топтался на месте, оглядываясь по сторонам. Его взору сквозь спины охранников-андроидов предстали: синеватая, в белых барашках, река Кострома, два десятка черных монашек, по одну сторону, и три десятка местных прихожан, по другую. Последние неистово крестились, с умилением взирая на патриарха, которого видели здесь впервые, а самые смелые бросали любопытствующий взгляд и в его, принципала, сторону. Это было и понятно: Молибога, хотя и бывал часто в Солигаличе, за пределы своей крепостицы почти не выходил, потому местным населением был почти не изучен.
Наконец, церемония подошла к концу: вышли дети, в основном девочки лет пятнадцати в платочках и народных русских костюмчиках, и затянули духовное песнопение: «Агница моя не внемлет, дальше от меня бежит». Патриарх одобрительно кивал, а Молибога удивлялся, почему до Солигалича и до этих девочек еще не дотянулись цепкие руки ГУСУ: или Стас слишком стесняется его Резиденции, или просто возраст их еще не вышел для службы Черепова?
Наконец, с трудом преодолев зевоту, он прошел вместе с патриархом и игуменьей в ворота монастыря, равнодушно поклонился иконам, несколько раз перекрестился, и уже хотел вернуться к своему «мерседесу», как его задержала цепкая рука одного из архидьяконов:
- Его Святейшество и его Преосвященство желают с вами выпить чаю, господин Принципал!
Молибога поморщился, но противиться не стал:  решил, что у патриарха и митрополита есть к нему какой-то важный разговор … черт с ними, пусть выскажутся!

В прохладной трапезной дышалось легко и свободно; шушукались за стеной монахини; где-то вдали, за рекой, перебрехивали друг друга собаки.
Патриарх и митрополит поставили в угол свои посохи, удобно устроились в креслах напротив Молибоги. Молчаливые монашки принесли чай, сухарики, варенье, мед. Молибога налил себе полную чашку, придвинул вазочку с вареньем, с серьезной вопросительностью взглянул на обоих святых отцов.
Володимир откинулся в своем кресле, мрачно глянул на отца Андриана, и громко молвил, как бы продолжая при принципале уже начатый разговор:
- Содомия и разврат заполонили русскую землю, отец Андриан!
У Молибоги засосало под ложечкой: он понял, что тем самым патриарх вызывает и его на откровенный разговор, и попробовал защищаться:
- Вы это к чему, владыко?
- К чему, господин Принципал? К тому, что вытворяет ваш лучший друг, да не глаголет мой язык его имени!
Молибога понял, что речь идет о Стасе и его ГУСУ, и это было понятно: православный владыка и глава службы ГУСУ находились в состоянии нелюбви по долгу службы: один смирял разврат, другой, наоборот, его поощрял. Так как и от взаимных встреч и переговоров оба отказывались, установить даже слабый консенсус между ними не было никакой возможности …
Патриарх между тем перешел к самому Молибоге: да, в церковь ходите, господин Принципал, и молитвы знаете, но к причастию, однако, не являетесь, и духовника-пастыря не имеете, не исповедуетесь! Что это такое, Авель Андреевич, православный вы, в конце концов, или нет? Какой пример вы показываете нашей пастве?
А потом он сказал фразу, ради которой, по-видимому, и был придуман весь этот сыр-бор.
- Вам, Авель Андреевич, надо жениться. Жена и очаг сохранит, и от разврата убережет, и отроков любить научит … согласны вы со мной или нет?
Молибога вяло возразил:
- Да я хотел бы, владыко, только вот (Молибога развел руками) никак не найду подходящую ….
Володимир переглянулся с Андрианом, и последний чуть кивнул в ответ.
- Сие дело трудное, Авель Андреевич. Все в Божьей милости. Но наш Господь может и пособить, если тому угодно. И мы также можем пособить, хоть и чернецы. По крайней мере, одну деву мы вам можем представить. Православная, поведения хорошего, из достойной семьи …
Молибога чуть не упал со стула от удивления: патриарх и митрополит нашли ему невесту!
Он поглотал жадно воздух, как рыба, вытащенная на лед, и спросил:
- Так вы меня женить хотите, отец Володимир? Для этого и позвали?
- А почему бы и нет, если сие Богу угодно?
усмехнулся патриарх и позвонил в колокольчик:
- Голуба здесь? Позовите!
- Кто?! - не понял Молибога и решил, что ослышался. Может быть, Калуга?
Патриарх глянул на него грозно и сердито:
- Голуба - это старинное русское имя, Авель Андреевич! И слава Господу, что оно к нам вернулось!
Прошла долгая, томительная минута, и служки ввели в трапезную невысокую девушку в русском сарафане, - не хватало разве что кокошника. Войдя, она поклонилась присутствующим, поцеловала руку - сначала патриарху, потом митрополиту, и смело глянула на Молибогу своими ясными синими очами. Молибога слегка смутился, и отвел взгляд. Ему оставалось только одобрить вкус патриарха на женскую прелесть: Голуба была красива, и красива именно неяркой русской красотой: естественная неловкость груди, бегучесть озерных глаз над чуть распаленными от смущения ланитами …
Но у него есть Алена! И есть еще много девушек, которых поставляет ему Стас, и которые поставляет он себе сам, и с которыми можно без проблем провести одну-две ночи, а затем отпустить с наградой! Зачем ему еще Голуба в качестве супруги?
Голуба между тем подошла к Авелю Андреевичу и первой подала ему ладошку для знакомства:
- Голуба!
- Авель. Авель Андреевич.
- Я рада познакомиться с вами, господин Принципал!
не выпуская его руки, сказала Голуба и встала рядом с ним, повернувшись лицом к обоим святым отцам: те пристрастно изучали глазами будущих новобрачных, и, судя по всему, оставались довольны.
Молибога пребывал в полной прострации, все было для него неожиданно: и разговор со святыми отцами, и появление Голубы, и такой внезапный поворот к браку с ней …
- Ну что же, дети мои, - молвил патриарх, вставая (вслед за ним встал и Андриан) - знакомьтесь друг с другом, славьте Господа нашего, молитесь за него, чтобы он благословил ваш союз …
Затем патриарх круто повернулся  к Молибоге:
- И еще вот что, Авель Андреевич. Вашим духовником я назначаю отца Андриана. Завтра утром явитесь к нему на исповедь в Никольский храм! Голуба будет сопровождать вас: ей также велено исповедаться …
Молибога слабо кивнул.
- Всего хорошего, господин Принципал!
И патриарх исчез в проеме двери.
Пока Молибога сонно размышлял, что ему делать, Голуба нежно взяла его под руку:
- Пойдемте, прогуляемся, Авель. И заодно я покажу вам, где находится этот Никольский храм …
И она накинула на плечи платок, и повязала ленту на голову, - все такого же темно-озерного цвета, как и ее платье, и взяла Авеля Андреевича под руку, чтобы повести куда надо.
И Молибога послушно встал и поплелся вслед за девушкой. Мимо собственной охраны, мимо своего «мерседеса», застывших в послушном ожидании на берегу Костромы, и, по всей видимости, мимо своей холостяцкой вольности и секс-своеволия …
А через две недели Авель Андреевич самолично позвонил патриарху и дал свое согласие на брак с Голубой. По взаимному согласию, венчание было назначено через две недели, как раз на святую Троицу, а проводить ее решили в стольном городе Москве, в храме Рождества Богородицы Зачатьевского женского монастыря.

XIX
(ГОЛУБА: БРАЧНАЯ НОЧЬ)

Москва встретила новобрачных невеселым дождичком в четверг, он лил по ее пустынным улицам, и только выросшая за окраиной бывшего Садового кольца поросль молодых лесов духмянила скупым смолистым ароматом. Да и Садовое кольцо, обсаженное яблоневыми садами, действительно превращалось в садовое, а не в ту загаженную машинами убогость, что была при «старом режиме». Да, Гришка так и называл прежнюю власть олигархов и кэгэбэшников в Кремле - «старый режим», иногда с улыбкой добавляя в сию точную характеристику смачное словцо …
А «новый режим», - власть принципалов, - царила и процветала в столице Западной России. По улицам бесшумно скользили электрокары и водородмобили, летали дроны и дроиды, сверху опускались и поднимались фланеры (нечто среднее между планером и эапланом), и все двигалось в строгом порядке, овеваемое прохладным майским ветерком, и дышалось легко и просто, как дышится только в юности, и только в майской и юной Москве.

Первым делом Молибога нанес официальный визит Первому Принципалу: Голуба пока оставалось за дверью.
- Что даже, не обручил вас даже отец Володимир? Сразу к аналою?
с усмешкой спросил Гришка. 
Авель устало кивнул ему в ответ. Между ним и Голубой не было заранее проведенных помолвки и обручения, потому обручение и венчание решили проводить одновременно, - такое дозволялось церковью в некоторых редких случаях.
Потом Авель Андреевич с трудом припоминал этот день, - жаркий день начала июня….
Он в строгом темно-синем костюме, изумрудно-лавровом галстуке, в белоснежной сорочке, к которой прилагался накрахмаленный белый носовой платок в нагрудном кармане пиджака (Голуба тут же поправила его своими бархатными ручками), невеста в ослепительно-гламурном белом платье с пышною юбкой, расшитое стразами и украшенное бантами, затем долгое стояние с зажженными свечами перед аналоем, кольца - серебряное его и золотое Голубы, троекратная их перемена, - так положено по обряду. Венцы над их головами, строгое вопрошание священника: «Согласны ли вступить в брак с рабой божьей Голубой?», молитвы, чаша с вином, обход вокруг аналоя - рука в руке. Круг - символ того, что таинство совершается навечно, а хождение за священником - образ вечного посвящения себя церкви. «Раб божий Авель и раба божия Голуба, поцелуйте друг друга в знак вечной любви!» И влажные губы Голубы, ее строго-сияющие глаза …. «За кого тебя выдают замуж, девочка, за какого грешника, ты хоть знаешь?», «Да, знаю, но я люблю, так повелел наш Господь и святая Богородица, и наш патриарх благословил наш брак … а ради Господа нашего я готова на всё!»
И брачные покои в Кремле, специально отведенные им для медовой недели Гришкой. И кругосветное свадебное путешествие - Европа, Америка, Таити, Мальдивы, остров Пасхи, Галапогосы, Гавайи, Канары и еще много всякой хрени …
Но оно закончилось уже через месяц, а не через два, как планировалось. На этом настояла Голуба: она потребовала, чтобы Авель Андреевич скорее вернулся к делам, - к тому земному жребию, что выпал ему: это управление наукой и образованием в Западной России, а также отведенными ему Гришкой губерниями …

Этот разговор состоялся поздно вечером, в Бахчисарае, перед сном. Крымский сентябрь выдался солнечным и даже знойным, - его Авель Андреевич провел в разъездах по своим вотчинам, - и в этот раз не один: Голуба везде сопровождала его, а сейчас, расчесывая волосы перед очередной ночью любви (ведь их медовый месяц еще продолжался!), вдруг завела с ним разговор на серьезные темы.
- Почему ты так мало служишь Господу нашему, милый? Почему так мало открываешь храмов и церковных школ? Почему не запрещаешь языческие капища под названием «ГУСУ»? (Голуба серьезно надула губки) Где же твое служение делу Божьему - искреннее и чистое сердцем?
Молибога стал вяло оправдываться:
- Да как-то руки не доходят, Голубушка … Я же не могу за всем уследить, кто православный, кто нет …
- А знаешь, что написал наш православный поэт, иеромонах Роман? И, обернувшись к Авелю, Голуба с чувством прочитала:
Без Бога нация - толпа,
Объединенная пророком,
Или слепа, или глуха,
Или, еще страшней, жестока.
Молибога растерянно глянул на свою единственную:
- Я и так езжу, смотрю …
- Смотреть легко, - отозвалась Голуба, прихорашиваясь у зеркала, - Но надо что-то и делать, Авлик! Что ты сделал ради Господа нашего здесь, у себя, чем прославил его, чем угодил ему?
Молибога смущенно молчал, а Голуба, как ребенка, взяла его за руку и подвела к большому толстому старопечатному Евангелию, извлеченному ей из девятнадцатого века в каком-то из монастырей.
- Вот эта книга, - она указала на Евангелие, - вот это святое писание и должно изучаться в школах, мой милый! А эти алгебра, физика, химия, - фи! Зачем они нужны детям? Закон божий - вот должен быть основной предмет! А все остальное - по выбору!
- А литература? - не сдавался Молибога.
- Только святая! И никакой боле, - особенно той, где разврат и порнография!
- Может, тогда и Пушкина исключишь из программы? За «Евгения Онегина» и письмо Татьяны? И Лермонтова за «Героя нашего времени»? У него ведь там Печорин сплошным развратом занимается!
- Если того потребует наша христианская вера, исключишь и Печорина! Пусть дети читают Евангелие и жития святых! Вот у кого им нужно учиться, а не у Печорина и Онегина!


XX
(ГОЛУБА: МЕДОВЫЙ МЕСЯЦ)

Реформа среднего образования, инициированная Молибогой при поддержке супруги, вскоре встретила серьезное сопротивление со стороны других принципалов. На совещание по этому поводу, инициированным Гришкой, Субочев прямо так и спросил Молибогу, не слишком ли он зарывается со своей новой школьной программой? Как это так: химия - по выбору, биология - по выбору, астрономия - по выбору? И что значит «Закон Божий» по восемь часов в неделю, начиная с первого класса? И еще «Святое писание» - четыре часа в неделю? И еще «Православная этика» - четыре часа? И кого мы получим в итоге в двенадцатом классе - без астрономии, химии и биологии?
Гришка внимательно выслушал Субочева и перевел взгляд на Молибогу:
- Что скажешь, министр?
Молибога упорно молчал, молчали и остальные, включая АКМ и Стаса. Наконец, последний заерзал на своем месте и обратился к Молибоге:
- Авель, тебе не кажется, что слегка поторопился со своими реформами? И ты есть лошадь, что пытается бежать впереди паровоза? Или ты уже решил, что твоя супруга и патриарх выше Первого Принципала? И могут диктовать нам всем, что им хочется?
- Моя супруга тут не вообще не при деле, - угрюмо отозвался Молибога. Он не хотел спорить ни с Гришкой, ни с Субочевым, ни со Стасом, а просто чувствовал себя усталым и не готовым к долгой и муторной дискуссии.
Гришка между тем немного прошелся взад-вперед, и сказал, обернувшись к Авелю:
- Да, у твоей Голубы губы не дура. Вроде девочка - ситец да платье, а линию отца Володимира проводит грамотно. Пока мне это даже нравится. … Но передай ему - через Голубу или лично: Стаса и его ГУСУ я патриарху не отдам! И в дела других спецслужб пусть он также не лезет!
- Что нам патриарх ….
улыбнувшись, молвила Кира, и две остальные АКМ мило кивнули, и Молибоге даже послышался шепоток Анжелы: «Размажем, как комара! …»
- А насчет реформы образования - ладно, немного часов на «Закон божий» мы подкинем: пусть будет четыре часа в неделю. И еще два - на «писание». Но химию - оставить для обязательного обучения, и биологию также. И астрономию, - куда ее исключать? Это сейчас, при Высших? Они нас точно здесь не поймут!
Вернувшись домой, Молибога рассказал об этом разговоре своей супруге и даже похвастался свой маленькой победой: «Как же, лишних четыре часа выбил на Закон Божий и Святое писание»! Но Голуба все равно осталась недовольна:
- Все равно мало … Плохо же заботишься о Господе, - все о себе, о себе!
Но это была его редкая размолвка с женой. В целом, и в постели и в быту Голуба была с ним нежна и ласкова чрезвычайно, и самое частое слово, которое слышал от нее Авель, было его имя, произнесенное на разный манер и в разных интонациях: «Авлюша», «Авлюшенька», «Авлюшчик», «Авлючик» и даже немного странное «Авляшка».
«Авляшка-неваляшка», подумал Молибога, освобождаясь из  пышных объятий жены …
Прошло три месяца, и Голуба стала полнеть, и этим выяснилось, что она беременна. Врачи определили мальчика, - хотя Молибога хотел иметь девочку. Но Голуба, наоборот, была рада именно мальчику и сказала мужу:
- Назовем Володимиром, - в честь нашего патриарха.
«Да пошел он подальше!», мысленно обиделся Молибога, но вслух ничего не сказал…

А утром следующего дня они отправились на исповедь к митрополиту Андриан. Со своим животом Голуба долго и осторожно влезала в машину на заднее сиденье. Молибога же устроился впереди и хмуро подумал: «Ну, зачем мне эта исповедь? Ну, разве затем, чтобы не раздражать жену?»
Первая пошла на святое таинство Голуба и застряла у митрополита почти на час. Молибога терпеливо ждал, вышагивая рядом с собором. Затем позвали и его …
Покрыв своим передником Авеля Андреевича, Андриан стал пристрастно допрашивать его. Все вопросы у митрополита были аккуратно разложены по полочкам, как лекарства в аптеке:
- Имеешь ли твердую веру в Слово Божие и учение святой Церкви, и нет ли у тебя сомнений в истинности святой веры, изложенной в Священном Писании?
- Веру имею, сомнений нет.
отвечал Молибога.
- Был ли когда-либо безбожником или сочувствовал им?
- Был, но сейчас верую в Слово Христово.
- Защищал ли ты святые иконы от поругания их нечестивыми или кощунниками?
Молибога мысленно усмехнулся: «Атеизм официально запрещен в Западной России! Кто же тогда эти кощунники?», и ответил:
- Защищал!
Андриан продолжил свой вопросник:
- Не обращал ли ты священных слов в шутку, в глупый смысл или кощунство?
- Раньше иногда было, теперь - нет …
Андриан удовлетворенно икнул и пошел дальше:
- Имеешь ли ты усердие к чтению и слушанию Слова Божия и в благочестивых книгах, и изустно?
- Да, имею, а раньше не было …
Затем Андриан перешел к их личной жизни с Голубой:
- Не гнушался ли ты браком как чем-то нечистым?
- Раньше было, сейчас - нет …
- Не предавался ли ты с супругой бесстыдным пляскам и похотливым играм с хлопаньем руками?
Молибога удивленно приподнял голову под покровом митрополита:
- Это как? Что, уже и похлопать руками нельзя?
Андриан надавил на него сверху своей твердой пядью:
- Отвечай на вопрос, сын мой!
- Предавался …
Митрополит помедлил с полсекунды и ответствовал:
- Отпущаю сей грех!
- Не читал ли ты книги, описывающую страстную любовь, страстные чувства, для спасения души ничего не дающие?
Молибога глухо ответил:
- Было дело!
- Отпущаю сей грех! Но боле нельзя, сын мой, иначе наложу епитимью! - молвил Андриан и задал следующий вопрос, от которого Молибога впал в онемение:
- Не был ли ты неумерен на супружеском ложе?
Что тут было ответить?
- Был, отче.
- Отпущаю сей грех! Не наносил ли ты побоев своей законной супруге?
«Она сама кому хочет их нанесет!», зло подумал Молибога и ответил:
- Нет, отец Андриан!
Напоследок митрополит припас самый заковыристый свой вопрос:
- Не занимался ли втайне от своей супруги мужеложством, прелюбодеянием и малакией?
На этом вопросе Молибога впал в прострацию и вкрадчиво поинтересовался снизу, из-под покрова:
- А что такое малакия, отче?
- Онанизм, - пробасил сверху митрополит.
Авель Андреевич снова смутился и ответил:
- Нет,
после чего был, наконец, отпущен на волю.
- Про малакию спрашивал, - объяснил он жене, когда вышел наружу.
- Аа … - разочарованно протянула Голуба и ехидно поинтересовалась, - А про твоих прежних подстилок (так она называла бывших фавориток своего мужа) он не спрашивал?
- Да нет, Голубушка, - пожал плечами Молибога, - Я хотел рассказать, но ему как-то было неинтересно …
Вечером, после исповеди, к Молибоге подошла одна из горничных и тихо шепнула на ему на ушко, опасливо глянув на Голубу:
- Авель Андреевич, вас внизу какая-то девушка спрашивает … Выйдите?
- Сейчас, - ответил Молибога, подумав, что это, скорее всего, какая-то из многочисленных просительниц …
Но внизу его ждала Белка, которую он, наверное, не видел больше года, - молчаливая, вся сжатая, в простеньком платьице серого мышиного цвета.
После свадьбы Голуба добилась от него полного списка всех его бывших возлюбленных и беспощадно расшвыряла их по монастырям, - в частности, Алена Пушнина была отослана на Север, в Карелию, а Белка попала в какой-то ужасоподобный монастырь в Сибири …
- Ты здесь? Бежала из монастыря? И сюда еще пришла! Да вы все тут с ума посходили!
Белка потупила глаза, на щеках выступили слезы:
- У нас был с инспекцией Стас Евгеньевич и он меня выпустил … Сейчас я живу у него в Алупке … работаю официанткой …
Молибога утомленно вытер платком лоб и  присел на стул:
- Ну, если только Стас Евгеньевич …
И повторил свой вопрос, уже серьезнее:
- А сюда ты зачем приехала, Белла?
Белка подвинулась чуть ближе к нему, глянула ласково и нежно:
- Тебя увидеть, поговорить …  А что, нельзя, милый? Или ты боишься своей Голубы?
Молибога нахмурился, слегка отодвинулся:
- Она не сторож мне. Но это не твое дело, Белка!
У девушки снова на глазах блеснули слезы:
- А можно мне иногда приезжать сюда, чтобы тебя увидеть?
Молибога строго глянул на нее:
- Не надо. Я скоро сам прилечу в Алупку, мне надо там поговорить со Стасом Евгеньевичем, скорее всего, послезавтра  … Ты там в каком кафе работаешь?
- Я не в кафе, я в самом дворце работаю, в столовой….
- А! Хорошо, я вызову тебя, когда буду …
- Авлик! - донесся сверху голос Голубы, - Где ты? Поднимись наверх, пожалуйста!
Белка испуганно глянула на него; Авель Андреевич жестом велел ей уходить и заторопился к супруге…
И действительно, послезавтра Молибога прилетел в Алупку. Гуляя по променаде перед дворцом, долго обсуждал с ним всякие дела, и уже отужинав, вспомнил о Белке. Черепов тут же пригласил к себе свою хостесс и велел ей отыскать Белку.
Со дня своего знакомства с Голубой, - а это уже почти год, - Молибога, храня верность супруге и отчасти побаиваясь гнева церковных иерархов, сведших его с Голубой, ни разу не изменял ей. Вот и сейчас, вызвав к себе в комнату Белку, он  также не имел в виду ничего такого. Просто хотел поговорить со старой знакомой о том о сём, припомнить былые дни, слегка удариться в ностальгию и всякое такое прочее.
Но когда Белка вошла, в легком воздушном полупрозрачном платьице без пояска, с рукавами-лифами, больше напоминающем ночную сорочку, - такая печальная и заманчивая, - сердце у Молибоги сразу упало.
Он отвел глаза и вспомнил свое первое знакомство с ней в керченском кафе четыре года назад, - сколько воды утекло!
И Белка своей женской интуицией мгновенно прочувствовала нахлынувшую на ее прежнего сожителя ностальгию … и подошла к нему и обняла, а тот, не в силах ничего произнести, заплакал, как маленький ребенок в объятьях строгой, но бесконечно любимой мамы. 
И они возлегли вдвоем, и стали любить друг друга, как это делали Адам и Ева в начале истории - кротко и беззлобно …
А наутро, проснувшись и вдохнув глубокий вздох моря, Авель Андреевич аккуратно высвободил из-под своих локтей еще не проснувшуюся Белку, встал и глянул вниз из окна Воронцовского дворца. Бодрое утреннее солнце обожгло его горячими лучами, море вдали синело парусами, крики чаек, пикирующих на волны, перекликались с грохотом пляжа.
Зазвонил телефон, - наверно, звонила Голуба, - но Авель Андреевич не стал брать трубку. Помедлив с минуту, он вышел на балкон, снял с безымянного пальца обручальное кольцо и кинул его вниз. Кольцо бесшумно легло где-то среди лужайки, и Молибога снова ощутил себя свободным и готов лететь в любую точку пространства и времени. Власти кольца больше над ним не было, а для своей законного жены примерный супруг всегда найдет объяснение факту пропажи свадебного артефакта.
Авель Андреевич обернулся к Белке и подумал: «Первым делом вернуть к себе всех фавориток и разбросать их незаметно, чтобы было удобно встречаться с каждой. А милая моя Белочка будет среди них первой и единственной. Вопреки Голубе и вопреки патриарху. И еще успеет родить мне дочку, такую милую и светлую, как она. И встречаясь с ней, я буду счастлив, как и прежде … А вам, патриарх Володимир и митрополит Андриан, нако-ся вот это на прощание!»
И обернувшись в направлении Севера, в направлении Москвы, Молибога с наслаждением сложил из пальцев жирную дулю.



































































ЧАСТЬ ШЕСТАЯ


НОВООБРАЩЕННЫЕ И НАСТАВЛЕННЫЕ























XXI
(ЗАГОВОР ОБРЕЧЕННЫХ)


Власть Принципалов Юлия Безухова возненавидела с первого же дня. И возненавидела так сильно, что у нее начинали гореть щеки и сверкать глаза, как только она упоминала слово «Принципал» или «Квартирьер». Не дай Бог было кому-либо попасться в тот момент под ее горячую руку! …
Вот почему она категорически отвергла предложение господина Костюка работать в системе ГУСУ, и в отличие от Вики, которая став гейшей, постепенно и неумолимо продвигалась к рангу «муниция», осталась на всю жизнь простым «простецом», а вся ее журналистская деятельность свелась к редактированию одного из женских модных журналов. С большим трудом, кое-кому дав взятку, ей удалось остаться в Москве. Получив квартиру в одном из старых домов на Остоженке, она продолжала жить и работать, но не это стало главным в жизни Юли. Главным делом ее жизни стал Заговор против Квартирьеров, к которому она примкнула спустя примерно год после начала Нашествия.
На след заговорщиков она вышла совершенно случайно. Искала в Сети старый советский фильм про гардемаринов и вдруг случайно обнаружила:
Гардемарины смерти.
Призываем в наши ряды всех тех, кто хочет бороться с Квартирьерами и Принципалами!
И Юля бесстрашно сбросила им сообщение:
«Я с вами. Хочу тоже бороться!»
Вскоре ей пришел ответ от таинственного Дантеса, который приглашал ее на встречу.
«Дантес» оказался высоким рослым парнем в очках, который долго расспрашивал Юлю о ее жизни, о ее сегодняшней профессии, и о том, почему она так не любит и ненавидит Квартирьеров…
Юля была предельно откровенна (наконец-то, нашелся тот, кому можно было излить свою злобу на пришельцев!), и это впечатлило парня. Впоследствии выяснилось, что его звали Иван Земнухов, «Дантес» - это был его партийный псевдоним, и он тут же предложил Юле примкнуть к их организации. Пыл Юли так впечатлил создателей «гардемаринов», что ее очень скоро ввели в руководящую «пятерку», где, помимо Юли, были еще четверо ребят, включая Ивана Земнухова и руководителя организации - Марата Любимова.
Юля первый раз увидела Марата зимой, примерно за полгода до провала организации и поразилась: столь странным был вид этого человека.
Он входил, как бы глядя прямо перед собою, при этом никого не видя. В глазах его сверкала гневная решимость. И в то же время смертная бледность покрывала лицо его, словно его уже привезли на казнь. Слегка побелевшие губы его слегка вздрагивали, и на своих соратников он глядел как сквозь кровавый туман.
- С чего мы начнем?
спросила Юля Марата.
Марат обернулся на нее и сказал злобным контральто:
- Разумеется, с теракта. Надо убить Гришку или кого-то из АКМ, - чтобы Земля содрогнулась под ногами коллаборационистов!
- Да, именно так!
в ярости, сжав свои маленькие кулачки, воскликнула Юля.
Был создан Исполнительный Комитет, - в него вошли три девушки: помимо Юли, это были Софья Рюмина и Арина Троицкая, такие же горячечные и бледные в своей ярости против Квартирьеров, как и Юля, - и пятеро ребят, главным из которых был, разумеется, Марат …..
 Юлия Безухова сразу заявила о себе, как о главном идеологе «Гардемаринов», - не случайно она была журналисткой, представительней масс-медиа. Практически все прокламации и интернет-рассылки тайной организации, былом созданы ее хлестким пером. В них Юля призывала население Западной России к всеобщему восстанию против Квартирьеров, а также к террору против принципалов и нобилей. Ненависть ее к режиму пришельцев была так сильна, что она даже, до конца не разобравшись в себе, не сумела ответить страстью на вспыхнувшую в Иване Земнухове любовь к ней …
К концу года своего существования «Гардемарины» стали готовить свой первый теракт, но целью ее стали отнюдь не Гришка или АКМ, а скромный нобиль, мэр города Можайска, Петр Сергеевич Лопухов. Был выслежен маршрут Лопухова, его контакты, назначены трое метальщиков, которые должны были забросать машину мэра гранатами (их подпольщики раздобыли в заброшенной воинской части). На всякий случай Иван Земнухов еще посадил в двух высотках снайперов, - чтобы было, что называется, наверняка. Снайперам было дано тайное указание застрелить не только Лопухова, но и метальщика, если он откажется вдруг метать гранату в мэра. Уже был назначен день теракта - шестое июля. Но за три дня до него вся организация «гардемаринов» была арестована …
Ребята не знали, что за деятельностью их «Гардемаринов» уже давно следят Квартирьеры и Принципалы. Люди из СБР - Службы безопасности Рганциммры, - службы, которую возглавляла одна из АКМ - Марта Лундстрем, - не зря ели свой хлеб. Несмотря на строжайшую конспирацию и крайне запутанную структуру, где каждый «гардемарин» знал только свою пятерку, организация была быстро обнаружена и взята под наблюдение. Затем в нее были засланы трое провокаторов, которые смогли постепенно получить доступ ко всем шифрам и связным организации. Остальное стало делом оперативной и следовательской техники….
«Гардемарины» были схвачены, организация разгромлена, и весь Исполнительный комитет скопом приговорен к смертной казни через повешение; для приведения ее в исполнение ребят через неделю после суда вывезли в Шлиссельбург.
Но в последний момент, буквально за мгновенье до смерти, троих девушек - Юлю, Софью и Арину, - помиловал Первый Принципал, и заменил им смертную казнь пожизненным заключением в один из дальних монастырей.
Помилованная государственная преступница Юлия Безухова была отправлена в Покровский женский монастырь, в городе Верхотурье, на Северном Урале - навечно.

XXII
(ЧЕРНАЯ МОНАХИНЯ)


Справка:
Покровский женский монастырь в Верхотурье основан в 1621 году по ходатайству тобольского архиепископа Киприана; это был первый в Сибири женский монастырь. В 1728 году монастырь был временно упразднен, а Покровская церковь обращена в приходскую. В 1907 году, по указу Священного Синода, Покровский монастырь был снова воссоздан, но был закрыт Советской властью в 1924 году, - в нем разместили детский дом.
25 декабря 1991 года Святейший Патриарх Московский и Всея Руси Алексий II благословил возрождение Покровского женского монастыря в Верхотурье. 15 октября 1996 года совершилось освящение престола и храма во имя Покрова Святой Богородицы и тогда же из домовой церкви в храм были перенесены святые мощи Христа ради юродивого Космы и упокоены с правой стороны иконостаса. С божьего произволения в храме также находится чудотворный образ Божьей матери «Умиление».
После Нашествия Покровский женский монастырь в Верхотурье подключен к системе ГУСУ в статусе штрафного монастыря первой категории» .

Скрипнул заржавленный замок, и на пороге кельи возникли тени двух монахинь - сестры Глафиры и сестры Аксиньи:
- Сестра Иоанна! На заутреню!
Юля, поправляя на голове сползший во время сна черный платок, медленно опустила ноги на холодный пол и поднялась с жесткой монастырской кровати. Постельного белья здесь не было: только грубое шерстяное одеяло и подушка, будто набитая камнями. Раздеваться также было запрещено: спать полагалось исключительно в одежде.
А заутреня! Полуночное бдение кончилось в два часа ночи, и в полшестого снова поднимают на заутреню. Что они, в Верхотурье, с ума посходили?!
- Быстрее, сестра, быстрее! Бог - он любит послушных и ранних!
Юля, медленно качаясь в полумраке и до боли растирая глаза руками, вышла в коридор под конвоем обеих приставленных к ней монахинь. Ее торопили и даже толкали, - будто без нее, сестры Иоанны, не будет никакой заутрени. По дороге Юля едва упросилась на две минуты заглянуть в уборную, а вот по-настоящему умыться так и не успела.
Едва она вошла в храм, как сразу услышала:
- На колени, сестра Иоанна, на колени!
Юля ткнулась коленями на холодный пол и стала шептать вслед за остальными послушницами:
- Объятия Отча отверсти ми потщися, блудно мое иждих житие, на богатство неизследываемое взирая щедрот Твоих, Спасе. Ныне обнищавшее мое да не презриши сердце, Тебе бо, Господи, со умилением зову: согреших, Отче, на небо и пред Тобою … Господи, помилуй! Господи, помилуй! Господи, помилуй! ….
«И - никаких надежд!», тихо прошептала сама себе Юля …

Заутреня длилась два часа и закончилась в полвосьмого. Затем была трапеза: ячневая кашка, полкружечки растительного масла, липкий чай, хлеб. Есть полагалось быстро, настоятельница, сестра Августина, любила повторять: «Меньше других дел, - больше времени Богу». Трапеза считалась другим делом, и задерживаться на ней сестрам не полагалось …
В это раз Юлю не отвели обратно в келью, а назначили ей послушание: стирать белье - другим сестрам, а заодно разрешили постирать своё и помыться горячей водой, - что было большой редкостью в этих стенах. Потом снова - служба (обедня), после чего очередное послушание - вместе со своими наставницами, - «надсмотрщицами» (так их обозначила для себя Юля), - сестрами Глафирой и Аксиньей, - Юля четыре часа зубрила Евангелие. Именно зубрила наизусть, а не изучала, - и беспощадно получала тумаки, если ошибалась. Хорошо, что хоть с детства у нее была превосходная словесная память, - это здорово выручало Юлю.
Затем вечерня, ужин, - краткий сон, - и снова подъем на полуночье. Затем в пять утра - заутреня, потом послушание, затем обедня - и по вечному монастырскому, вечному Божьему кругу, - день за днем, месяц за месяцем, - и вся моя жизнь, - думала Юля, - и вся моя жизнь …
Выход за пределы монастыря ей был категорически запрещен, - да и как выйти, если помимо сестер-привратниц, монастырь еще охранялся и андроидами, - поскольку, как уже было сказано, на карте ГУСУ он значился как штрафной. Без надзора ее также старались не оставлять ни на минуту, - она тоже была штрафная, была преступница, - и в задачу монастыря входило ее перевоспитание и исправление. Впрочем, сестра Августина, настоятельница, этих слов не любила, и предпочитала другие - наставление, направление («На путь истинный, сестра Иоанна!»). Она, Юлия Безухова, вступив на путь заговора против власти предержащих, как бы «сбилась с истинного пути», и теперь, - уже в качестве сестры Иоанны, - ее надо быть наставить на последний путь, направить и угнездить там, где нужно.
Самым светлым пятном за первых три месяца стало для Юли письмо от ее родителей. Они страшно обрадовались, что их дочь жива и здорова, хотя и наказана ссылкой в далекий уральский монастырь. И спрашивали, когда можно навестить ее …
На вопрос Юли по поводу возможного приезда родителей сестра Августина сухо ответила:
- Сейчас пока нельзя, сестра. ГУСУ и епархия не разрешат точно. Вернемся к этому вопросу через год. Но написать им я тебе разрешаю.  Письмо я прочитаю лично и внесу поправки. Самое главное: жива, здорова, молюсь Господу и наставляюсь!
Тем временем пришла зима - первая монастырская зима сестры Ионнны.
А зима на северном Урале - это не хлипкая московская зима с ее стабильно повторяющимися слякотями и туманными оттепелями. И это Юля хорошо поняла уже в первый же год …
Уже в середине ноября ударили такие морозы, что у Юли просто сжималось сердце, выходя во двор. Минус тридцать пять, а еще и декабрь не начался! Естественно, она тут же простудилась, закашляла, загрипповала, но вместо нормального лечения получила выговор от сестры Августины:
- Холодно молишься, сестра Иоанна! Сердцем, сердцем надо воспарять к Господу!
Впрочем, видя, что сестра Иоанна и вправду заболела, настоятельница все же временно освободила ее от послушания и молитв и позвала докторшу из местной поликлиники. Юлю стали лечить, и не только молитвами, - лишь через неделю она выздоровела и снова смогла продолжить свое «наставление» …

И вот, оставшись больная одна в своей келье, она подошла совсем близко к зарешеченному окошку и крепко задумалась. Черный зимний закат уже давно опустился занавесом на все Верхотурье да и, наверно, на всю Сибирь и на всех ее проклятых, замученных и отверженных …
А кто она здесь? Именно отверженная!
Свобода? Ее свобода осталась за стенами это монастыря, в безоблачной московской дали, с голубыми опушками Воробьевых гор и сизой дымкой Крылатских холмов …
Родные? Ее родители, бабушка, и младшая сестра переехали из Москвы в маленький город Серафимович на западе Волгоградской области, и здесь обосновались крепко: построили большой двухэтажный дом,
«А как красив тихий Дон на закате, Юленька!», писала ей Клавдия, младшая сестра, «….»
Бабушке власть Квартирьеров нравилась, и она об этом писала Юле прямо: все чинно, и благородно, и старших уважают, и жутко корила Юлю за ее непослушание и попытку создания подпольной организации.
«А какое у них лечение, внучка! Не чета тому, что было у меня в нашей московской районной поликлинике! Здесь такие врачи, такие сестры милосердия! …»
Юля вздыхала, слегка возмущаясь бабушкину велеречию, и думала о своих проблемах дальше.
Работа? Всякая журналистика осталась в прошлом и таком далеком, что уже даже и не верилось, что она была вообще в этом мире.
Любовь? Марат Земнухов давно уже влачил небесную жизнь, шествуя по заоблачным дорожкам, как ангел на небеси…..
Другие мужчины? Да она их здесь практически не видела, за исключением священника, отца Никифора, служившего литургию в монастыре, да нескольких грубых мужиков-прихожан, изредка со своими женами посещавших монастырские службы. А подавляющее большинство прихожан были женщины - одинокие, пожилые, замученные своими семейными и бытовыми проблемами и глядевшие на Юлю, как на отверженную законом преступницу.
Она и впрямь была отверженная, забытая и покинутая всеми в этом мире.
И не было рядом доброй подруги Танечки, которой так хорошо поплакаться в ее мягкое плечико … и Вики не было.
И где Вика, где сейчас Вика? …
Юля проревела всю ночь, уткнувшись в жесткую монастырскую подушку, пока новый черный зимний рассвет камнем не лег на ее хрупкое плечико …

На следующий день, перед молитвой Юлю долго наставляла сестра Августина:
- Ты плохо крестишься, сестра Иоанна! Креститься надо благоговейно и истово, полагая руку сначала на чело, затем на чрево, после на правое и на левое плечо. Стоять, сестра, надо прямо, креститься и кланяться спокойно и раздельно, а не то, как иные, что крестятся и кланяются одновременно и впопыхах. Не следует поспешно совершать крестные знамения и поклоны. Малый поклон, - кланяешься и рукой как бы достаешь до земли …
- А крестный поклон?
устало спросила Юля. Она так устала сегодня, что мечтала только об одном: как бы добраться до своей уютной кельи. Но спрашивать было надо, надо было проявлять интерес и демонстрировать напор, чтобы затем получить желанную свободу. Хотя бы свободу просто выйти из монастыря и прогуляться  весной по мягкой мураве, когда эта весна здесь наконец-то наступит …
- А ты как спать ложишься, сестра Иоанна?
Юля с удивлением обернулась к матушке Августине: то есть, как я ложусь спать?
Настоятельница уточнила:
- Ты читаешь перед сном молитвы, сестра?
- Молитвы? Да, конечно, читаю …
Растерянно молвила в ответ Юля.
Но сестра Августина здесь не успокоилась и стала педантично внушать Юле:
- Когда ложишься спать, то сделай во все четыре стороны крестное знамение, а, затем, подойдя к постели, перекрести ее и ляг правым плечом вверх. И еще твори молитву: «Сохрани меня, Ангел-хранитель, может то, последняя ночь моя!» И ангел придет к тебе, сестра! …
Юля сделала нечто вроде легкого книксена, - для чего, надо сказать, ее монастырский наряд был мало приспособлен …
- Большое спасибо, матушка настоятельница! …

Зимой, долгими зимними вечерами, сестры обычно занимались рукоделием. Вышивали гладью, золотом - напрестольники, вздухи, архиерейские облачения - травками, цветочками, крестиками. В маленькие решеточки глядел уже Христос с его Рождеством, - пахло маслицем, ладаном, кипарисом, и разговаривать нельзя: матушка строгая тут же окликнет и сделает выговор … 
Кто-нибудь затянет великопостный клирос: «Вонми небо и возглаголю, и воспою …». И жизнь тихая, и снежок за окошком, и даже Юле порой было не так муторно, да и в декабре ее, - настало время, - стали выпускать за пределы монастыря, - хотя и здесь за ней надзирали андроиды.
На улицах, когда Юлю под конвоем выводили туда, ее узнавали старушки: «Штрафная! Богомерзкая преступница!», кидая неприветливые взгляды, а дерзкие верхотурские мальчишки кидали в нее снежками. Но, целясь в Юлю, но чаще всего попадали в конвоиров-андроидов, и Безухову это страшно забавляло …

Под конец зимы обитель посетил Митрополит Екатеринбургский и Верхотурский Макарий.
К его визиту сестры начали готовиться задолго до приезда Преподобного, более точно которого следовало именовать «Ваше Высокопреосвященство». Вычищались кельи, был начисто выскоблен храм Покрова Святой Богородицы с мощами Космы, а из монастырского двора сестрами был убран почти весь снег, - получилось нечто вроде «африканского оазиса» в снежной купели Верхотурья.

Они вышли дружно из притвора, безмолвно выстроились в линию, - все шестнадцать монахинь, и запели «Отче наш». Митрополит подошел к каждой из сестер и каждую благословил своей могучей ладонью. Далее последовал пристальный осмотр обители, - причем от зоркого глаза Макария не ускользало ни одно проявления непорядка в стенах монастыря. Увидев, например, худую и вечно голодно мяукающую монастырскую кошку, которую сестры между собой звали Ерыжка, он тут же подозвал сестру Августину и спросил, почему кошка некормлена? Сестре Августине пришлось оправдываться и за себя, и за несчастную Ерыжку …
А вот трапезой в монастыре митрополит вполне остался доволен. И повторил, сердито стукнув посохом, то, что неоднократно говорила ранее и настоятельница:
- Сытость - дверь чревоугодия, через которую входят блудные страсти!
После такого маленький кусочек рыбки по средам и пятницам показался Юле верхом объеденья …
Далее митрополит долго объяснял сестрам и сопровождавшим его служкам, почему православный человек идет в монастырь:
- А у Иоанна Листвичника, сестры, по этому поводу сказано: человек идет в монастырь, во-первых, «ради Царствия небесного в посмертии», во-вторых, «из желания очиститься от грехов» (что тебе, надо сказать, больше всего подходит), и, в-третьих, «из любви к Богу» … монастырь - обитель не слабых, а сильных духом … сюда приходят не из-за слабости, а по силе своей.
И далее - проповедью на полтора часа:
- Главное, сестры, это полное отсечение своей воли. Смирение - вот источник всех добродетелей! И еще хороший духовник-наставник тебе потребен …
И все это следует разложить по пунктам:
Во-первых, надо иметь веру в наставницу иметь такую, чтобы видеть в нем самого Христа;
Во-вторых, быть перед ней искренним в любой мысли и в любом деле;
В-третьих, не исполнять воли своей, постоянно стремиться к ее полному отсечению;
В-четвертых, не прекословить наставнице и ни о чем не спорить;
И, наконец, в-пятых, постоянно исповедоваться духовнику в своих делах и помыслах.
Почему митрополит вдруг перепрыгнул в своей пространной речи, обращенной к сестрам, от наставницы к духовнику, так и осталось неясным …

В монастырскую библиотеку Юлю допустили лишь спустя год после ее прибытия в монастырь. Заведовала библиотекой сестра Далмация. И когда Юля пришла сюда впервые, Далмация охотно показала ей богатое собрание духовных сочинений: здесь были Иоанн Златоуст, и Василий Великий, и Ефрем Сирин, и Авва Дорофей, и Иоанн Лествичник, и Нил Сорский, и Григорий Богослов, и Тихон Задонский, и Феофан Затворник, и еще были пять томов Добротолюбия, и еще наставления Серафима Саровского и много чего другого.
Но здесь были и светские книги, хотя очень мало. На одну из них (это случилось в отсутствие сестры Далмации)  Юля наткнулась лишь тогда, когда заглянула случайно за шкаф, и достала оттуда покрытый толстым слоем пыли желтый томик. Сдув пыль, она с удивлением прочла: «К.Ф.Рылеев - Стихотворения».
Как очутился здесь этот мятежный декабрист? Или его тоже сослали сюда за бунт против ненавистной ему власти? Странное совпадение их судеб!
Юля открыла первую попавшуюся страницу и прочла:
Но завтра, завтра я должна
Навек забыть о страсти нежной;
Живая в гроб заключена,
От жизни отрекусь мятежной.
Забуду все: людей и свет,
И холодна в любви и злобе,
Суровый выполню обет
Мечтать до гроба лишь о гробе.
  Юля встряхнула своей головой, да так сильно, что с нее спал монашеский платок: вот так! «Мечтать до гроба лишь о гробе!»
Разве у нее дело обстоит именно не таким образом?
Она перелистнула еще страницу и прочла фрагмент поэмы «Наливайко»:
Известно мне: погибель ждет,
Того, кто первый восстает
На утеснителей народа, -
Судьба меня уж обрекла,
Но где, скажи, когда была
Без жертв искуплена свобода?
Погибну я за край родной, -
Я это чувствую и знаю,
И радостно, отец святой,
Я жребий свой благословляю!
- Чем это там зачиталась, сестра Иоанна? А ну, покажи! …
Юля обернулась и увидела у себя за спиной одну из своих надсмотрщиц - сестру Глафиру, - пожилую старушку лет примерно семидесяти, …
Спрятать книгу было негде и некогда. Сестра Глафира взяла томик Рылеева из рук Юли:
- Рылеев? Кондратий? А кто это такой? Никогда не слышала его духовных песнопений!
«И не услышишь!», злорадно подумала Юля и спросила:
- Мне можно идти, сестра Глафира?
- Иди! Нет, постой! А кто тебе разрешил посещать библиотеку?
Юля сделала воображаемый книксен:
- Сестра Августина, наша с вами матушка! Теперь мне можно уйти?
- Нет, нельзя! А где сестра Далмация?
- Не знаю, она вышла куда-то!
У себя в келье, Юля снова раскрыла тайно захваченный с собой томик Рылеева:
Забыв вражду великодушно,
Движенью тайному послушный,
Быть может, я еще могу
Дать руку личному врагу;
Но вековые оскорбленья
Тиранам Родины прощать
И стыд обиды отставлять
Без справедливого отмщенья -
Не в силах я: один лишь раб
Так может быть и подл и слаб.
Могу ли равнодушно видеть
Порабощенных земляков?
Нет, нет! Мой жребий: ненавидеть
Равно тиранов и рабов.

А через месяц добрая сестра Далмация, фактически открывшая Юле возможность читать светские книги, представилась Господу. Ее хоронили во вьюжный январский день, ….
Юля плакала, и в этот раз, не потому что плакали другие, а сама по себе. Сестра Далмация еще до библиотечных дел много раз выручала ее из трудных ситуаций здесь в монастыре, и спасала от гнева и мести других сестер. И вот теперь ее не стало ….
«Будь ласков, дедушка, ко мне:
Скажи, над чьей простой могилой
Стоит под елью в стороне
К земле склонившись, крест унылый?
Сугробы снега занесли
Пустынный холм и все кладбище,
Там церковь новая вдали,
Тут обветшалое жилище.
С могилки две стези бегут,
Одна бежит по косогору
В убогий нищеты приют,
Другая змейкой вьется к бору …
Скажи мне, дедушка седой!
Чей прах покоится в могилке?»

Прошло две недели после смерти сестры Далмации, и сестру Иоанну вызвала к себе настоятельница и приказала принять послушание на заведование библиотекой монастыря.
Обязанности библиотекаря, прописанные в монастырском уставе, были несложны и заключались лишь в шести пунктах:
«§ 1. На обязанности библиотекаря лежит заведование монастырской библиотекой. Он приобретает необходимые книги и издания, составляет их подробные каталоги и контролирует доступ сестер в сеть Интернет. Выдача книг производится по расписку каждой сестры.
§ 2. Библиотекарь должен о полезности каждой книги советоваться с игуменьей или иными опытными сестрами.
§ 3. Библиотеку следует содержать в полном порядке и чистоте, размещая книги по отделам, а с компьютеров ежедневно вытирать пыль.
§ 4. Каждая сестра, взявшая из библиотеки книгу, должна хранить ее у себя в целости и опрятности, оберегая от повреждений. Никаких пометок делать на книгах не разрешается, а их следует записывать в особую тетрадь, хранящуюся в келье.
§ 5. Передавать другому лицу взятую из библиотеки книгу не разрешается. От всех уходящих из монастыря сестер библиотекарь должен требовать возврата взятых ею книг.
§ 6. Книги, потребные для богослужений, библиотекарь выдает уставщице под расписку. Уставщица обязана их вернуть библиотекарю под расписку после службы».
- Вот и все пункты! - сказала Юле сестра Августина, - это, сестра Иоанна, будет твоя первая обязанность и первое серьезное послушание во благо нашей общины. Надеюсь, и исполнять ты ее будешь разумно и кротко!
Сестра Иоанна пообещала это сделать и сделать уже всерьез.

XXIII
(ПРИЗВАНИЕ ГЕЙШИ)


А Вика между тем продолжила обучение в своем НУГе - Начальном Училище Гейш, входившим в систему ГУСУ. Училище это нашло себе пристанище вовсе не в далекой Японии, а в одном из подмосковных пансионатов на Можайском водохранилище. Три небольших корпуса НУГа выбегали прямо на песчаный берег, утыканный причальными столбиками для лодок и катеров. Чуть в стороне - небольшой деревянный настил, с которого можно, не боясь замочить ног, запрыгнуть прямо в лодку или катер. За шлагбаумом - выезд на Рузу и Можайск, тут же рядом - небольшой стадион с летними тренажерами, турником и брусьями. И очаровательный смешанный лес - сосны, ели, березы, ясени, осины, - здесь так приятно было погулять после тяжелой работы …
А то, что это была работа, трудная, как бег по пахоте вверх, Вика убедилась уже в первый месяц. Тридцать девушек в возрасте от 17 до 22 лет были отобраны для того, чтобы через четыре года стать гейшами - компаньонками-спутниками мужчин в японском стиле. Правда, тут были некоторые поправки, внесенные ГУСУ в систему обучения - поправки на национальные традиции страны проживания будущих гейш (все-таки им предстояло работать в России), - но всех трудностей освоения профессии гейши они не отменяли …
Утром - подъем в шесть утра (лишь в воскресенье разрешалось отсыпаться), затем - занятия до обеда в час. С двух до шести - снова занятия, затем - ужин, свободное время, подготовка к занятиям, и строго в пол-одиннадцатого - отбой.
И никаких девичьих посиделок допоздна!
Проходили японский язык, историю культуры Японии, историю гейш, каллиграфию, икебану, чайную церемонию, японскую кулинарию, пению, музыку (каждая ученица осваивала один инструмент; Вика выбрала гитару), танцевальное искусство, косметологию, этикет, этику, риторику, философию (японскую и русскую), экономику, культурологию, политологию, историю русской литературы, историю японской литературы и много-много чего другого…. И все для того, чтобы стать целомудренной и изящной подругой мужчины, способной поддержать беседу на любую тему, и развлечь его так, чтобы он запомнил свой вечер с гейшей на всю оставшуюся жизнь …
В НУГе им сменили имена: в частности, Вика получила имя Инори, - что в переводе с японского значит «молящаяся». Итак, молящаяся, умоляющая, обращающаяся ко всем с мольбой и молитвой! Совсем как Марина Цветаева и Анна Ахматова! Разве это не супер, - быть гейшей? Впрочем, может, иногда Вика и жалела, что не стала юристом, - но, может, сейчас ее стране, Западной России, нужнее гейши, чем юристы? …
В НУГе изучали и медицинские или, скажем так, околомедицинские предметы: сестринское и фельдшерское дело, основы анатомии, основы физиологии, сексологию, сексопатологию. Обучались искусству массажу: сколько же его видов было у гейш! «Птичий след», «кисточка», «японский шаг», «лапа павлина», «тигриной коготь», «укус змеи», «нежное перышко» и многие- многие другие.
Но, получив столь фундаментальную подготовку, все равно после своего НУГа они получали всего лишь статус майко - «учениц», а настоящими «гейшами» могли стать лишь через трех лет практики, и еще после заочного прохождения двухгодичного курса в ВШГ - Высшей школе гейш. Кстати, с удивлением узнала Вика, подобной еще даже не существовало, - был лишь проект создания, которым занималось один из отделов ГУСУ! Впрочем, к окончанию НУГа должна была появиться и Высшая школа гейш….

А сколько они намучились с освоением японской кулинарии! Суп мисо то стало съедобен у каждой ученицы лишь полгода, а нежные суши или питательный сукияки вообще стали получаться лишь через года полтора …
То же самое с кимоно, которое каждая ученица училась надевать не меньше года! А пояс - оби! А прическа гейши с ее хитроумными заколками - канзаши! А ее походка! Господи, как все это оказалось трудно, - хотя с виду вроде бы так просто и элементарно!
Уже на втором курсе были отчислены две девушки, а затем еще четверо. Но оставшиеся двадцать четыре включая Викторию, работали в поте лица своего, и были готовы идти до конца, - пока, наконец, не получат диплом гейши-майко …
Кстати, продвижение в полноценные гейши стразу давало им четвертый ранг - муниция, а впоследствии, при условии успешной карьеры, предоставляло возможность продвинуться даже еще дальше - в капитолии …
Но самое главное, что должны были усвоить ученицы НУГа: гейша - это абсолютно стильное, супервоспитанное, сдержанное и тактичное существо; она обладает безупречным вкусом, элегантна и даже в чем-то экстравагантна, она плывет в своей ладье по миру, памятуя лишь о том, чтобы быть на самом гребне волны страстей и хаоса, бушующих в мире! Впрочем, теперь уж, скорее на лезвии бритвы - тех порядков, что были привнесены на Рганциммру Квартирьерами и Принципалами!
А сколько ей ходить по этому лезвию бритвы - кто ж это знает? Наверно, пока на Земле будет царить власть Высших, - даже если придет конец Гришке Нелюбину!

XXIV
(ДРУГАЯ ЛАРИНА)


Татьяна также, как Вика, пошла в систему ГУСУ, но не учиться, а работать: она устроилась, как будущий экономист, в ГУСУ-банк, - и, пребывая в отделе кредитных и внешнеторговых операций, - заочно завершила свое экономическое образование, переведясь из МУПЭЖа в бывший Плехановский институт, ныне переименованный экономический ГУСУ-институт и готовивший большей частью экономические кадры для управления Стаса Черепова. 
Ей, учитывая ее внешние данные, также предлагали пойти в гетеры или гейши, на что Татьяна категорически отказалась: целью своей жизни она видела только семью, семью, и еще раз семью. Но где ей было обрести свое семейное счастье, если уже за первые три года правления Принципалов количество мужчин, ее ровесников, уменьшилось в пять раз, и кругом вовсю процветало многоженство или, говоря другими словами, полигамия?
«Полигамия - там же, где проституция», возмущалась Татьяна, и спрашивала себя с гневом и раздражением:  каково это, быть третьей или четвертой женой у мужа?
Новыми законодателями для женщин были установлены три вида брачного контракта: контракт «жены», контракт «наложницы» и контракт «послушницы».
Отличались они друг от друга следующими закавыками: контракт «жены» предусматривал равные с мужем имущественные права, а также права на детей, - в случае развода имущество делилось в равных частях, а дети, по принципу правового обычая, оставались за женщиной. При этом статус «жены» автоматически получала лишь первая супруга, а остальные его супруги могли получить не ранее чем через пять лет после заключения брака и только с согласия первой жены.
Статус «наложницы» предусматривал более свободные отношения с мужем: «наложница» могла как жить в его домохозяйстве, так и иметь, так сказать, приходящий характер, проживать в другом месте и лишь периодически встречаясь с ним на своей или его территории. Получение той или женщиной статуса «наложницы» требовало лишь согласия мужа, «жену» (или «жен») при этом ни о чем не спрашивали. Но при этом мужчина обязан был проявлять материальную и финансовую заботу о «наложнице», а также заботиться о ее детях.
Статус «послушницы» в основном предназначался для юных девушек, 18-20 лет, кто только начинал свою интимную жизнь, и в силу разных причин пока не мог претендовать на полноценный статус «жены». «Послушницы» обычно были четвертой или пятой супругой мужа, но со временем могли уйти из его семьи, - например, в надежде получить в другой семье полноценный статус «жены».
Количество «жен», «наложниц» и «послушниц» строго регламентировалось и определялось, прежде всего, статусом мужчины: принципалы могли иметь их 8-10 персон, нобили и капитолии - 6-8, муниции - 5-6, простецы - 4-5, смерды - не более трех.
Мучения Тани продолжались, пока она вдруг не встретила среди старших менеджеров банка Евгения Уралова,  прекрасного и цветущего, двадцатидвухлетнего и обожаемого,
И влюбилась в него без памяти! Причем она была старше своего возлюбленного почти на полтора года: скоро ей должно было стукнуть двадцать четыре. Но самое главное не это: ее милый Женечка не был женат и еще только собирался завести семью! И именно она, прекрасная, милая Татьяна должна была стать его единственной избранницей! И чтобы никаких наложниц и послушниц! «Наложница» - там, где заложница, а «послушница» - там, где блудница!
И было все: «письмо Татьяны к Онегину», тайные свидания в парках и на аллеях, дуэль (это уже грезы милой Тани), мечтания, - ах, мечтанья!
Ах, можно ль, друг, и не любить?
Любовь есть цель всего созданья!
Но пусть, по-твоему, мечтанья,
Мгновенный призрак, легкий сон,
Пусть сон … я буду им доволен!
Я буду счастлив, хоть неволен,
Лишь только б продолжался он!
Ох, уж снова этот Рылеев! Как-никак, друг Пушкина! Пока однажды Татьяна не застукала своего любимого, обручника и полужениха, - уж обручились, по православному обычаю, - в постели со случайной любовницей (так утверждал ее милый Женя). Застукала, а потом долго рыдала у себя дома, как несчастная Татьяна Ларина …
И эта она, женщина, которая обязана вносить в жизнь гармонию, любовь, радость, счастье!

Расстались навсегда, и ей оставалось лишь встретить «генерала», убеленного сединами, с многочисленными шрамами ран, и за кем в его боевом прошлом были война, походы и победы!
Увы, ей не повезло, и вместо генерала она встретила Рафика, полуеврея, полуармянина, которого две его половинки, наконец, сделали полным и тучным, - ну, вообщем, бочкой на тонких ножках, но при этом хитро-любезным, как змия в тот самый момент, когда тот уговаривает Еву сорвать в раю запретное яблочко …
Рафик, получив первый отпор, вовсе не сник, а перешел к планомерной осаде замка, где скрывала свои чувства другая Ларина. Ходил долго вокруг до около, приглашал в рестораны и бары, уговаривал, уламывал, умолял …
«Нет, нет, нет!», долго отказывала ему Таня. Ни в какую, да еще третьей женой (у Рафика их было уже две)! Но жизнь проходила, ее любимый Женечка вскоре завел себе жену и на десерт - двух юных «послушниц», и Татьяна, поддавшись уговорам, махнула рукой, поплакала … и приняла предложение Рафика. Да и коту было ясно, - рассчитывать на моногамный брак, в ее двадцать пять лет было бы большой глупостью. Пусть третья жена, но самая любимая!
И вот настал день, когда они расписались в ЗАГСе, и Рафик повез ее к себе домой.
Здесь ее встретили с хлебом-солью первая и вторая жена Рафика  - Любовь и Александра. Люба была старше Тани на пять лет, а Саша, Александра - на три. От Рафика они уже имели детей: Люба - сына, а Саша - дочку.
Как новобрачная, Таня имела право месяц провести наедине с Рафиком, и потому свой свадебный мёд они решили вкушать, отдыхая вдвоем в одном из частных пансионатов на Черном море, близ Сухума. Здесь, в Абхазии, несмотря на октябрь, стояла еще теплая, прямо-таки летняя погода, и море было еще теплым, но уже печальным в ранней осенней тьме …
Вместе с мужем Татьяна подолгу загорала и гуляла по пустынному пляжу, обсуждала с ним всякие проблемы и думала: как ей жить дальше? В чем искать свое счастие? Скорее рожать ребенка от Рафика? Или что-то другое - заняться собой основательно, что ли? (В ГУСУ-банк она решила не возвращаться, у мужа было достаточно денег, чтобы ее содержать)
Подружки советовали, - каждая по-своему: Юля писала из своего монастыря, чтобы бросила забивать голову всякими глупостями и скорее рожала, а Вика, - нет, наоборот, лучше подожди и присмотрись к своему суженому, а то вдруг еще придется разводиться, да еще ребенка, дура, повесишь на шею, будешь воспитывать без отца …
Таня подумала и спросила Рафика: что он хочет как можно скорее от нее, своей супруги? …
- Наслаждения, - не раздумывая, брякнул Рафик, и Таня сплюнула, смачно и зло: ну что с него взять, с этого полужида-полуармянина? Бизнес свой он, конечно, раскрутил основательно, но вот в остальном …
А в остальном - ее Женечка был в сто раз лучше, - только где он теперь? …















































ЧАСТЬ СЕДЬМАЯ


СЕРПАНТИН ЛЮБВИ
























XXV
(СПУСТЯ ВОСЕМЬ ЛЕТ)
И вот они встретились снова, спустя восемь лет после жутких черноморских дней. Теперь им было уже не по двадцать, а по двадцать восемь, - Юле, как самой старшей, исполнилось на днях аж двадцать девять. Они, пережившие весь ужас Нашествия, не были депортированы с планеты (а Юля даже чудом избежала казни), остались на Земле, но уже совсем в других ролях. Юле не удалось стать журналисткой, Виктория так и не стала юристом, а Татьяна, если и сделала карьеру экономиста, - разве что в качестве жены-экономки своего мужа.
Кем же они теперь стали?
Юля стала сестрой Иоанной, и не просто сестрой, а игуменьей Покровского женского монастыря. Она, бывшая штрафная монахиня, теперь управляла от имени РПЦ целой обителью числом аж в пятьдесят монахинь и послушниц.
Виктория служила гейшей под японским псевдонимом Инори в чайном домике в Ялте. Имела любовника-покровителя и сына от него, мальчика Игната, трех лет.
А Таня, Татьяна Ковалева вышла замуж, пусть даже в качестве третьей жены. И муж был выбран ей по любви, а исключительно по расчету. Что уж поделаешь! …
Вышла замуж, и пошла дальше: родила двух детей - обе - девочки: старшую назвали Полиной, а младшую - Лизой. Она уже давно не работала в ГУСУ-банке, а сидела дома: занималась домашним хозяйством и присматривала за детьми.

После долгого перерыва, они списались, и стали общаться пока заочно - сначала по скайпу, через Интернет. А когда стали скайпить, вдруг, уже на этом этапе, нашли в своих судьбах и жизнях между, уже наполовину состоявшихся, собой много общего и схожего …. Впрочем, как говорила героиня одного средневекового китайского романа, «судьбу можно угадать, а жизнь - нет». Так вот, судьбу они себе угадали, хоть и не ту, на что поставили вначале, а вот жизнь …. Как можно было угадать в ней, например, пришествие Квартирьеров и правление их ставленников - Принципалов? За месяц до того никто бы не угадал подобного, а лишь посмеялся быть над пророчеством о Высших, что захватили Землю буквально за три дня. И где теперь этот смеляла и насмешник? Наверно, в дальних мирах, - выполняет волю Квартирьеров, летя к далекой галактике на звездолете! … 

Им, троим, было кого ненавидеть и кого любить. Пусть Виктория, например, спокойно относилась к смене своей жизненной карьеры, и даже готова была похвастаться сим перед своими подружками, а двое других уверяли себя, что Нашествие сломало им судьбы…
Оказалась бы Юля в монастыре или бы стала Татьяна третьей женой Рафика, если бы не андроцид и не введенная принудительно Принципалам полигамия? Кто знает, кто знает …
И вот теперь они решили встретиться. И местом встречи был назначен город Арзамас Нижегородской губернии, куда Юля приехала учиться на курсы игумений.



XXVI
(ИГУМЕНЬЯ ИОАННА)
Этой встрече  предшествовали события целых шести лет, и духовный путь, который прошла сестра Иоанна от простой послушницы до игуменьи женского Покровского монастыря в Верхотурье.
И сама Юля никогда бы не поверила в то, что она, «штрафная монахиня», через какие-то шесть лет станет игуменьей своего монастыря и будет управлять им от имени Господа Бога и его православной святой Русской Церкви. Но это случилось, и разворот судьбы Юли стал для нее самой для нее неожиданно-внезапным и, в конце концов, по-своему счастливым.
Пробыв библиотекарем около полугода, - в награду за рвение и хорошее исполнение своих обязанностей Юля была назначена «рухлядной» - ответственной за обувь и одежду сестер. А еще через полгода умерла сестра Паисия, исполнявшая должность экономки монастыря, и Юля заняла ее место.
Должность экономки включала в себя немало обязанностей, - например, такие:
«§ 1. На обязанности экономки лежит заведование и надзор за хозяйственной частью монастыря.
§ 2. В распоряжении экономки находятся как сестры, занимающиеся монастырскими трудами, так и сторонние наемные рабочие (работницы), которых экономка принимает и назначает в нужное место для производства хозяйственных работ.
§ 3. Распределение времени работающих сестер зависит от воли Настоятельницы, а экономка лишь следит за их исполнением. К числу основных работ относятся: уборка, стирка, приготовление пищи, выпечка хлеба, рукоделие, иконопись и т.п.
§ 4. Если в монастыре экономка признает необходимым и полезным провести какие-либо улучшения, она сообщает об этом в письменном виде настоятельнице.
§ 5. Экономке подчиняются: рухлядная, заведующие мастерскими, сестра-гостинница, трапезница, повариха, закупщица, привратница,  сестра-больничная, сестра-келейная, лавочница и т.п.».
Теперь Юля в Покровском монастыре стала третьим лицом после игуменьи (второй была казначея). Но уже через год к ней пришла и должность казначеи, а еще через два года, после того, как сестра Августина впала в полную немощность, сестры монастыря дружно избрали ее игуменьей. Штрафной же срок – первые пять лет - в монастыре кончились для бывшей заговорщицы еще полтора года назад.

Юля потом себе не раз говорила, что ее карьера в монастыре - чисто экономическая, хозяйственная. Это не рвение над божественными книгами, не многочасовые молитвы и послушания в монастырской церкви, - нет, это продвижение вверх чисто по хозяйственной части. Библиотекарь, рухлядная, экономка, казначея, и наконец, уже с три месяца, игуменья. В первые годы ее монашества, при сестре Августине, Покровский женский монастырь еле-еле сводил концы с концами, и жил в основном на небольшие средства, выделяемые ему епархией. Уже будучи экономкой, Юля постаралась исправить эту ситуацию: расширила иконописную мастерскую и хлебопекарню, с благословения архиерея открыла в Екатеринбурге и Нижнем Тагиле подворья монастыря с книжными лавками и трапезными, взяла в аренду садовые участки, где сестры выращивали фрукты-овощи и лекарственные травы. И копейка к копейке, но из бюджетных Покровский монастырь быстро превратился в доходный; он перестал брать деньги у епархии, а стал, наоборот, ей давать и приносить дополнительный доход.
Юлю стали вызывать то в Екатеринбург, то для обмена опытом в другие близлежащие монастыри митрополии, а на совещаниях архиереев стали ставить в пример другим игуменьям: «Вот, игуменья Иоанна может, а вы отчего к сему неспособны? …».

И на этот раз, когда ее снова вызвал к себе в Екатеринбург митрополит Макарий, Юля подумала - для обмена опытом. Она пригласила к себе сестер Глафиру и Аксинью, когда-то тиранивших ее, Юлю, в бытность простой штрафной монашкой, а ныне с нею примирившихся и ее прощеных, и исполнявших на сегодняшний день важные функции казначеи и экономки. Она потребовала с них всю отчетность, с тем, чтобы вечером сегодня тем же отчитаться перед митрополитом.
Сначала долго тараторила сестра Глафира, экономка, расписывая все успехи монастырского хозяйства (Юля морщилась, но терпела), затем казначея, сестра Аксинья, свела на своем планшете общий баланс, взглянув на который, Юля осталась весьма довольна: будет чем похвастаться перед митрополитом! …
Ее черный минибас «Фольскваген-Каравелла» уже ждал хозяйку за воротами монастыря. Распечатав все нужные ей бумажки и сложив их в аккуратную тонкую папочку, Юля кинула ее на заднее сиденье, и, описав минибасом эффектный разворот перед парочкой спешивших на обедню в монастырь старушек, рванула сначала на запад, а затем на юг, в направлении Екатеринбурга. В шесть вечера она въехала в сонную столицу Урала, при Квартирьерах из города-миллионика превратившегося в заштатный городишко с шестидесятью тысячами жителей. И, добавим, уже давно не столицу, ибо столицей Екатеринбургской губернии государства Восточная Россия давно уже бывший райцентр Артемовский…. Но сам Макарий ничего менять не стал и остался там же, в Екатеринбурге.
Митрополита она застала прямо на лестнице своего приемного дворца, беседовавшего с паломниками. Юля смиренно остановилась позади паломников, не смея вступая в разговор, и лишь томительно слушала, как Макарий наставляет своих гостей: речь шла о том, как прикладываться к иконам:
- Лобызая святую икону Спасителя, целуй ноги; Божией Матери и святых - руку; а Нерукотворный образ Спасителя и главу Иоанна Крестителя - во власы….
Макарий неожиданно повернул голову, заметил Юлю, и осекся на полуслове. Сделал ей знак: мол, следуй в мой кабинет.
Юля прошла туда, и машинально оправив перед зеркалом в прихожей свой черный монашеский клобук, села в кресле ждать митрополита…

Он появился спустя полчаса, предложил гостье сначала помолиться вместе (Юля, естественно согласилась), затем перешел к самой существенной части, - ради которой она и была вызвана сюда, в митрополию. Для начала Макарий минут сорок расспрашивал Юлю о делах ее обители, хвалил, поощрял, за пару упущений мягко покорил.
Потом вдруг спросил ни с того ни с сего:
- А как у вас сейчас там с кошками?
Юля оторопела:
- С какими кошками, ваше Высокопреосвященство?
- С теми, чтобы были когда-то некормлены …
напомнил митрополит.
Юля вспомнила Ерыжку и улыбнулась:
- А, это! Сейчас у нас живет два кота и кошка, и все они кормлены и счастливы. А кошка даже скоро ждет котят …
- Раздать по обителям!
сурово отрезал Макарий, и Юля в первый момент даже не поняла, что имеет в виду Макарий: будущих котят, или еще кого-то, - может быть, монахинь? …
Затем Макарий взял посох, прошелся по кабинету взад-вперед, и, будто что-то вспомнив, резко обернулся к Юле:
- Тебе надо учиться, сестра игуменья. …
- Учиться? - удивилась Юля, которая про себя решила, что вся ее учеба давно закончилась - еще до заговора и мнимой казни …  О чем же поведет речь митрополит?
И получила от него заранее подготовленное для нее распоряжение:
- Поедешь на курсы игумений в Западную Россию, в Арзамас. Командировку тебе выпишет епархия.
- Когда, ваше Высокопреосвященство??
- Отъезд - завтра, в воскресенье. Отстоишь утром службу, зайдешь в канцелярию для оформления и потом, не медля, в аэропорт! Курсы открываются уже в этот понедельник!


XXVII
(«ИГУМЕНКА»)

«Игуменка» - так ласково называли между собой слушательницы «Курсы повышения квалификации игумений и сестер женских монастырей» в Арзамасе, - иначе произносить вслух почти непроизносимую аббревиатуру КПКИСЖМ было просто невозможно.
Юля прилетела в Арзамас аэробусом: но, конечно, это был не архаический самолет-аэробус до-Квартирьерной эры, а бесшумный стратоплан, способный приземляться на самой маленькой площадке - дар технологий Квартирьеров благодарным землянам. И по просьбе Юли аэробус, как и прежде автобус на остановке «по требованию», совершил посадку на одной из посадочных площадок Арзамаса, а потом снова взмыл в небо и полетел дальше своим маршрутом.
Юля проводила аэробус взглядом, а затем огляделась и пошла вслепую по улице направлением на ближайшую церквушку, коих в Арзамасе было изобильное обилие. Здесь она узнала адрес своих курсов, а также гостиницы, где ей предстояло жить. И еще, впервые через семь лет Юля получила разрешение переодеться в мирскую одежду - ту самую, от которой она давно уже отвыкла. В шопинг-центре она, после некоторой растерянности и смятенья, она выбрала себе несколько модных блузок, пару гламурных юбок, ворох платьев и даже джинсы. А ко всему прочему - элегантную сумочку от «Версаче».
«Игуменку» также разрешалось посещать в мирской одежде, что несказанно обрадовало Юлю.  В гостинице она также познакомилась со своими будущими «сокурсницами» - сестрой Альбертиной и сестрой Зеноной, и отправилась с ними на вечернюю прогулку по ветхозаветному Арзамасу.
В городе, где еще недавно еле-еле теплились парочка полуживых обителей, сейчас насчитывалось двенадцать монастырей: девять женских и три мужских! Были возрождены пять древних монастырей (мужской Спасо-Преображенский, мужской Троицкий, женский Алексеевский, женский Николаевский, мужской Введенский) и открыты девять новых - все женские: Рождества Богородицы, Арзамасский-Зачатьевский, Ксение-Покровский, Спасо-Благовещенский, Христорождественский, Елизаветинский, Арзамасско-Вознесенский, Варваринский и, наконец, Гефсиманская женская обитель.
Потому не случайно «Игуменку»  решили зачать именно здесь, в Арзамасе!
Первым сестрам попался на глаза Алексеевский женский монастырь на Советской улице. Основанный аж в 1634 году, он сохранил свои стены почти полностью вплоть до советских времен. Потом там была воинская часть радистов: они разобрали все церкви, и хозяйственные здания приспособили под свои нужды.
При Квартирьерах воинскую часть, разумеется, ликвидировали, и воссоздали здесь женский Алексеевский монастырь.
Сестры вошли туда, чтобы помолиться в монастырской церкви, и попросили благословления у случайно встреченного ими батюшки. «Благословляю, сестры!», густым баском ответил им священник …
Что же, благословясь, можно идти и дальше на прогулку по старинному Арзамасу! …

А на следующий день в их КПКИСЖМ начались первые пары.
Сначала была пара по «писаниям отцов церкви», но читавший им лекцию старец Паисий быстро размягчился, и стал рассказывать не только про Августина и Тертуллиана, а вообще про чтение божественных книг:
- Хорошо слушать и читать божественное! Лучше всего и плодоноснее - святое Евангелие, за ним - писания отцов и жития святых. Жития святых лучше для входящих к нам; писания отцов - для продвинувшихся; Слово Божие - для совершенных.
Пред чтением отводите душу от всего остального и обращайся с молитвою к Господу. Читаемое следи вниманием и складывай в сердце. Что не дошло до сердца, на том остановись, попридержи. Читать нужно с толком, не споро. Прекратить чтение нужно, когда душа напьется досыта. Стой на месте, если впечатлит…
Лучшее время для чтения Евангелия - утро; житий святых - после обеда; святых отцов - перед сном. Все важное - выписывайте в особую тетрадку и перечитывайте многократно …
- Славно глаголет старче!
шепнула Юле на ушко сестра Зенона.
Паисий между тем продолжил:
- Священные книги обличают совесть каждого из нас, искореняют страсти, убирают бесовские сети, напоминают час смертный, возвещают о пришествии Христа, напоминают о муке вечной…
Когда лекция закончилась, старца спросили,  в частности, о «совопросничестве». Что это такое и почему это плохо?
Паисий прошелся вокруг кафедры и несуетно объяснил:
- Сестры! Совопросничество - это большой грех. Это, когда человек интересуется тем, что выше его ума, и чего Бог от него не требует. Например, он спрашивает: где находится ад? (а не как избавится от него?) Как действует благодать через иконы? (а не то, как получить эту благодать?)
Надо стараться удерживать в себе порывы к любопытству и любознательности, особенно в делах, нас не касающихся. Иногда здесь можно узнать то, что может смутить твою душу, и через одно неверное слово можно потерять мир и покой на земном свете.
Вообще, все дела, - и это касается чтения, - надо делать с «пожданием» - подождать, когда откроется это дело Божие  или нет …
- А сколько ждать, отче? - спросила любопытная сестра Альбертина.
- Это вам подскажет ваше сердце и ваша любовь к Богу, сестры! Вспомните слова Иисуса: твори милостыню, но так, чтобы левая рука не знала, что творит правая. Так и любовь ваша: неизвестно из чего и для чего она родится …
А слова Божие - оно внутри нас.
Схимник Стефан говорил так:
«Многое испытав в жизни, я не нашел ничего лучшего для мира и спокойствия души, чем умеренное принятие пищи, пребывание на одном месте, и прилежное занятие Словом Божиим».
И Паисий продолжил:
- Враг нашего спасения, диавол, по попущению Божию, приковал наши сердца к земным занятиям: одни занялись приобретением дорогих и редких вещей, и, пригвоздив к ним себя, отошли от Бога; других занялись изучением различных наук и художеств, годных только для земли и лишили себя знания о Боге; третьи занялись разведением садов, огородов, пашен и лугов, скотоводством, и, стяжая их, забыли о Боге; четвертые занялись убранством себя и своих жилищ, приковав свое внимание к телесам и забыв о спасении души; иные обратили  свое внимание на пост и прочие телесные подвиги, придав важное значение сухоядению и голоданию, и святые духовные подвиги превратили в плотские; иные прилепились исключительно к обряду, затмив в последнем духовную сторону. Люди прилепились к земле, земным попечениям, как будто земля - вечное жилище их. Люди живут, аки мертвые, не думая о будущих благах небесной жизни, будто будут вечны телом на земле.
- Значит, все они - еретики?
спросила сестра Зенона.
- Нет, не еретики, а попросту заблудшие. А по поводу еретиков необходимо сказать следующее: не дружи с еретиками, не ешь и не пей с ними, не сопутствуй им в дороге, не входи ни в дом, ни в собрание их!
- Господи, помилуй! Спаси нас от еретиков!
воскликнули сразу несколько сестер.
Паисий продолжил свою достаточно вольную беседу с сестрами:
- Вот вы сказали сейчас: «Господи, помилуй!» Но что это значит - «Господи, помилуй!»?
- Мы не знаем, - вздохнули слушательницы.
- Это - вопль виновного в пустыне греха, последний вздох приговоренного к казни, вопль кающегося, желающего исправиться и начать новую жизнь, подобно христианину. Это - вопль грешника, перед лицом Господа, и неизвестно, будет он помилован или нет!
- Ох! - дружно выдохнули те же сестры.
- Скажи, отче, а мертвые молятся за нас?
Паисий ответствовал, медленно и внушительно:
- Очень ошибаются те, кто думают, что мертвые молятся за нас. Мертвые уже не молятся, а требуют молитв об их душах от живых; но когда их грехи очищены молитвами, верой и делами живых, наша молитва поминовения в пользу нас, поминающих их души …
- Хорошо глаголет старче!
снова шепнула Юле на ушко сестра Зенона.
Юля кивнула. Зазвенел звонок, и слушательницы курсов заторопились в буфет за пирожками и бутербродами с постной рыбой.
Следующую лекцию читал отец Александр, и она была посвящена исповеди.
Отец Александр возглашал с кафедры:
- Исповедь, сестры, бывает четырех видов: домашняя, генеральная, частная и общая.
Домашнюю исповедь необходимо совершать каждому православному христианину каждый вечер после вечерних молитв. «Солгал, осудил, сквернословил и так далее, и тому подобное». Должно встать на колени и попросить у Бога прощения за свои грехи …
Но чтобы полностью смыть всю грязь греха, необходимо обратиться к посреднику между миром и Богом. И это уже таинство, и совершает его священнослужитель. Именно церковь дает человеку ту благодать, что позволяет ему полностью освободиться от скверны падения …
Потому следующий вид исповеди - генеральная исповедь. К такой исповеди человек готовится всю свою жизнь, и во многих случаях она совершается перед кончиной. Особенно она требуется тем, кто имеет смертный грех: блуд, супружеская измена, аборт, убийство … Подобная исповедь также требуется пришедшему в православие иноверцу, и тому, кто был вовлечен в оккультизм и сатанинство.
Третий вид исповеди - частная исповедь. Здесь три участника: сам кающийся, священник и Господь. И в своих грехах мы каемся не священнику, а Господу, и священник лишь свидетель сего покаяния. Исповедь - это всегда примирение Бога и человека, это великая сладость прощения греха, это любовь человека к Богу, доведенная до презрения к самому себе как человеку.
И, наконец, четвертый вид исповеди - общая исповедь. Этот тут случай, когда священник отпускает грехи, не выслушивая их от кающихся. Такая исповедь часто совершается по нужде (например, в минуту опасности для жизни), когда у священника нет времени выслушивать отдельного каждого христианина.
И, наконец, нашу лекцию я хочу закончить следующим обращением к вам, сестры:
«Прошу вас, возлюбеннейшие, да исповедуем мы каждый грех свой, пока согрешивший находится еще в этой жизни, когда исповедь его будет принята, и когда удовлетворение и отпущение, совершаемое священником, угодно Господу»
Пусть эти слова святителя Киприана Карфагенского будут всегда с вами!

После занятий к Зеноне и Юле подошла сестра Евстафия, только что назначенная игуменья Ессентукского Свято-Георгиевского монастыря.
- Сестрички! Не хотите вечером помолиться и выпить чаю у меня в обители?
- Пойдем?
повернулась Юля к сестре Зеноне.
- Спасибо, матушка. Конечно, пойдем …
За чаем разговор как-то сам собой зашел о божественном. Матушка любила эту тему и разговор всегда сопровождался восхвалениями в адрес одних сестер и порицанием других.
Юлю задела такая безапелляционность и она сердито заметила:
- Вы знаете, матушка, что на это счет говорила блаженная Матрона? «Зачем осуждать людей? Думай о себе почаще. Каждая овечка будет подвешена за свой хвостик! Что тебе до других хвостиков?»
Евстафия кинула удивленный взгляд на Юлю и замолчала. А потом стала страстно и нудно славить свой Свято-Георгиевский:
- Вы знаете, как у нас хорошо, сестры! Особенно в конце марта, как  распускаются листья и цветы луга! Ох, эти луга … Знаете, какое стихотворение про наш Свято-Георгиевский монастырь когда-то сочинила одно из воспитанниц?
И сестра Евстафия стала возвышенно декламировать:
Среди полей, среди цветов,
Среди холмов, среди лесов,
Под небом ярко-голубым,
С крестом, как солнце золотым,
Как птица белая парит -
Храм наверху горы стоит.

Звон колокольный раздается
И вдаль по воздуху несется,
Под ним в небесной синеве
Святой Георгий на коне
Летит, благословляя нас,
И молится за весь Кавказ.

Святое место и земля
Вокруг того монастыря,
Получим в нем грехов прощенье,
Найдет здесь каждый утешенье.

Здесь труд монахинь и смиренье,
И Богу теплое моленье,
В их лицах - мир и доброта,
В глазах - любовь и чистота.

Увидев эту красоту,
Забыть ее я не смогу,
Душа трепещет и горит,
И Господа благодарит .

В гостиницу сестры вернулись поздно ночью. Уже за полночь Юля вскипятила чай, достала из холодильника припрятанный еще днем кусочек торта «Птичье молоко» и стала внимательно рассматривать его при встрече ночника…
Голова была пуста, и думать о завтрашних занятиях не хотелось. И, честно говоря за один, первый день «Игуменка» ей надоела до смерти. Но Юля знала: через несколько дней сюда приедут ее лучшие подружки, которых она не видела восемь лет - Таня и Вика.
Как здорово будет с ними увидеться и как долго ей ждать в «Игуменке» эти несколько дней!
И потому, отправив «Птичье молоко» в свой алый ротик,  Юля, удовольствием облизнулась,  взяла с полки книжку и повторила, заученно и невесело:
- Поздноядение - вкушение пищи после захода солнца. Раноядение - вкушение пищи до обедни. Скверностяжательство - когда человек творит неправедный прибыток. Смехотворство - смеяться самому и вызывать смех у других, шутить, рассказывать анекдоты. Гортанобесие - долгое удерживание приятное пищи во рту.   
Ах, это у меня поздноядение!
И, выключив лампу, Юля положила книжку обратно, оправила своим нежным пальчиком в плечах свою длинную, почти до щиколоток, шелковую ночную рубашку и рухнула ничком в постель.





XXVIII
(ЗАВТРАК НА ТРАВЕ)

Первой в Арзамас примчалась Таня, а на следующий день прибыла и гейша Инора - Виктория.
Заказав машину, они закупили продуктов и в ближайшее воскресенье выбрались за город на пикник.
Юля, в спортивном костюмчике, и никак не напоминавшая игуменью монастыря, так же, как и прежде, распоряжалась своими подружками-«матрешками», и далеко за пределы поляны разносились ее начальственные окрики:
- Танюша, сделай, пожалуйста, бутерброды! Да нет, с колбасой, а с сыром! Колбаса пока подождет! Виктоша, будь добра, поставь, пожалуйста, чайник! Какие дрова? У нас примус с собой! Где примус? Посмотри внимательно в багажнике!  Где багажник, Вика? Там же, где машина! Ты совсем заяпонилась, милая Инора, багажник не можешь найти в машине! Как,  кстати, твой сынишка? А твои дети как, Танечка? Ой, как я вам завидую, девочки, ой, как завидую! …
Они расстелили пледы на траве, наконец, разлили, - и не только чай, - и выпили, и подняли тост, - за самих себя, разумеется!
И даже начавшийся не с того ни с сего мягкий волжский дождик, - принесенный, видно, с Нижнего Новгорода, не остановил их веселья. Они плакали и пели, смеялись и грустили, и снова плакали и пели …
И когда их дождик все-таки достал окончательно, они вернулись в гостиницу, в комнату, где жила Юля. Зажгли свечи, а в окне дождь уже лил и лил, не переставая….
А затем Вика подула на свою свечу, взяла гитару, тронула ее серебряные струны, и полилась, как из души, тихая печальная песня:
Дождь притаился за окном,
Туман рассорился с дождем,
И беспробудный вечер,
И беспробудный вечер…
О чем-то дальнем, неземном,
О чем-то близком и родном,
Сгорая, плачут свечи …
Вика развернулась с гитарой к окну, ее гламурная японская челка слетела ей на лоб, но она продолжила перебирать струны, тихо и печально:
Казалось, плакать бы о чем?
Мы вроде праведно живем,
Но иногда под вечер,
Но иногда при встрече
Мы вдруг садимся за рояль,
Снимаем с клавишей вуаль,
И зажигаем свечи …
Татьяна и Юля обняли друг друга, голова Юли упала на плечо Тани, и обе тихо зарыдали, прижавшись друг к другу, а голос Вики стал еще нежней и печальней:
А свечи плачут за людей,
То тише плачут, то сильней,
И осушить горючих слез
Не успевают …..
И очень важно для меня
Что не боится воск огня,
Что свечи плачут за меня,
Что свечи тают …
Юля тихо молвила:
- А все-таки мы вернулись туда, в нашу юность, матрешки …
- Скажи спасибо, матушка, что тебя не повесили в Шлиссельбурге, - улыбнулась, смахнув слезу, Вика, - А то мы точно никуда бы не вернулись - ни сюда, и ни туда …
А Таня добавила:
- Как нам хорошо сейчас, девочки!
Она закуталась потеплее в шаль и подумала: самым главным было то, что они выжили в этом непростом пост-Квартирьерном мире, не продали и не предали себя, хотя, возможно, им и пришлось в чем-то уступить обстоятельствам, но назвать это предательством все равно никак было нельзя…
Их жизнь при Квартирьерах продолжалась, - пусть в другой ипостаси. И что теперь было жалеть о том, что не сбылось или о том, что никогда не сбудется? Им оставалось жить и улыбаться, и улыбаться жизни, и рыдать в родное женское плечико, что не только Квартирьеров и Гришку Нелюбина, но и много чего другого выдержит …
А Принципалы, - они ведь как пауки в банке все равно перегрызутся между собой и таким неявным способом отомстят сами себе и за «Гардемаринов», и за Шлиссельбург, и за Верхотурье, и за Нашествие вообще, и за много того зла, что сделали «голубому шарику» под названием Рганциммра….
Ибо, как говаривал в старину лорд Эктон, «Всякая власть развращает, но абсолютная власть развращает абсолютно»!
И хотя бы это будет им, матрешкам, в утешение!























ЧАСТЬ ВОСЬМАЯ


ИГРА В ЧЕТЫРЕ РУКИ



























XXIX
(ВОЛОДИМИР ПОСЛЕДНИЙ)

Патриарх Володимир подлетал к Москве на своем личном эаплане. На 18.00 сего дня у него была назначены официальные переговоры с Первым Принципалом.
Пока по пути глава РПЦ просматривал проекты документов, которые ему необходимо обсудить с Гришкой. Среди них были: «Об объявлении православия государственной религией Западной России», «Об обязательном исполнении православных таинств всеми гражданами Западной России», «Об обязательном ношении всеми гражданами России православных одеяний» и т.д. и т.п. Служка патриарха, архидиакон Ираклий услужливо подносил их Володимиру один за другим, а патриарх красным карандашом ставил на них свои беглые пометки, чаще всего вопросы, иногда что-то и другое, типа восклицательного знака или нотабене. На эаплане было еще двое служек: один из них управлял летальным аппаратом.
Над очередным проектом, подготовленным его канцелярией, - «О замещении биологии в школе библейским учением о творении человека и живых тварей», - патриарх глубоко задумался…
Ираклий осторожно вопросил его, нагнувшись над плечом:
- Будете сразу подписывать, Ваше Святейшество, или пока посмотрите?
Володимир пролистал проект, затем откинулся и сурово глянул на своего служку:
- Святой Феофан Затворник говорил по этому поводу: главное для нас не учение в школе, а богоугождение. Всякая там научность есть придаточное качество, годная только на время. И потому не должно, чтобы она занимала внимание школьников и поглощала их заботу. Нет ничего ядовитее и гибельнее для духа христианской жизни, как эта научность и исключительная о ней забота! Потому - прочь дарвиновскую сказку!
И решительно подписал проект.
Примерно в 16.00 при подлете к Москве вблизи эаплана патриарха появился эаплан сопровождения DC200X-238, принадлежащий ведомству СБР - службе Марты, который лег на параллельный эаплану патриарха курс, следуя за ним на расстоянии около километра. Через минуту, приветствуя патриарха, DC200X-238 вспыхнул зелеными огнями, эаплан патриарха ответил тем же и заложил крутой вираж на снижение. До личной посадочной площадки патриарха в Даниловском монастыре оставалось примерно минут пять подлета, и там еще пятнадцать минут на машине до Кремля.
Володимир тяжело вздохнул, отложил в сторону документы и попросил Ираклия заварить ему кружку чая. Пока тот готовил чай, Володимир с удивлением глянул на эаплан сопровождения:
- Что это? Зачем так? По какому поводу?
- Наверно, почетная встреча, владыко, - ответил пилот.
- Странно, никогда так не встречали …
недобро усмехнулся патриарх.
Ираклий принес круто заваренный напиток, мельком глянул на летевший рядом DC200X-238, и ничего не сказал.
Патриарх снова погрузился в свои раздумья.
Не Церковь должна искать место в государстве Гришки, а само его государство рано или поздно должно стать Церковью. Это ничем не унизит Гришку, и не отнимет славы и чести его, а просто направит его с ложной, еще языческой, дороги на правильную и истинную дорогу Красоты, Любви и Добра. Христос сойдет на землю здесь, в Западной России. Государство обратится в церковь, взойдет до церкви и станет церковью. Не будет больше ни атеистов, ни неверующих, все станут православными христианами. Так воплотится на земле Царство Божие,…
Ему осталось лишь одно  препятствие - ГУСУ. Убрать ГУСУ надо как можно скорее и незамедлительнее! Даже лучший товарищ Стаса - Авель Молибога уже почти дал на это согласие. Осталось только уговорить Первого Принципала!

Вдруг эаплан затрясло, как в воздушной мясорубке, во внезапно нахлынувшем вихре турбулентности. Длилось это недолго, каких-то две-три секунды, но вот пилот успокоил и выровнял машину, завис над посадочной площадкой в Даниловом монастыре. Еще секунда-две, и машина будет на посадочной площадке, как вдруг патриарх схватился за сердце:
- Ох! Ох! Господи! Боже!
Ираклий первым бросился к владыке, на ходу вытаскивая из внутреннего кармана нитроглицерин, и прокричал пилоту:
- Садись, сатана! Владыке плохо!
Служки засуетились, эаплан рванул к земле, Володимир глотнул таблетки, пробормоча что-то неразборчивое. Машина, наконец, уткнулась брюхом в землю, и к ней тут же на полных парах умчалась всегда дежурившая в резиденции патриарха «скорая помощь» …
- Сердечный приступ! Скорее в больницу!
это было последнее, что услышал покидавший эаплан Ираклий, на руках которого остались меченные Володимиром бумаги.
А через два часа из больницы сообщили: патриарх Володимир представился Господу.

О смерти патриарха Первому Принципалу доложили в тот же вечер.
Побледневший Нелюбин тут же вызвал к себе АКМ: что делать? Кого будем выбирать в настоятели земли Русской?
- А не надо нам больше патриарха!
вдруг сказала Кира, и Марта с Анжеликой ей поддакнули.
- Как не надо? - удивился Нелюбин, - А кто же будет управлять православной церковью?
- Как - кто? Синод, совещательный орган!
И Кира протянула Нелюбину несколько листов бумаги, скрепленных обыкновенной скрепкой:
- Это проект твоего указа о создания Синода, Гриша. Прочитай! А главой Синода буду я! Естественно, по совместительству с моим Управлением! Подпиши, пожалуйста!
Первый Принципал непонимающе глянул на нее своими синими глазами:
- Ты … главой Синода? Зачем?
- Так надо, - опустила очи долу Кира, - Подпиши, пожалуйста!
Гришка еще раз взглянул на нее: Кира была в короткой темно-зеленой юбке, тщательно выглаженной, белоснежной блузке, а глаза ее были добры и полны слез и сочувствия к безвременно ушедшему из жизни патриарху. Марта и Анжелика стояли за спиной Киры и так же сочувственно молчали.
Что-то тревожное  почудилось Гришке в той самовольщине, что начали творить АКМ. Ему было неясно: Володимир умер или убит? И если три его заместителя таким образом убрали патриарха, то зачем они это сделали? Чем он мешал? Но подозрения показались ему столь неосновательными, что Гришка предпочел их тут же с порога отмести и постараться забыть…
Он сказал:
- Ладно, пусть будет Синод!
И подписал указ о создании Синода. АКМ ушли довольные и, махая во все стороны своей бумагой, а Гришка решил посмотреть последние указание Квартирьеров. Но экран был пуст: указания отсутствовали, и эта пустота повторялась на нем  уже третью неделю …
Был повод задуматься и серьезно. Гришка походил немного по комнате, вышел на балконе, вдохнул свежий морской воздух, поглядел в таящую вдали морскую даль и позвонил Мише:
- Вызови ко мне Черепова, Молибогу и Годунова! Срочно!

Молибога встретился со Стасом на посадочной площадке. Вышел из эаплана и сразу наткнулся на Черепова:
- Привет, Стас! Зачем нас вызывают, знаешь?
Черепов в ответ лишь пожал плечами.  А в Ливадии их уже ждал Первый Принципал и прибывший чуть ранее Антон Годунов.
Авель Андреевич впервые видел Гришку таким напряженным и насупленным, и даже слегка испуганным…
- Что случилось?
спросил он, едва шагнув через порог. Годунов и Гришка выжидательно молчали, а Стас внимательно перечитывал сообщение о смерти патриарха. Перечитал и передал Молибоге.
- Сколько ему было лет, Гриша?
спросил Антон.
- Семьдесят четыре.
- Ну, это еще не возраст…
- Причина смерти установлена?
спросил Черепов.
- Согласно донесению СБР и УДД, - инфаркт, острая сердечная недостаточность….
- Ну и что, Гриша? Старый человек, дальние перелеты, большие нервные перегрузки …
Нелюбин прошелся по комнате и плотно закрыл дверь.
- Да так, ничего. Ничего особенного! Придраться не к чему! Но все же, все же, все же …
Он еще помолчал, и вдруг сказал:
- Это и подозрительно, что придраться вроде не к чему! Это и подозрительно!
- А зачем Кире Синод, Гриша?
осторожно вопросил Гришку Антон Годунов,
- Ей что, своего Управления мало?
Гришка развел руками:
- Не знаю …. Да я уже жалею, что подписал, не глядя. Надо было посовещаться, - хотя бы с вами!
Молибога и Стас тревожно переглянулись между собой: все-таки что-то здесь не то. Таинственная смерть патриарха, заранее подготовленный Кирой указ о создании Синода …. Не похоже на АКМ, которые до того были смирны и тихи, как мышки. Не похоже, а вдруг?
«Государственный переворот?», вопросил Молибога Черепова взглядом. «Чушь! Как им убрать Первого Принципала, если за ним стоят Квартирьеры?» «А что, если Квартирьеры приняли сторону АКМ?» «Быть такого не может!»
Разлетались по вотчинам молча и даже как-то растерянно, - но на всякий случай Годунов, Черепов и Молибога договорились быть постоянно на связи. И держать ушки на макушке! 



XXX
(ЕЩЕ РАЗ ГРИШКА)

Прошел месяц после смерти патриарха. Кира сформировала Синод и приступала к управлению православной церковью вместо патриарха. Церковные иерархи, всякие там митрополиты и архиереи пошептались, повозмущались и … затихли. В конце концов, «Богу - Богово, кесарю - кесарево»!
Но всяким там прожектам о всеобщем оправославливании Западной России и о превращении государства в церковь и церкви в государство Кира положила полное и окончательное finita. Пусть каждый занимается своим: принципалы управляют, а клир и паства молятся! Не дело церкви лезь в дела государства, она должна заниматься спасением душ своих верующих и только этим!
Гришка первое время еще хотел поспорить с АКМ и все же назначить патриарха, но потом отказался от этой идеи. Но создал свою тайную службу филеров - СБПП - Службу безопасности Первого Принципала, хотя Марта категорически возражала против этого (Гришку охраняли андроиды и люди из СБР). Однако ситуацию он уже не контролировал: АКМ изловчились и смогли поставить в СБПП своих людей, и самое главное, им удалось вступить в сговор с Мишей - личным секретарем и помощником Первого Принципала.
Тучи над Гришкой сгущались, и каким-то седьмым звериным инфернальным чувством он предчувствовал это, хватаясь за соломинку надежды, как утопающий …
Не однажды он был готов отдать распоряжение об аресте АКМ, но каждый раз, подумав, вдруг предполагал свои страхи напрасными, а тревоги - излишними … тем более, что его, по наущению АКМ, филеры из СБПП, постоянно подкидывали ему сладкие пилюли, успокоительную информацию: «все спокойно в твоем королевстве, ничего такого», хотя сами АКМ уже давно решили убрать Гришку от власти, лишь пока не пришли к выводу, как это лучше сделать …
Нелюбину оставались верными лишь ГУСУ; осведомители этой службы через Стаса Черепова регулярно докладывали ему о странных перемещениях андроидов, подчиненных ведомствах АКМ, и попытках перлюстрации его личной переписки и прослушивании его звонков. Гришка долго не верил этим донесениям, считая их липой и клеветой на верных ему АКМ, но спустя два месяца после уничтожения АКМ патриарха (а в этом вопросе у Авеля и Стаса вскоре уже не осталось никаких сомнений), случилось следующая экстраординарная вещь: ему позвонил Первый Принципал Византии (эта страна занимала бывшую европейскую часть Турции и часть примыкавших к ней азиатских провинций) Гермоген и сказал, что его агенты засекли попытки несанкционированного доступа к ПСК со стороны третьих лиц, то есть лиц, не являющийся Первыми Принципалами.
В частности, в одном из ПСК Восточной России было для Квартирьеров оставлено следующее сообщение:
«Уважаемые Высшие, ситуация в Западной России критическая. Ваш Принципал, Григорий Нелюбин, впал в безумство и похоть. Просим разрешения на контроль над ситуацией. Анжелика Зубова. Кира Рочева. Марта Лундстрем».
И ответ Квартирьеров:
«Рассмотрим. Разберемся. Ждите».
Дата: 26 июня (вчера).

Узнав об этом, Нелюбин побледнел. Нет, пока он, еще он Принципал Западной России!
Он сел за ноутбук и за три минуты настрочил свой самый сверхсрочный указ …
Затем вызвал Мишу и велел немедленно разослать его всем принципалам и нобилям:
«Я, Григорий Нелюбин, Принципал Западной России, приказываю:
От исполнения своих обязанностей с 15.00 сегодняшнего дня отстранить:
Анжелику Зубову - директора службы МОГР.
Киру Рочеву -  директор службы УДД.
Марту Лундстрем -  директор СБР.
Приказываю немедленно задержать и заключить под стражу А.Зубову, К.Рочеву и М.Лундстрем.
Об исполнении доложить немедленно.
Исполняющими обязанности директоров спецслужб назначить:
Служба МОГР - и.о. директора Станислав Черепов
Служба СБР - и.о. директора  Антон Годунов
Служба УДД - и.о. директора  Авель Молибога.
С.Черепову, Ф.Годунову и А.Молибоге приступить к своим обязанностям немедленно»

- Немедленно разослать всем принципалам!
Миша, взял указ, и, молча кивнув головой, вышел.
Но когда он вышел, и закрыл за собой дверь, да еще отошел на приличное расстояние от Первого Принципала, то тут же поднес к губами часы, где у него была миниатюрная рация и сказал шпионским голосом:
- Астра, Астра, вас вызывает Тюльпан!
Астра ответила голосом Киры:
- Астра слушает, Тюльпан!
- Астра, слушай! Чертополох отстранил вас троих от обязанностей, требует немедленно арестовать! У меня на руках его указ! Я его должен разослать!
Астра чуть помедлила и приказала:
- Тюльпан, указ уничтожить и не рассылать! Мы приступает к плану «Б»! Мы приступаем к плану «Б»! Повтори приказ!
- Приказ понял, Астра! Указ не передавать! В действие вступает план «Б»!
И последний из указов Гришки Нелюбина полетел в мусорную корзину.



XXXI
(МЕСТЬ АКМ)

Настрочив этот последний (но сам Гришка еще не знал, что последний) свой указ, Нелюбин в целях безопасности решил перебраться на одну из своих запасных штаб-квартир, располагавшуюся на Соловецких островах. Кроме того, там же располагался второй, запасной ПСК - Пункт связи с Квартирьерами …
Он снова вызвал к себе своего секретаря:
- Миша, разослал указ? Меры приняты?
Миша опустил глаза:
- Да, Григорий Иванович. Указ разослан, меры приняты…  Как только АКМ будут арестованы, я тотчас доложу вам!
Гришка внимательно глянул на него, затем на часы:
- Я сейчас улетаю на Соловки … На несколько дней, скорее всего. Пока остаешься здесь…. Если нужно я тебя вызову!
- Хорошо, Григорий Иванович.
- Прикажи подготовить мой личный эаплан.
- «Ахилесс», «Апорию» или «Стрелу»?
- «Апорию».
У Гришки были в распоряжении три личных эаплана - «Ахиллес», «Апория» и «Стрела»: все они обладали высшей степенью защиты, и сбить их ракетой или каким-то лучом было невозможно.
Уничтожить их можно было только изнутри, заложив мину в кабину пилота….
Об этом и подумал Миша: план «Б» как раз и предусматривал уничтожение Гришки во время полета на эаплане. Но как его осуществить?
Мина, - небольшой кирпич, весом в полкило, - давно уже лежала у него в черном чемоданчике. Только как доставить ее на «Апорию»?
Гришка между тем лихорадочно собирал вещи, бегая по своему кабинету. И то надо взять на Соловки, и это, и третье, и четвертое …
Трижды он бегал на «Апорию», относя вещи сам и не доверяя даже Мише. Секретарь меланхолично наблюдал за этими приготовлениями …
И вдруг Первый Принципал обратился к нему, указав на одну из сумок:
- Миша, отнеси, это, пожалуйста, к эаплану!
Миша взял сумку, и, забежав к себе в комнату, в три секунды взвел мину и сунул ее в сумку к Гришке.
- Я сам лично ее отнесу, Григорий Иванович!
Через пять минут Гришка занял место у руля эаплана, и радостный, расплывающийся до ушей Миша снизу прощально помахал ему рукой…
Эаплан взлетел, как вдруг снова опустился внизу, и оттуда высунулся Гришка и крикнул:
- Полетишь со мной!
- Что-о?
оторопел Миша.
- Полетишь со мной, быстрее сюда, черт возьми!
И в одно мгновенье Первый Принципал втянул своего секретаря на борт эаплана.
Летательный, - впрочем, теперь же не только летательный, но и летальный для Гришки, взмыл вверх, потом рванул на север, к Белому морю.
Мина сработала через тридцать минут, над Белым морем, когда до спасительных Соловков оставалось каких-то полторы минуты лёта.
Вместе с Первым Принципалом погиб и его секретарь, и холодные глубины Белого моря схоронили их навечно на своем дне…
Для АКМ это был самый наилучший выход: вместе с Гришкой исчез навсегда и Миша - человек, который мог поведать миру гораздо больше, чем того хотели сами АКМ …


XXXII
(ВЫЖИТЬ, НО НЕ СПАСТИСЬ)


О гибели Первого Принципала Стас узнал спустя три часа.
Минут двадцать он сидел, вообще не двигаясь с места…
Но тут вспыхнул экран голографа, и точная, как швейцарский хронометр, Марта возгласила ему, сияя улыбкой, как чеширский кот на дереве в Стране Чудес:
- Поскольку Первого Принципала больше нет, власть в Западной России временно, до выборов, берем мы, три его заместителя - Анжелика, я и Кира. Надеюсь, ты не возражаешь против этого, Стасик?
И видя, что Черепов подавленно молчит, продолжила:
- Завтра, в три часа в Москве пройдет совещание принципалов по этому поводу: там мы утвердим это решение. Ты прилетишь, Стасик?
Черепов, наконец, пришел в себя. Он взбешенно глянул на Марту и холодно ответил:
- Я не прилечу! Сначала мы должны разобраться, от чего погиб Первый Принципал! А потом уже будем проводить всякие совещания!
Марта перестала улыбаться ему на экране:
- Надеюсь, ты хорошо подумал, Стасик?
- Хорошо подумал! И это мое окончательное решение, - думаю, что у Антона и Авеля такое же мнение!
- Ну что же, - молвила Марта, - Не будешь, так не будешь … До свиданья, Стасик, если наше свидание, разумеется, состоится …
- Состоится, Марта, состоится, да еще как состоится! - ответствовал Стас.
Как только экран погас, Черепов тут же отзвонил Молибоге.
Авель возник на экране незамедлительно. Он был тоже подавлен и растерян. Черепов коротко пересказал свой разговор с Мартой и мрачно предположил:
- Боюсь, что следующие за Гришей можем быть мы с тобой …. даже если признаем АКМ сегодня, все равно завтра нас также уберут!
И спросил:
- Ты не хочешь на всякий пожарный перелететь ко мне?
- Мой эаплан отогнали на срочную профилактику!
сообщил Молибога.
- Что?! Подожди, не уходи!
Стас выглянул в окно, и увидел, как к посадочной площадке его эаплана подошли андроиды загоняли в ангар его личный эаплан с бортовым номером SXR500 …
Молнией Черепов вылетел наружу:
- Стоять всем! Отойти от машины! В чем дело?!
Старший механик объяснил, что получил указание поставить эаплан господина Черепова на «немедленную профилактику».
- Никакой профилактики! Всем покинуть посадочную площадку! Не мешать мне!
Андроиды по-людски пожали плечами и отошли.
Сборы были самими краткими: уже через десять минут Стас сел за руль машины, включил логр, и плавно взмыл в небо, и уже через десять минут приземлился в Бахчисарае.
На посадочной площадке рядом с дворцом, возле Молибоги,  к удивлению Стаса, стояла еще и Белка.
- А где Голуба? Она разве не летит?
Молибога отрицательно покачал головой и как-то неуверенно оглянулся на Белку: девушка в ответ взяла его руку и потянула к эаплану, - и через минуту они были уже в воздухе….
Стас взял курс на север: он хотел прилететь в Кремль, в Москву уже сегодня и тем самым опередить АКМ, - и переговорить с некоторыми принципалами еще до завтрашнего совещания. Он сильно рассчитывал, что некоторые из них (например, Антон Годунов и Петр Субочев) прилетят туда уже сегодня. И тогда необходимо убедить их немедленно арестовать АКМ, обвинив их в убийстве Гришки!
Но самое главное - допуск в ПСК, - в Пункт связи с Квартирьерами, - у Гришки одного был этот допуск! Кто владеет им сейчас? Если этот допуск перешел к АКМ, тогда пиши-пропало! Но если Нелюбин успел переадресовать его на Авеля или Стаса, тогда им все карты в руки!

- Проснулся? Подлетаем!
Молибога лениво потянулся в своем кресле, - между тем Стас сделал контрольный круг над Кремлем и пошел на посадку.
И тут же чуть ли не бегом - в Большой Кремлевский дворец.
- Пропуск?
Стас и Авель показали свои печати на ладонях: андроиды переглянулись, но пропустили их.
Первым делом Черепов кинулся в ПСК: он находился в одном из закоулков за Андреевским залом.  Дрожа от нетерпения, поднес свою ладонь к заветному замку: дверь не открылась. …
- Попробуй ты!
Стас обернулся к Молибоге.
Авель Андреевич без возражений поднес свою ладонь к замку: то же самое, - дверь по-прежнему не открылась. Зато высветилась надпись, гласящая, что доступ к ПСК имеют только: «Первый Принципал, а также главы служб СБР, УДД и МОРГ».
- Дерьмо собачье! - выругался Черепов то ли в адрес Квартирьеров, то ли в адрес АКМ, - Кажется, нас опередили! …
- И что делать?
спросил Авель.
Черепов принялся обзванивать других Принципалов.
Первым был звонок Годунову.
- Антон, мы тебя ждем в Кремле. Ты когда прилетишь?
Долгое молчание на том конце трубки. Глухое чавканье: видимо, Годунов трапезничал в это время:
- А что случилось? Почему сегодня? Совещание - завтра!
Стас не стал привередничать:
- Ты что, черт возьми, ничего не понимаешь? АКМ вчера убрали патриарха, сегодня - Гришку, а завтра убьют тебя и меня! Надо опередить их! Гришка перед смертью подписал приказ об их аресте, - ты этого не знаешь?
Антон спросил насмешливо:
- Указ? Но если Гришка разбился на эаплане, значит, его указ отменяется! И что мы можем сделать?
- Арестовать их, когда они прибудут сюда!
- А если остальные принципалы не согласятся? У тебя есть веские доказательства против них или одни ушлые подозрения?
Затем - Субочеву:
- Петр, ты прилетишь в Москву?
- Завтра, как и все.
- Петр, ситуация критическая! И патриарх, и Гришка погиб не случайно! Это заговор АКМ, мы должны их арестовать!
Субочев спросил саркастически:
- Но если мы их арестуем, кто будет править вместо Гришки? Вы с Молибогой?  А как к этому отнесутся Высшие?
- Петр, оба ПСК блокированы! К Соловкам нам вообще не подобраться, сейчас там находится Кира! А здесь сегодня вечером будут Анжелика и Марта! Действовать надо немедленно!
Петр Субочев ничего не ответил и выключился.
А через минуту все каналы связи оказались отключены - «по техническим причинам»!
Стас и Авель переглянулись между собой:
- Надо драть отсюда! И чем быстрее, тем лучше!
твердо заявил Авель, и Стас согласно кивнул.

А к вечеру следующего дня Западная Россия узнала своих новых руководителей: Первыми Принципалами были избраны сразу все трое АКМ - Анжелика, Кира и Марта, а руководящие места в МОРГе, УДД и СБРе заняли их бывшие заместители: к примеру, директором СБР стала бывшая первая заместительница Марты Светлана Скаченко. 
Расправа ждала всех несогласных с АКМ принципалов или даже тех, кто просто был им подозрителен: к примеру, Антон Годунов через день после совещания в Москве был арестован, заточен в подземную тюрьму на Валааме, где вскоре умер. Несколько принципалов были казнены в их вотчинах. Не пощадили даже министра сельского хозяйства Петра Субочева: его хотя и не казнили, но депортировали с Земли…
АКМ осталось убрать с поля боя последних двух ключевых игроков Гришки - Министра образования и науки Авеля Молибогу и директора ГУСУ Стаса Черепова. Но они успели спастись бегством и найти их АКМ пока никак не удавалось …


























ЭПИЛОГ


Стас долго искал место, где приземлить эаплан. Наконец, в просвете лесных чащ он заметил небольшое озеро с синевато-свинцовой гладью, разгоняемой свежим июльским ветром. С трех сторон оно подходы к нему прикрывали болота, и лишь с одной стороны к озеру спускался черный, в темно-зеленых проплешинах луга, откос.
- Подходит, - сделав над озером круг, решил Стас и направил эаплан вниз.
Пока Черепов налаживал маскировку, Авель собрал дрова и разжег костер. Вскоре Белка, морщась от холода и горького дыма, уже варила суп из взятых наспех припасов и по-женски суетливо хлопотала с ложкой у котелка.
Вскоре в котелке закипела аппетитное варево, и можно было, наконец, утолить голод. Ели молча, а когда закончили, уже совсем стемнело. На десерт был чай и печенье, прихваченное той же запасливой Белкой. Последнее сгрызли так быстро, что девушка не успела оглянуться.
Потом долго молчали, думая каждый о своем. Наконец, Черепов засуетился, сбегал к эаплану, разлил по кружкам сто грамм и предложил помянуть Гришку:
- Светлая ему память!
Молибога нервно передернул плечами и подумал, что вряд ли Нелюбин оставил о себе на земле такую уж светлую память. Но будучи орудием в руках иных сил, он сделал много того, что следовало сделать и можно было сделать в его условиях, и в чем-то даже защитил землян от Нашествия. И, кроме того, Гришка был их, Авеля и Стаса, другом, и если бы не он, кто знает, на какой бы дрянной планетке они влачили бы свои дни, повинуясь воле Высших. И долго бы они прожили вообще? А так, эти пять лет … да, ради этого стоило появиться на свет!
Снова помолчали, затем Авель вдруг неожиданно откинулся головой назад и, грызя сухую травинку, сказал:
- Послушайте, Стас, Белка! Это Адам Надашди, венгерский поэт. Перевод мой!
- И когда ты это только успевал, - между всеми делами, - переводить?
усмехнулся Черепов и, повернувшись к нему, запрокинул руки за голову, потянулся и стал слушать:
Придворным вагантом, собачкой в руках,
Себя представляю в яву и во сне,
Грызу злую нить своего поводка,
Но жить без него опасаюсь вдвойне.
Дворец мне как замок, пылятся замки,
И замкнута даль в черепушке окна,
И словно конструктор, в четыре руки,
Я строю в нем замок из солнца и сна.
Молибога сделал небольшую паузу, глянул на печально притихшую Белку и продолжил:
Как суп, выкипаю от этих проблем,
Мотаюсь в толпе, как беглец под пальбой,
От злобных пощечин, как жутких химер,
Взрываюсь ракетой над праздной толпой.
Я всё хочу знать, без того не могу,
В свой мир уходя, чтоб исчез этот мир,
Четыре стены, словно стенки в гробу,
Не думай, не чувствуй, гоним будь, как Лир …
- Здорово! «В свой мир уходя, чтоб исчез этот мир …» - вздохнул Стас, - А помнишь, как мы тогда, в Ленинке …
Но про Ленинку им было лучше не вспоминать. А вот про короля Лира и беглецов это было актуально: агенты АКМ искали их повсюду. Приказ, в этом Стас и Авель были уверены на все сто, был лаконичный: «Если не сдадутся живьем, уничтожить!».
Но сдаваться было глупо: в таком случае их ждала или мучительная смерть под пытками, или самом лучшем случае, - пожизненно - «клетка короля Людовика» где-нибудь в глухой подземной Бастилии. А этого они никак не хотели!
Можно было, конечно, спрашивать и спрашивать: как они проглядели такое? Почему Квартирьеры, всегда гарантировавшие Гришке защиту, предоставили АКМ случай хладнокровно с ним расправиться? Что вообще произошло между Квартирьерами и Гришкой? Это была размолвка или чистый случай? АКМ действовали по указанию Высших или сами по себе? Что случилось с остальными Принципалами после смерти Гришки? АКМ их также казнили или нет? Вопросы, вопросы, вопросы и ни одного ответа …
Ясно было одно: надо бежать, защиты в Западной России  у них уже нет, и «Анжелика-Кира-Марта» ни перед чем не остановятся, чтобы добыть то, что и так уже плыло им в руки: абсолютную, неограниченную власть в Западной России.
- Мы куда полетим дальше?
это был вопрос Белки.
Молибога хмуро глянул в ее сторону:
- Это имеет значение? Нас везде найдут!
- Далеко все равно не получится, - мрачно заметил Черепов, - Логр выдыхается: нужна заправка … В общем, давайте ночевать здесь, а утром посмотрим навигатор, - определимся, докуда сможем дотянуть …и там пешком до границы …
«Так», подумал Молибога, «Мы сейчас где-то в Смоленской области, и до Полонии отсюда не менее восьмисот километров. Логра хватит максимум на пятьсот. Значит, еще триста идти по белорусским лесам, таясь, аки партизаны. И что нас ждет там, в Полонии, - если ее Принципал уже договорился с АКМ о нашей выдаче?»
Разложили кресла в эаплане и легли спать: Белка прижалась к Авелю и быстро уснула. Стас еще долго бродил возле костра, отбиваясь от вездесущего здесь комарья, потом погасил костер и также блаженно растянулся на кресле…

Странный сон снился Авелю Андреевичу: светлая Пасха, так и не снесенный Гришкой храм Христа Спасителя, и еще не покойный патриарх Володимир, служащий свою неспешную пасхальную всенощную. Глубокая ночь, Молибоге хочется спать, на рядом стоит терпеливая Голуба в голубом туго повязанном и затянутом на шее платочке, белая блузка ее расстегнута, под ней видная алая шелковая рубашка, лицо ее серьезно и туманно, и в руке ее подрагивает красная пасхальная свеча … Такая же свеча стоит перед Молибогой, одной рукой он держит Голубу, а другой водит пассы над зажженной свечой.
«Христос воскресе!», возглашает Володимир, но в этот момент все оборачиваются не на него, а на врата храма, куда входит полуобнаженная девушка - босая и полунагая, и это в апреле! На ней полупрозрачно переливается светло-изумрудная ночная сорочка, черные волосы распущены по плечи, губы раскалены красным, она ступает как привидение, - и, о, боже! - Молибога узнает Алену Пушнину, сосланную Голубой в глухой карельский монастырь …
Патриарх в изумлении прекращает водить своим кадилом, замолкает хор, замирают многочисленные пресвитеры, дьяконы и протоиреи. Алена пересекает храм, и подходит к изумленному Молибоге, хватает его за голову и при всех, включая Голубу, жадно впивается в его губы. «Он - мой!», говорит она Голубе, и Молибога, как не пытается, не может вырвать свои уста из уст Алены.
«Изыди, дьяволица!», басит очнувшийся Володимир, но как вдруг превращается в черного рогатого черта с рожками и копытами, - такого, каким последнего изображают на картинках детских книжек. Пресвитеры и дьяконы в ужасе разбегаются, хор вопит «Аллилуйя!», кадило дымит на весь храм, вспыхивает огнем и пожаром, и когда Храм Спасителя сгорает, Молибога с ужасом видит со стороны себя с Аленой, они по-прежнему стоят уста в уста, Алена плачет, сквозь ее тонкий лен ее ночного одеяния Молибога чувствует как ей холодно, неуютно и кошмарно …
«Пойдем отсюда!», говорит он ей, указывает на выход из черного остова Храма … и в это момент просыпается.

Было около пяти утра или чуть больше, Молибога осторожно отстранил Белку и в белесых полупрозрачных сумерках выбрался наружу из эаплан; здесь его встретили холод и сырость, и какая-то особенная тишина, - не было слышно даже, как плескалась рыба в заповедном озере.
Внезапно Авель Андреевич остановился, огляделся, прислушался: нехорошие предчувствия как-то сразу закрались в его сердце. Лес мертвой громадой высился на откосе, словно надвигаясь на озеро, и Молибоге на долю миллисекунды показалось, что среди макушек сосен мелькнула будто чья-то черная тень. Еще секунда, и он понял, что не иллюзия: черный полицейский крейсер хладнокровно и быстро заходил на озеро, выискивая место для посадки.
Молибога опрометью бросился назад:
- Стас! Белка! Тревога! Просыпайтесь!
Добежав до эаплана, он рванул дверцу и бросился к рулю: быстрее! быстрее!
«На взлет!», он нажал кнопку пуска двигателя на своем запястье, и, пристегиваясь ремнем, краем глаза успеть отметить как выпрыгнувших со своих спальных мест Стаса и Белку, так и выбегающих из уже спланировавшего крейсера  андроидов.
- Скорее! Взлетаем! – орал под его ухом Стас.
Эаплан взмыл вверх, резко качнулся, лег на правый бок, проваливаясь в глубокий поворот. Еще мгновенье, - и он на полной скорости рванул на спасительный запад. Молибога отчаянно двинул на максимум оба джойстика, - мощности и скорости. Уйти, скорее уйти от преследования!
Однако вслед за ними тут же взмыл вверх и крейсер. А поскольку он был и мощнее, и быстрее, через каких-то пятнадцать минут стремительной погони он достал эаплан Авеля и Стаса и повис у него на хвосте. Три предупредительные ракеты прочертили свои огненные траектории под носом у беглецов: Авель оглянулся: нависнув над ними, полицейские трижды качнули вверх-вниз плавниками, что означало: «Немедленно садиться!»…
- Нет! - выкрикнул под его ухом Стас, - Нет! Только не это!
И, перехватив управление у Молибоги, он резко повернул джойстики вниз-влево и назад, пытаясь этим неожиданным маневром уйти от погони. Белка вскрикнула у него за спиной, эаплан вошел в крутой вираж, и в этот момент полицейские дали по нему залп из всех своих орудий ….
;
Из донесения главы СБР ЗР Светланы Скаченко первым принципалам Западной России Анжелике Зубовой, Кире Рочевой и Марте Лундстрем:
«25 июля сего года при патрулировании Смоленской области эсминцем DC200X-233 в районе Пржевальских озер был обнаружен угнанный 24 июля с.г. эаплан с бортовым номером SXR500, на котором находились бежавшие  государственные преступники А.А.Молибога, С.Е.Черепов и Б.Н.Нехлюдова, после чего на их перехват мною был выслан полицейский крейсер PWQ-675.
Обнаружив около 5.00 утра 26 июля вышеуказанный эаплан, полицейские и сотрудники СБР попытались задержать А.А.Молибогу, С.Е.Черепова и Б.Н.Нехлюдову на берегу Матецкого озера. Но эаплану государственных преступников удалось поначалу удалось взлететь и в первые минуты даже оторваться от преследования. Догнав преступников, PWQ-675 дал серию предупредительных выстрелов и просигнализировал требование немедленно приземлиться. Поскольку государственные преступники не подчинились этому требованию, я отдала приказ PWQ-675 уничтожить угнанный эаплан SXR500 с вместе его экипажем, что им и было сделано.
Обломки эаплана SXR500, а также останки А.А.Молибоги, С.Е.Черепова и Б.Н.Нехлюдовой были доставлены в криминологическую лабораторию СБР для исследования. Факт смерти государственных преступников А.А.Молибоги, С.Е.Черепова и Б.Н.Нехлюдовой подтвержден генетической экспертизой.

Директор Службы Безопасности Рганциммры Западной России
Светлана Скаченко
Подпись»

Вскоре справа вверху на донесении появилась следующая резолюция, написанная красным фломастером:
«Останки государственных преступников уничтожить. Факт смерти не разглашать. Пусть все идет своим путем»
И подпись: «МЛ», - что означало «Марта Лундстрем».


2001 - 2018
























ОГЛАВЛЕНИЕ

Пролог………………………………………………………………………………
Часть первая. Черный принципал……………………………………………...
Глава 1. Аз есмь. ……………………………………………................................
Глава 2. Штирли-мырли. …………………………………………….................
Глава 3. У матросов есть вопросы! …………………………………………
Глава 4. «О, как мы славно отомстим!...»……………………………………..
Часть вторая. Серпантин смерти………………………………………………
Глава 5. Три цветочка…………………………………………………………
Глава 6. Плюс Аидыч ..……………………………………………....................
Глава 7. К последнему перевалу. ……………………………………………...
Глава 8. Станция Лосиноостровская, поезд дальше не пойдет! …………
Часть третья. Эра Нашествия, год первый………………………………..
Глава 9. Нашествие, этап первый: «Всем сестрам по серьгам» ………….
Глава 10. Нашествие, этап второй: «Зачистка» ……………………………
Глава 11. Нашествие, этап третий: «Клятвопринесение» ………………
Глава 12. «Отмстим за ворёнка!» ……………………………………………
Часть четвертая. Страна Гуцулия…………………………………………..
Глава 13. Антидебильная революция Гришки Нелюбина…………………..
Глава 14. Мы - из ГУСУ ……………………………………………………….
Глава 15. Вальс в центре Кабула ………………………………
Глава 16. Блатная республика или Приглашение к диалогу ..................
Часть пятая. Авель укрощенный …………………………………………….
Глава 17. Фаворитки: борьба за престол……………………………………..
Глава 18. Соль Галицкая……………………………………………………..
Глава 19. Голуба: брачная ночь………………………………………………..
Глава 20. Голуба: медовый месяц ……………………………………………
Часть шестая. Новообращенные и наставленные. …………………………
Глава 21. Заговор обреченных. ………………………………………………
Глава 22. Призвание гейши. …………………………………………………
Глава 23. Черная монахиня. …………………………………………………
Глава 24. Другая Ларина. ……………………………………………………
Часть седьмая. Серпантин любви. ……………………………………………
Глава 25. Спустя восемь лет………………………….. ……………………..
Глава 26. Игуменья Иоанна…………………………………………………..
Глава 27. «Игуменка»……………………………………………………………
Глава 28. Завтрак на траве …………………………………………….
Часть восьмая. Игра в четыре руки. …………………………………………
Глава 29. Володимир последний ……………………………………….
Глава 30. Еще раз Гришка. ……………………………………………
Глава 31. Месть АКМ. ………………………………………………………
Глава 32. Выжить, но не спастись. …………………………………………
Эпилог. ………………………………………………………………………..


















































ВАС ЖДЕТ ПРОДОЛЖЕНИЕ ФАНТАСТИЧЕСКОЙ САГИ
«ТАМ, ЗА КВАРТИРЬЕРАМИ»!


Книга вторая. «В руце Андромеды»
Космический корабль, звездолет «Андромеда» с группой землян, отправлен Квартирьерами к галактике М-31 «Туманности Андромеды». Полет продлится свыше двенадцати лет. Как сложатся отношения между пилотами корабля в далеком космосе, какие приключения их ждут на пути к Андромеде? На какой из планет в Туманности им удастся найти себе пристанище?
Ищите ответ на этот вопрос во втором романе цикла «Там, за Квартирьерами» -  «В руце Андромеды».
Книга третья. «Бык Пасифаи»
Юрий Аделунг, провалив экзамены на космический факультет Университета, попадает на обучение в Колледж гетер и гетайров в Вологде. Одновременно с ним в Колледж поступают три девушки - Сабина Манафова, Мила Белинская и Жаркын Шадымова. Вместе с Аделунгом они образуют «семью» - своеобразное микросообщество в колледже. Как будут развиваться отношения между Аделунгом и членами его «семьи»? Как будет устроено обучение в колледже, и как его учащиеся будут постигать смысл профессии гетайра и гетеры?
Читайте об этом в третьем романе цикла «Там, за Квартирьерами» -  «Бык Пасифаи».
Книга четвертая. «Пароход каннибалов»
Блатная Республика, образованная Квартирьерами на севере-востоке России, должна быть уничтожена! Но об этом пока не знает лох по кличке «Лохань», совсем недавно наказанный за свое преступление ссылкой в Блатную Республику. Испытав многие ужасы, в конце концов, он случайно окажется на одном из последних пароходов, плывущем вниз по Лене, и на котором бегут из Блатной Республики ее бывшие граждане - блатные. А когда продукты на пароходе закончатся, они решают съесть на нем всех оставшихся лохов - в том числе и «Лоханя»…
Как ему удастся избежать столь страшной участи? Как будет протекать его жизни в Блатной республике, пока та не будет уничтожена?
Читайте об этом в четвертом романе цикла «Там, за Квартирьерами» - «Пароход каннибалов».
Книга пятая. «Бес в смысле»
62156 год. Далекими потомками оживлены четверо из двадцатого века нашей эры  - Вячеслав Москалев, Наталья Усташенко, Алексей Михайлович Фролов и советский писатель Николай Алексеевич Островский. Им приходится вести сложный диалог с Язоном - невидимым и неощутимым представителем поколения 63го тысячелетия. Сканируя их воспоминания, Язон постоянно ввергает их в квазиреальность прошлого, неотличимую от самого прошлого…
Как происходит ими постижение новой эпохи  63го тысячелетия? Как они восстают против забывчивости поколения этой эпохи? Как находят в себе то, что ими было потеряно в прошлом?
Об этом и о многом другом читайте в заключительном пятом романе цикла «Там, за Квартирьерами» - «Бес в смысле».



































Орехов Андрей Михайлович (род. 1962 г.) - доктор философских наук, исследователь в сфере социально-гуманитарных наук.
Автор повести «Седьмое путешествие в Волшебную страну» (антисказка, М.: РУДН.1999), научно-популярной книги «Путешествие вслед за Совой Минервы: Античная философия» (М.: ИНФРА-М. 2015), фантастического романа «Погребенные временем» (М.: ИНФРА-М. 2018)
Лауреат литературной премии С.Н.Дурылина (2013, 2018 гг.)



E-mail: orekhovandrey@yandex.ru. orekhovandrey@mail.ru