На краю пропасти

Часть 2 РОМАН ВИРУС БЕСКОНЕЧНОСТИ.

 
«Из дома умалишённых вылеченными могут выйти только пациенты, но не врачи»
(Ежи Лец)
 
 
С моей головы сняли мешок, и я поморщился от света, резанувшего по глазам. Но через минуту освоился, разглядев большой белый зал, где я оказался после таинственно двухчасового путешествия в автомобиле с тонированными стеклами.
Напротив, в кресле, сидел человек, которого я сразу узнал – ведь я подготовился к предстоящей встрече (хотя до последнего момента и не верил, что подобное возможно в реальности!).

– Боже, вы тот самый эсэсовский врач Карл Франц Гебхард из Дахау, кого Нюрнбергский военный трибунал приговорил к высшей мере наказания аж ещё 1945 году?
– Да, тот самый. Только не просто врач, а группенфюрер СС и личный друг самого Генриха Гиммлера!
– Но каким образом вы остались живы?! Ведь ваше мёртвое тело видели сотни тысяч людей? Как такое возможно? Вы же не Гаутама Будда и не Дэвид Копперфильд?
– Нет, конечно…
– Да и потом…Учитывая, как давно это всё происходило… Так сколько же вам сейчас лет?!
 
Доктор усмехнулся и пожал худыми плечами:
– Всё, что вы назвали, не так уж и важно. Мои научные открытия позволяют из одной капли крови возродить человека. Точнее – его биологическую матрицу. Хотя всё, конечно, имеет определённые пределы во времени.

Он поменял позу, горделиво восседая в кресле из чёрной кожи.
 
– И всё же, не понимаю… Вас, казнённого по решению суда много лет назад, заново возродили?! Я правильно понял? – мне становилось не по себе.
– Ну, не совсем так… – он снова сменил позу. – Но ваше предположение близко к реальности. В мою кровь, что заранее взяли из вены и заморозили, помощники ввели специальный вирус, позволивший в дальнейшем смоделировать мою первичную матрицу после утилизации первоначального тела. Вы путаете два принципиально разных принципа: возвращение человека к жизни в его прежней оболочке, и воссоздание новой копии предыдущей модели. Самое сложное в такой конструкции – возрождение функций мозга. Особенно тех его секторов, что отвечают за память.

– Но как вам удалось?! Неужели из капли крови воссозданный при помощи вирусов человеческий клон помнит, кем он являлся до всех превращений?
– Не совсем. Но многое удалось восстановить. Здесь задействована совсем другая отрасль науки: более сложная, и я бы сказал – гораздо более уязвимая.
Дело в том, что воспроизведённый «клон», как вы изволили назвать наш научный продукт, имеет жёсткий лимит жизненной энергии. Примерно около двухсот лет.
– То есть вы смертны? И не можете вторично повторить своё перерождение?
– Увы, не могу.
– Но почему бы вам тогда не возродить Эйнштейна? Или Леонардо Да Винчи?
– Вы забываете, что я всё же сравнительно недавно являлся генералом СС! А потому не очень-то люблю еврейских особей.
– А Леонардо чем вам не угодил?
– От него нет качественных образцов крови. Мы должны заранее готовить кровь: вселить в неё наши вирусы. И только тогда возможно, как вы выражаетесь, «вторичное воскрешение».
– Тогда у меня ещё два вопроса.
– Задавайте.
– Вы имеете отношения ко всем этим мировым эпидемиям, что сегодня накрывают планету?
– И, да и нет…
– Это как понять?

Он на минуту задумался, и посмотрел бесцветными глазами поверх моей головы на белую стену зала.
– Человечество, увы, бездумно упустило предоставленный шанс... – тонкие сухие губы с синим нездоровым отливом едва двигались, но я чётко понимал каждое его слово. – Эволюция довела человеческий вид к вырождению – и теперь он должен умереть. Будущее за мыслящими вирусами, что гораздо лучше приспособлены к среде земного обитания. Им практически не нужен кислород, они могут жить в любой среде. А ещё способны неограниченно размножаться, не обращая внимание на тепловую энергию, без чего человеческое тело не способно выживать. И главное: там не будет всех этих евреев, азиатов и негров …
– А это-то тут при чём?!
– Это, конечно, пустяк… Но приятно осознавать, что всего этого человеческого мусора не останется!
– Но не станет же и белой расы!
– Да, её тоже не будет… – вздохнул он с сожалением. – Но всё же приятно осознавать, что национальный вопрос будет решён раз и навсегда!

Я молчал, поражённый жуткой зоологической ксенофобией собеседника.
– Вы хотели задать ещё один вопрос? – вывел он меня из оцепенения.
– Да, извините, немного растерялся. Просто не каждый день встречаешь такой пещерный национализм!

Гебхард с пониманием улыбнулся. Казалось, он ощущал себя пауком, видевшего перед собой запутавшуюся в паутине глупую мушку, не способную осознать всю трагичность своего униженного положения.

– Ответьте честно: зачем я вам?
Он снова упёрся в меня бесцветными глазами, и только сейчас стало заметно, насколько морщиниста кожа на его лице: в нескольких изгибах проступала белая пудра, используемая, чтобы скрыть следы распада и старости.
В этот момент мне почему-то стало смешно. Может от того, что я понял всю неизбежность того возмездия, что надвигалось на это клонообразное существо, сидевшее напротив.
Он видимо почувствовал смену моего внутреннего состояния и немного насупился.
Самое страшное для любого садиста осознание, что тебя не боятся: что ты вселяешь не страх, а банальную жалость (которая может вызвать разве что усмешку или вздох).

– Я читал ваши книги… – немного помедлив, процедили его губы. – Вы очень метко и ёмко определили природу «абсолютного зла». Оно действительно по-своему прекрасно и вечно!
– Я?
– Да вы. Несмотря на весь ваш наивный вид.
– А как же Гёте и его «Фауст»?
– Ну, это – вершина! И он такой один. Но всё написано совсем в иную эпоху. Поэтому его формулировки, мягко говоря, устарели. Как и музыка Вагнера утратила всю патетику после краха Третьего Рейха. Всякое великое духовное искусство должно иметь материальное воплощение в жизни!
– А Михаил Булгаков, с романом «Мастер и Маргарита»?
– Я не читаю русских книг! – он брезгливо поморщился, словно ему в рот положили кислую ягоду.
– А Лев Толстой, Достоевский? – не унимался я.
 
Стало заметно, что он порядком устал и разговор стремительно теряет для него интерес.
 
– Давайте, перейдём к делу: хочу, чтобы вы написали книгу о моей жизни.
– Написать о вас?! – моему изумлению, казалось, не было конца.
– Да, хочу остаться в истории человечества перед тем, как окончательно переступить порог вечности.
– И унести за собой в бесконечность созданный вирус?
– Нет, его я оставлю на земле.
– То есть вирус Бесконечности будет с нами всегда?
– Ну, на то он и есть вирус!
– Да, вот и для нового романа: «Вирус Бесконечности»! Как считаете: неплохой получится рассказ о моей тайной жизни на земле?
– Но мне же никто не поверит… – пожал я плечами, начиная понимать, что шанс на спасение уже появился.
– А это и не главное, поверят или нет. Это важно лично мне, именно сейчас. Так напишите такой роман?

Я задумался… Хотя, больше просто тянул время: так как вдруг начал понимать, что только что получил шанс на спасение. Поэтому, как всякий уважающий себя артист, взял паузу перед решающим монологом.

– Хорошо… – наконец отозвался я. – Но только с одним условием!
– Деньги? – его бровь вопросительно приподнялась.
– Нет, я пишу романы не для денег.
– Тогда, что?
– Вы уничтожите вон ту пробирку, куда ваши люди поместили мою кровь. Её выкачали помимо моей воли, когда попал к вам.
– Вы что же: не хотите второго пришествия? – казалось, он не на шутку удивился.
– Категорично нет!
– Но вы же писатель, а они все так наивно тщеславны…
– Именно поэтому и не хочу! – тут настал черёд удивиться и мне. – Пусть мой мозг и тело умрут в назначенный день. Кстати, я его даже знаю!
– Поясните, вы заинтриговали… – он немного поёжился в кресле.

– Я родился как плод очень большой любви, и теперь чувствую дыхание звёзд. Надеюсь, понятно выражаюсь?
– Ну, предположим. Продолжайте! – он смотрел испытующе, ожидая к каким выводам приведут мои рассуждения.
– Тогда должны понять, что я люблю окружающий мир и глубоко уважаю человека, живущего внутри меня!
– Ну хорошо, пусть так. И что с того? – он с явным интересом ждал продолжения моего спича.
– А на этом всё… – скромно закончил я.

– Что значит «всё»? Вот так, просто? – он разочарованно развёл руками.
– Да, именно так! – подтвердил я.
– Хм… Вы меня очень сильно разочаровали. Впрочем, это теперь ваше личное дело. Всё же жду от вас новый написанный роман. Думаю, дальнейший наш диалог абсолютно не имеет смысла.

Немного подумав, весомо добавил: – Вы также банальны, как и все эти миллиарды никчёмных человеческих существ.
 
Он замолчал. А я улыбнулся. Мне вдруг стало удивительно легко и просто на душе. За час нашего разговора вся шокирующая невероятность нашей встречи куда-то улетучилось, а осталось лишь ощущение знакомой брезгливости, которая возникает после общения с существами, страдающими паранойей и человеконенавистничеством с шизоидным уклоном.

Он, видимо, понял ход моих мыслей и поэтому раздражённо нажал пальцем невидимую кнопку в ручке кресла.
Тут же, как из-под земли, в зале появились два крепких санитара с лицами бульдогов (только вместо намордники красовались медицинские маски). Один, что поменьше ростом, держал в толстых пальцах шприц с оголённой иглой.
- Теперь вам будет нужен постоянный антидот от нашей «прививки».-
Прошипели сухие губ, его бесцветные глаза на мгновение ожили и в них отразился холодный свет  из другого  загробного сказочного мира ..

…Больше я ничего не запомнил: мир закружился и погрузился в тёмную бесконечность.

Продолжение следует.