Дом на воде. Глава 16

Глава 16

Все-таки, двадцать лет в составе «Креста» не могли пройти даром! Конечно же, песни Роберта Трента, его музыка, исполнение были творениями, которые ни с чем невозможно было спутать, но размах представления, его простота и выразительность были истинно в стиле и духе "Креста". Великолепное световое шоу, высококлассное звучание, потрясающая музыка в исполнении человека, чьими руками делалось когда-то знаменитое Волшебство "Креста". И даже после многочасовых репетиций Люси трепетала, слушая голос Роберта, его песни, его концерт. Слушала и плакала в ожидании команды подниматься наверх - первые несколько песен шли, украшенные видео и спецэффектами - но главная интрига была впереди и Люси так волновалась, что никак не могла сдержаться. Она думала о том, что она сейчас - важная часть этого концерта, его, Роберта, дела, что там, внизу творится настоящее Волшебство. Пусть это и не "Крест", но это Роберт Трент! Думала она и о том, как предстанет перед ним без своей маскировки, как он посмотрит на нее, и ей смертельно захотелось его поцеловать! И может быть, особенно сильно после его придирок. После резких слов и замечаний человека, которому откровенно наплевать на совершенно незнакомую девушку, стоящую перед ним... Господи, "Иноземные пески"! Баллада, во время которой ее должны поднять наверх. Зал погрузился во тьму - только белый рояль, за которым Гай Барроу и Роберт Трент с гитарой у микрофона... Сколько раз Люси слышала эту песню и на плеере, и на репетициях, но сейчас Роберт пел так проникновенно, столько чувства было в его удивительном голосе, что, рискуя ошибиться, Люси глазела на сцену, почти не замечая, как Билли прикрепляет страховочный трос к широкому ремню на ее талии. Тот еще раз подергал его, тронул ее за плечо. Она не сразу повернула голову, не в силах оторвать взгляд от глаз Роберта на большом экране.
-…А?
Билли указал на застежку, которая моментально на сцене избавит ее от ремня со страховкой. Она кивнула, и Билли скрылся в темноте, что бы в нужный момент запустить механизм… И вот тросы, а вместе с ними и трапеция слегка дернулись и, невидимая никому в кромешной темноте, Люси взмыла над зрительскими рядами под самую крышу стадиона. И вслед ей летел его голос, а целый оркестр скрипок, рояль Гая рвали ее душу, швыряя ее в поднебесье самых сладких, самых щемящих слез на свете... Барабаны! Бухающие, гулкие удары, странный, завораживающий ритм. Волнующий, постепенно становившийся все громче и громче, способный выйти из-под рук только одного ударника на свете, одаренного талантом заставлять барабаны говорить, петь, ловить душу на частоту самой проникновенной чувственности. Только за установкой Рэнделл, истинный сын своего отца. Роберт же у микрофона с маракасами в руках. И слышно сейчас лишь это. А она летит. По огромному кругу в кромешной темноте этой высоты, никому невидимая, наполненная восторгом полета и предвкушением встречи там, внизу. Лишь бы сердце выдержало, лишь бы не разреветься прямо сейчас!.. На огромном же экране хлещущие по лицу бегущей девушки плети ветвей деревьев – черных в темноте еловых лап, густого кустарника. Но вот становится светлее – насыпь, рельсы и приближающийся, слепящий прожектор поезда, здоровенного тепловоза. И она цепляется за подножку – ее избитые в кровь руки видит весь зал – она забирается все выше и выше, и вот она на крыше поезда, ее белые волосы треплет ветер, ее губы дрожат и по щекам текут слезы… радости. Поезд ее Свободы!.. Она стоит на крыше, она смотрит в небо, где появляется и приближается вертолет. Девушка протягивает руки и ловит… перекладину трапеции, на которую взбирается и… летит вперед, все выше и выше, навстречу рдеющему рассвету из мрака и серости, тоски и безысходности того, что осталось там, внизу… А ударные все усиливаются и усиливаются. Голос Роберта. Он проговаривает текст и тихонько, еле слышно, словно шепча, гитара Гая. И вот Роберт запел, взмыли скрипки и вот они, бьющие по глазам пульсирующие огни, прикрепленные к запястьям рук Люси. Она не могла видеть этого, но тысячи глаз обратились к ней. Зрители не могли понять, что это, но все равно, радостно кричали и свистели, следя за полетом странного объекта. Но вот прожектора, несколько блуждающих белых снопов осветили ее. В черном комбинезоне, черных же очках, контрастирующих с ее платиновыми волосами – она была точной копией девушки, взмывшей на трапеции на экране. Сюрприз!  Люси одним движением дернула кольцо у себя на спине, и тут же позади нее развернулось и взмыло огромное шелковое полотнище. Изначально белое, оно сейчас подсвечивалось прожекторами, становясь то алым, рдеющим, то голубым, то ярко-желтым… А Люси снижалась и снижалась. Пауза под грохот барабанов, внезапный голос Роберта и ее прыжок на противоположный сцене конец длинного помоста случились одновременно. Несколько ее быстрых шагов по нему, она дернула сначала за крепление ремня безопасности, а следом за кольцо, и шлейф, отстегнувшись, упал на помост. Заработало несколько мощных вентиляторов, они подхватили волосы Люси, и шлейф, невысоко взмыв, отлетел назад, стелясь по полированной поверхности черного помоста. А она шла. Широким, размашистым шагом, легким и стремительным, под ударный гром барабанов, она улыбалась, расстегивая "молнию" комбинезона. Стянув его с себя до половины, Люси обнаружила под ним сверкающую синюю футболку. А тем временем Роберт взялся за палочки, и зазвучала барабанная дробь. Люси приближалась к нему, но он, словно, и не видел ее. Конечно, он поднимал глаза, оглядывая зал, Люси попадала в поле его зрения, но репетиции и многократное исполнение этого номера Сьюзен, ослабили его внимание. Каждый раз происходило одно и то же - девушка прыгала на помост, отстегивала шлейф, снимала половину комбинезона, останавливалась возле него и, обернувшись к зрителям, поднимала руку в приветствии. Но этот концерт был полон сюрпризов. Первым оказалось участие в концерте Гая Барроу. И когда в первой же песне зазвучала его знаменитая "Красная Специальная", зал взвыл в восторге.  И, похоже, Роберт не боялся превращения своего сольного концерта в выступление группы "Крест" - во время приветствия, прозвучавшего после первой песни, вперед выступил бас гитарист и снял темные очки. То был Донни Дрейк собственной персоной! Третий член группы, наотрез отказавшийся выступать без Фрэнки Найта, он с удовольствием принял участие в концерте своего друга. Зал скандировал: "Да здравствует "Крест"! Виват "Кресту!" и Роберт улыбался, нисколько не смущаясь тому, что это все-таки, его концерт, его песни. Друзья снова были рядом, вместе и он с чувством обнял одного и второго... Теперь его, а сначала саму Люси ждал сюрприз - когда она достаточно приблизилась к Роберту, с двух сторон ее осветили два мощных прожектора, на которые Роберт не мог не обратить внимания. Не оставляя палочек, он поднял взгляд на Люси, а она, захваченная песней, своим выступлением, сияла, даже не замечая этого, и Роберт не мог отвести от нее глаз. Зал замер... И тогда Люси сорвала с себя парик. До Роберта оставалось всего несколько шагов. Люси еле заметно замедлила шаг, Роберт уже не пел. Он выбивал дробь. И под нее, под ее последние удары Люси сняла очки. Бухающие барабаны и дробь Роберта стихли в одно мгновение, и в абсолютной тишине Роберт глядел на нее, а она - ему в глаза. И она не повернулась к залу, не подняла руку в приветственном жесте, она стояла и, точно во сне, видела, как Роберт отшвырнул палочки в сторону, как губы его беззвучно произнесли: "Люси!" и дальше она не смогла просто стоять и наблюдать. Ноги сами понесли ее. Его объятия! Господи! И губы его... Роберт прижимал ее к себе и целовал так, что Люси разрыдалась. Целуя его, чувствуя губами его бороду, а пальцами его волосы, она гладила их, и ей казалось, что тает она. И когда поймал он ее губы, свет померк, переполненные трибуны исчезли, стихли, и растворилась она в нем...
-Люси! Моя девочка, мы еще здесь и концерт надо доиграть!.. Чудо мое, надо доработать. Ты сможешь?
Она открыла глаза и увидела его лицо. Роберт еле сдерживался, и его глаза блестели.
-Сможешь?
-Да, - пролепетала она. - Смогу. Сейчас я все смогу... Я так люблю тебя, Роберт!
И он снова прижал ее к себе... Но вот они обернулись к залу, и тот взорвался аплодисментами. Зрители, они не могли знать, что произошло, они не знали эту девушку, но на больших экранах, крупно демонстрировавших дальним трибунам происходящее на сцене, они увидели глаза мистера Трента, они увидели эти объятия, эти поцелуи, которые никак не могли быть спланированными сценарием, и поняли, все, как один поняли, что прямо на их глазах для мистера Трента произошло Чудо. Такое дорогого стоит, и не на каждом концерте такое увидишь. А кто-то из них вполне мог решить, что только на концерте "Креста" такое и возможно. Недаром сегодня, впервые за очень долгое время они, трое Великих собрались вместе!
И они пели. Только такого дуэта тоже никто не ожидал! Ни зрители, ни Гай с Донни, ни даже сам Роберт. Глядя на Люси, он видел что-то такое, что, казалось, ушло уже давно и навсегда вместе с Фрэнки. Роберт видел партнера. Настоящего, чувствовавшего музыку всеми кончиками нервов. Люси пела вместе с ним, идеально вступая там, где это было не просто удачно, а где это получалось по-настоящему здорово, где он и не думал, что так может получиться. Она добавила не только свой голос, но и свой удивительный артистизм, который - весь зал это понял - рожден чувством к нему. Ее движения, ее мимика... Господи, она просто сияла на сцене в своем дурацком комбинезоне и здоровенных башмаках! Впрочем, скоро она избавилась и от этого. А под комбинезоном обнаружилось платье, верхняя часть которого казалась поначалу футболкой. Теперь яркая сверкающая синева облегала ее фигурку, открывая разрезом ее ногу. Босую ногу. Башмаки она скинула, а вот туфли... Она позабыла о них, позабыла обо всем! И босая, в своем великолепном платье Люси выглядела только привлекательнее и весь зал, не отрываясь, следил за ней. А когда закончилась, стихла последняя песня, Люси подошла к Роберту. Запыхавшаяся, встрепанная, с блестевшими бисеринками над верхней губой, она улыбалась и Роберт, уставший, но также улыбавшийся, принял ее в свои объятия. Они вместе вышли вперед, а вслед за ними Гай и Донни.
Чей-то звонкий вскрик. Никто ничего не понял из-за шума аплодисментов, и тогда крикнули громче. А когда зрители услышали и поняли, тысячи голосов подхватили:
-Поцелуй ее! Поцелуй ее, Роберт! По-це-луй! ПО-ЦЕ-ЛУЙ!!
Роберт наклонил голову, усмехнувшись, развернул Люси к себе и заглянул ей в глаза.
- Хочешь?
Она уже слышала это. Вздрогнула. И Роберт увидел слезы на ее глазах.
-Хочу... - пролепетала она.
-Громче, Люси! - попросил он.
-Хочу! - всхлипнув, сказала она.
-Еще громче, Люси, пожалуйста!
И тогда она вынула из стойки микрофон, глянула на зал, замерший в ожидании, и вернулась к Роберту.
-Поцелуй же меня, Роберт! - звонко крикнула она в микрофон, отбросила его, и Роберт схватил ее за плечи.
-Ты ненормальная! - прорычал он, и Люси едва сознание не потеряла - столько силы, нежности и страсти было в его губах.
И тогда он подхватил ее на руки и под кем-то включенный гимн "Боже, храни королеву", которым в исполнении Гая и Роберта когда-то неизменно заканчивались все концерты "Креста", под грохот овации вынес ее за кулисы...


-Если мне кто-нибудь объяснит...
-Не думаю, что именно сейчас это тебе необходимо! - рассмеялся Гай, хлопая Роберта по плечу. - Люси с тобой и это главное!
Роберт держал ее в объятиях, сидевшую рядом на диване, и она прижалась к нему, обняв за талию, как маленькая девочка обнимает своего отца - капитана дальнего плавания после долгой разлуки. Разлуки, каждый день грозившей расставанием навсегда. И Роберт поминутно целовал ее в макушку, гладил по стриженным волосам. Нежно-нежно... И только пальцы его дрожали. А Люси тихонько плакала. Так, чтобы никто не заметил.
-Люси! - позвал вдруг Гай. - ...Господи, ты плачешь?!
Роберт наклонился к ее лицу, и она поспешно утерла слезы.
-Ты чего это? Все в порядке? Ты хоть выздоровела?.. Расскажите же мне все, черт возьми!
И Люси снова спрятала лицо у него на груди, целуя и целуя его влажную от пота рубашку.
-Ты не трогай ее пока, Робби. Думаю, она просто переполнена до краев. И ты, и это ее выступление. Оно первое для нее, и ты должен понимать, что с ней сейчас происходит. Она скоро успокоится - теперь она дома!
И Гай улыбнулся так радостно, что Роберту стало много легче.
-И все-таки, Гай! Раз уж мы все равно здесь сидим, может, поведаешь, что значат эти ваши сюрпризы? То, что ваши, я не сомневаюсь! И дай нам попить чего-нибудь, Бога ради!
-Шампанское подойдет? Холодное!
-Спросил бы я, что за праздник, но это и так более, чем ясно! - усмехнулся Роберт. - Ты все предусмотрел и приготовил!.. Будешь шампанское?
Люси кивнула и с удовольствием приняла в руки бокал с прохладной пенившейся жидкостью.
-За тебя Люси! - Роберт поцеловал ее. - И за твое выступление!.. Только вот что, милая, теперь тебе от меня точно не отвертеться - я не отпущу тебя!
-Почему? - улыбнулась она.
-Вот ведь женщины! - рассмеялся до этого момента молчавший Донни. - Но ты права, Люси, пусть ответит!
-Во-первых, твое выступление показало мне, что ты для меня, для моих проектов просто необходима! Прекрасный голос, умение петь, артистизм и дар импровизации. Всем этим с лихвой обладал Фрэнки и этого мы лишились вместе с его уходом... Я не сравниваю свои песни, свои концерты с тем, что делал когда-то "Крест"...
-И правильно делаешь! - перебил его Донни. - Это твое дело, которое никоим образом не связано с "Крестом", кроме разве что, твоего имени. Но успех "Креста", если я правильно тебя понял, во многом - это и есть голос, непередаваемый артистизм, обаяние и дар импровизации Фрэнки. С этим никто не спорит, хотя этот успех состоит из многих еще составляющих. Но тебе...
-Теперь я тебя перебью, дружище, и закончу свою мысль сам! - Роберт подмигнул другу. - Да, мы - люди привычки и то, к чему привыкаешь за долгие годы, становится частью тебя. В группе, с Фрэнки, мы все работали в связке, мы чувствовали друг друга, а что такое хороший партнер, рассказывать не надо. И до сегодняшнего дня, исполняя свои песни, я... Да, я всегда, даже в эпоху Найта и триумфального шествия "Креста" стремился к каким-то самостоятельным проектам. Радовался, когда это получалось, радуюсь и сейчас. Но до сегодняшнего дня я даже не надеялся, что получу в партнеры человека, так напоминающего Фрэнки, способного так же чувствовать меня, как чувствовал он... Прости меня, Рэнделл, ради Бога! Ты стал классным ударником и твое участие, твоя помощь неоценимы для меня, и как для автора музыки, и тем более, как для твоего отца. Но ты понимаешь, я уверен, что понимаешь, о чем я говорю!
-Еще бы! - усмехнулся Рэнделл.
Люси поглядела на него, разом вспомнив, что ведь здесь - сын Роберта, сын его жены, которая никуда не делась. Она не вспомнила этого по-настоящему, не вспомнила той сцены с Салли в больнице, но Гай рассказывал ей о ней и теперь ее сын смотрел на нее. Смотрел странным взглядом. Нет, не злобным, не презирающим, не упрекавшим! В его взгляде сквозил явный интерес и странная какая-то грусть, даже что-то мрачное, ощутимо его огорчавшее. Но это совсем не было похоже на ревность.
-Надо быть слепцом что бы не увидеть и не понять, в чем тут дело!.. Яснее некуда, отец - тебе крупно повезло! И знаешь, чем она..., прости, Люси! Знаешь, чем Люси так напоминает Фрэнки?
-Чем же? - тихо спросил Роберт.
-Она, как и Фрэнки, любит тебя. Вот и все... Мне, конечно, трудно рассуждать о Фрэнки, ведь я проводил эпоху "Креста" в коротких штанишках. Но я видел записи ваших концертов, я слышал вас... Фрэнки очень любил вас всех, любил тебя, отец. Это было видно за милю! И Люси любит тебя. А это умножает ее способности, ее работу с тобой во много раз... Я тоже люблю тебя, но я знаю, чего мне не хватает. Я - хороший ударник, но я не собираюсь заниматься этим всю жизнь, я не собираюсь посвящать ее музыке, как это делал Фрэнки, как делаешь ты. Мне не достанет преданности этому вашему делу. Я просто люблю тебя и помогаю тебе, насколько могу. Наверное, вы - какая-то особая порода людей, только из которой и получаются такие группы, как "Крест". Я не такой, хоть и твой сын.
-И я люблю тебя, Рэнделл! Спасибо тебе!
И Роберт протянул ему руку, которую тот, поднявшись и подойдя, с удовольствием пожал.
-Можно мне и вашу руку, леди? - спросил Рэнделл, наклонившись к Люси.
Она протянула ему свою ладонь, которую тот сначала пожал, а следом поцеловал.
-Спасибо вам, Люси! За жизнь моего отца и за то, как счастлив он теперь. Я его никогда таким не видел.
Люси прерывисто вздохнула и улыбнулась Рэнделлу.
-Вам не за что благодарить меня. Совсем не за что. Тем более, что я ничего...
-Погоди, Люси! - прервал ее Барроу.
-Стоп, стоп! - Роберт осторожно выпрямился на диванчике, придерживая Люси. - Что значит "погоди"? Что вы скрываете от меня?
-Я все тебе расскажу, не кипятись! Только ответь на ее вопрос сначала. Почему ты ее не отпустишь? Ты сказал - во-первых, из-за ее способности петь, голоса и так далее. А во-вторых?
Роберт вздохнул и покрепче прижал Люси к себе.
-Ну, конечно же, во-первых - я люблю Люси...
Она невольно посмотрела на него - такие слова, да еще сказанные при всех, при сыне!.. А он поймал ее взгляд, и она еле сдержалась, чтобы не поцеловать его, видя, что и он едва держит себя в руках.
-Да, милая, девочка моя, я люблю тебя! Наверное, с первой минуты, как увидел тогда на сцене, еще до взрыва. Ты помнишь, как смотрела на меня?
-Я... - Люси беспомощно обернулась к Гаю.
-Роберт, послушай меня... Похоже, и впрямь настал момент все тебе рассказать.
-Мне совсем не нравится твой тон, Гай. Ты же не хочешь сказать, что Люси - вовсе не Люси? А?
Роберт пытался шутить, но никому не стало смешно. А Гай вдруг взял за руку Лори, которая все это время тихонько сидела рядом.
-Нет, Робби. Люси - это Люси, твоя Люси. Но не стоит спрашивать ее о взрыве, о больнице и обо всем остальном. Она не может тебе ничего ответить, потому что, не помнит ничего... Вот.
-Что?? Как это??.. Ты ничего не помнишь?? Но как же тогда... - Роберт взял ее за подбородок, а она задрожала всем телом - столько растерянности и боли вдруг отразилось в его глазах. - Выходит, на самом деле ты ничего не помнишь о наших отношениях и твои слова о любви ко мне сказаны просто ради меня или ради еще чего-то?? Так?.. Но что случилось? Почему ты ничего не помнишь?.. Гай?
И тут Роберт осторожно убрал руку с плеч Люси и поднялся. Сердце ее упало.
-Мне хоть кто-нибудь объяснит, что здесь происходит? – Роберт  схватил сигареты, закурил и швырнул зажигалку на столик так, что она отскочила от него и улетела на пол. Все невольно вздрогнули, и какое-то тошнотворное ощущение от этого резкого жеста придавило всех к полу.
-Я объясню, Роберт… И думаю, что ты зря так волнуешься. Никто не пытается тебя обмануть! – Гай едва держал себя в руках, всеми фибрами чувствуя напряжение, исходившее от Роберта, и повисшее в комнате.
-Но Люси ничего не помнит! Как же она может говорить, что любит меня?? – Роберт почти кричал.
-Роберт, ты забываешься и ведешь себя так, что потом пожалеешь...
-Мне не раз в жизни приходилось жалеть о чем-то, Гай! Уж поверь!
Трент нервно курил, отойдя к окну и совершенно не глядя на Люси, которая, сжавшись в комок, чувствовала, как болит, разрываясь, ее сердце в предчувствии беды. Лори встала, подошла к ней и, ласково взяв за локоть, прошептала:
-Пойдем отсюда! Пойдем, Люси. Пусть они поговорят. А?
И Люси пошла за ее тихим теплым голосом и слезы хлынули, не успели они еще за дверь выйти.
-Ну, ну, Люси! Успокойся, прошу тебя!
Лори обнимала ее.
-И не вздумай решить, что ты его сейчас потеряешь! Поняла? Не тот случай, поверь мне... Роберт, он очень переживал за тебя, слишком переживал, наверное. Он любит тебя... Ты подумай, Люси, он ведь влюбился в тебя так внезапно, так неожиданно для себя. Наверное, долго уговаривал себя, что, все-таки, может теперь, в таком возрасте себе это позволить, не опасаясь обмана, попыток просто воспользоваться его деньгами.  И теперь ему говорят, что ты ничего не помнишь! Говорят через пять минут после твоих слов любви к нему! Это ты знаешь, я знаю, Гай знает, что ты попросту заново в него влюбилась и не менее сильно. А скорее всего, твое сердце и не забывало его, вот и все. Но ему трудно это понять вот так, сразу. Слышишь?
-Но я действительно люблю его, Лори! - всхлипывала Люси. - Неужели он не поверит?!
-Так! Пойдем-ка, выпьем кофе, покурим, и ты успокоишься. Ладно? Пойдем!
Дверь распахнулась, и Рэнделл едва не сбил Люси с ног.
-О! Прости меня, я не хотел! - от волнения он перешел на "ты". На нем просто лица не было. - Ради Бога, прости меня!
И он исчез за поворотом коридора.
-Что это было! - удивилась Лори. - Странное выражение лица для человека, совершенно случайно чуть не сбившего с ног и, в общем, ни в чем не виноватого!
Но Люси все воспринимала иначе.
-Что-то не так, Лори! Там что-то происходит, и я так боюсь этого.
-Пойдем, Люси!
-А вдруг он уедет без меня?
-Даже если такое случится, чему я совсем не удивлюсь, это не конец света, - помолчав, ответила Лори. - Никуда он не денется! Он тебя любит, запомни это!
-Но он может попытаться бороться с этим, если решит, что ему это не нужно.


-Ты хочешь сказать, Гай, что она действительно ничего не помнит? Совсем??
-Да, Робби. Совсем. Ты знаешь, как тяжела была ее операция, ее состояние. Она выбралась из комы и едва только на ноги встала, как ее чуть не убили снова. Кто-то врезал ей по голове, и только чудо спасло ее. Не удивительно, что память отключилась!.. Чего ты молчишь? Ты о чем вообще думаешь?
-То, что ты рассказал - чудовищно! Но объясни мне, как же она может любить меня, если совсем не помнит? Объясни!
-Лори рассказала мне, что сначала Люси нашла среди вещей плеер, на который я в свое время записал и "Крест", и твои альбомы, и свои тоже. Она снова влюбилась в нашу музыку, в твою музыку. Это мнение Лори. Но мне кажется, ее душа и не забывала этого. Так же, как не забывала и о тебе. И когда она снова увидела тебя...
-Все это какая-то чушь! Сентиментальный бред, Гай. Прости... Люди с амнезией своих родных детей забывают! А тут я.
-Ты не веришь ей?
-Не знаю... НЕ ЗНАЮ!!
-Ты считаешь, что она обманывает тебя? Но зачем? Ради денег, что ли?
-Лучше я поеду.
-Ты уже однажды ушел, чтобы подумать. Не помнишь, чем это кончилось? Думать полезно, но не сейчас, Роберт! Послушай свое сердце! Чего оно хочет?
-Не надо, Гай! Все равно я сейчас просто не в состоянии разговаривать с ней, разговаривать настолько спокойно, чтобы отличить ложь от правды.
-Вот убил бы сейчас тебя!
-И убей! Тошно до невозможности...
-А ей?
-Не знаю.
Ни Люси, ни Лори не видели, как Роберт вышел на улицу, сел в машину и уехал. Уехал, так и не захотев поговорить с Люси.


Выгнав машину за город, Роберт остановился и заглушил двигатель. Он сидел, не двигаясь, глядя перед собой на блестевшую в свете луны реку и слушал отупляющую, звеневшую в ушах тишину... Люси ничего не помнит. Значит, она не помнит и того, что уже столько времени не давало ему покоя. В прошлый раз именно из-за этого он уехал от нее, не зная, куда девать свою сжигавшую душу ревность. Тем более мучительную, что ревновал он к Фрэнки, одному из тех немногих, кого он действительно любил в этой жизни. Слишком хорошо он помнил, как она сидела в его, Фрэнки объятиях, как смотрела на него, какими искренними восхищением и обожанием светились ее глаза. И Фрэнки, его друг, был так счастлив! Роберт впервые видел его таким. Нет, он часто видел Фрэнки радостным, довольным, искрящимся весельем, но что бы так! Он не целовал ее при всех, даже почти не обнимал, но было видно, как наполнены светом его глаза, как тепло его нежности охватывает эту маленькую девушку... Роберт понимал, что этот странный сон, наверное, и не совсем сон. Недаром он уже давно не мальчишка, и то, чем оказались наполнены его жизнь, его душа за столько лет в "Кресте", заставляло его осознать, что примитивная реальность этой жизни - лишь одна плоскость, что есть еще что-то, во что приходится верить. А значит, недаром он всегда чувствовал, что Фрэнки где-то рядом, что никогда, ни на один день он не бросал их, не оставлял в одиночестве без его дружеского тепла, без его искрящегося таланта, дававшего столько сил им и... отнимавшего силы у него самого, ибо за любой подобный дар надо отвечать, слишком многим жертвовать... Где правда? Где истинная реальность, где то, ради чего живем? Как можно понять и принять то, что между ними троими произошло и продолжает происходить? Ведь так же хорошо Роберт помнил и тот белый, как снег, песок и ее, Люси, со слезами счастья и наслаждения отдававшуюся ему. Неужели и это она забыла? Нет, конечно! Это лишь его ослиное упрямство и боль от ревности к тому, кто более чем многие и многие на этом свете заслужил самую сильную и чистую любовь. Любовь, способную на чудо... А он сам? Разве он не искал всю жизнь эту самую любовь? Разве он не заслужил? Вот и рвется Люси теперь на части, любя их обоих. Его, Роберта - здесь, где ей достаются лишь страдания, слезы и кровь. А Фрэнки - там, куда у нее достало сил пойти за ним. И каким бы это бредом не выглядело, что бы он об этом ни думал, сейчас есть то, что есть - Люси. Выжившая дважды. Дважды оставшаяся здесь, возможно, ради него... А еще до Роберта дошло, наконец - в чем разница между ним и Фрэнки. Вернее, он знал об этом всегда, только задумался лишь сейчас - этот парень, казавшийся порой несносным в своих заскоках, в своем упрямстве, в своей самоуверенности, этот всеми обожаемый жадина, которому всегда и всего было мало, которому всегда хотелось всего и сразу, этот артист во всем, готовый выпендриваться, работать на публику бесконечно, вот сейчас бы он не сидел здесь, не сомневался. Если он влюблялся, то по уши! Не задумываясь. И он был бы сейчас с ней. Просто потому, что этого ему хотелось бы больше всего...
Роберт выбросил сигарету в открытое окно, завел машину и, лихо развернувшись, помчался в город.