Лаура

Когда б вы знали, из какого сора Растут стихи… Анна Ахматова

Автор информирует, что все герои рассказа исключительно вымышлены. Всякие совпадения - случайности.

ххх
- Конечно, приходи. Мы всегда рады встречаться с тобой. Конечно, договорились. Ждём, пока-пока, - сказала Лаура и положила трубку.
- Кого это мы там ждём? У меня вообще нет настроения, с кем бы то ни было встречаться…
В дверях с чашкой дымящегося кофе стоял муж – Знаменитый Художник. Он смотрел на жену с явным неудовольствием.
- Тем более, сейчас. Накануне своей персональной выставки.
- Твоя любимая редактриса звонила, - улыбнулась жена.
-Да? – голос Знаменитого Художника стал мягче. – Придёт?
- Сегодня вечером. И не одна, а с каким-то дружком. Хотят посмотреть картины. Ты, конечно, не против?
- Пусть смотрят. Может, купит что-нибудь. Дружок. Или он не в состоянии?
- Может, и купит. Думаю, что в состоянии. Это Известный Общественный Деятель.
Она назвала фамилию.
- Кому известный? – Знаменитый Художник, услышав его фамилию, ехидно скривил губы, - Мне, например, - нет.
- Ну, как же, - заступилась за Общественного Деятеля Лаура, - это же тесть нашего Великого Поэта. Того, что сейчас уехал послом в…
Она назвала страну.
- А, ну, тогда, может, и правда купит. Пусть приходят. Ты сообрази что-нибудь к столу, а я ещё хочу поработать. Да заодно подберу картины, которые им можно показать. -  Знаменитый Художник повернулся к жене спиной и направился в мастерскую, под которую в их квартире было отведено сразу три комнаты. Но на пороге снова остановился.
- Слушай-ка, надо Полину мотивировать. Предложи ей двадцать процентов посреднических, если будет находить нам покупателей.
- А не жирно ей будет? – спросила Лаура.
- Не жирно. Совсем плохо картины стали продаваться. Народ обеднел или ты плохо работать стала.
Лаура обиженно промолчала, а Знаменитый Художник наконец удалился.
ххх
Принимали друзей они обычно запросто - в кухне – просторной и уютной – с полотнами мужа на стенах, с тяжёлыми канделябрами, расставленными на подоконнике и на  полу. Центр кухни украшал круглый стол с массивной столешницей и четыре мягких, обитых гобеленовыми видами Парижа, стула. Лаура поставила на стол кашпо с сиреневой фиалкой – цветок только что расцвёл и источал свежесть; разложила сиреневые салфетки; потом принесла из комнаты и протерла керамический сервиз, подаренный коллегами-художниками в Белоруссии. Все его предметы – и чашки, и чайник, и сахарница –  были расписаны видами Беловежской пущи с мирно пасущимися зубрами. Сервиз пока остался на рабочей поверхности, у плиты. А на стол, вместо него, Лаура вытащила высокие фужеры из богемского стекла – свои любимые. До чая может и не дойти,- решила она, - а вот вино пить  обязательно придётся. Заодно проверила, много ли дома спиртного. Решила, что душным вечером хорошо пойдёт белое сухое с фруктами, сладостями и сыром. Всего этого было достаточно, и она облегчённо вздохнула: в магазин по жаре не идти.
ххх
Ровно в семь в дверь позвонили.
- Ой, нет, тапочки мне не надо! – защебетала Полина. – Жарко. Можно босиком? Знакомься, это Руслан. А где же хозяин дома? Где наш Знаменитый Художник?
- Тут я! Не волнуйся, дорогая! – в дверном проёме коридора возник Знаменитый Художник. Он улыбался изо всех сил, а когда пожимал руку Общественному деятелю, то лица его и вовсе стало не видно, потому что оно как бы полностью скрылось за лучезарной улыбкой (умеют же некоторые улыбаться!). При этом он ухитрялся ещё говорить Полине комплименты.
С Полиной у него дружба завязалась чуть больше года назад. С того самого момента, когда она посвятила ему авторскую передачу из цикла «Свой круг». Снимали её у них дома, и тогда к Знаменитому Художнику набилось столько народа – друзей и почитателей его творчества, - что до сих пор остаётся загадкой, как только сумели разместиться все. Приехали даже гости из Средней Азии. В итоге передача эта понравилась не только Лауре, выступившей в трёх ипостасях: жены, музы и искусствоведа, но и самому капризному Знаменитому Художнику, что было делом совсем даже не лёгким.  Художник в знак благодарности подарил Полине свою небольшую картину,  а Лаура пригласила её в гости – так началось их общение. Или, - дружба, если не очень строго относиться к сути этого слова.
Увидев на столе горшочек с фиалкой и бутылки вина, Полина заверещала от восторга, и даже Руслан воскликнул:
- О! Красиво. И мы тоже вносим свою лепту!
Он вытащил из пакета изысканный букетик мелких жёлто-синих цветов неизвестного названия, в красивой упаковке.
- Это для хозяйки дома. А здесь, - он повернулся к Знаменитому Художнику, - прекрасное сухое вино «Альберт Бишо». Оно прямо из Бургундии! Ей Богу, настоящее!
Он довольно рассмеялся и передал пакет Хозяину дома.
- О! – лицо Знаменитого Художника, с уже слегка опадающей улыбкой, снова засветилось. – Прямо из Бургундии мы не пробовали. Мы всё больше - из магазина.
- Нет-нет, сейчас на стол не ставьте. Вот будет повод, тогда… Талантливый художник и красивая женщина (он посмотрел на Лауру) должны пить только хорошее вино.
- За стол! За стол, гости дорогие, - засуетилась Лаура.
Все шумно задвигали стульями.
- Уютно у вас, - сказал Руслан, оглядывая кухню.
- Это комплимент хозяйке дома. Это её стараниями, - засмеялся Знаменитый Художник.- Кстати, зовут её Лаура.
- Очень приятно. Очень приятно, - Руслан наклонился к протянутой руке хозяйки дома и коснулся её губами. – Лаура…Какое имя! Правда, до сих пор я думал, что Лаура традиционно вдохновляет только поэтов. А вот оказывается, и художников тоже.
Все весело засмеялись его шутке.
- Господа! Вношу предложение, - торжественно начала Полина. – Давайте наполним бокалы и пройдём с ними сначала в мастерскую. Хочется, так сказать, на трезвую голову…Посмотреть работы…обсудить. А уж потом расслабляться будем.
Предложение приняли единогласно и гуськом потянулись за Знаменитым Художником в его мастерскую.
ххх

- Ну, вот, чем богаты, - жестом пригласил Руслана Знаменитый Художник к стоящему на мольберте полотну.
На нём только  что была закончена грунтовка холста. Знаменитый Художник засмеялся:
- Самая любимая составляющая моей работы. Пока ещё всё только в голове. И живёт уверенность, что из этого «ничего» обязательно родится шедевр. Сейчас я работаю особо интенсивно: готовлюсь к выставке. Дело, сами понимаете, ответственное, тем более, что она пройдёт в Национальной галерее.
Руслан кивнул понимающе:
- Интересно. Надо бы постараться попасть туда. Когда, говорите, выставка начнёт работать?
- Уже через полмесяца. А главной работы, вокруг которой должно всё завертеться, всё ещё нет. Поэтому, понимаете, я сейчас в запарке.
 Шаг за шагом они передвигались от картины к картине, перебрасываясь короткими фразами, но особо не задерживаясь ни у одной.
- Вот здесь несколько работ цикла, - Знаменитый Художник остановился. - «Человек и клетка» - пока такое у него название.
- Не понял. На некоторых - в клетках не люди, а птицы. И даже животные. Интересно, почему? - спросил Общественный Деятель Руслан.
- Некоторые люди по сути своей подобны птицам, а кое-кто – трусливым или противным животным. Изображённые здесь животные - это метафоры людей, - с готовностью пояснила Лаура. – Ну, а клетка – тоже понятно, да? В философском смысле – это пространство, которое в жизни осваивает человек. Где-то, как на этой картине, оно совсем крошечное, видите, человеку на нём трудно существовать. Существовать трудно, зато привычно. Поэтому он и не стремится покинуть тесную клетку.
- Теперь ясно, - закивал головой Руслан.- Ух, ты, как на этой картине ярко и роскошно! Ну, понятно, её обитатель – павлин. Ишь, какой самодовольный красавчик! Блестит, словно настоящим золотом нарисован. Вылитый мой сосед! Мне нравится эта картина. Она продаётся?
Знаменитый Художник удивлённо вскинул брови, а Лаура сказала:
- Да, мне тоже нравится эта работа. Но Вы только начали смотреть…Что касается этой картины, то она обязательно должна быть на выставке. Так что вернёмся к теме купли-продажи позже, ладно?
Руслан понимающе кивнул.
- Я вот тут подумала, слушая вас, - заговорила Полина, - при таком подходе ведь очень важно, чтобы у каждой картины было название? Кто бы догадался, что ты хочешь сказать своим полотном? Название же подскажет, подтолкнёт, так сказать на нужную дорогу.  А так неискушённый человек будет видеть одни только клетки и просто людей, зверей, птиц…И недоумевать, что это автора пробило на такой зоопарк?
-  Не скажи! Я, наверное, скоро вообще уйду от названий. Буду писать: «картина №1», «картина №2» и так далее, - возразил ей Знаменитый Художник. – Зачем человеку знать, что хотел сказать автор? Это вообще лишнее. У него в душе (если она есть), должно рождаться своё отношение к увиденному. Совсем даже, может, противоположное моим задумкам. Искусство – вещь сугубо субъективная.
- Да и вообще, в живописи не это главное. Не название. Или – не то, что хотел сказать художник. Главное, - как он это говорит. Какими средствами. Его палитра. Цвет… Он тоже работает на идею. Это же жи-во-пись! – добавила Лаура.

Они прошли ещё несколько шагов, молча. Потом заговорил Руслан:
- Вот, извините, я технарь, а не искусствовед, поэтому и вопросы у меня соответствующие. Не про свет и цвет.  А, так сказать, по существу. Я заметил, что на Ваших картинах люди смотрят в сторону, а если развёрнуты анфас, то глаза у них опущены, или не прописаны. Вот, на этих так вообще вместо глаз какие - то круглые скобки. Это ведь неспроста?
- Это неспроста, - подтвердил Знаменитый Художник. – Это неспроста, - повторил он как бы в раздумье. – У меня, знаете ли, не получаются глаза. Только Вы про это никому не рассказывайте.
Все засмеялись, восприняв его слова как шутку. И громче других – сам Знаменитый Художник. Он засмеялся, зная, что никакая это не шутка. Сам не подозревая того, Руслан наступил на его больную мозоль. С некоторых пор у него действительно перестали получаться глаза, поэтому люди на его полотнах выходили неживыми, кукольными, плакатными. Для себя он объяснял это так: с годами люди всё больше перестают его интересовать. Они даже раздражают его. Куда-то пропали характеры. Исчезла сила воли. Про убеждения вообще говорить не приходится…Измельчала жизнь – вот и не получаются лица с живыми глазами. Ведь истина, что глаза – это зеркало души. У нынешних людей душа пропала. Даже у тех, кто с ней когда-то и родился. Испарилась за ненадобностью. А на нет и суда – нет. Художник – это ведь, говоря высоким стилем, барометр атмосферы в обществе. Себе он всё объяснил, но другим-то про это не расскажешь: обидятся.
И Знаменитый Художник мучился. Злился. Он знал, что Лаура давно тоже это заметила, правда, объясняет всё по-своему. Дескать, не получаются у него глаза не потому, что людишки – дрянь, а потому что он просто эгоист, самовлюблённый фрукт. Не люди измельчали, а он сам возгордился. Вот искусство и не даёт себя обмануть.
- Если не любишь людей – пиши пейзажи, а не портреты, - посоветовала она ему.
И он перестал писать портреты, а если случалось, что на картину попадал человек, то был он где-то на заднем плане или в профиль да с опущенными веками.  Знаменитый Художник вспомнил, как на их с Полиной передаче, он втирал ей про то, что «каждый пишет, как он дышит», что настоящий художник, если захочет, может вообще изображать человека без лица. И при этом картина всё равно поведает зрителю, искусство перед ним или мазня. Взять, к примеру, Амедео Модильяни. Разве на его портретах выразительные глаза? Нет, какие-то кривые детские каракули.…Но ведь художник не комплексовал по этому поводу. Именно такими он видел людей. Полина кивала головой, её – то он, кажется, убедил. Но вот сам с собой до сих пор вёл нескончаемый спор. 
Поэтому теперь он заразительно смеялся, очень злясь на Руслана за то, что тот тоже заметил в его картинах неладное. Настроение сильно испортилось, хотя ни один мускул на лице не дрогнул.
Закончив осмотр картин, они ещё немного поболтали «за искусство», стоя тесным кружком посреди мастерской. Потом Руслан спросил о возможной цене его картины с павлином, которая ему понравилась и которую бы он, в случае чего...
- О, это к Лауре, пожалуйста. Не ко мне. Думаю, цена будет не дороже работы, - уклонился от прямого ответа Знаменитый Художник.
Руслан попросил разрешения зайти к ним на неделе вместе с женой. Поскольку, в случае покупки,  трата предстоит значительная, он хотел бы, чтобы и она поучаствовала в процессе приобретения этого роскошного полотна.
ххх
Закончив с делами, все вернулись на кухню.
- Ну, что, обмываем приобретение?! Чтобы и продавец, и покупатель остались довольными, - засмеялась Полина, наблюдая, как Знаменитый Художник разливает в фужеры вино.
- Нет, пожалуйста, этот тост оставим на потом, - взмолился Руслан. – Первый я хотел бы поднять за хозяйку дома.
Все выжидающе посмотрели на него.
- Я не поэт и не художник, я простой технарь, как я уже вам сказал. Но в моей жизни тоже была Лаура. И она тоже оставила неизгладимый след в сердце. Я хочу рассказать. Можно?
Он улыбнулся и обвёл всех глазами.
- Давай, дорогой. Конечно, говори, - разрешила компания.
- Было это в небольшом южном городке, - начал Руслан. - Мой отец был военным, и семье приходилось кочевать с места на место. И в гарнизонах жили, и в городах разных. Я сменил не одну школу. А тут я пришёл в школу в седьмой класс посреди учебного года. Меня посадили с девочкой, которую звали Лаура. Мне кажется, я сразу же в неё влюбился. Она была какая-то не такая, как все. Высокая, худенькая. Молчаливая и скромная. Но не незаметная. Она всё равно была самой видной и яркой среди её весёлых подружек. У неё были две тёмненькие косички… с розовыми капроновыми бантами и… родинка у локтя.
За столом оживились.
- Ничего себе! Ты даже запомнил родинку. А когда ты её увидел, родинку? Ведь школьные формы у девочек были с длинными рукавами, - пошутила Полина.
-Ну, перестань, - взмолился Руслан. – Я же серьёзно.
- Ну, мало ли…где мог увидеть?  На физкультуре, например, - улыбнулась Лаура.
- Так, это ты и была, наверное, - засмеялся Знаменитый Художник.
- Вот и я подумал: это, не Вы ли, Лаура, та самая девочка – моя любовь, моя соседка по парте, которую я любил… несколько месяцев. До конца учебного года. Потому что потом мы снова переехали и больше уже никогда не встречались.
- Что Вы! Конечно, не я, - поспешно ответила та.
- Жаль. Потому что сегодня, когда я увидел Вас, у меня всё внутри затрепетало;  показалось, а что, если эта очаровательная хозяйка дома и есть та самая девочка с розовыми бантами из далёкого детства. Ну, всё равно, давайте выпьем за Вас, Лаура.
Подняли бокалы и поочерёдно стали чокаться с ней.
- Да ты тоже поэт, - ворковала Полина. – Не подозревала я за тобой таких филологических способностей.
А Знаменитый Художник, повернувшись к жене, прошептал:
- Дорогая, что ж ты отказалась? Мы оба знаем, что это была ты. Тебе есть, что скрывать? Интересно!
- Не начинай, ладно?! – быстро ответила Лаура и обернулась к гостям.
Всё остальное время прошло в дружеской беседе за жизнь, в обсуждении политики и светских сплетен.

ххх

Полина и Руслан ушли поздно – ближе к полуночи. Закрыв за ними дверь, Лаура обернулась на мужа и остолбенела. Теперь рядом с ней сейчас стоял другой человек – не тот, который только что любезно сыпал приятные словами перед гостями, прощаясь с ними.
- Что смотришь? – со злостью в голосе спросил он её. – Или, может, скажешь, что это был невинный школьный роман, да? И родинку он запомнил. Мальчик - страдальчик…
- Я ничего говорить не собираюсь. Может, и пустилась бы в объяснения, если бы дело было в десятом, а не в седьмом классе.
- Дело было! Ух, как мы заговорили! Какое дело? Может, расскажешь? А заодно уж скажи: про родинку откуда ему стало известно?
Он вдруг перешёл на крик:
- Вруша! Будь это не ты, может, и поверил, но только не тебе! Лживая ты шлюха!
- Прекрати! – попросила Лаура. На её глазах заблестели слёзы. – Ты просто напился. И теперь видишь всё в кривом зеркале.
- Лживая шлюха! – не слушая её, повторил Знаменитый Художник. – Видать, тут есть, что скрывать, раз отказалась за столом. Прямо отвечай мне: почему отказалась? Почему?
- Да потому, - тоже закричала Лаура, - что видела: ты уже хорош…, а, значит, обязательно вывернешь всё наизнанку. Что я была не права? Как вот это всё, что сейчас происходит, я могу назвать, кроме как пьяный бред? Ты вообще невыносимый стал…в последнее время ты..
- Пьяный бред?! Я невыносимый?! – перебил её Знаменитый Художник. – Я невыносимый? А ты у нас, значит, белая и пушистая? А ну-ка, где там наша всем, кому не лень, известная родинка? Что-то давно я её не видел!
Он с яростью схватил жену  обеими руками за локти.
- Пусти! Мне больно! – заплакала Лаура, вырываясь.
- Сейчас будет ещё больнее, - прошипел Знаменитый Художник. И, сильно размахнувшись, со всего маху врезал жене пощёчину. Лаура отлетела к стене и больно ударилась затылком. Но ему одного раза показалось мало. Он подскочил к ней и, когда она поднялась, снова отвесил ей звонкую оплеуху, на этот раз разбив губы.
- Поплачь. Теперь хоть не зря. Сука!
Он повернулся и ушёл в мастерскую. А Лаура снова медленно спустилась по стенке на пол. Она горько заплакала.
Ххх
Следующие дни они не видели – только слышали – друг друга. Их квартира в своё время была расширена за счёт покупки соседней – тоже трёхкомнатной. После ремонта она стала, семикомнатной, просторной, с разными коридорчиками и закутками, в которых случайный человек спокойно мог бы и заблудиться. К помещению, которое до этого исполняло роль мастерской, добавили ещё две комнаты – бывшую кухню присоединённой квартиры и светлую квадратную гостиную - из неё же. Мастерская, таким образом, оказалась в самом центре их обновлённого жилья, окружённая двумя спальнями, гостиной и кабинетом Лауры. В кабинете она и пряталась все эти дни. Думала о своей жизни и о том, что прощать такое отношение к себе уже нельзя. Плакала. Муж со своей неуёмной ревностью становится совсем невыносимым. Главное обидно: сегодня совсем ведь на ровном месте. И дёрнуло же Руслана… Впрочем, мужу сейчас и повод особый не нужен. Конечно, выставка эта его изматывает. Волнуется он. Может, вообще от неё надо было отказаться? Работами своими он не доволен. Говорит: нет ядра, вокруг которого всё должно закрутиться. Нет работы, которая оживит собрание мёртвых картин, заставит их заговорить с посетителями. Вот он и срывается. А на ней срывается потому, что она всегда у него под рукой. Лаура всё хорошо понимала. Но понять – это не всегда - простить.  И она решила на этот раз не прощать, потому что, как-то не так она себя в их семье поставила. Тут дело принципа. Пора его проучить. Уйти от него. Уйти…но куда? К матери? Нет, та ни за что не согласится жить вместе. Она (вот умора!) в последние годы активно занялась личной жизнью – всё пыталась за каким-то лешим в свои семьдесят найти себе мужа. Лаура грустно улыбнулась: и желающие-то на эту «должность» не кончаются. Мать Лауры – в прошлом актриса – умеет нравиться, знает, как завлечь поклонников. Правда, как потом жить с ними – не представляет. Потому претенденты в мужья больше трёх месяцев у неё не задерживаются. Но она вошла во вкус, и поиски свои так просто не прекратит. Так, что остаётся ещё? Лаура подумала про развод. Нет, затевать развод и пилить квартиру она тоже не хотела. Всё- таки она любила мужа. С ним и его творчеством была связана вся её жизнь – и женская, и профессиональная.  Вот ведь и в эти дни, несмотря на ссору, она с утра до вечера по телефону созванивалась с разными людьми: спонсорами на предмет приличного фуршета; с искусствоведами галереи по разным рабочим моментам; в издательство, внося правку в макет буклета, который должен поспеть к вернисажу и так далее.
Конечно, все дела она решала по телефону, потому что разбитую губу раздуло, приходилось использовать разные снадобья и примочки, чтобы убрать припухлость и синяк.
Она слышала, что муж практически не выходит из мастерской. Наверное, и спит там же - на топчане. Он если и делал перерыв, то только для того, чтобы заварить себе кофе.
Прошло два дня, и у Лауры обида за себя стала перемежаться с жалостью к мужу. Захотелось подойти, предложить свою помощь, обсудить накопившиеся вопросы, но она не решалась.
И правильно делала. Потому что, если бы она его сейчас увидела, ей бы показалось, что перед ней безумец.

ххх

Все эти дни Художник не отходил от полотна. Никогда он так неистово не работал! Казалось, он совсем не раздумывал над тем, что творил; как будто все пазлы в его голове и сердце давно сложились. Казалось, что это не он водит кистью, а она сама делает своё дело. Бывали моменты, когда лицо Художника приобретало красный оттенок (это поднималось давление!),  а бывало, что оно становилось мертвенно бледным (так ведь совсем устал), но он ничего этого не замечал. Иногда он улыбался, с нежностью глядя на результат своей работы, иногда, наоборот, его губы плотно сжимались и взгляд становился жёстким. Он спешил. Не останавливался. Разве – на сон, хотя какой это сон: два – три часа. Однажды он проснулся посреди ночи и увидел, что сидит прямо на полу, прислонившись спиной к стене. Рядом с ним валялась кисточка. Он поднялся и снова принялся за работу. Картина словно не отпускала его. Пара массивных пепельниц  в мастерской давно до краёв была заполнена окурками, они были и в бокалах из-под кофе, который он периодически варил себе на кухне.
К вечеру четвёртого дня ему показалось, что силы совсем покинули его. Тогда он бросил кисть, тяжёлой походкой подошёл к топчану и упал на него. Некоторое время остановившимся взглядом он ещё смотрел из своего угла на рождённую им картину, потом глаза его закрылись, он повернулся на бок и…уснул.
ххх

Лаура поймала себя на мысли, что уже несколько часов не слышит мужа. Она прислушалась. Действительно, со стороны мастерской не доносилось ни звука. Ей стало тревожно, но на всякий случай она ещё с полчаса терпела. Порывалась пойти посмотреть и тут же останавливала себя. Наконец, не выдержала и тихими шагами приблизилась к мастерской. Дверь была приоткрыта. Лаура вошла и чуть не задохнулась: в нос ударил невыносимый запах застоявшегося табака. Да и помещение не проветривалось невесть сколько дней. Стоял полумрак. Горела одна только лампочка в соседней комнате мастерской, и она сначала подумала, что Знаменитый Художник там. Быстрым шагом Лаура подошла к окну, распахнула его настежь. Вместе с шумом улицы в мастерскую ворвался прохладный сырой воздух дождливого вечера. Она отвернулась от окна и…замерла от неожиданности. То, что она увидела на холсте, потрясло её. Не веря своим глазам, она подбежала к выключателю. Секунда, и разом загорелись все лампочки старой шестирожковой люстры. Лаура медленным шагом приближалась к полотну, из глаз её потекли слёзы. Не отрывая взгляда, она подходила к мольберту, на котором стоял… Портрет. И это был её, Лауры, портрет. Или нет? Её лицо на картине выражало страдание, глаза были полны слёз. Но не только страдание уловил Художник в этом взгляде. Было в нём нечто такое, что не поддавалось никакому описанию словами и не позволяло оторвать взгляда от портрета. Это не она, а, кажется, небесный ангел смотрел на неё с картины, сочувствуя и сопереживая всему, что с ней уже случилось в жизни, и тому, что ещё может произойти. Да, это была она и как бы не только она. Это был Идеал Женщины - страдающей и любящей, который, наверное, давно не давал покоя Знаменитому Художнику.
- Ну, скажешь, я не молодец?! – услышала она вдруг за спиной будничный голос мужа.
Лаура стремительно обернулась. Он лежал на топчане и с улыбкой наблюдал за ней. Вместо ответа она подбежала к нему и села рядом:
- Да, ты просто не понимаешь! Ты же просто… Это просто шедевр! Ты не понимаешь, что ты сделал!
- Догадываюсь, - ответил он. Потом погладил её по ладошке и попросил:
- Свет выключи. И укрой меня пледом… Я ещё посплю.

Ххх


Выставка проходила пышно. Это и понятно: в наше время вернисаж давно не явление искусства, он - явление светской жизни. Поэтому к Национальной галерее прибывали  не только частные, но и государственные машины. Из них выходили женщины и мужчины, излучавшие на окружающих свой головокружительный респект. Шли люди и победнее – эти - с букетиками цветов. Среди них  было много своего брата - художника. В галерее становилось шумно и празднично. Откуда-то сверху тихо звучала музыка. Гости бродили по огромному атриуму, в котором рассредоточилась выставка, обсуждали картины, фотографировались. Но больше всего народу толпилось у полотна с названием «Портрет жены художника». Оно не висело, как другие, на стене, - оно стояло на мольберте, окружённое декоративным ограждением из ленточек. Вроде бы ничего особенного и не было в этом портрете, - только взгляд изображённой женщины… он словно не отпускал, проникая в самое сердце смотрящего, вызывая к него оторопь и непривычное чувство сострадания.  И даже отойдя от портрета, некоторые всё равно ещё не раз оборачивались на него, словно хотели запомнить и этот взгляд, и это поразившее их чувство.
Потом был фуршет. Для всех – не для избранных. Спонсоры постарались. Вышколенные официанты подносили всё новые яства, горячие и холодные, выкладывая их на многоэтажные вазы и блюда. Гости ели с аппетитом и пили много, оживлённо переговариваясь, но не забывая однако и вежливо замолчать, когда подходила пора для выступления какому-нибудь искусствоведу или заслуженному гражданину. Когда предоставили слово Лауре, сначала все ахнули, потом долго аплодировали ей, а кто-то не удержался и даже закричал: «Браво!». Сам Знаменитый Художник от речей отказался. Зачем: «мавр сделал своё дело». Он скромно стоял среди гостей – такой аристократичный в своём тёмно-синем смокинге и при такой благородной седине, такой утомлённый и вообще… такой неповторимый. Периодически к нему подходили с поздравлениями люди, знакомые и незнакомые. Он улыбался, отвечал на рукопожатия, ставил автографы на буклете и снова замирал. Рядом крутились телевизионщики, среди которых красивым нарядом выделялась Полина. Он помахал ей рукой и стал наблюдать за её действиями. Вот она подошла к Лауре. Художник усмехнулся: наверное, сейчас будет спрашивать её, как родилась картина, что послужило толчком, что хотел выразить художник «плачущим портретом» и прочую ерунду. Лаура в ответ будет что-то вдохновенно врать, но вряд ли расскажет Полине, что к нему, Знаменитому Художнику, вернулся талант после того, как он надавал пощёчин собственной жене в припадке дурной ревности. А слёзы на портрете – это просто слёзы жены от обиды на его хамство, а не какое-то там страдание музы художника-творца или вообще её беспокойство о судьбах всего человечества.
Пусть говорят, что хотят, - подумал Знаменитый Художник. – Теперь его картина будет жить собственной жизнью. И каждый теперь будет придумывать для неё свою историю или красивую сказку. Мавр сделал своё дело.
Но  вот Полина закончила интервью с Лаурой и обернулась на камеру. С величайшей гордостью она сообщила телезрителям, что Знаменитый Художник представил на выставке несомненный шедевр и таким образом снова подтвердил своё высокое звание. Потом она ещё добавила, что этот шедевр уже приобрела Национальная галерея.
Это было правдой. Художнику было немного жаль расставаться со своей работой, а вот Лаура не скрывала своей радости. Как искусствовед, она, конечно, высоко оценила его труд, но как женщина никак не могла простить обиду, нанесённую мужем, забыть его ярость и свои слёзы. И тут даже самое высокое искусство оказалось бессильным.
Светлана Задулина