О духах любви и ее жертвах

Работая в туризме, я невольно обогатился трагическими казусами межкультурных коммуникаций, которых хватило бы на целую летопись, или сборник анекдотов, по крайней мере. Но анекдот - чуждый мне жанр, поскольку я предпочитаю придерживаться фактов, а в анекдоте не обойтись без преувеличений.
Как-то привезли на базу группу японцев, вернее японок – бывших учителей, средний возраст которых был около шестидесяти пяти лет. Группа была небольшой – всего пять женщин. Одну из учительниц сопровождала дочь – хрупкая, смешливая японка, лет тридцати. Японцев, из состава работников дипломатического корпуса в Монголии и их ближайших родственников, нам поставляли партнеры по линии Улан-Баторского управления железной дороги.

База была небольшой, располагалась она на семьдесят девятом километре Кругобайкальской железной дороги, поэтому каждой туристке досталось по отдельному номеру, с общим душем, но с удобствами во дворе. Поскольку электричество на турбазе было от генератора и свет на ночь отключали, то, на всякий случай, мы поставили в номере по ведру, и эта предусмотрительность, впоследствии, оказалась совсем не лишней.

Ужин проходил в теплой дружественной обстановке. К моему удивлению, учителя знали множество русских песен и с удовольствием их распевали за столом, настаивая на том, чтобы я солировал, но, на свою беду, я совершенно глух к музыке, и даже из «Подмосковных вечеров» мог вспомнить лишь мотив и пару строк припева. Оказалось, что все женщины просто фанатки русской музыкальной культуры. В детстве они учили русские песни и мечтали побывать на Байкале. Не обошлось даже без «Славного моря», но тут я как мог подпевал, стараясь не ударить в грязь лицом. Когда закончилось традиционное угощение, каждая из женщин достала из сумочки по бутылке водки, и продолжили себе наливать, даже не закусывая. Они пили водку, как воду, и я начал понимать, что последствий не избежать. Пить они совсем не умели. Вскоре женщины разошлись по номерам, я выключил генератор, и база погрузилась в ночную мглу и абсолютную тишину.

Чтобы не скучать, мы с монгольским гидом, разбили костер на берегу, и к нам присоединилась молодая японка, которая воспользовалась тем, что осталась вне контроля своей мамочки.
Гид рассказывал мне о большой тяге японцев к русской культуре, упомянув вскользь, что монголы все-таки им ближе. Русские пугают японцев своей грубостью – сказал он, - они кажутся японцам слишком опасными для более близкого общения. Мы сидели у костра, выпивали, и японка деликатно хихикала, прикрывая рот ладошкой, согласно кивая на всякое замечание гида, хотя едва ли понимала о чем у нас идет речь. Я попытался завязать коммуникацию напрямую, используя свой далеко не совершенный английский, и как-то, более менее, нам удалось наладить с ней простенький разговор. За нас, впрочем, говорила сама природа.

Ночь была просто волшебной. Огромное звездное небо, плещущийся у ног Байкал – мы были просто небольшой горящей точкой в этой огромной Вселенной, которая окружала нас со всех сторон. Заметив, что мы больше не нуждаемся в посредниках, гид незаметно удалился в свой номер, оставив нас одних у догорающего костра. Неожиданно, произошло то, что удивило не только меня, но и наверное всякого, кто сейчас читает этот текст. Мы одновременно потянулись губами друг к другу, и в этот момент я врезался ей лбом в лицо и буквально раскроил ей губу так, что мы едва смогли остановить кровь, стекающую у нее по подбородку. Пока я в темноте искал аптечку, на шум прибежал гид и с осуждением смотрел на то, как я пытаюсь наложить повязку.

- Как это произошло?! – терзал его один и тот же вопрос, который он задавал мне с назойливой настойчивостью.

- Черт, я подтвердил все самые худшие подозрения японцев о русских – злился я сам на себя, и на собственную неуклюжесть.
Чтобы не тревожить остальных членов группы, монгольский сопровождающий увел расстроенную японку к себе в номер, где она и нашла себе утешение до утра. Утро оказалось хмурым не только для нее, но и для остальных членов группы, которые испытали жестокое похмелье, и ведра, которые мы оставили в номерах, пришлись весьма кстати, поскольку ни одна из них не отважилась на поход в темноте, к единственной на всю базу уборной, стоящей на улице.

Что же касается молодой японки, то страсть, которую она пережила в ту ночь в объятиях гида, настолько ее захватила, что по приезду в Улан-Батор, она отказалась покидать его номер, даже тогда, когда за ней пришел ее муж. Гиду на коленях пришлось убеждать ее вернуться в семью, поскольку инцидент может разрушить его карьеру и семейную жизнь, не говоря уже о том, как это могло отразиться на ее статусе замужней женщины.

Обо всех драматических последствиях той ночи он откровенно рассказывал мне в свой последующий приезд, нервно посмеиваясь, и поглядывая на меня так, как мог бы смотреть подельник по преступлению на более удачливого своего товарища, отделавшегося условным сроком. Запад есть Запад, Восток есть Восток, но иногда они все-таки встречаются, но о последствиях этих встреч едва ли кто-то осмелится рассказать вам всей правды.