Джим Хаттон. Фрагменты старого-нового интервью

Наконец-то на моем канале прозвучало и это имя. Из песни слов не выкинешь, поэтому так.
Мне кажется, мне не обязательно объяснять, почему я решила представить здесь отрывки главы "Джим" из новой книги Лесли-Энн Джонс, но все же сделаю это.

Как это вижу я, перед нами прекрасный пример того, что все мемуары пишутся с определенной целью, а именно – создать миф. Любые факты-кирпичики, которые выпадают из общего замысла – не тот цвет или размер – убираются или искажаются (перевираются).
Поэтому я призываю не очень верить всяческим воспоминаниям - правда всегда намного сложнее, и ее мы вряд ли узнаем. Каждый из нас сам складывает свою картины того, кем был Фредди Меркьюри. Но, чтобы сложить эту картину, надо знать множество точек зрения. Естественно, какие-то будут приняты, какие-то нет. Это сложный процесс.
Когда я читала книгу Хаттона «Меркьюри и я», мне хотелось воскликнуть – а почему не «Я и Меркьюри», а всего лишь скромное «Меркьюри и я»?! У меня не вызвали доверия эти мемуары. Что-то не складывалось даже со скидкой на то, что автор много раз повторил, что он парень простой, то есть повествование незамысловатое и не претендующее на литературную ценность. Было в этих воспоминаниях что-то, что не увлекало, а наоборот, настораживало и заставляло искать несоответствия и передергивания. Слишком много ненужных фактических подробностей, что ли? Я чувствовала в них неискренность – это была как бы попытка заполнить пустоту, когда сказать по сути нечего. Многие читали и сопереживали. А я не могла понять, почему меня не оставляет чувство подмены и фальсификации, и в чем, собственно говоря, заключается эта фальсификация. Я совершенно уверена – любящий человек никогда не написал бы такого о своем партнере. Но даже дело не в этом. Что-то не складывалось!
Понимание пришло после того, как Лилия Житнегор любезно дала мне почитать главу «Джим»  из новой книги Лесли-Энн Джонс. Не то, чтобы я воспринимала ее книги как истину в последней инстанции. Напротив, в ее книгах много заимствованных фактов – из других книг, фильмов, из не ею взятых интервью. То есть ее книги о Меркьюри, по меньшей мере, так как автор она более чем плодовитый, есть много других биографий - это такая огромная компиляция фактов из разных источников, некоторых из которых прослеживаются, а некоторые уходят в никуда, то есть не проверяемы.
И тут произошло странная вещь – когда я прочитала это мини-интервью с Хаттоном, я вдруг поняла, почему книга "Меркьюри и я" вышла такой, как вышла. Я поверила не в книгу, а в сказанное Хаттоном в 1996 году. когда пришло осознание их отношений. Я сопереживала им обоим. Пожалуй, впервые я поняла не столько трагедию Хаттона, сколько трагедию самого Меркьюри.
Но не буду больше тратить время на объяснения своих мотивов, а лучше представлю вам фрагменты из интервью Лесли-Энн Джонс с Джимом Хаттоном 1996 года. А выводы делайте сами.

«Я иногда задаюсь вопросом, знал ли я когда-нибудь настоящего Фредди Меркьюри», - признался Джим Хаттон в 1996.
До того момента, как я приехала сто шестьдесят с лишним миль на юго-восток через всю Ирландию, чтобы проведать Джима у него дома в Беннекерри, графство Карлоу, мы не видели друг друга девять лет. Человек, которого Джим называл своим «любимым», «бойфрендом», «мужем», «лучшим другом» и «самым необычным, что когда-либо происходило в моей жизни», ради которого он отказался от своей жизни, был мертв уже полдесятилетия. Почти столько же, сколько Фредди и Джим были вместе.
Для Джима процесс примирения с катастрофическими последствиями потери Фредди только начинался.
«Мне потребовалось немало времени, чтобы собраться с силами и посмотреть фактам в лицо. Я не был готов принять уход Фредди, цеплялся за память о нем, не давая ему умереть. Это было очень странное ощущение. Хотя я потерял все, моего партнера, дом, доход, образ жизни, друзей, мое будущее, и, хотя я видел, как Фредди уходит прямо у меня на глазах, из-за чего я знал лучше, чем кто-либо иной, что надежды не осталось, часть меня не расставалась с мыслью, что все это просто дурной сон. Я так хотел проснуться и обнаружить, что вот он тут рядом со мной, что позволил фантазии подменить реальность».
Взгляд на шестилетние отношения Джима с Фредди в основном искаженный и ошибочный.
Частично в этом виноват недавний фильм «Богемская рапсодия», показывающий его как простого официанта, откровенно выкладывающего Фредди то, что он о нем думает, и отвергающего его заигрывания на одной из устроенных тем экстравагантных вечеринок в 1985 году. Затем мы видим Фредди, выслеживающего Джима до его скромного дома, и увлекающего его за собой на стадион Уэмбли, чтобы показать ему выступление Queen на Live Aid. Заскакивая по дороге за родителями, Фредди знакомит своего «нового мужчину» с мамой и папой. Мистер и миссис Булсара, как и следовало ожидать, ведут себя доброжелательно и радостно приветствуют эту новость.
Мы получаем совершенно четкое сообщение – их радует счастье, которое нашел их любимый сын, пусть и с другим мужчиной. Их одобрительные кивки и улыбки указывают на то, что факт признания Фредди в том, что он гей, принят ими благосклонно.
Но на самом деле ничего из этого не произошло.
Потому что Фредди так ни в чем и не признался. Он упорно отказывался подтвердить или опровергнуть, кого он на самом деле, ради спокойствия и неприкосновенности личной жизни и достоинства своей семьи и своих собственных.

На Рутланд-Террас,в  Беннекерри (по ссылке дом во всех подробностях с ценой  http://ir.speakingsame.com/p.phpq=Carlow+Town,&id=249847), в комфортабельном доме, купленном на деньги Фредди, Джим и я вместе ели домашний овощной суп и белые булочки. Позже мы гуляли по саду в сумерках, любуясь огромными соцветиями чайно-гибридной розы необычного лавандового цвета. «Blue Moon». Фредди обожал этот сорт. Джим посадил и растил их в память о своем покойном друге. Пока мы стояли, вдыхая их запах, Джим снова вспомнил момент кончины Фредди.
«Меня там не было», - откровенно сказал он, качая головой. «Дело в том, что я хотел быть там. Может, я чувствовал, что мне нужно подтвердить для самого себя свою важность в жизни Фредди, и быть рядом с ним в момент его перехода. Я был недалеко, в самом доме, но в комнате меня не было. Это было символично - еще один пример того, что я нуждался в нем больше, чем он во мне. Может, я выдавал желаемое за действительное. Обручальные кольца и тому подобное, то, как мы называли друг друга «мужьями», все эти «я люблю тебя».
Фредди, кстати, был первым, кто произнес эти слова, если хочешь знать, и, конечно же, я ухватился за них, потому что это было все, чего я хотел. Я хотел быть его единственным. Я не сразу понял, что всякий раз, когда Фредди произносил: «Я люблю тебя», он не утверждал, а спрашивал тебя. Он нуждался в том, чтобы его любили и были к нему привязаны. Он никогда не говорил, что я так много для него значу, и что он не может представить свою жизнь без меня.
Я не побоюсь тебе сказать, что иногда вела себя как избалованный идиот. Я думаю, что в глубине души я понимал, что наши отношения были слегка притворством и игрой со стороны Фредди. Люди отпускали унизительные комментарии. Меня просто не замечали. Я простой человек, и никогда ничего из себя не строил. Я всегда был открыт. Мне надо было остаться жить в церкви. Я хотел уйти в монастырь, но мне пришлось уйти из-за неприятной истории. Когда кто-то назвал меня и Фредди «маскарадом», я даже не знал, как это слово пишется и что оно значит. Я стал искать. Мне удалось найти в доме словарь. Фредди не был читающим человеком, я почти не видел его с книгой, - читал он только каталоги аукционных домов Тиффани, Картье и пр., присматривая, что бы купить. Я посмотрел значение слова «маскарад», и мне стало очень больно. Но теперь я признаю, что те люди, вероятно, были правы.
Знаешь, Фредди вероятно, обманывал себя, когда называл меня «мой мужчина». А может он подшучивал надо мной. Мне всегда казалось, что он делает это в шутливой манере, в присущем ему стиле кэмп, что вызывало между нами трения. Он всегда шутил вместе со своим другом Питером Стрейкером, и я знаю, что довольно много шуток было в мой адрес. Фредди всегда умел спровоцировать ссору, как будто ему это нравилось. И каждый раз ему нужно было одержать верх. Я так и не смог привыкнуть к его перепадам настроения, и временами это меня сильно доставало.
Да, только Дэйв Кларк был в спальне Фредди, когда он умер. Я могу признаться в этом сейчас. И я могу признаться в этом себе. Мне хотелось выглядеть значительнее. Ты спросишь, почему? После смерти Фредди, я становился никем. Я не имел значения ни для кого из них. Наверное, поэтому я написал книгу, чтобы официально утвердиться в качестве его партнера, и озвучить ту роль, которую я сыграл. Именно роль. Я был всего лишь одним человеком из кордебалета, который окружал Фредди. Как бы сильно я ни пытался обмануть себя, я не был любовью всей его жизни».
Если отношения Фредди с Мэри были фантазией, то то, что было между ним и Джимом, было иллюзией.
«Я был лишь одним из аспектов того, в чем он нуждался», - сказал Джим. «Теперь я знаю, что один человек не мог удовлетворить все его потребности. Нас было так много. Мэри, Фиби, Джо, Питер Стрейкер, Барбара Валентин, Дэйв Кларк, Элтон Джон и другие. Каждый из нас привносил в жизнь Фредди то, в чем он нуждался. Мы ВСЕ удовлетворяли его нужды. Мы были его придворными шутами, я не раз слышал, что нас так называли. Тогда меня это возмущало. Но сейчас я понял, что это правда. Мне нужно признать это сейчас, чтобы жить дальше своей собственной жизнью».
Что, по мнению Джима, могло бы произойти, если бы Фредди не заразился СПИДом, и прожил длинную жизнь? Продлились бы их отношения? Состарились бы они вместе?
«Я сомневаюсь в этом», - грустно признал Джим. «Я был там с определенной целью. Наши близкие отношения, как я прекрасно знал, не были для него единственными, и в какой-то момент исчерпали себя к тому времени, когда Фредди заболел. Я считал себя важным человеком в его жизни, а на самом деле я был лишь таким же, как и все. Все из нас, кто жил в Гарден Лодж -  Фиби личный помощник, Джо повар, я садовник и парень, который ухаживал за рыбой, и многие другие, которые приходили каждый день, Терри водитель и Мэри…» на какой-то момент он  заколебался… «Как ни назови ее… были для него одинаково важны. Я был не более особенным, чем они. Думаю, в глубине души, я все время об этом знал. Я должен был это понять, потому что всякий раз, когда его семья приходила на воскресный обед или на чай, я был вынужден уходить в дом, к себе и становиться просто «садовником», «парнем, ухаживающим за прудом». Если бы я был настоящим спутником жизни Фредди, он бы гордился мной. Он бы представил меня и не стеснялся со мной появляться. Но он так не поступил. Я бы никогда не сделал этого в отношении него, это точно. Он понятия не имел, насколько мне было больно, когда со мной так обращались. Я не хотел видеть того, чем я по-настоящему был при нем -  дураком».
Почему Джим не отстаивал свои права и не настаивал на том, чтобы его познакомили с родителями, сестрой, зятем Фредди, их детьми и представили как вторую половину Фредди?
«Потому что он взбесился бы», - тихо сказал Джим. «Он бы взорвался, и это был бы конец. Я был бы изгнан из Гарден Лоджа как бумеранг в один конец, безвозвратно. Я жил с ним в его доме, на его деньги, на его условиях, по его расписанию. В конце концов, я даже получил его зарплату. Наемный работник. Насчет этого я не обманываюсь. Он бы не потерпел такого требования с моей стороны. Я боялся, что он слишком остро отреагирует и вышвырнет меня. А я любил его. Он был единственным для меня. Я не хотел, чтобы это закончилось».
                *   *   *
Глава намного длиннее. Остальная ее часть - сравнение мемуаров Фристоуна с мемуарами Хаттона и воспоминаний Дейва Кларка, пространные рассказы самой ЛЭДж о положении дел в мире ЛГБТ. В общем-то особой ценности не представляет и ничего нового не открывает.

И напоследок, мне хотелось бы посвятить эту публикацию и тем, кто так любит Ахундову, и тем, кто рисует милые картинки с Фредди и Джимом с крылышками на небесах и свято верит в их вечную любовь, и сценаристам вышеупомянутого фильма, в котором, по словам Мэя, больше правды, чем во всех книгах Лесли-Энн Джонс.