Летняя гроза

   Две тысячи тринадцатый год по Григорианскому календарю выдался амбициозным. «Чертовой дюжиной» его справедливо в народе обозвали. Зимние морозы, хотя и были небольшими, но и оттепели можно было сосчитать по пальцам. Были зимы и похлеще. И морозные, и необычно теплые, календарю починенные. Проходит лето – наступает осень, за ней в относительно строгом порядке следуют зима и весна. И так веками, тысячелетиями. Благодарная природа своевременно дарила человеку тепло и холод, яркое солнце и дождь, умеренный ветер и полный штиль. Дни сменялись ночами, разливы рек – спокойствием в берегах.
   Вот и сегодня. Природа по-прежнему несла человеку тепло.  Точнее, его избыток. Лето как лето. Не угодить же каждому: одним дождик нужен. Как-никак лето год кормит. Другим – жаркое солнце, отдых в гамаках, ванны в перегретой водной стихии.
   К полудню жара усилилась. Все больше стали осаждать оводы. Животные, отчаянно размахивая длинными хвостами, укрылись в сараях, возле кустарников. Однако их тела были уязвимыми. Десятки, а то и сотни кровососов роились вокруг них, беззащитных.
   Я, оставив инструмент во дворе, направился в дом, который встретил приятной тишиной и прохладой. Испив охлажденного хлебного кваса и почувствовав от жары и физического труда усталость, задремал. После отдыха работа спорилась.  Не заметил, как солнце все ниже и ниже опускалось к горизонту. Послышалось отдаленное эхо грозы.  С юго-запада медленно надвигалась темно-серая туча.
В соседском доме скрипнула дверь. Из калитки, ведущей в огород, немолодыми ногами засеменил дед Игнат. Ему хотелось общения. Не всегда у занятых односельчан бывает время уделить внимание старику. Я жестом руки показал ему на тучу. Дед Игнат решительно отмахнулся, что означало: у природы время такое. «Погремит и перестанет. Земельке влага нужна», - торопливо сказал он и быстренько скрылся за калиткой.
   Со словами «маленький дождишко - крестьянину отдышка» я также собрал инструмент. В грозу не только неприятно работать, но и опасно.
С наступлением грозы еще больше потемнело. На пересохшую землю, поднимая пыльные фонтанчики, упали первые крупные капли дождя. Я укрылся на крыльце и с любопытством посмотрел на дом деда Игната. Тот, достав кисет с самосадом, время от времени посматривал на небо. В стороне, откуда надвигалась туча, протяжно загремело.
   «Далеко, - подумалось мне, - километров десять будет». В этот миг блеснула яркая ветвистая молния, за ней последовал сильный грозовой разряд. Я вздрогнул. У деда Игната из рук выпала самокрутка и, попав в дождевую лужу, зашипела. Старик, махнув рукой, быстро скрылся внутри светлицы. Позднее, через чистое оконное стекло, я угадывал его всклокоченные волосы да испуганные глаза. И испугаться было отчего. За околицей, в полукилометре - не больше, из одного стожка сена естественного укоса, которых было немало, потянулся светло-серый дымок. С каждой минутой от усиливался. Чуть позже стожок охватило светлое пламя, и он, как свеча, горел среди ухоженного, богатого на урожай луга. Догорал труд людей, с любовью воспроизведенный в необходимом продукте, а сейчас потерянный навсегда.
Ветер крепчал. Его порывы изгибали деревья, отдавались стонами на крышах домов, завываниями в хозяйственных постройках. Отключилось электричество, и в домах стало темно. Еще сильнее разразилась гроза. Вдоль и поперек молнии чертили небо, неистовствовали грозовые разряды. Дети забились под одеяла. Что делал дед Игнат неизвестно. Лишь изредка шторка на окне приоткрывалась и в окне блестели его испуганные глаза. С очередным сильным грозовым разрядом он исчезал, чтобы переждать стихию.
   Огромные потоки дождевой воды падали на землю, неслись в овраги, заполняя низменности. Растения, покорившись стихии, полегли, стали неузнаваемыми. Крупные, насыщенные капли дождя по-прежнему гремели по крышам домов, поднимали пузыри на лужах.
   Через некоторое время стало светлеть. Дождь становился мельче. Туча, унося за собой потоки воды, медленно тянулась на северо-восток.
Скрипнула соседская дверь. На крыльце появился дед Игнат. Повертев головой, не глядя в мою сторону, произнес: «Вот вам и климатологи. Знают, чертяки, а мы их иногда незаслуженно обижаем».
   Я, услышав ворчливый голос соседа, рассмеялся: надо же, только к преклонному возрасту разобрался! Летняя гроза, каких в природе немало, помогла. Гроза есть гроза. Название у нее такое.
   За мыслями не заметил, как блеснули солнечные зайчики. Притих ветер. Прошло еще полтора-два часа. По улицам и дворам еще бежали ручейки, освобождая землю, а вместе с ней и растительность, от излишней влаги. Земля, совсем недавно испытывавшая недостаток воды, жадно впитывала ее. В бороздах оставались темные следы чернозема, вымытого течением ручьев.
   На огород, высоко поднимая ноги, вышел дед Игнат. «Вот вам и климатологи, - посматривая в мою сторону, ворчал он, – знают свое дело чертяки. Похвально». Не закончив мысль, развернулся в сторону фруктового сада. Насторожился. Взгляд сосредоточился на сливовом дереве, крупная ветвь которого лежала на земле.
   Сформировавшиеся плодики, густо усыпавшие ее крону, пока не подавали признаков беды и, сохраняя прежнюю жизнь, влажно блестели в лучах высвобождаемого от тяжелой грозовой тучи солнца. Молодой же сливе долго придется залечивать раны, нанесенные стихией.
   В стороне от деревни поднимался ровный столбик дыма – это все, что осталось от стожка сена. Да некогда зеленой ели, которая, срубленная наполовину грозой, утрачивала жизненную силу. В остальном жизнь оставалась неизменной. Так было веками. Такая она есть. Так будет вечно.