Глава 2 Тайная вечеря

Побродив ещё немного по городу, убедившись, что за ним никто не следит, Иуда направился к дому Каиафы, войдя туда, он застал там Варавву и двух его сторонников.
- Всё ли готово к восстанию? – тихо спросил Каиафа.
- Всё готово, – так же тихо ответил Варавва, – сегодня мы соберемся на тайную вечерю, будут все начальники отрядов, каждому будет подробно разъяснена его роль, время и место выступления.
- До меня дошли сведения, – сказал Каиафа, – что среди твоего ближайшего окружения есть тот, кто предаст тебя. Кто знает о месте и времени тайной вечери?
- Никто, – ответил Варавва и, обратившись к своим сторонникам, сказал: в городе встретите человека, несущего кувшин воды, он приведет вас к дому, где мы соберемся.
Иуда, выйдя из дома Каиафы бродил по городу, пока не встретил человека с кувшином воды, следуя за ним, он дошёл до дома, где собиралась тайная вечеря. Когда все собрались, Иуда сказал Варавве:
- Я говорил тебе, что меня будет ждать человек, который хочет пожертвовать на нужды восстания тридцать серебряных сиклей, мне нужно встретиться с ним.
- Иди, – ответил Варавва, – деньги нам нужны, делай свое дело, Иуда, делай скорее.
Иуда вышел, и, убедившись, что за ним никто не идет следом, пошёл на площадь ко дворцу, там его уже ждал Антоний в одежде богатого иудея.
- Что скажешь? – спросил он.
Иуда назвал дом, где уже собрались сторонники Вараввы на тайную вечерю.
- Хорошо, вот твои деньги, – Антоний протянул Иуде мешочек с деньгами, – тут, как мы и договаривались, тридцать серебряных сиклей. Когда мы войдем, подашь нам знак.
- Помните, тот, кого я поцелую и будет Иисус Варавва.
Иуда вернулся в дом и положил деньги в ящик.
- Послушайте, что я скажу вам, – начал свою речь Варавва, – брат мой призывает народ к миру, он против восстания, а я пришёл принести вам не мир, а меч, у кого есть деньги, пусть купит меч, а у кого их нет, продай одежду, но купи меч. Время моё, о котором сказано у пророков, пришло, сейчас каждый должен решить, с кем он, кто отречется от меня, от того и я отрекусь, ибо, кто не с нами, тот против нас. Я пришёл разделить отца с сыном, дочь с матерью её, невестку со свекровью её, и враги человеку домашние его, если любит он своих домашних больше, чем меня, чем то дело, чему я служу, тот не достоин меня, кто не возьмет оружия и не последует за мной, тот враг мне и всему народу нашему.
- Твой брат, Иисус Назарей, он против восстания, он наш враг? – спросил кто-то.
- Мой брат не враг нам, – ответил Варавва, – он никогда не предаст нас, никогда никому не расскажет он то, о чем мы здесь при нем говорили. Но знаю я, есть среди нас тот, кто предаст меня.
- Назови нам имя, этот человек не будет жить! – воскликнули все.
- Имя, имя! – доносилось со всех сторон.
- Имени его я не знаю.
- Но кто, кто может предать тебя? – гудела толпа.
- Один из самых близких ко мне, тот, кто обмакивает хлеб в одном блюде со мной.
Иуда вздрогнул, взгляды людей устремились в блюдо, стоящее перед Вараввой, над блюдом замерли руки Вараввы и Иуды. Иуда старался ничем не показать своё волнение, его бросило в жар, он представил себе, как десятки рук с кинжалами накинутся на него. Но Иуде слишком доверяли, и сам Варавва, и все остальные, чтобы заподозрить его в предательстве, ему был поручен самый высокий пост – содержание общественной казны, все видели, как он только что положил туда тридцать сребреников.  И никто не знал, что деньги эти получены Иудой за предательство.
Наш народ избран Богом для великой миссии, – продолжал Варавва свою речь, – помните, что сказано в Писании? Тогда сыновья иноземцев будут строить стены твои и цари их — служить тебе. И будут всегда отверзты врата твои, не будут затворяться ни днем, ни ночью, чтобы приносимы были к тебе достояние народов и приводимы были цари их. Ибо народ и царства, которые не захотят служить тебе, – погибнут, и такие народы совершенно истребятся.»  (Исаия, 60:10 – 12.)
Так скажите мне, доколе народу нашему служить римским завоевателям? Когда же исполнится то, что обещал Господь народу нашему? Долго страдал наш народ, долго терпел он бесчинства гоев, пришедших на нашу землю, политую потом и кровью нашей, на землю Авраама и Иакова, землю обетованную, куда привёл народ Моисей из рабства египетского. Пришло время, наконец, взять мечи и исполнить завет Господа нашего, пора кровью завоевателей омыть святую землю израилеву, как сделал это сотни лет назад Иуда Маккавей, освободив народ наш от гнета греков-селевкидов.
Брат мой, Иисус Назорей, говорил вам о спасении души, всё, что нужно для спасения души, написано в святых писаниях, но жить по законам Моисея и пророков не дают нам проклятые язычники, что не знают Единого Бога и требуют, чтобы и мы почитали их богов, пока римские солдаты бродят по нашей земле, не сможем мы жить по законам пророков наших. Так поднимем же мечи на угнетателей наших, возродим и умножим славу земли израилевой, славу Иисуса Навина, Иуды Маккавея, Мордехая и Эсфири.
 Как только люди соберутся в храм, ты, Шимон Бер Гиора, со своим отрядом возьмешь приступом дворец Ирода, где устроил себе резиденцию Понтий Пилат, пленных не брать, убивать всех, и прокуратора в первую очередь! Ты, Иоанн Гискальский, со своим отрядом перекроишь дорогу, что ведёт сюда из Кесарии, встретишь римские войска, они не должны дойти до Иерусалима! Остальные одновременно поднимут народ в Галилее и в Идумее, всех римлян нужно уничтожить до того, как придут сюда войска сирийского легата, войска эти нужно перехватить, окружить и уничтожить.
Варавва говорил, говорил убежденно, люди слушали его и понимали – обратного пути уже не будет, им предстоит либо умереть либо победить. Свечи горели, наполняя низкое помещение копотью, пламя металось, взрагивало от движения воздуха при каждом слове Вараввы, и тени бродили по стенам и потолку, наполняя комнату какими-то неясными призраками, в задымленном воздухе повисло ощущение беды.
Двери с шумом отворились, пламя свечей метнулось словно в испуге, в комнату вошли вооруженные люди с факелами, окружив всех участников вечери, те, кто возлежал на полу, мгновенно вскочили на ноги, смешались, и уже невозможно было понять, кто только что держал речь. Иуда быстро подошел к Варавве и поцеловал его в щеку, двое солдат тут же накинулись на Варавву, скрутили его и связали. Кто-то, пользуясь замешательством, швырнул чашу в светильник, он опрокинулся, свечи погасли, и люди рванулись к потайному выходу, и пока римляне, осветив пространство комнаты факелами, обнаружили его, несколько человек, в том числе Шимон Бер Гиора, Иоанн Гискальский и Иуда успели скрыться.
Варавву и остальных, кого успели задержать, увели увели во дворец Ирода Великого и заперли в подвале.
На дворе стояла уже глубокая ночь, когда кто-то постучал в дверь дома первосвященника Каиафы, заспанный слуга первосвященника, с трудом открыл глаза и, постоянно потирая их рукавом, пошёл к двери.
- Кто это ломится в дом поздней ночью? Все приличные люди давно спят.
- Отворите, господин, – раздался за дверью детский, не окрепший ещё голосок, отворите, здесь записка для ребе Киафы, господин, которые передал мне ее, сказал, что это очень срочно!
Слуга открыл дверь, и босой мальчишка с растрепанными волосами протянул ему осколок необожженного глиняного кувшина, на котором было нацарапано несколько слов. Передав записку, мальчишка тут же убежал. Слуга зажёг факел и пошел будить первосвященника. Прочтя записку, Каиафа громко воскликнул что-то неразборчивое и бросился с факелом в руке в другую половину дома будить своего тестя Анну.
Анна, тесть Каиафы  занимал пост первосвященника шестнадцать лет назад, занимал его довольно длительное время, пока четвертый прокуратор Иудеи Валерий Грат не назначил на эту должность его зятя Иосифа Каиафу. Но он, как и прежде, пользовался огромным авторитетом и, оставаясь членом Синедриона, фактически руководил всей религиозной жизнью иудеев.
- Что произошло? – спросил он, вскакивая с постели.
- Только что римские воины схватили Варавву, – дрожащим голосом ответил Каиафа, – они арестовали всех участников тайной вечери, только немногим удалось сбежать через потайной выход. Восстание наше потерпело полное поражение ещё не начавшись! Всё пропало! Теперь и нас с тобой ждет беда, те люди, которых схватили римляне, знают, что мы готовили это восстание. Что нам делать? Это конец!
- Не паникуй! До нас римляне не доберутся, и не всё ещё потеряно. Что известно прокуратору о том, кто готовил восстание?
- Понтий Пилат знает, что восстание готовит некий проповедник по имени Иисус.
- Прозвище Варавва не известно ему?
- Думаю,нет.
- Тогда вот что мы сделаем. Нужно немедленно арестовать Иисуса Назорея.
- Кого? Того проповедника, что учит народ и рассказывает разные притчи? Но его не в чем обвинить, что мы предъявим ему?
- Найди двух лжесвидетелей,  которые покажут, что именно Иисус Назорей призывал народ к восстанию против римлян, тогда мы предъявим их свидетельства Понтию Пилату и обменяем Варавву на Назорея, пусть прокуратор делает с ним,что хочет,  пусть казнит его, но отпустит Варавву, тогда восстание начнется вовремя. Всё ещё можно изменить,только действовать нужно быстро и решительно. Сейчас же собирай стражников Синедриона, пусть найдут этого Назорея, найдут немедленно, хоть из-под земли пусть его достанут! Где он может находиться, ты знаешь?
- Думаю, там же, где и всегда, в Гефсиманском саду у Елеонской горы на окраине города, он там всегда с учениками ночует.
- Срочно посылай туда стражу, пусть схватят Иисуса Назорея и приведут сюда, а пока ищи свидетелей и собирай Синедрион! Суд должен вынести свой вердикт ещё до рассвета и утром оправить Иисуса к прокуратору.
- Где же я найду свидетелей среди ночи? – проворчал Каиафа.
- Ищи где хочешь, возьми кого-нибудь из слуг, они наверняка бывали среди тех, кто слушал проповедника и знают его в лицо, да заплати им, не скупись, чтоб говорили, как по-писаному.

В глубине Гефсиманского сада, у подножия горы,  у самых скал стояла небольшая глинобитная лачуга, где собирались на на ночлег ученики Иисуса Назорея. На полу, застланном козьими шкурами, возлежали они, вкушая хлеб пасхальной вечери.
- Тоскою томится душа моя, – произнес Иисус, – люди не внемлют призывам моим, они пошли за Вараввой, чтобы мечом проложить себе путь к счастью, но знайте, что поднявший меч от меча и погибнет. Силою меча можно лишь разрушить, но создать ничего нельзя. Я убеждал в этом брата своего и людей, которые идут за ним, но от меня отреклись, предпочли путь, которым ведёт людей Варавва.
- Никто из нас не отречется от тебя, – сказал Петр, – как бы ни сложились обстоятельства.
- Не зарекайся, – ответил Иисус, – ещё не прокричит петух, как трижды ты отречешься от меня. Я пойду молиться, вы: Петр, Иаков и Иоанн – побудьте со мною на молитве.
Они вышли в сад, Иисус молился:
- Господи всевышний и всемогущий, вразуми тех, кто хочет поднять восстание, не дай им совершить непоправимое, пусть минует народ мой чаша сия, пусть минуют его беды, которые вижу я, да будет всё по воле твоей.
Когда Иисус умолк, со лба его падали капли кровавого пота, он глянул на своих учеников, которых попросил побыть на молитве с ним – те, улеглись на траве и спали.
Где-то на окраине сада послышались голоса, ночную тьму рассеял свет факелов, толпа вооруженных людей шла к лачуге, где расположились на ночлег ученики Иисуса.
- Кого вы ищете? – окликнул их Иисус.
- Нам нужен Иисус Назорей, – ответили из толпы.
- Иисус Назорей – это я, ответил Иисус, – если я нужен вам, берите меня, но учеников моих не троньте.
- Нам нужен только ты, – ответил стражник, вооруженный мечом, приближаясь к Иисусу.
- Что ж вы вышли на меня с мечами и кольями, как на разбойника? Я учу людей открыто и в храме, и среди полей, ни от кого не скрываюсь.
- Иди с нами, Иисус Назорей, – ответила стража.
Иисуса повели к дому Каиафы, Пётр и еще несколько учеников последовали за стражниками, они вошли во двор, Иисуса завели в дом, Пётр и стражники остались во дворе. Было холодно, и все, кто были во дворе и стражники, и Петр собрались вокруг костра, протягивая к огню озябшие руки.
Из дома вышла женщина, сгорбленная старуха-рабыня, за ней вышли ещё две: одна молодая, другая чуть старше, все трое направились к костру, у которого грелись стражники, что привели Иисуса, и его ученик Пётр. Старуха, указывая на Петра сказала:
- А, это ты был с Иисусом Галилеянином, которого арестовала стража первосвященника?
- О ком ты говоришь, старуха, не знаю я никакого Галилеянина, – с испугом ответил Петр.
- Ну как же, как же, – сказала вторая, та, что постарше, – я сама видела, это он ходил с Иисусом Назареем!
- Не знаю я, о ком ты говоришь, – повторил Пётр.
- Ну как же, не знает! – подтвердила молодая, – да он и говорит, как Галилеянин!
- Не знаю я этого человека, говорю вам! – резко ответил Пётр и повернулся чтобы уйти, в это время пропел петух. Пётр, вспомнив слова Иисуса, заплакал и, закрыв лицо руками, опустился на камень.