Краткие сведения о жизни д-ра Гилла 1772

КРАТКИЕ СВЕДЕНИЯ О ЖИЗНИ, ДЕЛАХ И ХАРАКТЕРЕ ПОКОЙНОГО Д-РА ГИЛЛА (1772)

Доктор Джон Гилл родился в Кеттеринге, графство Нортгемптоншир, 23 ноября 1697 года.: его родителями были Эдуард и Элизабет Гилл, его жена, носившая девичью фамилию Уокер. Это были религиозные и благочестивые люди, чье положение не достигало достатка, но было выше презрения. Его отец был диаконом баптистской церкви в Кеттеринге и прославился своей благодатью, благочестием и святым хождением. Он впервые стал членом общины в том же месте, состоящей из пресвитериан, независимых и баптистов; в этой конгрегации, помимо ее пастора, был старейшина баптистской деноминации г-н Уильям Уоллис, который руководил крещением погружением, преподававшимся тем взрослым людям, которые этого желали. В течение некоторого времени это смешанное собрание продолжало существовать в мире и согласии, но, в конце концов, баптисты почувствовали себя неловко и неуютно в своем общении из-за противодействия, оказанного им некоторыми конкретными лицами. Это вынудило их разойтись, вместе с их учителем, мистером Уоллисом. Вскоре они превратились в отдельную общину и выбрали мистера Уоллиса своим пастором, что послужило началом и основанием баптистской церкви в Кеттеринге.
Примерно во время этих неприятностей мистер Эдвард Гилл, который был одним из тех, кто тогда разошелся, вступил в брачное состояние и поскольку эти разногласия сильно давили на него, и он часто размышлял о состоянии и обстоятельствах этого интереса и недавно созданной нового церковной общины, которая имела лишь небольшое начало; и каковы должны быть последствия; у него были серьезные раздумья кто ребенок, которым его жена теперь забеременела, будет ли он сыном и окажет выдающуюся службу в Баптистской церкви.  Он даже был твердо убежден, что этот ребенок станет служителем Слова; и он всегда сохранял твердую веру в это, когда все казалось бесперспективным. У него были другие побуждения по отношению к своему сыну и к другим людям и вещам, которые имели свое точное воплощение: и должно быть признано всеми, кто его знал, что он не был человеком причудливого и меланхолического характера и не был склонен к энтузиазму.
В то утро, когда его первенец родился на свет, некий Чамберс, дровосек, пришел к нему в дом с охапкой хвороста для топлива; и когда он разгружал свой груз, мистер Гилл вышел к нему из своего дома и с большой радостью сообщил ему, что у него в то утро родился сын. В этот самый момент, как утверждал дровосек, мимо прошел незнакомец, которого он никогда не видел ни раньше, ни с тех пор, который добавил: "Да, и он тоже будет ученым, и весь мир не может помешать этому". Этот дровосек, которого считали человеком трезвым, честным и правдивым, постоянно и уверенно подтверждал это в разное время, без изменений, и даже спустя годы, когда его спрашивали об этом; и у него не могло быть никакой зловещей цели, которой он мог бы воспользоваться, придумав такую историю и настаивая на ней. Однако сын мистера Гилла, как только он стал способен к обучению, обнаружил очень большую склонность к обучению и впитал ее так быстро, как только мог: так что он быстро оказался вне досягаемости других и не нуждался в общем учителе детей. Поэтому его отправили очень рано в начальную школу; которую он посещал с необычайным рвением и усердием: настолько, что вскоре он не только превзошел своих ровесников, но и значительно отдалился от своих старших товарищей. Здесь он продолжал жить до тех пор, пока ему не исполнилось около одиннадцати лет; в течение этого времени, несмотря на утомительную манеру, в которой тогда передавались грамматические знания, и трудолюбивых мальчиков заставляли изучать так много ненужных правил; он, помимо того, что просматривал обычные школьные учебники, читал несколько главных латинских классиков и в значительной мере овладел греческим языком, так что о нем начали говорить как об образованном юноше; и его знали несколько соседних священнослужителей, которые иногда осматривали его в книжной лавке (которую он постоянно посещал в базарные дни, когда она только открывалась); к которой он так регулярно возвращался, чтобы проконсультироваться с разными авторами, что это стало обычным утверждением для простых людей в городе: "это так же верно, как и то, что как Джон Гилл в магазине книготорговца"[1].
Он довольно рано бросил начальную школу. Повод был такой: школьный учитель настоял, чтобы дети родителей-диссентеров, как и другие, ходили с ним в церковь в будние дни, в часы молитвы, после чего детей несогласных забирали из школы, и его в числе остальных. Те раскольники, которые были в достатке, отправляли своих детей в отдаленные края для дальнейшего образования: но это с его родителями было не так. Это было очень обескураживающее обстоятельство.  Его друзья подумали о средствах помочь ему, но все оказалось бесполезным. Служители как других конфессий, так и его собственные предприняли некоторые усилия, чтобы заполучить его на тот или иной фонд в Лондоне, и чтобы его могли отправить в одну из их учебных семинарий, с этой целью образцы его успехов в литературе были отправлены в столицу; но ответом на возражение было то, что он был слишком молод, и, если он продолжит, как можно было бы предположить, так быстро, как он хотел бы, продвигаясь в учебе, он должен будет пройти общий круг обучения, прежде чем сможет позаботиться о себе или быть принятым на какую-либо государственную службу.
Если можно отдать должное рассказу дровосека о том, что незнакомец сказал утром в день его рождения,  и что, казалось, предполагало, что на пути его становления ученым возникнут некоторые трудности и препятствия, то теперь они начали появляться. И все же, несмотря на все это, его желание учиться было таково, что он не только сохранил те знания латинского и греческого языков, которые приобрел, но и совершенствовался в обоих, постоянно читая все те книги на этих языках, какие только мог получить. В процессе Со временем он изучал логику, риторику, мораль и натурфилософию. Он также, с Божией помощью, выучил еврейский язык без какой-либо живой помощи, с помощью грамматики и лексикона Буксторфа. Только милостью Божьей он преодолел главные трудности этого языка и вскоре мог читать еврейскую Библию с большой легкостью и удовольствием. Этот язык всегда доставлял ему особое удовольствие. Он читал книги по различным отраслям литературы на латинском языке, чтобы улучшить свой ум всем, что было полезно: и особенно системы богословия. В течение нескольких лет его время ежедневно делилось пополам: часть его была занята бизнесом его отца, а другая часть - тщательной учебой. И так он продолжал, пока ему почти не исполнилось 19 лет.
Теперь пришло время оглянуться назад и обратить некоторое внимание на религиозный поворот его ума и на его вопросы о Божественных и духовных вещах. У него были небольшие обличения в грехе и случайные мысли о будущем состоянии, начиная с детства. Иногда он приходил в ужас от страха перед смертью, адом и вечностью; и странно ликовал, думая о радостях небес, славе другого мира и счастье святых, совершенных в небесах. Но эти впечатления были, в течение некоторого времени, как поверхностными, так и преходящими. Когда ему было около 12 лет, работа его ума стала более серьезной, осмысленной и действенной: и особенно после того, как он услышал проповедь мистера Уильяма Уоллиса,  по Быт. 3:9, И Господь Бог воззвал к Адаму и сказал ему: где ты? Какое-то время в его ушах как бы непрерывно звучало: "Человек, где ты? В каком жалком состоянии ты находишься? Как ты будешь несчастен, живя и умирая, в необращенном состоянии!" Поэтому он обычно называл мистера Уоллиса, если таковой имелся, своим духовный отцом, хотя он вскоре умер. И теперь он начал ясно видеть порочность своей натуры; крайнюю греховность греха; свою нужду во Христе и спасении им; и в лучшей праведности, чем его собственная, в праведность Христа, которую нужно принять верой: и в короткое время ему была оказана благосклонность с утешительной надеждой и верой в Него, от нескольких чрезвычайно великих и драгоценных обетований, мощно приложенных к его душе. Более того, это была его счастливая участь - пораньше собраться с мыслями, озаренными светом и знанием евангельских истин, посредством служения нескольких проповедников Евангелия в тех частях страны, которых он иногда имел возможность услышать: и эти истины, приходя к нему с силой, не смогли освободить его от уз Закона и наполнить его радостью и миром в вере; однако, хотя он рано пришел к удовлетворению в своем уме о своем вечном состоянии, он не делал публичного исповедания религии, пока ему не исполнилось почти 19 лет. отчасти по причине его молодости в течение некоторого времени и торжественности исповедания; и главным образом в конце этого периода его жизни, потому что он понял, что око Церкви было на нем, чтобы призвать его к служению, как только община решит, если он станет его членом; их тогдашний пастор был сильно вовлечен в мирские дела и очень нуждался в помощи.
1 ноября 1716 года он публично исповедал свою веру во Христа, объявив Церкви, с которой он был связан, о делах Божьих с его душой, к общему удовлетворению: и в тот же день был крещен их пастором, мистером Томасом Уоллисом, который сменил своего отца, мистера Уильяма Уоллиса, на этом посту. Таинство Крещения было совершено им путем погружения в реку на глазах у многих зрителей, и в то же время был спет следующий гимн, сочиненный им самим.

Был ли Христос крещен, чтобы освятить
Это постановление, которое он дал?
И лежало ли Его святое тело
Внутри жидкой могилы?
Неужели Иисус снизошел так низко
Чтобы оставить нам пример?
И разве мы не по этому замыслу идем;
Этого небесного правила так много?
Какая богатая и какая удивительная благодать!
Какая любовь за гранью совершенства!
Что мы небесной дорогой должны идти,
И креститься следует.
Что мы должны следовать за Агнцем Христом,
В том, чтобы подчиниться Его повелениям;
Если что мы делаем, он сделал то же самое,
Только это  сделано более чистыми руками.
И делает ли это предложение моей вере?
 Христос для меня действительно умер;
И как Его в могилу положили,
Он  поднялся, чтобы оправдаться?
Тогда как это должно заинтересовать мое сердце
Жить для Христа, который умер;
И с моими проклятыми грехами придется расстаться,
На чьей стороне я  буду?

На следующий день, 4 ноября, он был принят членом церкви и принял участие в вечере Господней: вечером того же дня на молитвенном собрании в частном доме членов и других он прочитал 53-ю главу Книги Пророка Исайи, подходящую для служения в тот день, и изложил некоторые отрывки из нее; и в конце собрания некоторые из братьев обратились к нему с этой целью: "Друг, мы принимаем это как начало использования твоего дара служения, в котором, как мы убеждены, Господь Господь даровал тебе". И соответственно. на следующий день Господень, вечером, на том же месте, он произнес проповедь по 1 Кор. 3:2. "Ибо я решил ничего не знать среди вас, кроме Иисуса Христа и притом распятого. В течение нескольких дней он продолжал проповедовать в этой частной манере; но вскоре Церковь призвала его публично проявить свой дар служения и послала его в качестве служителя слова.
Вскоре после этого, по просьбе некоторых своих лондонских друзей, которые видели его и беседовали с ним в сельской местности, он переехал в Хайам-Феррерс, примерно в шести или семи милях от Кеттеринга. Его намерение и то, что побудило его принять это предложение, состояло в том, чтобы продолжить учебу у мистера Джона Дэвиса, с которым он должен был поселиться; этот ученый джентльмен, который теперь преподавал в этом месте некоторые разделы литературы; недавно приехал из Уэльса и стал пастором новой церкви, только что основанной в Хайэме. Однако, с этой точки зрения, молодой мистер Гилл был разочарован; но намерения его друзей в Лондоне в этом его переводе состояли главным образом в том, чтобы помогать в этой новой церкви и молодым новообращенным в ней, а также время от времени проповеди в соседних деревнях. Здесь он продолжил в следующем году: и в это время и в этом месте он познакомился с молодой благородной женщиной большого благочестия и здравого смысла, которую звали Элизабет Негус; она была членом новой соборной церкви, и на ней он женился в 1718 году. Доктор всегда был того мнение, что его брак с этой превосходной личностью был главным, ради чего Бог в своем провидении послал его в это место; и он всегда считал свой брак с ней одним из главных благословений своей жизни, так как она оказалась нежной, сдержанной и осторожной, и благодаря своей неустанной осторожности забрала из его рук все домашние дела, чтобы он мог, с большим досугом и большим спокойствием, продолжать свои исследования и посвятить себя служению. Эта его жена юности жила с ним до 1764 года[2], и от нее у него было много детей, все они умерли в младенчестве, за исключением троих: одна из них, которую звали Элизабет (самый прекрасный и желанный ребенок для личности, здравого смысла и благодати), умерла 30 мая 1738 года, когда ей исполнилось 13 лет, ее похоронная проповедь была прочитана ее отцом, начиная с 1 Фес. 4:13, 14, и была напечатана с рассказом о некоторых ее избранных переживаниях. Двое других  живы: (июль 1772 г.) один, сын, которого зовут Джон, ювелир, который жил на Грейсчерч-стрит в Лондоне; с тех пор отошел от дел. Другая, дочь, которую зовут Мэри, замужем за мистером Джорджем Китом, книготорговцем, на той же улице. Оба эти ребенка были большим счастьем для своих родителей, и у тех всегда были причины быть благодарными Богу за их семейный уют, мир и гармонию.
Но вернемся к мистеру Гиллу, который во время своего пребывания в Хайэм-Феррерсе очень часто проповедовал в церкви в Кеттеринге, которая, как уже отмечалось, находится всего в шести или семи милях оттуда. Обстоятельства, в которых тамошний пастор нуждался в помощи, были таковы, что мистер  Гилл, вскоре после женитьбы, полностью удалился туда, где его служение с самого начала было благословлено не только для утешения, но и для обращения многих: некоторые из печатей его служения все еще живы. Но это продолжалось здесь недолго, ибо в начале 1719 года в Церкви Христа в Хорсли-Дауне, Саутуорк, недалеко от Лондона, лишившись своего пастора из-за смерти мистера Бенджамина Стинтона (зятя знаменитого мистера Бенджамина Кича и его преемника на посту пастора этой церкви), некоторые члены, услышав о мистере Гилле, пожелали, чтобы его друг написал ему и пригласил его посетить их и проповедовать им; что он и сделал в апреле и мае того же года; а затем он вернулся  на родину. Примерно через два месяца после этого церковь в Хорслидауне написала ему, прося его вернуться к ним в августе месяце; что он выполнил и продолжал проповедовать им примерно до Михайлова дня: когда они выбрали его своим пастором и призвали его, каким бы молодым он ни был, к исполнению этой должности; что, после некоторого размышления, он принял. И теперь он столкнулся с большими трудностями и большим сопротивлением со стороны многих; отчасти из-за своей молодости (ему не исполнилось и 22 лет), а главным образом из-за его евангельского способа проповеди. Но Бог был с ним и благословил его служение для обращения многих душ, так что к Церкви многие прилагались год за годом в течение значительного времени.
В 1723 году, когда ему было между 25 и 26 годами, Божьей волей было посетить его с лихорадкой и другими телесными расстройствами; что сильно истощило и поглотило его, и угрожало его жизни; но Богу было угодно благословить используемые средства и восстановить его здоровье снова; его время еще не пришло, и у него было больше работы для Бога в его церкви и в интересах религии, как будет показано в следующем отчете.
В 1724 году, когда ему было уже 26 лет, он начал свое Изложение Песни Книги Соломона; которая была доставлена утром в день Господень в церковь, находящуюся под его опекой, в 122 проповедях, пока все не было закончено, о чем будет сказано далее. В этом году он напечатал проповедь о смерти г-на Джона Смита, диакона его церкви, по Рим.5.20-21, которая была первой, напечатанной им. И была еще одна проповедь в следующем году, озаглавленная "Урим и Туммим, обретенные со Христом", из Втор. 33:8.
В 1726 году была опубликована брошюра под названием "Способ крещения водой, очищенный по слову Божьему и правильному разуму", написанная в форме диалога: и после этого оказалось, что она была написана г-ном Маттиасом Морисом, независимым священником, в Роуэле в Нортгемптоншире. Баптисты в тех краях, и особенно в Кеттеринге, который находился всего в двух сотнях миль, хотя и длинных, от Роуэла, считали, что эта брошюра нанесла им удар и затронула их интересы; и поэтому послали к мистеру Гиллу в Лондон и попросили его напишите на него ответ. Он, соответственно, предпринял это; и вскоре опубликовал свой ответ под названием "Древний способ крещения погружением.", на который г-н Морис ответил в брошюре, опубликованной в 1727 году, и на которую в том же году г-н Гилл ответил в трактате под названием "Защита древнего способа и т.д.". Некто Коган, аптекарь и член церкви г-на Мориса, написал несколько замечаний по поводу возражения г-на Гилла в злобной и клеветнической манере, которая сама себя опровергала.. Коган сам, кажется, впоследствии устыдился и раскаялся в том, что написал это. Г-н Морис отправил несколько своих брошюр в Северную Америку; и тамошние баптисты, услышав ответ г-на Гилла на них, написали для некоторых из них: и, соответственно, остальные впечатления были отправлены за счет баптистского фонда; что является одной из причин того, что эти трактаты так редко встречаются. В связи с этим противоречием мистер Гилл получил из Тилбери-форта в Эссексе очень энергичное письмо, без имени, побуждающее его продолжать стоять на своем и не бояться своего ничтожного противника; завершается этими строками:

Он сначала встретил своего разъяренного врага,
Так что заставил его быстро отступить:
Следующий мощный шторм, взрывом заставил пасть
дракона церкви, гигантскую стену:
Пусть вы с таким же успехом все еще будете победителем
И насытите своего грубого противника,
Чтобы увидеть, что победа все еще жива в Гилле.

В 1727 году г-н Гилл закончил свое Изложение Песни Песней Соломона: когда церковь, а также многие другие его слушатели, которым он ее передал, самым серьезным образом настаивали на том, чтобы он обнародовал ее; с этим он, в конце концов, согласился, хотя и с большой неохотой. Что, однако, главным образом побудило его к согласию, было желание внести свой посильный вклад, чтобы подтвердить авторитет и значение этой части Священных Писаний; которая не только высмеивалась деистами, но и подвергалась сомнению некоторыми, кто притворялся, что был другом Божественного откровения.
За год до того, как он приступил к этой экспозиции, г-н Уистон опубликовал брошюру под названием "Приложение к позднему эссе г-на Уистона, направленное на восстановление истинного текста Ветхого Завета", октаво, 1723 год, в которой он пытается дискредитировать авторитет книги Песней Соломона и доказать, что это поддельная книга, и она не соответствует канону Писания. На его возражения и аргументы против его авторитета мистер Гилл ответил во введении к этому изложению, или, скорее, в его изложении первого стих из книги, в котором содержится ее название. Видел ли мистер Уистон когда-либо эту работу, неизвестно; похоже, что он ее не видел, судя по замечательному и очень странному отрывку в "Воспоминаниях о своей жизни и сочинениях, опубликованных им самим", часть II. стр. 575, в которой показано его упорное и закоренелое неприятие этой священной книги до последнего: его слова таковы. "Примерно в августе этого года (1748) мне сообщили об некоем докторе Гилле, частном или кальвинистском баптисте, и о его навыках в восточных языках. Мне говорили о нем как о великом человеке: поэтому мне захотелось послушать, как он проповедует, но, узнав, что он написал книгу-фолиант о Песни Песней, я отказался пойти послушать его." Действительно, очень мудрая причина! Первое издание Изложения Песни Песней Соломона, написанного мистером Гиллом, было опубликовано в 1728 году с переводом халдейского парафраза, или Таргума этой книги, и примечаниями к нему. В 1751 году вышло его новое издание, in quarto, более правильное и с некоторыми дополнениями. Его достойный, благочестивый, ученый и изобретательный друг, преподобный мистер Джеймс Херви (в его книге "Терон и Аспазио", т. III. стр. 145. примечание. 5.) был рад воздать ему эту высокую хвалу; "в нем пролегает такая обильная жила освященной фантазии, и изложение перемежается таким разнообразием тонких и блестящих образов, которые не могут не  развлечь любознательный ум; он также представляет нам такие богатые и очаровательные проявления славы Личности Христа, свободу Его благодати к грешникам и нежность Его любви к людям а Церкви, что это не может не доставить самого изысканного наслаждения верующей душе.?Учитывая оба этих взгляда, я думаю, что работа напоминает райский сад, описанный Мильтоном, в котором "золотистые цветы и плоды появляются на фоне синевы".
Это изложение, когда оно было впервые опубликовано, очень помогло сделать мистера Гилла известным и рекомендовать его уважаемым духовным лицам и истинным любителям Иисуса Христа; и, возможно, ни одна опубликованная им работа не была более полезной для частных христиан и семей, чем эта. Доктор Оуэн в книге "О Личности Христа", глава XII,. говорит: "Благословен тот, кто понимает изречения этой книги (Песнь Песней) и имеет опыт их в своем "сердце". Третье издание Экспозиции было опубликовано в 1767 году, со многими дополнениями.
В 1728 году он также опубликовал трактат о пророчествах Ветхого Завета, касающихся Мессии. Поводом для этого послужило следующее: в 1724 году была опубликована книга под названием "Рассуждение об основах христианской религии" и т.д., хорошо известная как написанная Энтони Коллинзом, эсквайром, писателем-деистом. Многие ответы были написаны на ту или иную часть этой книги, на которую автор ответил в другой книге под названием "Рассмотренная схема буквального пророчества" и т. д., Опубликованной в 1727 году, которая в основном была направлена на доктора Эдварда Чандлера, епископа Дарема, который писал против первого: именно на эту последнюю книгу, главным образом, ответил мистер Гилл, и к ней его привел следующий инцидент. Некий джентльмен утверждал в разговоре, что ни один кальвинист не мог писать в этом споре с какой-либо выгодой. Какова была его причина, по которой он так сказал, или была ли она назначена им, не помнится. Некоторые из друзей мистера Гилла, присутствовавших при этом, подумали о нем и воспользовались возможностью передать это ему, и настойчиво просили его участвовать в этом споре.. Здесь он произнес ряд проповедей о пророчествах, относящихся к Мессии, в регулярном порядке, соответствующем истории жизни Иисуса; а затем сделал из них выдержки, которые он опубликовал под названием "Пророчества Ветхого Завета, касающиеся Мессии, рассмотренные и доказанные буквально исполненными в Иисусе"; в ответ на вышеупомянутую книгу. Эта его работа встретила одобрение некоторых ученых и рассудительных людей и даже самого лица, упомянутого выше, чье утверждение послужило поводом для этого. Список и каталог различных произведений, опубликованных и во время этого спора, был собран самым неутомимым исследователем книг, ученым Фабрициусом из Гамбурга, в его Salularis Lux Evangelii, и т. д. 9. с. 173, и т. д. Гамбург, 1731.
Служение мистера Гилла было приемлемо не только для его собственного народа, но и для многих в других церквях и других деноминациях; некоторые джентльмены договорились между собой организовать лекцию в какой-нибудь день недели, чтобы у них была возможность послушать его. Соответственно, несколько человек собрались вместе и, сформировавшись в общество, договорились провести лекцию в среду вечером и организовали подписку на нее, чтобы поддержать ее. По их приглашению мистер Гилл прочел такую лекцию и продолжал ее с большим постоянством, аплодисментами и пользой Он начал эти чтения в 1729 году, и он продолжал проповедовать так (очень редко пропуская) до 1756 года, почти 27 лет, когда он отказался от этого по причине возраста и множества дел на его руках; и прочитал прощальную проповедь Обществу по Деян. 26:22, 23, которая была опубликована в том же году. Эта лекционная серия была плодотворной для многих его печатных работ; не только для отдельных ежегодных проповедей на различные темы, но и для целых трактатов, таких как о Троице и оправдании, о деле Бога и Истины, а также нескольких его комментариев к некоторым книгам, как Ветхого, так и Нового Завета, обо всем этом далее.
В 1730 году группа джентльменов, в основном из независимых церквей, сочла уместным организовать временные лекции для последующего зимнего и весеннего сезонов; и выбрала девять служителей, чтобы проповедовать в ней о некоторых из наиболее важных доктрин христианства: каждому был выделен свой предмет. Служителями были г-н Роберт Брэгг, г-н Томас Брэдбери, г-н Джон Херрион, г-н Томас Холл, г-н Питер Гудвин, г-н Джон Слейден, г-н Абрахам Тейлор, г-н Сэмюэл Уилсон и г-н Джон Гилл. Они приняли данное им приглашение и проповедовали два проповеди каждый, по теме, соответственно назначенной им, и когда они закончили их курс, джентльмены пожелали, чтобы проповеди могли быть напечатаны; что, соответственно, было сделано в двух томах в 1732 году. Темой мистера Гилла было Воскрешение мертвых. Две его проповеди на эту тему с тех пор были напечатаны отдельно.
Неприятный инцидент произошел при печати вышеуказанных томов проповедей. Мистер Тейлор, мистер Гилл и еще один или два лектора согласились прочитать свои проповеди в частном порядке друг с другом, прежде чем они будут напечатаны; чтобы они могли оказать друг другу дружескую помощь в их исправлении и улучшении, если это может показаться необходимым. Итак, мистер Гилл заметил некоторые места в проповедях мистера Тейлора, произнесенных с кафедры, которые, по его мнению, вредили истине и рассчитывали оскорбить многих достойных людей. Он поэтому решил, когда эти проповеди должны быть прочитаны на этой частной и дружеской встрече, самым добрым и уважительным образом указать на те отрывки, которые он хотел бы видеть смягченными или исключенными; предложив изложить свои причины: но когда проповеди были прочитаны, эти отрывки не появились, к большому удовольствию и удовлетворению мистера Гилла; который предположил, что мистер Тейлор увидит сам причину к тому, чтобы вычеркнуть их. Но когда тома были опубликованы, эти отрывки появились снова, к великому удивлению мистера Гилла, и, как ему показалось, с дополнительной проницательностью и суровостью. Это вынудило его послать мистеру Тейлору печатное письмо на тему вечной любви Бога, вечного Союза и некоторых других вещей, в которых мистер Тейлор упрекал его с большой горячностью: ибо теперь у него не было другого способа воздать должное истине и оправдать ее верных проповедников. Это письмо было написано с большим уважением, темпераментом и искренностью, без какой-либо излишней горячности или неподобающих заявлений. Тем не менее, оно  вместе с трактатом об оправдании, который г-н Гилл опубликовал ранее, заставило некоторых заинтересованных лиц поднять против него отвратительный крик по поводу антиномизма. Трактат об оправдании представляет собой содержание некоторых проповедей, прочитанных на его вечерней лекции, и которые общество, поддержавшее его, пожелало напечатать. Единственным, что не устраивало общество в отношении публикации, было то, то говорится о дате оправдания, и что все же было сказал в полном согласии. с некоторыми из лучших и самых ученых богословов, чьи свидетельства были приведены мистером Гиллом в пользу его соображений. Но все это не могло защитить его от шума, поднятого против него теми, кто не желал добра ему и его служению. Однако ни на один из этих трактатов, ни на содержащиеся в них аргументы не было дано никакого ответа; лишь продолжительный поток шума в течение долгого времени лился с некоторых кафедр.
Через шесть лет после этого мистер Тейлор, получив степень доктора богословия и возглавив Академию, стал еще более самонадеянным, властным и наглым. Продолжая питать к мистеру Гиллу обиду за то, что было в прошлом, он опубликовал то, что назвал Обращением к молодым студентам, в котором он предостерег их избегать некоторых вещей, ведущих к антиномизму. В этом спектакле было несколько очень язвительных выпадов в адрес некоторых хороших людей и их произведений; в частности, в адрес мистера Гилла, и выражение его мнения о добрых делах, которое он представил в наихудшем свете, на который был способен, и обработал самым оскорбительным языком, который он мог использовать. Это вынудило мистера Гилла написать небольшой трактат о необходимости добрых дел для спасения: в котором, объяснив, изложив и защитив свое мнение по этому вопросу; в конце всего, поскольку он почувствовал опасность высокомерного и оскорбительного языка, используемого его наглым и властным противником, он был вынужден сказать в самооправдание некоторые вещи, которых он впоследствии не захотел бы написать.
В 1731 году г-н Гилл опубликовал "Трактат об учении о Троице", который был предметом нескольких бесед, прочитанных на эту тему на вечерних лекциях по средам и опубликованных по просьбе Общества. Поводом для этого послужило распространение савеллианства среди некоторых баптистских церквей. В частности, некто мистер Дэвис, врач и баптист, написал трактат под названием "Великая забота о евреях и язычниках"; с некоторыми другими небольшими брошюрами, в которых была такая тенденция; и хотя эти работы были мелкими, ибо в них почти не было аргументации, но все же казалось целесообразным, чтобы он обратил на них внимание в ходе этих проповедей о Троице. Этот джентльмен был человеком с хорошими моральными качествами и мягким, вкрадчивым поведением: его профессия также ввела его в несколько семей, где у него могла быть возможность прививать и распространять свои идеи.
Общество молодых людей, которые продолжали упражняться в молитве по утрам в Божий день в молитвенном доме мистера Гилла в Хорслидауне, пожелало, чтобы он прочитал им проповедь о молитве 25 декабря 1732 года, что он и сделал ; и на следующий год, в тот же день месяца, он проповедовал снова тому же обществу, о пении Псалмов из 1 Кор.14: 15, и обе проповеди были последовательно напечатаны по их просьбе, и впоследствии перепечатаны вместе. Что касается псалмопения, через несколько лет после публикации эта работа попала в руки мистера Соломона Лоу, ученого и знаменитого грамматика Хаммерсмита, который написал мистеру Гиллу письмо, датированное сентябрем 1747 года, где он сообщает ему: "Он с удовольствием в свободные часы читал все, что полезно, чтобы извлечь квинтэссенцию его цветов для использования в приложении к словарю Чемберса; для выполнения этой работы он был назначен как самый достойный человек самим мистером Чемберсом незадолго до его смерти, и это было неплохое предложение, но отказался от него из-за уже начатого дела. Однако, с большим уважением относясь к этой работе, мистер Лоу был готов помочь ей в меру своих сил: и поэтому продолжал переваривать все, что предлагалось для этой цели. Познакомившись с вышеприведенным рассуждением о пении, он извлек из Него для статьи о псалмопении и был рад дать им следующую оценку: "Я нахожу, что с вами дело не обстоит так, как с большинством писателей. Вышеупомянутый фрагмент - это квинтэссенция всего: так что вместо извлечения я был вынужден скопировать большую его часть, чтобы отдать должное статье о псалмопении, и не знаю, где найти какие-либо подсказки для ее улучшения". [3] Но г-н Лоу умер вскоре после этого, похоже, что в опубликованном дополнении не было использовано никаких его работ; по крайней мере, в отношении какой-либо выдержки из сочинений г-на Гилла.
В 1735 году и в последующие три года мистер Гилл опубликовал свое "Дело  Бога и истины" в четырех томах, октаво. В первой части этой работы рассматриваются те отрывки из Писания, которые арминиане используют в пользу своих учений, касающихся Избрания и Осуждения, Первородного греха, Искупления, Свободы воли и стойкости Святых; и дается истинный смысл таких отрывков, и они подтверждаются вопреки ложным толкованиям, наложенных на них. Во второй части приведены отрывки из Священного Писания, которые используются кальвинистами в поддержку своего понимания вышеприведенных доктрин, они объясняются, отстаивается их истинный смысл, и даются ответы на придирки арминиан. Содержание этих двух частей - выдержки из проповедей, прочитанных на эти несколько текстов на вечерних лекциях по средам. Третья часть содержит аргументы разума против этих доктрин. И четвертая часть дает представление о том, как древние отцы, до Августина, относились к этим вопросам. Эту последнюю часть откусил один Хейвуд, дерзкий, никчемный человек, который перевел трактат доктора Уитби "О первородном грехе", во введении к которому он выдвигает некоторые дерзкие обвинения против мистера Гилла в отношении его перевода и смысла некоторых отрывков из древних Отцов: на что мистер Гилл ответил в постскриптуме к его ответу на вторую часть "Бирмингемского диалога" 1739 года; на что будет обращено внимание далее. Хейвуд по этому поводу опубликовал брошюру под названием "Защита его вступления" и т. д., полную придирок, клеветы и диффамации: на что ответил г-н Гилл в трактате, озаглавленном "Дело Божье и истина" часть 4, касающаяся различия древних в отношении некоторых спорных моментов с арминианами, где он предпринял больше усилий, чем заслуживал столь ничтожный противник. Это было напечатано в 1740 году.
В 1736 году был опубликован анонимным писателем памфлет под названием "Некоторые доктрины в рассматриваемой супралапсарианской схеме". Автором его, по-видимому, был Джоб Берт из Уорика: человек, очень плохо подготовленный для полемического письма; будучи полностью несведущим в проблеме, которую он взялся изучить, а также в большинстве других вещей, однако, поскольку он указывал главным образом на некоторые труды мистера Гилла и на доктрины вечной любви Бога, вечного союза, оправдания и т. д. он счел нужным дать ему ответ в том же году в трактате под названием "Защищенная истина" и т.д. Глупость, наглость и дерзость этого человека иногда провоцировали мистера Гилла проявлять немного больше язвительности и суровости, чем, возможно, некоторые могли бы счесть необходимым.
В эту пору появился новый молитвенный дом, возводимый баптистами в Бирмингеме, графство Уорикшир, и их интерес к нему несколько возродился благодаря проповеди нескольких служителей, которые прибыли туда. Это, по-видимому, возбудило зависть некоего мистера Сэмюэля Борна, пресвитерианского священника из того же места, который затем написал "Диалог между баптистом и церковником под именем Последовательного христианина, часть I". в которой он выставил баптистских служителей, которые приехали проповедовать в Бирмингеме, в самом нелепом свете, и  поливал грязью доктрины Церкви. о Божестве Христа, Избрании, первородном грехе, непреодолимой благодати в обращении, вмененной праведности, настойчивости в благодати и крещении взрослых погружением. Баптисты в тех краях сочли уместным, чтобы был дан ответ, и по просьбе г-на Гилл взялся опровергнуть его; и опровержение было опубликовано в 1737 году. Затем автор диалога написал вторую часть на те же темы, почти не обращая внимания на то, что написал мистер Гилл, что значило бы не так много, не будь упомянуто его имя. На это он также дал ответ в 1739 году. Но в то время у него не было ответа ни на один из его ответов, за исключением нескольких оскорбительных абзацев в газете "Вечерняя почта Сент-Джеймса" от 31 декабря 1737 года, в первом из этих абзацев мистер Борн жалуется на ложное обвинение в плагиате, выдвинутое против него, или на кражу того, что он написал по статье об избрании, у д-ра Уитби, что мистер Гилл доказал в постскриптуме к своей проповеди под названием "Учение о благодати", очищенное от от обвинения в распущенности, прочитанной 28 декабря 1737 года, разместив слова д-ра Уитби и этого автора в параллельных колонках. В этом году он написал и опубликовал Замечания по проповеди г-на Сэмюэля Чандлера, обращенной к обществам за реформацию нравов, касающиеся нравственной природы и пригодности вещей.
Когда г-н Гилл впервые поселился в Лондоне, что было в 1719 году, он близко познакомился, как и в какой-то мере раньше, с  достойным служителем Евангелия, г-ном Джоном Скеппом, автором книги "Божественная энергия",: второе издание ее вышло  в 1751 году. Г-н, затем доктор Гилл, переработал и разделил работу на главы с содержанием для более удобного чтения и лучшего понимания и приложил к ней рекомендательное предисловие, ибо память об этом прекрасном человеке всегда была дорога ему. Этот джентльмен, хотя он и не имел либерального образования, однако, после того как он пришел на служение, благодаря большому усердию и трудолюбию, приобрел большую долю знаний на языках, на которых первоначально была написана Библия, и особенно  иврита, к которому он приложил огромные усилия под руководством еврейского учителя и даже довольно глубоко погрузился в еврейский язык раввинов и  их письменности. Поскольку г-н Гилл, как уже отмечалось, испытывал большое удовольствие от иврита, его беседа с этим достойным служителем вновь разожгла пламя пылкого желания получить более обширные знания об этом; и особенно об учении раввинов, с которым он тогда был мало знаком, и имел мало представления о какой-либо пользе от него, которую он теперь начал воспринимать, и более полно понял впоследствии. Этот джентльмен, умер через год или два после того, как мистер Гилл обосновался в Лондоне, и Гилл купил большую часть его книг на иврите и на арамейском языке; и теперь с большим рвением принялся за работу, читая их; и многие другие, которые он впоследствии приобрел у еврейского раввина, с которым он познакомился. Он ясно видел, что, как Новый Завет был написан людьми, которые все были евреями и которые, несмотря на свое вдохновение, должны были сохранять и использовать многие идиомы своего языка, а также ссылаться на обряды, церемонии и обычаи, свойственные своему народу, и писания евреев, особенно более древних, которые жили ближе всего ко временам апостолов, не могли не быть полезны для лучшего понимания фразеологии Нового Завета и языка, на котором они были написаны. как и обряды и обычаи, на которые он часто ссылается. С этой целью он начал читать их Таргумы, Мишну, Талмуд,  их древние комментарии, книгу Зоар и все, с чем он мог встретиться в этом роде, и в течение 20-30 лет знакомства с такого рода писаниями он собрал воедино большое количество наблюдений. Пройдя также за это время большую часть Нового Завета, в некотором роде изложив его в ходе своего служения; он собрал все вместе и в 1745 году предложил опубликовать Изложение всего Нового Завета в трех томах, Фолио. И работа, встреченная с одобрением, очень быстро была опубликована в том же году и была закончена: первый том в 1746 году, второй в 1747 и третий в 1748 году.
Ближе к концу этой работы, в 1748 году, г-н Гилл получил диплом Колледжа и Университета Маришаля в Абердине, что сделало его доктором богословия, благодаря его знанию Священных Писаний, восточных языков и еврейских древностей, как указано в дипломе: вместе с которым или вскоре после этого он получил два письма, одно от профессора Осборна, ректора университета, в котором ему заявлялось, что благодаря его ученой защите истинного смысла из Священного Писания против деистов и неверующих и репутации, которую другие его работы приобрели ему в ученом мире, как только в их университете было принято решение о присвоении ему степени доктора богословия, было с готовностью принято: это предложение было объявлено без ведома г-на Гилла; и что он [доктор Осборн], как профессор-примариус, подарил ему то, что ему причиталось за такое повышение. Другое письмо было от доктора Поллока, профессора богословия в том же Университет, а затем его директор: в котором он сообщил мистеру Гиллу, что их Общество Маришальского колледжа с большой радостью сделало его доктором богословия из-за того духа учености, который проявился в его превосходном Комментарии к Новому Завету; и он поздравил его с этим.
В 1749 году доктор Гилл написал трактат о божественном праве на крещение младенцев, который был исследован и опровергнут; поводом для этого послужила брошюра, напечатанная в Бостоне, Новая Англия, в 1746 году, написанная мистером Джонатаном Дикинсоном из Элизабеттауна в Нью-Джерси, а затем президентом местного колледжа, которая называлась "Краткая иллюстрация и подтверждение Божественного права на крещение младенцев". Что побудило этого джентльмена написать ее, так это рост интереса баптистов к Новой Англии и прилегающим районам. Эта брошюра была отрекомендована, и многими распространялись повсюду, так как она была напечатана в нескольких местах, чтобы препятствовать росту интереса к баптистам; баптисты отправили ее доктору Гиллу, попросив его написать ответ на нее, что он и сделал в ранее замеченном трактате. На это Питер Кларк, пастор церкви в Салеме, ответил в книге под названием "Защита Божественного права на крещение младенцев", состоящей еще из 450 страниц, заполненных вещами, неуместными для споров; она была напечатана в Бостоне в 1752 году. На это доктор Гилл также ответил в письме другу в Бостоне; оно было напечатано там в 1754 году, с четвертым изданием его проповедей, прочитанных в Барбикане после 3 ноября 1750 года.
Брошюра, на которую можно было бы возразить, была опубликована под названием "Крещение младенцев - разумное служение, основанное на Священном Писании и несомненной апостольской традиции". Доктор опубликовал ответ на нее в 1751 году, под названием "Аргумент из апостольской традиции в пользу крещения младенцев",  наряду с которым был опубликован ответ на 20 аргументов уэльского священника в пользу крещения младенцев; и ко всему были добавлены "Причины несогласия и отделения от Церкви Англии"; все они были написаны главным образом для баптистских церквей Уэльса; и поэтому были переведены на валлийский язык, что было вызвано размышлениями, брошенными на них упомянутым священником. В связи с первым трактатом, "Аргументом из апостольской традиции", доктор получил два письма от францисканского монаха в Севилье в Испании (который подписал себя Джеймсом Генри), датированных 1754 годом, и в 1756 году, в первом, он пожелал, чтобы ему прислали, от капитана судна, которого он назвал, диссертацию о традиции христианской Церкви по поводу крещения младенцев (что было вызвано, как должно показаться, названием трактата), и  объявлял себя любителем всех ученых людей, какой бы профессии они ни были. Брошюра была соответственно отправлена ему. В своем втором письме он подтверждает ее получение; говорит, что прочитал его с большим удовольствием; и намеревался сделать несколько замечаний по нему в искренней и дружественной манере: полагая, что доктор Гилл подчинится вдохновенному апостольскому преданию, если оно будет четко изложено и доказано ему. Все завершается пожеланием мирных времен, чтобы он мог иметь удовольствие переписываться с ним. Но землетрясение в Севилье, которое произошло одновременно с землетрясением в Лиссабоне, вынудило его (как понял доктор, капитана судна) отправиться дальше в глубь страны, и после этого он больше о нем не слышал.
В 1752 году[4] Доктор написал ответ на брошюру под названием "Серьезные мысли о стойкости святых"; написанную, как позже выяснилось, мистером Джоном Уэсли, который в другой брошюре перенес спор со стойкости на предопределение. Мистер Уэсли озаглавил свою статью "Спокойно обдуманное рассмотрение предопределения", в которой он в основном довольствуется разглагольствованиями об осуждении. На это доктор ответил в том же году, а также на исключения, сделанные мистером Уэсли в части его "Трактата о настойчивости", в отношении некоторых отрывков из Священного Писания, введенных в полемику: не пытаясь, однако, ответить на один аргумент, выдвинутый доктором в подтверждение этой доктрины.
В 1753 году была опубликована брошюра, озаглавленная "Педобаптизм; или Защита крещения младенцев с точки зрения древности" и т.д., анонимным автором; доктор ответил на нее в трактате под названием "Антипедобаптизм": или "Новшество окропления младенцев", на которую тот же автор возразил; но поскольку ничего нового не появилось, и древность педобаптизма не прояснилась, а просто пошли пререкания и придирки, доктор счел нужным не обращать на это внимания.
В 1755 году он переиздал труды доктора Криспа в двух томах, октаво, с пояснительными примечаниями к тем отрывкам, которые были в них исключены или нуждались в каких-либо пояснениях: с некоторыми воспоминаниями о жизни доктора.
В 1756 году он оставил свои вечерние лекции по средам, как и ранее, и опубликовал, когда ему предложили,  свое Изложение пророков, как больших, так и малых, в двух томах, фолио: и оно было опубликовано в два следующих года, 1757 т 1758; с введением к ним в виде проповеди о пророчествах и с диссертацией в конце, касающейся апокрифических писаний.
В 1759 году церковь, находящаяся под его опекой, возвела новый молитвенный дом на Картер-лейн, Сент-Олавс-стрит, Саутуорк: он был открыт 9 октября того же года, когда он произнес две проповеди по Исх. 20:24, а затем напечатал под названием "Поощряется посещение мест религиозного поклонения, где записано Божественное имя". В 1759 году церковь, находящаяся под его опекой, построила новый молитвенный дом.
В 1761 году доктор опубликовал по предложению оставшуюся части своего Изложения Ветхого Завета; начиная с Книги Бытия и заканчивая Песнью Соломона: первый том которой был опубликован в начале 1763 года; второй, в начале 1764 года, третий, в начале 1765 года: и четвертый, и последний, в начале 1766 года.
В 1765 году несколько экземпляров "Защиты мистером Кларком Божественного права на крещение младенцев", привезенных из Америки и опубликованных здесь, заставили доктора перепечатать и переиздать свой ответ на него. Другой трактат, также ввезенный и перепечатываемый здесь примерно в то же время, называется "Справедливое и разумное отстаивание права младенцев на таинство крещения", являющийся содержанием нескольких бесед из Деян.2:29 Дэвида Боствика, доктора медицины, покойного служителя Пресвитерианской церкви в городе Нью-Йорк; Доктор сделал некоторые замечания по поводу этого выступления, которые были опубликованы в конце Ответа мистеру Кларку.
Вскоре после этого преподобный г-н Кармайкл, служитель Евангелия в Эдинбурге, убедился в истине крещения верующих погружением, приехал в Лондон, чтобы креститься, и был крещен доктором Гиллом: в это время была прочитана проповедь по 1 Иоан. 5:3, которая несколько дней спустя была освещена в одной из публичных газет. Это вынудило доктора, вопреки его склонности, опубликовать свою проповедь, которую он озаглавил "Крещение - Божественная заповедь, которую следует соблюдать", с некоторыми примечаниями на полях, подтверждающими ее вопреки общим злоупотреблениям, искажениям и придиркам автора письма в газете. Это дело вызвало большой переполох, и в упомянутой газете появилось много статей "за" и "против", пока редактор газеты сам не положил этому конец, отказавшись публиковать больше письма с обеих сторон. Доктора призвали в другой газете либо удалить, либо объяснить абзац в своем предисловии к его Ответу на защиту мистера Кларка; он выбрал последнее и опубликовал трактат под названием "Крещение младенцев - часть и столп папства"; с постскриптумом, содержащим ответ на Письма Кандидуса, другого автора, упомянутого ранее. Этот трактат сильно оскорбил некоторых педобаптистов, но на него не последовало никакого ответа.
В 1767 году доктор опубликовал диссертацию о древностях древнееврейского языка, буквах, гласных и ударениях: к которой критические рецензенты отнеслись с искренностью и изобретательностью: которые, хотя и не могли согласиться со всем в ней, особенно в отношении авторитета огласовок, все же они поняли, что работа была выполнена с большим усердием, проницательностью и ученостью: и, когда они возражают против чего-либо, приводят свои причины для этого: на что доктор в некоторых отрывочных статьях сделал несколько любопытных и ученых замечаний, особенно следующее: в то время как он замечает, что ;;;;;; в Евангелии от Матфея 5:18-это не что иное, как то, что пометка на греческим, они выражают свое удивление по этому поводу; и думают, что он, должно быть, ошибочно принял ;;; за ;;;. Но он замечает, что удивление прекратится, когда будет рассмотрена сила еврейских букв, из которых состоит это слово, которая проявляется в других языках, особенно в греческом. Таким образом, ; произносится через ;. Итак, Город ;;;, Церковь, или Каран, - это Септуагинта (Быт. 11:32), называемая ;;;;;;: и Птолемеем, Иродианом, и другие писатели ;;;;;; и сама точка  иногда в Септуагинте используется как ; или ;: как в Сеоне, Седиусе, Иессее, Иезавели: да, само ее название - Чирек у еврейских писателей. Лексика Шиндлера. fol 662. Итак, у вас есть первый и главный слог в слове ;;;, и нужно учитывать только ; в конце слова: и это, и ; в некоторых языках используются беспорядочно: как в Behek и Behab. Кроме того, на халдейском или сиро-халдейском языке, используемом во Христе? время и раньше; одно и то же слово, оканчивающееся на ;;, ;;, имеет окончание ky, или ;;, или aia. Таким образом, арака читается араа в том же стихе Иер.10:11, а затем, сложите все вместе, и у вас будет слово ;;;;; или ;;;;;;. Теперь, когда наш Господь ссылается на наименьшую букву (Йод) в еврейском языке, и от которой происходят все остальные буквы, как заметили некоторые ученые люди, это является частью и ответвлением каждой из них; поэтому ему не нужно удивляться, что он должен ссылаться на наименьшую точку в этом языке, и из которого исходят все остальные: и действительно, хотя Точки представлены как очень многочисленные, все же во всем языке есть только одна точка: и это Чирек [.] разнообразен или помещен в другое положение. Таким образом, Патах-это только Чирек; Каметц-это группа; Сеголь-это три из них, расположенных в треугольнике; Цере-это два из них на прямой линии, а Шева-еще два в перпендикулярной; и Кубуц-это три из них, расположенных наискосок, когда они расположены в середине Вау, или выше, или выше. еще одна буква, это либо "у", либо "о". И подобные наблюдения могут быть сделаны для всех гласных. Вывести это слово из древнееврейского слова;;;, которое означает рог: как будто наш Господь ссылался на какие-то роговые вершины, уколы или шипы на вершинах некоторых букв, не использовавшихся в его время (как Капеллус и другие); это просто вымысел и тщеславие.[5] Во всем, что говорят ежемесячные рецензенты, чувствуется такая жилка невежества, тупости и злого нрава, что доктор считал их слишком низкими, чтобы он мог делать какие-либо замечания по этому поводу. Очень образованный профессор восточных языков в Эдинбургском университете, доктор Джеймс Робертсон, имел другое мнение о работе доктора Гилла: ибо в диссертации о древности точек, предваряющей его действительно изученное и полезное Пятикнижие Клависа, у доктора Робертсона есть следующие слова: "Vir Doctissimus Joannes Gill, et qui in Rabbinicis scriptis versatissismus esse videtur, в диссертации sua de punctorum vocalium antiquitate, summa cum industria et doctrina, ne vestiguim quoddlam masoretharum, ut pote punctorum vocalium auctorum, in tota historia Judaica, a nato Christo ad annum 1037, addesse affirmat, probatque."
В том же году д-р Гилл сопоставил различные отрывки Ветхого Завета, процитированные в Мишне, в Талмуде, как Иерусалимском, так и Вавилонском, и у раввинов; и извлек их вариации из современного печатного текста; который он отправил д-ру Кенникотту в Оксфорд, а затем сопоставил несколько еврейских рукописей Ветхого Завета, с которыми можно ознакомиться в любой из библиотек Европы; и который д-р Кенникотт таким образом подтвердил получение им, в его состоянии, этого сборника, опубликованного в 1767 году: "Я был весьма обязан преподобному и ученому доктору Гиллу, который извлек и прислал мне вариации из современных Библий в отрывках, цитируемых в Талмуде, как Иерусалимском, так и Вавилонском, а также у раввинов: какие вариации в этих древних книгах евреев влияют на еврейский текст Ветхого Завета, как вариации древних христианских отцов влияют на греческий текст Нового".
В 1769 году он опубликовал Свод Доктринального богословия в двух томах, Quarto; в котором содержится суть того, что он передал с кафедры людям, находящимся под его опекой, в течение более пяти лет: и дал общественности основания ожидать третьего тома, затем готовящегося, который будет содержать Свод Практического богословия, и который он предложил сделать, когда начнет свой курс доктринального богословия, в качестве своего введения к этому.
В 1770 году был опубликован его сборник "Практическое богословие", который вместе с двумя другими томами завершает всю его схему богословия; он думал, что это будет последняя опубликованная им работа. В конце его - Диссертация о крещении еврейских прозелитов: ее доктор собирался написать в течение многих лет; предполагая, что не очень вероятно, что кто-либо из баптистской конфессии вскоре поднимется и приложит усилия к изучению раввинской литературы, которую он изучал, и которая все же была необходима для такого дела.  Поэтому он счел уместным изложить всю суть аргументов в вышеупомянутой диссертации и оставить ее позади, чтобы любой мог использовать ею, кто выберет ее и воспользуется ею по мере необходимости. С тех пор она была опубликована отдельно, в octavo.
Собрав воедино, насколько это было возможно, такие очертания жизни и трудов этого превосходного и ученого богослова, мы завершим эти заметки кратким описанием его характера.
Богу было угодно наделить доктора Гилла сильными умственными способностями и страстным и сильным желанием улучшить свои знания. Это проявилось очень рано, в его страстной жажде знаний; которую он усердно искал лучшие средства для их достижения; и с большим усердием использовал каждую предоставленную ему возможность: так что за несколько лет он значительно продвинулся в знании изученных языков и всевозможной полезной литературы. По мере того как он рос в жизни, он продолжал свои исследования с неутомимым усердием и самым тщательным применением; таким образом, по благословению Бога, он достиг очень высокой степени основательной и полезной учености и приобрел для этого устоявшийся характер среди ученых всех конфессий.
Его природные и приобретенные способности были очень значительными. Он обладал быстрым и ясным пониманием, твердым и проницательным суждением, плодовитой изобретательностью,  сильной, емкой и необычайно цепкой памятью. Благословленный этими дарами, он смог усовершенствовать их во славу Божью, что было великой целью, которую он имел в виду. Но, прежде всего, его душа была обогащена значительной мерой благодати и дарами Святого Духа,  благодаря чему он был в изобилии приспособлен и получил квалификацию и стал способным служителем Нового Завета. Он был удостоен большого опыта благодати Божьей, большого знакомства с Писаниями и ясного света в Евангелии Иисуса Христа.
Как у священника, его поведение за кафедрой было серьезным и торжественным: его язык ясен и выразителен, метод естественен и легок: его рассуждения сильны и утонченны, его обращения ласковы: его дискурс содержателен, ясен и последователен, он был хорошо усвоен и произнесен с большой беглостью и точностью, что не могло не привлечь  внимание его слушателей. В молитве он изливал свою душу с великой свободой и пылом, с большой настойчивостью и свободой; и, подобно другому Аполлосу, был силен в Писаниях, и имел язык ученого, чтобы произнести слово вовремя.
Великие доктрины Евангелия, которые он исповедовал и которые он от начала изложил милостью Господа и которых постоянно и твердо придерживался в течение всей жизни, даже до смерти; были такие, как Троица Лиц в Божестве, конкретное и личное Избрание, вечная любовь Божья, Завет благодати, грехопадение Адама и его последствия, конкретное искупление через Воплощение, Послушание, Страдания, Смерть, Воскресение и Ходатайство Сына Божьего, прощение через Его Кровь, Оправдание Его праведностью, действенная Благодать Святого Духа в Возрождении, упорство Святых в Благодати во Славу, Воскрешение мертвых и Вечная жизнь. Эти истины, со всеми доктринами, связанными с ними или зависящими от них, были тем, над чем этот верный слуга Иисуса Христа постоянно трудился, чтобы объяснить, проиллюстрировать и защитить их, в то же время, никогда не забывая рекомендовать и выполнять несколько обязанностей, которые предписаны нам священными словами вечной истины. Он не избегал провозглашать весь совет Божий и не утаивал ничего, что могло бы принести пользу людям; постоянно утверждая, что те, кто верит, должны быть усердны, чтобы поддерживать добрые дела. Его служение, по благословению Божьему, имело большое значение и в значительной степени способствовало пробуждению, обращению, утешению, наставлению, назиданию и утверждению многих, кто пользовался возможностью присутствовать на нем. И стоит отметить, что три человека, которые были обращены под его служением, впоследствии они сами были призваны к этой важной работе [6].
Как пастор, он постоянно и тщательно присматривал за паствой, вверенной его попечению, за которой он наблюдал с большой любовью, верностью и любовью; и он занял свое место в доме Божьем с честью и пользой. На этом посту он оставался до своей смерти, более 51 года, трудился с большим усердием на благо душ; искренне боролся за веру, однажды преданную святым; и ревностно заботился о чести Искупителя, Его деле и интересе в этом мире. И ничто так не наполняло его горем, как то, что Божество и Божественное происхождение Сына Божьего отвергались, или начинались какие-либо попытки умалить или унизить достоинство Его Личности, добродетель и действенность Его Крови и того полного и совершенного спасения, которое есть только в Нем. И при этом он ни в малейшей степени не отступил от славных истин Евангелия из-за коварства любого из его противников. Он выразил утешение, которое получил от слов в Деян. 20:24, "Но ничто из этого не трогает меня; и я не считаю свою жизнь дорогой для себя, чтобы я мог закончить свой путь с радостью и служением, которое я получил от Господа Иисуса, чтобы свидетельствовать о Евангелии благодати Божьей". И по Божественной благодати он смог продержаться до последнего и доблестно бороться за истину на земле.
Как писатель, этот великий Божий муж обнаружил в себе незаурядные способности. Его многочисленные публикации, все написанные его собственной рукой, являются и будут постоянным доказательством его неутомимого трудолюбия. Действительно, его труды были так многочисленны, что потомкам вполне может показаться почти невероятным, чтобы их автором был кто-то один. Особенно учитывая огромное разнообразие авторов, которых он, должно быть, читал, о чем свидетельствует множество критических замечаний, высказанных им в адрес выражений на языках, на которых были написаны Священные Писания. Разумные разъяснения по поводу исторические части Священного Писания, ясное объяснение типов и метафор, притч и пророчеств; иллюстрации истин, доктринальных и практических, которые можно найти в его подробном и объемном Изложении Ветхого и Нового Завета, достаточно показывают, что этот выдающийся служитель Евангелия благодаря необычному благословению на его труды достиг большого объема полезных знаний. Велико было его знакомство со священными Писаниями; с еврейской ученостью; с восточными языками; обрядами и обычаями восточных народов; греческими и римскими поэтами и историками; гуманитарными науками; церковной историей, трудами Отцов Церкви и многими спорами, ведущимися в защиту христианства.
Его труды были с большим одобрением восприняты не только в этих королевствах, но и в различных частях Америки. Было много  писем, которые он получил от министров и других лиц в тех краях, в которых выражалось их высокое уважение к нему и его трудам, а также огромная польза, которую они получили от его трудов. Его очень просили завести обширную переписку, но от этого он был вынужден отказаться, так как это оказалось бы слишком большим увлечением при его занятиях.
Его полемические трактаты в изобилии демонстрируют его непревзойденную способность и умение указывать на злую природу и тенденцию ошибочных принципов, слабость и ошибочность аргументов, приведенных в их поддержку, и неубедительность возражений, выдвинутых против истины: и в четком изложении и твердой защите Евангелия, с тем чтобы заставить замолчать его противников и подтвердить верующих в их приверженности Христу и Его религии.
Многочисленные проповеди, опубликованные им, наполнены богатыми, основательными евангельскими истинами, глубоким христианским опытом и самыми убедительными мотивами для каждого доброго слова и дела. Свод доктринального и практического богословия, который он довел до того, чтобы закончить и опубликовать, демонстрирует его глубокое, ясное и обширное понимание тайн Бога; соответствующих отраслей практической религии; природы, использования и масштабов Божественного закона и положительных институтов Иисуса Христа.
Несмотря на свои возвышенные достижения, он был кроток и смирен, в духе нежности и сочувствия; плакал с теми, кто плакал; и радовался с теми, кто радовался; всегда готовый признать, что все, что у него было, из знаний и благодати, было щедро даровано ему Тем Богом, от Которого исходит каждый хороший и совершенный дар. Его беседы на протяжении всей жизни были честными и серьезными, такими, каким было Евангелие Христа, которое он исповедовал и в котором трудился.
Его последние труды среди людей, о которых он заботился, были из  части песни Захарии, Лк.1.77-78. "Прошение грехов, по нежной милости нашего Бога". Это был последний текст, из которого он проповедовал. Его здоровье в течение некоторого времени ухудшалось, и он сам считал, что его труд закончен. Однако тлние природы было очень постепенным. Его жалобой была потеря аппетита; и часто сильная боль в животе: его аппетит продолжал снижаться, состояние ухудшалось все больше и больше, пока, наконец, за некоторое время до его смерти, аппетит не был полностью потеряна. Он перенес свое посещение с великим терпением, хладнокровием и покорностью ума Божественной воле; не произнося ни малейшей жалобы; никогда не говоря Богу: "Что Ты делаешь?"
Он мог бы пожелать закончить песню Захарии, а также предсмертную песню старого доброго Симеона, в которой, как он думал, было что-то похожее на его собственный случай. И особенно он жаждал быть у своего nunc dimittis: @Теперь позволь Cвоему слуге уйти с миром, с тем, что последует/ Это было давно у него на уме, и он подумал: если он доживет до того, чтобы пройти через это, может быть, тогда Бог даст ему Свое освобождение, и пусть он также уйдет с миром. Но упадок сил усиливался с каждым днем, он становился все слабее и слабее; так что он не мог продолжать свою восхитительную работу; и все же, несмотря на то, что он был лишен возможности появляться на публике, он продолжал заниматься своим кабинетом в течение двух или трех недель до своей смерти и всегда казался спокойным, безмятежным и веселым. Его вера была непоколебима, а надежда тверда до последнего. В этом отношении он выразился так: "Я полностью и лично полагаюсь на свободную, суверенную, вечную, неизменную и вечную любовь Божью; твердый и вечный завет благодати и мой интерес к Лицам Троицы; для всего моего спасения, основанного не на какой-либо моей собственной праведности, ни на чем, что во мне, или совершается мной под влиянием Святого Духа; и не на каких-либо моих делах, которые мне помогли выполнить на благо церкви; но на моем интересе к лицам Троицы, Личности, Крови и Праведности Христа, свободной благодати Божьей и благословений благодати, струящихся ко мне через Кровь и праведность Христа; как на основание моей надежды. Это не что-то новое для меня; но то, с чем я давно знаком; то, благодаря чему я могу жить и умереть. И это вы можете рассказать любому из моих друзей. Боюсь, я здесь надолго не задержусь.
Он выражался почти в той же манере с другими друзьями. Одному из тех, кто посетил его, он сказал: "У меня нет ничего, что заставляло бы меня беспокоиться", - и повторил следующие строки из доктора Уоттса: "Он поднимает меня из глубин греха, из врат зияющего ада: И укрепляет мое положение более надежно, Чем это было до того, как я упал".
Это душевное спокойствие, внутренняя радость и душевный покой никогда не покидали его. Последними словами, которые он произнес, были: "О Отец мой, Отец мой". А затем мягко заснул в Иисусе, без вздоха или стона, 14 октября 1771 года, в своем доме в Кэмберуэлле, графство Суррей; в возрасте 73 лет, 10 месяцев и 10 дней.

То, что следует за этим, написано другой рукой.

Таковы  были неустанные труды, такая образцовая жизнь и такая дивная смерть этого великого и выдающегося человека. Если можно предположить, что какой-то один человек прошел весь круг человеческого познания, то это был доктор Гилл. Его достижения, как в ученой, так и в посвященной литературе, были (что очень редко) одинаково обширными и глубокими. Провидение с этой целью наделило его твердостью телосложения и неослабевающей энергией ума, которые редко выпадают на долю людей малоподвижных и образованных. Потребовалось бы сравнить его труды с половиной литераторов Англии, только для того, чтобы внимательно и прочитать все, что он написал.
Доктор Гилл был не из тех, кто рассматривает какую-либо тему поверхностно и вполглаза. Он проникал в суть всего, чем занимался, так глубоко, как только могла проникнуть человеческая проницательность, просвещенная благодатью.  С твердостью суждения и проницательностью, свойственной немногим, он как бы исчерпал саму душу и сущность большинства аргументов, за которые брался..Его стиль тоже похож на него самого; он мужественен, тонок, прост: он сознает, если можно так выразиться, невыразимое достоинство, ценность и важность бремени, которое он несет; он ведет, прямо и проницательно, к нужной точке зрения, независимо от интонации, и превосходит мелкие тонкости, присущие утонченности.
Возможно, ни один человек со времен святого Августина, написал так много, в защиту системы благодати: и, конечно, ни один человек не рассматривал эту важную тему во всех ее ответвлениях более внимательно, рассудительно и успешно. То, что было сказано об Эдварде Черном Принце, что он никогда не участвовал в битве, которую он не выиграл; То, что было отмечено о великом герцоге Мальборо, что он никогда не предпринимал осады, которую он не закончил; может быть справедливо отнесено к нашему великому философу и богослову: который, поскольку отличительные черты учения Евангелия касаются того, что он никогда не переставал осаждать как заблуждение, которое он не вытеснял из своих крепких объятий; и никогда не сталкивался с противником, которого он не сбивал с толку и не покорял.
Его ученость и труды, если и были превосходны, то только благодаря неизменной святости его жизни и хождения. С самого детства, до его вступления в служение; и, с момента его вступления в служение, до момента его ухода, ни один из его самых ярых противников никогда не мог обвинить его в малейшей тени безнравственности. Сам он не в меньшей степени, чем своими писаниями, показал, что учение о благодати не ведет к распущенности..
Те, кто имел честь и счастье быть принятым в число его друзей, могут пойти еще дальше в своих показаниях. Они знают, что его моральное поведение было более чем безупречным: с самого начала и до конца оно было неизменно образцовым. И, действительно, непоколебимая последовательность, как в его взглядах на евангельские истины, так и в его послушании, как слуги Божьего, была одним из тех качеств, которыми был в высшей степени отмечен его характер. Он был во всех отношениях горящим и сияющим светом. Горящий  любовью к Богу, к Истине и Душам: Сияющий, как "образец для верующих, в слове, в вере, в чистоте"; образец добрых дел и пример всякого святого хождения и благочестия.
Некоторые, кто не был знаком с его настоящим характером, обвиняли доктора в фанатизме. Фанатизм можно определить как такую слепую и яростную привязанность к какому-либо конкретному принципу или набору принципов, которая заставляет нас желать зла тем людям, которые отличаются от нас в суждениях. Таким образом, простой фанатизм - это дух преследования, лишенный силы, а преследование - это не что иное, как фанатизм, вооруженный силой и претворяющий свою злобу в действие. Отсюда похоже, что быть ясно убежденным в истинности определенных положений и твердо придерживаться их, исходя из этого убеждения; более того, утверждать и защищать эти положения в максимальной степени аргументации, можно назвать фанатизмом не больше, чем сияние солнца можно назвать хвастовством. Если в каких-либо частях своих полемических сочинений доктор был склонен к некоторому пренебрежению церемониями по отношению к нападавшим на него; это следует приписать не фанатизму (ибо он обладал очень большой долей доброжелательности и искренности), но к той сложной чувствительности, которая, возможно, неотделима от человеческой природы в ее нынешнем состоянии; и от которой, несомненно, сами апостолы не были освобождены.
Его доктринальные и практические труды будут жить, вызывать восхищение и станут постоянным благословением для потомства, когда их противники будут забыты или вспомнены только благодаря опровержениям, которые он им дал. Пока  истинная религия и прочное образование имеют хотя бы единственного друга, остающегося в Британской империи, труды и имя Гилла будут цениться и почитаться.
Могут ли читатели этого убогого очерка вместе с ним, который (хотя и имеет совершенно иную деноминацию, чем доктор), воздать эту последнюю и неизмеримую дань справедливости почтенной памяти столь замечательного человека, принять участие на земле и вечно праздновать на небесах ту суверенную благодать, которую так сильно испытал ее ушедший победитель, для которой Он был таким выдающимся украшением, и которой он был таким умелым защитником!

29 ИЮЛЯ 1772 ГОДА.

ПРИМЕЧАНИЯ В КОНЦЕ:
[1] Как тот же самый прилежный характер сопровождал его всю жизнь, так и почти то же самое замечание касалось его. Ничто не было более частым в устах тех, кто его знал, чем использовать этот способ утверждения, так же верно, как то, что доктор ГИЛЛ находится в своем кабинете.?
[2] Она умерла 10 октября 1764 года в возрасте 67  и пяти месяцев, будучи замужем за  доктором 46 лет, три  месяца и 19 дней.
[3] Главный замысел этого письма мистеру Гиллу состоял в том, чтобы она отправила ему все, что он опубликовал, чтобы он мог аналогичным образом использовать то, что он счел полезным для вышеупомянутой работы.
[4] В этом году, 15 марта, у доктора был очень запоминающийся уход от беды в его кабинете. В то утро разразился сильный ураганный ветер, в результате которого многим домам как в Лондоне, так и в Вестминстере был нанесен значительный ущерб. Вскоре после того, как доктор покинул свой кабинет, чтобы отправиться на проповедь, обрушилась дымовая труба, которая пробила крышу в его кабинете, разбила вдребезги его письменный стол и, должно быть, убила бы его, если бы это произошло немного раньше. Размышляя о замечательном спасении у друга, у которого он был некоторое время до того, упомянул высказывание доктора Галлея, великого астронома, "О том, что тщательное изучение продлевает жизнь человека, оберегая его от опасности";? он спросил: "Что теперь будет со словами доктора Галлея, если человек может подвергнуться опасности и вреду в своей комнате, а также на дороге, если его не защитит особая забота Божьего провидения?"
[5] Гораздо лучше принять ;;;;;; за саму точку. Доктор Лайтфут считает, что наш Господь относится к наименьшей гласной или ударению, а также к наименьшей букве: и Элиас Хаттер в своей версии на иврите передает это как "черту": и некоторые, как д-р Хаммонд на месте, поняли это так.
[6] Преподобные господа Джон Брайн, Уильям Андерсон и Джеймс Фолл.

Перевод (С) Inquisitor Eisenhorn