О творчестве курского краеведа и писателя Бугрове

Владимир КУЛАГИН,
писатель, публицист,
член Союза писателей России,

ХОТЕЛОСЬ, ЧТОБЫ ОНА ПЕЛА ВЕЧНО…

Заметки о творческих исканиях знаменитого курского краеведа и писателя Юрия Бугрова
В своей удивительной по содержанию, тональности, душевной теплоте, исторической опрятности и правдивости книге «Надежда Плевицкая: удаль и печаль» (2006 г.) Юрий Бугров как бы мимоходом обронил: «История – это объективно совершившаяся реальность».
А ведь это ключ ко всему творчеству скрупулезного историка, краеведа и писателя. Без преувеличения можно сказать, что Юрий Александрович, говоря спортивным языком, вошел в высшую краеведческую лигу.
Впрочем, спорт – тоже часть его жизни, полной различных увлечений. Он активно играл в сборных футбольных командах Ленинградского института авиационного приборостроения, который успешно окончил в 1958 году;  Курского завода «Прибор», куда попал по распределению. А в школьные годы был призером по футболу Арзамасской области. Играл по первому разряду в шахматы, и даже на последнем курсе в сеансе одновременной игры добился ничейного результата с гроссмейстером Марком Таймановым. Борису Спасскому, правда, проиграл.
Да и проба «краеведческого пера» тоже касалась спорта. Шесть десятилетий тому назад молодой инженер «Прибора» принес в «Курскую правду» заметку об истории курского футбола, где указал, что он ведет свой отсчет с 1913 года.
Опытный журналист Михаил Лейбельман, прочитав опус, вернул его автору: «Больно ты шустрый!». И порекомендовал, что и где почитать.
- Именно с подачи Михаила Яковлевича я окунулся в курские архивы,- вспоминал Ю.Бугров. - Посидел, почитал и сделал вполне удобоваримую заметку, которую напечатала главная газета области. А углубленное осмысление курской старины у меня началось после неожиданной встречи с замечательным курским художником-графиком Василием Шуклиным.
Художник сам нашел Ю.Бугрова после выставки экслибрисов, которые начинающий краевед собирал в течение нескольких лет. (В 60-70 годы минувшего столетия это было повальным увлечением). Василий Григорьевич пригласил коллекционера домой. В беседе художник вспомнил, что в городе в конце XIX -  начале  XX веков существовало Курское товарищество художников.
Ю.Бугров в архиве нашел богатейший материал об этом объединении. Опубликованные в периодике его заметки о товариществе художников стали для почитателей истории края настоящей сенсацией.
Потом краеведение настолько затянуло инженера оборонного завода, что он уже не мог представить ни одного свободного часа без пыльных архивных папок. Постепенно его «коньком» стала история культуры. И, прежде всего, – театр, музыка, кино, литература.
Он выпустил три монографии: о Курском драматическом театре; о музыке; об эстрадном, цирковом и киноискусстве области. Сблизился с талантливыми режиссерами облдрамтеатра Николаем Резниковым, Владимиром Бортко и с Юрием Бурэ. И даже защитил кандидатскую диссертацию «История сценического искусства Курского края».
Краеведческий почерк Юрия Бугрова тем и примечателен, что он, какую бы тему ни  разрабатывал, всегда старается постичь глубины тех событий и явлений, исторических личностей, которые вдруг открылись перед ним в результате его поисков.
Вот и в исследовании театральных корней он заглядывает в начало второго тысячелетия древней Руси. И в этих отсеках находит именно то, что потом ляжет в основу всех его дальнейших раздумий о курской театральной истории и о многогранной деятельности актерской публики.
Здесь уместно будет привести исторически выверенный, предельно точный посыл автора «Света курских рамп»:
«В Софийском соборе Киева, построенном в 1042 году, сохранились фрески того времени. Историки утверждают, что на них запечатлены выступления актеров. На одной из фресок изображены три пляшущих скомороха – один соло, двое других – в паре… На другой – трое музыкантов: двое играют на рожках, один на гуслях. Тут же два акробата – эквилибриста».
И автор вполне обоснованно сделал вывод: если актеры удостоились чести быть изображенными на церковных стенах, то, значит, такие театральные действа в древнем Киеве были распространены и почитаемы. И что театр в Киевской Руси существовал намного раньше, чем появились эти изображения иконописцев.
А чтобы еще прочнее укрепиться на этих позициях, краевед Юрий Бугров приводит еще два серьезных доказательства появления театрального искусства на древних русских землях: знаменитая Радзивилловская летопись XII века тоже иллюстрирована рисунками театральных представлений.
Примерно к этому времени относится и первое упоминание в летописных изданиях о городе Курске, где уже в XI веке было несколько церквей, велась торговля, шло обучение  грамоте. То есть город жил активной жизнью. И уж если при дворе в Киеве выступали актеры, певцы, скоморохи  и музыканты, то и в Курске все это тоже имело место, считал краевед.
Любопытно, что первые документальные упоминания о выступлениях скоморохов в Курске относятся к середине XVII века. И в эти же годы начиналась борьба с вольнодумцами-актерами.
Ю.Бугров привел такой факт. Курянин, отрок боярский Гаврила Иванов сын Малышев подал царю Алексею Михайловичу челобитную, чтобы в Соборное Уложение 1649 года (документ, заметим, был весьма прогрессивный по тем временам) был введен закон о запрете песен и игрищ. И хотя его предложение не вошло в Свод законодательных актов, тем не менее, у церкви были развязаны руки в борьбе с бесовщиной, то есть с «мирскими игрищами».
А спустя четверть века, свидетельствует автор книги, митрополит Белгородский и Обоянский Михаил сочиняет специальную Грамоту «О мирских игрищах в Курске»:
«Чтобы в городе и на посаде, в слободке и уезде всяких чинов мирские люди и жены, их дети в воскресные дни, и в дни Господни и Богородичны, и великих святых в праздники приходили бы к церкви… От безмерного пьянства уклонялись, и скоморохов с домрами и гуслями и с волынками и со всякими играми в дом к себе не призывали, и на улицах не пели и не плясали, и в ладони не били, и всяких бесовских игр не слушали…».
И здесь мы вновь и вновь убеждаемся, как точен был в выборе исторических фактов краевед Юрий Бугров, и каков массив древних источников он привлекал в своих исследовательских работах.
И тут важен вывод, к которому приходит автор: не смотря ни на что, дух народного творчества не истребим. Если первые спектакли на российской сцене стали ставиться в 1670-е годы, то примерно через столетие, в золотой век дворянства, крепостные актеры вышли к зрителю и у курских помещиков. Появились предпосылки к созданию первого профессионального театра и на курской земле – со сценой, с декорациями, бутафорией, костюмами, гримом. То есть со всем тем, что присуще любому современному театру.
Размышляя о начальных шагах русского театра, как нового явления в культурной жизни России, Юрий  Бугров обращал внимание на социальную его основу.
Имеется ввиду, что крепостные театры образовывались преимущественно в сельскохозяйственных регионах страны – в Курской, Орловской, Пензенской, Полтавской губерниях. И служили забавой для самих крепостников. Но постепенно дворяне и помещики даже стали, как бы, выставляться друг перед другом: а вот у меня театр лучше, чем у соседа. И волей-неволей стали заботиться о театральной труппе, создавать для актеров и постановщиков вполне приемлемые по тем временам условия творческого роста.
И это было уникальное для крепостной России явление. Ведь в Европе в те годы не было крепостного права. Как писал Юрий Бугров, повсюду гуляли ветры демократии, а французские просветители Вольтер, Дидро провозглашали свободу личности.
И эти идеи настолько были привлекательными, что постепенно овладевали умами и российских крепостников, стремившихся не ударить в грязь лицом перед западными гостями, которые все чаще стали наведываться в российские пределы, считая здешние народы дикими, нищими и холопскими.
И вдруг эти безграмотные, угнетенные, бесправные выходцы из крестьянских семей становились актерами. Да еще какими! Перед некоторыми из них и Запад преклонял колени.
Автор книги о курских театрах, разумеется, отдавал себе отчет в том, что не все крепостные лицедеи становились выдающимися актерами. Но среди них были и гении. Именно они несли в народ идеи свободолюбия, добродетели, милосердия, духовности.
При этом краевед с сожалением примечал, что сведений о многих курских крепостных театрах или вообще не сохранилось, или они предельно скупы. Но о тех, кого история отметила в своих анналах, Юрий Бугров писал подробно и с большой любовью.
Прежде всего, это театры Г. Волькенштейна, имения которого раскинулись в Обоянском и Суджанском уездах, где впервые ощутил запах театрального действа, а потом и сделал первые сценические шаги Михаил Щепкин.
В памяти восьмилетнего крепостного паренька Миши Щепкина, читаем в книге курского краеведа, навсегда отложилось, как искусно исполнили свои роли актеры в опере «Новое семейство» Фрейлиха на текст Сергея Вязьмитинова…Мальчику, впервые попавшему на театральное представление,  все было в диковинку, вплоть до пюпитров для музыкантов.
С того самого момента и  «заболел» Миша Щепкин театром.
«Я не знал, что в этот вечер решится вся будущая судьба моя» - привел слова Михаила Семеновича автор книги из воспоминаний великого актера, опубликованные в годы его всемирной славы.
Далее Юрий Бугров дал хронологию восхождения нашего именитого земляка на театральный Олимп. Думается, и нам будет полезно пройтись по этим историческим ступеням.
В 1801 – 1802 годах в курском домашнем театре Волькенштейна Михаил Щепкин исполнил несколько ролей. В том числе Степана - сбитеньщика в опере Якова Княжнина «Сбитеньщик». Потом – учителя в комедии Николая Судовщикова «Опыт искусства». И, наконец, роль помещика в комической опере того же Княжнина «Несчастье от кареты».
Заметим, что все эти постановки принадлежали не западным, а отечественным авторам. Как и то, что М. Щепкин показал свое искусство в совершенно разных ролях: производителя популярного в те годы на Руси горячего напитка – сбитеня, иначе говоря – простого работника; учителя и помещика. Показав тем самым широту сценического диапазона начинающего актера.
При этом автор книги о курском театре делает весьма важную ремарку: в курском доме графа Волькенштейна часто гостил известный в те годы поэт Ипполит Богданович, который слушал музыку и песни музыкально-хорового ансамбля дворянина и восхищался игрой молодого актера Миши Щепкина. Здесь же мы узнаем, что руководил курской труппой Михаил Барсов, один из трех братьев знаменитой театральной семьи.
Как один из крупнейших исследователей театральной жизни соловьиного края, Юрий Бугров заглядывал в самые сокровенные уголки актерской богемы XVIII – XIX веков. И напоминал своим современникам, то есть нам с вами, что на курской сцене, в театрах князей  Хорвата, Юсупова, Шереметевых, Барятинских, графа Зорича, помещика Анненкова блистали такие лицедеи, как братья Михаил, Александр и Петр Барсовы, князь Прокопий Мещерский, Анна Воробьева, и, конечно же, Михаил Щепкин.
Не упустил краевед и такую деталь: все театральные коллективы считали за честь выступить во время Коренной ярмарки под Курском, которая проводилась на первой неделе Петрова поста.
Ведь там собирался весь цвет губернии: депутаты Дворянского собрания, купцы, помещики, дворяне, духовные лица, известные музыканты, фокусники, актеры. Ярмарочные спектакли превращались в своеобразные фестивали искусств.
Раскрывая активную деятельность крепостных театров, Юрий Бугров с удовлетворением отмечал, что  профессиональный театр на курской земле появился гораздо раньше подобных театров других губерний. По совету тогдашнего губернатора А. Беклешова в 1792 году в Курске появился общедоступный театр. Так помещичья забава стала явлением высокого художественного порядка.
При этом автор книги о курских театрах напоминал, что театральное действо тех лет представляло   удивительную смесь различных жанров – комедия, опера, балет, водевиль, драма, трагедия, пролог, патриотическая пьеса…
Спектакли проходил в зале Благородного собрания (ныне здесь размещаются Филармония №2 и Свиридовский центр. В.К.). Барсовы стали новаторами и в том, что актеры получали денежное содержание, проводили бенефисы, что невозможно было в крепостном театре.
Примечательно, что в те годы на сцене Курского театра ставились такие шедевры мировой драматургии, как «Отелло» и «Гамлет» Шекспира, «Разбойники» и «Коварство и любовь» Шиллера, «Скупой» Мольера, «Наталка - Полтавка» Кетляревского, «Ревизор» Гоголя, «Мирандолина» Гольдони, «Горе от ума» Грибоедова.
Как считал автор книги, 1832 – 1842 годы были временем расцвета курской сцены. Казалось бы, краевед всего лишь перечислил названия пьес и их создателей. Но именно этими именами и их гениальными произведениями Юрий Бугров дал нам понять, насколько широк был диапазон запросов курского зрителя и какими талантливыми были актеры и постановщики в курской труппе.
Углубляясь в историю Курского театра, мы вместе с автором книги переживаем радости и печали, взлеты и падения курской труппы. Гордимся целым созвездием выдающихся актеров и режиссеров, славными постановками на протяжении более чем двух последних столетий.
И с горечью понимаем, как непросто жилось актерскому коллективу, его руководителям в годы революций, войн, разрухи, перестроек и социально-экономических экспериментов в России. И с уважением воспринимаем те титанические усилия и властей, и театральных деятелей, которые они прилагали для спасения театра в самую лиху годину.
Заключительная глава первой части книги так и называется – «Провалы и взлеты Мельпомены». Она охватывает довольно сложный и противоречивый период в жизни нашего театра и всей России: 1880 – 1914 годы.
На это время приходится 100-летний юбилей Курского театра. Мы видим, насколько широк был его репертуар, какие имена появлялись на его афишах. Из Питера в Курск переехал известный актер Федор Бурдин, друг драматурга Александра Островского. Питерец сразу же взялся за постановку спектакля по пьесе его друга «Бедность не порок», потом – «Свадьбы Кречинского». Столичный режиссер жил на улице Веселой (ныне Кати Зеленко) и был уважаем курской публикой.
Именно с его легкой руки началось строительство нового театра на базе Манежа. Того самого здания, которое и поныне носит имя великого Михаила Щепкина. Строился театр на пожертвования купцов, князей. А первый солидный взнос сделал тогдашний губернатор Павел Коссаговский.
В этом коллективе выросли десятки известных актеров. Но более ярким из них был Леонид Колобов, любимец курской публики. Он потом  создаст в Курске собственную труппу.
В его репертуаре было 39 пьес. Среди них популярные в те годы «Дни нашей жизни» Леонида Андреева, «Касатка» и «Горький цвет» Алексея Толстого, «Павел I» Дмитрия Мережковского. Были и комедии. Ставились и благотворительные спектакли.
Устоял театр Л. Колобова и в первые годы Октябрьской революции. Хотя отношение  новой власти к театру менялось, так как и зритель пришел новый – красноармейцы, рабочие, крестьяне. Театр не мог не учитывать этого. Ломался, естественно, и репертуар, «ломали» и актеров, навязывая им примитивные пьесы.
Летом 1918 года труппа Л. Колобова поредела наполовину. А осенью того же года театр возглавил А. Желябужский. Л. Колобов, правда,  продолжал играть в этой труппе и даже ставил спектакли.
С переездом в 1927 году в Дом Ильича (ныне здание Курской областной филармонии) на улице Перекальского Курский драматический театр обосновался на постоянном месте. Там и проработал до открытия в 1983 году нового здания театра на ул. Ленина.
А когда в 1934 году Курск вновь стал областным центром, театр пришлось создавать практически заново.
И эту ношу взвалил на себя посланник Наркомпросса (все театры тогда находились в этом ведомстве) ученик Владимира Немировича-Данченко Александр Канин, актер, блестяще выступающий на сценах многих ведущих театров Союза – Киева, Астрахани, Ашхабада, Воронежа, Саратова, Тбилиси, Самары…
  Новый главреж сразу же взялся за постановку сложных спектаклей: «Мещане» и «Васса Железнова» М. Горького, «Поднятая целина» М. Шолохова, «Аристократы» Н. Погодина, «Дорога цветов» В. Катаева, «Ревизор» Н. Гоголя, «Вишневый сад» А. Чехова, «Платон Кречет» А. Корнейчука, «Коварство и любовь» В. Шекспира, «Анна Каренина» Л. Толстого.
Именно при А. Канине произошло окончательное становление Курского драмтеатра. Коллектив возмужал и ему были подвластны самые сложные постановки как отечественной, так и зарубежной классики и современной драматургии.
По его инициативе был открыт филиал театра в районном центре Ракитное и передвижные театры в Старом Осколе и Белгороде (тогда все эти города и села входили в Курскую область), возродилась школа-студия при театре.
При А. Канине в 1937 году Курский драмтеатр получил имя великого А.С. Пушкина.
А через год, в январе 1938 года в Московском Доме актера Курскому драмтеатру была предоставлена честь открытия смотра лучших периферийных театров СССР.
В самом начале Великой Отечественной войны при театре была создана концертная бригада, обслуживающая госпитали и воинские части. А молодые актеры Андрей Буренко, Сергей Морозов, Николай Чумаков ушли на фронт. Имущество театра было переправлено в Алма-Ату. Главреж А. Канин обосновался в Энгельсе Саратовской области.
После захвата Курска немцами театр (тогда он назывался Белгородским передвижным театром), по сути, превратился в «Летучего Голландца» -  кочевал в Туркестане:  Арыс, Ташкент, Самарканд, Казминское, Челкар… Выступал в госпиталях и воинских частях.
К июлю 1942 года, приводит данные автор книги, театр проехал несколько тысяч километров, поставил 172 спектакля, дал 122 концерта, обслужив 74813 зрителей.
Потом – Калуга, Моршанск Тамбовской области. И там был показан 91 спектакль, 7 выездных постановок, 2 концерта. На них побывало свыше 53 тысяч благодарных зрителей.
И только глубокой осенью 1943 года, после завершения Курской битвы театр вернулся в Курск и стал снова Курским областным драматическим театром имени А. С. Пушкина.
Первым спектаклем была пьеса Л. Леонова «Нашествие».
Вплоть до появления во главе труппы Николая Резникова (1956 – 1972 годы) главные режиссеры меняли друг друга почти ежегодно: Н. Бондарев, Ю. Лапа-Стерженецкий, Ю. Щербаков, А. Добротин, М. Рехельс, Л. Южановский.
О Николае Резникове Юрию Бугрову, как считал сам автор, писать было проще, так как он оставил после себя воспоминания о своей четырнадцати летней театральной эпопее в Курске.
Фигура яркая, он смело шел на эксперименты, часто не оглядываясь на косые взгляды критиков и начальствующих особ. И даже некоторое время жил с семьей в здании театра на ул. Перекальского.
В качестве главрежа Николай Григорьевич сразу же повысил статус художественного Совета театра, на котором обсуждались все постановки текущего репертуара. А премьерным спектаклям уделялось повышенное внимание.
И театр достиг таких высот, что спектакль по пьесе Валентина Овечкина «Навстречу ветру» успешно прошел на сцене Кремлевского театра в Москве.
Еще один спектакль «Варшавская мелодия» некоторые критики оценили выше этой же постановки знаменитого театра им. Вахтангова с участием великих актеров Юлии Борисовой и Михаила Ульянова.
Но на более достойную высоту Курский драматический театр им. А. С. Пушкина, конечно же, поднял Владимир Бортко.
В. Бортко с каждым сезоном открывал все новые имена молодых актеров, которые потом составили костяк курской труппы. Так, в спектаклях по пьесе А. Макаенка «Таблетка под язык», «Час пик» Е. Ставинского и «Притворщики» Э Брагинского и Э. Рязанова отличились Любовь Башкевич, Евгения Бойко, Лариса Долженко, Светлана Колганова, Людмила Орлова, Сергей Симошин, Галина Стародубцева, Евгений Толстых, Александр Чернышев. Все они в мае 1977 года стали участниками Всесоюзного конкурса артистической молодежи в Москве.
Активно при В. Бортко курские артисты участвовали и ежегодных Всероссийских неделях «Театр и дети». В таких спектаклях для ребятни , как «Красные дьяволята», «Спящая королева», «Кошка, которая гуляла сама по себе», «Репетитор» отличались Т. Рождественская, А. Чернышев, В. Дошечкин, В. Стенин, С. Колганова, Ю. Корчагин, Л. Манякина.
Новый главреж также принял в труппу еще ряд талантливых актеров: ученика Георгия Товстоногова Валерия Гришко, который после ухода по болезни В. Бортко из театра на полгода возглавил труппу; заслуженного артиста РСФСР Валерия Ломако, который при В. Бурэ станет народным артистом;  его супругу Людмилу Скородед;  Инну Кузьменко и  художника Вилена Нестерова.
А в марте 1982 года курскую труппу возглавил главный режиссер Юрий Бурэ, с приходом которого начался новый, можно сказать, взлетный период в истории одного из старейших в России Курского драмтеатра.
К 190 театральному сезону были поставлены такие знаковые спектакли, как «Тринадцатый председатель» А. Абдуллина и «Святой и грешный» М. Варфоломеева.
А начало 1983 года ознаменовалось открытием нового здания театра на ул. Ленина. К этому сезону в труппу влились Лариса Соколова (супруга главрежа), Валентина Яковенко, Игорь Лузин, Александр Олешня, Евгений Поплавский, Людмила Мордовская, Елена Петрова, Ольга Яковлева. Все они быстро  стали ведущими актерами и актрисами театра. И некоторые из них уже блеснули в постановке «Чудаки» по М. Горькому, в «Святом и грешном», в «Последней любви Насреддина» и в «Даме-невидимке».
Немногим позднее труппу пополнили Валерий Зорькин, Эдуард Баранов, Николай Шадрин, Валерий Егоров, Максим Карпович, Артем Манюкян.
Безусловно, событием театральной жизни Курска стал спектакль «Маскарад», поставленный Юрием Бурэ в 1986 году. Он не сходил с афиш 13 лет! Спектакль был замечен на российском уровне: Правительство РСФСР присудило Государственную премию имени К.С. Станиславского постановщику Юрию Бурэ, художнику Вилену Нестерову и исполнителю роли Арбенина Валерию Ломако.
При Ю. Бурэ в театре был открыта Малая сцена – Седьмой этаж. Она стала своего рода лабораторией и для опытных, и, в особенности, для молодых актеров.
И уже дебютный спектакль «Альпийская баллада», поставленный по пьесе В. Быкова Сергеем Симошиным, оправдал ожидания зрителей от новой сцены. В этой работе талантливый актер выступил в трех ипостасях: сценарист, режиссер и исполнитель главной роли Ивана Терешки. Подстать ему была и молодая актриса Людмила Мордовская, исполнившая роль Джулии.
При Юрии Бурэ на курской сцене в течение трех лет успешно проходил фестиваль «Будущее театральной России».
По инициативе Ю. Бурэ при Курском колледже культуры в 2002 году открылось отделение актерского искусства, которое успешно действует и поныне. Из его стен в театр пришло достойное пополнение – Светлана Сластёнкина, Юлия Гулидова, Алексей Поторочин, Сергей Бобков, Людмила Акимова, Дмитрий Баркалов и другие.
С горечью поведал краевед в своей книге и независящий от Ю. Буре его уход с поста худрука. Случилось это в августе 1998 года. Он не смог выдержать беспардонного давления своего соратника по сцене Валерия Ломако, который в то время возглавил Комитет по культуре администрации тогдашнего губернатора А. Руцкого и который почему-то решил уволить руководителя театрального коллектива.
Для  начала В. Ломако упразднил должность худрука и ввел должность главрежа. Ее занял варяг, мало кому известный режиссер из Костромы Александр Цодиков.
Но со сменой губернатора и начальника культуры области Юрий Бурэ триумфально вернулся в театр в прежней должности художественного руководителя. И сразу заявил о себе яркой постановкой «Сирано де Бержерак». Где в главной роли блеснул Сергей Симошин и выразительно играли Эдуард Баранов, Юрий Архангельский, Валерий Егоров, Геннадий Стасенко, Александр Олешня, Лариса Соколова, Людмила Мордовская.
Свои раздумья о Курском драматическом театре Юрий Бугров завершил вот таким лирическим отступлением:
«Деревья умирают стоя, падают ниц. Но на их месте – глянь, уже колышет листиками молодая поросль, набирает силу, растет.
Курский драматический театр славен своей преемственностью. И зритель сегодня может наблюдать вполне зрелую игру вчерашних студентов. А значит, театр не умрет никогда».


Литературные и историко-краеведческие интересы Юрия Бугрова были обширны. Один за другим выходили его сборники «История Курской епархии», «Курский некрополь», «Курские литературные хроники», «Курский край», «Курские мемуары». Под его редакцией вышла современная Курская энциклопедия.
Сын известных в Нижегородской области педагогов, Юрий Бугров считал главным мотивом своих архивных исследований сохранение исторической памяти русского народа.
Он ведь и родился не где-нибудь, а в бывшем имении А.С.Пушкина – Большом Болдине. Там детским зрением воспринимал он мир гения русской поэзии. Бродил по тем же тропинкам, что и поэт. Вглядывался в его рукописи, детали быта в музее-усадьбе. И слушал, как бабушка любопытного внука Юрия, с двумя классами образования церковно-приходской школы читала наизусть «Евгения Онегина».
И на всю жизнь проникся словами А.С.Пушкина: «Уважение к минувшему – вот черта, отличающая образованность от дикости».
Ю.Бугров минувшее не просто уважал, он в своих работах свидетельствовал о культурной неповторимости курян. Одной из ярчайших представительниц этой самобытности является Надежда Плевицкая (Винникова).
Судьба свела будущего краеведа с певческим талантом Надежды Васильевны шесть десятилетий тому назад в Питере. Его сокурсник Женя Шевченко как-то пригласил Юрия домой. В доме была масса старинных книг, дореволюционных журналов, граммофон с пластинками. Студенты с интересом листали журналы «Нива», «Зеркало» за 1911 год.
Потом приятель поставил пластинку, и из допотопного граммофона полились волшебные, с характерным шипением голоса Шаляпина, Паниной, Вяльцевой…Но особой силы и красоты было густое меццо-сопрано Плевицкой. Голос потряс обладавшего чутким музыкальным слухом студента Ю.Бугрова.
Увы, так тоже бывает: получив диплом инженера, Ю.Бугров несколько десятилетий не думал о певице. И вспомнил, будучи уже маститым краеведом, когда в ее родном селе стали создавать музей и заговорили о памятнике знаменитой курянке.
И не просто вспомнил, а с головой погрузился в архивы, в поиски литературы об ее творческом и жизненном пути. Пытался понять душу певицы, ее терзания и метания по свету. Вчитывался в каждое слово воспоминаний Н.Плевицкой «Дежкин карагод» и «Мой путь с песней».
Находил редкие снимки, отзывы артистов, музыкальных критиков, художников и композиторов, царствующих особ об исполнительском мастерстве и артистизме певицы, детали ее жизни в девичестве и начала восхождения на песенный олимп.
Накопив солидный материал, Ю.Бугров в 2006 году издал с помощью друзей свой главный труд - «Надежда Плевицкая: удаль и печаль». Это не просто рассказ о жизненном и творческом пути певицы. Это трогательное повествование об одном из самых драматичных периодов в истории многострадальной России.
Из десятков отзывов знаменитых людей о творчестве Н.Плевицкой, приведенных в книге, автору, кажется, дороже всех слова знаменитого советского скульптора Сергея Коненкова, сказанные после одного из концертов в США, на котором певице аккомпанировал сам Сергей Рахманинов: «Хотелось, чтобы она пела вечно…Голос Плевицкой казался голосом навеки потерянной России… Она первой вывела русскую народную песню на большую эстраду».
Юрий Бугров в этой книге не открывал заново Н.Плевицкую. Скорее, она позволила нам по-новому взглянуть на его творчество: историк - краевед предстал перед читателем как незаурядный писатель.