Рыжие эти глаза. Повесть. Глава 7

К Первомаю речное училище получило долгожданный подарок - новое общежитие, чему, конечно, все были весьма рады. Новое, современное здание помогало решить застарелые проблемы с размещением курсантов. Это и вечно забитые гальюны, и постоянный не обогрев кубриков зимой, и естественная их переполненность. Теперь всё это осталось позади. На торжественном собрании, посвящённом такому событию, много было высказано добрых слов и в адрес министерства, финансировавшего строительство, и в адрес строителей, которые старались, хоть и не с особым рвением, побыстрее сдать данный объект (и сдали, как и обещали, к Первомаю, но с длинным списком недоделок). Начальник училища Чугунов поблагодарил и курсантов.
- Многие из вас, товарищи курсанты, вложили свой труд в этот объект. Спасибо вам!
Зал загудел от удовольствия. Начальник поднял руку, все быстро успокоились.
- Теперь вы все будете жить в нормальных человеческих условиях...
Лёгкий смешок пробежал по рядам - "А раньше как поросята жили".
- Тихо! Тихо! Были у нас трудности с размещением вас. Но они остались позади. Все кубрики в новом общежитии хорошие. Будете в них жить по пять человек...
- У-у, - загудели в зале.
- А вы что, хотели бы по двое жить?
- Конечно, хотели бы! - кто-то выкрикнул.
- Нет, этого не будет. Вот доживём до коммунизма, тогда, может, и будете жить по двое, а то и по одному. - Чугунов сделал паузу, чтобы дать возможность успокоиться залу. - Да, ещё одно небольшое уточнение по кубрикам. Мы с командованием решили не расселять вас по спискам, как это было до этого, а дать вам возможность самим подобрать себе компаньонов.
Зал прямо запрыгал от удовольствия. Это же здорово!
- Но... Прошу всех успокоиться! Но кубрики будут распределены по ротам и группам, расселяться тоже будете так - по ротам и группам. Ясно?
- Ясно! - все ответили дружно.
- Я ещё хочу сказать вот о чём. Общежитие хорошее. Берегите его, ребята.
В зале никто не проронил ни слова - это все понимали. А Чугунов коснулся ещё и учебного корпуса.
- Теперь у нас появилась возможность немного изменить и распорядок дня. Столовая переводится в новое общежитие. Это даёт возможность питаться не по группам, как раньше, а сразу по несколько рот.
- У-у, - загудел снова зал.
- Вестибюль в учебном корпусе освобождается. Мы решили в нём проводить вечера отдыха. А то уже третий этаж не выдерживает ваших танцев. А здесь, на первом, будет хорошо. И пол тут кафельный. Хорошо будет вальсировать.
На этом, собственно, торжественно собрание и закончилось. А всю следующую неделю все переселялись в новое общежитие. А всех-то было всего два курса - первый да второй. Пятикурсники уже закончили училище и разъехались по местам работы, курсанты четвёртого и третьего курсов были на практике - навигация уже началась. Второй курс разместили на втором этаже (на первом была столовая), первый - на третьем. Состав кубриков сформировался быстро - ребята давно уже чётко определились в своих интересах, знали слабые и сильные стороны каждого их своих одногруппников. Поэтому, когда Сёмкин, на правах старшего товарища (а он на год был старше основной массы ребят), предложил Новикову жить с ним в одном кубрике, тот не отказался.
- С кем бы ты ещё хотел жить? - спросил он Сергея.
- С Горкиным, - не замедлил с ответом друг.
- Ну, это понятно, - усмехнулся Геннадий. - А ещё?
- Ещё... ещё... Можно с Васюковым. Виталька неплохой, в принципе, парень.
- Лады. Ещё надо одного, - Сёмкин внимательно посмотрел на Сергея.
- Я двоих предложил. Давай ты теперь, - выдержал взгляд Новиков.
- Давай возьмём себе Князева.
- Князева? Валерку? - даже опешил Сергей. - Да он же... раздолбай порядочный!
- Понимаешь, Сергей. Он, конечно, имеет свои недостатки. Но, в общем-то, Валерка нормальный мужик.
Новиков в упор смотрел на Сёмкина. "Нормальный мужик! Да какой он нормальный? Прибабахнутый какой-то!" Князев был из местных. Вообще, городских старались в училище не брать - с ними всегда было много хлопот: и учились они неважно, и чаще других нарушали дисциплину, естественно, и выгоняли их чаще остальных, а потом они мстили за это курсантам, подлавливая их на улицах со своими корешами и избивая ребят. Но... запретить принимать местных было нельзя, поэтому и принимали только из неполных семей или вообще сирот. У Валерки не было отца, жил он с матерью и старшей сестрой, Мариной, которая вместе с Суботиной училась в дошкольно-педагогическом училище.
Сёмкин с ней подружился и, кажется, втрескался по уши. Поэтому его предложение взять в их кубрик Валерку было понятно Сергею, но не очень приятно.

Он, пожалуй, ещё в жизни не встречал такого типа людей, как Валерка, до невозможности равнодушного ко всему, что его окружало, и в такой же мере безответственного. К занятиям он почти никогда не готовился.
Все, допустим, читают конспекты или учебники, а Валерка какую-нибудь повесть (вот этого у него не отнимешь, книжек, художественных, он читал очень много, гораздо больше, чем все остальные) или спит на койке, или гуляет в самоволке. Естественно, и успеваемость у него была такая - то тройки, то двойки. И не выгоняли его, так и закончил училище, и работал потом где-то в порту. Но это было потом, а в то время... Ему было явно всё равно, что он делает, в чём ходит, куда ходит. На занятиях конспекты никогда не писал, а просто спал, ссылаясь на головную боль, если преподаватель спросит, чего это он лежит на столе (Ещё бы ему не спать на занятиях, если он всю ночь читал книгу! Сон же - это самое любимое его занятие. Хотя ложился он после всех, но потом досыпал в рундуке, пока все остальные ходили на зарядку и умывались). Одевался во что попало, для него не было различия между своим обмундированием и чужим (видимо, он уже перешёл в обещанный Хрущёвым коммунизм досрочно, хотя все остальные ещё продолжали жить при развитом социализме, причём всё брал и ничего сам не возвращал, будь то брюки, гюйс или книги - что к нему попало, то, считай, пропало), ходил всегда оборванным, неопрятным и грязным (он даже и не умывался).  И, главное, всегда делал назло другим.  Скажешь ему, чтобы он не курил в кубрике, так он не то чтобы загасит сигарету, а выкурит несколько.  Да и вообще, характер у него дурной какой-то! С ним невозможно было ни о чём спорить, он всегда и всем доказывал, что только он прав, хотя явно видно обратное. А если скажешь ему одно слово против, он тебе выпалит десять, причем с такими нелёстными оттенками, типа "козёл", "пидарас", "сволочь" и т.п., что ты уже готов ему и в морду дать.  Сергей иной раз и не выдерживал, бросался на него, и они дрались, пока у обоих хватало сил. Раз, как-то по осени, их группа разгружала на товарной станции картошку, вот они и схватились с ним, начали друг друга лупить картофелинами. Ребята не вмешивались, стояли рядом и только посмеивались над этими дураками.  Новиков не выдержал первым, плюнул себе под ноги и выскочил из вагона. На том инцидент и завершился.  Сергей после этого долго дулся на Валерку, не разговаривал, а тот словно всё и забыл. Вообще, Князев был отходчивым, этого у него не отнимешь. И с виду может показаться, что у него душа нараспашку. Знал он множество анекдотов, и все ребята любили их послушать, нравилось ему смеяться и над шутками остальных. Это как-то сглаживало все его неприятные стороны. И ещё он мурлыкал постоянно разные песенки и учился играть на гитаре, чем, конечно, донимал всех страшно, но... куда деваться? У каждого, собственно, имелись свои бзики.
Вот такой он человек (Сергей, вообще-то, называл его человечишком), и, естественно, Новиков был против предложения друга жить вместе с Князевым в одном кубрике, но согласился с ним, уважая Геннадия. Против же остальных он ничего не имел. Виталька Васюков был безобидным парнем, добрым малым высокого роста (под сто девяносто см), не особо крепкого телосложения, худой на вид (да и на самом деле) и здоровьем слабоватый. Забавно было на него смотреть, когда он на кого-то обижался (в шутку или всерьёз - непонятно). Если кто-то ему скажет что-то обидное, он так насупится, надует губы и не разговаривает долго с обидчиком. Новиков сидел с ним за одним столом в аудитории, в первом ряду около окна, Сергей около самого окна. И если Васюков дулся на друга, то после звонка заходил в аудиторию, садился за стол, ставил левый локоть руки на него, клал голову на руку, делая таким образом стенку, разделяя ею на две части стол. Он как бы полностью отгораживался этой стенкой от Сергея, но и загораживал свет из окна для себя. Новиков только посмеивался над ним и ничего не говорил. Но Васюков быстро забывал все обиды, сам первый и начинал разговор. Обладал он небольшим (а может быть, и большим?) талантом к рисованию. Все его тетрадки, все книжки были разрисованы симпатичными полуобнажёнными девочками в разных, вполне приличных позах. Он и Сергею, по его просьбе, рисовал разных девочек в тетрадях.  Учился Васюков средне, видимо, из-за своей лени. Готовился к занятиям нерегулярно, и, естественно, когда спрашивали, получал двойки, и уж потом кидался в зубрёжку и отвечал в следующий раз нормально. Но дисциплину уважал. Пожалуй, Виталька был единственным в их кубрике человеком, который почти полностью выполнял весь училищный устав. Он за два года даже ни разу ещё не бегал в самоволку! Правда, носил немножко не ту стрижку, какую требует устав, и всё из-за того, что у него слишком быстро отрастали волосы и стричься надо было чуть ли не два раза в месяц (Да на это столько денег из стипендии уйдёт!), и ещё изредка выпивал с друзьями втихаря в общежитии.
Естественно, ничего против не говорило и о третьем жильце - Викторе Горкине. Он был земляком Сергея, из одной области, но из другого района. Среднего роста, русоволосый, с голубыми глубокими глазами, крепко скроенный парнишка, как, собственно, и Новиков. Они с ним были во многом похожи, как внешне, так и внутренне. Также как и Сергей, Виктор рановато познал водку и девочек, также нарушал дисциплину и форму одежды. Но залетал в самоволках реже, чем его друг, видимо, был немного хитрее Новикова или природная смекалка выручала. Но что его отличало от Сергея, так это чрезмерная серьёзность. Он мало шутил сам и плохо понимал шутки других, из-за чего частенько конфликтовал с сокурсниками, но в драку, как Новиков, никогда не лез напролом. А учился средне, но технику понимал хорошо, как говорят, - "рубил" в ней. За что его и уважали многие ребята.
Ну, а о Новикове чего говорить? Сергей начинал свою учебную "карьеру" тихим и смирным мальчиком, "деревней", одним словом. Но быстро понял, что таким покорным и застенчивым в таком коллективе, как речное училище, быть просто нельзя - и вороны заклюют. Поэтому (а может, это было и заложено в его природе?) с первого курса стал быстро познавать водку, девочек, самоволки и прочее. О нём быстро узнали в группе и в роте, даже у командования училища замелькал он на виду. За это его стали уважать ребята, что ему весьма нравилось. Учился он всегда на "хорошо" и "отлично", и за эти заслуги его портрет как-то раз появился на училищной Доске почёта. Но это пока шли в основном дисциплины общеобразовательного и общетехнического циклов, а потом... Но об этом уже потом. Был он, вообще-то, вполне серьёзным парнем, но в то же время любящим шутки малым: сам любил шутить и не особо обижался на шутки друзей. Но когда шутки переходили за предел допустимого, по его мнению, тогда уж обижался по-серьёзному, долго не забывал обиды и ничего никому не прощал.
Негласным же лидером в их группе считался Сёмкин (поначалу его назначили даже старшиной отделения, но потом эту должность упразднили, видимо, за ненадобностью, что весьма сильно ударило по самолюбию Геннадия, из-за чего он сразу же и охладел ко всему). Геннадий поступил в речное после окончания девятого класса, поэтому был чуть постарше многих ребят, в том числе и Новикова. Высокого роста, крепкого телосложения, большеголовый, он всегда выражал непримиримую решительность во всём и постоянную дерзость. Геннадий умел отлично драться и не давал никому спуску, особенно городским. Если где-то заваривалась каша, значит, Сёмкин в её гуще. Сергей ему в этом явно симпатизировал и старался держаться поближе к нему, считая его отменно смелым парнем. Да он таким и являлся - прямым в суждениях, но не простаком, как некоторые. Его любимой фразой был афоризм: "Хочешь жить - умей прогнуться". И он "прогибался", где, конечно, нужно, особенно в отношениях с командованием, со старшиной или командиром роты. Поэтому ему многое сходило с рук, хотя училищный распорядок он нарушал едва ли не каждый день. С занятий постоянно сбегал, если предвиделся серьёзный опрос, или вообще не ходил на них по несколько дней (дежурил по роте или дневалил по училищу), в самоволки убегал в гражданке (одним из первых стал держать цивильное платье прямо в рундуке кубрика, пряча его под свою шинель или, в случае осмотра, под матрацем). Правда, один раз уже хорошо за это поплатился – влепили ему строгий выговор. Но это мало на него подействовало. Учился неважно, страшно мешали лень и апатия. К занятиям почти не готовился, отвечать, если вызывали, выходил со шпорами (в этом он был большой спец!) или вообще отказывался. Парень умный, он многое знал, интересно было его послушать, поспорить с ним на любую тему. И Сергей как-то быстро сошёлся с Сёмкиным, у них сразу появилась явная симпатия друг к другу.
С этими парнями и предстояло теперь жить Новикову в одном, двести десятом кубрике нового общежития. И всё это как-то его взбодрило, придало сил, он совсем по-иному взглянул на окружающее, стараясь заглушить в себе то, что его постоянно мучило в последнее время. Но это были ещё не все изменения. Сразу же после переселения в их первую роту назначили нового командира - Никонорова, отставного капитана. Старый же - Макаров (он же Марафет) или сам ушёл, или его "ушли", об этом курсантам никто не говорил открыто, но поговаривали, что Николай Иванович попивает, даже на дежурство приходил под газом, ну, на него ещё тут "телегу" накатали, что он матерится на ребят (водилось за ним подобное), но в принципе-то никто от него сильно и не страдал, только большинство посмеивалось ("Навести порядок в тумбочках! Приправить койки! Заправить, как следует, шинеля! В общем, навести полный марафет!"). Ушёл Макаров и ушёл, больно-то мнения у курсантов не спрашивали, да и нового-то назначили без их ведома. (Да кто они такие, чтобы спрашивать об этом?) Новый ротный, Иван Максимович, с первого взгляда показался всем мужиком что надо. Он бурно взялся за выполнение своих обязанностей, почти всё время крутился среди курсантов, рассказывал о своей армейской жизни. Послушать его интересно, с ним даже можно было и поспорить, но в споре он слегка кипятился, если что не по нему, и всё приговаривал: "Ну, что ты, как макака, твердишь одно и то же!" Вот за ним и закрепилась эта кличка - Макака.
Парни, переехав в новое общежитие и получив нового командира роты, почувствовали некоторую слабину. И было из-за чего. КПП, главный контрольный пропускной пункт, где можно всегда нарваться или на дежурного, или на начальника строевого отдела, а то и на начальника училища, и хорошо схлопотать, если ты в самоволке, а вернулся назад чуть под "газом" или, ещё хуже, в гражданке, так и остался в учебном корпусе. А тут в новом общежитии, расположенном через улицу прямо напротив железной дороги, построили будку и посадили туда сторожей - бабок, божьих одуванчиков. Те поначалу цепко кинулись выполнять свои служебные обязанности, стояли насмерть, если кто-то из курсантов пытался пройти без разрешения на увольнение или возвращался в общежитие навеселе, но потом, когда кто-то из парней (поговаривали, что одним из них был Сёмкин) слегка тряхнул одного одуванчика, да так, что у него что-то посыпалось, все сторожа моментально притихли и больше не высовывались из своей будочки, но по ночам никому дверь не открывали, и парням приходилось махать через высокий забор (ну, к этому они уже давно привыкли, ещё и в старом общежитии, а там забор был ещё и повыше). Да и новый комроты всё ещё либеральничал с ними, хоть и наказывал за нарушения, но слабо. Сначала, если кто-то попадался ему в самоволке, давал один наряд вне очереди, потом стал давать по два, по три, а вскоре планка поднялась и до пяти. Но это случилось уже чуть попозже, а пока...

 Пока он раздавал всем бесплатные советы. Как-то раз вскоре после ужина Никоноров зашёл в двести десятый кубрик.  Там было всё как обычно: Сёмкин где-то болтался, Васюков что-то рисовал в тетради, Новиков читал конспект, а Князев дрых на койке. Увидев ротного, изумлённый поначалу Виталька стал толкать Валерку в бок, тот матюгнулся и нисколько не прореагировал.
- Вставай, вставай! - негромко проговорил Никоноров. - Команды отбой ещё не было.
Князев приоткрыл один глаз, увидел ротного, стал медленно подниматься.
- Давай, давай! Ночь у тебя ещё впереди, - незлобиво выговаривал Никоноров. - А коечку-то приправь как следует.
Князев, насупясь и неохотно, молча исполнял приказания. Все молчали. А о чём им говорить с ротным?
- Вы, ребята, не думайте, что я к вам придираюсь. В армии, там другое дело, а тут... Училище - это как школа, здесь многое можно. Но всё равно - порядок должен быть во всём.
Ребята кивали головами и старались не смотреть на Никонорова, давая тому понять, что не больно-то рады его посещению. Но, видимо, он был в хорошем настроении и ему хотелось пообщаться, и он стал рассказывать о своей армейской жизни. И тут распахнулась дверь и в кубрик ввалился Сёмкин, в гражданке и, кажется, слегка навеселе. Он только хотел что-то выдать, как сразу увидел ротного и застыл в проёме, а потом резко захлопнул дверь, отскочил от неё, но убежать не успел - Никоноров кинулся за ним.
- Сёмкин! Курсант Сёмкин!
Тот остановился около самого выхода с этажа и, не оборачиваясь, застыл на месте.
- А ну, вернись! Зайди в кубрик!
Геннадию ничего не оставалось делать, как исполнить приказание. Склонив голову, он зашёл в кубрик, ротный закрыл за ним дверь.
- Так, значит, дисциплину нарушаем? - спросил строго Никоноров.
Ответа не последовало.
- Ясно. В самоволке и в гражданке.
Никоноров пытался подсчитать, на сколько же это тянет.
- Да-а, тут, пожалуй, строгим выговором не отделаешься.
- У меня уже есть строгий выговор, - глухо проговорил Сёмкин.
- Есть? Ну, ты герой! Строгий схлопотал уже. Чего же ты дальше-то нарушаешь дисциплину?
- Да так получилось. Нужно было сходить на главпочтамт, поздравительную телеграмму послать, - начал придумывать Геннадий.
- А что, разве бы тебя не отпустили, если спросить разрешения?
- Да я хотел спросить, но вас в роте не было, старшина тоже куда-то ушёл...
- Ну-ну. А чего в гражданке?
- Да понимаете, Иван Максимович, - уже бодрее заговорил курсант. - Недавно тут на меня напали местные, пришлось дать сдачи. Это, видимо, им не понравилось. Теперь они целой кодлой за мной охотятся. Вот и приходится маскироваться в гражданке.
Никоноров испытывающе посмотрел на Геннадия, тот взгляд ротного выдержал, не опустил глаза.
- Ладно. Поверю. Но чтоб это было в последний раз!
- Ну, конечно! Какие тут могут быть сомнения! - совсем с облегчением выпалил Сёмкин.
- А вообще, вы, ребята, не совсем правильно поступаете. Нельзя же так в открытую ходить в гражданке, - начал разглагольствовать ротный. - Хорошо вот ты, курсант Сёмкин, мне попался. А если бы начальнику строевого отдела? Васильев спуску бы не дал.
- Конечно. Мы это понимаем, - за всех ответил Геннадий и начал снимать гражданку, чтобы ротный ещё чего не передумал, стал её вешать в рундук.
- Неправильно ты вешаешь свою одежду, - наблюдая за курсантом, проговорил Никоноров. - Гражданку надо вешать под шинель, чтобы не бросалась в глаза. Полуботинки ставить нужно за форменные ботинки, чтобы только незаметно было.
Ребята, раскрыв рты, слушали ротного, даже замирало сердце. Вот мужик так мужик! Такого они ещё ни от кого из начальства не слышали! С таким жить можно! А тот, немного постояв и дав ещё несколько полезный советов, вышел из кубрика очень довольный собой. Довольными остались и ребята, особенно Сёмкин - он так легко, как ему казалось, отделался. И они радостно загалдели.
- Ну, даёт ротный! - восхищённо выдал Князев. - Клёвый мужик!
- Да погодите вы радоваться, - вступил в разговор Новиков. - Это он ещё не вошёл в свои права. Покажет он ещё всем нам.
- Чего ты понимаешь? - сразу на него накинулся Валерка. - Права... Он классный мужик, и всё!
- Всё так всё, - не стал заводиться Сергей. – Мне-то какое дело.
- А ты чего, в самоволки больше не бегаешь? - усмехнувшись, спросил Сёмкин.
- Бегаю, не бегаю... Какая разница.
- Одна смеётся, а другая дразнится! Вот и разница! - снова накинулся на него Князев.
Новиков только махнул рукой и демонстративно лёг на койку, не желая продолжать этот пустой, как он считал, спор. На этом он и затих. А Сергей оказался прав. Через несколько дней из рундука ротный забрал цивильное платье Сёмкина, о чём сам и сказал Геннадию, а вдобавок ещё и выговор влепили ему. Вот тебе и мужик клёвый!

Питаться теперь курсанты тоже стали в новой столовой, расположенной на первом этаже общежития. Она была вместительной, светлой, не то что старая, в учебном корпусе. В новой сразу помещались несколько рот, а сейчас и было-то всего два курса, так что никаких проблем с очерёдностью, как раньше. Столы стояли большие, на восемь человек. В первый же день их двести десятый кубрик занял себе место около окна, к ним ещё присоединились Виталий Аносов, Евгений Будин и Володя Ганшин, полный комплект. Дежурить начали по списку, с Аносова. Смысл дежурства заключался в том, что нужно было взять с выдачи кастрюли с первым и вторым блюдами (сразу на восемь человек), разложить (развести) их по тарелкам (алюминиевых, как в старой столовой, уже не стало, появились новые, фарфоровые, но ложки и вилки остались прежними, алюминиевыми), а потом, когда все поедят, отнести всю грязную посуду на мойку. Стаканы (раньше были кружки) обычно с компотом разносили заранее дежурные по кухне. Дежурили по дням: день один, день другой и так далее. Но это было как-то неинтересно и даже скучно. И как-то раз Будин предложил:
- А давайте введём морской закон!
- Морской? Какой ещё морской? - не поняли ребята.
- А такой: кто последний доедает, тот и посуду убирает.
- А приносит и разводит кто? - спросил Сёмкин.
- Можно, как и сейчас, по очереди, а можно также по морскому закону: кто посуду уносит, тот на следующий раз и кастрюли приносит и разводит.
Курсанты задумались над таким предложением.
- А почему бы и не попробовать? - усмехнулся Геннадий. - Вот давайте сегодня и начнём.
И с обеда они и начали питаться по морскому закону. Все ели быстро, обжигаясь первым и давясь вторым, а компот проглотили вместе с сухофруктами, даже не почувствовав косточек. И ещё задолго до команды "Рота, встать!" управились с едой и стали внимательно смотреть друг на друга. В это время Ганшин только поднимал стакан ко рту. Всё понятно - Володьке дежурить. Он, ни слова не говоря, под довольные ухмылки ребят допил компот, молча стал собирать посуду. На следующий день повторилось то же самое - все прямо давились обедом. С завтраком было проще - там что, каша с котлетой (одна тарелка) да стакан с чаем, хлеб с маслом уносить на мойку не надо, всё проскакивало в один миг. Кстати, с хлебом стало в городе получше, нормы в принципе уже отменили, белый стал без добавления кукурузы, но курсантам выдавали столько, сколько они могут съесть, чтобы ничего не оставалось, а брать с собой не разрешалось, чтобы не заводить мышей в новом общежитии, но за хлебом ребята и так бегали в столовую в любое время, благо она была под боком. Но это с завтраком, а с обедом было посложнее - там посуды грязной оставалось много, её и зараз не отнесёшь, приходилось ходить по два. Поэтому интерес, конечно, появился. Вот все и старались уминать побыстрее. Сергей тоже в первый день, поддавшись общему настроению, только и метал ложкой, но на второй, когда по столовой разносился дух его любимого супа из килек в томатном соусе, он поубавил прыть и стал есть спокойно, наслаждаясь таким счастливым моментом, а потом ещё и добавки сбегал к выдаче попросить. Так что, когда он проглотил последнюю нежную кильку, друзья уже допили кисель и с ехидством смотрели на него. Новиков был спокоен: по команде собрал и отнёс посуду и почти последним ушёл из столовой. На другой день повторилось то же самое - все давились горячими щами, а Сергей медленно, хоть и без особого удовольствия (это тебе же не суп с кильками!) вылавливал в них картошку и глотал вместе с кусочками сала (мяса что-то мало попадалось). И на следующий день он не обращал никакого внимания на спешащих друзей, ел гуляш в своё удовольствие, а потом и таскал грязную посуду. Первым не выдержал Сёмкин.
- Слушай, Сергей. Ты чего выделываешься? - сердито спросил он.
- Я выделываюсь? - удивился друг. - Ты извини...
- А чего извинять? Все едят нормально, а ты... сопли тут жуёшь.
Новиков исподлобья глянул на Геннадия.
- Знаешь что, дорогой... Может быть, я и жую сопли, но свои. А ты вместе со всеми ими... жрёшь как поросёнок.
Сёмкин кулаки аж сжал, вот-вот кинется на Новикова, но Сергей не выдержал и рассмеялся.
- Да что вы в самом деле-то? Что вы все давитесь? Неужели поесть спокойно нельзя?
Никто ничего не ответил.
- Морской закон... морской закон... Да зачем он нужен такой морской закон, раз пожрать нормально не даёт? - продолжил Новиков. - Или вам трудно посуду отнести на мойку?
Опять никто ничего не ответил на его вопросы.
- Хорошо, я беру на себя обязательство носить грязную посуду. Но только чтобы все ели нормально, без гонки за сухарями. Годится?
- Ну, берёшь, так берёшь, - спокойно ответил за всех Сёмкин. - Носи, раз тебе так хочется.
Сергей и носил несколько дней посуду на мойку, и все стали есть нормально и не спеша, а потом снова установили дежурство по очереди.
После всех этих событий Новиков немножко успокоился, но по-прежнему, хоть и не в такой степени, скучал по Галке, вспоминал первые их встречи, от чего на душе становилось как-то теплее, о последних он старался и не думать. Всё, она ушла от него навсегда и ничего не оставила взамен. Это его всего больше и волновало. И поэтому он повсюду искал девчонку, которая смогла бы полностью (но возможно ли такое?) заменить его Рыжие глаза, искал такую, которая бы затмила собой такой дорогой когда-то образ Суботиной. Однажды в кинотеатре "Центральном" его внимание привлекла одна девушка, небольшого роста (совсем как Галка), симпатичная на вид, аккуратненькая, с красивыми ногами, в красной шапочке. Он с удовольствием и с замиранием сердца смотрел на неё издалека, стараясь поймать взгляд, но безуспешно, она никак не хотела смотреть на него. А тут прозвенел звонок, и все пошли в зрительный зал, он её потерял из виду. И после сеанса напрасно старался найти её - она как будто исчезла. А может, просто сняла свою красную шапочку, которая так ей шла? А он только и искал её, но увы...

Всё ближе и ближе Первомай, всё больше и больше строевой подготовки к праздничному параду, времени свободного остаётся совсем мало. Некогда и подумать ни о чём остальном. А о чём ещё думать, если не о предстоящем празднике? Но, конечно, не только о демонстрации, она несомненно пройдёт, как всегда, на высшем уровне. А вот что потом... Хоть в памяти ещё были свежи не очень приятные воспоминания о встрече этого года и вовсе не хотелось подобных повторений, но всё равно душа просила Праздника, и не в стенах хотя бы и нового общежития, а где-нибудь в тёплой компании, с симпатичными девочками. На поиск этого и были направлены все помыслы и силы курсантов. Беспокоились об этом и два друга - Горкин и Новиков. У Сергея из головы всё никак не выходила это Красная Шапочка, как он окрестил ту незнакомку из кинотеатра. Как ни странно, она всё больше и больше ему нравилась и к ней тянуло его всё сильнее и сильнее, хотя и видел-то он её всего ничего. Но вот запала она ему в душу, и всё! И так её хотелось найти. Но как? Он пытался это сделать, курсируя по городским улицам, но всё напрасно. И вот на одном из последних училищных вечеров он увидел девушку, чем-то похожую на ту Красную Шапочку, и что-то сильно заволновалось в нём. Она или не она? Сергей стоял немного в стороне от неё и смотрел на эту незнакомку, никак не решаясь подойти и познакомиться. Ему, конечно, очень хотелось завязать знакомство с этой девушкой, но далёкая подспудная мысль, что снова может случиться то, что произошло у них с Галкой, сдерживала его, даже пугала. Он уже долго наблюдал за этой девушкой, и она ему откровенно нравилась: приятная наружность, милое лицо с голубоватыми искристыми глазами, курносым носиком, на котором расположилось несколько небольших веснушек, придающих лицу необычайную свежесть, как будто подтверждая, что сейчас идёт самая прекрасная пора - весна, каштановые волосы, сплетённые в тугую косу по пояс, приятно оттеняли её лицо с по-детски алыми, чуть припухлыми губами, которых ещё наверняка не касались чужие мальчишеские губы - всё это неудержимо манило к себе.
Она танцевала с подругой, менее приятной по наружности, но ничего, терпимой. Сергей показал их Виктору.
- Вот эту девочку я хочу закадрить.
- Это которую? Что с косой или что с ней?
- Что с косой, - усмехнулся друг.
- Понятно. Как симпатичную, так себе, а как крокодила, так мне, - насупился Горкин. - И так всегда.
- Прямо уж крокодила, - вступился за подругу Новиков. - Вполне нормальная девчонка.
- Так чего же ты её не кадришь?
- Понимаешь, Витя... - начал было Сергей объяснять, что та, которая посимпатичнее, очень похожа на его (уже давно не его) Галку, но осёкся, к тому же оркестр заиграл новую мелодию. - Пойдём лучше их пригласим на танец.
Виктор без особой охоты согласился, они их пригласили. Сергей танцевал с той, с которой хотел познакомиться, но не спешил завязывать разговор, всё раздумывал, заменит ли она ему его Рыжие глаза. Так молча они и протоптались один танец, но ему понравилось быть рядом с ней - от неё исходила какая-то детская чистота и непосредственность, совсем как от Надежды Веткиной. От этой неожиданно пришедшей в голову мысли Новиков даже вздрогнул, его напарница подняла голову и прямо посмотрела ему в глаза. О, какие это были чудные глаза! Они искрились радостью, в них таились любопытство и неудержимое стремление познать этот таинственный мир до конца. Сергей уже хотел что-то сказать, но тут мелодия закончилась, он просто поблагодарил девушку и подвёл её к подруге. Один танец Сергей пронаблюдал за ними издалека, а на следующий снова пригласил незнакомку, решив всё же познакомиться.
- Вы здесь первый раз? - спросил галантно.
- Нет, я уже здесь была, - слегка улыбнувшись, ответила девушка.
- Ну и как, нравится?
- Да не особо, - опять с улыбкой и приятным голосом призналась та.
- Почему? - искренне удивился он.
- Да потому что вы здесь все такие одинаковые! - рассмеялась девушка.
- Ну, от этого никуда не денешься, - только и ответил Сергей и не стал больше приставать с расспросами, решив, что на первый раз хватит ничего не значащих разговоров.
Когда закончился танец, он снова подвёл её к подруге, и они с Виктором отошли в сторонку.
- Ну как? - поинтересовался Новиков.
- Что как? - недовольно бросил друг.
- Как моя девочка?
- Что, уже твоя? - рассмеялся Горкин.
- Ну, не совсем моя, но всё же... - не нашёлся что сказать Сергей.
- Ладно, нормальная чувиха. Только на меня сильно не рассчитывай - с её подругой я танцевать больше не пойду. Понял?
- Понял. И что дальше?
- А дальше то, что я тоже присмотрел себе девочек. Сейчас пойдём с ними танцевать.
- Пойдём, - просто согласился друг.
На следующий танец они пригласили избранниц Горкина, вполне нормальных девчонок. Сергею досталась немного попышнее, чем Виктору, и как только они начали танцевать, девушка надавила на него своей грудью так, что ему даже стало немного неудобно, и он пытался слегка отстраниться от напарницы, но безуспешно. Он и не пытался с ней заговорить, поглядывал по сторонам, ища глазами ту, которая была нужна сейчас. Но куда-то она с подругой запропастилась. Когда оркестр умолк, друзья встретились.
- Ну, Витя, благодарю тебя за такую девушку, - проговорил Сергей недовольным тоном.
- А чего, она тебе не понравилась? - искренне удивился тот.
- Понравилась, очень понравилась. Да она меня чуть своей грудью не раздавила!
Друг в ответ только рассмеялся:
- И он ещё недоволен?
- Ладно, доволен. Но теперь пойдём к моим женщинам.
- Я не пойду, иди один, - отказал друг.
- Слушай, брось ты выпендриваться! Я же танцевал с твоими женщинами. Идём!
Горкин сдался под таким натиском друга, и они снова разбили уже почти знакомых девушек и стали с ними танцевать.
- Мы, кажется, снова с вами вместе, - улыбнувшись, проговорил Сергей.
Девушка ничего не ответила.
- А как же вас зовут? - снова спросил он.
- А зачем вам моё имя? - вопросом на вопрос ответила та не очень довольно.
- Просто так. И пока вы не скажете, я от вас не отойду всё равно, - заявил серьёзно Сергей.
Девушка некоторое время молчала, как бы что-то вспоминая, а потом тихим голосом назвалась: - Таня.
- Таня? - искренне удивился Новиков.
- Да, а что? - с небольшим испугом спросили она.
- Да нет, ничего, - замялся он. - Просто вспомнил кое-что.
"Таня. Знал я уже одну Таню. А может, она обманывает? Ну и что? Жалко что ли?"
На следующий танец он снова пригласил её и всё время старался заглянуть ей в глаза, но она почему-то или опускала их, или отводила в сторону. Он откровенно уже её разглядывал, с удовольствием смотрел на её курносый нос, алые губки. "Да она симпатичная деваха!"
- Можно вас приводить сегодня домой? - спросил прямо.
- Почему же, можно, - просто ответила та.
- А вы в чём будете одеты?
- В пальто и платке.
- А почему не в красной шапочке? - слегка рассмеялся Сергей.
- Потому что сейчас уже не так холодно, - улыбнувшись, ответила девушка.
Перед окончанием танца она ему рассказала, какое у неё пальто, какой платок, и Сергей побежал в общежитие надевать шинель, чтобы не опоздать к уходу гостей с вечера и не проглядеть свою новую знакомую. Он успел вовремя, девушки вместе с ребятами только начали расходиться из училища. Новиков прохаживался между ними и внимательно вглядывался в уходивших с вечера гостей, больше ища глазами цветастый платок, в котором должна была быть Татьяна. На одном из таких похожих он задержал взгляд, но девушка почему-то никак не прореагировала на него. "Она или не она? Ладно, посмотрим ещё". И стал дальше искать свою знакомую. А поток уходивших всё таял и таял. Сергей забеспокоился и вошёл в вестибюль, но и там среди немногих не ушедших её не было. "Вот так-так! Значит, та была всё-таки она. Вот неудача!" Сергей, понурившись, стоял около выхода. К нему подошёл Горкин.
- Ну, чего, идёшь провожать? - усмехнувшись, спросил.
- Кого провожать? - обиженно ответил друг. - Я лопухнулся, не заметил, как ушла Татьяна.
- Пойдём с нами. Мою чувиху тоже зовут Татьяной. А у неё есть и подруга Галя.
- Галя? Нет уж, извини. Хватит с меня Галь.
- Ну, смотри. Я пойду провожать один, на Гагарина.
- Ты что, сдурел? На Гагарина идти ночью? Да там и днём-то опасно появляться в форме. А ты сейчас идёшь, - забеспокоился Сергей.
- Ничего, прорвёмся.
- Смотри, Витюша, как бы тебе там бока не намяли. А я пойду спать.
- Иди-иди.
К Горкину подошли девушки, он хотел познакомить их с Новиковым, но тот быстро отступил в сторону и скрылся в темноте, пошёл в общежитие и сразу завалился спать. Но уснуть сразу никак не мог, перед глазами то и дело мелькала милая улыбка Красной Шапочки, её стройная фигурка. Так в полудрёме он и дождался Горкина. Тот, ни слова не говоря, разделся и лёг спать. Сёмкина ещё не было, как и Валерки. Виталька, как всегда, никуда не ходил, даже на вечер, и лёг спать ещё до отбоя.

В следующие выходные Горкин всё же познакомил друга со своими девушками - Таней и Галей (ну, прямо напасть какая-то! везде одни Татьяны и Галины!). Так, нормальные девчонки, не скажешь, чтобы очень симпатичные, но и не слишком страшные. Правда, у Галины, которая предназначалась для Сергей, был один существенный недостаток - её природа наделила крупными и редкими зубами, и когда она говорила или смеялась (хоть и делала она это очень редко) эти зубы (лошадиные, как про себя их охарактеризовал Новиков) делали её миловидное лицо просто отталкивающим. Галина это, конечно, понимала и комплексовала из-за этого. А Сергей сразу почувствовал себя рядом с ней очень неловко: его этот её недостаток и отталкивал, и вызывал жалость к ней. Он, как мог, старался не замечать его и, даже глядя на эту Галку, старался увидеть в ней ту, прежнюю, его Рыжие глаза. И это ему удавалось, особенно если эта Галка шла молча рядом с ним или просто смотрела ему в глаза и слушала его байки. Да и деваться было некуда - на носу Первомай, надо же где-то его встречать. А у Татьяны был свой дом, там они и решили отмечать этот весенний и прекрасный праздник.
В последнюю субботу перед ним в училище снова состоялся вечер отдыха. Сергей, конечно, не пропустил его, одним из первых пришёл в актовый зал, занял место себе и Виктору, и потом они с удовольствием прослушали поздравления начальства и курсантский концерт, а после все вместе спустились в вестибюль, где теперь проводились танцы, стали прохаживаться между щебечущими девушками, слушать музыку. Возле одного из окон Сергей увидел стоящих двух подружек, одна из которых показалась ему весьма знакомой. "Таня? Красная Шапочка?" Сначала он засомневался, но когда они пошли танцевать, сомнения его рассеялись - да, это была она. Сергей потянул сразу друга к ним, они разбили их и стали танцевать с девушками.
- Здравствуй, Таня, - просто поздоровался он.
- Здравствуйте, - совсем тихо ответила она.
- Что же это ты в тот вечер убежала от меня? – спросил, усмехнувшись, зная, что сам прошляпил её.
- Это я убежала от... тебя? Да ты сам не захотел идти со мной, - с некоторой обидой парировала та.
- Может быть и так, но... ладно. Что было, то было, - примирительно ответил он. - Надеюсь, что ты сегодня от меня не скроешься?
- Не знаю, - рассмеялась девушка.
Когда танец закончился, он подвёл её к подруге, поклонился и отошёл с Виктором в сторону.
- Ну, чего, твоих чувих нет? - спросил Виктора.
- Чего моих-то? Там одна твоя, - усмехнулся друг.
- Да ладно, моя. Не больно она мне нужна. Сегодня я пойду с этой Таней, она симпатичнее Галки.
- Как знаешь, - ничего не стал возражать Виктор. - А я буду отсыпаться, раз те подруги не пришли. Наверное, билетов не достали.
Они стояли около стенки и молча разглядывали публику. Танцевать совсем не хотелось. Да и что это были за танцы? Какое-то топтание на одном месте. Раньше были и то интереснее - твист, рок-нн-ролл, буги-вуги, вальс наконец, а сейчас... не поймёшь и что. Сергей, конечно, любил танцевать и танцевал неплохо, его ещё в школе подруги научили этому, и твист он лихо отчебучивал, и в вальсе неплохо кружился. Правда, эти первые "упаднические" западные танцы и в школе-то не особо разрешались и "бацали" их в дальних уголках длинного коридора, где проходили вечера, подальше от учительского ока, а уж здесь, в речном, и тем более за все эти твисты и буги-вуги гоняли почём зря. Но и это всё ушло, и в училище, как, впрочем, и на других городских площадках, танцевали теперь непонятно что. Но что поделаешь? Всему своё время. Всему свои правила игры.
Сергей ещё раз станцевал с Татьяной, поразвлекал её немножко своей болтовнёй, договорился, что она его подождёт около выхода из училища, чтобы опять не разминуться, и пошёл одеваться в общежитие. На этот раз он её с подругой увидел сразу, как только она вышла из учебного корпуса.
- Сегодня поймал, теперь не убежишь, - смеясь, как только подошёл к ним, проговорил он.
- А это мы ещё посмотрим, - с весёлым беспечным смехом ответила Татьяна.
- Не убежишь! - уже твёрдо заявил Сергей и хотел взять её за руку, но она вырвалась и сразу стала серьёзной.
"Вот глупая! Совсем ещё ребёнок, даже руки не даёт. Смешно, ей-богу", - подумал про себя и спросил: - Ну, как вам вечер?
- Да так, как всегда, - уже со смехом ответила девушка.
- А что, часто здесь бываете вместе со своей подругой?
- Да бываем, - рассмеялись они обе.
Прошли через старый деревянный мост через речку Черёмуху, с проломанным настилом, давно отслуживший свой век, но ещё не ушедший на "пенсию", разве что по нему уже не пускали транспорт, дошли до автобусной остановки.
- Ну, вот и всё. Теперь мы уедем, а ты иди в своё училище, - проговорила тихо Татьяна.
- Как бы не так! - возмутился Сергей. - Сегодня вы от меня не убежите.
В ответ девушка только пожала плечами. Они вместе с другими пассажирами сели в автобус и направились через большой мост за Волгу. "Ого! Далековато всё же она живёт. И район этот не очень спокойный. Как бы мне тут не подкинули. А! Не рисковать - значит, ничего не иметь. Будь что будет!" Ехали молча, сильный шум старого автобуса заглушал все посторонние звуки. Да и о чём говорить? Вроде не о чем. Автобус, несколько раз чихнув, заглох и остановился. Пассажиры заволновались, стали спрашивать у шофёра, в чём дело, но тот только разводил руками и пытался завести мотор, но ничего из этого не выходило.
- Такое с нашими автобусами случается, - вздохнув, проговорила Таня. - Это или надолго, или совсем глухо.
- Так пошли пешком! - неожиданно предложил Сергей.
- Пешком? Пошли, - согласились Татьяна, а её подруга отказалась идти, почувствовав себя лишней, с ней никто и не спорил.
Вдвоём они вышли из тёплого автобуса и направились по дороге вдоль Волги. Хотя апрель уже и подходил к концу и днём изрядно припекало солнышко, но ночью подмораживало, и сейчас колдобины прихватило, и они превратились в опасные препятствия, так что надо было идти и внимательно смотреть под ноги, чтобы не грохнуться в какую-нибудь канаву, да и по сторонам надо было поглядывать, чтобы кто-нибудь из местных не заехал ненароком в ухо. Так Сергей и шёл, глядя то вниз под ноги, то по сторонам. Рядом тихо и тоже с опаской шла девушка. Конечно, надёжней бы было взять её за руку или под руку, но он не спешил этого делать после той первой попытки, шёл на "комсомольском" расстоянии от неё.
- А где ты учишься? - спросил, чтобы прервать становящееся уже тягостным молчание.
- Не скажу! - с серьёзным выражением ответила она и тут же звонко рассмеялась.
- А почему? - спросил он, стараясь изобразить обиду на своём лице, но не смог, улыбнулся.
- Просто так, - весело ответила она.
- Тогда я знаю где. Ты из "детсада"?
- Из какого детсада? - не поняла девушка.
- Не скажу!
- А почему?
- Просто так, - ответил, и они оба не просто рассмеялись, а залились безудержным смехом.
- Может быть, ты всё-таки скажешь, где учишься? - спросил он, когда чуть успокоился.
- А вот отгадай!
"Интересно, из какого же она училища? А может, она ещё в школе учится? А может, всё-таки из "детсада", как Галка?"
- В дошкольном учишься?
- Нет.
- Хм, интересно, - уже засомневался он. - Ну, тогда в авиационном.
- Нет, не угадал.
- Тогда я не знаю.
- Да в медицинском я учусь, - с расстановкой проговорила девушка. - Эх ты, так и не смог догадаться.
- Я совсем забыл, что в нашем городе есть и такое училище.
- Ты, наверное, и не знал о нём.
- Может, и не знал. Просто не доводилось раньше встречаться с такими прекрасными его представителями, - усмехнулся Сергей, она только глянула на него и ничего не сказала.
Так они и шли по ухабистой дороге, совсем не замечая такое неудобство, шутили и смеялись. Сергей не чувствовал себя каким-то связанным, ему было легко и просто с ней, словно не существовало между ними никаких различий. Он даже забыл, где находится, давно перестал опасливо озираться по сторонам, а шли они уже порядком, пожалуй, больше часа и оказались где-то в районе судоверфи со слипом, но пройденный путь совсем не казался длинным. Ему было откровенно хорошо с ней. Да и она не тяготилась общением с ним.
- Вот здесь я живу, - показала она на светящиеся окна небольшого дома. - Мама, наверное, ещё на работе.
- А кто же дома?
- Младшая сестрёнка со щенком, - задорно рассмеялась девушка, Сергей вместе с ней.
- Пойдём, теперь я тебя провожу до остановки автобуса, - предложила Таня. - Она совсем недалеко.
Автобусная остановка действительно находилась совсем недалеко от её дома. Они подошли к ней, остановились и молчали, каждый думая о чём-то своём, но скорее друг о друге. Вдалеке показались яркие фары автобуса. Надо было уезжать, но Сергею совсем не хотелось этого делать. Автобус подошёл, остановился.
- Ну, иди садись, - тихо проговорила она.
Сергей смотрел не неё, стараясь поймать её взгляд, но она опустила голову, смотрела себе под ноги.
- До свидания, Таня, - выдохнул он с сожалением и прыгнул в дверку уже тронувшегося автобуса и вздохнул с облегчением.
"Так лучше. Надо же ехать в училище. А вообще, весёлая она девчонка! Но уж больно живёт далеко. Стоит ли с ней завязывать? Тут ведь могут так бока намять, что мало не покажется. Нет, наверное, не стоит рисковать. Жизнь-то дороже".

В воскресенье, гуляя в одиночестве по проспекту Ленина, Сергей неожиданно встретил её, свою Красную Шапочку, вместе с подругой. Вначале он даже растерялся, но потом, быстро придя в себя, просто взял и утащил Татьяну от её напарницы, та и не возражала. Они остались вдвоём и пошли дальше по оживлённой улице, весело болтая и смеясь, ни на кого не обращая особого внимания - им так было хорошо вместе даже тут, в этом шумном людском потоке. Неожиданно лицом к лицу они столкнулись с Горкиным, который также прогуливался со своей подругой по проспекту. "Вот так влип!", только и смог подумать Сергей и густо покраснел от такого сюрприза, но поздоровался как ни в чём не бывало с ними и поскорее постарался увести свою девушку подальше от этого злополучного места, чтобы, не дай Бог, не встретить здесь ещё и Галину. "Да, неважно всё-таки получилось. Ну, будь что будет. Во всяком случае, можно уговорить Витькину подругу, чтобы она ничего не говорила об этом Галке". Новиков взял билеты, и они пошли в кино, а после проводил девушку до автобусной остановки, не решившись повторить вчерашний подвиг. Наверное, так было и лучше. Но сам стал рыскать по заметно опустевшему к вечеру проспекту, стараясь разыскать Виктора со своей подругой, но, увы - их нигде не было. Пришлось идти в училище. И как только он открыл дверь в свой двести десятый кубрик, тут же на него напустился Горкин.
- Ты чего вытворяешь, раздолбай! Мы же договорились встречать Первомай с Татьяной и Галиной!
- А я и был с Татьяной! - с усмешкой парировал друг.
- С какой ещё Татьяной? - не понял сразу Виктор.
- Да не с твоей. Ты успокойся.
- Успокойся, успокойся. Как же, успокоишься с тобой.
- Ладно, ничего же страшного не случилось?
- Как же не случилось? Мы же договорились встречать Первомай с моей Татьяной, а ты..., - Виктор даже отвернулся в сторону от обиды.
- А что я? Я никому ничего не обещал. Ну ладно, не переживай сильно.
- Да мне-то чего переживать? Это тебе бы надо. - Он чуть помолчал. - Хорошо, что у тебя такой друг.
- О! У меня хороший друг, - усмехнулся Сергей и обнял Горкина за плечи. - Ты, наверное, обо всём уже договорился?
- Конечно, договорился. Татьяна ничего Галине о нашей сегодняшней встрече с твоей подругой не скажет.
- Ну, спасибо тебе, Витюша!
- Да пошёл ты... знаешь куда?
- Знаю, но не пойду, лучше я полежу тут на коечке.
Больше ему ничего и не нужно было. Конечно, гораздо приятнее было бы встречать этот праздник вместе с Красной Шапочкой, но... увы, это невозможно.

Последние дни перед Первомаем были заполнены до предела: готовились все - и само училище (всюду наводился порядок, заранее вывешивались различные лозунги и транспаранты), и сами курсанты. Их, конечно, как всегда гоняли на строевой - готовились к параду, но в основном доставалось первокурсникам (салагам), а второкурсников, на правах старших, уже не так и сильно, они этому делу научились за два года. Но и они сильно не роптали, погода в эти последние апрельские дни установилась прямо чудесная, курсанты маршировали по улицам города в одной робе, искренне радуясь наступившему теплу. Но это была, как говорится, внешняя сторона подготовки к празднику, существовала и другая, как бы внутренняя. Демонстрация демонстрацией, парад тоже сам по себе пройдёт, а что дальше? А дальше отпуск на несколько дней для тех, кто решил съездить к родным, или увольнение без особых ограничений почти для всех желающих, исключая, конечно, нарушителей училищного распорядка (им предстояло дежурить в эти дни). Но так как друзья (Горкин и Новиков) хоть и нарушали понемногу распорядок, наряды вне очереди уже отработали, поэтому им беспокоиться было нечего. Сёмкин слегка психовал из-за этого, но сумел договориться с ротным, и тот ему простил нарушения, даже гражданку вернул, посоветовав больше в ней ему не попадаться. Он и не попадался, стал осмотрительнее, на рожон уже не лез, но втихаря в самоволки бегал. И это ему пока сходило. Виктор с Сергеем, зная, что там, где они будут гулять, не совсем спокойно, тоже принесли в общежитие свою гражданку (Горкин держал её у своих знакомых, а Новиков у тётушки) и спрятали понадёжнее, чем Сёмкин (тот так и вешал её под свою шинель), они повесили в вентиляционный колодец, который проходил посередине внутренней стенки кубрика. Попасть в него было несложно, стоило только приподнять лёгкую решётку над дверью, и открывался широкий проём, сантиметров двадцать. И ребята, вбив внутри колодца гвозди, вешали туда свою гражданку, обёртывая её старым халатом, чтобы сильно не пачкалась. Ротный об этих тайниках пока ещё не знал, так что можно было спать спокойно и в город бегать без особой опаски. Подбирали они ребят и в свою компанию, желающие, конечно, нашлись, и почти все из их группы. Но Сёмкин, которого они пригласили к себе, отказался, у него были другие интересы, другие знакомые.
К празднику погода не испортилась, даже наоборот, ещё жарче засияло солнышко, было совсем безветренно, и поэтому курсанты пошли на парад в белых форменках, белых брюк им не выдавали. Такое случалось не часто, но, видимо, весна на этот раз решила побаловать всех горожан, истосковавшихся за долгие осень и зиму по природному теплу. Настроение у всех было отличное, курсанты с шиком прошествовали по нарядному Ленинскому проспекту чуть ли не до ДК моторного завода, при воспоминании о котором у Сергея даже защемило сердце («Галка! Галка! Что же сделали со мною твои рыжие глаза!»). Потом, вернувшись в училище, всех распустили. Ребята, а их в компании было шестеро - Сергей с Виктором, ещё один Серёжка, Русанов из соседней группы, а также Толька Коничев, Валерка Стоинов и Венька Паншин (все из Э-23), переодевшись в гражданку, двинулись из общежития, даже не дождавшись обеда. И надо же такому случиться - на проходной лицом к лицу столкнулись со своим ротным. Тот, увидев такую толпу гражданских, прущих из общежития, аж обалдел.
- Эй! Что это такое?! - не понял сразу, а потом, разглядев ребят, даже зубами заскрипел: - А-а, это двести десятый кубрик и иже с ними.
Ребята, понурившись, стояли на проходной, не зная, что и делать. Бежать от Никонорова бесполезно, он уже их всех узнал. Но нужно же было что-то делать!
- Значит, в самоволку и в гражданке? Так?
- Нет, мы все в увольнении, - начали они оправдываться. - А в гражданке...
- Понимаете, Иван Максимович, - выступил вперёд Русанов, - сегодня же праздник, на улицах опасно гулять в форме.
- Боитесь, так сидите тут, в училище!
- Да мы не боимся, - спокойно продолжал объяснять Сергей. - Но, как говорят, бережёного и Бог бережёт. Так что это всё по необходимости и ради праздничка.
- Ради праздничка... - злился Никоноров. - Покажу я вам ради праздничка.
- Иван Максимович, но сегодня такой большой праздник, такая чудесная погода. И нам так всем хочется погулять... - канючил Русанов, остальные помалкивали, чтобы ещё сильнее не обострить ситуацию.
Тут из общежития вывалила ещё большая толпа курсантов из соседней роты и спокойно направилась через проходную. Прошла мимо, гогоча и ничуть не обратив внимания на Никонорова. Того аж даже передёрнуло - совсем обнаглели, не замечают командиров. Он уже хотел что-то крикнуть им вдогонку, но потом махнул рукой, мол, валите и вы отсюда, чтобы я вас тут не видел. Ребята это поняли, по одному проскользнули через проходную и заспешили прочь от общежития, услышав (может, им это и показалось?) последний возглас ротного: "Ну, я вам это ещё припомню! Я вам всем покажу!" Но на это они уже не обратили особого внимания - впереди их ждала такая тёплая компания.

Девушки в ней оказались для Сергея мало знакомыми, за исключением хозяйки Тани (как ни странно, были ещё две Татьяны) и Галины. Ещё двоих звали Рита и Люся. Последняя сразу бросилась в глаза Новикову, разбитная девчонка, он о ней, оказывается, уже слышал от подруги Виктора. Между собой они с Галиной часто произносили различные прозвища этой девушки - Хилда, Старая чалка, Чалкин и т.д. Сначала он не знал конкретно, о ком идёт речь, но тут сразу же сообразил - о ней, об этой Люсе. Но ему-то какая разница, что одна из подруг была знакома понаслышке? Да никакой. У Сергея здесь своя чалка - Галина, к которой он почти абсолютно равнодушен.
Празднество началось с общего знакомства, дежурных фраз при этом, курения. Когда же все подошли, сразу разместились за накрытым столом, и началась навигация "зелёного змия" по пищеводам собравшихся. Выпили, как и положено, за 1 Мая, за солидарность трудящихся. После первых тостов разгорелся приличный аппетит. Сергей хорошо помнил встречу этого Нового года, поэтому сразу же набросился на закуску, и не на салат оливье, которого он тогда "накушался" на всю оставшуюся жизнь, а на более существенное - холодное, колбасу. И всё равно в голове начало уже прилично шуметь, и запульсировала одна и та же мысль: "Только бы не повторить Новый год! Только бы не напиться!" И он стал ограничивать себя в спиртном - пропускать то и дело произносимые тосты или только пригубливать рюмку. А за столом общий разговор заметно оживился, понеслись шутки и смех, у девушек появились в зубах сигареты, и все уже почувствовали определённую сытость.
- А не поплясать ли нам для разнообразия? - кто-то громко крикнул из ребят, и все его дружно поддержали.
Включили проигрыватель, поставили пластинку, и зазвучала только что начинающая входить в моду песня "Каникулы любви" - "У моря, у Синего моря, // Со мною ты рядом, со мною..." Все стали танцевать, кто с кем, кому с кем хотелось. Сергей один раз станцевал с хозяйкой, а потом с Люсей. "Чайки кричат, и для нас с тобой // Целый день шумит прибой..." Немного размявшись, снова все сели за стол, выпили, за дружбу, за любовь, за красивых девушек. В голове уже прилично зашумело, и всё дальше и дальше стала уходить та пульсирующая мысль: "Только бы не повторить..." Разговоры пошли вразнобой, слова у всех стали плохо выговариваться. И тут снова кто-то выкрикнул:
- А не сыграть ли нам в бутылочку?
В ответ на это предложение послышались непонятные возгласы. Сергей вообще промолчал, он просто не знал такую игру. Но когда все желающие расселись в кружок на полу, он тоже плюхнулся между Галиной и Люсей. А кто-то уже крутанул пустую бутылку из-под вина, её горлышко указало на одну из Тань, и та поползла целоваться к крутившему. А потом и сама крутанула, и бутылка указала на Сергея. Настала его очередь ползти целоваться с Татьяной. После же его целовал Горкин - а куда деваться, раз такая выпала судьба? А Виктору пришлось целоваться с Венькой. Ну, дела! И, конечно, эта штука быстро всем надоела. Если бы всё время девчонок целовать, тогда другое дело, а тут сплошной облом. Пришлось опять усаживаться за стол, благо хозяйка уже принесла и горячее, картошку с мясом. Хотя многие уже и поднасытились, но от такой закуски никто не отказался. Снова произнесли тосты, первый, естественно, за Татьяну (хозяйку), потом ещё за что-то... И компания начала рассыпаться на части, каждый делал то, что хотел, кто болтал со своей подругой, кто шутил и смеялся вместе со всеми, кто курил и молчал, кто танцевал - "Каникулы любви" не смолкали. А иные уже и прикорнули на диване, сладко посапывая. В их числе оказались Валерка с Венькой.
- О, идея! - произнесла Люся, пошатываясь, направилась в прихожую, достала там из сумочки помаду, густо накрасила губы и, вернувшись, принялась целовать уснувших ребят.
Картина, конечно, получилась живописная, все покатывались со смеху, а Валерка с Венькой так и продолжали безмятежно дрыхнуть. Наверное, пора было спать и остальным, так как время уже перевалило за полночь. Сергей вышел во двор, на скамейке около калитки сидела Галина, он подсел к ней, обнял, стал целовать, та только смеялась. Потихоньку его руки стали изучать внешнее строение её тела, ответное движение только громкий смех. Ему это быстро надоело, и они вместе вернулись в дом. А там вовсю разговор шёл о ночёвке, кому и где спать. Ребятам не было смысла идти в такое время в училище, это и небезопасно, да и кто их там пустит в общежитие сейчас? Сергея это как-то не сильно и волновало, где-нибудь голову приклонит, и будет нормально. Чтобы не ввязываться в эти пересуды, он снова вышел во двор. За ним покачивающейся походкой вышла Люся.
- Пойдём ночевать со мной, не пожалеешь, - ухмыльнувшись, выдохнула она и добавила: - Дом мой рядом.
Сергей не знал, что ей и ответить. Конечно, предложение было заманчивое. Но Галина, он вроде бы с ней в связке.
- Что, не хочешь? Брезгуешь или боишься? - допытывалась у него Люся. - Если боишься, то зря. Я чистая.
- Погоди, надо немножко подумать, - проговорил он тихо и направился в дом, где ещё продолжалось распределение спальных мест.
Следом за ним вошла в дом и Люся.
- Я беру на квартиру к себе двоих! - решительно заявила она. - Ну, ты пойдёшь со мной? - обратилась к Сергею.
Тот ничего не ответил, просто не знал, что отвечать. Горкин дёрнул его за руку:
- Пойдём, поговорим.
- Пойдём, - сразу согласился друг.
Они вышли на улицу, отошли чуть в сторону от крыльца.
- Слушай, не вздумай идти к ней! - без предисловий начал Виктор. - Она ведь б... Она и меня звала к себе, но я не пошёл. Ей ведь всё равно с кем спать, лишь бы спать. Ты понял?
- Понял. Ну и что?
- Да ничего. Подумай хорошенько. К тому же у тебя здесь ведь есть девчонка. Чего тебе ещё надо?
Новиков только пожал плечами.
- Вообще-то, смотри сам. Только запомни - если ты пойдёшь к Хилде, то я уйду в училище.
- Тебя я понял, - твёрдо заявил Сергей, и они вошли в дом.
- Я остаюсь здесь, - решительно, обращаясь к Люсе, заявил.
- Эх ты, трус! Прицепился к одной юбке и боишься её! - со злом выдохнула она, сузив глаза. - Ну и пошёл ты... - и выскочила из дома.
Все стали расходиться кто куда. К Хилде пошли Коничев с Русановым, Валерка с Венькой так и дрыхли на диване, рядом с ними уместилась и Рита. Из ребят бодрствующими остались в доме только Виктор с Сергеем. Идти некуда не надо было - им для ночлега отводилась почётная хозяйская кровать, стоящая в спальне около русской печи. Кровать была двуспальная, с металлическими спинками на высоких ножках, пружинным матрасом, поверх которого застелена пуховая перина. Раздевшись, ребята просто утонули на постели, это так было непривычно после училищной койки с жидким матрасом. Как ни странно, но спать совсем не хотелось, несмотря на столь позднее (или уже раннее?) время. Сергей встал и в одних трусах направился в зал, где Татьяна с Галиной продолжали убирать праздничный стол, попытался им помогать, но из этого ничего не вышло, и они со смехом его прогнали. Он чуть полежал на кровати, а когда Галина улеглась на печи, он забрался к ней, но та его вытолкала оттуда. Он и на этом не успокоился, начал кого-то за ноги стягивать с печи, но безуспешно. А потом попытался забраться с кровати на печь, но его столкнули, он упал назад и начал медленно погружаться в вязкую тьму, только ещё почувствовал, как Виктор поднялся с кровати и куда-то направился, на промысел, ещё подумалось.

Просыпаться начали около часов шести, вроде и не спали ничего. Сергею совсем не хотелось открывать глаза, какое-то непонятное беспокойство всё время одолевало его, как только он начинал возвращаться из кущи мутных сновидений. Он долго не мог понять, откуда исходит это щемящее чувство, пока не осознал, что они с Виктором лежат на хозяйском пуховике, подмоченным ими. Кем же? За Сергеем случался такой грех, просыпался он на мокром матрасе, но это всё было в далёком детстве. Но сейчас... Да и Виктор в детстве был тоже не из крепкого в этом отношении десятка. И вот такое сейчас... Они открыли глаза и смотрели друг на друга - кто же из них подмочил репутацию? Да-а, дела... Вздохнули, молча поднялись, укрыли перину покрывалом, направились во двор, в уборную. А в доме уже начали все шевелиться, потянулись к столу, чтобы хоть чем-то унять тлеющий в «трубах» пожар, но увы - из спиртного ничего не осталось, как и закуски, одна вода в эмалированном ведре, только что принесённая Татьяной из колонки напротив дома. Но и она вполне всех устроила. Зашевелился и Венька на диване, все уставились на него, стали покатываться со смеху. Он с недоумением смотрел на всех, ничего не понимая. Тогда Галина подала ему зеркало. Он как глянул, так и рот раскрыл.
- Кто это меня так исцеловал?
Кто же ему мог ответить, кто. Да никто. Все только и смеялись. Он сначала насупился, а потом стал стирать помаду с лица, бурча что-то себе под нос. Сергей вместе с Венькой пошли к Хилде проверять, как там переночевали ребята, в тайне надеясь, что у той хоть пиво найдется, чтобы малость погасить пожар в своих "трубах", но увы - там таких припасов не оказалось, хозяйка предложила лишь альбомы с фотографиями да включила проигрыватель, и на том спасибо. Люся жила одна, правда, пускала ещё квартирантку на постой. Конечно, она себе могла позволять разные вольности, подумалось Новикову. "Ну, да не я ей судья". Немного посидев у Хилды, вернулись к Татьяне. Она уже вместе с Галиной слегка прибрались и даже накрыли стол, правда, без горячительных напитков. А как же без них продолжать празднество? Скинулись, кто сколько мог, Люся вызвалась сходить в магазин, Сергей решил составить ей компанию. Погода по-прежнему баловала горожан, ярко светило солнышко, лёгкий ветерок приятно ласкал лицо. От всего этого настроение было просто прекрасное. И Сергей с Люсей, взявшись за руки, шли к ближайшему магазину, весело болтая о разных пустяках, а потом она рассказала о своей жизни. Не такая лёгкая у неё оказалась судьба. Воспитывалась в детском доме. Родителей помнит, но не знает где они и не старается разыскать их. Нигде не работает, а живёт за счет платы за сдачу комнаты, но собирается поступить на какой-нибудь теплоход, хотя бы матросом. Да, вот такая у неё жизнь. Закупив в магазине всё необходимое, они вернулись, и снова послышались тосты, снова зазвучали "Каникулы любви" - "Со мною ты рядом со мною, // И любовь бесконечна как море. // И сладким кажется на берегу // Поцелуй солёных губ..."
Порядком насытившись, Сергей вышел на улицу, следом за ним вышла и Хилда, изрядно клюнувшая и пьяно улыбающаяся.
- Поцелуй меня, - без всяких предисловий она повисла у него на шее, стараясь дотянуться до его губ.
Тот молча отвёл её руки в стороны и хотел уйти, но она схватила его за плечи, повернула к себе.
- Ну, поцелуй! Что, брезгуешь? Да? - начала выкрикивать. - Свою Гальку целуешь, а меня не хочешь? А чем я хуже её?
- Слушай, хватит тебе кривляться!
- Что, не будешь? - уже со злостью выкрикнула она, схватила его руку и с силой стала кусать за пальцы.
От резкой боли Сергей даже вскрикнул, выхватил руку, и тоже со злостью стал смотреть на Хилду.
- Не будешь? - она снова схватила его руку, тот уже вполне понял её тактику, оттолкнул Хилду от себя.
- Слушай, ты... - еле сдержался он, чтобы открытым текстом не послать её подальше, повернулся и вошёл в дом.
А там по-прежнему звучали "Каникулы любви", танцевали парочки. Следом за Новиковым вбежала в дом и Хилда и сразу же ударилась в истерику.
- Вы все меня ненавидите! Вы все скоты порядочные, только строите из себя хер знает что... - выкрикивала она бессвязно.
Русанов отвёл её на кухню, попытался успокоить, но бесполезно. Тогда он её послал, куда и следовало, выскочил из дома, сильно хлопнув дверью. Остальные ребята, поблагодарив хозяйку, заспешили за ним. Праздник закончился, концы в воду.
- Шарашкина контора! - ругнулся Русанов, когда они его догнали, ребята поддержали того смехом.
Всей гурьбой прямо в гражданке завалились они в общежитие. Там было тихо, кто ночью гулял, тот сейчас и отсыпался, никаких служб не видно, даже дневального на входе на этаж. Новиков заскочил в кубрик, там на койке валялся один Васюков. Он приподнял голову с подушки, увидев вошедшего друга, что-то промычал и тут же закрыл глаза. Сергей немного постоял, а потом вышел в коридор, где стояли его компаньоны. Горкин с Русановым предложили ему прошвырнуться по Бродвею, он согласился, и друзья направились в центр города, который всё ещё гулял и веселился. Сразу же встретили знакомых Русанова, трёх девушек, вместе прошлись по проспекту, но это быстро надоело. Тогда кто-то предложил скинуться по рублю, купить что-нибудь из горячительного и посидеть, например, у Аллы, к которой почему-то сразу прилепился Горкин. Алла была симпатичной девушкой с хорошо сложившейся фигурой, русоволосая, с голубыми глазами. Новикову она тоже сразу понравилась, но он не стал на неё претендовать, раз та так понравилась другу. Стали шарить по карманам, доставать мелочь, у друзей даже рубля не осталось после 1 мая. Да, даже на портвейн не хватает.
- Что, добавить? – неожиданно услышали они знакомый голос, даже удивились, это была Хилда, но она, больше не сказав ни слова, отошла в сторону, направилась по своим делам.
Пришлось девушкам малость добавить ребятам, чему те ничуть не противились и сразу же направились в гастроном, а потом пошли к Алле на квартиру, посидели, и все вместе двинулись в городской сквер на танцы. И только они прошли центральные ворота, как тут же Новиков едва ли не лицом к лицу столкнулся с Татьяной (Красной Шапочкой). А он чуть ли не висел на одной из  Аллиных подруг. «Вот это влип, так влип!» От стыда он, наверное, готов был сквозь землю провалиться, но слегка затуманенное портвейном состояние помогло  ему пройти мимо Тани, даже не поздоровавшись. «А! Будь что будет! Всё равно я вряд ли буду с ней ходить, уж больно далеко она живёт», успокоил себя. Натанцевавшись от души, друзья проводили девушек домой и двинулись в своё родное училище. Первомай успешно завершился!