Спектакль

Прозвенел первый звонок, и зрители неспешно потянулись занимать свои места, услужливо пропуская друг друга вперед.
Я сильно выделялась среди пришедших на спектакль.
На мне было вечернее платье с глубоким декольте и шляпка, которую я покупала для такого случая, а вот большинство были одеты по простому, в джинсах, футболках, и даже в шортах, хотя пару джентльменов в смокингах и дам в роскошных платьях я отыскала.
Подруга денег на билет не пожалела, мое место было в партере с хорошим обзором всей сцены.
В зале еще не потушили свет, а я уже видела окутанный туманом Тауэрский мост, горожан, которые на ощупь пробираются сквозь серый смог и светят фонарями из стороны в сторону, опасаясь угодить в канаву или свалиться в Темзу .
Посторонись! Осторожно!!! Кричали повсюду кучера кэбов и омнибусов, лавируя между людьми и полицейскими, которые свистели наперебой и безрезультатно пытались отрегулировать движение.
В воздухе пахло сыростью и английским чаем.
 «Доверять людям чрезвычайно опасно!!! Я не делаю это годами!!!» - должно быть, где-то за углом, добрая и очень любопытная старушка Мисс Марпл в очередной раз стала невольной свидетельницей убийства.
- Ты что, обалдел?! - выкрикнула рядом сидящая со мной женщина, обескураженная поступком молодого человека.
Парень не просто опоздал на спектакль и вошел в зал, сделав все, чтобы остаться незамеченным, нет! он буквально вломился в зал с криком «Успел! Успел!» и, продвигаясь сквозь выпирающие коленки, старался поделиться своей радостью с каждым, толкая или наступая на ноги своими кирзовыми сапогами, но после того, как он добрался до своего места в пятом ряду, парень увидел свою знакомую, сидевшую тремя рядами ниже и, недолго думая, с воинственным кличем «Я иду к тебе!», ринулся к ней, шагая в прямом смысле слова над головами зрителей, в том числе и над этой женщиной, которая не понимала что происходит.
Молодой человек был весьма подготовленным, так как с легкостью перепрыгивал с одной спинки кресла на другую, не споткнулся, не упал, не задел и в секунду оказался рядом со своей пассией.
- Мадам, это актер, - попыталась объяснить я происходящее удивленной даме.
-Актер? - еще больше удивляясь переспросила женщина.
- Да, актер.
- Замечательная роль! - фыркнула дама.
Я была согласна со старушкой. Меня тоже не впечатляют актеры, бегающие среди зрителей, и стремление режиссера создать театральное пространство без границ, вовлекая в игру всех пришедших на спектакль.
Эта суета вне сцены только отвлекает от восприятия спектакля, не дает погрузиться в атмосферу другого мира.
Намного глубже воспринимается жизнь на сцене, когда ты смотришь со стороны, оставаясь в зрительном зале со своими мыслями наедине.
А, может быть, я не права, и эта мадам актриса, которая отлично сыграла роль удивленной женщины, а я, незаметно для себя, была вовлечена в игру.
Нет, она больше похожа на театрального критика, на ту старушку в пенсне с Бродвея, которая, войдя перед спектаклем в зрительный зал, вызывает дрожь как в ногах у начинающих режиссеров, так и у мастеров театральной постановки.
Мадам будет пристально всматриваться в каждое действие, прислушиваться к каждому сказанному слову, уснет, проснется от оваций в конце спектакля, а наутро на первых страницах газеты выйдет рецензия, которая прославит режиссера или погубит его.
Моей соседке по театральному ложе лет под 65, она в очках и, скорее всего, не является театральным критиком, для нашего города это большая редкость и, если уж в город приезжает судья театрального искусства , то только на премьерные спектакли или на крупный фестиваль, да и благодаря СМИ приезд становится заранее известен каждому.
Однако мадам на протяжении всего спектакля, как свойственно циничному критику, старалась не упустить ни одну мелочь на сцене, и, как мне показалось, даже, что-то записала, был момент когда ею овладел Морфей, но ненадолго, яркий свет вернул ее обратно, а вот удивление с ее лица не сходило даже во время сна.
Время от времени она всматривалась в программку и на билет.
- Вам помочь? - обратилась я к мадам.

- тссс. Тише... Вот, посмотрите, очень мелко там написано.
- Позвольте. Спектакль «Свидетель обвинения. Агата Кристи». 7 ряд, 15-е место.

-Тсс. Тише. Все верно.

 Происходящее на сцене приводило женщину в замешательство.
Она мне напомнила двух театралок в театре Ленсовета, которые пришли на классический спектакль под названием «Все мы хорошие люди» по произведению «Месяц в деревне» И.С.Тургенева.
Несмотря на то, что со времен императорских театров они видели, наверное, разное в храмах искусств, но на той постановке они явно сильно сдали.
 От неожиданных авангардных выпадов в виде людей в противогазах, обнаженных тел в тазиках, космонавтов, танцующих под тяжелый рок, одна из них достала таблетку валидола и поделилась со своей подругой, переглянувшись они вздохнули, уже не веря, что доживут до окончания спектакля.
Два места после антракта были пусты.
Надеюсь, тогда обошлось без инфаркта.
Ну что не так на этой сцене? Чему удивлена мадам? Кажется, я начинаю понимать в чем дело!
Я не узнаю героев романа Агаты Кристи, ну, если только врач и Ромейн Воул мне знакомы, а где мой любимый адвокат Сэр Уилфред?
 
- Леонард Воул? Да, я вижу их на сцене, но это не они.
На сцене персонажи из другого романа или их роли перепутали местами.
Куда пропал английский тонкий юмор?
Мотивы, сценические действия не объяснимы, логическая связь где-то оборвалась.
Свет, дым, декорации, конечно, впечатляют, но атмосфера не английского суда, а цирка, балагана, хотя публика довольна.
Может, зрители не читали Агату Кристи?
И не увидели подлога?
Сейчас проверим, судья попросила присяжных вынести свой приговор.
Пристав пошел с ящиком по зрительным рядам, минутку, да, это все объясняет: почти все кидают белую бумажку - оправдательный приговор.
Значит, не читали. А, может, зритель вжился в роль и уже сам, как актер, играет по классическому исходу?
Все тайны остались за кулисами театра.
 
Уже спускаясь по лестнице, меня каким-то образом догнала та старушка.
- Подскажите, кто режиссер спектакля?
- Кто режиссер? - вопрос меня заставил на миг задуматься.
Действительно, кто режиссер спектакля?
 Я посмотрела три спектакля одного театра, работы трех разных режиссеров, возможно, знакомых друг с другом, но прошедших школу разных мастеров, а, значит, их постановки должны иметь свою изюминку, свой стиль, но все три спектакля имеют один почерк!
Фарс!
Кто или что стоит за именами режиссеров, вписанных в программку? Коммерция?
Самодур?
Как это возможно?
Режиссеры, ставившие спектакли, которые заставляли спорить, размышлять, находить ответы, разом начинают балагурить и шлепать фарс, от которого, наверное, и актеры уже устали.
- Так как его зовут его? - мадам ткнула меня в бок.
- А? Что? Кто режиссер? Я не знаю.
-Так прочтите, пожалуйста, я без очков не вижу.
- Режиссер Ливи… Ливиц.... не прочту, тут не разборчиво, извините...
На душе у меня было ощущение, что меня обманули.
Спектакли никогда не повторяются, а с годами, как и вино, становятся только лучше, но далеко не все.
После просмотра такой изощренной интерпретации у меня пропало желание прийти на повторный просмотр, но возникло желание перечитать роман, может быть, я что-то подзабыла.
А какого автора? По отношению к нему, искаженная версия, ни что иное как оскорбление, можно сказать даже преступление, так как автор не может постоять за себя по причине того, что давно ушел в мир иной.
Выйти из театра оказалось непростой задачей.
Элегантные дамы никому не давали пройти сквозь свою длинную очередь, которую организовали в направлении туалетной комнаты.
При всех попытках продвинуться вперед, плотная цепь только сжималась.
Через минуту у преграды собралась целая толпа, люди, стоящие сзади, не понимали в чем заминка .
Минуту они стояли молча в ожидании, но вскоре терпению и благородству пришел конец, все начали разом напирать и кричать, не испытывая стеснения в выборе выражения.
Ранее услужливые джентльмены тоже ринулись вперед, расчищая себе путь, наотмашь работая локтями.
В воздухе запахло потом и мочей.
Стало душно.
Я отошла в угол, боясь быть раздавленной, и простояла там пока все не разошлись.
Выйдя на улицу я вдохнула свежий воздух полной грудью и отправилась домой пешком...

(Из дневника Марты)