Глава 9. Родственные связи

Утро началось с нетерпеливого поскуливания собаки: Атос обнаружил Голда сидящим рядом с изголовьем.
- Как ты сюда попал, приятель? – не до конца проснувшись, он сел, борясь с остатками сна, на этот раз не принесшего ему привычных кошмаров.
Вместо ответа пес подошел к двери и, тихонько тявкнув, обернулся к мушкетеру.
- Все правильно, хозяйка тебя будет искать, - неохотно встав, граф прошлепал босыми ногами по холодным плитам пола и, открыв дверь, выпустил собаку. Как Голд попал в его комнату Атоса не занимало: скорее всего, он не прикрыл дверь и хитрый голдретривер не преминул этим воспользоваться. Следовало поторопиться с утренним туалетом, который, к немалому изумлению графа, оказался не столь полон сюрпризов, как ожидалось. Все было просто и рационально, все продумано до мелочей. Когда он появился в гостиной, то обнаружил там д’Артаньяна, бодрого и свежего, как никогда. Остальные еще были у себя.
- Хозяйка не приходила? – первое, о чем спросил Атос, едва поздоровавшись с юношей.
- Думаю, что приходила, потому что собаки в доме нет, - рассеяно ответил д’Артаньян. – Атос, что мы сегодня будем делать?
- Думаю, просвещаться, - насмешка, прозвучавшая в голосе друга, заставила д’Артаньяна пристально посмотреть на старшего товарища.
- Вы вчера поздно легли? – спросил он, не надеясь на ответ.
- Скорее сегодня, - задумчиво, думая о чем-то своем, ответил граф. – Мы за полночь беседовали с хозяйкой.
- Вы? – поразился д’Артаньян. – Вы беседовали с дамой?
- Женщины бывают интересными собеседниками, мой друг. К тому же выбор у меня был невелик: ее супруг проспал в кресле всю нашу беседу.
- Вам что-то удалось выяснить насчет нашего пребывания здесь?
- Пока я не вижу выхода, д’Артаньян. Но, может быть, за две недели мы, все вместе, что-нибудь придумаем.
- Что до меня, то я не собираюсь провести всю жизнь в каком-то непонятном месте, где я никому не буду нужен, - решительно возразил гасконец. – Лучше уж я в пираты подамся.
Атос внимательно посмотрел на своего юного друга и внезапно расхохотался.
- Вы хотите сказать, что теперь и пиратов уже нет? – надулся д’Артаньян.
- Нет, я не такого хорошего мнения о теперешнем мире, меня, скорее, насмешило ваше желание воевать любой ценой. Дорогой мой, - Атос обнял юношу за плечи, - что бы не случилось, я уверен в одном: никто из нас не останется без дела.
- Я за Арамиса и Портоса не волнуюсь, а вот вы, Атос, вы меня очень беспокоите.
- Я? Помилуйте, да я всегда найду, чем заняться, д’Артаньян. Но, этот разговор не ко времени: мы должны приложить максимум изобретательности, чтобы найти дорогу домой.
- Как вы это себе представляете, Атос?
- Этот мир намного опередил наш своей наукой. Будем искать людей, которые сведущи в таких проблемах. Будем искать дверь, через которую мы сюда вошли.
Портос и Арамис не заставили себя особенно ждать, появившись через четверть часа.
- А что у нас сегодня на завтрак? – это было первое, чем поинтересовался Портос, появившись на лестнице, которая вела на второй этаж.
- Надо исследовать содержимое этого шкафа, который здесь заменяет погреб, - Арамис тут же открыл дверцу, за которой обнаружилось много интересных вещей.  – Портос, друг мой, пожалуйте на инспекцию.
В течение нескольких минут друзья с улыбкой созерцали, как Портос выгребал из холодильного шкафа какие-то коробочки, мисочки и яркие мешочки. Оставалось только разобраться, что все это такое и как его употреблять.
Положение спас Ронен, который, движимый беспокойством, явился пораньше. Какое-то время, с едва сдерживаемым раздражением, он созерцал учиненный Портосом беспорядок, потом, не слова не говоря, стал все запихивать обратно на полки.
- Что вы делаете? – возмутился Портос. – Мы только собирались завтракать!
- Если у вас ничего не приготовлено, могу вам предложить корнфлекс с молоком. Быстро, питательно и вкусно – желчно ответил Ронен.
- С молоком? Вы издеваетесь?! – взорвался Портос.
- Нисколько! У нас принято так завтракать.
- Это у вас так принято! А у нас принято есть нормально! Мне одному нужна яичница как минимум из десятка яиц, с салом, бутылка вина, пару хлебцов и кусок хорошей ветчины. А я не один, между прочим, мы привыкли хорошо поесть с утра, потому что никогда не знаешь, что ждет тебя до вечера.
- Хорошо, я вам покажу, как это делается, - Ронен понемногу закипал, но пока еще держал себя в руках. – Покажу, как пользоваться конфорками и микрогалем, но готовить вам я не стану, можете на это не рассчитывать. У нас слуг нет, так что придется вам осваивать приготовление ваших любимых блюд самостоятельно. Если моя жена возится с вами, то я с вами нянчиться не собираюсь!
- Что это с ним сегодня? – тихонько прошептал д’Артаньян на ухо Атосу.
- Понятия не имею, - пожал тот плечами, не желая озвучивать свои подозрения: скорее всего, израильтянину не понравилось, что гость так долго беседовал наедине с его женой. – Может, он не выспался, и вообще, мало ли что могло произойти утром.
- Вы намекаете, что он мог поругаться с женой с утра пораньше? – д’Артаньян ухмыльнулся.
- Я ни на что не намекаю, я думаю, как нам жить дальше, - суховато бросил Атос и, сохраняя невозмутимость, подошел к Ронену. – Показывайте, как пользоваться вашими приспособлениями.
Долго объяснять не пришлось, граф все запомнил с первого раза, удивляясь про себя, как все просто и доходчиво сделано в этих приборах, которые удивительным образом облегчали приготовление пищи.
- Пожалуй, для начала, этого нам хватит, - остановил он пояснения хозяина. - Мы вам очень благодарны за науку. Без ваших пояснений мы, чего доброго, и дом бы могли поджечь, не зная, с какой стороны взяться за эту кухню.
- Остальное вам пояснит моя жена, - мрачно согласился Ронен. – У нее лучше получается общаться с выходцами из прошлого. Но я очень надеюсь, что по истечении двух недель карантина вы найдете себе более подходящее жилье.
- Мы очень надеемся, что в течение этих недель мы найдем способ вернуться к себе, - согласно кивнул ему Атос, одновременно сжимая руку д’Артаньяна, у которого уже вертелся на языке задорный ответ Ронену. – Я понимаю, что наше присутствие мешает вам, и мы постараемся не слишком злоупотреблять вашим гостеприимством.
- Так мы же за все оплатили луидорами! – не выдержал Портос. – И сам хозяин сказал, что он не в накладе останется.
 Ронен при этих словах резко обернулся и подошел к Портосу.
- Да, я говорил это и не отказываюсь от своих слов. Но это не значит, что вы можете сидеть в этом доме до бесконечности. И всех ваших денег не хватит, чтобы вы смогли здесь жить: рано или поздно, но вами заинтересуется полиция и вам придется уносить ноги: иностранцы, да еще и без документов! Вы же не станете им рассказывать все то, что напридумывали нам. Вам ни один дурак не поверит!
- Я его сейчас придушу! – заявил Портос, но Ронен не испугался.
- Придушите – будете сидеть в тюрьме до самой смерти, - предупредил он. – У нас нет смертной казни, но пожизненный срок вы точно получите. И общество бандитов и террористов в придачу! – добавил он с самым серьезным видом.
- Ну, вот что, господин Ронен, - Арамис, скромно сидящий в уголке, встал, подошел поближе и оперся на руку Портоса. – Вам не стоит угрожать нам. Мы не по своей воле попали в эту историю, и история эта нам очень не нравится. Вместо того, чтобы пугать нас, а мы не из пугливых, уверяю вас, вы бы лучше подумали, как нам пробраться поближе к вашему порту.
- А вот это совершенно исключено, господа мушкетеры! – с торжеством заявил Ронен. – Вы забыли о браслетах: они сразу просигнализируют, что вы покинули место карантина. Вас по ним вычислят, как вычисляют собаки оленя или кабана.
- Очаровательно! Значит мы – всего лишь дичь для вашей полиции! Это уже слишком! Я должен отсиживаться здесь, как загнанная в нору лиса! – Портос даже побледнел от одной только мысли, что ему предстоит сидеть в доме еще тринадцать дней.
- Что у вас происходит? – раздался женский голос и на пороге появилась Луиз с собакой на поводке. Завидев жену, Ронен направился к двери.
- Постарайся не задерживаться здесь до ночи, - буркнул он, протискиваясь в дверь между женой и вертящимся под ногами Голдом.
- Так что здесь произошло? – женщина обвела взглядом всю четверку: взбешенного Портоса, который выбивал марш на стеклянной двери, ведущей в сад, Арамиса, сосредоточенно добывавшего из холодильника продукты, д’Артаньяна, расхаживавшего по кухне, что-то бормоча себе под нос, и остановила взгляд на Атосе, застывшем на высоком табурете у барной стойки. – Вы поругались с моим мужем?
- В некотором роде да, поругались, - уронил Арамис. – Ваш супруг, мадам, взбешен нашим присутствием.
- Мой супруг не выспался, - она подошла к Атосу, и улыбнувшись, взгромоздилась на соседний табурет.
- Не выспался? – Атос удивленно вздернул бровь. – Если бы вы его не разбудили, он бы проспал до рассвета.
- Вот именно. И один Бог ведает, что ему приснилось бы за это время, - она притворно вздохнула, опустив глаза.
«Эге, - подумал д’Артаньян, а наша хозяюшка кокетничает с нашим другом. И Атос делает вид, что ничего не замечает. Разрази меня гром, но он именно делает вид, он все отлично понимает. Да, положение усложняется, кажется, нам придется отсюда уносить ноги раньше, чем через две недели!»
Наступило неловкое молчание, и Луиз явно им наслаждалась. Ей нравилось видеть смущение молодых людей, которые очень быстро поняли, кому из четверки она отдает предпочтение. Кажется, они не удивились, но, что ей совсем не понравилось, так это реакция самого Атоса.
- Я вижу, нам пора искать себе другое место для жилья. Ваш муж не в восторге от того, что вокруг его жены оказалось слишком много мужчин, и нам не стоит злоупотреблять его терпением, - Атос оставил свой табурет и остановился перед Луиз.
- Вы сошли с ума, господин граф, - забывшись, Луиз титуловала Атоса, и это заставило его побледнеть. – Мало ли что придет в голову моему мужу: он ревнив, но не настолько, чтобы поднять на меня руку. Вы уплатили достаточно, чтобы он примирился с вашим пребыванием в этом доме. Я всегда делала так, как считаю нужным, я свободная женщина, а если ему что-то не нравится: ради Бога, он может подавать на развод. Но пока он не пошел а Раббанут, самое большее, что он может сделать, это вызвать полицию. Ну, и что это даст? – она, подбоченясь, обвела глазами друзей. – А ровно ничего: вы на карантине, и не имеете права покидать этот дом! Так что не стоит вам строить особых планов на ближайшие тринадцать дней. Господин Атос, я хотела бы с вами поговорить, но это вопрос личный… - Луиз остановилась, потому что фраза вышла настолько двусмысленной, что только усугубила неловкость. – Простите, я не то хотела сказать, у меня есть вопросы по поводу ваших предков. Вот, - она вздохнула с облегчением, но едва взглянув на мушкетера, почувствовала, что краска бросилась ей в лицо: Атос смотрел на нее пристальным взглядом, и на лице его читалась такая надменность, что ей стало не по себе. – Я только хотела сказать, что мои предки всегда жили в Пикардии.
- Вас интересуют мои предки? Ну, что же, извольте, я отвечу на ваши вопросы, если сочту их достаточно корректными, - неохотно проговорил Атос, и д’Артаньян подумал, что никогда еще не видел у Атоса такого выражения лица, и не слышал такого пренебрежения в голосе.
- Ну, и что такого в просьбе этой женщины, - пробормотал он едва слышно, но Атос расслышал его слова, и снова по его лицу пронеслась какая-то тень. Губы его шевельнулись, но ни звука так и не прозвучало.
- Господа, прошу нас извинить, но мы покинем вас ненадолго, - обратился он к друзьям. – Видимо, у мадам Луиз есть срочная необходимость выяснить кое-какие подробности из жизни наших родственников.
- Тем более, что у нас они могут оказаться достаточно близкими, - с неискренней улыбкой добавила Луиз, которую покоробили и тон, и вид Атоса.
Граф пропустил вперед хозяйку, и они поднялись по лестнице на второй этаж. Она провела француза на большой балкон, где под деревянным навесом, оплетенным вьющимися розами и геранью, стоял стол и несколько плетенных кресел. Атос сел по ее приглашению, а Луиз принесла из соседней комнаты огромный, переплетенный в кожу, альбом с фотографиями. Атос незаметно вздохнул: его ждало малоинтересное для него разглядывание чужой жизни: по развешанным по дому фотографиям он давно уже понял, что эти черно-белые картинки иллюстрируют современным людям их воспоминания.
- Я думала, вам будет интересно посмотреть, как изменились ваши родные места, - поддела его Луиз. – Не волнуйтесь, я не предложу вам рассматривать историю моей семьи в Израиле, я только хочу вам показать несколько фотографий, которые могут вас заинтересовать. Вот, например, эти развалины вам ничего не напоминают? – и она, быстро перевернув несколько листов альбома, указала ему на большую фотографию огромного донжона.
- Но ведь это… - Атос придвинул к себе тяжелый альбом, - ведь это же донжон Куси.
- Правильно. Таким он и был до 1914 года, пока немцам не пришло в голову его разрушить. Теперь, в этих развалинах, музей. А в семидесяти километрах, в мэрии Ла Фера, есть маленький музей, там все о нашем городке, вся его история и родословная его владельцев.
 Атос поднял глаза от альбома и внимательно всмотрелся в сидевшую напротив женщину.
- Я думаю, что вы привели меня на эту веранду и усадили рассматривать эти картины не только чтобы заставить меня предаваться воспоминаниям. Есть нечто существенное, и достаточно важное для вас и, возможно, и для меня, а этом фолианте, не так ли?
- Безусловно, вы не ошибаетесь, граф. Взгляните на эту фотографию: - она указала на сфотографированное родословное древо рода Куси. – Вот здесь, где видна ветвь Рауля де Куси, того, что погиб в Третьем крестовом походе. Он был сыном Ангеррана II, и женат вторым браком на Аликс де Дрё. У них был сын, который носил родовое имя Рауль. В числе пикардийских владений был у него и Ла Фер. А вот здесь, - она перевернула несколько страниц, - вот здесь мои прапрадед и прапрабабка, Рауль и Алина де Марль и де Ла Фер. Вот так, господин граф, - и она с улыбкой достала из целлулоидных уголков старинную фотографию, наклеенную на кусок картона. С нее смотрели на Атоса потомки его рода: мужчина средних лет в длинном сюртуке с цветком в петлице и одетая в белоснежное платье и фату молоденькая дама. Подпись гласила, что эта фотография сделана в ателье мэтра Дюпре 13 феврала 1910 года, в день бракосочетания господ Рауля и Алин де Ла Фер. Витиеватая подпись исключала мысли о подделке, а в чертах лица господина проглядывало некоторое сходство с Атосом.
- Прошло сто одиннадцать лет, - едва слышно прошептал граф. – Значит, наш род не погиб, - он поднял глаза на Луиз. – Это чудо.
- Теперь вы понимаете, что я не навязываюсь вам в родственники, и что я так быстро поверила в чудо и в то, что вы реальны, именно потому, что хорошо знаю историю своих предков.
- Но как получилось?.. – она догадалась, о чем он подумал еще до того, как он закончил фразу.
- В ту пору уже мало думали о чистоте крови. Мой прапрадед так влюбился, что взял в жены ту, что полюбил. Брак их был недолог, остался сын, а Рауль погиб в Первую мировую, в 1914 году. Их сын, мой прадед, по отцу был французский аристократ, а по матери – еврей. После Второй мировой осталась только моя бабка, его дочь – все остальные погибли или были сожжены в печах Аушвица .(Освенцима) Она вернулась в Ла Фер, там родилась моя  мама. Мои родители репатриировались в Израиль в 1967, после Шестидневной войны. Ла Фер – маленький город, там все друг друга знают до седьмого колена, родителям там стало неуютно, им хотелось перемен, свободы. Они приехали, как водится, в киббуц, а потом уже перебрались в Хайфу.
Атос слушал очень внимательно, не реагируя на незнакомые понятия и не задавая вопросов. Видимо, его все же неприятно поразило родство его потомка с дочерью Авраама, но он не произнес ни слова: времена и нравы слишком изменились, чтобы он мог делать какие-то выводы. К тому же он все еще до конца не мог отдать себе отчет в случившемся с ними. Его не оставляло чувство, что все происходящее – бесконечно длинный и нелепый, хотя необыкновенно реальный сон.
 Даже когда они вернулись в гостиную, Атос все еще хранил задумчивый вид, чем очень заинтриговал друзей. Привыкнув к тому, что их старший друг очень редко показывает, что у него на душе, никто из собравшихся не предполагал, что гордый граф де Ла Фер может быть таким присмиревшим и умиротворенным. Ведь ушел он в крайнем раздражении, и вот – весь его вид говорит о том, что узнал он нечто важное для себя.