Катька

 
С Катькой я познакомилась в санатории, куда приехала по бесплатной путёвке, ничего особенного не ожидая ни от оздоровления, ни от новых знакомств. Жизнь научила тому, что бесплатное – это почти всегда халтурное, а копеечные физиопроцедуры, изобретенные в прошлом веке, способны помочь разве что и без них здоровому человеку. Я не ошиблась в своих ожиданиях.  Только вот Финский залив был хорош да с Катькой познакомилась.
ххх
-  У нас номера двухместные. Вы какую соседку хотите: постарше или помоложе? – удивила меня вопросом дама на ресепшене, оформляя документы.
- О, если у меня есть выбор, лучше помоложе, пожалуйста, - не задумываясь ответила я, утомлённая старушкой-попутчицей, которая всю дорогу жаловалась на здоровье, пока мы на маршрутке добирались до санатория. Сейчас она оформляла документы в соседнем окошечке, и я серьёзно опасалась, что  и жить теперь нам придётся вместе. Поэтому вопросу дамы, я несказанно обрадовалась.
ххх
Соседка по комнате и правда была моложе меня. Ею оказалась высокая девица на вид годов тридцати пяти; брюнетка с приятными чертами лица, но очень худая, с небрежными кудрями посечённых волос и какой-то вихляющей походкой. Маленькая комнатка, в которой нам предстояло жить, густо пропахла никотином. Было ясно, что девица уже не раз курила на балконе, не прикрывая за собой дверь. Вдобавок она оказалась надоедливой и болтливой.   
- Екатерина! – представилась она. – А Вас-то как звать-величать?
Я сказала.
- Вообще, в бане и на курорте по отчеству не называют, но я Вас буду, - она засмеялась.
Не желая продолжать разговор, я промолчала. Она, было, тоже притихла, но через минуту опять заговорила:
- Скоро обед. Интересно посмотреть, что за публика собралась. Есть нормальные, или все с проблемами опорно…как его…двигательными? Счас всех таких сюда собрали. Но я не такая. У меня походка из-за другого диагноза.
Оказалось, что бесплатную путёвку ей выделили из-за рассеянного склероза - болезни страшной, но лично её пока ещё всей мощью не коснувшейся.
Теперь мне стало жалко её. Как-то по долгу своей журналистской службы в день Социального работника, желая описать суть этой профессии, я отправилась с одной из соцработниц по адресам, которые та обслуживала. Адресов, помнится, у неё было четыре. И вот мы пришли к молодому парню. Он жил один, хотя уже совсем ослеп. Пока моя героиня прибирала квартиру, мы пили с ним чай и разговаривали на кухне. Он рассказал, что женат, но когда заболел, жена ушла от него. Есть десятилетняя дочь, но тоже приходит редко; ей с таким отцом неинтересно. Иногда заглядывают друзья, приносят диски с аудиозаписями разных лекций и художественной литературы: сам-то читать он давно не может. Было время, вместе с этими друзьями он учился в университете и даже  работал в одном КБ. Рассказывал он всё это как-то обречённо, похоже было, давно смирился со своей судьбой. С недавних пор против него ополчились соседи. Требуют от родителей определить его в дом инвалидов – боятся, что однажды он забудет выключить газ или воду и наделает беды. Как-то по его вине и правда чуть не случился пожар.
Слушая Катерину, я невольно вспомнила этого парня. Мне стало жаль эту дурёху. Вон, говорит, что одна, без мужа воспитывает двоих детей.
- Ну, муж как бы есть, да какой от него толк?  Сидит на моей шее. Он бывший гастарбайтер из Беларуси. Приехал на заработки в наш городок. Мы познакомились. Я тогда со старшим сыном жила. Беларус не пил. Симпатичный. Мы поженились, потому что я залетела. Через полгода он потерял работу. С тех пор уже восемь лет почти не работает. Его никто долго не держит, потому что лентяй и звездобол. Я бы его выгнала давно, да сына жалко. Какой-никакой, а всё же отец. У меня старший без отца рос, пусть уж у этого будет.
И хоть я совсем не задавала ей вопросов, она продолжала рассказывать о своей жизни.
-  Мне 16 лет было, когда мы с первым мужем познакомились. А в 17 я уже родила. Мне он нравился, старше меня был на десятку. Он вообще-то сначала бегал за моей двоюродной сестрой Ленкой. Мы с ней ездили в их посёлок на дискотеку, и он обычно её встречал у электрички. А тут она работала в ночь и не поехала со мной. Смотрю, на перроне он стоит с цветами, встречает её. Ну,  мы с подружкой ему и говорим: зря стоишь, дескать. А он отвечает: «Она мне и не нужна». И - ко мне подходит со своими цветами. Я глазами хлоп-хлоп... С тех пор так и пошло. Раз встретил – проводил, второй…. И всё с цветами. Потом Ленка на дискотеку приехала, а он меня встречает - не её. Я ей говорю, извини, дескать. Хочешь, забирай его. Но она мне сказала, что он ей на фиг не нужен, потому что она в Питере себе другого нашла. Я говорю: «Ну, смотри! А то забирай!» Ещё не знала тогда, что он женат и на десятку меня старше. Правда, с Маринкой - женой своей - он не жил. У него тогда уже  сын в первый класс ходил. В общем, я, дурёха- малолетка, раздвинула ноги. И сразу же залетела. Сказала ему; он испугался, что его посадят. Лично у меня даже мысли не было, что надо идти на аборт. И вот он, чтоб ему статью не пришили, на мне женился.  А у меня такие планы были! Я ведь хорошо училась. У меня одни пятёрки были. Умной была. С восьмого класса ездила в Питер на подготовительные курсы, в Первый медицинский. Хотела быть патологоанатомом и работать обязательно в военном, как они, называются…в  госпитале. Когда школу закончила, экзамены сдала, у меня тут задержка и образовалась. Думаю, ну, задержка и задержка. Бывает. Оказалось – бэрэмэнная я. Обидно, я ведь, когда сдала документы, поступила сразу на третий курс. Преподы лояльно ко мне относились. И декан меня любил. Я перестала туда ездить, когда шевеление пошло. Электричка, метро, ранним утром надо было ездить. А я с таким пузом. С первой бэрэмэнностью у меня ноги отекали, как у слона. В общем, бросила я институт.
 А в 18 лет уже подала на развод, потому что мой муженёк пошёл по бабам. В суде не хотят разводить: ты с ума сошла? зачем замуж выходила? Я отвечаю, потому что забеременела. Да и он говорил, что любит.  Они ругаются: «Да? Он дитё тебе заделал, а щас ты подаёшь на развод?». Развели нас только в 99 –м. Сын от той жены снаркоманился. Мой первый тоже стал алкоголиком. Где он берёт деньги на водку – не знаю. Он за 18 лет должен мне алиментов на 1 млн 800 тысяч. Но я этих денег не видела. Я подавала на алименты, но он не платил.  Как-то мне бывшая свекровушка позвонила: «Давай я в банке возьму 35 тысяч, отдам тебе!» Я говорю: «Вы в своём уме? Я ребёнка вырастила сама. Мне никто  копейки не давал, кроме папы моего. Ну, бабушка, царство ей небесное, помогала. А вы знаете, сколько у моего сына, который ходил на бокс, одни только перчатки стоили? Сколько капа стоила?» Потом я согласилась на половину долга. Но его мать сказала: «У меня нет таких денег!» Я разозлилась: блин, говорю: «Извините, а на какие деньги вы купили трёхкомнатную квартиру? Вы сдаёте эту квартиру! Продавайте её!» Конечно, ничего я от них так и не получила...
Она рассказывала бы ещё долго, да в коридоре началось активное шарканье ног. Это потянулись на обед отдыхающие.
- Катя, - перебила я, - давай в следующий раз доскажешь. А сейчас нам и правда пора в столовую.
ххх
Когда после обеда я подошла к своему номеру, возле двери увидела трёх парней: двое опирались на костыли, а третий поигрывал тросточкой. Оказалось, что эти мачо ждали мою соседку. Каким-то невероятным образом она уже успела с ними познакомиться. Поздоровавшись, они посторонились, пропуская меня к двери. Катька красилась у зеркала.
- Видали женихов? – спросила она.
И тут же заговорила, не переставая при этом наряжаться и прихорашиваться:
- Хоть тут душу отведу. Женщиной себя почувствую. Может, познакомлюсь с кем путёвым. Видели там с тросточкой? Это Лёшка. Он мне сказал, что когда я прошла мимо него в холле и посмотрела на него, он весь затрясся. Взгляд, говорит, у меня, как у ведьмы. Дурак какой-то!
Она довольно захохотала.
- Вот такая я, оказывается, неотразимая. Лёшка под машину попал. Скоро палку свою выбросит, но ему говорят, что хромать всё равно будет. Пойду, погуляю, а то он уже через три дня уезжает. Он ничё так. А этих надо как-то отшить. И чё они прилипли ко мне? Медовая я что ли? Ладно, пошла я. Пожелайте мне удачи!
- Удачи тебе! – улыбнулась я.
ххх
И потянулись мои дни – похожие, как однояйцовые близнецы. Процедур почти не было: диагноз не позволял. Сначала я развлекала себя долгими прогулками вдоль Финского залива. Красивые здесь были места. У берега плавали десятка два уток, и улетать они, вроде как, никуда не собирались. Над ними носились надоедливые чайки, они противно орали и торопливо хватали хлеб, который втихаря выносили из столовой отдыхающие, чтобы покормить не их - уток. С другой стороны, вдоль асфальтированной прогулочной дорожки, раскинулся осенний лес. Увядал он буйно. Лиственные деревья весело пестрели на солнце ярко жёлтыми и красными пятнами, как узоры на пышном ковре вечнозелёных сосен и елей - тех было больше. Весь лес перечерчивали многочисленные тропинки, бежала шумная безымянная речушка, иногда сужавшаяся до размеров ручья. Стучали дятлы, о чём-то своем каркали вороны, иногда их перебивало более симпатичное пение какой-то пичуги. Хорошо было, одним словом. Бродить по осеннему лесу мне нравилось.
Но потом погода резко ухудшилась. С севера не переставая дул холодный ветер, он становился особенно злым у самого берега. Солнце, едва появившись, снова исчезало за густыми неопрятными облаками. А потом и вовсе полили дожди. И тогда я прогулки свернула до минимума, чтобы открыть для себя библиотеку санатория. Ох, как много здесь было хороших книг – наших и иностранных классиков. И Фолкнер тебе, и - Сэлинджер, и Воннегут, и Камю, и Олжридж. Кайф. Среди книг я нашла даже мемуары Феликса Юсупова - убийцы Распутина и «Занони» Эдварда Бульвер-Литтона. И, как это там пишут в книгах, долгими осенними вечерами уходила от Катьки из маленького номера в холл, погружаясь в нешуточные страсти героев книг. 
Моя общительная соседка, наоборот, погрузилась в светскую жизнь санатория. Она быстро перезнакомилась со всеми горничными и медсестрами, те приходили к ней в гости, окликали по имени в коридоре или столовой. Она обзавелась приятельницами, женщинами, старше себя, что-то им советовала, в чём-то помогала, ходила с ними на танцы. И, конечно, завела целый отряд ухажёров. Обо всех своих интрижках Катька увлечённо рассказывала мне в свободную минуту, а я, уже привязавшись к ней, слушала, позволяя себе уточняющие вопросы.
ххх
Каждый день она ждала танцы, которые сулили ей успех. Однажды, вернувшись,  она с радостью рассказала мне, что самый красивый парень, ну, тот, что ходит в длинном кожаном пальто (подружка у него ещё тощая!), пригласил её на танец.
- Я отказывалась. Не верите? Мне-то танцевать! Я даже когда стою, всё одно, людям кажется, что танцую. Но он прицепился не на шутку. Его подружка куда-то ушла – вот он и воспользовался. Чё она ушла? – спрашиваю.   Он сказал, но я не расслышала. Колонки орут, прямо бьют по ушам... Я сказала, что в туалет хочу, а сама от него сбежала. Он меня давай искать. Умора! К Тоне приставал: «Где Катя, да где Катя?» Я потом Тоню спрашивала, она не сказала, в каком я номере живу? Будет мне тут в двери настукивать. Один уже настукивает, теперь этот будет. Там соседка моя с ума сойдёт (обо мне побеспокоилась).
- У тебя каждый день победы! – шутливо восхищалась я.
- Да какие там победы? Этот мальчик тоже женат. Двое детей. Он приехал сюда не с женой, а с мамой. Как сопровождающий у нее.  И здесь, типа, как мы с Лёшкой, с этой дистрофичной курортный роман закрутил.
Она замолчала, но ненадолго:
- Блин, ну, шикарный мужик! У него шапка такая крутая и пальто, длинное кожаное.  Пинжак у него тоже кожаный,  золотые кольца там, печатки. Но простой. Не выделывается. Может, это и не золото, а так... Но браслеты золотые,  толстые. А я перед ним такая стою, без всего, но он сказал, что я очень красивая. Совсем больной на голову мужик. Мне с ним не интересно. Так, для куража просто. Я даже имя его забыла. Какое-то имя у него… Арнольд, вроде…
Я от неожиданности рассмеялась. Катька - тоже:
- Чё говорите? Может, и Альберт. Писец, конечно. А, может, просто набрехал. Мне он не нужен. Всё, что он там болтал, сквозь меня просто прошло. Не задержалось. Моё-то имя ему легкое: Екатерина. Екатерина Великая, была такая королева, и запоминать не надо. Чё говорите? А, ну, да, царица. А как его зовут –  с таким именем короля, в смысле царя, не было – вот и не запомнила. Знаете, на шестом этаже живёт молодняк – Макс. Его имя мне понятное. Но ему лет 27. Тоже ходит вокруг меня всё время.
Она вдруг посуровела и строго произнесла:
- Как в кафе нажрутся,  так и…на подвиги их тянет. Этому Максу много не надо. Раза три-четыре он уходил в кафе, и смотрю, уже с четвертого раза мальчика повело. А, может, у него диски на позвоночнике проблемные…Мы с ним выпили на днях, и он сделал мне комплимент: «Ты ходишь даже лучше, когда выпьешь». Хотя у меня болит поясница, когда танцуем. Устаёт поясница и болит весь ствол. И я начинаю ногу тащить… Правильно, что Вы на танцы не ходите! Там мужики не столько танцуют, сколько в кафе бегают. Хлобысть, хлобысь! Правда, потом хорошо скачут.   Вот я замечаю, по утрам народ идёт на завтрак - кто с палкой, кто с костылями. А вечером Вы бы видели, как танцуют! Палки в разные стороны раскидают и вперёд.  Щас я Вам скажу хохму: дед ко мне один липнет. Он тоже приехал с женщиной. Может, это дочь. Не жена же она ему. Он на дискотеку идёт, её под ручку держит, и палка с другой стороны.   А потом вы бы видели, как он танцует без палки! Ну, вот как так у него получается? Ему лет 80 или 85. Батюшки! Даже под наши песни прыгает!  Вот мне бы так в его годы танцевать! Он совсем седой. Но я тоже седая. Если мне не краситься, я вся седая.  У меня первый седой волос мать выдрала в десять лет. Это у меня папины гены. Папа поседел в двадцать три. Мы когда выпиваем дома, я говорю: «Во, мать, довела ты отца до седины». А ещё у него плешь пошла. По молодости у него  чёлка была, волос такой густой, а сейчас  лоб большой – от  сих - до сих. Я говорю: «Во, мать, это ты всё ему выклевала»!  А он поддакивает: «Да, доченька, правда». Мать у нас такая. Она и мне всю плешь проела. Я помню, если тройку приносила...ой, как она меня! Я должна была на одни пятёрки учиться. Заставляла сидеть  над учебниками. Потому я окончила школу с красным дипломом. Она напрягала меня, не спрашивая: хочу - не хочу. У неё взгляд…видели бы Вы. Бабушка ещё, царство ей небесное, говорила бывало: у кобра очкастая! Получается, мама ей невестка.  И она как бы её не любила. Действительно, у мамы взгляд  такой…вот когда смотришь в глаза змее... Кстати, я в зоопарке никогда не доходила туда, где змеи. Я до сих пор боюсь змей.  И червяков. Когда сажаю картошку с папой, у меня паника. Папа  смеётся: ты - дура, это червяк. Я говорю, я знаю, что червяк. Но это и змея. В зоопарк когда ездили, там сестра Анька сфотографировалась с белым питоном. Потом с этой заразой ещё ко мне подошла. Я орала на весь зоопарк. Меня трясло и колотило. Фотография с того дня осталась.
И так она могла болтать без умолку, пока кто-нибудь не приходил за ней и не уводил в даль светлую. Уходя, она строго сообщала:
- Всё. Пошла по делам.
ххх
А дел у неё было немало. По вечерам она обязательно звонила домой, проверяла, все ли уроки выучил сын, каждый ли день он меняет рубашки, не пропускает ли студию рисования. Для сына она припасала самые ласковые слова, она его жалела, любила. А потом трубку брал муж, и тут голос у моей соседки резко менялся.
- Ты ребёнком хоть занимаешься, или в телевизор всё пялишься, - строго допытывалась она у него. – Смотри, если узнаю, что ты пил, пока меня не было, тебе не поздоровится. Ты не забыл, что сына завтра на занятия в художку вести? А старший не приходил? Нет? Ладно, завтра сама позвоню ему. Спрошу, чем он занят так, что дорогу домой совсем забыл. Что ты там мямлишь? У меня тут сигнал плохой, говори громче. Чё у тебя, блин, голос такой? Умирающего лебедя. В холодильнике ацепол есть. Выпей. Вообще его надо три раза в день пить. Подними свою…сделай два шага к тумбочке, там таблетки в коробке. Голова-голова. Там есть цитрамон. Выпей. Ну, ладно, потом позвоню. Телефон на зарядку ставлю. Завтра позвоню.
 Она откладывала телефон в сторону и закатывала глаза: «Вот убила бы!» Но тут же переключалась на что-то, более для себя интересное, чем опостылевший муж. Например, на своего ухажёра Лёшку, который пару дней назад, окончив курс оздоровления, уехал домой, в Кронштадт, и теперь звонил ей по несколько раз на дню.
- Лёшка сегодня опять звонил, - довольно сообщала она мне. - Я с завтрака пришла, смотрю, у меня два пропущенных! Говорит, что на выходных приедет ко мне. На фига? В принципе, если приедет, заодно я и пойму, нужен он мне или нет?
 Как-то она, прервав свою болтовню на полуслове, заторопилась:
- Ой, всё. Мне пора. Пошла деду со второго этажа укол делать. В задницу.
Я обалдела, но она объяснила, что деда прихватило. Поясница что ли. Медсёстры не хотят ходить к нему в номер за бесплатно укол делать. Катьке деда жалко. Что, с неё убудет что ли. Уколы она сто лет как научилась ставить. Вот она и ходит. Уже несколько дней. Дед говорит, что полегчало. Его сосед по комнате съездил в Зеленогорск, закупил там всего, и сегодня они пригласили Катьку с Тоней к себе на ужин. Это благодарность такая. Она же деньги брать с него отказалась. Вот дед говорит: «Мне нужно отблагодарить тебя». Катька не хотела сначала: «Не я поставила на ноги – лекарство», потом сдалась.
Ххх
Приглашение отужинать вместе с дедушками она переживала бурно:
- Дед коньяк купил за 800 рублей, и это по акции. Тоня говорит: «А чё? Пойдём, выпьем».  Сходить, что ли? Закружили меня мужики. Слушайте, а его сосед на Тоню запал. Я Тоне говорю, не пойду одна. Конечно, понимаю, что они старики, но всё равно. А, может, они ещё такие, ого-го-го! Если начнут приставать, инфаркт будет у меня. Моё сердце остановится. Но надо идти, потому что он всего напокупал. И шоколад. Стол накрыл красной рыбой. Во мужчины! Знает, что я курю. Сигареты тоже купил. Интересно, какие он мне сигареты взял? Ещё лимон порежут. Вечером после ужина они предлагают сходить ещё и в кафе. Мороженым угостят и возьмут ещё коньячку.
Она помолчала, а потом с загадочной улыбкой продолжила:
- Я, дурная, взяла и Лёшке про дедов рассказала. А он как взвился: «Со мной так не пила!» Я говорю: не надо мне тут включать мужа! Это же дедушки, которым я уколы делаю.
- Что? Обоим дедушкам?
-  Нет, только одному.
- Он что, голый стоял?
- Лёша, тебе 35 лет. Нет, не голый. Ж… мне оголил. Я ему всандалила.
- Да? Больше ничего?
Я говорю: мне даже ведро коньяка поставь, всё мало будет, чтоб я на такого позарилась.
Лёшка сказал, что завтра приедет, разберётся со мной. Умора! Прям, испугалась я его!
ххх
Вечером, вернувшись после гуляния, может, под влиянием коньячных паров Катерина загрустила. Да и то. Время в санатории летело быстро. Через пару дней – домой. А там снова впрягайся в работу и тяни воз тоскливых дел, материнских обязанностей. Забудь, что красивая женщина со взглядом настоящей ведьмы.
- Завтра я с Лёшей  поговорю тет на тет, - в раздумье о своей жизни заговорила она. – Завтра обещает приехать снова. Блин, ему ехать до нас 2, 5 часа. Я б не поехала. Ну, чё ему ехать, мы были-то знакомы всего четыре дня. Не считая контактов по телефону. Ладно, поживем - увидим.
Что и говорить, о Лёшке она скучала. Чем уж он её взял – маленький, плюгавенький…Голову только морочит. Сколько раз обещал, что приедет, а так и не явился. И завтра не приедет. Как пить дать.
- Вот его нет сейчас, - говорила кажется влюблённая Катька, и я вроде как-то абстрагировалась. Успокоилась. Мелькания нету… стучания в дверь нету… Вроде, на фига мне его любовь нужна? Вот зачем она мне, скажите?
Я не знала. И только улыбалась ей в ответ.
- Вот и я не знаю. Мне не понятно. …Ну какая любовь может быть в наше время? Видать, мой человек ещё не родился… Надо ждать…
…Конечно, Лёшка снова не явился. Правда, позвонил и назначил встречу, теперь -  в Питере.
ххх
…  Через два дня мы расстались. За ней на машине приехал отец. Он скромно вошёл в номер, старался вести себя тихо. Что-то шептал в ответ, когда Катька покрикивала на него, собирая свои вещи. Она нервничала. Завтра всё снова войдёт в свою колею: с заботой о детях, непутёвом муже, с помощью родителям и, если найдётся время, с лечением нехорошей болезни: рассеянный склероз. «Где ты теперь, Мисюсь?». Здорова ли ты, Катька?
Светлана Задулина