Северные ленты или Метель в сочельник Ч. 2, гл. 4

ЧАСТЬ ВТОРАЯ
КОРОЛЬ ЗВУКОЗАПИСИ

Глава четвёртая

Рано утром первого января 1991 года в его квартире раздался телефонный звонок, Алексей соскочил с дивана и в одних семейных трусах бросился в коридор, где находился аппарат.

- Алло, я Вас слушаю! – сказал он, тяжело дыша  прямо в трубку.
- Лёха, привет! – раздался весёлый голос Глухарёва, - Как погулял в новогоднюю ночь?
- Нормально погулял, -  Ольгин-младший изо всех своих сил пытался скрыть раздражение в голосе, - а что стряслось, знаешь ли, который сейчас час?
- Знаю, ровно 10 утра, самое нормальное время,  я привык вставать как в Армии – в 6.00, и чувствую себя великолепно. Надеюсь, ты вчера не перебрал?
- Нет, не перебрал.

Алексею очень хотелось как можно скорее прекратить этот разговор, так как стоять раздетым в коридоре при отвратительно функционировавшем отоплении в доме было очень неприятно, но Глухарёв похоже, напротив, был настроен на долгое общение.

- Вот это правильно, злоупотреблять алкоголем не следует, это тебе даже сам Горбачёв подтвердит! – и, упомянув фамилию президента СССР, Станислав громко рассмеялся, - Теперь о деле, с тобой хочет познакомиться Пирогов. Что скажешь по этому поводу?
- Я не против знакомства, почему бы и нет.
- Тогда в пятницу, четвёртого числа подходи ко мне,  ближе к закрытию, поедем в нашу контору.
- Подойду. Ехать недалеко?
- Минут 30 на трамвае, до кольца. И вот ещё что, я продемонстрировал Дмитрию твой подарок, он просто охренел в прямом смысле этого слова, попросил, что бы ты на встречу с ним привёз полный каталог всех записей, которые у тебя имеются, а так же три демо-кассеты. На одной из них должен быть любой, с твоей точки зрения лучший по звучанию, Аркашкин концерт, кроме Тихорецкого, на второй – худший, ну а на третьей пусть будет любой другой исполнитель, который тебе самому больше других нравится, успеешь всё это подготовить к пятнице?
- Успею, - отвечал Алексей, немного подумав, - если вдруг возникнут какие-либо форс-мажорные обстоятельства,  предупрежу тебя заранее.

Известие о том, что им заинтересовались, вывело его из сонного состояния, холод в квартире уже не ощущался, напротив, ему даже стало немного жарко.

- Как твоё лицо, Стас? –  неожиданно вырвалось у него само собой, - Губа зажила?
- Всё в ажуре, - Глухарёв снова рассмеялся, - а этого борзого парня я ещё найду и поквитаюсь с ним!

«Нет, приятель -  с иронией подумал Алексей, - не по зубам тебе будет Товарищ Андрей, какой же ты всё-таки тупой, фанат футбольный!»

Разумеется, ничего подобного вслух Станиславу он не сказал, а напротив, поблагодарил за дружеское участие в делах и, любезно распрощавшись, повесил трубку телефона. В это время из своей спальни вышел отец,  тоже разбуженный утренним звонком.

- Алёша, кто это был? – спросил глава семьи.
- Один мой знакомый, не волнуйся, папа, ничего не случилось!
- Передай ему, что бы больше не звонил в такую рань! – сказав это, Ольгин-старший ушёл на кухню, а его сын  юркнул в ванную комнату чистить зубы.

Через двадцать минут он уже завтракал на пару со своим родителем. Антон Сергеевич пил крепкий кофе, а Алексей – чай.

- Скажи, сынок, - вдруг неожиданно обратился к нему отец, - когда ты, наконец, устроишь свою жизнь?
-  Это в каком смысле?
- В том самом, когда ты женишься? Мама и я, мы оба очень переживаем, ты до сих пор один, а ведь тебе уже за тридцать.
- Я до сих пор не встретил ту женщину, с которой мог бы связать свою судьбу, а ещё один брак, подобный тому, что был у меня с Натальей мне не нужен.
- Смотри решать, тебе, - в голосе Антона Сергеевича сквозило разочарование от ответа сына.
- Да, решать мне, и давай прекратим этот разговор, - Алексей встал и вышел из-за стола, - позволь мне заняться своими делами.
- Только помни: я и мать, мы ведь не вечны, - неслось ему вслед.

Ольгин-младший пропустил эти слова мимо своих ушей, и заперся в своей комнате, все его мысли были заняты предстоящей встречей с директором студии «ВМТ». «Этот Пирогов, похоже, имеет некое представление о подпольных записях, раз просит любой концерт Северного, кроме Тихорецкого, - рассуждал он, - что же, раз так, покажу ему тот, на котором впервые появился Верблюдински!». Из других фонограмм после некоторых раздумий решено было взять с собой «Программу для Госконцерта» и «Новогодний концерт» Виталия Крестовского.

Далее его взгляд остановился на стопке кассет, в дальнем углу комнаты, там были Высоцкий и другие барды из отцовской фонотеки. Достав несколько листов бумаги, Алексей принялся переписывать имена исполнителей и названия  концертов с датами, в итоге получился список из 60 наименований, когда же эта работа была завершена, наш каталогизатор  отложил ручку в сторону и задумался, чего-то явно не хватало, но вот только чего? Снова взяв прибор для письма, он под номером 61 добавил ещё одного  барда – Макара Волжского с его музыкальным альбомом «Песни знаменитых подпольных певцов», и только тогда к нему пришло полное удовлетворение от того, сделано. Вслед за бардами настал черёд каталога коллекции Николая Рышкова, сразу стало понятно, что Пирогову следует показывать лишь то, что Николай Гаврилович сам когда-то тиражировал, а непредназначенному для широких масс, лучше всего таковым и оставаться.

 Через час, почувствовав, необходимость немного развеяться, Алексей вышел на кухню. Поздоровавшись с матерью, варившей суп, он подошёл к окну и обомлел: на улице шёл крупный пушистый снег, в Саратов наконец-то  вернулась настоящая зима, термометр показывал -12 градусов, во дворе под окнами мальчишки, среди которых мелькал соседский Денис Васюков, играли в снежки, школьные каникулы были в самом разгаре, на душе Ольгина сразу стало как-то легко и умиротворённо.
- Алёша, - попросила мать, - будь добр, сходи за хлебом, слава Богу, он у нас пока ещё не по талонам, вчера в новогоднюю ночь вы с отцом  всё съели.
- Уже иду! – Ольгин пошёл одеваться.
- И не забудь подготовить на завтра чистый халат для работы! – напомнила ему Зинаида Сахмановна.

Алексей с удовольствием прогулялся до булочной, подышал свежим воздухом и весь оставшийся день провёл за составлением варианта рышковского  каталога для Пирогова.

Второго числа в среду, день не задался у него с самого начала, подчинённые явились на свои места в полупьяном виде, шумели, вели себя развязно, уже с самого утра кто-то сломал деревянную скамью и наблевал прямо посреди цеха, но, это, были, как пел Владимир Высоцкий, всего лишь ещё цветочки. Один пожилой токарь шестого разряда, мысли которого были заняты обдумыванием возможных вариантов скорейшей опохмелки, не закрепил должным образом 150-миллиметровую алюминиевую болванку в патроне станка, включив при этом скорость его вращения 2000 оборотов в минуту, болванка вырвалась из патронных кулачков, пронеслась над головами рабочих, и вылетела на улицу, разбив оконное стекло. Всё это произошло на глазах старшего цехового мастера, очень жёсткого человека, не терпящего нарушений трудовой дисциплины.

- Что происходит на твоём участке, козёл?! – заорал цеховик, схватив Ольгина за ворот его халата и брызгая слюной, - Почему у станков стоят пьяные?
- Я тебе не козёл, – Алексей резко оттолкнул его от себя в сторону, -  и только попробуй ещё раз меня тронуть, башку размозжу, вонючий пидорас!

Его правая рука сжала увесистую кувалду, которая лежала рядом на слесарном верстаке, все вокруг прекратили работу, уставившись на своих руководителей, никто даже  предположить, не мог, что Ольгин, способен так ответить своему непосредственному начальнику. Развития конфликта не последовало, старший мастер поняв, что ситуация развивается не в его пользу, решил ретироваться.

- Подожди, вот выйдет на работу главный инженер, увидишь, что будет! – бросил он Ольгину на прощание.

Алексей ничего не ответил, просто бросил кувалду обратно на верстак, а все находившиеся рядом встретили это бурными аплодисментами.

Следующие два дня прошли на удивление спокойно. Никто из высшего начальства его не побеспокоил, а станочники и слесаря, все трезвые до неприличия, трудились на своих рабочих местах, как говорится, не на страх, а на совесть. Вечером в пятницу он сразу после работы вернулся домой, застал в своей комнате мать, готовившую бельё для стирки и сказал ей прямо с порога:

- Привет, мам, я сейчас быстро поем и пойду, вернусь поздно, у меня важные дела.
- Не будешь ждать Артёма?
- Нет,  сегодняшний вечер проведёте без меня.
- Ты совсем перестал общаться с ним, - сказала Зинаида Сахмановна, проследовав за ним на кухню, - вот и сейчас собрался уходить…
- А какой смысл в этом общении?! Я ему не нужен, пусть  получает свои законные алименты и хватит!
- Алёшенька, разве можно так говорить?!
- Мама, прекрати, не порти нервы ни себе, ни мне! – отрезал сын.

Через полчаса он уже был в канцелярском магазине у заветного киоска. Станислав был очень рад его видеть, но заказчики, которых ближе к закрытию набралось изрядное количество, не давали ему возможности отвлечься.

- Я ожидал тебя немного позже, - сказал, наконец, Глухарёв, как только народ немного схлынул, - к сожалению, раньше 19.00  не могу закрыться, но раз уж ты здесь, кое о чём тебя попрошу. Будь другом, сгоняй в нашу пирожковую, возьми там три беляша и три пирожка с яблоками, это мне с женой на ужин, насчёт денег, не переживай я тебе всё вскорости отдам, а пока ходишь, я как раз здесь и управлюсь!
- Хорошо, делай свои дела, постараюсь как можно быстрее, – согласился Ольгин.

Его изрядно покоробила просьба Глухарёва, внутри всё кипело от возмущения. «Он меня уже своим обслуживающим персоналом считает! – думал Алексей по дороге, - Ничего, как только необходимость в нём отпадёт, пошлю этого Стасика на три советских буквы!» Как назло в пирожковой пришлось выстоять очередь, и он вернулся к самому закрытию студии. Любитель пирожков горячо поблагодарил его за покупку, а про деньги, которые обещал отдать даже и не вспомнил.

- Интересно, вот так вечером, когда темно, ехать по городу тебе не страшно?- поинтересовался Алексей уже на трамвайной остановке, - Никаких опасных приключений с тобой не происходило?
- Конечно, страшно, - отвечал Станислав, закуривая сигарету, - это у других приёмщиков есть свои автомобили или хотя бы родственники, которые подвозят их до конторы, а вот у меня никого и ничего нет. Один раз попал я в переделку, шёл тогда вот так же, как мы с тобой сейчас, и по дороге до остановки, ко мне три чувака прицепились, вероятно, их привлёк мой рюкзак, пришлось спасаться от них бегством, хорошо, что успел прыгнуть в трамвай, иначе не знаю, чем бы всё это кончилось.
- А  Пирогов, к которому мы едем, что это за фрукт такой?
- Мне мало о нём известно. Сам о себе Димуля (его все у нас между собой «Пончиком» зовут) много чего рассказывает, но, похоже, в рассказах этих больше ****ежа, чем правды. Достоверно могу сказать лишь то, что эту кооперативную студию звукозаписи он открыл два года тому назад на пару с одним евреем, потом, совершенно неожиданно, тот еврей помер. Не знаю уж, каким образом, но после этого вся его доля в студии перешла не к вдове, как положено по закону, а к «Пончику». Чувствует себя наш директор вполне уверенно, так как находится под милицейской крышей, да и со своими конкурентами из «Камертона» ему удалось заключить некий пакт о ненападении.
- А вот и наша карета! – Алексей прервал монолог Стаса, - давай, залезай, я помогу тебе с сумками!
Трамвай оказался полупустым. Усевшись у окна, и расположив свою поклажу рядом, Глухарёв продолжал свой рассказ:
- Надо признать, Димон - эффективный руководитель, не спит ночами, проверяет все расчёты, может быть по отношению к своим сотрудникам и ласков и жесток, я всякое видел с тех пор, как стал у него работать. Он не женат, живёт с престарелой матерью, иногда может уйти в запой, такое было пару раз на моей памяти.
- И что, Пирогов женат вообще никогда не был, и детей тоже у него нет?
- Говорил как-то, что разведён, и сын есть, а вот, правда ли это – не знаю. Два-три раза в год, по праздникам «Пончик» устраивает для всех нас за свой счёт что-то вроде корпоративных тусовок, женщины  готовят салаты, режут колбаску и всё такое, мужики тоже помогают, чем могут, и вечером, начинается гулянка с песнями и танцами, приглашаются абсолютно все сотрудники. На этих мероприятиях захмелевший Димон, порой делает ценные подарки тем, кто ему особо приглянётся, мне, например, один раз двести рублей подарил.

За этим разговором время в пути пролетело быстро, трамвай достиг конечной станции, наши герои вышли из вагона, и направились к ближайшему серому жилому дому, в полуподвальном помещении которого горел яркий свет.

- Когда-то, в годы Застоя, здесь принимали пустые бутылки от населения, а вот теперь – располагаемся мы! – сказал Станислав, открывая тяжёлую дверь, к которой была прибита бронзовая табличка с надписью: «Студия звукозаписи ВМТ. Часы работы с 10.00 до 21.00, без выходных»
- Неужели Пирогов действительно работает в таком режиме, и совсем не отдыхает? – поинтересовался Алексей.
- Нет, почему же, когда ему надо, он берёт выходные и даже отпуск, однако, проходи за мной и лишнего больше не болтай!
- Не беспокойся, я тот сверчок, который знает свой шесток! – заверил Ольгин, следуя за Глухарёвым.

 Сделав несколько шагов по ступенькам вниз и поставив сумку на пол, он осмотрелся. Несмотря на то, что было уже почти восемь вечера, студия ВМТ была заполнена народом, у стойки, где принимались и выдавались заказы, толпились посетители, их обслуживала симпатичная блондинка в очках, Ольгин без труда узнал в ней свою бывшую коллегу по Заводу Энергетического Машиностроения – Ирину Пантелееву. За пять лет, прошедшие с тех пор, как они виделись в последний раз, она только похорошела.

- Вы что, знаете, друг друга? – удивился Глухарёв, заметив, как Ирина махнула Алексею рукой, тоже узнав его.
- Когда-то мы вместе работали на одном заводе, - отвечал Ольгин.
- Присмотри за сумками, я сейчас! – Станислав прошёл за стойку, где работала Пантелеева, поздоровался с ней, и проник через невзрачную дверь в комнату рядом.

Алексей продолжал изучать глазами то место, куда попал. На стенах помещения, справа, и слева, висели списки исполнителей и музыкальных коллективов, один из них, под названием «Городской романс» особо привлёк его внимание. Подойдя ближе, он посмотрел, что же в нём предлагалось: Николай Тюханов, Михаил Звездинский, Александр Новиков, Анатолий Полотно, Андрей Никольский, Владимир Асмолов, Константин Ундров, ну и, конечно же, Александр Розенбаум, Вилли Токарев и Миша Шуфутинский. Северного оказалось всего четыре концерта, с магнитиздатом на студии дела обстояли совсем плачевно.

- Простите, Вы случайно не слушали Александра Бычкова? – к Ольгину подошёл небритый гражданин в ондатровой шапке.
- Альбом «Инфляция» у него занятный,  советую записать.
- А что ещё  порекомендуете?

 Ольгин хотел было посоветовать собеседнику Владимира Шубарина, но вернулся Глухарёв, и оставив рюкзак с сумками за стойкой,увлёк своего товарища за собой.

- Заходи первым, - сказал Станислав, - тебя ждут!

Алексей вошёл. В комнате, где он оказался, по всей видимости, когда-то располагался заведующий приёмного пункта стеклотары, теперь же она стала кабинетом Генерального директора «ВМТ». Кабинет этот был изрядно прокурен, стены, покрашенные зелёной масляной краской, в некоторых местах просто блестели от никотина. Первое, что бросилось в глаза Ольгину –  письменный стол с множеством отделений для бумаг и всего прочего, предназначавшийся явно не для рядовых сотрудников. На столе имелся телефон, чернильница, органайзер для ручек и карандашей, чуть поодаль – жестяной поднос, на котором располагался графин с водой и пара стаканов, пепельница была почти наполовину заполнена окурками. Справа располагался ещё один стол поменьше, по всей видимости, списанный с баланса в какой-то школе или детском садике, на нём располагалась кассетная дека Yamaha, и подключённый к ней усилитель, колонки  стояли прямо на полу. Слева была небольшая тахта для отдыха, а в углу, ближе к двери – холодильник ЗИЛ-63. За письменным столом, который с самого начала привлёк внимание Алексея, в глубоком удобном кресле, сидел тот, кто хотел с ним познакомиться. Среднего роста, уже начинающий седеть, с глубоко посаженными синими глазами и выделяющимся шрамом на лбу он производил впечатление очень много повидавшего в этой жизни человека.

- Добрый вечер! – мягким, спокойным голосом произнёс он, - меня зовут Дмитрий Валерьевич Пирогов, я – генеральный директор  студии звукозаписи ВМТ, а передо мной Алексей Ольгин, верно?
- Да, это я! – Алексей кивнул.
- Очень хорошо. Стасик, - Дмитрий повернулся к стоявшему рядом Глухарёву, - пожалуйста, выйди и закрой дверь моего кабинета с той стороны, где работает Ирина.

Станислав изобразил на своём лице удивление, однако ничего не ответив повиновался. С минуту Пирогов молча оценивающе разглядывал Ольгина, затем указал на стул, стоявший напротив:

- Снимай пальто и присаживайся. У нас здесь друг к другу принято обращаться на «ты». Возражений нет?
- Конечно, нет, - отвечал Ольгин, вешая своё пальто на крючок, который торчал из стены.
- Великолепно. Надеюсь, тебе понятно, почему я убрал Стаса? Наш разговор касается только нас двоих. Согласен?
- Согласен, - Алексей присел на стул, напротив Дмитрия, - на твоём месте я бы поступил точно так же.
- Мне нравится твой ответ, - Пирогов смотрел Ольгину прямо в  глаза, - Говорят, что первое впечатление о человеке всегда самое верное. Так вот, моё сердце подсказывает, что ты тот, кого я давно искал, мне нужен не просто новый работник, мне необходим товарищ и друг, вместе с которым мы свернём горы! Концертов Аркадия Северного в таком качестве, как у тебя нет не только в Саратове, но даже в Москве и Ленинграде, уж я это знаю, так как давно отслеживаю ситуацию в этом направлении, записи Виктора  Рябинина, владельца «Камертона», твоим в подмётки не годятся!
- Виктор Сергеевич Рябинин, он и есть владелец студии «Камертон»? – изумился Алексей.
- Совершенно верно. До Перестройки Виктор был руководителем одного из наших ведущих мясокомбинатов, а теперь, как и я, занимается музыкальным бизнесом, ну и помимо всего прочего владеет шашлычной «Красная рябина», что недалеко от Крытого рынка. Никогда там не был? С самим Рябининым пересекаться не приходилось?
- Нет, но много слышал о нём от других.
- Противный тип, с твоей помощью теперь у нас появляется возможность поставить его, как говорится в стойло. Ты принёс списки своих записей?
- Вот они! – Алексей достал листы бумаги и положил их на стол, - смотри, изучай!
- Ага, вижу.  Аркаши Северного больше ста концертов, это очень серьёзно. А вот другие исполнители, смотрю, Виталий Крестовский даже есть!
- Конечно, есть!
- Кстати, ты знаешь, что в Ленинграде возрождён ансамбль «Братья Жемчужные»?
- Правда? – Ольгин от волнения чуть было не задохнулся.
- Правда. Они сейчас играют в ленинградском ресторане «Виктория». Уже записан новый магнитофонный альбом с Игорем Карташовым и сейчас готовится  ещё один, с  Крестовским. Виталий Крестовский – это, кстати, его псевдоним, а в миру он – Валерий Павлович Цыганок.
- Я смотрю, ты прекрасно ориентируешься в этом жанре! – произнёс Алексей с нескрываемым восхищением.
- Потому, что люблю его, считаю одной из задач нашей студии не только развлекать народ, а нести в него культуру и просвещение, а это музыкальное направление, что бы там о нём ни говорили, как раз и является частью нашей многовековой культуры. Как там у нашего замечательного классика:

Сижу за решёткой, в темнице сырой,
Вскормлённый в неволе орёл молодой…

Скажи, ну чем не городской романс? Между прочим, у меня имеются свои люди в Ленинграде. если потребуется, мы выйдем даже на  Крестовского, напрямую, без посредников! А вот другой каталог, это, как я понимаю, барды, да?
- Высоцкий, Городницкий, Кукин, Окуджава и всё прочее. Записи с импортных пластинок и первые копии от Ленинградского клуба авторской песни «Восток». Качество везде что надо.
- Замечательно, у нас в студии такого вообще нет! А что за бард такой, Макар Волжский?  Мне такое имя раньше не встречалось.
- Между прочим, он неплохо поёт. Исполняет авторскую песню, и блатняк под гитару.
- Что же, пусть будет и он. Ну и, наконец  кассеты, они у тебя с собой?
- Конечно, я принёс так, как мне говорил Стас. Одна из самых лучших записей Северного, одна из самых худших, плюс ко всему, концерт ещё одного исполнителя. Я как раз взял Крестовского.

Ольгин хотел ещё что-то сказать, но в эту самую минуту дверь открылась и к ним вошла Ирина Пантелеева. Её лицо выглядело очень озабоченным.

- Ириша, что стряслось? – осведомился Дмитрий, - Время уже позднее,  мы скоро будем закрываться!
- Дима, тут один клиент недоволен качеством записи, и не хочет уходить, требует, чтобы мы вернули ему назад деньги.
- Не хочет уходить?! – Пирогов нахмурился, - Ладно, пусть зайдёт сюда, и позови Егора, скажи, пусть срочно идёт ко мне.
- Я скажу ему! – Пантелеева ещё раз взглянула в сторону Ольгина и скрылась за дверью.

Этот её взгляд не остался без внимания Дмитрия, однако, он ничего не сказал по этому поводу, а лишь ответил на немой вопрос Алексея:

- Вообще-то мы здесь очень серьёзно следим, что бы качество наших записей было на самом высоком уровне, но если вдруг всё же возникают претензии со стороны клиентов, оперативно разбираемся с этим!

Его речь прервал худощавый тип в очках, на коротко подстриженной голове которого, была старомодная меховая зимняя шапка, из тех, что очень любили члены Политбюро конца 1970-х. Лицо этого заказчика музыкальных фонограмм было искажено от праведного гнева.

- Добрый вечер, - обратился к нему Дмитрий, - какие у Вас претензии по  записи, уважаемый?
- Я заказал в Вашей студии два концерта Миши Шуфутинского – «Гулливер» и «Атаман-2», так вот, «Атаман-2» записан просто отвратительно!
- А что в нём не так?
- Очень тихий звук. Индикатор уровня записи при воспроизведении на моём магнитофоне SONY показывает аж, минус 6! Ну как это называется?!
- Не нервничайте, сейчас разберёмся, возьмите свободный стул и присаживайтесь.  Поверьте, если с нашей стороны был допущен брак, то мы или перепишем Вашу запись по-новой, или вернём назад деньги! Сейчас подойдёт наш мастер по настройке аппаратуры, а вот, кстати, и он!

К Дмитрию Пирогову в сопровождении  Ирины Пантелеевой вошёл слегка полноватый белобрысый детина, цвет носа которого говорил о его большой любви к горячительным напиткам.

- Вот что, Егор, - сказал ему директор, - у нас жалоба по качеству звука, давай посмотрим, в чём там дело.
- Посмотрим, не вопрос, - Егор, как догадался Ольгин, тот самый, о котором ему столько рассказывал Глухарёв, взял кассету мужчины в старомодной шапке и повертел её в руках.
- Сам по себе – нормальный звуковой носитель, новенькая TDK, - сказал он, - давайте слуханём, как там  записано!

Пирогов собственноручно вставил кассету и нажал кнопку воспроизведения своей деки, Егор, будучи рядом, покрутил ручку громкости, затем подвёл жалобщика к воспроизводящей аппаратуре.

- Как по мне, громкость что надо, - произнёс он, - посмотрите на индикаторы, они показывают плюс,  нормальная у Вас запись.
- Да, звучит шикарно, - согласился Пирогов,- так что, уважаемый, идите, разбирайтесь, что у Вас там дома с аппаратурой, а нам пора закрываться. Ириша проводи, пожалуйста, товарища до выхода!

Пантелеева мягко, но решительно направила клиента к двери, вручив ему его кассету. Тот не протестовал, будучи поражённым тем, что увидел и услышал. Когда он вышел, Дмитрий и Егор хитро переглянулись между собой.

 - Ловкость рук и никакого мошенничества, -  сказал Пирогов, - ты просто гений, это же надо было, так мастерски накрутить индикацию этого агрегата в плюс!
- Всё это, конечно, хорошо, - вздохнул Егор, - но нам необходимо где-то отыскать по-настоящему хорошую версию «Атамана-2». Наш вариант, мягко говоря, слабоват, вот и происходят такие вещи.
- Ты же знаешь, что в этом городе нет ни одной нормальной копии этого альбома, - Пирогов развёл руками, - за ней надо обращаться в Москву, или Ленинград, а там не дают переписать даже за деньги. Только по линии обмена, на что-то равноценное.  Однако думаю, так, или иначе  проблема со временем будет решена, вот, познакомься – это Алексей Ольгин, он, вероятно, станет нашим новым оператором.
- Егор Борисов! Очень приятно! – мастер по настройке аппаратуры протянул Алексею свою широкую, мясистую ладонь.
- И мне тоже! – совершенно искренно, произнёс Алексей.
- Егор, такое дело, - снова заговорил Дмитрий, - Алексей принёс нам несколько кассет из своей коллекции, послушай, пожалуйста, сейчас их на нашей нормальной аппаратуре и скажи свой вердикт. Мы будем пока здесь.
- Очень интересно, Аркадий Северный! - произнёс Борисов, забирая у Ольгина три кассеты, - Сейчас заценим. Я приду минут через 15-20.
- Как видишь, у нас бывает весьма беспокойно, - заговорил Дмитрий, снова усаживаясь на своё место, когда Егор вышел, - тем не менее, это всё стоит того. Где ты работаешь?
- Мастером на заводе.
- И, сколько получаешь «чистыми»?
- Сто восемьдесят в месяц.
- Ну, это всего лишь положить на язык да облизнуться по нынешней жизни, если будешь работать у нас, в твоём кошельке будет в разы больше.
- О какой сумме конкретно идёт речь?
- Восемьсот, как минимум!

Услышав эту цифру, Алексей чуть не упал со стула. Ещё бы, его отец в должности первого заместителя генерального директора завода получал всего пятьсот. А тут…

- Я готов обсуждать условия дальше! – сказал он, придвинувшись ближе столу и положив на него свои руки, - работать мне, придётся здесь, в вашей конторе?
- Нет. Все наши операторы трудятся по своим домам, за исключением Егора. Борисов, да, он работает здесь, на моей аппаратуре и с моей музыкальной фонотекой. У всех прочих – собственная техника, которая приобреталась за их деньги, и собственная музыка. Кто-то специализируется по року, кто-то по джазу, и так далее, твоим же направлением будет блатняк. Такого специалиста у нас до сих пор ещё не было, со своей нынешней работы тебе придётся уволиться.
- Уйду оттуда без сожаления!
- И это очень разумно, скоро всё производство в Союзе накроется медным тазом, там давно уже нечего ловить, наконец-то пришли другие времена! – Пирогов достал из кармана пачку зелёного ментолового «Данхила», - курить будешь?
- Благодарю, но я бросил.
- Тогда, может быть, выпьешь  со мной за знакомство? – Дмитрий Валерьевич встал, и достал из своего «ЗИЛа» бутылку ёмкостью 0,7, на этикетке, которой был изображён бородатый человек в красной безрукавке.
- Водка «Распутин»! – сказал он, ставя бутылку на стол, и двигая ближе к Алексею два дежурных стакана, маленькую, уже открытую жёлтенькую баночку венгерского гусиного паштета  и заранее порезанный чёрный хлеб, - Это просто колдовской напиток, ты, наверно, такой никогда и не пил?
- Выпью, но совсем чуть-чуть. Прошу понять правильно, несколько лет тому назад я получил тяжелейшую травму головы, меня, можно сказать просто чудом вернули с того света.
- На самом деле, очень хорошо, что ты непьющий, это тебе только плюс, - Пирогов налил Алексею буквально несколько капель на донышко стакана, - а что касается меня, это иногда помогает снимать стресс.

Он залпом выпил свой стакан и занюхал это дело куском хлеба. Ольгин лишь сделал вид, что немного пригубил, «Пончик» не заметил этого его манёвра.

- Теперь, - продолжил Дмитрий,- вернёмся к нашим баранам! Запись каждой 90 - минутной кассеты, или бобины у нас стоит 8 рублей. Из них 4 – получаю я по – любому, как хозяин фирмы, ещё один рубль я с тебя забираю, так как ты будешь работать на моей аппаратуре. Ну а дальше – если пишется запись из твоей коллекции – с каждой готовой кассеты ты будешь иметь три рубля, если же с того материала, который я тебе предоставлю в работу – рубль.
- Рубль, это маловато будет, - заметил Алексей.
- Ничего страшного, в твоём распоряжении окажется самая ходовая часть моей фонотеки - Pet Shop Boys, Secret Service, Modern Talking и прочее, это всё - наиболее востребовано на современном музыкальном рынке, так что материально обделён не будешь. Увы, никакого юридического оформления твоей работы у нас организовать мне не удастся, во всяком случае, в ближайшее время, но со временем, как только ситуация в стране хоть немного утрясётся,  я этим займусь.
- А как же выходные, отпуск?
- Работаешь, как хочешь, больше работаешь – больше денег, меньше – значит  меньше. Ну, а если тебе потребуется пара-тройка недель в году на отдых или на решение каких-то своих проблем, думаю, мы сумеем обо всём договориться. Зарплата у нас выдаётся раз месяц – в последнее его число, наличными в конвертах, аванса нет. Дома советую вести личный учёт всех осуществлённых записей,  фиксировать содержание заказа, и дату его приёма и исполнения. Таким образом, тебе станет заранее известен размер твоего месячного заработка, у нас в конторе ведётся свой журнал, всё сверяется, любые недоразумения исключены. Готовые заказы будешь привозить вечером к нам сюда, и, соответственно получать новые.
- Хотелось бы немного услышать ещё по поводу бракованных записей. Я, конечно, только что видел, как у вас решаются такие вопросы, но ведь бывает всякое…
- Конечно, бывает. Как правило, всё заканчивается так, как ты видел, но, если никак не отвертеться, например, по невнимательности было записано что-то не то, в этом случае сама запись переделывается, а на оператора налагается штраф, вычитается из месячного заработка двойная стоимость заказа, согласись, это справедливо. И ещё такой момент. Сам я человек доброжелательный, всегда во всём стараюсь идти людям навстречу, и, соответственно, жду от них того же. Не терплю обмана, предательства, попыток залезть в мой карман.
- Как это понять, «залезть в карман»?
- Был у меня один приёмщик, вроде нормальный парень с виду, но, как оказалось, гнилой изнутри, он приторговывал своими личными кассетами в нашей точке, минуя меня. Я обо всём узнал и наказал его, очень серьёзно. Но, ведь ты ничего подобного делать не будешь, верно?
- Я иначе воспитан, - Ольгин покачал головой в ответ.
- Вижу, что так оно и есть. Итак, ты готов работать у нас?
- Да, меня устраивают все условия, я готов!
- Отлично!  Сколько тебе потребуется времени, чтобы уволиться со своего несчастного заводика?
- В понедельник напишу заявление по собственному желанию, другое дело, что меня могут заставить отрабатывать там ещё две недели.
- Почему-то думаю, тебя уволят сразу, вот тебе мои телефоны, - Пирогов протянул Ольгину листок бумаги, - здесь и рабочий, и домашний. Буду ждать от тебя звонка в понедельник. Можешь звонить в любое время, даже ночью, я на самом деле очень мало сплю, часа четыре в сутки, не более.

Тут дверь с шумом распахнулась, и на пороге вновь появился Борисов. Рука его, сжимавшая кассеты Ольгина дрожала, а большие серые глаза горели от возбуждения.

- Шеф, я ознакомился с записями, это нечто! Глухарёв был прав, с таким качеством мы будем впереди планеты всей!
- Я в этом и не сомневался! – Пирогов  улыбнулся.
- Даже гитарная запись, что он принёс, записанная в монофоническом режиме, слушается гораздо интереснее стереофонических поделок от «Камертона», это просто Клондайк какой-то!
- То ли ещё будет! Итак, Егор, решено, Алексей Ольгин – отныне наш новый музыкальный оператор. В его компетенции будет весь магнитофонный  блатняк и барды!
- Очень верное решение! – согласился Борисов.
- Теперь, пойдём, ребята в аппаратную. Лёнчик уже на месте?
- Да, пришёл,  всё в порядке.
 
Все трое вышли из кабинета директора, и Пирогов закрыл дверь на ключ, рабочий день уже закончился, в студии никого не было, лишь  за слегка приоткрытой дверью, к которой была приклеена бумажка с надписью «Аппаратная», горел свет. Дмитрий вошёл первым, пригласив за собой Алексея, взору которого предстали металлические стеллажи, на которых были размещены кассетные деки и катушечные магнитофоны. От их огромного количества разбегались глаза, здесь была самая разная техника, но преобладала отечественная – «Маяки», «Яузы», «Вильмы», как он заметил, они работали преимущественно на запись. Воспроизводящая аппаратура была более серьёзной, тот же AKAI, который был у него дома, пара штук Marantz, Fisher, каждый из них выполнял какую-то свою задачу. За этим хозяйством присматривал человек в стареньком, поношенном спортивном тренировочном костюме, им оказался  Лёня Сызранский, теперь, у него не было того ужасного фонаря с которым он когда-то попал в больницу, но, несомненно это был он. «Сегодня просто какой-то вечер встреч!- подумал Алексей, - интересно, помнит ли  меня ещё этот люмпен?»

- Как дела, Лёнчик? – спросил  Пирогов у Сызранского
- Отлично, шеф,  готов трудиться не покладая рук! А кто этот, с вами, третий? Я его что-то не припоминаю.
- Это наш новый сотрудник, Алексей Ольгин.
- А я, Лёня Сызранский – Советский Союз!

«Слава Богу, он меня не помнит! - подумал Алексей, пожимая его ладонь, оказавшуюся в чём-то липком и не очень приятным на ощупь. По всей видимости, это были сызранские сопли.

- Ты про Советский Союз меньше болтай на людях, это сейчас не в почёте! – заметил смотрящему Егор.
- А я за Советский Союз без коммунистов! - дипломатично отвечал Лёня.
- Ладно, хватит вам, вот тебе на вечер! – вмешался Дмитрий, протянув Сызранскому бутылку «Агдама», непонятно каким образом, оказавшуюся в его руках, - Надеюсь, ты проконтролируешь запись и в конце сам всё выключишь, остальное завтра утром доделает Егор.
- Не сомневайся, шеф, не подведу!
- Тогда  пошли отсюда! – Дмитрий первым вышел из аппаратной.
- Этот Лёня – наш сторож, по совместительству мы ему иногда даём возможность подзаработать, - пояснил Борисов Алексею, - да, он пьёт, но и такие кадры иногда бывают полезны.

«Подожди, посмотрим, что ты скажешь, когда он насрёт на ваши магнитофоны!» - подумал Ольгин.

- Значит так, Егор, – голос Дмитрия стал строгим, - в понедельник мне позвонит Алексей и скажет, когда сможет принять нашу аппаратуру у себя дома. Твоя задача – осуществить её перевозку, обеспечить  подключение и функционирование.
- Сколько магнитофонов ты  хочешь к нему перевезти?
- А сколько он сможет принять?- Пирогов перевёл взгляд на Алексея.
- Большую часть из того, что у вас в аппаратной.
- Зашибись!  Помимо этого, Егор, ты передашь ему все записи зарубежного диско, с которыми до этого работал. Этим теперь тоже будет заниматься Алексей.
- А как же я, шеф, ты же забираешь у меня мой хлеб! – недоумённо воскликнул Борисов.
- За тобой останутся отечественный и зарубежный рок. Современный блатняк – тоже твой, недостаток в деньгах я тебе компенсирую. и вообще, мы ведь с тобой старые друзья, поэтому тебе я поручу очень ответственную задачу. Придёт время – здесь вообще не будет звукозаписи, она вся разместится по домам. А всю эту аппаратную мы переоборудуем под тиражирование видео, откроем по городу сеть точек видеопроката!
- Но это не реально! Хорошие видеомагнитофоны сейчас стоят очень дорого!  Одни кассеты с записью по 100 рублей идут.  Мы не окупим затрат, Дима!
- Сейчас - да. Но, через год-другой всё изменится. Цены упадут. Поверь, я знаю, что говорю. Видео – это очень перспективно, и это всё будет поручено тебе!
 - Твоё слово – закон, шеф! – согласился Егор, - пока ты ни разу ни в чём не ошибался!
- И не ошибусь! – Пирогов похлопал своего подчинённого по плечу, - Ну что же, все вопросы мы, вроде, решили. Алексей, ещё раз напоминаю, что жду твоего звонка в понедельник. Теперь уходим, Егор, ты закрываешь дверь!
- Не боитесь этого типа Лёню, одного оставлять на ночь? – спросил Ольгин Пирогова, пока тот наблюдал, как Егор закрывает входную дверь студии на висячий замок, - У него же на морде написано, кто он такой!
- Да нет, - Дмитрий лишь махнул рукой, - все ценности у нас в несгораемых шкафах, до них ему не добраться, а выйти отсюда можно лишь после открытия утром, к тому же, Лёнчик прекрасно знает о том, что произойдёт, если с его стороны случится, хотя бы намёк на что-то нехорошее.
- Дима, я готов, поехали! – Егор тем временем разобрался с дверью и подошёл к новенькой «девятке», которая стояла неподалёку.
- Алёша, счастливо! – Пирогов не оборачиваясь, подошёл к машине и сел на место рядом с водителем, – Мне было очень приятно общаться с тобой, до встречи!
Взревел мотор и автомобиль растворился во тьме вечернего зимнего Саратова, а Ольгин долго смотрел ему вслед, думая о том, кого же напоминает Пирогов своей манерой разговаривать и держаться на людях.