Третье ухо

Я поправил шапку, чтобы она не цеплялась за "третье ухо", и вышел в открывшийся проём двери. Хотелось выть от тревоги, но думать о плохом - знак дурного тона. Сосед улыбнулся, скрываясь за поворотом коридора. Он хочет есть. И всё. Это все его мысли. И как он так... Я тряхнул головой, чтобы отмести от себя негатив.

- Что-то ты разворчался сегодня, - подумала соседка, по-дружески протягивая мне руку.
- Надоело молчать, - вздохнул я, - У тебя челюсть не затекает?
- А ты жуй поактивнее, и ничего затекать не будет! - ответила она вслух, предварительно прокашлявшись. Но подумала о другом.

Я мысленно цокнул и, не попрощавшись, сбежал вниз по лестницы. "Ох уж эти..."
- Что, соседка подкатывает? - подумал охранник. У него был широкий шрам на лбу, которого я не видел раньше.
- Ааааа, - протянул тот уже вслух, - это я с лестницы навернулся. Вот, зашивали.
- Да, знаю, - сказал я, уже успев прошерстить информацию в базе, - аккуратнее будь.

Я вышел из подъезда, почему-то передёрнувшись от осознания, что любой о любом знает. Мои мысли, даже эти, "третьим ухом" можно отсмотреть, как архив,  переслушать, перечитать, передумать. И все мыли о моих мыслях я тоже могу узнать, если захочу. А все ли хотят знать друг о друге?

Моё такси остановилось и раскрыло стеклянные двери. 

"Политика открытости" поддерживается почти во всех цивилизованных странах мира. Все мысли и события, как киноплёнка, считываемые "третьим ухом", есть в базе данных, переведённой на все языки мира. Я знаю, что ела моя подруга на завтрак и что искала в интернете. Она знает, что я думаю о её интересах. Наверно поэтому у всех нас так мало друзей. Никто впринципе не нуждается в обмене опытом и эмоциями, если они все есть в открытом доступе. Но иногда хочется - не шерстить базы, а просто болтать, как раньше.

Камера считала мою уставшую физиономию и открыла дверь в офис. Многие работают удалённо, но я думаю, что целыми днями сидеть дома - хуже, чем где-либо ещё. Не успел я сделать шаг, как ко мне подбежал коллега.
"Вашу подругу задержали при попытке убийства!" - взволнованно сказал он. В нём читалось явное сочувствие.
- Кого? - вскричал я, не догодавшись сразу залезть в базу.
- Себя...

Через пол часа я сидел на койке в больнице. Мне не нужно было спрашивать, я уже знал обо всём. Но она всё равно говорила.
- Они считали мои эмоции. Они сломали мою новую дверь. Они вставили нам всем жучки в мозг. Они спросили, чего хочу я? Ах, да, зачем спрашивать, если можно прочесть?!

Я гладил её по золотым волосам, пытаясь успокоить. Но она слышала, как я паникую. И понимала, что в первую очерь я пытаюсь успокоить себя.

Она отвернулась на другой бок.
- Даже повеситься не дают.