Бах

  За долгие дни, телефон Перфильева не издал ни звука. Звонили пару раз, предлагали кредит и ещё что-то, вроде бы массаж лечебный, правда в другом городе «акция», ну и ладно. Эта «акция» и в родном городе не нужна. Но москвичи звонят, предлагают, работают. А у Перфильева как раз проблемы с работой. Уже водку закусывать перестал - вот какие проблемы с работой.


  Перфильев сидел за столом на кухне, под мягким светом одинокой лампы. Пол-литра была уже пуста на половину. Закуска - жареный лук. Золотистый лучок, порезанный «пёрышком». За окном уже темнело, после тёплого осеннего дня пришёл холодный осенний вечер. Если б не пол-литра, да с любовью, виртуозно обжаренный лук, с добавлением перца, соли и муки - Перфильев бы умер от тоски и невостребованности, такой он, Перфильев - очень чувствительный, ранимый человек.


  Вдруг в осенней тишине, в вечернем холоде, зазвонил телефон, внося тепло и жизнь, маня надеждами на перемены. Тревожно зазвонил, волнующе.


- Серёга! - сказал телефон, - есть «халтура» - демонтировать памятник и установить новый! Человек заболел, работа срочная! Ты как?
- Это где?
- Кладбище «Лесное»! Твоё любимое!


  Перфильев поднёс руку к сердцу, оно у него замерло ненадолго - «Лесное»... Сколько воспоминаний, хороших и плохих с ним связано.


- Сколько денег?
- Пятнадцать, как обычно!
- Во сколько встречаемся?
- Девять утра!


  Перфильев представил, что завтра, после работы пьёт водку закусывая не луком, а копчёной курочкой, горячей, ароматной. Демонтировать памятник, это ж просто кувалдой махнуть - пустяк!  С фундаментом постамента можно помучаться, но дело решаемо. Ломать Перфильев любил. Это ведь тоже работа, можно сказать искусство! Потом подкопать, сбить опалубку, связать арматуру, залить цемент. Ерунда, могила не дом, гораздо меньший объём. Руки Перфильева, как руки виолончелиста, благородно задёргались, решая задачи сноса и установки.


  Выпить депрессивно - холодно, или оптимистично с жаром, две большие разницы! Перфильев выпил как молодой, красиво! Полный надежд, решив финансовый вопрос - вопрос жизни и смерти!


  Холодный осенний воздух из окна кухни, живой, тёплый запах жареного лука. «Пёрышком», с мукой, солью и перцем...


  Зазвонил телефон, опять, уже тревожно, внеся больше холода на кухню, чем нужно. Ёжась, Перфильев снял трубку.


- Серёга! - сказал телефон, - Отбой! Человек выходит на работу завтра! Извини за беспокойство, старик!


  Перфильев молча положил трубку. Сердце как - то сжалось в груди, на глазах появились слёзы. Седой, сухощавый мужик со слезами на глазах сидит на кухне, под мягким светом одинокой лампы. На столе пустая бутылка водки, чугунная, ещё мамина сковорода с жареным луком, виртуозно приготовленным. Слёзы полились небольшими, тёплыми ручейками, со щёк они стекали в седую бороду, щекоча подбородок. Терялись там, среди седых, жёстких волос...


  Руки затряслись, содрогаясь, он встал, худой, в семейных трусах, пошёл в комнату. Включил одинокую лампу без абажура, и слегка трясясь стал открывать чехол, не замечая пыли...


  Вот и ОНА в руках. Руки успокоились, вспомнили своё назначение, не только ломать постаменты кувалдой, вязать арматуру и наливать дешёвую водку  - в хрущёвской квартире послышались звуки сюиты Баха N 1, соль мажор, для виолончели соло, сочинённую Иоганном Себастьяном - капельмейстером у князя Леопольда Ангальт - Кётенского.


  Звуки прелюдии стали лёгкими колечками вылетать в окно хрущёвской квартирки, подниматься к небу - осеннему и суровому. Перфильев уже забыл о кладбище, о сорванной работе, о безденежье - ОН ИГРАЛ БАХА!..


  24.09.2021