Глава 2. Старт

Немногие дни, оставшиеся до окончания осады Ла Рошели, друзья обыкновенно стали проводить в «Красной голубятне». Это было место, где кардинал, по своему обыкновению, устраивал встречи с доверенными лицами.  После истории с подслушанным разговором Ришелье несколько раз брал в охрану четверку друзей, и делал это так, чтобы ни одна душа об этом не узнала. Тень подозрения в нелояльности королю и королеве не должна была запятнать мундиры королевских любимцев, на которых, с некоторых пор, по словам Атоса, стали смотреть, как на приверженцев политики Ришелье.
Место понравилось друзьям и тем, что там можно было спокойно поговорить, а поговорить им было о чем: тень миледи все еще стояла за их спинами. Атос, в период противостояния с этой женщиной, забыл о некоторых своих привычках начисто, но после ее казни запил с удвоенной силой. Робкие попытки Арамиса и д’Артаньяна вразумить его ни к чему не привели, и друзьям не оставалось ничего иного, как стараться не оставлять его одного надолго. Портос дослуживал, как он сам говорил, последние дни: не успели отпраздновать сдачу мятежной Ла Рошели, как пришло письмо от мадам Кокнар, в котором она с прискорбием сообщала о кончине мужа и надеялась, что ее кузен не оставит вдову в ее горе. Портос выпил за упокой души своего родственника по кузине, и клятвенно пообещал при первой же возможности примчаться в Париж. В этот раз он был честен: пресловутый сундук прокурора манил его сильнее прелестей прокурорши.
Арамис грустил сильнее обычного и из меланхолического настроения его вывести могли только беседы с Атосом, который хоть и пил, но головы и ясности мысли не терял.
Д’Артаньян все время пропадал на службе, он стал незаменим для Тревиля.
Таково было состояние дел на тот день, когда лейтенант явился с приказом от кардинала: ждать его в «Красной голубятне» к 10 вечера.
Компания отправилась туда к восьми, надеясь и поужинать, и поговорить спокойно, без дружеских подковырок однополчан. Погода после полудня испортилась, небо стало низким от тяжелых, темных туч, грозящих не то ледяным дождем и градом, не то метелью. К восьми часам уже сыпал мокрый снег, и мушкетеры изрядно промокли, так что, едва зайдя под крышу, молодые люди сразу же устроились поближе к камину.
- Может, нам перейти в ту комнату, где печка стоит? – предложил Портос, но Атоса от его слов передернуло, и д’Артаньян, мельком уловив его реакцию, покачал головой, на что Арамис иронически улыбнулся.
- Вам хочется услышать очередные откровения от господина кардинала, Портос? – подхватил лейтенант мушкетеров, который уже успел пригреться у камина и не горел желанием куда-то перемещаться. – Мы отлично дождемся его преосвященства и здесь, греясь у огня и ужиная. И будем уверены, что нас-то никто не услышит, приди нам в голову идея вспоминать прошлое.
- Этого еще не хватало! – всполошился гигант, - меня вполне устраивает настоящее, и в будущем я тоже жду немало приятного.
- Оставьте лучше прошлое мне, - вышел из своего молчания Атос. – В конце концов, это мои проблемы, которые я так неосторожно навесил на всех вас, и только чудо уберегло нашу компанию от бесславного конца.
- Отчего же бесславного? – удивился Портос.
- Да оттого бесславного, что мы воевали с женщиной, и цена нашей победы – казнь, на которую мы не имели права.
- Hе имели права? – д’Артаньян даже присвистнул от изумления. – Атос, что вас заставило усомниться в нашем праве убить смертельного врага? Вы жалеете о своем решении?
- Нет, не жалею, - твердо вымолвил Атос, - но как далеко простиралось наше право совершить то, что мы совершили?
- Что-то слишком быстро вас одолели сомнения, Атос, а ведь уже ничего не изменишь. К тому же, на наше счастье, кардинал нас простил.
- Простил ли? Или сделал вид? Ришелье никогда ничего не забывает, господа.
- Ну, в этой ситуации меня утешает факт, что его высокопреосвященство все же намного старше нас и не отличается здоровьем, - хохотнул достойный Портос.
- А пуля или клинок? Вы считаете, Портос, что нам они не угрожают? – настаивал Атос.
- А мы заговоренные! – подмигнул д’Артаньян. – Мне гадалка нагадала, что я не умру ни от пули, ни от шпаги и буду коннетаблем. Не стоит думать о том, что уже не исправить, Атос, - он сочувственно заглянул в глаза товарищу, которого мрачное настроение стало последнее время тяготить не только его самого, но и окружающих. Атос это чувствовал, но поделать с собой ничего уже не мог: мрачная бездна, из которой он на время выбрался благодаря друзьям, на этот раз готова была его поглотить окончательно. Спасения от тягостных мыслей не было, а вино по-прежнему помогало мало.
- И где наш ужин? – Портос, чтобы переменить тему разговора, которая навевала на него тоску, встал и пошел к двери. – Эй, хозяин, ты нас голодом уморить решил? – налетел он на хозяина, который столкнулся с ним у входа.
- Как можно, ваши милости, сию минуту подадим, - засуетился трактирщик. – Только гость у меня, важный, - плут значительно подмигнул, потому что уже не первый раз принимал у себя мушкетеров, сопровождавших кардинала, и был в курсе, что его преосвященство из королевских мушкетеров выбирает именно эту четверку для сопровождения. Впрочем, он умел держать язык за зубами, и за свое умение молчать был щедро одарен кардиналом.
- Мы подождем, - остановил его Атос. – Только распорядись насчет вина.
Трактирщик убежал, а д”Артаньян неодобрительно покачал головой: «Вы собрались пить, Атос, а вы сегодня хоть что-то ели?» Атос только улыбнулся в ответ, но Арамис, следивший за немой игрой их лиц, решительно встал со своей лавки и направился вслед за трактирщиком. И в эту секунду раздался такой сильный удар грома, что «Красная голубятня» затряслась. Портос и Арамис перекрестились, гасконец чертыхнулся, а Атос, вздрогнув всем телом, мрачно ухмыльнулся и поднял глаза к небу, ответившему на его немой вопрос.
- Что это было? – севшим голосом вопросил Портос, но ему никто не ответил: стены харчевни вибрировали, низкий гул, возникший в глубине земли под домом, становился все громче, меняя тональность, и минуту спустя уже нестерпимый визг на пределе человеческого слуха заставил зажимать уши. Звук достиг запредельной высоты, вызвав  нестерпимую боль в ушах, и исчез. Комната погрузилась во мрак, скрывший все и всех, кто в ней находился.
Время остановилось, и никто не смог бы определить, прошло несколько минут или вечность, с момента, когда громоподобный удар сотряс Вселенную. Вязкая чернота сменилась слабым свечением в том месте, где находилась дверь, но этой бледной рамки, за которой располагалась все та же чернота, никто не заметил: молодые люди лежали на полу в беспамятстве. Первым очнулся д’Артаньян, с трудом сел, ощупывая голову и пытаясь понять, на каком он свете. Боль и звон в ушах постепенно проходили, но мутило его изрядно. Лейтенант мушкетеров вспомнил, для чего их вызвали в «Красную голубятню» и не без труда встал на ноги: светящийся дверной косяк сразу же привлек его внимание. За время, пока мушкетер осознавал, где он и что происходит, что-то изменилось по ту сторону дверей: там, на фоне черноты, клубился белесый туман, за которым иногда проглядывали столбы или стволы каких-то непонятных деревьев.
- Атос, - шепотом позвал молодой человек. – Атос, вы живы?
- Похоже на то, - с досадой отозвался изрядно севший, но все еще знакомый баритон. – Что это за чертовщина?
- Не знаю, но взгляните, что там за дверью шевелится? – и д’Артаньян указал на мелькнувшее в проеме широкое опахало какого-то растения, больше похожего на дамский веер, но гигантских размеров.
- А, это! Пальма, - машинально ответил Атос и замер, осознав, что он сказал.
- Пальма? – шепотом воскликнул гасконец, и протянул руку к товарищу, ища его плечо.  – Откуда пальма в Ла Рошели в ноябре, Атос? Что здесь происходит, вы понимаете?
- Черт меня забери, если я вообще способен что-то понимать с такой головной болью, - Атос сжал виски, пытаясь совладать с мучительным звоном, не желавшим покидать его голову. – Дьявол, неужели я допился до такой степени, что уже не могу отличить действительность от галлюцинации?
- Тогда вы не один не можете, - ответил ему из темноты голос Арамиса. – Но я-то почти и не пил. Неужто каналья-трактирщик подмешал нам что-то в вино?
- Где его преосвященство? – гулкий бас Портоса потряс, казалось, всю харчевню. – Нас же позвали его охранять, господа! Куда подевался кардинал? Если с ним что-то случилось, король нам этого не простит!
- Или втихомолку порадуется, - едва слышно пробормотал Арамис, который был в курсе придворных сплетен больше, чем показывал.
- Господа, предлагаю выйти на разведку! – предложил д’Артаньян, который, в силу чина, оказался сейчас командиром маленького отряда. – Пойду я с Портосом…
- Никуда вы один не пойдете, - возразил ему Атос. – Это неразумно.
- Неразумно сидеть и ждать в полном мраке и неизвестности, - вспылил д”Артаньян, который не мог долго находиться в бездействии.
- Я не предлагаю вам ждать, мой торопливый друг, - улыбнулся невидимой во мраке улыбкой Атос, но она прозвучала в его голосе. – Мы пойдем на разведку все вместе, потому что никто не знает, что ждет нас за дверью, и рискнувший уйти на ту сторону может не вернуться к остальным.
- Атос, вы все видите в черном цвете, - попытался возразить ему гасконец, но продолжать не стал, сообразив, что все, что их сейчас окружало, преимущественно и было в черном цвете.
- Чего мы ждем, - не выдержал Портос. – Вы что, собрались отсиживаться тут вечность? Лично я больше ждать не намерен, - и он решительно двинулся к двери, да так быстро, что никто его удержать не успел. Мрак поглотил его и в ту же секунду раздалось с той стороны приглушенное «Ой!»  и следом за ним - поток отборной божбы.  В мгновение ока все трое, забыв обо всех сомнениях и осторожности, оказались за дверью и, точно, как и Портос, не смогли сдержать возгласы изумления.
Мрак заканчивался сразу за дверью, а дальше струился туман, который уже не мог полностью скрыть странной картины, открывшейся их глазам. Дальше был город. Город под ясным голубым небом, небом того пронзительного голубого цвета, какой он бывает в южных странах ранней весной. Высокие пальмы с перистыми листьями, величественно покачивали вершинами под легким теплым ветерком. Яркая зелень вокруг многоэтажных каменных домов с плоскими крышами, громоздящимися по уступам горы, была усеяна крупными красными и оранжевыми цветами, а темная зелень кипарисов и длинная хвоя неведомых сосен с пышными кронами определенно указывали, что до Ла Рошели, с ее пустынным и плоским берегом и темным и неприветливым морем, было так же далеко, как и до теплого Средиземного моря.
Мысль о теплом море заставила Атоса стряхнуть с себя оцепенение и сделать несколько быстрых шагов вперед, навстречу свету и солнцу, и друзья последовали за ним. Арамис обернулся: позади ничего уже не напоминало о «Красной голубятне», дверь исчезла, и вместе с ней исчез мир, в котором они жили. Их окружало ленивое спокойствие безмолвного и безлюдного южного города в неизвестном месте и в неизвестном времени.