13 Кроме мордобития - никаких чудес. Сожалею

                (предыдущая глава - http://proza.ru/2021/06/20/1733)

(Песня-сказка про джинна. Владимир Высоцкий - https://www.youtube.com/watch?v=4vvvwh2KHXY)

            Рабочий день подошёл к концу. Каким-то оценочным он у меня получился, и в опустевшей лаборатории я по инерции тоже попытался примерно определить время освоения высившейся на столе пирамиды знаний. С учётом фундаментальности трудов и при самой нескромной оценке собственных способностей выходило не менее полугода непрерывного их постижения, и даже у моего отражения в тёмном оконном стекле проглянула обреченность во всём облике.
            Отметил также несколько оплывшую талию своего силуэта. Сколько раз замечал, как в предзимнем похолодании организм норовит снизить активность во всех жизненных сферах, а сознание - погрузиться в спячку за компанию с окружающей средой.
            Спору нет, на людей, как неотъемлемую составную часть не просто природы, а всей необъятной Вселенной, распространяются любые веяния-влияния в ней. И самый закоренелый лентяй вполне может оправдать своё ничегонеделанье тем, что даже сохраняя полнейшую неподвижность, он несётся в космическом пространстве вместе с вращающейся планетой по орбите вокруг Солнца, за компанию со светилом - вокруг центра Галактики и центром самой Галактикой - тоже вокруг чего-то и куда-то там с неподдающейся измерению и просто осознанию совокупной скоростью.
            Вот только непонятно: почему «хомы сапнутые», объявившие себя «вершиной мирозданья», поставившие на службу своим прихотям всю планету и не испытывающие недостатка в пище и тепле, с наступлением холодов ведут себя точно так же, как прочие низшие живые организмы, ощущающие этот недостаток всей своей шкурой, и норовят впасть в спячку?
             Думается, виной тому - великая и многоликая инерция. По определению, инерция - физический покой, недеятельность тел без внешнего побуждения, косность. Она же определяется, как постоянство, неизменность, сохранение состояния без изменения. Но одновременно этим же термином определяются немалые силы, которыми покой, постоянство и неизменность достигаются и поддерживаются. И попробуй их ещё преодолей!

            Блеснул мне из темноты луч надежды – в малом спортивном зале, расположенном за футбольным полем напротив учебного корпуса, зажёгся свет, и замелькали тени в освещённых окнах. Началась тренировка в секции бокса.
            Почему бы и нет? - Недолго думая, достал из шкафа спортивную сумку-рюкзак, с которой ходил на тренировки по волейболу, переоделся в шерстяной спортивный костюм, обул кроссовки и с рюкзаком за плечами прямо из помещения лаборатории по пустому коридору учебного корпуса начал пробежку. По пути приговаривал, как считалочку, очень кстати пришедшие на ум стихотворные строки:
      Что в этом мире нам ещё необходимо?
      Счастливый случай! В каменных горах,
      В пустыне жаркой, в ледяной пустыне
      И просто в невезенье, когда ты выдохся,
      И в сердце вторгся страх,
      И воля никнет, а упорство стынет,
      Пусть в небе вспыхнет новая звезда!
      Звезда твоей удачи, как награда
      За чёрствый хлеб упорного труда.
      Вот что от жизни требовать нам надо!
            Как по заказу, развеялись тучи, и на вечернем небе проглянули редкие звёзды, хорошо видимые со стадиона, затенённого учебными корпусами от городских огней.
            Именно этого мне давно и очень сильно не хватало – движения всем клеткам застоявшегося организма и поступления в лёгкие свежего воздуха от глубокого и размеренного дыхания на бегу. Неторопливо наматывая круги по засыпанной палой листвой гаревой дорожке, с несказанным удовольствием вдыхал я запахи поздней осени. На двух последних кругах отмерянной самому себе трёхкилометровой дистанции перешёл на бег трусцой, выполняя привычный комплекс упражнений боксёрской разминки.

            Едва я открыл дверь в спортзал, как в ноздри ударил знакомый с давних пор и будоражащий кровь запах пота и пропитанной солью кожи. К моему появлению в зале бокса разминка тоже закончилась. Боксёры рассредоточились по залу и вели бой с тенью.
            Находившийся в зале Евгений увидел меня, заулыбался и поднял большой палец руки вверх в знак одобрения, не прекращая изображать какие-то движения туловищем и другой рукой. Остальные, судя по возрасту, студенты, если и смотрели на меня, то скорее с недоумением: что понадобилось здесь дяде такого солидного возраста? М-дя. А ведь не так давно я и сам думал, что возраст под тридцать лет это уже старость для любительского бокса.
            Тренер обрадовался моему появлению:
      - С возвращением. Ты как раз вовремя – через месяц первенство ВУЗов республики. – И поинтересовался. – Сам выступить не хочешь?
      - Мне бы жир растрясти хотя бы, - отговорился я.
      - На весы, - скомандовал Вячеслав и направился к древним механическим весам рядом с его тренерским столом. После того, как я утвердился на подвижной площадке весов, он подвигал гирьки, уравновешивая ими меня, и огласил приговор: Восемьдесят пять пятьсот.
            Образовался на мне приличный излишек, однако. Как набрал я восемьдесят килограммов к завершению учёбы в школе, так мой вес и колебался вверх-вниз от силы на пару килограммов, а пять с лишним — это уже явный перебор.
      - Тогда поможешь с подготовкой сборной института, - тут же нашёл мне тренер новое применение. – Как раз в полутяжёлом весе появился перспективный парнишка. Первокурсник. Отслужил в морской пехоте, там же стал перворазрядником, правда, по рукопашному бою. Физически хорошо развит, ударник - вот его и надо к специфике бокса побыстрее адаптировать.
            Из всех воюющих с собственной тенью я по росту-весу без особого труда определил того, о ком шла речь, и узнал в нём ненароком встреченную два месяца назад «жертву ограбления».

            Однажды ясным сентябрьским утром шёл в институт вдоль низкой ограды старого еврейского кладбища, превращённого в сквер, и наблюдал занятную сценку на тропе, протоптанной напрямик через кладбище.
            Трое не очень опрятно одетых граждан с лицами, измождёнными употреблением отнюдь не нарзана, преградили путь парню в студенческой форме с ученической сумкой через плечо и настойчиво потребовали у него денег на опохмелку. Парень коротко, с какой-то даже ленцой в голосе и, судя по последовавшей реакции, без намёка на вежливость что-то им сказал и попытался их обойти. После его ответа вся троица разом кинулась на него. На беду для своих физиономий.
            Студент, чуть выше меня ростом и особо не выделяющийся физическими данными, как-то очень уж ловко дёрнул на себя одного из нападавших, подсечкой сбил его с ног, превратив в преграду на пути оставшимся, а когда они замешкались, залепил обоим по размашистой и звонкой оплеухе. Изобразил мимикой и жестами крайнюю степень испуга-паники и проговорил после этого в меру громким и до комичности жалостливым голосом:
      - Помогите. Грабят. Убивают.
            И ведь сработало! Как загипнотизированные, матерясь и толкаясь, незадачливые грабители опять кучей кинулись на перепуганную донельзя жертву. Уложив на землю уже другого из пьянчужек, парень опять выдал по оплеухе оставшимся.
            Эта, стандартная, в общем-то, схема действий при поединке с превосходящим по численности противником повторилась несколько раз. Менялись только оказывавшийся на земле, щёки (правая или левая), ставшие багровыми от полученных тумаков, да фразы, которыми сопровождался процесс «ограбления-убийства»:
      - Ай-я-яй!.. Ой-ё-ёй!..
      - Люди добрые!.. Куда смотрит милиция?!..
      - Средь бела дня!.. На ходу подмётки режут!!...
            Видать, надоело ему развлекаться, да и время начала занятий в институте приближалось, и он вдруг заорал во всю немалую мощь своего басовитого голоса:
      - Насилуют!.. Посягают на девичью честь!.. – И послал в нокаут всю опешившую троицу короткой и быстрой, как автоматная очередь, серией прямых ударов с обеих рук в челюсть.
            Больше всего он произвёл на меня впечатление тем, что не поленился и оттащил бесчувственные тела с тропинки к растущему рядом клёну, где аккуратно прислонил их спиной к стволу, а головами - друг к другу. Не удержался я подойти с вопросом: не нужна ли помощь?
            Парень, приводя себя в порядок, обнаружил треснувшим по швам в подмышках свой форменный пиджак и, раздосадованный этим, в сердцах посоветовал мне:
      - Шёл бы ты своей дорогой. – И поспешил в институт.
            На том мы тогда расстались.

            Теперь же, наблюдая, как в процессе боя с тенью он отрабатывает удары-защиту перед зеркалом во всю стену зала бокса, я в очередной раз ощутил дежа вю. В какой-то прежней жизни я уже так стоял столбом посреди суетящихся вокруг спортсменов и смотрел на всё происходящее, выйдя из собственного тела, словно из какой-то упаковки.
            В мельчайших подробностях вдруг увидел парня в виде двух персонажей сразу – реального, который делал какие-то движения, и как некоего нематериального духа, исполняющего те же задуманные им действия, но без потери скорости, правильные до математической выверенности и с логичными их продолжениями на несколько мгновений вперёд …
            Кто-то врезался в моё плечо спиной, извинился - тем видение и завершилось. А в моём сознании, как итог увиденного и словно начертанные огромными буквами ярко-красного цвета, вдруг высветились слова: «Логика и реализация»! От этих слов, значение которых было пока непонятным, но очень важным, наступило спокойствие на душе.
            Тренировка продолжалась своим чередом. Двое дежурных по залу принесли из подсобки ворох связанных попарно боксёрских перчаток, россыпь перчаток для отработки ударов на мешках, «лапы», скакалки. Все принялись бинтовать руки эластичными бинтами, готовясь к ударной части тренировки.
            Я же решил не усердствовать, чтобы уменьшить неизбежную боль в мышцах после длительного перерыва, и ограничился упражнениями со скакалкой.
            Отошёл в сторонку и по сигналу гонга приступил к прыжкам. Наблюдал за отработкой ударов в парах и на мешках, вращал скакалку, синхронно пружиня на носках, и и от раунда к раунду потихоньку впадал в знакомый транс, всегда охватывавший меня раньше от повторяющихся под стук скакалки об пол монотонных движений. И просто физически ощущал, как в процессе прыжков всё больше что-то утрясается в моей голове, освобождая место грядущему и новому.
            По завершении тренировки оговорил с тренером своё последующее участие в подготовке сборной, «смыл под душем копоть-сажу», а когда вышел из спортзала на улицу, просто обалдел от обилия ярких звёзд на редко бывающем безоблачным тёмном рижском небе.
            Выискивая знакомые созвездия, вспомнил, как делал это в юности вместе с одноклассницей, с которой впервые в жизни тогда поцеловался, и школьная любовь с которой так и завершилась ничем. Отыскал глазами красивейшее созвездие Ориона и стал раскручивать от его пояса спираль ярчайших навигационных звёзд, знакомых с тех самых пор. Мысленно называл их имена, здороваясь после долгой разлуки:  Бетельгейзе и Ригель в Орионе, Альдебаран в Тельце, Капелла в Возничем, Поллукс и Кастор в Близнецах, Процион в Малом Псе, Сириус в Большом Псе…
            Даже разволновался почему-то, грудь у меня стала ходить ходуном, и остро, до боли в сердце впервые за долгое время захотелось любви, тепла и простого человеческого счастья без всяких мудрствований. И в это время между звездами Мирфак и Алголь в созвездии Персея неожиданно чиркнул наискосок по небосводу яркий метеоритный след. Я только и успел мысленно спросить: «Где же ты»?

            Переодеваясь в лаборатории, совсем другими глазами посмотрел на стопку монографий на столе - именно с их помощью предстояло разобраться с логикой и реализацией.  Как минимум, в теме диссертации.

                (следующая глава - http://proza.ru/2021/12/29/1591)