Рассказы из прошлого

Начинаю перепечатывать рассказы из сборника расска-зов         «Пороки человеческие»,изданном в Крыму в 2007 году за свой счёт в 100 экземплярах,которые в электронном виде у меня где-то есть лишь в виде отсканированного.Некоторое слегка изменяя по ходу перепечатывания.                Посвящаю отцу и матери моим
ОбидаВесна наступала почти с конца февраля,долго провисая тающим рыхлым снегом на полях,сразу за монастырскими стенами,пока в сере дине марта прочно не зашумела проточными мутными водами,стира ющими снег,остающийся бесформенными пролысинами лишь на хол мах да в лесу за дорогой,в стороне от посёлка,между деревьями,не допускающими до него набирающее теплящие силы солнцу.                Вечерами,после вечернего правила,когда лёгкий туман нависал над монастырём и успокаивающе капало с крыш зданий и храмов,корена стый и седовласый монах Власий,всей грудью,всей душой,как ему ка залось,вдыхая запахи и звуки пробудившейся весны,часто прогуливал ся за Явленским храмом,куда не достигал свет от включавшегося ос-вещения,и с какой-то  пьянящей тоской думал о жизни человеческой вообще и о своей,которая заметно в нём старела,о его больном серд це,которое всё чаще побаливало и кололо,благодарно посматривая на кресты над куполами,как-то скупо радуясь,что если он умрёт,то и похоронят по-человечески ,и отпоют.                Восемь лет тому,в середине 1994 года,отбыв в заключении пятнадца ть лет за убийство жены,он пришёл в монастырь,да и остался там,пе ренеся стойко многие тяготы,отдавая труды восстановлению обители; а два года как был пострижен в монашество. С тех пор ему определи-ли и нетрудное послушание-банщика в монастырской бане,и жизнь его пошла поспокойней,полегче. Возраст Власия приближался к ше стидесяти годам,и спешить ему было уже некуда.                У каменных плит с захоронениями репрессированных и расстрелян-ных в советские годы священнослужителей и мирян невдалеке от стены,ограждающей монастырь,стоял,держа шапку в руке, одетый в длинное кожаное пальто мужчина,в котором Власий сразу же узнал столичного предпринимателя Фёдоровича(как его называли обычно в монастыре по отчеству),периодически наезжающего в монастырь и жертвующего по-крупному.                Вид у Фёдоровича был осунувшийся,встревоженный. Он виновато да-же как-то посмотрел на подошедшего к нему Власия,слегка наклонил голову на приветствие;а когда Власий прошёл далее,то нагнал его:                -Подожди,отец!-                                           и затопал рядом,нервно  и сбивчиво высказывая:                -Это ясно.Иллюзии на минувшее.Нас там не было. Тирания при Стали-не,и никто из писателей того времени тогда и близко не касался мно гого происходящего,ибо смертельно опасно было.Да и после. И тот же Солженицын.И оно уже не по «горячим следам»,как говорится.-Он за молкал,и продолжал также неопределённо:                -Нет,репрессированные священники,верующие-тут более-менее,а во ообще многие из этих так называемых жертв сталинских репрессий- мошенники разные порой,жульё. Просто тогда,если бы так,как я не- давно ещё и многие подобные мне,-в бизнес свой,и чем не торгуя,и проссроченным,и медикаментами,то меня бы при Сталине-как вра га народа-по политической статье,а то б и «зелёнкой» лоб намазали. А я живу,разжился. В уважении. Свой маленький заводик,особнячок,ма-шины. До олигархов наших далеко,но тоже не последний в их хапа льном кругу,и даже денежки кое-какие за рубежом хранятся.И чего не было… Да!-                подытожил он то ли с сожалением,то ли с болью,тут же оправдывая-сь:-И не скрываю особо. И по-другому в России и нельзя…разбогатеть хоть как.  Но исповедовал,покаялся во всём,и с чистой совестью ,так сказать.И сколько денег на возрождение обители пожертвовал.-                И вдруг  упёрся в вопросное:- А жизнь почему-то не нормализуется? Сын-в наркотики,занимается абы чем,и даже крутит что-то.А зачем? Ведь всем обеспечен. Жена…третья…венчаная. А!-                и Фёдорович со вздохом махнул рукой.Выпучил большие тёмные глаза на Власия.Поморщился,загибая пухлые губы к носу.                Власий молчал. Он знал сына Фёдоровича Виталия,который летом, перед его двадцать четвёртым днём рождения приезжал в монасты-рь,три недели трудясь на монастырских полях,вывозя оттуда сено, вместе с бомжами и разными прибивающимися к монастырю,но не важничая,а как и все. И Власий спросил тихо:                -А с сыном-то что?                -Да опять в наркотики!-выпалил Фёдорович,покачивая головой.-Но это что? С бандой,бандюгами,которые шесть лет грабили,убивали, жилья у стариков отнимали,и чего не вытворяли,связался. Косвенно, конечно,лишь перепродавая в магазинчике,который я на него пере писал,награбленное. А времена-то –не совсем начало девяностых.                –Фёдорович остановился,высморкался.-Всё же начинается посте                пе нно на законное. Ментов,что с преступностью-братками вместе,по-рой прибирать начали.-И заключил:                Нет,я Витальку-сын всё же! Да и ничего он не делал с ними-вызволил. И заплатил,и знакомства.Но на днях в ресторане подрался. А то деву шку какую-то затащил в машину-та еле вырвалась…                -Обитель молится за Виталия.-Проговорил Власий,поглядывая на Фё-доровича и думая с укоризной:»Искупил,деньги жертвуешь? А сам зачем грешишь?»-вспоминая,как после Рождества Фёдорович приез- жал в монастырь с некой молодой и стройной женщиной , и жил с ней в монастырской гостинице двое суток,как будто с женой.Но Власий знал,что она не жена Фёдоровича,венчаная…-и спросил Фёдоровича: -А тем бандитам,что грабили,убивали,-что?                -Да,-тяжело отозвался Фёдорович.-Многие о них знали.И из милиции. Всё повязано. А когда они одного известного предпринимателя убили с подругой,да ограбили-и тогда взялись за них. Крутить начали.Свиде тели боялись давать показания.Но что-то четыре убийства всё ж дока- зали. Осудили. Главарю –пожизненно,а остальным: кому девять лет  срока,кому –семь,а кому-и ничего…                -Шесть лет организованно грабили,убивали и многое другое,и…-обо рвался на слове Власий,выпучивая глаза,-и лишь главарю пожизнен-но,а остальным…-и протянул непонимающе:-                Да в наше время за два убийства,на бытовой почве,без всяких прес тупных грабёжных мотивов бывало расстреливали…                -В наше время…-задумчиво повторил Фёдорович,продолжая:-Тогда ж была коммунистическая диктатура. А сейчас-свобода,как бы демокра-тия,рыночность как бы…-скривил он губы,и добавил несколько участ-ливо:-Отстал ты в монастыре   совсем от жизни,отец. Совсем ничего не знаешь,что творится.-И продолжал:-Эти из банды,с которыми мой Виталька как-то,-это перед некоторыми нашими акулами от бизнеса, политики,правоохранительной системы как криминальные ангелоч-ки.Пожизненное главарю…По двенадцать человек убивают сейчас в заказных убийствах-и двадцать три года срока за это получают.Чего не творится.А сколько и не осуждаются совсем,и не сидят,а руки в крови по локти…-Фёдорович вдруг замолчал,и просто шёл рядом с Власием вокруг  храма,стараясь,чтобы их шаги совпадали,а когда заговорил,то совсем о другом:                -Ты мне скажи,отец,если помнишь:кто из монахов или иноков в эту субботу отлучался из монастыря?                А в сознании Власия с возрастающим негодованием звучало,не да                вая возможности сосредоточиться на спрашиваемом Фёдоровичем, ответить: «Что же творится в стране? Они грабили,убивали,организо ванно? Банда.И лишь главарю пожизненно? А я,-думал он о себе,-пятнадцать лет отсидел лишь за убийство жены? И сколько за это время в лагерях претерпел,сколько перенёс. Ну да,можно бы и по-раньше выйти,но гордым был,под режим не подстраивался.И всё же?»-                и он машинально отвечал Фёдоровичу на вопрос того:-Никто вроде бы не отлучался. Хотя…благочинный ездил,как всегда в субботу, зубы лечить к некоему частному врачу..Да иеромонах Стефан всегда к матери на выходные,так как та болеет…                -Благочинный…зубы лечить.У Стефана мать болеет…-задумчиво по торял Фёдорович.-И моя жена,законная,венчаная,каждую субботу к врачу частному,зубы лечить..Ха!-Он победно усмехнулся,прогово-                рил:-Нечего скоро благочинному будет лечить! Ха!-и,пожав Власию руку:-Спасибо,отец! Помог!-двинулся вдоль церкви к жилому кор пусу монастыря.                А монах Власий,не обращая внимания на сказанное Фёдоровичем,за стыв у большого деревянного креста у входа в храм,долго осенял се бя крестным знамением и выспрашивал  ,упирая  слезящиеся глаза в пасмурное и серое небо:                -Как же так,Господи?Я работал,обеспечивал,а моя жена,блудница,из меняла мне. Убил.Зверски. Но:пятнадцать лет срока?! А эти сейчас? Убивают,грабят,в бандах,и…за двенадцать заказных убийств-двадцать три года наказания. Это как?!-                выспрашивал непонимающе Власий; и ему постепенно становилось радостно от того,что он когда-то решил в монастырь,что принял мона шество,-потому что  на фоне таких  сидельных изменений в стране,в высшей степени,как казалось ему,несправедливо обидившими его,он бы всёравно не смог в миру жить. И губы его при этом выводили:                -Замочил бы кого! Однозначно замочил бы чуть что! 5-6ноября 2003г.               


СонПрокатив тележку за монастырскую трапезную,где вдоль стены были аккуратно уложены поленья дров,трудник Викентий остановился,стал выглядывать дрова,что помассивней и,увидев суковатый пень,взва-лил его на тележку,покатив ту обратно,в направлении жилого корпу-са,устало кося глаза на единственную маленькую звёздочку на холод-ном весеннем небе.                У кочегарки,где он в пересменку с другим монастырским трудником, Иваном,дежурили по суткам уже почти пять месяцев,начиная с октя-бря, отапливая трёхэтажный жилой корпус,Викентий сбросил пень с тележки на снег,а потом потащил его в кочегарку к печи. Там он,отк-рыв дверцу,затолкал пень на горящие угли и торф. Снял рукавицы, протёр полотенцем руки,уселся на табурет,произнося:                -Вот так. Пока разгорится,прогорит пенёк,так и утро. А я покемарю,-  отмечая,что время на часах перевалило за час ночи.                Монастырский трудник Викентий,хоть бы молод и полон сил,но чув ствовал себя разбитым вконец,ибо дежурил уже третьи сутки,так как  у его сменщика Ивана,тоже подвизающегося в монастыре после ссоры с женой,живущей в посёлке за тридцать километров от монас тыря,заболела серьёзно жена,и его вызвали телеграммой,и он,поп-росив Викентия подежурить сутки и за него,уехал домой и должен был этим утром вернуться на первом же автобусе.Наведя будильную стрелку часов на четыре часа утра(что он обычно и делал на дежурстве,чтобы до подъёма,до утренней службы подкоче гарить теплом охлаждающиеся за ночь батареи,и к нему не было пре тензий от проснувшейся в холоде братии и монашеского священнона чалия…), разложив на столе у печи  старый грязный матрас,закрыв внутри дверь кочегарки на засов,погасив свет,Викентий растянулся на столе, укрываясь двумя солдатскими шинелями,которые в большом количестве соседняя воинская часть при смене формы пожертвовала монастырю,и быстро заснул.                И снилось ему летнее поле в цветах и травах,по какому он шёл и шёл слишком долго;так долго,чо ему это начало надоедать,и он очень об радовался,когда увидел берёзовую рощу и дом посреди неё. Подхва-тывая в руки растущие массово здесь красивые,с оранжевыми шляп ками подберёзовики,он открыл дверь дома,вошёл внутрь. В большой комнате,по стенам занавешенной белыми материями,по углам горе ли свечи,а на двух табуретах посередине находился гроб с неким  лежащим в нём человеком.Руки у того ,как у покойника,были сложен ы на груди. И поначалу Викентию показалось,что это он лежит в гробу. И не понимая в ужасе ,как это может быть,чтобы он и в гробу лежал,и был в комнате ,Викентий приблизился к гробу и присмотрелся попри стальней,увидев,что в гробу лежит не он,а его товарищ юности Га                лькевин,которого он увидел снова только недавно,когда после освобо ждения из заключения,где отбыл восемь лет за драку и по «раскрут- кам»,вернулся в родной город. А Галькевин за это время закончил мединститут,работал врачом в «скорой помощи».И написал книгу воспоминаний об их спортивной юности,издав её при помощи неко- его спонсора-предпринимателя за свои деньги(что с началом девя-ностых годов и кончиной тоталитарного монстра под названием СССР тоже стало возможно…),и ,когда они встретились,то один экземпляр этой книги подарил и Викентию.                –Сашок! Сашок!-принялся трясти за плечи своего неподвижного , лежащего в гробу товарища юности Викентий. И тот неожиданно приподнялся,посмотрел благодарно и непонимающе на Викентия, пытаясь что-то сказать.                Но Викентий ничего не расслышал,так как в уши врезался звон в ча-сах,и он проснулся,ежась от холода. Он отбросил шинели,поднялся со стола,приоткрыл дверцу печи,в которой пень уже догорел и еле ды-мился;и Викентий,ещё находясь под впечатлением сна и вспоминая, что Галькевин записал ему номер его домашнего телефона,размыш- ляя о том,что святые отцы церкви не советуют доверять снам,и по-думывая,что будет повод проверить совпадения с жизнью,-и вдруг с Галькевиным что стряслось?-подхватил в руки шуфель,направляясь под навес рядом с кочегаркой,где был мелкий рассыпчатый уголь, чтобы им побыстрее раскочегарить печь,не сразу замечая рыжего надменного шофёра митрополита,стоявшего в самом углу навеса, дымившего нервно сигаретой и одновременно мочащегося на уголь.                Поговаривали,-да и он сам этого не скрывал,-что шофёр митрополита раньше служил в КГБ в начальственной должности,но после распада СССР и сокращения всего этого надзорно-псового аппарата,как и многие армейские политработники,пристроился к набирающей вес и размах православной церкви,но не в иромонахи,как армейские полит работники,а как-то сторонне,но и значимо:в личные митрополитчие шофёры.                  Заметив Викентия,рыжий митрополитчий шофёр,нервно,отбрасывая сигарету,набросился с претензиями на Викентия,перемежая слова полуматным:                -Хуля вы не топите?! В келье холодно-на дворе теплее! Вчера только владыку из Германии привёз.Решили в монастыре остановиться на ночь. А тут не топите,холод-что хоть бери монашку и тащи её в пос-тель,и дрючь,чтоб согреться!                От последних слов рыжего Викентий содрогнулся,как от удара.И през-рение,и обида,и ненависть ,-даже не к этому рыжему,начальственно-му в прошлом кагабэшнику,а к митрополиту,который понабирал себе шоферами в иномарки,чтобы ездить по открывшимся заграницам та-ких «верующих»,-в один миг охватила его,и он,уже не в осознанном порыве занося шуфель над собой,ещё не с криком отзываясь на на-чатое рыжим,выговаривая ему в ответ:-Хуля-не Уля!,-огрел шуфлем полуобернувшегося от него митрополитчего шофёра по спине,сбивая того с ног. И снова занося шуфель для удара,от которого митрополит чий шофёр,перекатившись на спине,уклонился и,вскочив на ноги,с визгом понёсся к двери жилого корпуса,грозясь Викентию:                -Я тебе,сука,устрою! Понабирали в монастырь уголовной мрази…                Раскочегарив по новой печь и стараясь не думать о происшедшем, Викентий,усевшись на стол напротив пышущего в него жаром огня из открытой печи,всё ещё поругивал вслух сам с собой митрополитчего шофёра,и вообще,выговаривая рассуждающе и непонимающе,вспо миная и монастырского иеромонаха Иннокентия,побывшего полгода в монастыре,и за это время сумевшего доиеромонашиться,который сразу же был отправлен в некий православный собор в США,навер-ное,в некий город Сан-Франциско,и перед уездом устроившим в мо настыре попойку с его товарищами по кагабэ,один из которых на ко ридоре прижал к стене молодую инокиню,подвизающуюся в трапе- зной,что та,вырвавшись от него,бежала по ступеням лестницы,падая и крестясь,выговаривая зло,рассуждающе и непонимающе:                -Смотри,что вытворяет коммунистическая падло?! То они гнали эту церковь,то уже массово попристраивались к ней в тёплые и начальс твенные места. Ельцин,коммунистическая падло,Лукашенко,комму нистическая падло,Кравчук,коммунистическая падло,Путин,коммуни стическое падло,Кучма,коммунистическое падло…-перечислял Викентий новых постсоветских прокоммунистических правителей,- как церковные праздники-все в церквях?! Верующими вдруг стали, православными?! И как же так,в один миг?!И что за сволочь такая страна,Россия? Что за сволочь народ её,правящие этим народом?!-и всё повторял:-Как же так, в один миг все попереобувались?                В жилом корпусе монастыря раздался звонок дежурящего там труд-ника о подъёме и времени подготовки к утренней службе.И вскоре дверь кочегарки открылась и туда вошёл –в чистой гражданской одежде,с сумкой в руках-его сменщик Иван,худой,седовласый муж чина около сорока лет возрастом.Он пожал Викентию руку,побла годарил за дежурство. Открыл сумку,достал оттуда шматок сала,ба тон,банку вишнёвого варенья,бутылку настойки,выставляя всё на стол:-Это тебе! Благодарю.                –Де нет,это не надо,-подхватив в руку бутылку настойки,Викентий положил её обратно в сумку,спрашивая Ивана о поездке.                –Плоховато с женой,-отвечал тот.-Рак у неё признали. Врач сказал: долго не протянет…И придётся мне из монастыря уходить.У нас же трое дочерей…                «Трое дочерей,жена,а он живёт в монастыре,работает? Бред какой-то,-думал мельком о труднике Иване Викентий.-Как-то оно понятно: предприятия позакрывались,работы особо нет. А если есть-так скудно платят. И в монастыри многие сейчас так…Но жена же,трое дочерей? Бред какой-то!» Но высказывать ничего не стал,укладывая в пакет сало,батон,вишнёвое варенье.                Сегодня он,как обычно,хоть и дежурство у него получилось тройное, не остался в келье отдыхать,а,умывшись,переодевшись,направился в собор,по пути с неким задором вспоминая,как лупил шуфлем митро- политчего шофёра,так же не особо думая о возможных для него негативных последствиях всего этого,но приговаривая с усмешкой:                                -Нет,ну менту –гаду,мужу сестры,поднимавшего руку на ту,я когда-то ещё до посадки морду было начистил.Но чтобы кагабэшного гада?-такое впервой…                В соборе Викентий стоял в полумраке,в углу у лестницы,ведущей на звонницу,возле бочка с освящённой водой,прислушиваясь к утрен-нему правилу,зачитываемому одним из послушников,словно спеша-щим куда-то,и прерывающим чтение перед прославлением святой Троицы,размашисто крестящимся и продолжительно и неспешно повторяющем славословия.                На что сразу же отзывались девушки из регентской школы,располо жившиеся на правом клиросе,звонкоголосо выводя песнь пресвятой богородице:                -Взбранной воеводе победительная! Яко избавльшася от злых…»                А Викентию вспоминался сон,видимый им минувшей ночью в кочега-рке.И всё было так отчётливо,что настораживало. Сказывалась и уста лость от трёхсменного дежурства,и он намеревался уйти отдыхать в келью,но у двери расположился инок Иппатий,пронырливый,служ-бистый,тоже лезущий в иеромонахи и тоже в минувшем из сокращё нных военных офицеров,в обязанность которого входило следить за посещением храма трудниками и не позволять отлучаться тем со слу жбы раньше времени. А объясняться перед ним Викентию не хоте –лось. И лишь после литургии верных,когда служащий иеромонах Ира клий,который в минувшем служил в мвд,и по сокращению раньше выйдя на пенсию,к сорока пяти годам тоже ушёл в монастырь (и по думав об этом,Викентий чуть не хохотнул,пришёптывая:»Ай,блин! Всю церковь начальственно опутали бывшие силовики и военные?! Ай,блин! Рассея…),надрывно провозгласил из-за царских врат:                -Ел-лице вернии,паки и паки миром господу помо-о-лимся!»,Викен-тий,выпив освящённой воды из кружки,напутствуемый нежным и ласковым пением «херувимской» девушками из регентской школы:                -И-же херувимы тайно обра-зуу-юще…-                двинулся к двери,вдруг прикидывая,что по времени скоро должна открыться поселковая почта и намереваясь оттуда позвонить това-рищу юности Галькевину,так как виденный ночью сон всё не выхо-дил из сознания.                На почте,набрав номер по межгороду,Викентий после долгих гудков услышал из телефонной трубки сдавленный женский голос,в котором он узнал мать Галькевина. Викентий,объясняя,кто он,попросил позва-ть к телефону Сашу. И после недолгих,настороженных объяснений, мать Галькевина,припоминая постепенно Викентия,произнесла всх липывая:                -Сашу позавчера у подъезда убить хотели. Две пули. Но этой ночью в реанимации ему стало лучше. Он пришёл в полное сознание. И я то-лько что вернулась от него…                -Во сколько это по часам было,когда он в сознание? Примерно?-выпа-лил настойчиво удивлённый услышанным Викентий,и застыл без дви-жения,отвесив подбородок и долго не опуская трубку,из которой на-чали раздаваться гудки,на рычажок аппарата,когда услышал в ответ:                -Часам к четырём…»                8-9 ноября 2003 года                Келейные  откровенияБогат на разные закавыристые выдумки русский человек;и нет ему равных в этом среди народов мира,особенно когда власть и правя-щие,которые тоже богаты на разные заковыристые выдумки,переста нет жёстко надсматривать над ним,а тем более если и сама побежит шалить и хватать,разгораясь от долго сдерживаемой жажды наживы.                И не знает тогда преград и меры русский человек.Не взглянёт с высо-ты своей,на которую слишком быстро взобрался,на ближнего своего, жалко барахтающегося внизу целыми толпами и одновременно с по добострастием и жуткой ненавистью поглядывающего на него.                Не знает меры. Продаёт,перепродаёт,вертит и крутит,грабит,ворует, разбойничает,стреляет. Словно ручьи весной,просачивается мысль его через любые преграды морали и закона.                –Эгей! Не удержишь!-кричит он в шальном своём забеге,охмелев и от свободы и от спиртного,и от бессчисленных гульбищ и разнопозных сексуальных утех,-на что порой выбрасывает щедро столько денег, что некоторым его ближним,оставшимся барахтаться по жизни внизу и беззлобно обираемым им ,на сто лет нормальной бы жизни хвати-ло.                –Эгей!- кричит он,ощущая себя сверхчеловеком,недоступным и непод судным,а народ,из которого вышел-быдлом,которое всё хавает. Но при этом всё же с опаской посматривает сверху своего на этот народ.                Всё чаще в ужасе просырпется ночью,слыша вдруг сквозь сон эхо но- вой революции,беспощадной и звериной.И тогда швыряет легко нажи тые деньги,каких и не жалко особо,на то,чтобы ослабить этот народ, ещё более пробудить в нём низменное,пьяное,животное;швыряет деньги и на развитие малого и среднего бизнеса,аппелируя к частносо бственническому,пытаясь создать ограждение себе из так называемо-го среднего класса,понимая,что малый и средний-особливо-бизнес в случае чего,-защищая и себя,-встанет грудью на защиту его,если влас-ти,которые всегда хищно посматривают на нахапанное им.                Швыряет деньги,вдруг задумываясь о Боге,и на православные церкви и монастыри,интуитивно понимая,что они исторически за похожих на него,что они всегда направляют к покорности народ,к смирению,а гла вное-к холопскому мироощущению.                –Эге-гей!-кричит он из шального своего забега и Морганам,и Ротшиль дам,и Рокфеллерам,вместе взятым,наживавшим свои богатства из по коления в поколение,веками; и при этом задыхается в восторге от то- го,что он такие же почти богатства сумел приобрести всего за считан-ные годы.-Эге-гей!-кричит он им свысока.-Знай наших! Слава Россия!                Богат на выдумки русский человек! Хоть чаще он и не совсем русский, а каких только национальностей не намешано,не перемешано в нём.          Но какое значение?-богат на выдумки русский человек,лишь переста-нь такая же богатая на выдумки власть надсматривать над ним.                Только от выдумок его в большинстве никакой пользы ни людям,ни ст ране.                И тогда изредко в нём проснётся нечто как-то глубинно русское,луч-шее в нём,незнаемое многими другими народами так пронзительно, которое величается совестью;и от вдруг нахлынувшего на него избы тка этой совестливости бросает всё оголтело нажитое налево и напра-во без разбора:-Хватайте!Жрите,суки! И  уходит в разгулы и запои,-но не на время,а- безвозвратные,до смерти; и если не дотянет до той,то и в монастырь,в покаянных иллюзиях своих стремясь найти там спа-сение,святое.И будет так ожесточённо,так изнуряя себя молиться,так выстаивать смиренно на долгих службах,что некоторые там вместе с ним начнут его называть «святым дуриком».                Пока через года два не очнётся,не взглянёт на себя и окружающее бо лее разумно,и не вопросит с безысходной тоской:»Что я здесь делаю? Какая святость? Да здесь гнили больше,чем в миру…»,понимая,что во зврата уже обратно и нет. И сил на возврат не останется.                И тогда в монастырской келье,развалившись на кровати прямо в сапог ах и иноческом облачении,вдруг перед своим новым сокелейником, послушником Степаном, заваривающим чай в стеклянной банке на двоих,впервые,как на испо веди ни разу,рассказывать самое тайное и скрываемое о себе.                –Я же в прошлом-почти как олигарх.-То ли с тоской,то ли с иронией высказывал монастырский инок Ириней.- Заводик прихватизировал.  Да и не только. И поверишь: в девяностые годы вот этими руками ,-он выставил руки перед собой,-чемоданами доллары держал. И имел, конечно,и жил.И гулял. Швырялся деньгами.Сам всё оставил,раздал.  Полмира объехал. И стыдно стало. Нехорошая,преступная,воровская жизнь,хотя и не вор в законе,но ещё более матёрая,чем у тех.Всё ос тавил,ушёл в монастырь-святостью проникнуться.И глаза как в завесу. Но завеса эта стала спадать,осмотрелся я,и всё больше удручает,что монастырь не то что некая святая обитель ,как говорится и как бы,мо-жет,и должно,а на низшем уровне,из которого и отбор,-как некое бес форменное исправительное или отстойное заведение,где в основном собираются бывшие уголовники,сумасшедшие,бомжи,пьяницы,каких священноначалие прибирает из жизненных несуразиц,трагедий даже, неблагополучий,чтобы работали на монастырь за так…-он замолкал, и заключал:-Я понимаю,если со стороны выгод,но тут же всё же монас-тырь,а не притон…                -Так оно понятно,-выговаривал на это,разливая чай по стаканам,послу шник Степан.- Но что делать? У монастыря фермы,сады,поля,пилора-ма,пруды с рыбой,овощехранилища. Сколько работы. И кто работать будет? Я? Ты? Другие такие ? Мы из нормальных жизней не для того сюда,а чтобы-в кресты на грудь,в пастухи…                -Мне наместник в разговоре то же самое. Христос,мол,сказал: прииди те ко мне,все труждающиеся и обременённые. Я понимаю. Пришли.-Отозвался на сказанное послушником Степаном инок Ириней.-Так и живите по религии,по нравственному,но тут же и пьянки,и курение,и воровство,и чего нет!-и замолчал,снова начав откровенничать о себе и выговаривая:-А до бизнеса я ж в ментах. Московский уголовный ро- зыск. Русский народ нас обобщительно не любил и не любит.Даже та лантливый пьяница,бабник и скандалист Есенин с гордостью писал: не морил,мол,он несчастных по темницам… Несчастные!-вздохнул с усмешкой Ириней.-Если забыть,что за ними преступления,и такие не редко,что задушил бы гада.-Он встал с кровати,взял стакан чая и ,сде лав несколько глотков, продолжал,повторяя:-Мент…И к концу восьми десятых годов такое началось. И мы,менты,постепенно всё ощутимей стали скатываться в вымогатели,а то и в грабители. Под прикрытием формы.-Ириней вздохнул.-Да. Но не мы вначале.Все принялись хапа ть,богатеть. Новые предприниматели,бизнес,рэкет,бандиты.Закона и порядка-никакого. И что мы,мвдэ,такое мощное ведомство,должны перебиваться на этом фоне на скудные жалованья?Смотреть,как жи рует вся эта преступная и обнаглевшая сволочь,да ещё и защищать её? Дяди Стёпы-милиционеры? Нет! Но не мы виноваты в неком нача льном,-повторил Ириней.-А потом пошло-поехало. Разжился я и дачей,и машинами,и гаражами,и квартирой пятикомнатной. Всего за два года. Но всё же ментовство связывало,и решил я уйти из угрозыс ка и вообще из мвд. А после совсем в настояшее богатство впал.-Ири ней снова замолкал,и продолжал:-Но,видимо,есть Бог? Как-то нахлы нуло оно. Душа заболела…-Ириней махнул рукой,допил чай,опять звалился на кровать.-Вот так и в монастырь…                -И правильно!-поддержал его послушник Степан,приближаясь к Иппа тию и пожимая ему руку,и неожиданно начиная откровенничать и о себе.-У меня же тоже подобно. Я же в психушке начальником отделе ния был. Психиатр. Лечить…Хотя:психиатрия-она профанация больше, но совесть никто не отменял. И вот там у нас группка сколотилась из медиков,других,из пенсионных служб. Пенсии брошенных психов-се-бе.Помер псих,а то и мы ему порой поможем: средств у нас для этого полно,-а пенсия на него идёт. Похлеще Чичикова! Сотни таких.-Он обернулся на икону в углу,перекрестился.-Те же уголовники… Сдела-ешь ему диагноз,побудет он года два в психушке за убийство-всё же не за так.На кухне шеф-повар,начальник-тоже свои.Целыми тушами мясо продавали,пользовались. А психи,поверишь ли,-не намного луч- ше,чем в концлагерях их кормили.-Послушник Степан снова поверну лся на икону в углу,перекрестился,и продолжил:-Но это что? Потом договорились с другими медиками,и начали умертвлять молодых и здоровых психов на органы.И тоже богатым я стал…-послушник Сте пан подошёл к окну,раскрыл форточку.- И я не выдержал.И тоже в монастырь. Правильно,не правильно-но легче на душе.-И со вздо-хом заключил:-Но вообще-то грехов у меня и таких (не называю это более правильно: преступностей…)-поболей,чем у всех этих пьяниц,бывших сидельцев,психических наших монастырских вместе взятых…                -Спасибо тебе за ответную откровенность!-проговорил инок Ириней, приподнимаясь с кровати,подходя к послушнику Степану и приобни мая его за плечи: -Поболей! Но не согласен с тобой! Какие грехи –и преступления-не будь,для всех монастырь открыт. Но пришёл сюда, покаялся и живи праведно! Основатель оптиной пустыни Опта сотни убийств совершил.И –в святые! Но не пить,не курить,не развратнича-ть,не сквернословить и ещё чёрти что! В монастыре по праведности должно…-и он ,уставившись в окно,прислушался о споре между тру дниками,которые на холме у жилого корпуса,складывая в штабеля доски,дымя сигаретами,спорили о том,кому должно правит Росси-ей: царю или президенту.                -Президент –это западные демократии! Это бесовство,каталиковство! А царь-монархия! И православие-монархическое исповедование! Нам царь нужен,а не бес-президент! До революции в России богаче всего остального мира жили! Царь!- кричал,размахивая руками,трудник Алексей по прозвищу «капитан»,бывший армейский прапорщик,изгна нный из армии за пьянство.                –При царе богаче всех жили? Тьфу! Это ты где навычитывал?в каких церковных книжках?-злобно не соглашался с этим монастырский тру дник Виктор,по прозвищу «татарин»,год тому прибившийся к монасты рю после лагеря,где отбывал наказание за грабежи.Он узил и без того узкие глаза и кричал на Алексея:-Нищим народ при царе был! Тём-ным! Думаешь,революция на голом месте такая кровавая?! Заговор сионских старцев да немецких шпионов? Да большинство народа-за большевиками! Царь?!                -Если ты против царя,то ты и против православия! Православие-монар хическое!-выкрикивал Алексий по прозвищу «капитан»,надвигаясь на Виктора,по прозвищу «татарин»,хотя был пониже того ростом и поме льче в комплекции.                –Я,против православия?!-набычившись,надвигался на Алексия и Вик-тор,отбрасывая доску,которую держал в руках, в сторону.-Да я с мало-летки по зонам! Как ты, в комсомоле не был и в армиях псовых не слу-жил!И я против православия…-он усмехнулся,оглядывая других труд-ников,стоящих вокруг и наблюдающих за их спором;и вдруг обернул- ся,резко ударил Алексия,нанося по тому удары один за одним:-На!- комсюковская твоя рожа! На !-службистская твоя рожа! На!-пидарас!- пока Алексий не повалился на мокрую от только что растаявшего сне га землю,не застыл,раскинув руки.-На!-пнул его ещё раз ногой Виктор.- Царя,гад,захотел?! Мне дед рассказывал! И про крепостное бы право вспомнил…                -Вот видишь,-наблюдая за всем этим из окна,потрясая осуждающе головой,выговаривал инок Ириней,направляясь к двери.-Надо идти, а то поубивают наши трудники один одного!-и когда быстро шёл по ко ридору,то всё бурчал себе под нос:- Я понимаю:весна началась,посев ная скоро,люди для работ нужны.Но это же монастырь,а не притон ка кой-то!                А послушник Степан с привздохиваниями выговаривал ему вслед:-Шу-мишь всё? Возомнил какую-то святость? Человек –он всюду человек. Отрёкся от тяжких беззаконий,в которые не сколько ты сам, сколько тебя время окунуло,-и то хорошо…-                и,взявши в руки молитвослов,крестясь на икону в углу,принялся чита-ть псалмы.                16-18 ноября 2003 года                              Завещание         (этот рассказ –более просто глава из недописанной и потерянной в черновиком повести)                Совсем высохший-кости да жилы,в больших очках,придающих его вы тянутому немного вперёд лицу некую природную научность,-из-за чего ,может быть,когда-то, ещё со школьных годов к нему и прицепи лось прочно это прозвище:Профессор,-Славка лежал на кровати,си- лясь достать из-под одеяла руку,чтобы поприветствовать вдруг поя-вившегося в комнате старого знакомого по прозвищу Крот,но не мог, и лишь виновато улыбнулся тому  уголками посиневших губ. На что мать его,сгорбившаяся под тяжестями и непогодами лет женщина, во шедшая следом с бидоном  парного,только что надоенного молока, всхлипнула,проговорив:                -Вконец ослаб сыночек. Полгода как слёг. И по больницам,и лекарств каких не пробовали…-укоряла она безжизненно лежащего сына.- И упёртый такой?! Пусть бы братья и сёстры из «дома молитвы»приш-ли ,помолились.А вдруг? Не-ет?!                Славка  медленно повернул к ней голову,и глухо,водя впавшими глаза ми по широченным полкам вдоль всех четырёх стен.заполненных от пола до потолка книгами,прошептал:                -Вон мои боги! Вольтер,Дарвин,Шекспир,Байрон,Маркс,Ницше…,- обессиленно замолкая.                Когда мать,махнув на него рукой и снова всхлипывая,вышла из комна-ты,Крот,усевшись на табурете,затянул удивлённо:                -Что за фигня,Слав? Соберись! Я в бегах с зоны,в розыске. Ногу себе сломал. Пацаны дощечками обвязали,на заброшенной хате в селе один поправлялся,-затараторил он.-И ничего. Физкультурой-и на но- гах!-Крот приподнялся,махнул по воздуху левой ногой,правой.-А ты чего раскис? Поправишься!                -Не поправлюсь…-уверенно выдавил из себя Славка,иронично усме- хаясь.-Жизнь без возможности воспроизводства жизни недолговеч-  на.-Тут же перводя разговор на другое:-Давно тебя не было. Ду-мал, посадили.Но,-и продолжил тихо,рассудительно:-Человек ты,Крот,хо ть и жизнь тебя по неволям,порядочный. Что в детстве заложилось-оно как фундамент. И судьба тебя бережёт. А Профессору-всё,капут. Два иностранных языка самостоятельно изучил. Маркса в оригинале чи-тал.Однако –всё…-и лишь Крот машинально заперечил на это,пере бил его:-Подожди!-кряхтя перевалился по подушке слева-направо, сбрасывая очки и водя бесцветными глазами по книгам вокруг,прои знёс: -С послешколы собирал,покупал. Единственное богатство. Многое-редчайшие экземпляры…                -Я привёз.Прошлый раз,год назад брал у тебя,-Крот наклонился к сум ке,извлекая оттуда книги.-Кафка-два тома,Камю,Сартр ,Ницше…-он положил книги на столик у кровати,приблизился к левой стене,пере-бирая стоящие там на этажерках книги.-Ещё два тома его возьму,-на чал перелистывать книгу Ницше,вычитывая:- Так говорил Заратустра: иди в свой рай на небе.Не мешай нам жить на земле…Да,-Крот задум чиво помолчал,повернулся к Славке,лицо которого понимающе улыба лось,а губы выводили с тоской:- Единственное богатство,единствен-ное. Не знал-куда как помру. Прикидывал:городу,библиотеке? Но ты пришёл…Мама! Мама!-повысил,насколько это у него получилось,го-лос,приподнимаясь и сразу же падая на подушку.-Ма!                -Что случилось? Что…-мать услышала из кухни,торопливо вошла в ко мнату,вытирая обильно выступивший пот на лбу у сына,налила в ста-кан микстуру:-Выпей.                –По-до-жди!-Славка,приходя в себя,отклонил руку матери.-Вот!-ука-зал он подбородком в сторону Крота.-Книги мои-все ему! Слышишь? Ни брату,ни сестре,ни детям их,-ему. Завещаю! Слышишь?!- и опять влип в подушку,отключаясь от этого мира.–Надежду не терять-и,может,поправится. Сорок два года всего,-неу веренно говорил через некоторое время Крот ,отправляя в рот приго товленную ему матерью Славки яичницу.-А книги-вы не подумайте: я не приму. Это же семейное. Я-причём…                -Как это не примешь? –не поняла его Славкина мать.-Это для Славы серьёзно! Это последнее пожелание перед смертью! А поправиться?- это вряд ли,-качала она головой,снова всхлипывая,и вдруг откровен-ничая:- Я никому не говорила,но что ж… Слава-то в детстве зимой то- нул в реке,и очень простудился,и с женщинами не может… И не ку-рил никогда,и не пил,и работал,и знаний самостоятельно понабирал-ся,что за три института другие не осилят. Но организм такого монаше ства,знать,не выдержал,дал сбой. И конкретно,на уничтожение…                -Ничего себе!-думал об этом Крот,оставаясь переночевать и уклады-вая матрас на раскладушку в комнате  Славки,участливо поглядывая на того,заснувшего после выпитого снотворного.-Ни разу за жизнь ба бу не трахнул?! А я ещё порой в обиде на судьбу…-и настойчиво пов-торял,засыпая и наблюдая,как по стеклу окна соскользнул в темноту тучи на небе озорно светящийся месяц:-Жизнь,пока она есть,единст венное моё! И какие-то претензии к ней,а не к себе,-нехорошо. Нехо рошо!                2003 год.                              На рок-концерте               (рассказ)                Священник монашеского чина был толстый,грузный. И лет ему было на шестой десяток.                Он стоял на сцене впереди музыкальных инструментов,впереди музы кантов-рокеров,группкой расположившихся возле этих инструментов, и,ухватив левой рукой микрофон перед ним-прочно,всей пятернёй мясистых пальцев,словно боялся,что кто-нибудь может отобрать у не го микрофон,-говорил заполнившей зал молодёжи о том,что он имеет самое прямое отношении к предстоящему рок-концерту,так как о сам из детей-цветов конца семидесятых годов минувшего недавно столе-тия,и на ударниках стучал,и автостопом ездил,и сталкивался не на шу тку с правоохранительными органами.                –Хуже смерти,-басил он,-мёртвая жизнь.  А мёртвой была советская жизнь,-уточнял он.-И мы победили!-возглашал,снова уточняя:-Мы не возрождали целину,не строили «бамы».Мы были цветы того време-ни. И нас гнали. Гнали даже за то,что мы-как хиппи-имели большие волосы…-он поглаживал рукой свои длинные,редкие седые волосы, лохмотьями свисающие с затылка полулысой головы,и улыбался,как бы доводя этим до сведения собавшихся,какой бредовостью напол-няла их молодость коммунистическая власть.-Мы победили!»                Заполнившая зал молодёжь почти не слушала его,нетерпеливо ожидая концерта. Да она и не могла слушать,потому что это была молодёжь новая,которая в большинстве своём не думала и не любила думать об обществе,стране,справедливости,всё подводя под свои меленькие личные интересики,в которых постоянно маячило желание побалдеть,или отрваться,как говорили они,и за это бы «ото рваться» по полной программе каждый четвёртый из них не задумы ваясь спустил с молотка за бесценок не то что какую-то там идею или основополагающее морали,а всю Россию. Лишь бы оторваться по по-лной!                -Но самое главное,-говорил им священник,-от жизни надо взять всё! Всё!-повторялся он,вспоминая между возгласами,что от жизни брал всё,что мог,конечно: и погулял,и детей народил,и жене изменял,и женщин много перепробовал,и двоих даже изнасиловал,и побандю  ковствовал вначале лихих девяностых,и убийство совершил…Много перепробовал. Разве что за преступления ни разу не отбывал нака-зание.Зато много знакомств среди преступного мира имел,особенно как священство принял,и советы-вплоть до авторитетов-давал…-                Всё! Жизнь надо прожить,чтобы не было мучительно больно за бес цельно прожитые годы,-цитировал он корчагинское,не вкладывая в смысл высокого,как Павка Островского и вдруг осознавая,что несёт что-то неподобающее священнику,да ещё и монаху,и быстро свернул на проторенную веками дорожку,которая не имела ни конца,ни начала,а произнёс он,-нашли Бога! А атеизм-это борьба с Богом. Хотя атеизм это тоже вера-в то,что бога нет.Но вера довольно ничтожная и,к сча стью,уже отжившая…Атеизм-это борьба,а борьба предполагает того, с кем борешься,-тут священник подумал,что снова несёт что-то не то,не к месту,и,оглянувшись на вздыхающих нетерпеливо за спиной музыка нтов,сказал:-Есть ещё добро и зло,и смысл жизни,и надо,чтобы отве-ты были найдены…-он опять оглянулся на музыкантов и выговорил:-                Так вот,все ответы нашему поколению помогла найти рок-музыка!-и захлопал в ладоши,услышав скупые аплодисменты и позади себя,и из зала,тут же прибавляя:-Дураки слушают танцевальную музыку,и раз- ную там,а рок-музыка для думающих…-он замолчал,несколько поду- мал и ещё прибавил:- И вообще правильных людей в этом зале нет! Правильные люди остались,-он вновь оглянулся на музыкантов,ворч ливо переговаривающихся между собой,-там…-повёл правой рукой  вокруг себя,-в домах,дома. Чего нормальным людям здесь делать?-                хотел прибавить он ещё,но осёкся и,не зная,что сказать,не разбирая последовательностей,двинулся в проторенное проповедническое, выговаривая:-Атеизм-это давно не модно,и думаю:атеистов в зале нет. Сейчас идут пасхальные дни,и большинство из нас побывали в церкви.И наверняка почувствовали радость…Господь ждёт вас!-по чти выкрикнул он,понимая,что надо закругляться,что его вот-вот осви-щут молодые отморозки,собравшиеся в зале,но замешкался,полагая,что нехорошо заканчивать речь на бессмыслице,и широко заулыбался, найдя,как показалось ему,достойное завершение.-Господь присутст- вует среди нас!-чуть ли не выкрикнул он,также голосисто объясняя:-Ибо сказано:где двое или трое собраны во имя моё,там и я посреди них!                -и быстро,слыша ,как разрозненные,набирающие силу свисты отде-льных молодых людей потонули в шквале аплодисментов,спустился по ступеням в зал,на место среди приглашённых почётных гостей в первом ряду. И только успел усеться на стул-со сцены грянула музыка,       грохотом своим выбивая последние мысли из голов слушающих и и грающих,которые обоюдно-одни на сцене.а другие в зале-прыгали, вращались,мотали головами и руками,и ногами,выкрикивая нечлено раздельное и труднопонятное.                Как оглушённый,священник сидел на скамье,стучал пальцами рук сна чала себе по коленям,после-по животу,и напряжённо,стараясь не поте рять последнюю мысль,наскакивающие на сознание,думал: «И чего я тут делаю? И чего я сюда пришёл?»-хотя ещё час назад он исчерпыва юще знал об этом,пока не пришло ему на память сказанное им на сцене в завершение выступления: «Господь присутствует здесь,среди нас! А если Господь присутствует,то мне и подавно надлежит…без ро-пота,»-рассудил он и,не забывая о своём сане и чне,вяло покачивая го ловой в поддержку ревущего и прыгающего на скамейках в такт рок-музыке зала,солидаризуясь с ним,обратно пальцами обеих рук засту-чал себе по коленям.                21 декабря 2003г.                              .                На рассвете                (из пропавшей повести)                Ночь ещё прохаживалась по городу,по пустующим его улицам,по пар кам,скверам,по площади у здания областной администрации.Но на востоке уже светлело.Оттуда в город спешило утро.В той же стороне, на балконе многоэтажного дома ,появился мужской силуэт.   Он чирк- нул спичкой,прикуривая,затянулся несколько раз,бросил сигарету,об- ратно скрылся за дверью.                Тьма начинала рассеиваться. Послышался женский голос у подъезда, торопящий кого-то:-Давай,шевелись. Пять километров-и вокзал. Прой дёмся.Точно к первой электричке успеем…                И сразу же в ответ пробурчало недовольное мужское: - Спешим,спе-шим.Полчаса подождали бы-и первый трамвай…                Словно услышав последние слова,вскоре в отдаленьи по рельсам про тинькал трамвай. Невдалеке заскрежетали ворота гаража,и оттуда, блестя фарами,выкатилась чёрная «волга»; с рёвом помчалась по дво-ру,обдавая водой из лужи толстую женщину,с корзиной в руке бреду- щую у детской площадки.Женщина остановилась,принялась молча вы тирать платочком пятна от грязной воды на платье.                Когда «волга» скрылась за поворотом,женщина разогнулась,погрози-ла ей вслед большим мясистым кулаком и разругалась разнообраз-ным матом,поглядывая на молодого парня в джинсовом костюме и девушку в коротенькой синенькой юбке,сидящих на лавочке под кус-том сирени в обнимку. И те вдруг поднялись,звонко рассмеялись,побе жали вдоль дома,ещё долго оглашая наступившее утро своим озор- ным  прерывистым смехом,не замечая у автобусной остановки напро тив тюрьмы молодую стройную женщину с золотистыми волосами,ра ссыпанными по белой курточке на плечах,которая большими глазами всматривалась  и всматривалась в разбросанные по всем тюремных этажам решёткам окон.И если в каком вдруг мелькало что,она напря-жённо махала рукой,кричала что есть мочи:-Коля,я здесь! Коля!                И страдальчески замирала,не услышав ответа. Содрогалась,если из какого окна в ответ до неё долетало что грубое,насмешливое. Но об ратно всматривалась в тюрьму,и,запрокинув голову вверх,уже глухо, более для себя повторяла:-Коля!-                пока глаза её не заволакивали слёзы.Пока мужчина,стоящий под клё-ном у магазина,не приближался к ней,не обнимал ласково за плечи, не говорил: -Он не услышит,доченька.Смертники сидят в подвале…                                И тогда плач вырывался из женщины,и она выговаривала надрывно, повторяя: -Он целый год работал на эту сволочь,а тот-неуважительно, видишь ли,разговаривает?-отказался платить ему. Что оставалось? Вот и взял ружьё,и всю семью…                «Двух детей,кроме того бизнесмена и жены…-тяжело думал,продол жая недосказанное дочерью,отец,всё не могущий оправдательно вос принять пусть и справедливое зверство зятя,и шептал,приобнимая дочь:-Успокойся! Приговорили к расстрелу-это ещё не значит,что расстреляли…                А дочь,не слушая его,сквозь слёзы твердила:-У нас и хлеба купить-де ньги одолжали. Эти зажравшиеся сволочи!-и надрывно вопрошала:-Почему Коля? Пусть за происходящее расстреливают тех,кто допус-тил подобное в стране?! Пусть…                декабрь 2003г                утра до вечера          (рассказ)                Расставив по столу разные кушанья,бутылки шампанского и вина,Люд мила Петровна осмотрела всё,поправила букет цветов в середине и,удовлетворённо вздохнув,посмотрела на часы на стене,возле натюр мотра с яблоками,нарисованного ей лет с пять назад,и тихо проговори ла сама себе:- Через полчаса и Серафим придёт. Мальчик мой.Засиде лся в монастыре,соскучился по женской ласке.Ох!-вздохнула она,и продолжила,покачивая головой:-Ну и что из того,что ему всего тридца ть,как моему сыну Андрею…Ну и что? А Киркоров с Пугачёвой?-вдруг стала оправдываться она.-Я тоже несколько поучилась в щукинском... И рисую,и стихи пишу,и музыку сочиняю.Чем хуже?! И,может,сейчас бы тоже в известности,-лицо её побелело от вдруг нахлынувшего него дования,и она зло процедила сквозь сжатые губы:-Если бы не эта ло-хиня Наташка,-вспоминая о сестре,отговорившей её когда-то,во время беременности сыном Андреем,делать аборт,пообещав помогать рас тить и воспитывать того,Людмила Петровна зубами нижней челюсти сильно прикусила верхнюю губу,проговорила строго,словно сестра бы ла рядом:-Вот и помогай! В монастырь не захотела,мужика на старос-ти нашла…-по её памяти промелькнул гражданский муж сестры,и она нервно выкрикнула:-Правильно я заставила Наташку пообещать,что она в загсе с ним не будет расписываться,а то умрёт-и всё ему…А на каком основании? И почему не мне? Н Андрею? Я ещё когда училась, а Наташка после института работать пошла-так ежемесячно мне день- ги высылала? А Андрея сколько она растила,одевала ? Почему не нам?!                Совсем расстроенная,Людмила Петровна прошла в комнату,прилегла на диван,укрыласт одеялом,постепенно приходя к выводу,что уходя- щий год сложился для неё совсем неплохо,и только жалко было,что рассталась с грузином Зурабом,научившим её рисовать художником, у которого была квартира в центре Москвы. И зашептала:-Ох,Зурабу- шка ты мой,Зурабушка.Один лишь ты меня понимал. Говорил: лучшая поэтесса и художница Москвы и Московской области. Увёл от тебя мен я молодой и напористый! И тоже,как и я,поэт…-на глазах её высту пили слёзы,она резко смахнула их рукавом халата,так же резко заклю- чая:-А вообще-то: на хрена мне этот Зураб?! Старый,хромой…Ну да, квартира…Так он же не захотел моего сына там прописать. А квартира большая,пять комнат.Там,может,и придумали с сыном что путнее…                Людмила Петровна решила ещё перечитать стихотворные послания ей Серафима из монастыря,наклонилась в сторону,достала листки из тумбочки,начала вслух и с выражением зачитывать:-                «И когда я Христа молю,                              когда в храме жгу свечу,                             то не только тебя люблю,                но,к тому ж,и тебя хочу…»                -Хочет мальчик мой,хочет!-отрываясь от чтения,восторженно произне сла Людмила Петровна,целуя написанное на листке,тут же полагая,   что к приходу Серафима ей следует что-то написать и ему в ответ на его последнее,самое проникновенное. Она снова наклонилась,выну-ла из тумбочки чистую тетрадь,взяла золотистую ручку,подаренную ей Зурабом,проговорила требовательно:-                Именем господа нашего Суса Христа,охвати меня ,муза!-и тут же почу вствовав,как муза охватывает её,принялась писать,выговаривая запи- сываемое вслух:-                Мыслю тобою,Серафим,                                вся захвачена одним.                Песни будем вместе петь,                рисовать и всё балдеть.                Так как мы с тобой  поэты,                в слово божие одеты.-                Людмила Петровна ещё пару раз перечитала написанное и н удержа-лась,чтоб не похвалить себя:-Хорошо!Как разносторонне я талантли-ва! И к театру,и к живописи,и к поэзии… Не реализовалось?! А не пос-лушалась бы этой посредственности,этой геологини,проходившей всю жизнь по тайге и настоящей жизни не знавшей,-вспомнила она обратно о сестре.-Сделала бы аборт. И какие перспективы были! А с  сынком этим чёртовым-всё пошло на перекос. Да и отец: байстрюка на гуляла,помогать перестал. А сынок-весь в отца своего и моего: за- пойный…-настроение её обратно испортилось,и она обрадовалась, ко гда вдруг зазвонил телефон,покуда не подняла трубку и не услышала нахрапистый сыновний голос:                                -Ты,что ли,прихватила тётин Наташин проездной на бесплатный прое-зд в метро?! А удостоверение на бесплатный проезд в электричке?!- неслось из трубки.-Это мне тётя Наташа оставила пользоваться! Обор- зела…                -Ты как с матерью разговариваешь?-вспылила и Людмила Петровна,и привела,как ей казалось веский довод приоритета её прав:-Я-сестра,а ты всего лишь племянник.Сколько я из-за тебя перенесла,сколько пот ратила на тебя?! Вчера в метро целый день поездила,позавчера-в Сер пухов,туда-обратно…-и добавила:-За тебя же езжу к чудотворной ико-не «неупиваемая чаша»! Молюсь,чтобы от зелёного змия тебя отвра-тила… А ты?!                -Неупиваемая…-послышалось с прихихикиванием из трубки.-Это ж надо? Все обычно упиваются,какой богатырь не будь,а эта:неупивае-мая?!                -Не смей святое оскорблять!-прослышав успокоенность в голосе сына, Людмила Петровна перешла в наступление.-Высшее образование те-бе помогла,от армии отмазала…                -Ты,что ли?!-голос сына вновь напрягся.-Это тётя Наташа всё. От тебя дождёшься…Тётя Наташа даже квартиру в Подмосковье ,чтобы рядом с Москвой мне купить.Сколько оформляла,ездила,бегала…                -Я тоже пять тысяч рублей вложила,участок продала. А квартиру Ната- шка за десять тысяч долларов продала…-оговаривала всё Людмила Петровна.-Но вообще-то это я. Она бы сама ,лохиня такая,и за пять бы тысяч не продала. Значит,ещё пять тысяч долларов и от меня!                -Короче,-оборвал её доводы сын.-За пользование проездными с тебя четыреста рублей! И приеду,заберу проездные…                                -Ладно,заберёшь,-Людмила Петровна решила прервать раздражитель ные и пустые словопрения,заговорила вкрадчиво,понизив голос:-Ты, слышу,пить не прекращаешь? С Леной,женой,развёлся,-как жить дума ешь? А я в монастыре с девушкой познакомилась.Отец-ювелир,мать-в торговле,тоже неплохо деньгу зашибает. В Москве двухкомнатная ква  ртира. Познакомился бы…                -У меня теперь и своя квартира,-с безразличием ответил сын.                –А кто тебя надоумил?-не удержалась Людмила Петровна .-Я! Но не спеши радоваться: операция-то наша не совсем удалась.Генеральная доверенность на проживание,завещание,-но владелица –то она? И это от него всё,от Виктора! Не будь его,мы бы Наташку полностью и на квартиру бы здесь раскрутили,и на дом бы. Расслабились! В монасты-рь бы ушла,и всё её-как бы наше.А она-вьюрть. Конечно,и мы не зева- ли,раздербанили её квартиру на троих.Но не спеши радоваться…                -В случае чего-я буду бороться.Моя квартира!-послышалось категори чное от сына,и он,вспоминая мужчину тёти Наташи,согласился с мате- рью:-Но правильно ты говоришь:всё из-за него!                -Из-за него!-радуясь поддержке сына,подтвердила Людмила Петров-на.-Если бы он не появился бы,то Наташка сейчас бы сидела в монас-тыре,а мы бы всем её пользовались. Всем! И квартирой,и домом,и пе нсией,льготной. Из-за него!-и прибавила:-Но ты,Андрей,не пережи-вай.Мы придумаем что-нибудь…                -Придумывай.-Нехотя отозвался сын.-Хотя,честно говоря,мне стыдно в глаза тёте Наташе смотреть. Она ко мне с детства-как к сыну,получше тебя,а я…И в сущности её личное дело: встретила этого Виктора,по ду- ше ей пришёлся…                                -Молчи.-перебила его Людмила Петровна.-Ты всего не знаешь. От неё не убудет.Всё!-и положила трубку,прекращая разговор,неожиданно для себя самой проникаясь сочувствием к сестре,безсвязно выговари-вая:-Она-в семейную жизнь. Ну да,её право. Обычно в таких случаях родственники помогают,или хотя бы возвращают из пользования при надлежащее.А я-как взбеленилась? Чего не вытворяла. Вот и квартир-ки её в Подмосковье лишила.И ,может,улеглось бы,да вот тепереш-ний её ,этот Виктор,не лох,быстро оценил происходящее.И хоть не его,и он не причём,но вмешиваться пустился. И как ещё повернёт? Ох, испортил людей быт…-проговорила она в сумятице,и чтобы придавить это в сознании,прибегла к испытанному средству в подобном,нашла в тумбочке молитвослов и принялась выборочно вычитывать из него на распев:-Проповедник богоносных вещание и глаголы исполняя ,Исусе, на земли явлься…-и чем дольше она напевала,тем приглушённее,нера зличимее становилось на душе. И определённее,спокойней.                Вновь зазвонил телефон,отвлекая её.                Людмила Петровна подняла трубку,услышав взволнованный голос сестры Наташи,сообщающий,что их отец сегодня скоропостижно умер. Услышанное резко насторожила Людмилу Петровну,и она вск рикнула мысленно:»Наконец-то подох!»,ибо очень не любила своего отца,как,впрочем,и он её с Андреем,и когда-то вдоволь поиздевался над ними.Да и они,когда он состарился,ослаб,погрузился в долгие за-пои,не упускали случая напакостить ему,а Андрей в разговоре настав-лял ехавшего туда Зураба,да и Наташкиного Виктора:-Чуть что слово скажет-сразу по морде его!» Очень не любили,но сейчас,после того как отец умер,по выработанной артистической привычке  Людмила Петровна посчитала нужным всплакнуть: -Папочка! Папочка! Расспро сила подробно сестру о том,как всё произошло,что говорил врач,како ва причина смерти,-хотя последнее для неё было ясно более всего:в неумеренно поглощаемом спиртном. Но когда сестра спросила,прие-дут ли они с Андреем на похороны,сразу же отмахнулась от этого,ска- зав,что денег нет на дорогу,что не успеет,что дела и –что не взбрело в голову. И лишь когда положила трубку,с сожалением подумала:жаль, что отец помер при Наташке. Вот если бы когда она в отъезде,а Вик-тор там с отцом,то можно бы было прикинуться любящей дочерью, разыграть подозрительность (тем более словесные стычки у Виктора с их отцом были…) и подпакостить Виктору,а тем,может,и разлучить их с Наташкой.                Но от этого сожаления Людмилу Петровну отвлёк следующий звонок, но только теперь-в дверь. Она пошла открывать .                В прихожей,неуклюже переминаясь с ноги на ногу,с коробкой конфет в руках стоял её мальчик,её Серафим. Улыбался,говорил,что сильно со скучился,протягивал конфеты,одновременно наклоняясь и пытаясь стащить сапожки с ног.И Людмила Петровна тоже растерялась неожи-данно:то брала у него конфеты,то ставила перед ним на коврик тапоч ки,то прижималась к нему ,забывая всё на свете и почему-то подумы-вая о Алле Пугачёвой:»То молодые Киркоров,то Галкин…Знает,что де-лает.Молодняком омолаживается,профура…»                За уставленными кушаньями столом они с Серафимом долго не задер жались,перенося общение в спальню,где целовались,обнимались,ста скивали одежды,и Серафим,истосковавшийся в монастыре по женщи- нам,обнимая её,горячо и стихотворно шептал:                -Какая женщина! Какая женщина!                Попрочнее судьбу бы связать                нам с тобой. Ты судьбою завещена!                Всё здесь по сердцу: чувства,кровать,                разговоры,объятья, ножницы,                пианино,рисунки,  цветы.                Поэтесса,артистка,художница                и любимая  женщина-ты!                                А Людмила Петровна,поэтически вдохновляясь,разомлев от помутив- шей сознание и всю её похоти,взбиралась на своего молодого ухажё-ра,обуздывала его беспорядочные движения и отвечала горячим шё- потом:                -Голова-как совсем не моя.                Но и телу,душе  легче.                Обними,чтоб забылась я!                Обними всю  меня покрепче!                                И Серафим,пристраиваясь к ней ней снизу,воодушевлённо вторил  ей:                -Обниму я тебя,обниму.                Потому что всю  не пойму.                Через год,через тыщу лет                для меня ты-как звёздный свет!                Как наркотик  ты для меня                среди ночи,и среди дня!                И,ничего уже не соображающая Людмила Петровна обвисшими грудя ми клонилась к нему,исступлённо мыча и требуя:                -Обними ты меня,обними!                Захрустела чтоб я костьми!                Чтобы нас не разлить водой!                                                Чтобы стала я молодой!                А после они сидели за столом.Пили шампанское,вино,заедали всё разнообразными,приготовленными  Людмилой Петровной кушанья-ми,и разговаривали.                –Попрочнее…-вспоминала игриво сказанное им стихотворно она,и спрашивала:-Не хочешь ли ты предложить мне руку и сердце?                -Да,да…-неопределённо и весело отзывался на это Серафим,заталки вая в рот говяжью котлету и с удовольствием вспоминая,что сегодня среда и в монастыре постный день.- А если и так.Пусть ты и постарше меня возрастом намного,-но что с этими молодыми финтифлюшками? В тебе же-всё! И если встретились-так в загс!                -Ой,мальчик мой,мальчик,-довольно вздыхала она,уклоняясь от разго вора об этом,но думала: «А что я теряю? Квартира мной приватизиро- вана.Зато муж всем утру: муж как сын по возрасту!-и наливала вновь вино в бокалы,и  томно выговаривала:-Выпьем ,мой дорогой! За наш союз! Мой дорогой. И вино это тоже дорогое,в фирменном магазине покупала.Тебе,нам-к встрече этой…                На что Серафим выговаривал:-Первый раз я у тебя.Раньше для встреч ты номера в гостинице снимала. И конечно.К чему эти траты? У тебя и уютнее,и лучше.                «Не за свои деньги,а за сестринины,-выслушивая Серафима,думала об этом Людмила Петровна.-Пенсию за неё в последний раз получила, деньги за полгода от квартирантов,что жили в её квартире…-и она по чему –то на это мысленно посмеивалась:-Но нет теперь у неё кварти-ры. Ни мне-ни ей! Да и пенсией её уже не попользуюсь:им с новым му женьком самим туго: село,ни работы,ни коммунальных услуг…Но всё ж везёт Наташке: геология,в пятьдесят лет на пенсию. Льготы разные. И зарабатывала когда-то хорошо. А я-творческий работник,-презрите- льно морщилась она  в мыслях на саму себя.-Жди до пятидесяти пяти лет,до скудной пенсии. И Наташкиной не попользуешься теперь.-И она в мыслях вновь злилась на гражданского мужа сестры Виктора:- Всё из-за него! Появился? Ушла бы Наташка в монастырь,как и хотела, и я бы всем её пользовалась. А так. Но посмотрим,посмотрим! Кварти- рку здесь её рахдербанили. Посмотрим.»-грозилась,не раскрывая рта,забывая про своего молодого ухажёра,и вдруг вспоминая о нём, находящемся рядом,выговаривала-щебетала чуть ли не ему на ухо, прижимаясь к нему:-Для тебя ничего не жалко. Я бы  и раньше тебя к себе пригласила,но сын всё заявлялся. А теперь у него своя квартирка, с лоджией,и в сущности рядом с Москвой…-и зачем-то прибавляла:- Какие-то деньги сын Андрей одолжил,а в основном-сестра моя…»                -Ого!-присвистывал на это Серафим. –У тебя что сестра-миллионер-ша? Племяннику? Насколько знаю,твой сын молодой,работает в Мо скве,не слыжил,не сидел,-что ему помогать?                «Лохиня вот такая! Её разводят на квартиру,а она: Андрею помочь. Как же? Пусть живёт нормально. А сама?-хотела было отчеканить Люд мила Петровна,но сдержалась,а лишь произнесла с усмешкой:-Ха-ха! Нищета.Сейчас нищета. Жила бы одна-мы бы с Андреем в случае нео бходимости помогали бы ей,а она-в связь с мужчиной,в сожительство. И-двое. И пусть покукует.  Богатого надо было выбирать. И мы бы тог-да не против. А то что…                                -Постой.-задумчиво не понимал услышанное Серафим.-Твоя сестра продала квартиру в Подмосковье,чтобы помочь твоему сыну. А квартир а самое малое с тысяч десять-пятнадцать стоит. Такое не час-то в современном мире,тем более-от тёти. И твоя сестра-порядочная женщина…                -Андрей потом будет отдавать деньги ей за квартиру,-смущённо на сказанное Серафимом отзывалась Людмила Петровна,выслушивая рассуждения Серафима,который вытягивал:                -Сейчас люди в основном одним днём живут.Тем более к старости,ко гда бытовое-на первое место. Всё под себя гребут. Те же монастыри… Посмотришь попристальней,а там: казначей-родственник архиманд-рита,заведующая складами-племянница,гостиничный-хороший друг по офицерству в армии. То есть всюду родственность,семейственнос-ть,знакомства. И в монастырском-прихватизация этим монастыря. И умело пользуются этим:что –на нужды монастыря,а что-по своим и присвоим карманам. То же и на предприятиях,государственных-него сударственных:директор,а главный бухгалтер-дочь его,а начальник цеха-сын и т.п. И распоряжаются и государственным,как частным. Так и в правоохранительной системе. Коммунисты в СССР подобное строг о пресекали,сортировали,а сейчас…Для того и бог нужен этой власти: не всё,мол,от людей,в руках человеческих,законности…-сбивчиво и не совсем понятно распостранялся Серафим,вдруг замолкая и возвраща- ясь к начатому:-А сестра твоя как истинная христианка поступает.                –Вот ты завёлся.-Закрывала ему рот рукой Людмила Петровна.-Прямо как философ,аналитик.Да и было бы о ком,о чём? Оно действительно в жизни не всё от людей. А сестра,Наташка,хоть и на три года старше меня,но всю жизнь у меня под каблуком.-Торжественно даже произ- носила,не замечая,что её кавалер всё более хмурится.-С детства ещё: лучшая конфета-мне. В школе защищала меня,болезненную тогда. А когда я в щукинское поступила-вообще снизу вверх на меня стала смо треть,рассказывала в экспедициях всем обо мне,деньги ежемесячно мне высылала,чтоб я ни в чём не нуждалась. Артистка!                                -Ладно,-удручённо вздыхал на это всё Серафим,наливая по бокалам ещё вина. –Давай выпьем. За нас. Так получилось,что завтра с утра мне надо в монастыре быть-так что до вечера мы. А так неохота расс-таваться. Кажется,был бы с тобой рядом ,и никуда-никуда.-Он обни-мал Людмилу Петровну,а она отзывчиво,обратно забываясь и путаясь мыслями,тянулась к нему,но в сознании её бурлило и рифмованное,и она выговаривала томно и настойчиво:-                Обними ты меня,обними!                Захрустела чтоб я костьми!                Чтобы нас не разлить водой!                И хоть возбуждающийся Серафим не очень слушал стихотворные при зывы его пожилой возлюбленной,но вторил её в ответ:                                -Обниму я тебя,обниму…,-продвигаясь от стола к кровати.                Но настойчивый звонок в дверь заставил их прервать объятия. Сера-фим вернулся к столу,а Людмила Петровна ,недовольно ворча,напра-вилась открывать.                В прихожую в новой кожаной куртке,пошатываясь,вошёл Андрей.                –Во-о!-застучал он себя рукой по куртке.-Купил. И теперь,благодаря тёте Наташе,жильё есть. Не надо то у тебя,а то абы где жить. И деньжа та появились.-Раздеваясь,он запел,кружась на одной ноге и покручи-вая руками над собой:-Девочка без паспорта и без регистрации…те-нью бродит по столице лейтенант Петров…Эх!-прекращая петь,произ- нёс гордо:-Хорошо быть москвичом! С московской пропиской! Со все-го бывшего Союза рабы сюда,рабыни. Сто долларов ему заплатят-так он готов пахать с утра до ночи.Девочку кровь с молоком за десять дол ларов на ночь…Дивчины из Украины массово по точкам…Но со мной так нельзя! Я-москвич! И не пахая,-а долларов с пятьсот мне заплати! Москвич! А если пахать соглашусь,то…-и не договорив,Андрей напра вился в комнату,останавливаясь у стола. Подхватил в руку бутылку с вином,налил в бокал до краёв,выпил.И лишь потом обратился взгля-дом на Серафима.Протянул тому руку: -Андрей,-разглядывая того и оценивая:»совсем молодой.Ну,мамашка даёт?! Верно тёти Наташин Виктор о ней: шалава…                                Протянув ответно для пожатия руку,Серафим покраснел,засмущался, назвал своё имя,и тоже прикинул по виду сына Людмилы Петровны:    «Выглядит старше меня…-и вдруг укорил себя мысленно:-Связался со старушкой.Но-всё ж хороша ещё. Да и что мне,монастырскому…»                                Андрей вернулся в прихожую,достал из кармана курточки бутылку водки,опять возвратился к столу,налил по бокалам себе и Серафиму, спросил того:-И откуда будете,молодой человек?                Когда выпили,Серафим произнёс:-Я из Сибири. Провинция. А вообще- из монастыря. С Людмилой там и познакомились…                Взгляды обоих обратились к стоящей между ними у стола Людмиле Петровне,и Андрей усмехнулся,подумав: «Молиться,значит,ездишь за меня в монастырь? По хахалям молодым…»                                А Серафим приподнялся,заторопился:-Ну,мне пора… Было приятно познакомиться,-он протянул снова для пожатия руку Андрею,и тот на- лил ему ещё водки:-Выпей на дорогу. Для сугрева.А то зябко нынче.                Людмила Петровна пошла провожать Серафима,уславливаясь с ним о новой встрече. А когда возвратилась в комнату,сын Андрей сидел у стола,скривив губы,смотрел на неё и вытягивал ехидно:                -Вижу,в монастыре ты времени зря не теряешь…                -Не пошли!-перебила его мать.-У нас всё серьёзно! Серафим сегодня мне сделал предложение,и через неделю мы подаём заявление в загс…                И на это сын Андрей вдруг решительно замахал рукой перед матерью, выговаривая:-Не надо! Ты не забывай,что я у тебя прописан,и проб-лем,если тебя не станет,не хочу! Верующие? –венчайтесь.Церковно, но без загсов.Чтоб на столичную жилплощадь никаких зацепок…                -Ты как с матерью?-вспылила и Людмила Петровна.-Обнаглел?                -Да нет,-спокойно не согласился с ней сын.-Это ты обнаглела,когда этого же требовала от тёти Наташи,когда она было в женитьбу с Викто ром. А я напрямую заинтересованное,ближайшее по родственности и объёдинённое с тобой приписным лицо…                -Я здесь хозяка! Я! Я!Я! Верни мне моих пять тысяч рублей.-Истерично закричала Людмила Петровна.-Дубина! Тридцать лет,а всё помогай ему? Давно бы пора долги возвращать мне! И Наташке. А он всё тянет от нас,тянет…-она метнулась к сыну,готовая расцарапать тому лицо,но Андрей,ловко перехватив её руки,заорал в неё:- Молчи,тварь! Строи- шь из себя порядочную? Меня с женой разлучила! С тётей Наташей и Виктором пожила-так Виктор: чтобы и близко тебя в их жизни не бы-   ло! Как ты дожила до пятидесяти лет с таким характером? И никто не завалил?! Довкая тварь!-он размахнулся рукой для удара,но остано-вился,ухватил Людмилу Петровну за волосы,протащил по полу и ,пи-хая лицом в ковёр,проверещал:- Комнату мне?! Деньги потратили?! Ты,да и тётя Наташа отжили своё! Молодого хахаля себе? Гусыня ста рая! А я молодой.Я полон жизни! Я жить хочу!                -За мои и Наташкины средства!?-отчаянно пытаясь вырваться,вопила Людмила Петровна.-Наташка-как хочет,а мне моё-верни!                -Верну,верну,-усмешливо вторил ей сын,по-прежнему тыча её лицом в ковёр.-Не пройдёт начавшееся тысячалетие,как верну…                Через некоторое время они оба обессилели от этой возни,устали,успо коились,и всхлипывающая Людмила Петровна,называя сына «прпопо йцей,поломавшим ей жизнь» и поругивая сестру,что уговорила её не когда не избавляться от него абортом,закрылась на ключ в комнате, улеглась на кровать,выпив тройную дозу валидола,и вскоре начала за сыпать. А Андрей.вновь усевшись у стола,налил себе полный бокал во дки,проговорил устало,вдруг подумав о тёте Наташе:»Порой и жалко её.Более десяти тысяч зелёных мне в пользование,а я купил ей за се-мьдесят пять долларов мобильник-так она пять раз благодарила меня,--он поднс бокал ко рту,залпом опорожнил его,налил снова вод ки в бокал,продолжая разговор с собой о тёте Наташе:-Жалко её по-рой.Была бы мать,а так… А у матери не очень-то что вытянешь.А тётя Наташа не скупится,даёт. Любит меня. И чего не брать?! Подмосков-ные квартиры на дороге не валяются. Се-ля-ви.Такова жизнь. А!-он взмахивает рукой.-Забивать себе голову? Они с матерью отжили своё. А я молодой. Я жить хочу. Хорошо. Гуляючи.-Он снова опрокидывает бокал с водкой в рот.-Ы-рр!-морщится,похваливает выпитое:-Хорошо пошло!-улыбается своему расплывающемуся отражению в зеркале,вс поминает,что до нового года совсем немного осталось,и поздравляет, опять поднимая бокал с водкой,своё отражение в зеркале:-                С новой жизнью тебя,Андрюшка!                14-15 января 2006 года.                                              Битвы              (рассказ)                                -Каждые три месяца пересекай границу,или в паспортном столе те же семьдесят гривнов на регистрацию выкладывай… Правильно ты,Зина , говоришь: чего мы сидим в этом Крыму?-начал соглашаться со своей супругой Зинаидой Петровной Скуратов Пётр Анисимович,наслышав-шись по «голосу России»,какие льготные возможности предоставляют ся российским правительством  для прибывающих туда россиян из ближнего зарубежья.-Если мы с тобой россияне-так и жить в России должна.                –Так я и говорю,-отвечала ему на это супруга Зинаида Петровна.-Но всё ж настораживает как-то. Тут хоть дом,хозяйство какие-никакие. Семь лет прожили. Да и обоим уже за пятьдесят лет перевалило. А что там? А с другой стороны…-сомневалась она.                –Там Россия,и мы-россияне. Что многое упрощает и создаёт общие возможности.-Отзывался на это Пётр Анисимович.-А в Крыму,хоть ру сских и россиян здесь полно,мы всё ж в другой стране уже. И многие проблемы из-за этого. Тем более оранжеголовые после прихода к вла сти стали ещё заметнее ужимать россиян. И если решила,-а в этом за тобой первое слово,-так надо действовать…                И поначалу их действия у них пошли гладко:продали их дом в селе за неплохую для него сумму,за шесть тысяч долларов. А что посредники из Севастополя при этом умудрились покупателей оттуда же  бом бануть на три тысячт долларов: дом не раз привозиди осматривать,сп-равки делали,присутствовали и организовали покупку у нотариуса-так они при своём остались. Но и в этом резкий на слово Пётр Анисимо-вич не стерпел,высказал директору посреднической фирмы ,после сделки в шикарном бежевом костюме направлявшимся вместе со све-тловолосой длинногой женщиной в ресторан отметить всё:                -Годиков бы пять тебе в деле отметить!-и на лесоповал.Жулик!                _Хотел и нас ,жулик,обмишурить!-посмеиваясь,рассказывал он тем же вечером зашедшему к ним соседу о директоре посреднической фир-мы.-Прямо  у нотариуса?! Подельники! Преступная группа! Принёс в кабинет какой-то аппаратик,говорит: сейчас его доллары расчётные проверим… А внизу там в помещении-банк. Э-нет,-говорю я ему.-Спу стимся в банк –и там твои доллары прповерим. Переглянулись они с нотариусом недовольно. А в банке для проверки этот жулик совсем из другого кармана деньги достал уже…-заключая:-Всюду жульничества, мошенничества. Вот время пришло…                И через границу с Зинаидой Петровной они эти шесть тысяч долларов тоже удачно перевезли. И в этом Пётр Анисимович маху не дал,хотя и Зинаида Петровна,проконсультировавшись в налоговой службе Сим- ферополя ,уверяла его,что деньги на границе прятать не надо,а просто разделить их между ними по три тысячи долларов,а до трёх тысяч дол ларов декларации не подлежит…                -Кому веришь?-не согласился с ней на это Пётр Анисимович.-Увидят та моженники или милицейские деньги-и найдут,к чему придраться. Да и мало ли что. За сто долларов убивают,а то шесть тысяч… Деньги надо в тишине держать,в тайне!                И когда подъезжали к границе,то все шесть тысяч долларов в пакете утрамбовал у себя между ног,за брюками,с усмешкой наблюдая,как то украинские,то российские таможенники и милицейские рыскали по вагону,проверяя сумки,сумочки,содержимое их,документы. И после, уже в Белгороде,всё ещё ликуя от своей находчивости,он чуть не за-был про спрятанные между ног доллары,победно поглядывая и на та моженников,и на милицию,и на проводников: «Не на тех нарвались, жулики!» И лишь на перроне,выйдя из вагона,вспомнил про долла-ры,пугаясь до пота: не выпали ли через штанины? И прямо на перро-не,не обращая внимания на снующих пассажиров,ни на супругу,Зина иду Петровну,вылупившую с удивлением глаза на него,он расстегнул брюки,засунул туда руку,просунул дрожащую руку в трусы и,ощущая там пакет с долларами,чуть ли не опускаясь на колени от радости,вы- молвил : -Ёсть!В Белгороде,в банке невдалеке от вокзала,-на чём тоже настоял опас- ливый и осторожный Пётр Онисимович,повторяя:-Жулики! Одни жулик и всюду!-они сразу же положили почти все доллары,оставив лишь немного на расходы,на сберкнижку. А сами остановились нес-колько пожить у родственников в городе,сразу же пускаясь по объяв лениям в газете искать дом для покупки,настраиваясь на сёла. И наш ли в одном из сёл пустующий домик,который хозяева,два старых и больных человека,проживающие в городе,предложили им и с некой старой мебелью,и с кое-как работающим старым холодильником:- Берите,если купите…-за девяносто тысяч российских рублей. Но про блема была в том,что дом был совсем почти не оформлен,находился в пользованиии,и требовал оформления. Что решили взять на себя Пётр Анисимович и Зинаида Петровна,так как деньги их таяли и вы-бирать далее было всё расходнее. Да и такие же проблемы были в большинстве продаваемого.                  –Главное,и газ есть,-когда они поселились в доме,отмечал Пётр Анисимович.-Даже в Крыму я намаялся,отапливая дровами дом…                -Да,-не перечила ему Зинаида Петровна,вспоминая об осматривае-мом до того ими домике у Корочи:-Но там потеплей домик.И доку- менты почти все готовы. А тут хозяйка суёт мне:мол,техпаспорт,мол, геодезия… А всё ещё из советского. Намаемся мы с этим оформлени-ем.                Но там сто шестьдесят тысяч рублей у нас просили за покупку,почти все наши доллары. А тут-всего девяносто тысяч.-Не соглашался с ней Пётр Анисимович.-А домик-дом-тут и не хуже вроде бы.И летний до-мик-пусть недостроенный-есть И участок побольше. Хоть не в десяти километрах от Белгорода,но всё же. И ждать не надо-сразу же засе-лились и живём. Ремонт сделаем,ванну поставим,телевизор купим.                –Ладно,-больше не перечила Зинаида Петровна,понимая,что вряд ли они лучшее что найдут,а жить у родственников в поисках-тоже не де-ло,да и траты,траты.                В ближайшие дни продавцы у нотариуса оформили на Петра Анисимо вича доверенность на оформление документов на дом для его прода-жи,устно обязавшись оплатить расходы покупателей в главном на всё это. И завертелось.                                Взрощенный на советской старинке Пётр Анисимович рассуждал прос то: сходит в сельсовет,те померяют-обмеряют всё,составят докумен-ты,и дело с концом. Как оно и было в СССР с сельским. Но совсем всё не так оказалось сейчас:за  минувшее десятилетие жульнические про коммунистические власти,прикрывшиеся якобы демократическими нормами,напридумывали в простом  и элементарном столько препо-нов,что оформить для продажи даже небольшой сельский домик на удалённой периферии,оказалось целой проблемой,-что минимум обо йдётся в двадцать пять тысяч рублей да по времени не менее в полго-да,если даже обратиться в посреднические фирмы,не хило пристрои вшиеся ко всему этому. И поэтому Пётр Анисимович и Зинаида Петро вна рещили без разных посредников взять это всё на себя,полагая, что так будет и менее затратно да и быстрее. И Пётр Анисимович дви нулся по чиновникам и администрациям,то получая справку на домо-вую книгу (что стоило около семиста рублей),то справку в нотариаль- ную контору (что стоило около пятиста рублей),то в сельсовет,где то же платно ему выдавали справки,что дома под домом находится во временном пользовании,что участок тоже во временном пользова-нии и т.д.,и т.п. И это у него тоже требовали чиновники из городской администрации; а когда Пётр Анисимович приносил им эти справки, то они оказывались и ненужными,и ему объясняли снова и снова:- Да поймите же,что такого права-пользование-вообще уже нет!                -Полнейший прокоммунистический саботаж! Круговая госворовская   порука!Гадят изменениям и демократии! Вместо того чтоб упростить всё подобное до простых соглашений между продавцом и покупате-лем,эта сволочь накрутила?! Ещё пятнадцать лет назад надо было, как в Польше,как в Чехословакии,как в Германии,как в Румынии первым делом провести люстрацию всего коммунистического,а они додума-лись коммунистического кагабэшника в президенты…-объяснял прои сходящее вечером со своего понимания Зинаиде Петровне Пётр Ани- симович ,уставший от всей этой беготни,которая включала в себя и расстояние в двадцать пять километров от села до райцентра,где и обосновались в основном все чиновники,ругая себя,что ввязался во всё это,спрашивая у Зинаиды Петровны,которая более распоряжа-лась дома и по дому:- Что ж нам делать,Зина?                -А что делать?-отвечала та задумчиво ему.-Оно-да,продавец продаёт- пусть и оформляет всё. Но что ж делать,если начали. И какие у нас осо бо лучшие уже варианты? Надо продолжать. Другое дело,что правиль нее бы через посредников,которые деньги тянут,но у них и подходы к чиновникам,и знакомства,и всё там тоже налажено,а отдельному гра жданину со всем этим сложнее,и не посредники,так чиновники день ги тянут…Но начали-нужно продолжать.                А Пётр Анисимович вспоминал хозяев-стариков,которые при оформ-лении ему доверенности говорили: мол,знают они всех этих адмработ ников:не дашь взятку,не подсластишь-трудно чего добиться…,и в оче-редное посещение чиновника,который всё мямлил ему про сложнос-ти,про проблемы,приблизимвшись к тому,всунул ему в руку пятьсот рублей. И тот помялся,повздыхал,покряхтел,спрятал в карман деньги и ,проговорив:-Что с вами делать?-объяснил ему всё. И оказалось, что никаких сложностей и нет,а нужно просто  вначале сделать техничес –кий и геодезический паспорта строения и участка. Достал журнал,отк рыл его,и сказал:-Так-с.Есть возможность поставить вас на оформле-ние всего этого через месяц…                -Через месяц,-повторил обрадованный,что наконец-то дело сдвину-лось с места  Пётр Анисимович настороженно,понимая,что это слиш-ком долго и,отвернувшись,достал ешё триста рублей и подсунул их чиновнику под журнал,выговаривая: -Побыстрее бы хотелось…                Чиновник ,достав деньги из-под журнала  и спрятав их в карман,снов а помялся,повздыхал,покряхтел.проговорил:-Что с вами делать?-и, по рывшись в журнале,произнёс:-Оказывается,есть возможность поста-вить вас на оформление через неделю…Устраивает?                -Устраивает,-не посчитал нужным пускаться в дальнейшие расходы  Пётр Анисимович,и уже через неделю молодые парень и девушка обмеривали покупаемый участок,а ещё через через полмесяца,про работав измерения на компьютерах,предоставили паспорта,и техни ческий,и геодезический.                                Уплатив за два эти паспорта более трёх тысяч рублей,да за разреше-ние на продажу около трёхсот рублей,да удостоверение всего архите ктором более  тысяча двухсот рублей,Пётр Анисимович приблизился  в своих мытарствах к этапу в делах «купли-продажи»,именуемому кадастровой палатой. И тогда ,в администрации города,куда вход по паспортам контролировал милиционер,женщина из «земельных ре сурсов» неожиданно ошарашила его,сказав,что она не работает с ча стными лицами. И Петру Анисимовичу,в короткий срок проделавшем у много трудов и сэкономившему этим несколько в деньгах( посред-ники вначале берут за всё как минимум двадцать тысяч рублей,не вк лючая в эту суммузатраты на приобретение жилья в собственность), пришлось обращаться к посредникам.                Девушка в посреднической фирме просветила его,указав,что по дове ренностям они не работают и ей требуется присутствие самих продав цов,потребовав за оформление документов  ещё около пяти тысячи рублей и обещая всё довести до купли-продажи в течение трёх меся-цев. А Пётр Анисимович,слушая её,вспоминал старика,с которым неда вно разговорился,рассказавшим ему,что за оформление гаража на сы-на в «едином окне»  от него взяли четыре тысячи рублей,пообещав всё сделать за три месяца;но потом эти три месяца растянули до пяти, а потом –ещё продлили;и старик заключал:- А вам дом они могут и год оформлять…,-и из него всё настойчиве вырывалось:- И что это та-кое?! Что это такое?!Кто напустил такие издевательства на людей? Путин? Советское кагабэ? Это что такое?                И в сознании его всё тревожнее мелькало:»Деньги тратятся,дом не покупается-так и в бомжей превратимся…Вот попали!-и тоже самое:- Что за мразь напустила все эти путаницы и галиматьи на Россию?!»                Но вечером за ужином,приготовленным Зинаидой Петровной,осве-жившись и успокоившись стакнчиком водки,козыряя знаниями,полу ченными из оформления дома,он внушительно изрекал:                -Что коммунистическая сволочь и вредители изменениям напридумы вала?! К примеру,покосился у  хозяина туалет во  дворе.И казалось  бы,какие сложности? Выкопал яму,поставил новый. Но не тут-то было! –поднимал он указательный палец вверх и покручивая им:-Разреше ние на возведение нового туалета должно быть! Иначе твой новый ту алет незаконен…                -Как это незаконен?-непонимающе выговаривала,выслушивая всё это его супруга Зинаида Петровна. –Мы что и во дворе у себя не может другой туалет сделать?                -Можем,-успокаивал её Пётр Анисимович,объясняя супруге:-Но это бу дет незаконно,и мы поимеем в случае обнаружения штраф за это.А за конным он станет тогда,когда я до возведения нового туалета во дворе съезжу в «бэтэи»,договорюсь на число-месяц,привезу сюда техника отттуда,чтобы он удостоверил строительство,отметил его во дворе. А потом я ещё должен буду заверить этот новый туалет у архи тектора. И,заплатив за это,я на законных основаниях могу тогда пост-роить новый туалет во дворе. Вот так!                -Вот жулики в России у нас какие! Похлеще,чем на Украине,матёрей!- с недоумением разводила на всё это руками Зинаида Петровна,спра- шивая супруга:-И во сколько это разрешение обойдётся?                -Не знаю,-пожимая плечами,отвечал Пётр Анисимович.-Но туалет-не дом,думаю,тысячи рублей хватит…Вопрос в том ещё: сколько это раз-решение ждать будешь? Месяц? Три?                И уже и Зинаида Петровна вытягивала вслед за Петром Анисимови-чем:-А что это в России у нас вытворяется? А что Путин? –и ещё бо-лее:-И чего мы вернулись на такую родину?!                А Пётр Анисимович не успокаивался и всё нагонял ужаса из новой де мократической-якобы-действительности периферийной России,выго- варивая вопросительно:-А кто спас печку,которая у нас здесь в доме?- и отвечал,стуча себя по груди:-Я! Так как заплатил,чтоб не заметили. Ведь у нас и печь здесь,оказывается,на десять сантиметров выше,чем ей положено быть!                -Как это: выше?-непонимающе вытягивала Зинаида Петровна.                – А так,-просвещал её супруг Пётр Анисимович.-И в этом есть нормы и законы! И печь должна от потолка быть на определённом расстоянии, чтобы пожар вдруг не возник. Для нашей же безопасности. Понима- ешь?  А у нас печь на десять сантиметров ближе до потолка,чем её по ложено быть! И её,чтобы по закону всё,следовало бы укоротить. Но я заплатил,и договорился…-твердил Пётр Анисимович,пока не разом-лел совсем,пока не побрёл к кровати и не завалился на неё,почти сразу же громко захрапев,как храпят люди,умело воспользовавшие- ся возможностями избежать законы,не слыша причитаний Зинаиды Петровны,повторяющей всё настойчивей:-Зачем мы вернулись в та- кую жульническую родину? Зачем?!                                И чем сильнее сон окутывал Петра Анисимовича,тем явственней в храп е его  проступали недовольные,а то и воинственные звуки:-Хэ-рэ-ра!Хэ-рэ-ра! И сам он в своём же сне,словно из скорлупы,вылупивал-ся в красноармейской форме,в будёновке на голове,на неком боль-шом холме,и рядом с тачанкой с пулемётом на ней.                –Дадим бой коммунистической госворовской сволочи и вредителям демократии и русскому народу!-услышал  во сне Пётр Анисимович негде над собой,и сразу же с готовностью отозвался на это:-Дадим!               И лишь тогда посмотрел на долину внизу,увидев там множество лю-дей. И все эти люди,сбившись то в небольшие группки,то в отряды,то в кишащие количествами полчища  двингались прямо на него.                Вдруг в руказ Петра Анисимовича появился бинокль. Приставив его к глазам,Пётр Анисимович принялся рассматривать людей,заполнив-ших долину,отчётливо различая,что у многих из них,кроме ружья или иного оружия,в руках и папки с бумагами,и портфели.                –Ах вы,чиновничье-бумажные жулики! На войну со мной идёте,а сами – так вашу –разутак и налево!-выругался он,напряг груди и громко за-пел:-                За землю нашу отчую,                за волю средь полёта                сейчас я вас попотчую                всех разом с пулемёта!- и,развернув тачанку,пристроился к пулемёту и давай палить  в чиновничье жульё,которое при В.Путине вновь при- нялось оформляться государственно и набирать силу,-только пар идёт.                Стали сбиваться чиновничьи ряды,кое-кто и в отступление уже заноро вил,но выскочил вдруг вперёд чиновник из «бэтэи»,которому Пётр Анисимович взятки давал,скинул с себя пиджак,потряс толстым живо-том,замахал на сотоварищей своих,госжуликов и госпроходимцев:-Вы кого испугались? Мужика деревенского-лапатного? Да он один всего,а нам-числа нет! И президент наш за нас и на нас опирается!                И обратно сомкнули свои ряды чиновники и разные адмработники, пошли толпами на Петра Анисимовича,но и тот не промах,позицию не сдаёт:приложился к пулемёту и косит всё это госжульё очередями. И испугалось чиновничье госжульё Путина,залегло. Но вдруг откуда-то со стороны  заиграла танцевальная музыка,и из-за куста выбежала, виляя красной коротенькой юбочкой,девушка из посреднической фирмы . Закружилась она ,выделывая пухлыми ножками разные крен деля,и запела:                                -Проползёт по щели мышь,                и дорогой криво                     нам идти не запретишь,                                как и жить красиво!                И под это её пение снова поднылось чиновничество,грозно подступая к Петру Анисимовичу,и теперь не молча,а тоже с пением:                -Мы идём за рядом ряд,                тысяча  к тысяче.                                Нас никак не устрашат                разные Анисичи!                С государством мы любым                целое  единое.                Где огонь,а где и дым-                не всем различимое.                Поливаешь нас огнём,                выпив  водочку.                А тебя мы упечём                прямо за решёточку…                -Я вас упеку!-прокричал в негодовании на это Пётр Анисимович,и ану поливать чиновников из пулемёта пуще прежнего-только пустые от пуль ленты выскакивают. Аж потом облился и уставать начал. И вдруг голос за спиной услышал. Обернулся-молодой красноармеец перед ним. Вытянулся в струнку перед Петром Анисимовичем,докладывает ему:- Узнал о вашей битве с новыми воровскими буржуями,опутавши ми Россию,Василий Иванович Чапаев,и отрядил меня к вам в помощ-ники. А зовут меня-Петька. Слышали про такого?                - И не в одном анекдоте?-протянул руку для пожатия посланцу  прос-лавленного комдива Пётр Анисимович,а тут-раз-и петля уже у него на руке,а сверху уже и сеть на обоих накинута.                И начал Пётр Анисимович отбиваться  отчаянно от налетающих на него со всех сторон чиновников. И каждого норовил ногой пнуть да ударить посильней,да по лицу…пока опять,будто из скорлупы,не вы лупился из сна в действительность и приоткрывшимся слегка левым глазом не увидел  супругу Зинаиду Петровну,которая стояла у его кро вати полусогнувшись и держась обеими руками за живот.                –Ты что это вытворяешь? Что вытворяешь?!-с укоризной заговорила она.- Я к тебе подошла оделом тебя укрыть,а ты выпрыгнул и –ногой мне,ногой…-и спросила:- И с кем же ты так воевал во сне?                -С кем,с кем,-со вздохом откликнулся Пётр Анисимович.- Ясно с кем- с новыми буржуями от государства,которые –в отличие от советских-ещё и жульё почти поголовно,-и,перевернувшись набок,вскоре опять захрапел,может быть,отправляясь  в новый сон,продолжать не окон- ченную битву.                16-17 июля 2006 г. 
        Возрастное                (рассказ)                Первые сентябрьские дни ещё не ослабевающим светом солнца и гомоном птиц наполняют мир,где очень много людей и машин,бес конечной вереницей мчащихся по дороге.                На скамейке,напротив районного дома культуры-с одной стороны,и автобусной остановки-с другой,сидит толстошеий паренёк лет шестна дцати и –у него на коленях-стройная девушка такого же возраста в ми ни-юбке,заметнее высокоростее своего ухажёра,который,уставясь вместе с ней в мобильный телефон у него в правой руке,левой погла живает её пухленькую загорелую ножку.                Две старушки на скамейке напротив неодобрительно поглядывают на них,громко переговариваясь.                –В наше время такого не было.Распустила молодых эта свобода,-гово- рит одна,поправляя седоватые клочки волос над очками.-Верить-не верую,но понимаю: ничем,кроме религии,мораль не поддержишь…                -Мораль…Что это?-если в глобальном,-задумчиво вздыхает на это дру гая,несколько интеллигентнее  и ухоженнее по виду,с бежевой сумоч-кой в руке,заключая определённее:-Какие-то пенные идейки,навязы ваемые частью людей для их выгод. И что поделаешь? Молодость.Гор моны беснуются. А мы? А в наше время?-улыбается вспоминательно она.                –Ну,не скажите,Александровна,-тут же не соглашается с ней первая,по правляя очки.-Идейки эти выгодны не только священникам,но и обще ству в целом. Возьмите средневековье с его кострами инквизиции.Но какая рождаемость была! Сейчас же…со свободой…читала вон…насе ление ежегодно в России  на миллионо человек в убыль.                –Это мы,старики,старшие возраста так мрём миллионно,-говорит на это подошедший к старущкам старичок с газетой в руке,усаживаясь на скамейке с ними рядом,поглядывая добродушно  на паренька с деву- шкой на скамейке напротив,которые,словно услышав говоримое,начи нают назло старикам и обниматься,и целоваться.-Сексуальная револю ция.-Продолжает старичок.-Она на Западе ещё сорок лет тому,а у нас только началось. Отстаём во всём,и как обезьянки.-Вздыхает он,и вы говаривает,посерьёзнев:-Конечно,распущенность ничего хорошего не заключает.Религия-религией,но и большевики после великой револю-ции,-на «великой революции « он замолкает,как бы этим стараясь при дать значимость говоримому им,-и большевики после великой рево-люции быстро поняли это,возвеличивая усиленно ценности семьи,но своими атеистическими методами. Плодитесь и размножайтесь…-пов торяет он высокопарно библейское.-Но свобода любви не отменяет мораль,как и преступления не отменяют законность…-                он замолкает,развёртывая газету.                –Не скажите,-перечит и ему старушка в очках.-В том-то и дело,что они,-она косится на паренька с девушкой,повышая голос,-они не хо-тят размножаться. Страсть ради страсти,удовлетворение инкстинкта ради удовольствия,-что не подразумевает продолжение рода.                –Продолжить род не трудно,-отзывается иронично старичок.-Но надо готовым быть,чтобы содержать семью,обеспечивать её,иметь работы и работать.А лишь бы рожать детей,чтобы взваливать их содержание на шею общества,-это ещё аморальнее,чем вхолостую,не рожая их.                –К чему обобщать? Молодых много,и они разные. У моего внучка-уже второго родили. Мораль…-говорит старушка с бежевой сумочкой в рук е.-Я где-то читала,что есть племена,где при встрече мужчина с же нщиной обязательно занимаются любовью. Как норма.                –Вот именно:племена,-говорит на это,неодобрительно покачивая головой,старушка в очках.-А речь о цивилизованном человечестве. И распущенность недопустима. Зло. И контроль должен,и наказание…                -А это и есть. Наказывают.-Говорит старичок,отрываясь от газеты.                –Кто это наказывает?-спрашивает его старушка в очках,уже с неприя знью поглядывая на паренька с девушкой,принявшихся пуще прежне го целоваться и обниматься на скамейке напротив.                –Болезни разные,венерические,-посмеиваясь отвечает ей старичок, морща глубокомыссленно высокий лоб.-Были гонорея,сифилис. Не сп равлялись-спид вышел на линию наказания и контроля,и десятки ты сяч в год-к высшей мере!                Две старушки сдержанно посмеиваются на это.                Чему-то своему посмеиваются на скамейке напротив и паренёк с деву шкой,пока та не поднимается и не тянет его за собой,отчётливо произ нося,глядя  в стариков:-Да ну их! Гниль старая! Сами не могут уже-так ляпают злорадно языками,-и,продолжительно посматривая на сидя-щих на скамейке напротив взглядом,наполненным неоспоримыми преимуществами молодости,-от чего обе старушки тупят глаза,продо лжает,повышая голос:-Пойдём в парк… Я больше не могу…Хочу,чтобы отлындил ты меня… Местечко у кустиков там найдётся…-и они в обни мку,озорно и томно хохоча,удаляются в сторону виднеющегося из –за оград парка.                4 октября 2006г.                « СС Саша К.                (рассказ)                Со второй своей женой этой весной Куприн –мужчина лет сорока пяти,высокий,угловатый несколько-рассорился и,взяв кое-какие день ги из их общих накоплений,под нехорошие и надуманные подозрения жены,решил отвлечься от наслоившегося негативами семейного,ку- пил билет до его как-то родного Бреста,где давненько не был,двинув на поезде в путь.                Приехал он туда на рассвете,почти сразу же по просыпающемуся горо ду направляясь проведать главную его достопримечательность-Брест кую крепость,при приближении заполняющую взгляд величием своих панорам и монументов: в алом освещении восстающего солнца высе ченные из камня  солдаты,поднимающиеся над развалинами со связ ками гранат в руках,казались сказочными богатырями,возведёнными в такое качество не личными силами и отвагой,а причастностью вре-менем и судьбой к вынесенной на поверхность из мрака тысячалетий, ещй никогда так массово не опробываемой,ещё порой прущей напро-лом и ломающей их же самих великой идеи,жизнями своими преграж дающими путь тоже идее,тоже выпестованной лучшим умом челове- чества,но возводящей на престол не общее  и стадное человека ,а ли- шь возвышенных якобы над ним. Хотя всё это,конечно же,в общем,па фосном, а вообще чего не бывало: захватила буря,сметая жёстко на пути всё противящееся ей. Да и участь бури самой-разбиться о скалу, виновато шаркая по  ущельям  потрёпанными и заматеревшими поры вами.                Молчали отёсанные гранитные глыбы;молчал упирающийся в небо ог ромный железобетонный штык;молча покачивали жёлтенькими ,голу бенькими  и белыми головками цветы вдоль аллей;молча чиканили шаги часовые,торжественно меняя посты у плит с именами героев.                В отдаленьи послышалась лёгкая,прерывистая перебранка двух моло деньких инокинь,спешащих к золотящемуся куполами храму.                –И в эту-именно советскую как-то святыню-втиснулся крестами монас тырь,-с наотмашь ударившей вдруг по груди горечью подумал Куп- рин.-За никем никогда невиденное царствие небесное не отдавали свои жизни защитники крепости…                И вдруг могуче,разрывая и соединяя пространство единым призывом мелодии из нескольких расположенных в разных местах динамиков вокруг наполнило воздух:-                Пусть ярость благородная                вскипает,как  волна.                Идёт война народная,                священная  война…                Куприн стоял и слушал,а из глаз его по щекам катились слёзы,и он ни как не мог вспомнить,когда в последний раз плакал. А чего  плакал?-он тоже не мог объяснить. С юности плохо относившийся к советской власти и социализму,он вырос у деда,который и воевал и был ранен,-и ,может,поэтому трогательно относился к войне,к участникам её? Да и сам комплекс памяти Брестская крепость придавал всему торжест-венность,величавость. В теле Куприна было легко,на душе –светло, серые мысли как покинули его сознание,и ему становилось понятно, каким самоисцеляющим даром-плачем- наградил Бог женщину,лишь иногда ,в уединении и в особых случаях позволяя им пользоваться и мужчине.                Походив несколько по городу,где у него и родственников не осталось, Куприн заметно приустал и поэтому зашёл в католический собор-отдо хнуть.                Людей почти не было. Заканчивалась месса. Ксёндз на белорусском языке читал заупокойную молитву,из-под очков поглядывая в служеб ник. Несколько мужчин и женщин то здесь,то там сидели на скамей-ках. И Куприн тоже уселся чуть в стороне ото всех,где невдалеке си-дел тоже в одиночестве некий смуглолицый мужчина в дорогой кожа ной куртке и джинсах,сосредоточенно склонивши к груди голову и по лузакрывши глаза,молившимся,еле заметно шевеля губами.                Что-то в его слегка вздёрнутом носе,контурах головы казалось Купри ну знакомым,и его память туссовала это знакомое,месила в своих тру щобах,всё не находя ответа.Но когда мужчина поднялся и ,преклонив колено,двинулся из собора,Куприн тоже пошёл за ним,уверенно окли кая:-Саша-а?                Они  оба узнали один одного.                –Ты что здесь?-спросил он,задумчиво встряхивая головой.                –Приехал.Зашёл в храм…-ответил Куприн,пожимая плечами.                –И я захожу,-как-то виновато протянул он.-В православии мать крести ла,но у католиков службы сидя,и хоть о вечном есть возможность по думать без излишней суеты,а не о ноющем колене. –И Саша пояснил:- У меня тяжёлая травма была…                В юности Куприн и Саша жили невдалеке,учились в одной школе,ходи ли в одну и ту же спортивную секцию. Он был на год старше Куприна, несколько пониже ростом и послабее физически,но резким,жилис-тым и заметно надменным. Как-то в десятом уже классе Куприн слу чайно услышал,что Саша арестован,находится в тюрьме,что он в сос-таве некой преступной группы в иных городах совершал тяжкие прес тупления.А потом-и что Сашу расстреляли. Рассказывали на те време-на и некое невероятное о нём: что он якобы был главарём некиз эссэ совцев из несовершеннолетних. Разъезжая по городам,переодеваясь в форму карательных гитлеровских спецслужб,с немецкими автома-тами в руках,разговаривая строго на немецком языке (Саша зубрил его до совершенства-это Куприн знал),они заходили в квартиры пар тийных работников ,членов компартии и требовали,чтобы те отказы вались от коммунистической идеи.                Не очень-то верилось во всё это. Но всё же отец Саши,служивший –ра ботавший в горкоме партии,вдруг перестал ходить туда,и его вскоре совсем не стало видно в городе:уехал куда-то,а мать,завуч одной из школ,попала в больницу с инсультом,и тоже в школе больше не учите льствовала.                Куприну вспоминался и один случай летом перед всем этим.Было уже заполночь и Куприну-юноше тогда вздумалось прогулять собаку,да и самому с ней прогуляться в одиночестве по городу. А у парка он встре тил Сашу  рядом с неким стариком с орденом на пиджаке.У Саши были заметно сбиты –при освещеии фонарей- кулаки на руках. Старик взволнованно благодарил Сашу,повторяя:-Я в газете о вас,молодой че ловек,напишу.Вы-герой,-а тот настойчиво отказывался:-Не надо,пожа луйста.Какой я герой ? И не в этом дело…                Трое подвыпивших парней затянули в темнотк старика и давай карма ны у него чистить.Тут и Саша неожиданно,проходя невдалеке. А в дра- ках он был дерзок,и физиономии у всех троих сильно пострадали.                –Недочеловеки! Стадное воспитание! Уничтожать в крематориях!-вз волнованно рассказывал чуть позже Куприну Саша-Он же старик! Он же родину защищал! А этим выродкам-по фиг?! Решили кого граба-нуть-зачем же старика?!                                Не очень-то верилось. Но Саша тоже из города пропал.                И можно представить добрые советские времена,где,хоть и аляпова-то,нагнетающе воспитательно,принудительно,но человек действитель но всё более становился другому человеку товарищем,братом,где две ри квартир плотно не закрывались (хотя и красть у людей в общем не особо что было…),где среди всей великой –по-своему:социализм как нечто созидательное как-то тоже неуместно полностью отрицать,--де ржавы был один привилигированный класс:дети ,в нерастянутом бес тыдно понимании этого,а –до десяти лет;где на всю огромную страну как-то примостился действовать в сущности один дерзкий и широко организованный преступник,по прозвищу Монгол в Москве;где на победе в Великой отечественной войне (что всё более развращало) воспитывались из поколения в поколение;где литературой,кромсаю щей тему войны до бесстыдного хвалёбно,налево и направо,и попе-рёк,в границах,определяемых партией,можно было снизу-доверху заполнить крупнейшие библиотеки мира и где государственные бор зописцы  от этой литературы:симоновы,быковы,шолоховы и несть им числа не переставали на этом набивать и набивать свои карманы гонор арами,всенародным прославлением,благодарной любовью женщин-тружениц и прославленных стервочек от комсомола и т.д.,и т.п.,-можно представить среди тех времён добродушного в основном партийного работника,как рыба в масле отяжелевшего от объединяю- щего всех застоя. Работник этот вечером,услышав звонок в дверь,да же не взглянув в «глазок»: кто там,открывает дверь и видит прямо перед собой молодых парней в чёрных немецких мундирах,в кожа ных армейских сапогах,с автоматами в руках. Он,улыбаясь,непонима юще покачивает головой,полагая,что его разыгрывают,протирает гла- за: совсем молодёжь распоясалась? Делает строгое и серьёзное лицо:пошутить-так пошутить,но не до такого же?! Но вдруг удар прик-лада отбрасывает его  в прихожую,и некие молодчики,не скрываясь, будто время перевернулось в прошлое,в кошмар оккупации,медлен но следом ,будто хозяева,входят  в квартиру:- Ханде хохо! Коммунис-тэн?!                Больше тридцати лет прошло.                                Жил нынче Саша в небольшой квартирке невдалеке от вокзала.Мать его тяжело болела и часто лежала в больнице.                –Мне ж шестнадцать лет тогда. Не расстреливают. Десять лет –по су-ду.Но и на «крытке» потом ещё две мокрухи,-после  короткого повес твования о себе Куприна  рассказывал Саша,разливая по стаканам на кухне свежезаваренный чай .-Истинность фашистской идеологии бо- лее всего ощутима в скученности людской,крайним проявлением чего лично для меня  оказалась советская тюрьма.На «крытой» в камере нас тогда осталось четверо:двухметровый полуумный увалень,зава ливший в тайге человека и съевший его. Но этот-ладно: всегда сам в себе,молчит,на нервы не действует разлагающе,не курит.-оговарива лся Саша.-Но ещё две приблатнённых сыроежки-воришки. Руки вее-ром,что-то вечно шушукаются между собой,в соседние камеры ксивы передают,с Япончиком  негде в одной камере на этапе сидели,того-то знают,того-то. Станет стерва у глазка и с ментом:ля-ля,ля-ля.Разгово ры на полуфене,словно избранные,а не недочеловеки. И табачный дым в камере от них почти всегда. И меня всё более злоба на них рас пирала;думаю:»педерасня!Менты меня морят,здоровье смолоду от-нимают,-но это-ладно,за дело! Натворил!-так ещё и это гадьё,быдло?! И однажды меня как взорвало: Педерасня!-я как тигр перед ними.- Курите тут постоянно?! И так воздуха нету свежего! На ментов,суки, говорю,работаете? Они меня морят,гноят,силы отнимают постепенно- так и вы ещё?! А я их и до того уже не раз предупреждал: давайте в форточку курите. А они-назло мне,-снова оговаривался Саша,продол жая: -Попятились они от меня,быстро вынимая из тайников заточки: ****ец,мол,тебе фраер! Это я фраер?! Перед шушурой,вся идеология которой:украл,попользовался,нагадил?! Я! Организовавший при сове тах группу СС,которой никогда в СССР до меня и после меня не было,и не будет?! Я-фраер,сидящий за великую идею? Фраер перед шуше-рой,которую расстреливать-пуль жалко,а только в крематориях сжи гать!-Саша замолчал,продолжительно вдыхая в себя воздух,и выды-хая его,словно стараясь вместе с ним вытолкать из себя подальше  се йчас уже пугающее и его самого –тем,каким был когда-то,удивляясь тому,каким был.-Представляешь,какая дурь в голове была?!-выгова ривал он,как бы оправдываясь,и морщился,продолжая:-Наьросились они,короче,на меня с заточками. Самому до сих пор не верится,но гво здём,который был у меня в руке,-ну,на всякий-селякий,- я в считанные минуты-такие силы придаёт,наверное,идейная ненависть?-сонные артерии обоим повырывал.-Он несколько помолчал,договаривая:- К вышаку меня на закрытом суде прокурор. И «вышак» бы,учитывая прошлое,конечно бы,хотя за подобные тюремные мокрухи обычно не разменивают,но суд решил на психиатрическое обследование в Серб ского…                                -По советской психиатрии грань между нормальным и ненормаль-ным,когда касалось преступного,да и вообще антиобщественного,а тем более антисоветского,была очень расплывчата,и любого ,не вме щающегося в предписанное,можно было признать психическим,а мо жно и не признать,но психиатры,которых количества увеличивались, тоже кушать хотят.И нынешняя психиатрия-манипуляция ещё та.И там большинство –особенно в тюремной-совершенно нормальные,и до войны бы никто бы их психическими не считал. И,кстати,Гитлер,прий- дя к власти в Германии и начав умерщвлять психов,умерщвлял дейс твительно психических,которые действительно в животное,-оговари ваясь,продолжал о себе несколько расширенно,объясняльно,по ум ному  Саша в маленькой его комнатке,где он расположился у стены на диванчике,а Куприну разложил матрас на полу, перед включённым телевизором,по которому показывали некий фильм из Польши.-           Плановое укрепление и становление коммунистического в сознании народа требовало соответствующих показателей в частностях,но и инакомыслие росло.И если каждого судить-куда? И получалось нам-ного проще,скрытней и удобней: инакомыслие-в ненормальность. Тем более ,что на коммунистов я в местах заключений отказывался работать,за что и попал на «крытку».-Рассказывал,покряхтывая Саша.-Признали,короче,меня профессора в Сербского,хотя и не «косил»,да ли какой-то диагноз. В тюрьме,когда меня отправляли в тюремную психушку,так тюремный лепила посочувствовал,говорит:тюрьма там тебе с твоей фашистской идеей там покажется раем…                И вправду,-морщился Саша.-Поначалу меня в этой тюремной психуш ке так принялись пытать психотропной гадостью,-что куда там гитле ровские и  сталинские лагеря смерти. И хитро и ловко как! Ни увечий на теле,на белых простынях спишь, а тело-как не своё от этой психот ропной гадости,душа-как вынули её из тебя и стёрли всё чувственное и живое там,и мыслями всё больше в животное превращаешься.И сил никаких. Как ты-не ты вдруг. Медицина! И так можно человека пытать годами,десятилетиями…И со стороны и не видно,а мука-ты весь в ней.- Саша замолчал задумчиво,повздыхал,но продолжал:-Проклял я всё. И расстрел бы-как подарок. А там и с собой не покончишь,повис-нув на полотенце,к примеру: надзор ужасающий. Да и какие силы и дух,затравленный психотропными медпытками? И не знаю,как бы оно,но вдруг-перестройка.И понеслось,завертелось всё и вся,менясь местами: чёрное-белое,добро-зло. И для психиатра-латыша,попавше го психиатрнничать в тюремную психушку, я уважаемым человеком стал,героем. Колоть меня перестали,таблетками травить.С полгода я от психотропных пыток отходил постепенно.Отошёл.Живое в себе и живым себя почувствовал.Человеком. Хоть и в заключении всё похле ще крытой тюрьмы по режиму. –И Саша заключал,стараясь не рыться в деталях:-Короче,после беловежского соглашения,развала монстра СССР я был на свободе.-И снова вскоре рассказывал,пускаясь в туман-ное,отвлечённое:фашистская идеология,не в неком проповедническо- действенном,не в пассивно-рассудительном-это не всё так просто. И в чём привлекательность? К примеру,»спид».Так фашист Гитлер,да и фа шист Сталин,-хотя они не одно и то же в фашистском,-через месяц бы его вывели .Да,попрание демократических прав человека.Но в демо кратии и гарантий спокойной жизни,уверенности в ней намного мень ше. Но это порассуждать,сам с собой,а вообще выветрилось это всё из головы почти полностью. Права человека,для каждого-тоже значимо. Да и минувшее такое за плечами-опасно ворошить даже не то что преступным,а и противоправным. Затих:не видно,не слышно. Пошёл работать,хотя можно было в группу от психиатрии,но прикинул плюсы-минусы,-подальше от этой гадины! И как и не было её в жиз-ни. Изменения в обществе помогли.А в СССР бы так бы и травили бы меня,пока не затравили бы,превратив в животное,в действительно сумасшедшего. Но сдох монстр СССР!-Выговаривал Саша.-Трудно при ходилось поначалу,то там поработаю,то там.Да и мать,у которой скуд ная пенсия,надо было поддерживать. Потом здесь свободная эконо мическая зона пошла,и такое начало твориться-прямо среди бела дня перестрелки и убийства почти в центре города. И я перед всем этим, сор своим прошлым-так,мелкая уголовная шушера. И на меня и мен-ты,и все,и участковый перестали внимание обращать. Да я и ничен не то что преступным,а и противоправным не занимался. Хотя иногда думал,глядя,как эти черти-рэкетиры из бригад на иномарках с девоч-ками разруливают,долларами швыряются,при оружии все,-ё-маё,я что –никто в этом мире уже?! Но они ж бандиты,а я ж-за идею,-выск зывал,привздохивая,Саша.                –За идею,-повторял за ним несогласливо Куприн.-А в то время,как слышал,пацаны здесь загуливали,что итальянская «коза-ностра»-и говорить не стоит..                –Ну да,-соглашался с ним Саша.- Бандитский капитализм,и в сущности всё правильно,но после ж к власти Лукашенко пришёл,и такое бандю-кам ,тоже бандитскими методами,-что оправдано как-то:это ж госуда рство!-устроил,что: съезжаются бригады на разборки,а тут «омон» на летает,и хоть отстреливайся,хоть сдавайся-всёравно на уничтожение всех. Оставшиеся сумки с долларами-госбандитам из «омона». Не знаю.-Вздыхал Саша.,повторяя:-Я ж не уголовный преступник,а –за идею. Фиг знает,что творится. Вон Симах,-приводил он пример по прозвищу одного влиятельного ныне бизнесмена и политика.-В Рос сии,в Польше фирмами владеет. По телевизору его не раз видел.О сп раведливости,о положении в стране рассуждает. А у самого руки по локти в крови,и не за идею,а за наживу. Не знаю. Да и зачем оно мне? Зато живу спокойно.Всё по-скромному,необходимое для жизни есть.- Он встал,вышел в коридорчик,открыл холодильник,показывая Купри-ну на сметану,на колбасу,на апельсины. И выговаривал:-Не идея,но честно заработанное.И пища-тоже ж основа жизни. Но:живу не для того,чтобы есть,а ем для того,чтобы жить.-Засмеялся,указывая рукой на окно,за которым на тротуаре стоял молодой лейтенант  и что-то уважительно объяснял  некой пожилой женщине.-Участковый,-пояс нил Куприну Саша,ёрничая:- Александр Викторович,может у вас про блемы какие? Может,со здоровьем что? Может,помочь что надо?-и констатировал:-Хитрый.Всё у них обо мне в компьютере. И тебе,отве чаю я,не хворать,лейтенант. Но в общем –без вреда. Не менты,а ми лиционеры в основном. От Ляксандра Рыгорыча,у которого срок пре зидентства подходит к концу,а он: а мы референдум народа прове-дём. Вот жук! –снова ёрничал Саша.-И всё советский социализм нала живает и налаживает.И большинство народа не против этих его мани пуляций.Как бы не доигрались со всем этим,и понравится-потом его и не выгонишь. Хотя,-задумчиво оговаривался он.- Паспорта не ,как у вас,в России,и не как в Украине,-у нас  у всех в Беларуси-и у меня-заграничные,и для внутреннего пользования,и для зарубежного,и я не раз уже и в Польше был,и в Чехословакии,и в Германии.Так,на несколько дней:посмотреть-и обратно. Социалистическая демократия от батьки-узурпатора президентства. Но я не против.-И прибавлял о том,что он сейчас на спорткомплексе по охране дежурит сутки через двое,так что не перерабатывает,и времени свободного полно,и стаж трудовой идёт,заключая с усмешкой:-Глядишь,и до заслуженной пенсии доживу...                Вся комната Саши была завалена книгами.                –Чи-та-ю,-говорил он Куприну.-Хотел было в семейное,но одно и то же:торкаешь её,торкаешь. А! Цветущее время для любви в телесном вытушевано,может,психотропной гадостью ,что столько пытали. Да и привык я один. Да и ответственность всё ж,если потомство.Хотя бать ка сейчас за рождение детей деньги даже начал платить.Дожились?! Меня-то воспитывали,воспитывали в любви к социализму и советско-му,а я…Вишь,как оно иногда заворачивает. Мать до сих пор из-за ме-ня после того по больницам и по больницам. А отец…-и он вдруг за молчал.                                Помывшись в ванной,позавтракав вместе с Сашей,располагаясь на ночлег в пустующей комнате Сашиной матери,слыша,как тот в своей щёлкает каналами телевизора,перегоняя их то с польских на рос сийские,то с российских на польские,Куприн громко поинтересовал-ся:-А многие коммунисты тогда отрекались от коммунистической идеи?                Он приоткрыл дверь,задумался,покряхтел,болезненно помял грудь, будто в ней воздух комом застрял,выдавил :- Все почти. Но был один, и били его,и за ноги подвешивали,а он плевался в нас:выродки! Его-то,настоящего,и ликвидировали.-И побрёл к себе в комнату,раздра жённо попросив Куприна больше не касаться всего этого,повторяя,что юность бывает иногда слишком глупой,опасной,жестокой и к тому же жертвенной,выговаривая:-Ведь мы тогда себя носителями великой идеи считали: освободить мир от гнили,чтоб не заражала собой здо-ровых,духовных,гордых,сильных…Какие масштабные действия пла нировали! И выходило,что якобы именно коммунистическая идеоло гия,а даже не демократия,-первейшее препятствие.А оказалось,как тот настоящий коммунист в нас:выродки!-и последние слова Саша выговаривал с надрывом.                Когда следующим утром Саша,плотно накормив Куприна и набив его сумочку яблоками,провожая,застыл у открытой двери,Куприн  всё же спросил :-А звание-то у тебя какое в той вашей группе сс было?                -А-а?-не понял сначала он,а после усмехнулся и ответил с тяжёлым вз дохом,сбиваясь в произношении и,как Куприну показалось ,нарочно путая вторую букву:-Опер…группенфюррер.     12 мая 2006 г.                              Как рукой                (рассказ)                Просыпался Аркадий Викторович долго,несколько раз открывая глаза, недовольно взглядывая  на разгорающееся за окном солнце,и сразу же закрывая их,впадая в новые полудрёмы,по которым обрывочно ме лькали сны. Сначала седовласый монашеского вида старец склонялся над ним,увещевая ласково:-В молодые годы ты,Аркадий,работал,не покладая рук,чтобы накопить денег,-а где они?                -Не в то время родился,-отвечал со вздохом старцу Аркадий Викторо-вич.-Коммунисты тогда не давали развернуться…                -А сейчас ты на пенсии,-не слушая его,тянул своё седовласый старец.-И многое из неё тратишь,чтобы поддержать потраченное здоровье. Но никому это ещё не удавалось…                -Никому и здоровье своё не тратить не удавалось,-отмахивался от старца Аркадий Викторович,и вскоре другой сон уже помещал его в  салон самолёта,где он сидит в шикарном костюме,смотрит в иллюми натор на проплывающие почти у самого носа облака.Неожиданно пе-ред ним появляется молоденькая стюардесса.Длинноногая,как из жу рнала фотомоделей.Не успевает Аркадий Викторович разглядеть её попристальней и понять,чего она от него хотит,а она уже взбирается к нему на колени,приподнимая юбочку,расстёгивает ширинку на его ши карных брюках,принимаясь обнимать и целовать его.                –Ты что?ты что?-пытается урезонить её Аркадий Викторович,а потом думает: «Нехай! Если сама лезет…Я –старый,а она-молодая,-оно и приятно очень.» И,расслабившись и позволяя ей вытворять с собой разные безобразия,затягивает,будто заправский эстрадный артист:- Стюардесса по имени Жанна,как пленительна ты и желанна…И вдруг за спиной  похотливо покачивающейся над ним,словно наездница, стюардессы различает некую женщину  в синем парике и со ржавым лезвием косы в руке. Женщина впивается в него наполненным ненави стью взглядом и Аркадий Викторович узнаёт в ней его последнюю же-ну,умершую пять лет назад. Его умершая пять лет тому жена взмахи-вает лезвием косы и голова стюардессы слетает с плеч. Но,к удивле нию Аркадия Викторовича,стюардесса и без головы продолжает нак-ручивать свои любовные движения над ним. И умершая давно после дняя жена Аркадия Викторовича,придвинаясь к нему,громко хохочет, обратно заносит ржавое лезвие косы и шипит в него по-змеиному:-         Прощайся и ты с жизнью,коварный изменщик и кобелюга шелудивый!                Оторопь охватывает Аркадия Викторовича. Он пытается объяснить его умершей жене,что уже два года как и близко не был ни с одной жен-щиной,и вообще: как он может изменять ей,если она…того,не сущест вует,умерла,пять лет как похоронили. Но умершая жена и не слышит его,лезвие косы со свистом приближается к его шее.  –А-а-а!-кричит Аркадий Викторович,пытаясь сбросить покачивающуюся,растопырив ноги,над ним стюардессу,но это у него не получается,а ржавое лезвие косы всё ближе и ближе приближается к его шее. –А-а-а!-снова кри-чит Аркадий Викторович.-Спасите! Убивают ни за что!                -Ни за что?-надвигается на него его умершая пять лет тому жена и,ука зывая пальцем на покачивающуюся над ним стюардессу без головы, вопрошает:-А это что?! И лезвие косы в руках его умершей жены ещё ближе приближается ему к шее.                –Это…-пытается объяснить умершей жене Аркадий Викторович.-Это,-и,напрягаясь весь,вместе с покачивающейся над ним в любовном экс тазе стюардессой без головы,бросается в иллюминатор,стекло которо го  разбивается и он вместе с безголовой сюардессой сквозят между облаками,делая самые неимоверные зигзаги,а вслед за ними  с кри ками и улюлюканьями ,с ржавым лезвием косы в руке несётся умер шая жена.                –Догоню,догоню!-грозится она.-Изменщик коварный и кобелюга!                И почти уже и догоняет их с безголовой стюардессой,не выпускаю-щей его из любовный объятий,но на этот раз Аркадий Викторович спасается от неё тем,что просыпается. И он,не позволяя себе далее впадать в полудрёмы и такие опасные для жизни сны,вскакикивает с кровати,словно ему не пятьдесят пять лет,а семнадцать,размахивает по воздуху комнаты руками,произносит,покачивая головой:-Снится же всякая ерунда,-и пока мочится в ведро у порога,то с опаской погляды- вает на фотографию его умершей пять лет назад жены на стене у окна.         А после,соскользнув взглядом в окно,присматривается и видит на своё м участке соседку Кирилловну,прохаживающуюся по его гряд-кам.                –Чего она там шастает?-настораживается Аркадий Викторович,пред полагая,что соседка,возможно,крадёт у него или помидоры,а то и клу бничку,багровея лицом,быстро натягивает на себя спортивные брюки и ,бурча себе под нос:-Ну,сволочь! ну,сволочь!-выбегает из дома.                Через несколько минут оказываясь рядом с Кирилловной,он с разбега чуть не накидывается на неё с самой отборной бранью,но не увидев у неё в руках ни помидоры,ни клубнички,сдерживает себя,спрашивая её:-Чой-то ты,соседушка,на мой участок пожаловала?                -А то как жи,-заулыбалась о весь полубеззубый рот Кирилловна.-За пустили вы свой огород,Викторович.И трава,и бурьян. Да и на помидо рных кустах забыли головки обломать. Вот что значит одинокий муж…                -Чего их обламывать? Растут-и растут,-бесцеремонно перебил её Арка дий Викторович.                –Нет,нет,-не согласилась с ним Кирилловна,заулыбавшись левой частью своего лица.-Созревать помидоры дольше будут,если головки не обломать. Думаю:дай подмогу соседу…                -Ну,ну,-протянул на это Аркадий Викторович.-По-соседски,значит,-при глядываясь к Кирилловне и вспоминая про сон и про стюардессу,кото рая в недавнем сне вытворяла с ним разные безобразия. И когда Кири лловна,укоротив последний помидорный саженец в конце грядки,улы бнувшись правой частью своего лица,мерно покачивая длинной цвета стой юбкой,соскользнула была с его участка на свой,проходя у изгоро ди,то Аркадий Викторович,осмотревшись по сторонам и отмечая,что никого из соседей на огроде нет,догнал её,возбуждённо выговаривая: -Погоди это того!-спрашивая:- А твой Серёга где?                -Да где,-несколько клонясь к нему,смущённо отозвалась Кирилловна.- Поехал с утра кроликов на рынок продавать,а потом-к матери заедет. Так что жди его только к вечеру…                -А-а,-протянул,сбивчиво дыша ,на это Аркадий Викторович и,опять оглядевшись по сторонам,вдруг наклонился к Кирилловне,приобнял её.-А это,баба ты и ничего,-и прижимая к ограде,всю сразу обмякшую, не сопротивляющуюся,только нашёптывающую ему на ухо :-Не увидел бы кто,Викторович...,-повалил её на траву,запрокидывая юбку на грудь и приноравливаясь к ней между раскинутых и согнутых в ко-ленях ног,успокоил:-Не увидит! Мы быстро!                А когда Кирилловна,приподнимаясь с травы и отряхивая юбку,огляды ваясь по сторонам ,быстро шмыгнула восвояси,то Аркадий Викторо-вич,сидя ,облокотясь спиной на забор,то опять вспоминал стюардессу из его сна,то осматривал помидоры,отмечая,что некоторые из них ро-зовеют и можно срывать,разложить на подоконнике на солнце для быстрейшего созревания.И задумываясь над этим продолжительно, Аркадий Викторович вдруг снова,не глядя на происшедшее между ним и Кирилловной только что,впал в подозрение,подумывая,что та неспроста захаживает к нему на участок,и не таскает ли потиху у него помидоры,выговаривая:-Помочь она по-соседски? Своих-то помидо ров не посадила,лодырница.                              Впав в такое подозрение,Аркадий Викторович долго ругался,распа-ляясь,и даже выдавил из себя в адрес Кирилловны:-Поймаю-не спу-щу!,-предполагая  на завтра на рассвет завести будильник и понаб людать за нею,повторив ещё раз,вспоминая,как только что выжлух тил её прямо на участке у забора:-Поймаю-не спущу!-                неожиданно замечая в отдаленью другую его соседку,Тётку Анаста сию,приходившуюся ему дальней родственницей,которая ,одетая в праздничное платье,в шёлковом платочке тихо пробиралась между стеблями кукурузы на её участке.                –В церковь,небось,-прошептал сам себе  Аркадий Викторович,отводя глаза,чтобы тётка Анастасия не увидела,что он её видит.-Незаметно хочет уйти. Конечно,такое хозяйство: куры,гуси,свинья. Дом ухожен, да и в дому достаток. Работящая баба,хоть и возрасте за шестьдесят.   Увидят ,что ушла,обкрадут:пьяни-то сколько по селу. На огороде:тык вы,помидоры,картофель,лук ,капуста. Старается.Работящая баба,-по вторил он.-Можно бы и приклеиться к ней-да рожственница всё ж ка кая-то и получится инцест. Незя!-Вздохнул  Аркадий Викторович,про должая:- Старается.но для кого? Детей нет,а племянники тащат,та-щат… Природа такая-всю жизнь по хозяйству. В крови.Бросит-и в ящик, который гроб.Да-а,-заключал он,сразу же обрывая мелькнув шую по сознанию мысль самому  прокрасться во двор к тётке Анас тасии и выловить какого гуся,-хотя во рту у него от таких мыслей по чувствовался вкус свежей гусятины и слюна потекла.                –Дыни,-произнёс Аркадий Викторович,оглядывая боковые грядки тё тки Анастасии,тут же решая сорвать пару штук,попробовать,успока-ивая себя по движению к ним:-Дыни-это не гусик,это и не воровство, а так-баловство. По-родственному…                Быстро и нервно сорвав пару штук,он,прижимая их по бокам,спешно направился к себе во двор.И вскоре уже сидел там на солнце на табу рете,ножиком отрезая сочные ломтики от дынь тётки Анастасии и от правляя их себе в рот,пережёвывая и смакуя  сладковатую мякоть,ста раясь вспомнить,какими витаминами наполняет организм дыня и есть ли в ней витамины,поддерживающие мужские силы и тягу до бабьего полу.И не мог вспомнить,но ел.                Солнце грело Аркадия Викторовича,умиротворяло. На душе его было не просто тихо и спокойно,но и в полноте,и он думал о том,что умная книга Библия,и высказывал сам себе:-Всё там верно отмечено.Не сог решишь-не покаешься. Кирилловну  на расправу готов был ,подозре вая,что она у меня помидоры типа того…,а сам стащил дыни у тётки Анастасии-и как рукой всё сняло. Сижу и ем. Так как мудрость! Из глы би веков!-повторял он уважительно и торжественно.-Тебя обокрали- и ты обкради. Не строй из себя честно и праведного-все грешны! И все под грехом ходят! И не разбираться не придётся,ничего. И на душе-полнейшее удовлетворение.                И после,когда уплёл дыню,и,поднатужившись,принялся за другую,то ещё долго сидел на табурете. И хоть ,разморенный и солнцем и съедё нными дынями,не мог ни о чём думать,но всё же машинально покачи вал головой,вспоминая то стюардессу,которая им овладела во сне,то Кирилловну,которой он овладел у забора,то умершую пять лет тому его жену,и твердил сбивчиво и не осознавая полностью, к чему и о чём:-Вот оно…И просто ,и верно… И как рукой снимет…                .                10 сентября 2006 года                              Первый террорист                (рассказ)                           Услышав по телевизору о том,что два американских физика доказали происхождение нашего мира от некоего «большого взрыва»,и за это оба получили по Нобелевской премии,дядька Захар глубоко задумал-ся,по селу ходил малоразговорчивым,и даже если его жена тётка Ла-риса,женщина глубоко православная,постоянно посещающая службы в поселковой церкви,говорила ему что наперекор и кричала на него, не встревал,только смотрел на неё непонимающе и говорил с удивле нием в голосе:-Ишь,как оно?! Взрыв…Но кто взорвал?!-справедливо полагая ,что бомба сама по себе не взорвётся,и взрыв сам по себе то же не произойдёт.С месяц тому три соседских паренька с первых же сентябрьских дней-не в школу,а в лес на время занятий,и один из них наткнулся на ещё военную мину:некогда знаменитая Курская битва  здесь гремела,хоть уже и шестьдесят лет с тех пор минуло,-так так гро хнуло,что на клочки его.                –Но кто-то ж взорвал?-не унимался с  этим вопросом дядька Захар и когда,возвратившись с работы,вёдрами таскал воду   из колодца и в дом и в сарай,для уток,для кабана;и когда чуть попозже,плотно поев и отдохнув,полежав на кровати,дождавшись,пока стемнеет,быстренько спешил к пилораме,где работал,чтобы забрать доску,ежедневно при прятываемую там у забора,намереваясь весной огородить свой садо-вый участок:-Кто-то ж подложил мину,взорвал?                А в субботу,на первый день выходных,расшумелся,приняв в себя ста-кан  крепкого самогона,выгоном которого он тоже постоянно занима лся,но не на продажу,а исключительно для себя.                –Тую субботу  приезжал? Сала набрал,картофеля мешок…И снова при пёрся,грабёжник?!-вызверился он,увидев снова прикатившего на лег-ковушке с женой и сынишкой его тридцатилетнего сына.-А чтоб тебя! С детства растил,одевал,учил.Трат сколько? Так и в возрасте дубина: то то дай,то то? Чего повадился?-закричал он,когда сын открыл дверь дома.-Работаешь,семью имеешь-обеспечивай! Хватит с батьков тянуть!-и,схватив в руку бутылку с самогоном,ринулся на того,и сын, зная  крутой в подобные минуты нрав отца,с женой и сынишкой быстр о скрылись  за воротами.                Супруга его тётка Лариса заплакала,но укорять дядьку Захара не стала, а,как обычно в таких случаях,зашептала перед иконами в соседней ко мнате молитвы,выхватывая то с одной,то с другой,какие вспоминали-сь,но повторяя раз за разом:-Боже,помилуй ! Помилуй!-зная,как такое  неведомо почему действует успокоительно на пьяного мужа.                Однако сегодня дядька Захар ,усевшись у приоткрытой двери комна-ты,где молилась тётка Лариса,на табурете успокаиваться,ложиться спать не собирался,а исподлобья наблюдал за нею,и в уголках его губ при этом мелькала лёгкая усмешка. Выпив ещё самогона и похвалив  самогон за крепость,он поднял указательный палец правой руки вверх,к потолку,и спросил тётку Ларису:-Ты вот молишься,молишься, глупая ,а знаешь ли,кто такой Бог?   И так как та не отвечала и,стоя к нему спиной,настойчиво продолжала талдычить молитвы,то дядька Захар принялся сам отвечать на поставленный им же самим вопрос, выговаривая:-Никто не знает. Но нобелевские физики доказали,что  мир ,и жизнь и всё произошли и поимели начало от взрыва,большого взрыва. Разумеешь?!–и продолжал внушительно:-Но кто взорвал? Кто этот взрыв осуществил? Никого ж не было! Кроме Бога,который носился над мировым мраком и бездной,-он повздыхал,погмыкал-погикал,налил ещё самогона в стакан,и перед тем как ошарашить им своё горло,с некоторой обидой поглядывая на всё не обращающую на него внимания и по-прежнему повторяющую молитвы тётку Ларису,и не подозревающую,что его супруг  готовится изречь истину из истин,  не озвучиваемую никем до него в истории человечества ,ни гоголями, ни могелями,ни энштейнами,проговорил торжественно: -От большого взрыва! И выходит: Бог и есть первый террорист! 5 октября 2006 года                              Мобильный телефон                (рассказ)                             Прошмыгнувшая по России волна отравлений недоброкачественным спиртным заставила и Посудина насторожиться,хотя самогон он более гнал больше для своих нужд,иногда распостраняя это и на некоторых соседей,и на родственников,которые нередко сами вадились к нему и днями,и ночами.                –Я –то причём,-ворчал он,просматривая вечером по телевизору «вес-ти»,где снова говорили об отравлениях спиртным.-У меня самогон-ого-го! За шиворот иного не оттащишь,как попробует. И градус,и ка чество,и цена понижей,чем в магазине,-повторял,кривя пухлые губы и  ковыряясь пальцем в обильно заросшем внутри волосиками носу.-Но гляди,взялись? И предправительства,и сам президент? Тысяч с пять,не бось,коньки отбросили по Руси-матушке,-прикидывал он вслух,заклю-чая: -Ну и пусть! Разного алкашного сброда поубавится…                -Это диверсия,-лёжа на диване,закинув  на его спинку ноги в чёрных новых валенках,недавно приобретённым для неё Посудиным за пять бутылок самогона,рассудительно подхватывала Людмила Фёдоровна, его жена,с которой он уже около шести лет жил гражданским браком.                –Россия крепнет-вот и враги её в диверсии с разных сторон…                -Ерунду говоришь!-не соглашался с этим Посудин.-Диверсия-это когда вред. А когда разная мразь мрёт-так в пользу!                -Не знаю,-вздыхала Людмила Фёдоровна,недовольно поглядывая большим –левым-глазом на своего гражданского мужа и подумывая о нём: «Вот сволочь какая! Сам- пьянь,но пусть пьяни мрут?!»-и говори- ла:-Мужику видней. Даже в божьем слове написано,что мужик-голо- ва.                –Правильно,-удовлетворённо улыбаясь,соглашался с ней Посудин.-Это правильно!-и задумчиво продолжал:-Мы-то не причём по честно му,но начнут лес рубить-щепки вовсю полетят.Как при Сталине: враги народа,народ травят. И-в расход.На дно бы надо с самогоном,и переж дать.                –Не должно,-успокаивала его гражданская жена.-Не те времена. Да и мы же не на продажу в основном…                -На продажу,не на продажу,-закручивая в газету табак и закуривая,от зывался со вздохом Посудин.-Вон ворюга и мразь Жириновский гово-рил:по двадцать лет надо давать...виновным.                –Так это виновным.Они наживались,продавая разные денатураты под видом водки. А мы причём?-выговаривала Людмила Фёдоровна,прик рывая одеялом свои живот и грудь,вспоминая,что завтра ей с утра на смену,на птицефабрику,где она работала сутки через двое,и мыслен-но ворча на Посудина: «Голова,вишь,он? А работай-мне? Самогон,ви-дишь ли,он гонит?»-хотя знала,что наступил ноябрь и найти поблизос ти работу  и малооплачиваемую не так просто.И повторяла:-Мы же для себя самогон. А если и кому,когда-так уважить человека,чтобы не тратился в магазине на водку-да ещё,может,палёную- втридорога.                –Вот и доуваживаемся,-бурчал снова на это Посудин. А потом пошёл на кухню,где отстаивался недавно выгнанный самогон.Принялся раз ливать его из кастрюли по бутылкам,вдруг намереваясь зайти прове-дать соседа Кольку Фролова,вторую неделю живущего в одиночестве, так как  по пьяне и буйству изгнал жену с пятилетней дочерью из свое го дома к её родителям. Изгнал,и вскоре затосковал,и даже купил се-бе мобильный  телефон из оставшихся денег,заработанных летом в Подмосковье по строительству,чтобы обстоятельно переговорить с женой её возвращение.                –Схожу к Фролу.Как он там?-сказал Посудин Людмиле Фёдоровне,на кинул на плечи пальто,засунул бутылку  с самогоном в карман и вы-шел на улицу,успев услышать предупреждение от той:-Только поосто рожней там. Фрол сейчас злой. Чуть что –раскровянит рожу. Кулаки-то у него-кулачищи.                                – Не злой,-не соглашался с супругой Посудин,то и дело останавливая сь на улице ,всматриваясь в тёмный и мутный ноябрьский вечер,завы вающий ветром.-Сегодня Фрол,когда воду в колодце набирал,-слёзы в глазах…                Шёл до Фролова Посудин долго,словно  не сто метров,а километр це-лый,с тревогой подумывая о своей гражданской супруге Людмиле Фё-доровне: а если он вдруг помрёт? Сердце у него всё чаще побаливает, перебоями в груди. Кому тогда дом,принадлежащий ему? Сыну,с кото рым они  после последней крупной драки  и не общались. Так и выхо-дило бы по закону. А такого расклада Посудин не хотел,даже после смерти своей. Да инесправедливо бы это было по отношению к Люд миле Фёдоровне: сколько лет вместе,и хозяйство одно. И открывая ка литку двора Кольки Фролова,он решал завтра же поговорить с Людми лой Фёдоровной,чтобы или в законный брак,или-лучше-не пожалеть тысячи рублей и оформить на неё завещание на его дом.                Оттолкнув ногой маленькую Колькину собачку,пару раз во дворе тяв кнувшую на него,Посудин двинулся вдоль стены дома к приподнято- му над землёй  порогу,предвкушая,как важно выставит бутылку со све жим самогоном на стол,и как они с Фролом разопьют её на двоих. Но у порога из окна,через открытую форточку  услышал из дома громкие выурики того,обильно перемежаемые матом.                –Что ж ты,пидарас,так подводишь?-орал Колько Фролов на кого-то.-Д ве тысячи за тебя,гада,ввалил? Побью!                Посудин насторожился: ещё кто-то у Фрола? Выясняют что-то.Он про щупал бутылку в кармане,прикидывая: на троих маловато. Да и Фрол в агрессии.А выпьет-не попадайся. Посудин было нерешительно пове рнул восвояси,вспоминая предупреждение Людмилы Фёдоровны,но обратно был остановлен громким криком Кольки Фролова.                –Пидарас! Две тысячи?! Я бы мог три пары ботинок купить на зиму за эти деньги,а купил тебя. А ты как за это ко мне? Сука! Нету автомата,- вопил теперь Фрол,и Посудин слышал,как он нервно своими сапогами сорок пятого размера вышагивает по дому из угла в угол,кому-то опя-ть грозясь:- Нету автомата?! Сволочи! Жулики по всем конторам! По телевизору показывают:там мафия,там мафия. Там коррупция,тут кор рупция. А почему не сажают? Власти на что? Менты? Меня ж посади-ли,когда «волгу» угнал. А их? Миллионами воруют?!-орал на кого-то, как казалось Посудину, Фрол,то понижая голос,то увеличивая.-Был бы автомат-пришёл бы в эту эмтээсу и всех по порядку:та-та!та-та! На ве-сь магазин патронов.Пускай судят! А за что? Две тысячи ввалил,а этот пидарас?!                -С кем это он там?-непонимающе потянулся к окну Посудин.-Что-то тут не так! Но из-за занвесок ничего не было видно.Посудин,снова пнув ногой затявкавшую на него собачонку,перетащил к окну пенёк, взлез на него,вглядываясь в комнату поглубже,упираясь обоими гла зами в Кольку Фролова,одиноко сидящего на диване с мобильным телефоном в рука,нервно  тыкающего в его кнопки дрожащими паль- цами то правой,то левой руки и недовольно сипевшего:-Ах ты,пида рас! Беспредельщик! Две тысячи за тебя отдал-а благодарность? Лу чше,сука,по-хорошему отвечай,а то: побью!      27 ноября 2006 г.                человеческие                (рассказ)1.Покинувший этот мир  восемьдесят шесть лет тому,аскетичес ки преданный поиску истины,болезненный философ определил два глав ных зла человечества в его истории. Одно из них-христианство-в совет ской империи давно было отодвинуто на самые захолустные задвор-ки системы и режима;зато другое-пьянство-может быть,приобретя и на этом просторнейшие возможности для проявлений,захлестнуло  по всем широтам и меридианам начавшее всё ощутимей  давать сбои со циалистическое государство, и новый генеральный секретарь,впер-вые за социалистические времена решивший дать гражданам права и свободы человеческие,тоже очень неодобрительно  высказывался о пьянстве,упоминая и про обширные  насаждения того,из чего вино де лается. Государственные чиновники высокого ранга,привыкшие услуж ливо реагировать на говоримое высочайшим начальством,не упуская возможности блеснуть и личной инициативой,незамедлительно нача-ли действовать и выпестованные десятилетиями сорта винограда в Грузии и Молдавии,-да и не только,-гектарами ложились под топор.                И чего бы,казалось,случайно оказавшемуся в тех краях,недавно коро- нованному,лишь около двух месяцев как освободившемуся после де-сятилетнего заключения,одному из самых молодых воров в законе Союза было встревать против всей этой приправящей коммунистиче- ской мафии рьяным сопротивлением,только как-то косвенно затра гивающим интересы воровского сообщества,но Щавлый встал; и те-перь,раскопав и кое-какие преступные следы в Белоруссии,его этапи ровали туда на дознаниеюи ранним апрельским утром в набитом за ключёнными вагоне доставили в одну из областных тюрем республи-ки.У знакомого ему профессии филологии в Тбилиси Шавлому посчастли вилось достать и прочитать своего любимого на то время философа,   массовое издание сочинений которого властями было запрещено,и, стоя в толпе заключённых прибывшего этапа среди коридора,он мыс ленно спорил с некоторыми постулатами философа,примеряя их к своему положению и жизненному опыту:»Нет. Воля к власти,могуще ству…Возможно,но на каком-то молодёжно-юношеском задоре.И раз ве я в главном,чтобы быть на положении,чтобы звёзды? Нет! Просто, если жизнь на уголовное-так правильным пацаном,в уважении,при слове! Но и для того,чтобы помогать,защищать,по правильно чтобы,-        Щавлый всматривался в лица стоящих рядом заключённых. Не в луч- шие лица,не лучшие биографии,покорябанным или по собственным наклонностям,или по воле случая и думал:- У каждого свои пробле-мы.Проблемы,загнанных в вакуум. Свои разборы,амбции,которые в скученностях людских обостряются. И чтобы упорядочить их,чтобы жизнь по правильно,не под беспредел тюремно-лагерного ,или отде льной нахрапистой группы,-для того мы,я,закон. Наш,воровской,а не государства»,-думал Щавлый,и смотрел на длинноногого,плечистого лейтенанта внутренней службы,который со списком вновь прибывших заключённых стоял у стены напротив в окружении контролёров сержа нтского состава,и ,называя фамилии прибывших этапированных,смот-рел бегло на них.по одному выступающих  вперёд и снимающих при этом головной убор,говорящих свои имя-отчества,год рождения,ста-тью.                «Хорошо-то как всё продумано!-с непонятной досадой  в который уже раз оценивал происходящее Щавлый.-Россия-государство лагерей.Тру довых лагерей,где задействуется армейское:шагом,строем,а то и с пес ней: не плачь,девчонка…Убийцы,крадуны,насильники,грабители в ра сположениях кровати по стандарту заправляют. Порядок,уборка. И внешне оно-как пионерский лагерь. Но именно в этом и есть главная зловещесть ,оскорбление преступной сути.Двадцать лет,тридцать,со- рок,пятьдесят –все в строю,вытягивают по-разному на плацу ногу… Не плачь,девчонка?! Хорошо всё продумано по нивелированию в стадо людей,пусть и преступных,-он сплёвывал и ему вспоминался лагерь строгого режима,куда был определён после «малолетки»,и  Щавлый с презри тельной усмешкой скользнул взглядом  по заключённым,раду ясь,что долго  на этом строгом режиме не выдержал,и через «раскрут- ку»-на крытую тюрьму.где и система камерная,и пайка скудная.и воз дух спёртый,и передвижение ограничено,но зато заключённым себя ощущаешь,а не неким солдатиком армейским без автомата,порой де сятилетиями строевым с песней ежедневно вышагивающим  к освобо ждению. И многое на крытой тюрьме Щавлый понял,сохраняя престу пное достоинство.                –Хорошо продумано,-оценивал Щавлый,вдруг слыша свою фамилию, которую лейтенант, угрожающе повышая голос,выкрикивал во второй раз. Щавлый выступил несколько из строя вперёд,проговорил тихо:-Виктор Фёдорович,-и хотел было пройти к проверенным заключён- ным  в этапную камеру,которую приоткрыл усатый сержант-контро-лёр,но рёв лейтенанта остановил его:-Кепку сними! Перед кем сто-ишь?! Статья,срок?!                                У Щавлого не было намерения да и привычки бравадничать,и он мог и ранее снять кепку и положить её в карман:дождь не дубасит по голо ве,но если рассуждательно отвлёкся ,то отступать было некуда.                –Последственный я,-спокойно ответил Щавлый,стараясь не обращать внимания на трёх массивных контролёров,придвинувшихся с разных сторон к нему,ни на лейтенанта,демонстративно сжавшего кулаки,и добавил:-А кепки перед тобой снимать?-положение  моё мне не велит!-и своим колючим взглядом столкнулся с таким же колючим взглядом лейтенанта.                –Какое ещё положение?!- выпучивая вперёд челюсть,орал тот.- Да сейчас тебя!-он вдруг снова залистал «дело» Щавлого,и захихикал , покручивая увесистой головой.-Ты смотри:законник…-и,оторвав  тя жёлый взгляд от сопроводительных документов,проговорил:-Мы устроим тебе положения!-указывая окружившим  Щавлого контролё рам:-Давайте-ка его в отстойник пока…                Щавлого одного закрыли зам металлической дверью отстойника,но до него доносился ропот остающихся на коридоре заключённых эта-па:-Что притихли? Он же –вор! А его под пресс хотят…-и обращённое к лейтенанту:-Не имеешь права,начальник! Не надо бы так,командир!                -Командир,начальник?!- Щавлый сам перед собой поморщился,рассу ждая:-«Совершили люди преступное,и государство реагирует. На том и порядок,и нормальная жизнь. Но эти «начальник,командир» ?   В ла герях: мент навтречу-шапку перед ним сними? И зачем так заключён- ных унижать? И ненависть почти поголовная,скрытая…»-он задумался: «А как иначе бы?»-и прошептал ответно:-Ну,лейтенант,к примеру,по званиям. Но безобиднее бы. Начальник?! Тьфу!                Кто-то из этапазакричал группе заключённых,который вели по лестниц е из санчасти:-Пацаны! Вора попкари-под беспрел! Передай те по камерам: голодовка всей тюрьмой!                -Молчать! Молчать!-контролёры набежали на кричавшего,поволокли его в камеру. А следом,наскороту опросив всех,и остальных заключён- ных из этапа загнали в камеру. Однако быстра «тюремная почта»,и че рез час почти всей тюрьме было известно о происшедшем.                2.                –Вор. И что? голодовать я должен? И так желудок  скулит от тюрем- ной пайки.Тут,в тюрьме,третья часть-воры,-тянул губастый узколобый увалень в камере для осуждённых на общий режим.                –Соображаешь,что говоришь?-ворчал на него низкорослый,но жилис-тый парень в синем с белой полоской свитере,раскладывая доминуш- ки для гадания по столу.-Ворующих-много,девяносто процентов совет ских людей.Если не воруют конкретно-так тащат и выносят с работ и предприятий,загоняют налево ,и этим кишит. Но в законе воры-таких единицы.-Кривил он тонкие губы.-В Белорусси их вообще нет,навер-ное:не принимают по лагерям. Один,может,где и найдётся. Как гене ральный секретарь.Мне батяня рассказывал. Это уголовная каста. На до не меньше пятнашки оттянуть срока,да и в отказе от работ,-а это изоляторы,хлеб да вода,да баланда через день,-чтобы короноваться. И чтоб и в армии не служил,и чтобы поваром ,таксистом не был. А чтоб короновали-так не меньше как по одобрению трёх воров. Вруба ешься?-пояснял он губастому увальню и всем в камере.-А если кто в камере вора ударит-крест ему! А если вора убьют в камере-крест всей камере! О-о-о! Дело серьёзное…                -Да ты чего…-испуганно пялился на него сидящий на скамейке у стола напротив него рябой паренёк,осуждённый на полгода за то,что украл у соседки полуголовалого бычка и продал его скупщикам из Армении.            –Точно!-подтверждал уверенно низкорослый в синем с белой полос-кой свитере.-Мне батяня рассказывал. А у батяни моего-не одна ход-ка. Уважаемый сиделец.-И продолжал рассудительно:-Сейчас что? Сейчас и воры не те. Но раньше какие воры были-о-о-о! Когда у них по лагерям война с ссучившимися пошла,и снова вышаки ввели-так вызы вают прокуроры вора и спрашивают: отказываешься от закона или нет? Откажешься-и свобода не за горами,а не откажешься-вешают на него десять трупов,и под пулю.И никто почти не отказывался!                -Да ты чего?!-опять выдавливал из себя рябой паренёк недоверчиво.- На свободе бы,когда вышел,и курятинки попробовал бы,и свинятин-ки,-какие стада по колхозам. Тольк подкрадайся и тащи…                -Тебе бы только утробу набить!-отмахивался от него низкорослый в синем с белой полоской свитере,и повторял:-Мне батяня рассказывал. И к примеру,я ещё когда-нибудь могу стать вором в законе.У меня ста тья уважаемая: за грабёж! А вот Колян,к примеру,не может быть во-ром в законе,-поворачивался он к губастому узколобому увальню,осу ждённого на семь лет за убийство брата в общей пьянке.                –Это почему?-напрягался тот.-Я чо,не в уважении?                                -Нет,в уважении.-Объяснял ему низкорослый в синем с белой полос-кой свитере.-Мокрушники-в уважении,если не подлое какое убийст-во,или ребёнка.Но вору не положено убивать.Такой закон!                -А если припрёт,что надо мочить,и измена!-раздался со стороны с ве рхней шконки хлюпающий голос деда Панкрата,пятидесятидевятилет него –по виду-старика,осуждённого за убийство изменявшей ему молодой жены на двенадцать лет.
-Вору нельзя убивать!-повторял настойчиво низкорослый в синем с белой полоской свитере,и он принимался объяснять далее под разочарованные вздохи камерных убийцев.-Самому нельзя! А лишь чужими руками. А если не послухаешься вора,то…-он замолчал, задумался,не зная,что говорить.                –В угол справедливости!-весело подхватывал недосказанное мужчина в кожаной куртке,лет двадцати восьми по виду,осуждённый на пять лет за за вооружйнное сопротивление милиции,когда те ночью нагря нули к нему с обыском.-Как Машку!-и он указывал пальцем на борода того мужчину с синяком под левым глазом по имени Михаил,сидя- щим на шконке рядом с унитазом,которого они недавно всей каме- рой «опустили» за то,что бородатый  стащил у сокамерника кусок хле ба;и мужчина в кожаной куртке кричал в того:-Машка! Голос! Голос!                И теперь Машка,который до недавнего был Михаилом ,отзывался на это: -Кукареку! Кукареку! Кукареку!                                -Так вот,-подытоживал обсуждение низкорослый в синем свитере с белой полоской,поглядывая на губастого узколобого увальня Коляна.- Решаем: голодовать  против ментовского беспредела против вора!                -А я чево. Я-ничево! Я не против,-отзывался на это губастый узколо-бый увалень.                В камере же для осуждённых на особый режим,усевшись в углу на ве рхних шконках, четверо самых уважаемых здесь тихо совещались.                –Как порешим?- спрашивал остальных «полосатик» с золотыми фикса ми на верхней челюсти по прозвищу Лис,осуждённый за грабежи уже в третий раз.                –Чего решать? Дело понятное.-Выговаривал на это один из остальных, смуглолицый.-Другое дело: точно ли вор это? А,может,»сухарь» ка-кой? И тогда лажа…                         -Да вор.Мент,когда дело его смотрел,сам об этом. Я перетёр тут с поп карём,-развевал сомнения третий,маленький,пухленький,с наколками во все руки,осуждённый в очередной раз за хулиганство.                И золотофиксый,приблизившись к окну,заорал тюрьме через решёт-ки:-Пацаны! Братва! Это-Лис. Вора менты под пресс… С обеда  всем голодовка!                -Понятно.Знаем.Голодовка.-кричали в ответ из других зарешёченных окон тюремных камер со всех этажей.                3.Баландёры из заключённых в тюремной гособслуге к обеду подвози-ли бачки с кашей,супом к камерам,но нигде и никто из заключённых пищи не брал,даже в камере,где находились уголовные психи. По ка- мерам разгуливало  возрастающее недовольство,которое само по се-бе присутствует в заключённых в той или иной мере всегда,если даже не имеет возможности привязываться к чему-нибудь конкретному.Но теперь недовольство получило направление,оправдание:вора менты под пресс! И повод пошуметь,а попутно заявить громко о своих исхо дных,что в подобных случаях приобретает большие мощи и дерзости по причинам массовости.–Так,значит,не будем жрать?-открыв «кормушку» на двери камеры ма лолеток,строго спрашивал рослый старшина-корпусной,которого в тю рьме за громадные кулаки,периодически чувствуемые спинами и гру дьми заключённых,прозывали полтора Ивана.                –Не будем жрать!-конкретно отвечал за всех камерный авторитет по прозвищу Жид,угловатый с озорными бегающими в минуты  волнения  глазками паренёк шестнадцати с половиной лет,совершивший два убийства из корысных целей,несколько ограблений и угонов машин, множество квартирных краж,три изнасилования женщин,с почти нес ходящей с лица высокомерной улыбкой,-наверное,и потому,что насо-вершал и натворил,-только доказанного и раскрытого,-за короткую жизнь –ужас,а срока ему за всё это более десяти лет не полагалось по закону.                Полтора Ивана стучал ключами,открывал камеру,в сопровождении ещё двух контролёров заходит туда и,осмотрев всех ,останавливаясь взглядом на маленьком горбатеньком пареньке по прозвищу Сыч,вы кравшего всю музыкальную аппаратуру в деревенской школе,спраши вал:-Ты вот голодовать,-а хоть знаешь,что за такое вор в законе?                -А как жи!-гордо вскидывал голову тот.-Вор в законе…-и он сбивался, оглядывался на сокамерников,и,поняв,что познания их не выше,про должал,по-блатному сплюнув сквозь стиснутые губы.-Вор-это…Много  зэков по СССР,а воры в законе-это лучшая их частица,элита,костяк!-и требовал:-Прекращайте прессовать вора!                -Прекращайте прессовать вора! Свободу вору! Мы вам устроим…-полетело в полтора Ивана следом со всех сторон.                –Кто это грозился?! Кто?!-пытался тот разбираться,но вспомнив про полученный от начальства выговор за подобный разбор с малолетка-ми,когда те налетели на него кучей,будто кипплинговские бандерлоги на медведя,а он,поводя плечами, разбрасывал их с себя и один при падении слегка разбил голову,повернулся к двери,бурча не очень слы шно,более себе:-Ну и не жрите,мрази привилигированные! Будь моя воля,я бы вас совсем не кормил…масло,хлеб белый,пайки,что и в бо- льничке нет… пока борзости из задниц не повыветривались бы!-и продолжал погромче,когда уже закрыл дверь камеры малолеток,об ращаясь к двум контролёрам рядом:-Костяк!? Народ трудится,содер-жит и в тюрьмах сытно всю эту малолетнюю сволочь,а для них: вор в законе-элита?!-слушая,как малолетки принялись тарабанить ногами, кружками по двери камеры,скандируя:-Свободу вору! Свободу! Ме-нты поганые! –а кто-то из них заверщал:-Смерть лягавым от ножа!                И полтора Ивана подумал,что это верещит паренёк,посаженный за групповые изнасилования,которому вытутаировали на руке надпись «слон». –Ах вы,гадёныши!-не сдержался полтора Ивана,рванувшись к двери, но заметно старший по возрасту контролёр-сержант остановил его:-        Петрович,не надо! А потом мы и виноватыми останемся снова. Эти ма лолетки опасней  особо опасных рецидивистов. Дети! Наказывать не-льзя?! Гумманизьм…-усмехнулся он.-Дубина порой такая,и навороти-ла,что в уме не умещается,а с ним то нельзя,это нельзя…-и рассказы-вал,когда они шли по коридору дальше по камерам:-Пока ты,Петро-вич,в отпуске,девочке,что библиотекарем в тюрьму к нас устроилась, эти малолетки,когда она книги им передавала в камеру,руку перехва тили. И дверь не откроешь,и ничего. И всей камерой её рукой по сво-им членам. С полчаса. Как выпустили-так у той вся рука в сперме. Убе жала  в слезах тогда с работы,и больше и не пришла.-Он помолчал,по качивая головой.-А что сделаешь? Малолетки… Поколотили мы их вы-борочно после слегка-так родители в жалобы. Объяснительные все пи сали.Следователь приезжал-наши превышения полномочий разбира-ть.  Малолетки?! Тьфу!А мне до пенсии уже недалеко…                -Да,-соглашался с ним полтора Ивана.-Мало ли что. Ты его по спине этого детю огреешь,а ему набьют на роже синяк,и он жалуется на те-бя,будто это ты в беспредел против него. Падло! В тюрьму как в сана торий…-он кривился и,набирая по внутреннему телефону номер нача льника тюрьмы и докладывал обстановку с общим голодованием там.                –Вор,-выслушивая полтора Ивана,ворчливо разговаривал сам с собой                начальник тюрьмы.-Откуда он в Белоруссии появился? Щавлый?! Чёрти что! В «белый лебедь» его на разворование! Там покажут «за кон»,-не понимая,что с этим всем делать,сбитый с толку набирающей раскрутки по стране перестройкой,новыми,невиданными до того в СССР свободами,которые в общем были позитивны и возвращали че-ловеку право быть человеком,а не скотинкой в управляемом госуда рством и системой стаде,но при этом всё ощутимей наслаивающей и самые негативные последствия,ибо двуногая управляемая и направля емая исторически несамостоятельная скотинка,если резко выпустить её в разгул свобод,такое может навытворять. Но и начальник тюрьмы, думая так о происходящем,боле беспокоился  тоже о личном в подсту пающей неразберихе : о том,что ему до пенсии уже совсем недалеко. И потому он распорядился  дежурящему по тюрьме лейтенанту,прини мавшему этот злополучный утренний этап:                -Этого вора завтра же отправьте этапом по месту назначения,в Минск. Если этап есть… А пока-посадите одного в камеру на четверых на пер-вом этаже. Там есть свободные. Накормите хорошо. Сигарет ему. Из-винитесь даже,чёрт его бери! К чему нам такие массовые беспоряд-ки?! И так из прокуратуры зачастили…-оправдывался он при этом нерв но.-И пусть этот вор после пройдёт по камерам,и всем объявит, чтоб прекращали голодовку,что его никто не прессует…                И думал,оставшись в кабинете один:»Сколько усилий,чтоб зарождаю- щуюся организованную преступность придавить,а она,подстроившись под общие послабления и свободы,только силы начала набирать,всё собой опутывая,и противорстояшее ей…»,-вспоминая своего недавне-го заместителя по медицинской части,который принялся налево и на право сбывать поступающие в тюрьму дефицитные медикаменты,и на этом неплохо наживался,беря в долю и других тюремных медиков,да к тому же-за хорошие деньги,по заказу с воли-отправил медицински  на тот свет двух подследственных… А разоблачённый,когда уходил на пенсию (не выносить же такое? И всё постарались замять…),то даже обиженно высказал ему:- Было бы из-за кого? Из-за каких-то двух во-нючих зэков?!                                -На неплохую пенсию,за особо опасные должностные преступления?!- произнёс начальник тюрьмы со вздохом,и,запутываясь в осаждающих его со всех сторон рассуждениях,не об этом частном,конкретном,а во обще,проговорил тяжело и обречённо:-Неправильно это!                4.                                                Щавлый шёл по тюремному коридору в сопровождении дежуоного лейтенанта и нескольких контролёров. Перед ним поочерёдно откры вали камеры.Он заходил в каждую,бегло всматриваясь в лица находя щихся там,которые с интересом и вниманием смотрели на него разны ми глазами,и,назвав своё воровское прозвище,объявлял:-Пацаны,ко-роче,заканчивайте голодовку. Всё нормально.                Потом,всё сильнее проникаясь некой торжественностью происходяще го,в котором он был главной фигурой,героем,он к произносимому вна чале начал прибавлять : «Благодарю». Заходя же в последние камеры первого этажа,он,отмечая,что в камерах ведь много разных людей по возрасту,и стариков,к слову «пацаны» принялся прибавлять и :»брат-ва».                Когда по металлической лестницы тюрьмы поднимались на второй этаж,Щавлый,не обращая внимания на говоримое неодобрительно сопровождающими его контролёрами:что,мол,комедия разыгрывает-ся,совсем растрогся оказываемым ему вниманием,уважением от зак лючённых,и мысленно повторял:»Пацаны! Я не просил! Сами! Вора менты под пресс…И чем же я заслужил? Вор? Ну,вор...Но здесь-то вряд ли кто особо знает меня,и на этапе я это особо не афишировал,и вдруг вся тюрьма-в голодовку в поддержку меня?! Пацаны!» И,войдя в первую камеру на втором этаже,замер без движения,не просто всма триваясь,а с благодарностью во взгляде в находящихся там,осознавая, что если бы он не пошёл по камерам,то люди бы и продолжали голо-довать.И мало ли что? А лишиться насиженных и сытых в сущности пентициарных мест кому из тюремного начальства охота,и то,что сей час происходит,не такая уж и комедия. «И подобным можно добиться многого!-осознавал Щавлый,хотя в этом не было ничего нового,возво-дя себя на некие вершины всего,пока не спотыкался об эту же «верши ну» вопросами:»Но чего добиваться? Только чтобы права заключён-ных не нарушались,чтобы менты не беспредельничали? А больше что? На свободу,что ль,всех? Преступников…Но права нарушаться не должны! И бороться за это-главное воровское предназначение в мест ах заключений!»-и он обещал себе,если такое с ним,в будущем все усилия прилагать именно для защиты прав заключённых,на всех пери петиях этого.                Заходя в камеры на третьем этаже,Щавлый уже был до того взволно-ван всем,что голос его срывался,подрагивал,когда он теперь произно сил:- Братья! Заканчивайте голодовку.Благодарю вас всех!                В камере,где находились женщины,которая тоже была напитана сига ретным дымом не меньше,чем мужские,несколько приустав от одноо бразия всего и не особо присматриваясь,он тоже было машинально уже начал:-Бр…,-и осёкся ,увидев перед собой женщин,заметно при-хорошившимся перед его приходом,как ему показалось,с любовью глазеющего на него. А молоденькая девчушка в джинсах,с распущен –ными  по розовой кофточке каштановыми волосами,не дав Щавлому поправиться,сказать «сестрёнки»,быстро приблизилась к нему и,озор но светясь улыбкой обильно накрашенных помадой губ,произнесла:         -Первый раз вижу вора в законе! И молодой,красивый! Давай познако мимся…,-и протянула ему свою тоненькую руку для пожатия.                Когда Щавлого вернули после в определённую ему камеру,он опустил ся там на скамейку и долго сидел ,задумчиво  глядя то в зарешёчен- ный пролёт окна,то на стену перед ним,то на стол,пока на его обветре нных жизненными невзгодами глазах не проступили слёзы. И он быс тро смахнул их рукавом рубашки,когда с наружной стороны двери его камеры заскрипели ключи и в раскрываемую дверь ,проговорив:-Мо- жно?,-не услышав ответа,вошёл дежурящий по тюрьме лейтенант,при нимавший утренний этап ,где всё и началось.                5.                  Лейтенант уселся на скамейку у стола напротив Щавлого,взял в руку одну из раскинутых по столу доминушек,повертел её и сбивчиво заго ворил,прижимая массивный подбородок к шее:- Я вот не пойму. Ты как бы и вправду к элите,так говоря,преступного мира,так говоря.Из тех немногих ,кто,так говоря,посвятил себя,не скрывая этого,престу-пной жизни. И это что: наглость? Гордыня криминальная?-голос его напрягся,и он продолжал:- Я понимаю,преступник:сделал дело,урвал куш-живи,пользуйся,затаившись. Нет:вор! Воровал-и воровать буду!- он пожал плечами,скривил в подобие улыбки губы.-И смысл какой оп равдательный?Ну да,как-то уважение,тюрьма из-за тебя в голодовку. Начальству,больше всего о своих задницах беспокоящихся,-зачем ли шние проблемы? А!-махнул он рукой.-Приспособленцы! Как бы чего не вышло?-как у Евтушенко в стишке. Да  и как,может,по –иному?На селение большинством спокойно хочет жить,не по преступному,но чуть что:морим мы,мол,менты,несчастных по темницам…Несчаст-ных?-как другой поэтствующий выдурок и пьянчужка…-Лейтенант замолчал,задумался.-Прямо тебе скажу: если бы ты за прекращение голодовки потребовал говядину,чая вдоволь,водки,бабу молодую в камеру для утехи,-тебе бы не отказали бы.Вон их сколько по каме-рам.Истосковались.Некоторые и на нас,ментов,лезут-только помани. На фиг им беспорядки? Вопрос в другом:какое оправдание,суть у ва шей воровской идеи?-и так как Щавлый не торопился отвечать,то ле йтенант продолжал:- Я вот,к примеру. Вы-преступники,совершили пре ступление,должна сидеть.И,карательный ,так сказать,инструмент,огра ждают от вас-и в наказание-законопослушных,так говоря,граждан.Я-во благо людей,государства,народа.Который созидает,работает,произ водит жизненное. В общем говоря. Если б все вдруг воровать-так че-рез и нечего бы было воровать…-и снова спросил:-А ты,вы-зачем?                -Зачем?-задумчиво повторил Щавлый,продолжая:-Если бы всё этим мерить,да выгодами,то половину человечества на Земле,а то и боль-ше:зачем? Есть,родился,живу.-Он вытянул из кармана пачку сигарет, закурил.-Во благо,идея…Человечество так устроено:почти поголовно прутся в выше,над другими,в руководство,в авторитет. И-как следст-вие-в привилигированность над остальными. Чтобы пользоваться и во зможностей для пользований больше иметь.И в большинстве из этого больше не общих польз,а личных. И тех,кто больше других и на других пользуются из общего-тех величают,почётят,улицы их именами назы-вают ,города. Так человечество устроено. В основном. У нас же, у во-ров в законе,это не так,или: не совсем так.Мы и страдаем больше оста льных заключённых,преступников за свои избранности,привиллегии. Да и привеллегии эти-смешно,если материальным мерить,-Щавлый замолчал,начиная о другом:-А представь,лейтенант: вдруг не стало бы преступников на Земле? Все бы жили по праведности,по законности? И зачем  бы тогда вы: менты,внутренней службы,менты внешние,про куроры,следаки,юристы,адвокаты,законодатели? Прикинь только,ско лько вас по Союзу. А –по миру?! И все относительно неплохо живут,ль готами от государства пользуются,труд по лагерям заключённых эксп-луатируют-и не только в государственный,а и в личный карман. Пред ставь,что нас бы,преступников,разных не стало бы совсем?-Щавлый глубоко затянулся сигаретой.-Выходит:благодаря тому,что преступник и есть,совершают преступления-и для вас применение.Не будь нас,ты бы,может,лейтенант,сейчас ходил бы с лопатой,ямы бы копал. Приходил бы вечером умаявшийся-и до жены бы влечения никакого. И ни уважения тебе от государства,ни льгот,ни ранних выходов на пен сию…-Щавлый пытливо смотрел на лейтенанта, который,скептически улыбаясь на сказанное им,выговаривал в ответ:                                -То есть мы,правоохранители разные,должны быть ещё и благодар-ны,что вы-воры разные,насильники,грабители,мошенники,убийцы, спекулянты,хулиганы-имеетесь,преступничаете в государстве?! Инте ресно! Вам,преступникам,должны быть благодарны…-он из кармана мундира достал сигареты,закурил:-Интересно…На «цырлах» перед вами,преступниками,ходить?                -Ну,не «цырлах»,-вздохнул Щавлый.-но знать бы этом надо и не наг-леть.-И продолжал задумчиво:-Да,заковыристо. И об этом никто не го ворит. И  у нас,у воров в законе. А я вдруг зациклился. И если грубо,то так оно и выходит.Жизнь человечества вообще заковыристо устроена. Паразит на паразите сидит и паразитом погоняет.Одни люди пользую тся другими. И государство-во всяком случае,у нас,в СССР,в социализ-ме- не отменяет это,а лишь узаконивает,расширяет паразитические во зможности и применения. Чего так расширенно у животного мира и близко нет.А мы,воры в законе,если по благому этого,-хотя,сам пони маешь,тоже разное есть,и существуем ,чтобы не давать заключённых в обиду,организовывать их,чтобы и на зонах жизнь по возможности по справедливости,человеческому,понятиям.Которые во многом жёс тче и проще,но и честнее и справедливее в узком своём общечелове ческо морального. И на хороших,правильных зонах жизнь заключён-ных намного лучше,чем на «красных»,так как,кроме начальника,хозя ина,администрации ,есть и мы,воры в законе,или: смотрящие от нас. И случись что-не к вам,начальникам,заключённые,а к нам…                -Ух ты!-скептическая улыбка опять исказила лицо лейтенанта.-Вы,во-ры в законе.Был бы я здесь начальник-запер бы тебя сейчас в карцер, и такую бы жизнь-без беспредела,по закону-тебе устроил бы,что недо лго бы ты кочеврыжился своим воровством. Какие вы не будь-вряд ли в уголовном есть что-то действительно прочное. Чтобы терпеть-надо за что-то значимое!-лейтенант встал,поправил мундир.-Тюрьма- в го- лодовку? Поголодали бы день,два,три-и плюнули бы на тебя. Вор?!-он замолчал,задумался:- А насчёт правильных-и неправильных,по-тво ему-лагерей,так там обычно производства большие,доходы,планы. У нас же трудовые лагеря. И все как-то на разных позициях:-и заключён-ные,и администрации-этим общим повязаны,и вокруг этого трудового крутятся. И вы там,воры,тоже на это ,не работая,работаете. И пойди ты там против ощутимо,чтобы планы и трудовое в изъяны,-и тебя вмиг на место. И ещё неизвестно в какое…-лейтенант кисло засмеялся и проговорив:-Ладно,отдыхай.Завтра  с утра тебя на этап,-  двинулся из камеры,приговаривая:-Надо же? Мы,которые ради искоренения,на казания преступного,должны ещё и благодарны быть этому преступ-ному,что оно есть.Надо же?!                6.                                –Может быть.В какой-то мере,-закуривая задумчиво сигарету,отозвал ся на сказанное лейтенантом Щавлый,и рассуждения о подобном всё более охватывали его,более объёмно ,со всех сторон,и хоть он осозно вал по-прежнему почему-то некоторую неполноту ,подвох необъясни-мый (а если и объяснимый,-так лишь тем,что человечество не разум-но,порочно изначально…),но напряжённо думал:                «Странно в человеческом обществе,в государстве.И действительно: вроде бы правоохранительное,чтобы искоренять,наказывать,изолиро вать преступное. Но искорени его,не будь его-и куда они,и зачем они? И хоть внешне ,на поверхности всего они и искореняют,и изолируют, и наказывают преступное,но поглубже,на ином ,может быть,главном всего,которое и ми не осознаётся,-это им совсем и не надо. Преступно сть и правоохранители-как две стороны одного медали,как тень за предметом на солнечном освещении. Но и стороны медали,и тени пе риодически так меняются и изменяются,что стираются различия.И не в этом ли загвоздка,что преступность есть,была,и наверное ,будет?!- перечил мысленно сам себе Щавлый,окунаясь всё в новые вопросы, которые крутились в прежних.-Получается замкнутый круг.-И значит, порок и преступное заложены в самой природе человека,человечес кого общества. И все люди порочны и преступны,но не все,-хотя таких очень мало,-не преступничают,не противоправничают. И далеко не все,совершающие преступления,наказываются за это. И таких тоже очень много. И лишь мы,воры в законе,неосознанно признавая эту преступную и воровскую природу человека,преобладание её в неё, не отрицаем этого,а как бы заявляем об этом в открытую:мы,мол,воры. И жить по липовой,натянутой законности не хотим»,-                расходился мыслями Щавлый,путаясь в них,додумываясь даже до того,что чтобы искоре нить преступное и противоправное,нужно просто отменить законы об этом,но при этом ,будто лучиком света ,мелькало нечто ,выводящее его сознание из этой путаницы в нечто существенное.Он мысленно пробегал свою жизнь,другие людские жизни,с которыми соприкасал ся,и приходил к важнейшему заклю- чению,пусть и тоже неоднознач-ному,выговаривая:-Чтобы челове-ком в полном смысле стать-сколько пройти,перестрадать,претерпеть;а на порочное,злое,людоедское-человек легко податлив,да если и наказа ние за это туманно и не неотвратимо. Но почему?-вопрошал Щавлый, и другого ответа на это не находил,как снова в том,что человек изна чально порочен и плох.-И не только в преступном,-выговаривал сбив-чиво Щавлый,ложась на одну из шконок внизу,натягивая на себя оде яло.-Те же врачи,медики… Вроде бы за здоровье населения,людей. А если вдруг все здоровые? И куда их,такую ораву,с привиллегиями, учё ными степенями,с врачебными кланами,пользующимися и наживаю-щимися от медицины,кроме и бюджетных оплат? И вроде бы лечат, но также  по большому счёту излечение человеков от болезней полно стью  им не нужно. Более того,они спекулируют на болезнях,присасы-ваются к ним,как клещи…А священство,религии?-вопрошал себя Щав-лый.-В СССР коммунисты свели всё же их  на минимум. И как следст-вие и верующие были сведены к минимуму. И в сущности понятие гре ха было отменено. И это интересно? Но это порочности не отменило.  И наоборот,она только разрослась…Но почему так?-вопрошал Щав-лый,и с этим же вопрошанием,не находя на него ответа конкретного, вспоминая великого философа,который тоже почти век тому касался этого короткого,он и заснул.                7.                И снилось поначалу Щавлому чёрти что: то поезд,мчащийся на беше-ной скорости,в котором машинист время от времени надевал наушни-ки и спрашивал,не разобраны ли ещё пути по направлению движения поезда;то пожилой заключённый,с которым Щавлый разговорился в этапной камере киевской тюрьмы,приближался к нему и,ехидно улы баясь,спрашивал:-Менты по лагерям нормы для сидельцев-так ещё и вы,блатные –свои.Зачем?                А потом пространство начало расширяться,расплываться,заурчала во-да в отдаленьи,и понеслось,набирая разрушительную силу и мощь,  стирая  на своём пути заводы,фабрики,границы. А за потоком воды потянулись люди-оборванные,голодные и у многих в руках было ору жие. И они стреляли в тех,у кого не было оружия,сразу же прибирая их пожитки,становясь богаче и богаче. И принимались нанимать друг их людей тащить наворованное богатство к ним в закрома,порой ки- дая этим людям  что-нибудь из награбленного,и тогда те низко кла-нялись,благодарили,хотя каждый знал,что ему всего лишь кидают ог рызки,крохи,объедки из того,на что и его грабили.                Потом Щавлый увидел и себя самого во сне бредущим по какому-то сказочному лесу. На шее у него висела золотая цепь,одет он был в дорогой костюм. Немного в стороне шли его телохранители из брат-вы. Какой-то подполковник  милиции порой подбегал к нему и что-то услужливо говорил,но Щавлый и не слышал,но всёравно каждый раз давал подполковнику по пачке денег. И подполковник милиции был всем этим очень доволен,повторяя и повторяя при этом:-Времена меняются,и мы меняемся вместе с ними…  И вскоре-во сне-Щавлому всё это надоело,и он побежал ото всех,и побег ему,кажется,удался. И он обратно шёл по сказочному лесу,пока не остановился у некой све тящейся и переливающейся радугами поляны,завороженный происхо дящим на ней. Огромный сияющий старец с золотой палицей в пра-вой руке в левой руке держал перед собой длинноволосого обнажён ного человека.  –Вот,-говорил старец,обращаясь к четырём огромным  светящимся юношам с блестящими крыльями за плечами,указывая при этом на обнажённого человека в его левой руке.-Вот! Это создан ный мной человек. Я назвал его Адам. Он заключает в себе не только  отблески вашей духовной сути и разума,но и облачён во плоть,и спосо бен соприкасаться не только с вечностью,но и со временем. Посмотри те,как он великолепен!-говорил старец,повелевая человеку:-Скажи что-нибудь,Адам!                И человек,важно приподнимая голову,самоуверенно,стуча себя кула ком по груди,произносил:-Я!Я! Я!                Старец удовлетворённно смеялся на это,и снова обращался к четырём светящимся юношам с крыльями за плечами:-Подойдите и поклоните сь человеку,Адаму,ибо он-лучшее из моих творений.                И три огромных светящихся юноши один за одним подошли к челове-ку и поклонились ему. Только четвёртый,самый лучезарный и светящи йся из них не походил к человеку,с вызовом глядя на старца. И тот тоже строго посмотрел на него,спрашивая:-Люцифер,почему ты мед-лишь и не подходишь поклониться моему лучшему творению,челове ку?                И юноша,которого звали Люцифер,тихо отвечал старцу:- Потому что, Создатель Вселенной,я не думаю,что это лучшее твоё творение.Да, человеку во многом не откажешь,но…                -Как ты спеешь перечить,не соглашаться со мной?-закричал на него огромный сияющий старец.-Ты хочешь сказать,что человек изначаль-но плох…-и он замахнулся на светящегося сильнее всех юношу  золо той палицей.                И вдруг всё завертелось,закружилось. Звёзды падали  и пронзали со бой материки и планеты. А между них мчалась горящая комета,на  которой восседал человек,и также,как и человек Адам недавно,сту-чал кулаком себя в грудь,повторяя:-Я! Я! Я!                                -Человек изначально плох,человек изначально порочен,-повторял во сне Щавлый,бесконечно радуясь от того,что нашёл ответ на вопрос,ко торый мучил его. –Человек изначально порочен,порочен,-повторил он,открывая глаза и просыпаясь,и видя за решётками  тюремного ок- на новое встающее утро, ёжась от весенней прохлады и слыша стук в двери камеры,который сопровождал громкий голос контролёра из ко ридора,обращающийся к нему:-Подъём! Собирайся! С вещами…                .                26-27 декабря 2006 года                              (рассказ)
1.                Окрыв глаза,Кузин некоторое время смотрел на свет,сочащийся от лампочки в зарешёченной нише над толстой металлической дверью.                Потом приподнялся;покрути головой,разминая шею. Вытянув руки,по вращал кистями.Обратно откинулся на матрас на металлической,вмон тированной в бетон пола кровати, вытягивая то правую,то левую ногу. Перегнул туловище в «мостик». И лишь тогда,почувствовав в мышцах упругость,ощущая,как кровь заиграла в теле,резко соскочил на бетон- ный пол,тут же втискивая ноги в примятые кирзовые сапоги, и быстро, размахивая руками,нанося по воздуху руками,забегал по проходику у другой металлической кровати ,туалета,умывальничка рядом от сте- ны к двери и обратно:  около трёх метров туда и около трёх метров обратно,около трёх метров туда и около трёх метров обратно. А когда полностью согрелся, не снимая сапог,опять завалился на кровать,укры ваясь полудырявым покрывалом,чувствуя спиной из-под матраса жёсткие металлические прутья. Закрыл глаза,пробуя,как это повело сь у него после лёгкой утренней разминки,отодвинуть действительность, медитативно уйти от неё,на это раз мысленно представляя себя на че рдаке отцовского дома,среди пахучего сена,постепенно где-то в отда- леньи всё явственней проглядывая стройную угловатую девчонку,в лет нем коротком платьице бегущую по лугу,срывая разные цветы на нём. «Полевые цветы,полевые цветы…»-настойчиво покатило мелоди чное и песенное со стороны. И девчонка ,светясь радостью из распах нутых юностью глаз,как бы тоже смотрела на него и,комкая расстоя-ние,озорно приглашала его:-Догоняй! Догоняй!                Но Кузин и не думает гнаться за ней по призыву,исчезающей в прост-ранстве его воображения,и рассуждает с горечью: «Невозможно пол ностью отвлечься,материализоваться  своим вторым «я»…» И губы   вслед той угловатой девчонке,с которой его разделяют не только сот-ни километров,не только тюрьма,но и смертный приговор ему по суду,который он ждёт ,помещённый в эту подвальную,без окошка камеру тюрьмы,выговаривают стихи,какие он вчера мысленно напи- сал ей,-стихи,какие она никогда не услышит:                    -Снова от вечной разлуки                в игры бегу любви.                                Трогать хочу руки,                                руки твои…                                Руки твои,руки твои,-звеня колокольчиком каждой буквы,тихо разно-сится по щербатым стенам камеры,которая знала не одного пригово рённого к растрелу до Кузина,как бу кружась и взлетая к серому от сыр ости потолку,где маленький паучок на паутине в углу,словно ус-лышав эти колокольчики,шевелит своими лапками,скользит по нито- чкам-паутинкам вниз.на самый край и замирает там,вслушиваясь.                –Доброе утро,друг!-открывая глаза,приветствует пачка Кузин.-Вот с кем мне довелось в конце… Друг!-он ласково оглядывает паучка,ко торый покачивает головкой,словно слышит,понимает ,и торжествен-но,как пионерскую клятву в детстве,обещает:-Не бойся,друг! Никто больше не посмеет смущать тебя! Пока я здесь! И никого здесь из людей,кроме меня и тебя не будет…                Грохот наполненных кашей бачков,где-то вверху над тюремным под валом,отвлекает Кузина от паучка.Он обратно проникается мрачной реальностью,которая,кажется,уже начинает вдавливать его в небытие и чтобы отогнать это,он тихо,сам перед собой недовольствует: -Как каменный мешок. Прогулки-ночью. И перед смертью не доведётся вз глянуть на солнце,попрощаться.. .                Он всей грудью вдыхает в себя затхлый  подвальный воздух,пропус-кая по лёгким,по животу,по лёгким и по животу,на выдохе,не подни- маясь с кровати, принимаясь наносить по воздуху удары руками,нога ми;и все они такие резкие и хлёстские,что и с тремя бы здоровыми парнями расправился бы,и по мыслям его мелькает поэмное ,лермон товское,но несколько по-иному,и от него:                                -Пусть мир и жизнь в плену заката,                                и не сыскать уже концов                средь подлецов,не подлецов,                но был ведь,был ведь я когда-то                в краю дедов,в краю отцов                                из самых лучших молодцов…
2.                                Со скрежетом щёлкает замок.Металлическая увесистая дверца посере дине металлической двери открывается;контролёр стучит по ней клю-чами и,наклонившись,кричит  Кузину:                                -Завтракать –то будешь? Получай пайку,-и когда тот,приблизившись к двери,принимает передаваемые ему надрезанную буханку вялого по дмокшего хлеба,алюминиевую миску  с перловой кашей и кружку с го рячим-без сахара-чаем-не чаем,говорит добродушно:- Что-то спортом не занимаешься? Не захворал ли,бедолага…                -Ты,смотрю,Петрович,так о моём самочувствии беспокоишься,-смеёт- ся в ответ Кузин,-словно меня в космос отправляют…                -А,может,и в космос. Кто знает?-также весело отзывается на это конт-ролёр.-Заведут в растрельную,пулю-тык-тебе в лоб,-и чем не космос сразу же?-И прибавляет:-Чтоб здоровенького к решающему моменту! Чтобы полностью осознал «высшую меру»! И ценности жизни! Своей и тех,кого замочил…                                -Да уж,-вытягивает из себя Кузин,откидывая матрас на кровати,раск-ладывая по ней хлеб,чашку с кашей и стакан чая,и спрашивая кон тролёра,с которым у них давно хорошие отношения,так говоря,и ко-торый держит дверцу на двери открытой-Слышь,Петрович,а чего хлеб  такой,как вымокший?                -Ну так ты ж привилигированный,-с юморным в голосе отзывается ко нтролёр.-Смертник. Не шутка!-и говорит ,посерьёзнев:-Да завозы та-кие уже неделю,и всем такой.Кроме малолеток,баб,да на больничку.- И спрашивает снова  Кузина:-Ты что,сегодня с утра,как обычно,спор том не за нимался?                -Занимался,-отвечает Кузин,пробуя  кашу в миске,прихлёбывая осто-рожно горячий чай,смакуя его во рту,не касаясь  хлеба,который на целый день,по чуть-чуть.-Только поменьше временем…                                -Тебе проще,по распорядку живёшь,никаких ни обязанностей,ни дел.- Высказывает ему на это контролёр.-А я всё постоянно не могу. И всё периодически. С подъёма-пробежка по двору,после -в ванну,под холо дный душ.Полотенцем докрасна растерусь. Тело дышит! Красота!-Ра ссказывает контролёр.-А вчера дочь с внучком приехала,заночевала, и не стал сегодня. Да и женат же,и перед женой надо обязанности испо лнять время от времени,а то как бы измена не вышла… А это,скажу те бе,много сил отнимает у мужика. А бабам-наоборот,в прибавление. Видишь,какая загадка у природы по половому,-вз дыхает он рассуди- тельно,повторяя:-А тебе тут хорошо. Ни жены,ни обязанностей,ни на работу не надо ходить. И один,никто не мешает…                                -Ага! –смеётся на сказанное контролёром Кузин,и предлагает ему:- Так,Петрович,может давай поменяемся с тобой…                -Нет,-посмеивается на это в дверцу и контролёр.-Пусть уж как есть.                –Физкультура,зарядка поутру-важное дело,-высказывает Кузин.-Но ещё лучше,если к ним дыхательные упражнения,и медитацию.Жи- вой частицей тогда не реальности даже и пространства,а Вселенной себя  ощущаешь,и как бы силы от неё-в тебя на миг. И такая в тебе тогда полнота жизни,радость. Я лишь недавно подобное осознавать начал…                -Неплохой ты,Кузин,парень,-вздыхает контролёр,-а ,видишь,чего наво ротил?!-и продолжает,покряхтывая,словно листает обвинительные де ла Кузина.- В армии-убийство. Ладно-дедовщина,не сдержался,моло-дой.Сам служил-знаю. Получил ты всего шесть лет срока. Так нет-и в лагере двойное убийство. По возрастающей всё,-он хмурится,морщит ся,выговаривает:-Да если б я всех,кто меня оскорбил чем-то или под-ло поступил,мочил,так и  трёх бы рожков Калашникова не хватило бы! Чёрт знает что такое?!-ворчит он и громко хлопает дверцей,закрывая её.                –Возможно,ты и прав,Петрович,-остановившись у кровати,разговари вает сам с собой Кузин.-Но иногда… И я же по-честному того «деда» в карауле! Приказ выполнил,подраил туалет зубной щёткой.Защищай-ся! Мах на мах,один на один. У обоих лишь штык-ножи.Кто-кого.-И он продолжает вспоминательно:-Так и на усиленном режиме. Их-двое. У них-заточки,у меня-заточка. Кто-кого.Всё по-честному.-И Кузин выкри кивает,повернувшись к закрытой двери камеры:-Ты думаешь,Петро-вич,легко одному двоих замочить,если не из-за угла,по-честному,не набросившись неожиданно?!                Кузин поворачивается и смотрит на паучка в углу у потолка,снова пере бежавшего на край паутинки и ждущего от него угощения.                –А-а,заждался,-блеснув крохотными слезинками в глазах,разговарива ет с паучком Кузин.-Сейчас я тебя подкормлю. Муху бы тебе,-да где? И мухи здесь не живут.-Он соскребает  крошки с хлеба,растирает их ладонями и рассыпает по паутинке:-Кушай,друг…                Потом и сам отпивает ещё несколько глотков чая,принимается за пер-ловую кашу,которой в миске на донышке. Он медленно подносит лож ку с оболоманным черенком с кашей ко рту,медленно захватывает ка-шу ртом,долго пережёвывает её,пока каша не пропитывается обильно слюной,и лишь затем проглатывает. Снова медленно подскребает ка-шу из миски.И снова медленно подносит её ко рту,и обратно долго разжёвывает,на собственном опыте убедившись,что если скудную тю ремную пайку поглощать именно так,а не одним махом отправлять в желудок,то голод менее ощутим. После отламывает от краюхи хлеба третью часть и также медленно и тщательно пережёвывает её,запи-вая остатками чая.                Когда контролёр открывает дверцу на двери камери,принимая обрат-но пустую миску с ложкой,то Кузин выговаривает ему:                -А это твоё,Петрович,что трёх рожков автомата не хватило бы,-так каж дому своё. Ты терпишь,не разбираешься,если как подленько к тебе-и живёшь на свободе,и семья у тебя,и жена,и дочь,и дом…Я же,-он кри-во улыбается,глубоко втягивая в лёгкие сырой подвальный воздух,бо-льше четырёх лет срока уже оттянул,а теперь жду,когда «зелёнкой» лоб намажут…                                -Вот именно! Правильно!-соглашается с ним контролёр,и прибавляет:- И ещё тут…рот разорвал чел…ловеку?!-и заключает:-Нехороший ты па- рень,гражданин Кузин.                –Нехороший,-отвечает задумчиво Кузин и,когда дверца захлопывает-ся,произносит тихо:-Тут… Так и выходы другого не было.-И продолжа ет,повышая голос вопросительно:- Я что,и воздухом хотя бы таким,зат хлым ,не имею права перед смертью дышать?!Ещё и табачный дым в него?!-и,вытягивая рукой кукиш к двери,кричит:-Вот вам,менты!         
                3.                                Хотя в этой камере,куда Кузина  поместили сразу же после привоза в тюрьму после суда,где ему объявили смертный приговор,было две кровати,он знал,что приговорённых к высшей мере предписано соде ржать в одиночестве,но то ли одиночных камер не хватало,то ли по иной какой причине,но несколько тому к нему подселили ещё одного приговорённого судом к расстрелу,плечистого,с волосатыми руками, двадцати пяти лет от роду,ровесника Кузина.                –Анатолий,-назвал он своё имя,когда вошёл с матрасом в камеру,рас кладывая его на свободной кровати и замолчал на часа три,а после- как прорвало его:                -Слышал: как приговор утвердят в президиуме верховного совета,так  в исполнительной тюрьме менты …а туда самых зверей отбирают!... ежедневно колотят приговорённых. Списанные люди,-тянул он,про должая:- Впрочем,слышал,сейчас не президиум,а сам Горбачёв утве рждает. Может,и помиловать.В Европе не расстреливают,а только по жизненные заключения.-И,помолчав,снова нудил:-И неизвестно,что ещё лучше?-и вопросительно смотрел на Кузина. И так как тот молчал, сбитый из нормального,устоявшегося течения его жизни неожидан-ным появлением сокамерника,продолжал:-А также слышал,что на ура новые руды смертников отправляют. И тоже выгодно. Какая,к приме-ру,польза государству ,если меня расстреляют. Никакой! А то работай, травись радиацией. Год,два,три-поживёшь,-он со вздохом покачивал  головой,прикидывал ,пока не приходил к выводу,что работать на ура новых рудах не станет,не будет пользу государству приносить,и затя гивал другое:-Ещё слышал,что некоторых смертников,которые поздо ровей.отбирают для тренировок спецназа эмвэдэ.Кормят,содержат,но должен драться с ними,как в боевой обстановке,пока не прибьют…                Нет!-не соглашался он и с таким вариантом.-Нет! Лучше сразу.Выве-дут ночью,приговор зачитают,и: шлёп…                Выговорившись,он принимался тарабанить кулаками в дверь,требуя, чтобы ему дали курить.И добивался своего: ему приносили сигареты. И тогда он принимался дымить сигареты одна за одной. Выкурив па чку,вновь пускался в разговоры:то сам с собой,то как бы и к Кузину обращаясь,постепенно всё более переходя на себя конкретнее,рас сказывая:                -Я же не какой-то там уголовничек,жертва не аборта,а из хорошей семьи: мать-кандидат наук,отец-замдиректора крупного завода. И я институт закончил,инженером по технике безопасности на стройке работал. Тёплое место,и денежное. По знакомству. Жена-красавица, дочурке-два годика. Но…фиг его знает,как оно,-                и он приступал рассказывать-живописать,как однажды на вечеринке, выпив не в меру,изнасиловал свою бывшую сокурсницу по институту. И это насилие так захватило его,что всякое влечение до жены почти пропало,как и стремление к интиму по согласию. Только когда жен щина сопротивлялась,или бралась насильно,возбуждало его. И стал он поздними вечерами периодически выходить в парк,в город,то в посадки возле дорог,карауля одиноких женщин. И при насилии слу-чайно удавил одну насмерть. И перепуганный затаился. А через вре-мя –снова потянуло на всё такое,но и с иными запросами:не только изнасиловать,но и ограбить,если у жертвы были золотые украшения или деньги,а то и убить. Два месяца город шумел,вечерами был нас тороже,и он,слыша случайно разговоры о его зверствах,будто возно сился над окружающими.                «Это я! Я!»-даже хотелось крикнуть ему всем,но он  сдерживал себя, когда стемнеет не забывая периодически выходить на охоту,чтобы напряжение не спадало. А утром как ни в чём не бывало был на ра-боте,и очень обходителен и галантен с женщинами,как и с собствен-ной женой,неисполнение супружеского долга перед которой загла живал разными подарками,нередко и грабёжными.И вот как-то сов- сем по-глупому попался.                –Только пять убитых и изнасилованных женщин…-с сожалением поды тоживал Анатолий; а Кузин с ужасом смотрел на него и думал:»А у мен я всего три убийства,но он-насилуя,грабя,с подлыми нечеловече скими побуждениями и мотивами,а я-по-честному,в ответ на оскорб-ления,по справедливости,без корысти. А результат один: и мне-вы-шак, и ему-вышак.Разве справедливо?!» И в нём всё напряжённее мелькало злобное по отношению к нежданному сокамернику:»Зава лить и этого гада! И у меня будет тогда уже четыре убийства-легче под пулю.» И он снова с усмешкой оценивал пугальное нередко в СССР о тюрьмах США,где многих заключённых содержат в одиночных каме-рах,и он думал:»Так это же счастье:сидеть в одиночной камере,а не в в двуногом стаде рыло в рыло!»                                «И почему я должен это терпеть?! Я-убийца?!-всё раздражённее ду-мал он,когда Анатолий принимался выкуривать одна за одной сигаре ты из принесённой ему контролёрами пачки.-Так радостно было одно му! Физкультурой позанимаешься,дыхательные упражнения.И вот по дселили ещё сволочь,ещё человека?! И камера-как курилка,»-и он да же вежливо попросил Анатолия не курить.                И тот просьбой  был прямо ошарашен: стоял посреди камеры и непо- нимающе смотрел на Кузина,а затем расхохотался:-Ты что…на смерть здоровье берегёшь?!                И Кузин поначалу этим смутился,выговаривая:-Не берегу!-а просто хочу нормально и по-человечески жить и в камере,и перед расстре-лом. Достойно.Я вообще за здоровый образ жизни,а не потому,что именно здоровье берегу.Это моё!                -Понимаю.-Вдруг согласился с ним Анатолий.-Я тоже на свободе воо-бще-то всё такое-и курение,и спиртное-очень в меру.Разве изредко. Но теперь без курения для меня-труба.Это как облегчательный нарко-тик ,отвлекающий от леденящего страха,когда подумаю,как меня по ведут однажды в расстрельную и,может,и поиздевавшись надо мной напоследок,пык мне пулю в затылок или в лоб,и мои мозги из меня брызгами повылетают…-и продолжал задумчиво:-Оно вообще-то да: не принято в комнатах ,в рабочих помещениях,кабинетах курить.Тем более если рядом и некурящие.Но мы же в одной камере смертни-ков! Какие тут моральные нормы особо. И курилки тут тоже не преду смотрены. Так что извини.Один голос против одного голоса.Придётся тебе периодически мириться…                                Выговаривая это,Анатолий демонстративно,может,чтобы позлить Ку- зина,затягивался сигаретой и выпускал дым в притаившегося на паути не паучка; и паучок при этом был встревожен,забегал по паутинкам, прячась от дыма.                «Вот именно!-бушевало на это в мыслях Кузина.-Какие в камерах сме ртников ,да и вообще в тюрьме,могут быть моральные нормы особо?              Только столкновение интересов,и иногда таких,что :кто кого?-и иного и выхода нет.Как и сейчас. Кто кого…»-и вплотную подступая к Анато-лию,Кузин решительно проговорил,всё же ещё оправдание этому «кто кого»,исходящему агрессивным именно от него:-Нет,не один против одного,и не голос против голоса! А паучок ,-Кузин благодарно посмотрел на друга,замершего на паутинке и как бы прислушивающе гося одобрительно к тому,что тот говорит.-Паучок тоже против куре-ния!-                                и резко ударил Анатолия в грудь. Между ними завязалась борьба.И пока наряд контролёров не ворвался в камеру,Кузин  успел подмять сокамерника под себя и распластанному на животе по бетонному по-лу разорвать пальцами рот.                Вопящего,с залитым брызжущей кровью лицом Анатолия выволокли из камеры,а Кузин в одиночестве метался по ней и тоже вопил:-Если ещё кого ,ментовские мрази,подселите ко мне,-убью!-постепенно ощу щая,как радость простого человеческого существования возвращается к нему,а жизнь опять приобретает смысл и достоинство в стремлении жить и умереть нормально,по-человечески.                И перед сном Кузин снова позанимался физкультурой,поделал дыха тельные упражнения,при этом особо  отмечая,что сигаретный дым от Анатолия ещё до сих пор наполняет камеру.На что Кузин  проговорил другу паучку на паутинке:-Вот мразь какая! Накурил...                4.                                После обеда,который Кузин поглощал тоже растянуто,хотя можно бы-ло всё –и кашу,и супную баланду-проглотить в две минуты,для него на ступали лучшие часы суток,ибо включали радиоприёмник на тюрем-ном коридоре подвала и до него в камеру оттуда доносилось что-ни-будь песенное,из советского репертуарного,запускаемого для обедаю щих трудящихся ,типа: «птица счастья завтрашнего дня.Выбери меня, выбери меня!",и Кузин взволнованно и окрылённо пускался расхажи- вать по бетонному полу камеры-три метра туда,три метра обратно,по чти полностью отстраняясь от окружающего его.И ему казалось: что он на свободе,в березовой роще,и из-за берёз ему виделось широкое  поле золотящейся пшеницы. А невдалеке журчал чистой водой ручей, и с ним рядом снова была угловатая девчонка в коротком летнем пла-тьице. Они оба смеялись,разговаривали,держась за руки,и им казало-сь,будто они самые счастливые на земле и будто не идут куда-то по траве,а парят над ней.                Но что это? Угловатая девчонка вдруг исчезает.Кузин останавливается, прислушивается. Он раньше слышал эту песню:её пел в лагере,подыг-рывая себе на гитаре,заключённый из Ростова,впоследствии убитый спецназом в лагерном бунте. Но чтобы такое по радио,по советскому радио?  «Не может быть!»-не верит себе Кузин,но слышит из радиоп –риёмнике на коридоре тюремного подвала :-А в комнатах наших си-дят комиссары,и девочек наших ведут в кабинет…                -И зачем комиссары ведут девочек в кабинет?-спрашивает себя Кузин, и отвечает:-На допрос,наверное,всё же причастные к белым…,-тихо подпевая:-Налейте бокалы,поручик Голицин;корнет Оболенский,на-деть ордена!                -Действительно свободное время постепенно наступает! Рушатся бес конечные препоны во всём! И другая правда происходящего начинает озвучиваться!-разгорячённо разговаривает сам с собой Кузин,расхажи вая по камере.-Это же откровенно антисоветская песня! И,может,ско-ро СССР рухнет,и мы заживём по-людски,как в США. Не только по стад ным и общим принудительно-трудовым правам,но и по личным,инди видуальным правам! Без диктата государства! Не по лжи! Труд свобо- ден! Человек свободен! Оружие-свободно! Бог создал человека,а пол ковник Кольт дал ему право на справедливость,-повторяет он где-то вычитанное.-И правильно:как без оружия человек может быть свобо-ден? Не все же Кассиусы Клеи? Права требуют и возможностей их за-щищать…-задумчиво высказывает он,понимая,что не всё так просто,и благое враз не приходит,как и хорошее вино требует многолетнего на стаивания,но он отгоняет от себя всякие сомнения и выкрикивает с ли кованием в голосе:-Свобода! Свободу! Смерть огромной тюрьме под названием СССР! Свобода наступает…-с горечью осознавая,что в такое судьбоносное,чем-то роковое для страны время ему придётся умере-ть,быть расстрелянным. Но он не особо зацикливается на этом,рассу-ждая вслух,так же взволнованно расхаживая по камере:-                А убитые мной,пусть и за дело? Они ведь тоже хотели жить!- Но с дру гой стороны:почему беспредельничали? Ни в армии,ни в заключени-ях-да и на свободе как-то-справедливости искать,законности-и себе нередко дороже,лишь себя в невыгодном,чушковатом выставляешь,- впадает в выводы  Кузин.-Система! Несправедливая система!Или подстраиваешься,когда она тебя в приподнятое положение,или-жёс тко сам за правду,за своё! И я ,убийца,тоже по –своему и жертва этой системы,основанной на лжи.Но рушится эта система…Рушится!-ликующе повторяет он,вспоминая позавчерашнюю  прогулку,на кото- рую его,как и всех приговорённых к расстрелу,выводят по ночам,на час,про звёзды,ярко сиявшие ему из глубины неба,про то,как по обша рканному коридору тюремного подвала возвращался к себе в камеру, и не успела за ним закрыться дверь,как услышал где-то в отдаленьи на коридоре шум,возню и скулящий отчаянный крик после:-Прощай, братва! На размен везут…Всю жизнь коммунисты испоганили…                         -Испоганили!-повторяет Кузин,оговариваясь:-Что-то  важное дали,но ещё более важное,ещё более человеческое испоганили!-и обещает себе, что никогда,пусть об этом и никто не узнает,не унизится до ску- лящего, и примет смерть по-мужски,и будет бороться за это,как бы оно не пришлось. –Потому что ,потому что,-сбивчиво и вопросливо мямлит он,пока нечто глубоко значимое не совсем осознанное не вы рывается из него:-Потому что,как умереть,не менее важно,чем как жить!                                А из радиоприёмника в подвальном коридоре тюрьмы до него теперь  доносится уже другое ,женское,певучее о неких королях:-Всё могут короли! Всё могут короли...-и Кузин уже думает о том,что какое счас-тье просто жить,просто слушать песни,просто ходить,просто есть и ску дную пищу,и ему под эту именно песню и поющую её разбитную певи чку вспоминается один из первых его этапов в вагоне-столыпине,где в соседней с ними камере-купе в одиночестве сидел приговорённый к расстрелу.Конвойные строго запрещали переговариваться,но смерт-ника это не касалось.                –Это что,-не унимался он повествовать о себе.-Отбыл я на усиленном за грабёж шесть лет. А там каждый день Пугачиху (разговорное проз-вище А.Пугачёвой) по внутренней радиоточке. И так вклинилось в ме- ня,так в душу запало-невмоготу! Решил: выйду на свободу-обязатель- но отдеру её! Вышел-и вскоре,разжившись деньжатами,поехал в Мо скву. Нашёл,где она живёт. Момент выбрал.И Пугачиха приехала,к сво ей квартире направилась.Одна. Затащить-и отдёрить,чтоб помнила, стерва! Но вахтёрша неожиданно на меня:куда вы,молодой человек? И не решился я.-Сожалел он.-А отодрал бы тогда сучку-и под пулю се йчас,может,не так обидно…                -Есть одна награда-смех!-доносится хохочущее до Кузина из радиоп-риёмника на тюремном коридоре,и всё замолкает.Кузин замедляет шаги,прислушивается,ждёт новую песню,и ничего не поют. Лишь при глушённый голос  диктора прерывает лучшие для него часы суток:                Концерт в «обеденный перерыв» закончен…                -Концерт закончен…-со вздохом повторяет Кузин,укладывается на кровать,закрывая глаза,стараясь ни о чём не думать,уйти осознанием в отвлечённое и неопределённое,где слишком явно определившему ся всегда проще.                5.                Раздаётся стук. Дверца на двер открывается. «Вставай!-кричат ему от-туда.-И пляши ко мне!                                Кузин открывает глаза,смотрит на бумагу  с какими-то большими печа тями на откинутой дверце,на ручку на ней.Приподнимается насторо-женно,придвигается к двери,слыша,как улыбающийся старший лейте нант,видимо,дежурный по тюрьме,требует,выглядывая из проёма две рцы:-Пляши,тебе говорят!                -Ладно тебе,лейтенант,-с напускным безразличием мямлит Кузин.-Ре- бёнок,что ли…Чего там у тебя?                -Чего,-весело отзывается старший лейтенант.-Ни «чего»,а сегодня у те-бя второе рождение.Понимаешь:второе рождение! Запомни этот де-нь на всю будущую жизнь.-И,подхватывая бумагу,зачитывает:-Кузину Михаилу …батьковичу…заменить высшую меру наказания на…пять лет крытой тюрьмы,десять лет особого режима…и после…пять лет высыл-ки. Двадцатью годами в общем.-Подытоживает от себя,бегло и ком-кая некоторое, прибавляя:-Горбачёв Михаил Эс,президент Союза,-и, обратно укладывая бумагу на откинутой дверце,указывает:-Распиши- сь,что ознакомлен,что доведено…Завтра тебя в общую камеру переве дут.                       «Обрадовал,-вслед за закрывшейся дверцей мысленно и неопределё-нно отзывается на происшедшее Кузин,обратно укладываясь на кро-вать. Он лежит без движения,тупо глядя в потолок,потом-на паучка на паутинке,но самые разнообразные мысли и ощущения со всех сторон  наскакивают на него,стараясь сбить его в волнение,в сумятицу,однако Кузин это сделать,и неслышно,не поводя губами ,как бы со стороны мысленно всё оценивает:-                И что? Общество,правящие как бы милосердие к нему. Может,и досто ин,хоть три убийства в общем,и убейцный рецидив,когда и за одно убийство расстреливают порой,но убийства не преступные,не подлые, за справедливое,без корыстного. Как бы и не совсем преступления. Но если поглубже посмотреть? Жизнь всёравно конечна.И чем жить кое-как,по-рабски,-не лучше ли сразу умереть. Двадцать лет,и не про сто сиди,как в какой Италии,где обычно одиночная камера,телевизор, пресса,книги,душ,возможность поддерживать себя физически,снос-ное питание,наверное,и медобслуживание …(он недоверчиво кривит губы,вспоминая вычитанное в каком-то журнале,усмехается вслух:-Ка питалистическая пропаганда?Да пятисотая часть населения Союза хуже живёт на свободе,чем в этих многих капитализмах в тюрьмах! Хотя,с другой стороны,рассудительно оговаривается он,не дело,когда преступники так хорошо сидят.Разумная мера должна быть!) Не прос то сиди,-продолжает о мысленно оценивать,-а работай на износ,да-вай норму,при плохом питании. С ментами не дерзи,шапочку перед ними сымай,от распорядка не увиливай,не нарушай,-если хочешь не трепаться и на свободу выйти пораньше хоть на пару лет…(-И на хрен оно надо?! Унижать себя?!-опять вслух,но уже громко выговаривает Кузин),-опять продолжая мысленное:- И выйдешь ты,Кузин,к сорока пяти годам.Потрёпанный,больной,без жилплощади.А если пристрои шься в более-менее нормальное жизненное,так где какое преступ-ление,и менты обязательно с налётом к тебе,проверить. И не лучше ли,как он уже и приготовился,настроился,-под пулю и умереть моло- дым. Достойно жившим! А то как ещё в жизни может повернуться? И прошение о помиловании не писал,-думает он,-а помиловали…»                Кузин представляет себя в прокуренной,набитой до отказа заключё нными камере,среди уголовного стада,большинство в котором-всё же разная шваль человеческая;среди уголовного стада,составным которо го он уже давновато был,и как-то и не был,так как по возможности все гда  старался отстраняться,жить в себе ,»один на льдине». Представля ет ,и вдруг громко кричит в камеру:-На хрена мне это ваше милосер-дие?                Однако как бы Кузин не оценивал всё в первые минуты,представлен-ная ему возможность  не быть расстреленным,как-то продолжить жи-знь ощутимее и ощутимее охватывала его,рисовала перспективы,слу чайные возможности,за шелухой каких негде в далёком отдаленьи ме лькала и свобода,и после ужина,который он на этот раз проглотил в одно мгновение,сознание его полностью примирилось с происшед-шим. Он даже стал сомневаться: а вдруг перепутали что? Или разыг рали его менты? И поэтому настойчиво постучал в дверь,спрашивая прыщавого сержанта,дежурившего тогда по тюремному подвалу,с каким до того старался не общаться:-Ты же знаешь,что мне «вышак» отменили и завтра должны в общую камеру перевести?                На что прыщавый сержант недовольно пробурчал:-Переведут. Не зав тра-так послезавтра.Всех переводят таких. –И прибавил:-Глаза мне здесь столько месяцев мозолил?!  Его к размену приговорили,а он по целым дням в камере спортами занимается.Обнаглел совсем?!-и ещё прибавил:-Лучше бы тебя расстреляли…                Кузин ещё долго,до боли в ногах расхаживает по камере: три шага сю-да,три шага обратно,думая о том,что порой странно всё в человечес-ких жизнях переплетено:он на самом низу человеческого сообщества, которого ещё недавно хотели уничтожить,вычеркнуть из его,и прези-дент,который на самой как бы вершине этого сообщества.Но в какой то точке обоюдного  существования из судьбы значительно и масштаб но соприкоснулись для единого росчерка пера одного и для права на жизнь для второго.                –Странно всё устроено,-вслух рассуждает Кузин.-Я совершил несомне но всё же зло перед обществом,и оно меня расстрелять. Но мои жерт вы причинили моральное зло мне,и разве у меня нет права разобрать ся с ними,воздать за это им? Демократические нормы,-рассуждае и ра ссуждает он.- Даже чтобы вообще без расстрелов,за любое преступ-ное. Но как подобное по отношению к жертвам,к убитым? –если жи знь величайшая ценность. И выходит: убийца,преступник он всегда в выигрыше? Но если условия пожизненного содержания довести до такого,что жизнь в них хуже смерти,-тогда нету оправдания обществу, государству? –Спрашивает он,впадая всё в новые догадки:-А возмож-но,причина отмены смертной казни на Западе в захлёстывающих са моубийствах? Зачем самоубийце самому себя? Навалил кучу врагов- и расстреляют… А так-не пролезет:иди,мучайся пожизненно,живи.                Ерунда какая-то!-заключает Кузин,понимая,что запутался и что мысли его запутаны,но понимая,что всё вскоре обратно в его сознании обре- тёт оправданные логику и ясность.                Он устало останавливается напротив паутинки с паучком,и паучок тоже замирает и,как кажется Кузину,внимательно смотрит на него,при слушивается,ожидая,что тот ему скажет. И Кузин говорит:-Вот так оно, друг,решили не расстреливать меня. Сколько месяцев мы здесь с тобой… И как ты без меня? Друг!                -он забирается на кровать,хочет погладить паучка,однако паучок слиш ком мал и испуганно забивается вглубь паутинки.                Кузин спрыгивает с кровати,садится на неё и тихо,задумчиво,велере чиво(что ,впрочем,оправдано в произошедшем с ним…)произносит:                -Будущее по-большому счёту скрыто. Никто не знает на все сто проце нтов,что оно у него будет,даже если будущее как завтра. Но чтобы жи- знь текла нормально сегодня,человеку нужно хотя бы на уровне допу стимого быть уверенным в возможности наличия для него этого завт ра,послезавтра…                                Он вздыхает,вспоминая только что произнесённое,покачивает голо-вой,укладывается на кровать ,забирается под одеяло и,-чего с ним ни-когда в этой камере ранее не было,-сразу же засыпает.                .                5-6 января 2007 г.                     Побег(рассказ)                Та осень,когда подначиваемый московскими так называемыми демок ратами Б.Ельцин приказал расстрелять защитников ,-впрочем,ещё намного более антидемократических ,-«белого дома»,выдалась на западе России тёплой и тихой,хотя вначале ноября и на несколько ре зко похолодало,выпал снег,да и мороз дал себя почувствовать. Но не надолго. Через дней пять за скреплённым решётками окном камеры закапало,крыши близлежащих домов,песчаная насыпь возле них,до-рога в стороне от стены посерели,а на душе у Стаха обратно затепли лась надежда. Его вот-вот должны были везти на следственный экспе римент,а поначалу-на речушку за городом,где он утопил,возвращая-сь ночью домой после совершённого «дела»,сварочный аппарат,кото рым вскрыл дверцы сейфа в правлении сельсовета,откуда прибрал около тысяч долларов,остающихся там от невыданной полностью за рплаты местным комбайнёрам за август.                Социалистическую собственность,брошенную после «беловежского  дораспада СССР» на произвол,всё более хищнически и наглее приби-рали по всей ошарашенной происходящим стране  и разные власти,и массово организованные братки,спортсмены,бывшие военные,наибо лее шустрые сотрудники правоохранительных органов и даже соседка Стаха баба Ванда,которая ежедневно по раз пять впрягалась в малень кую колясочку и катила  её к прекратившей вырабатывать энергию электростанции,где насыпала в неё угля и медленно,по много раз останавливаясь ,тащила его на колясочке обратно-к своему сараю,у какого постепенно угля собралось с тонны четыре,так что уже и на продажу можно было кое-что.                По предприятиям работающих тоже сокращали,и попавший в их чис ло Стах,слесаривший в вагонном депо,на содержании которого нахо дились и занимавшаяся домашним хозяйством жена и пятилетняя дочь,не мог долго сидеть без дела.Но что к нему через дня три после кражи заявились с обыском,для него стало полной неожиданностью, так как прокрутил он всё в полном одиночестве,да и после первого срока,закончившегося на двадцать пятом году от его рождения,он уже лет с семь ни с кем из судимых вплотную не общался.                –Ну вы и даёте?!-уставился он удивлённо тогда  на оперов,забывая дожевать часть оставшегося во рту пирога,только что испечённого женой.-Ловите всё же,значит.Ну,ну…                        В тот иоиент он как-то даже обрадовался,что в государстве ещё,ока- зывается,остались и закон,и порядок,и честно исполняющие хоть иногда  свои обязанности сотрудники правоохранительных органов,и, ласково  погладив по головке дочурку,приобняв всхлипывающую же-ну,весело двинулся из дома под конвоем на новый срок: справедливо же!                Однако,вновь попробовав заметно оскудевшей  по сравнению с совет скими временами тюремной пайки и стадной камерной атмосферы, примеряя происходящее с ним с происходящим вокруг,где свободно жировали и здравствовали ворующие миллионами,часто не забываю- щие при этом пометить руки кровью своих жертв,он круто повернулся в своих выводах,прочнее и прочнее осознавая: не совсем справедли-во!                Многие десятилетия сдерживаемые в людях коллективными приори-тетами личностные проявления бурно выплеснулись в общество,грубо отталкивая выступившие поначалу во многих вперёд благие ожида- ния,и закрутились жернова разных беззаконий,которые,видимо,вооб ще в подавляющем свойственны природе человеческой,особенно из уродованной социализмами,и те,нахраписто набирая  обороты,безжа лостно месили и кромсали застигнутые врасплох человеческие судь-бы ,и среди множества крутящихся  в жерновах лопастей оставалось всего несколько,на каких сохранилась и была как-то различима над-пись:закон. Но то что под эти жернова выборочно попадал кто-нибу-дь,далеко не самый худший,и далеко не самый опасный,-с подобным всегда найдётся право отчаянно не соглашаться. И последнее время- прохаживался ли он задумчиво по камере у двери туда-обратно,играл ли с кем из сокамерников в домино,озорно шлёпая доминушками по  дубовым доскам  вмонтированного в бетон пола стола,лежал ли на шконке,полузакрывшись старым штопанным-перештопанным одея-лом,вдыхая смрадный,насквозь пропитанный табачным дымом воз-дух,-одна мысль:возвратить себе свободу,пусть в нелегальном,лишь так возможном сейчас варианте не давала Стаху покоя,сверлила воображаемыми перспективами грудь,и он,поглядывая по утрам на  вид  свободы за решётками окна,тихо и молитвенно повторял:-Только бы не приморозило!                И вот однажды,когда ощутимо даже в камере в природе потеплело снова,камера открылась;краснолицый и крупнолицый до мордатос-ти контролёр выкрикнул его фамилию,прибавляя к ней:-На выход!-и                Стах,сцепив пальцы рук за спиной,под скрежет открывающихся и за крывающихся дверей,двинулся по тюремному коридору ,а потом и вниз по металлической,огороженной сетками по периллам,-чтобы кто вдруг не бросился суицидно ,-лестнице ,пока не оказался  у самого вы хода из тюрьмы,где  четверо милиционеров,ждавшие его,надев на него наручники,сопроводили в милицейскую машину,вскоре выехав- шую за тюремные ворота. И сердце Стаха учащённо забилось: нако-нец-то! Следственный эксперимент…                Следователь,старший лейтенант,сидящий в машине впереди,рядом с водителем,время от времени поворачивался к Стаху,сидящему на за днем сидении между двух милиционеров,и спрашивал того,куда еха-ть. И когда тот указывал направление по просёлочной дороге,гово- рил,затягиваясь сигаретой:-Утопил… И что дальше? Освободишься-чем сейфы будешь резать?                -Пальцем будет резать,-прихихикивая ,отвечал за Стаха  толстый стар- шина на сиденьи справа от него.-Двадцать первым! Ха-ха-ха…                -А че…Годика на три ему сейф потянет. От безработицы за столько лет …тот палец у него…как сталь станет,-отзывался на это шутливо водите-ль-сержант.                –За сейф,да ещё с деньгами можно и посидеть,-опять прихихикивал толстый старшина.-Главное,чтоб не за лохматый…                -Теперь не советские времена,-говорил старший лейтенант.-И на зоне насчёт бабы можно дооговориться. Если в авторитете,к примеру,или при бабках. А сейф-это серьёзная заявка на авторитет.-И он спраши-вал у Стаха:-Ты сколько там денег взял?                -Что взял-то моё,-уклончиво отвечал Стах,тут же замолкая и погляды-вая на молодого младшегог сержанта,сидящего слева от него на сиде ньи,который задумчиво молчал.                –Не хочешь-не говори.Мне особо какое дело?-отзывался на сказанное Стахом старший лейтенант.-В правлении сельсовета всёравно во мно-го раз увеличат сумму,-открывая дверцу остановившейся у речушки, у мостика над ней и у большого железнодорожного моста вверху маши ны,выпрыгивая из неё и командуя Стаху:-Вылезай. Показывай,где ап-парат утопил. Медвежатник хренов…-и спрашивая у Стаха,когда тот вылез из машины:-Как хоть речушка называется-знаешь?                -Мышанка,-с безразличием произнёс Стах,разминая затекшие неско лько в наручниках руки.                –Странное название,-проговорил  старший лейтенант.-Мышиное…                Солнце выглядывало из-за плывущих по мрачноватому небу облаков; ветерок,выбегая из-за железнодорожной насыпи,шелестел камыша-ми у берега.                На узком переходном мостике над речушкой ,над металлической сваей,торчащей из воды Стах остановился,кивнул головой на воду:- Тута вот утопил. Неглубоко,метра с три…                Старший лейтенант приблизился к берегу,наклонился,набрал в ладо ни воды,сказал :-Ничего,можно по-быстрому и окунуться…                Водитель-сержант срубил топориком несколько веток на кустарнике невдалеке,прошёлся по мостику,принялся тыкать ими в воду у сваи, перегибаясь через деревянные ограждения мостика по сторонам.                –Нащупал что?-спросил его старший лейтенант.                –Разберёшь разве,-наклонился обратно к воде сержант.                –Трегубкин.-Повздыхав,повернулся к молчавшему до того младшему сержанту  старший лейтенант.-Ты самый молодой.Тебе,наверное,и по нырять…                Младший сержант скривил рот,недовольно побурчал,принялся нерв-но расстёгивать китель,но толстый старшина остановил его:-Ещё в хо лодную воду за эту урку лезть? Пущай сам лезет,-и выжидающе уста вился на Стаха.                –Ага,больно надо.-Усмехнулся тот.-Вам положено-вы и лезьте,-а у самого всё заликовало внутри,ибо именно этого он и ожидал,и имен но на это надеялся,задумывая побег.                –Совсем заблатовал?!- надвинулся на Стаха животом  старшина,доста вая из кармана ключик от наручников.-Лезь. А то утопим,и скажем:так и було-сам в воду кинулся бежать,и утоп,урка.-Он добродушно захохо тал,приговаривая:-После тебе и сто граммов нальём. Ничего.Давай.- И расстегнул Стаху наручники на руках.                    –Ладно,-разминая кисти рук,Стах вразвалку прошёлся к берегу,присёл на пенёк,снимая туфли,брюки и тихо и якобы недовольно побурчивая себе под нос:-Беспредельничаете,ментяры,-и босиком,в одних трусах, спустился в воду,постепенно продвигаясь по ней ,а потом и поплыл к металлической свае.Упёрся в неё рукой,бодрясь и набираясь решим ости от пронизывающего тело холода,помня,что за железнодорожной насыпью под мостом речушка разливается вправо к карьеру,- о чём милиционеры не знали и не удосужились посмотреть,-нырнул на про-бу.                А вынырнув,выбрался на берег,отмечая,что  старшина отошёл в зарос ли кустарника-видимо,по нужде;сержант-водитель забрался в кабину машины;старший лейтенант выбрался на бетонные ступени ж.насыпи, усевшись на деревянной доске. Один младший сержант стоял на берег у,в упор глядя на бегающего кругами,размахивающего руками, чтобы согреться,Стаха.                –Там аппарат?-закричал ему старший лейтенант.                –Там,-ответил Стах.-Надо бы верёвку и зацепить,а то на руках трудно вытащить…                -Это есть,-сержант-водитель вытащил верёвку,бросил её Стаху.- На.                «Что это я косорежу? Лишняя помеха,- мысленно урезонил себя Стах и обросил верёвку в сторону.-Так постараюсь,-и,ступив снова в воду, обратно поплыл к свае,а там высунулся,демонстративно набрал в себя побольше воздуха,нырнул вниз. А достигнувши дна,отчаянно от талкиваясь руками от зарослей,от ила,от попадающихся скользких ка мней,рванулся на глубине за железнодорожный мост,прикидывая расстояние. И также наприкид повернул под мутной водой направо,и также,заходясь от ликования и уверенности в удаче,грёб и грёб там по дну руками,покуда не выбился из сил,покуда не заломило в груди от бездыханности. И тогда стал быстро,но не размахивая руками ,всплы вать,с замирающим сердцем видя вокруг себя противоположную сто-рону ж.насыпи,карьер вблизи. Стаху хотелось закричать от воплощаю- щейся удачи,но он тихо и медленно,осторожно перебирая ногами,вы брался на тропинку  у воды,и стремительно,чуть не плача от охватив-шего его восторга,стремительно перебирая босыми ногами ,понёсся к лесопосадке у карьера. Добежав до которой,он на мгновение остано вился,оглянулся и,не увидев никого из милиционеров,сбивая ноги о сучья сежду елями и берёзами.по скользкому мокрому мху,ещё стре мительней сиганул к городу,уже в воображении открывая калитку у маленького деревянного домика на самой почти окраине,где прожи вал его школьный товарищ.                Спустя минуты три после того как Стах нырнул в воду,старший лейте нант,привстав на ступенях,настороженно впился глазами в спокойную поверхность воды у сваи и,полуоткрыв рот,проговорил:-Чево это он там засел?!                -Фиг его,-младший сержант огляделся по сторонам,тревожно прошёл по мостику,опустился на колени над металлической сваейи,присталь-но всматриваясь в сероватую муть воды,позвал Стаха:-Вылазь уже,что ли?! Засел …                                Из машины вылез сержант-водитель. Они вместе со старшим лейтена нтом  прошли по мостику,остановились рядом с младшим сержантом, также принялись пристально всматриваться в воду,и почти в один го-лос,обращаясь к Стаху,потребовали:-Вылазь уже! Засел,сука?!-подк-репляя свои требования матом,встревоженно оглядывая речушку и выслушивая сбивчие предположения младшего сержанта,который заочно учился в университете на филологическом факультете:-А мо-жет,он-того: сердечный приступ от холода вдруг? Или решил покон чить с собой…как писатель…Джек Лондон на море.Нырнул-и не вы нырнул…                -Не море.Всплыл бы,-нервно не согласился с этим подошедший к ним толстый старшина. Он подхватил валяющуюся на мостике ветку,приня лся ею тыкать в воду у сваи,второй рукой при этом доставая из кобуры на заднице брюк пистолет и настойчиво выкрикивая в Стаха якобы под водой:-Вылазь,говорю,урка! Вылазь по-хорошему!                А в следующие минуты все четверо,молча переглянувшись между собой и чертыхаясь руганью,рванули в разные стороны по берегу ре чушки,пока ещё минут через десять не собрались вместе по призыв ному  крику младшего сержанта на противоположной-вправо-стороне железнодорожной насыпи,где тот,то агрессивно ухмыляясь,то покачи- вая уважительно головой,указывал им на брызги воды на тропинке у речушки,на мокрые следы по песку там же далее,повторяя:-Вот! Вот! Вот!-всё дальше  продвигаясь к лесопосадке,пока не подытожил всё, выговаривая :-Сбежал…                И тогда старший лейтенант,выхватив пистолет из кобуры,закричал громко и страдательно:-Стой,сволочь! Стой!-и высрелил несколько раз в воздух,уже обдумывая,как бы более оправданно для себя и всех вместе с ним представить  происшедшее.   14 декабря 2006 года                дурака…(рассказ)                Ещё относительно недавно Поченин был законопослушным молодым советским человеком:отслужив срочную службу в армии,работал-да- же как-то престижно:токарем,столяром,заочно учился на факультете журналистики университета,писал стишки,которые периодически пу- бликовались в городской газете,а однажды одно было опубликовано и в республиканском журнале,занимался боксом-более для себя,чем для спортивных побед.Правда,при этом из него отчётливо выпирало и некоторое отрицательное,не советское,не столь идеологического не коего свойства,сколь прикладного,но с преобладающим при этом на лётом благородства,рыцарства,а именно: он страсть как любил подра ться,и,естесственно,не проходил мимо ,как говорится,если кто рядом хулиганил,сквернословил или нагло приставал к девушке. А если этот «кто-то» был не один,а двое,трое-подобное только вдохновляло По-ченина,развязывая ему кулаки,плюссовало к его страсти подраться- и не на ринге где,а напрямую,на кулачки-и стопроцентно почти оправ-дывающий стимул:он всего один,а их же трое,поощряло его ,уже изу- чавшего и каратэ в подвале,в тайной,запрещённой ещё тогда-при при шедшем в генсековство Андропове- секции,и тогда он особо не цере монился,раскрывался по полной,разве что предпочитая бить хулига нов,сквернословов и приставалов к девушкам в такие места,чтоб без синяков,но чтоб больно было.                Но так как одно такое его «раскрывание по полной» уже закончилось для него двумя годами условного осуждения,то Поченин притих,не  вмешивался особо,затосковал,мужественно придерживая в себе так и рвущуюся из него воинственную энергию.Но однажды,когда в одино честве,спортивной ходьбой прогуливался по вечернему городу и по чти прямо перед ним четверо каких-то подвыпивших парней,ругаясь матом,приставали к девушке,да ещё и за руки пытались тащить её в темнеющий кустами парк,а та упиралась,просила о помощи (на что редкие прохожие настойчиво не отзывались,как бы не замечая ниче-го),то у Поченина так зачесались кулаки,что  он плюнул на все преду пре ждения,условный срок и,резко перехватив за шиворот одного из парней,обросил того,будто негодную вещь в сторону. А когда другой, размахнувшись рукой ,попытался ударить Поченина,то тот ударом навстречу в подбородок уложил его. И последствия для всех четве-рых оказались плачевными:трое с переломами,травмами,а четвёр-тый и с увечьем.                На суде все они дружно превратились в хороших мальчиков.Харак-теристики с работ троих и с института одного тоже подтверждали это.Они происшедшее сводили к тому,что просто шутили; и как как бы защищённая Почениным девушка самоотверженно не вступалась за него,прокурор,вскользь признавая даже благородство мотивов обви няемого,более упирал на рецидивность подобных действий того,пов-торяя:-У троих многочиссленные травмы,,переломы,а четвёртый во обще инвалид. Зачем такая зверская защита?                                                Да Поченин,понимая всё более чем прокурор ,не отказывался,что на этот раз действительно переборщил,однако четырём годам усиленно режима,вынесенных ему судом,был искренне удивлён:-Замноговато! Один против четверых...                В сущности не преступный человек,не сталкивающийся с преступным действительно,Поченин ещё с того,как вошёл в тюремную камеру,как то слишком быстро вросся в уголовную среду,не то чтобы пристраива ясь к ней,а принимая новые условия жизни в себя и не морочась осо-бо разными переживаниями,как обычно,даже и у действительно пре ступных людей,стремлением побыстрее выйти на свободу,дешёвым   упиванием  некой тяжкой тюремно-лагерной долей и судьбой и т.п., а старался и в заключениях жить в новом для него жизненном по пол-ной и оставаясь верным себе. И через полтора года его лагерный срок увеличился ещё на два года,а потом-ещё на три,год из которых ему предстояло провести на крытой тюрьме,среди самых отъявленных,эта пируясь куда,в этапной камере пересылочной тюрьмы он и встретил  некоего бросающегося в глаза своей внешностью мужчину респекта бельного вида,высокого,с сияющим умом лицом,как это тоже иногда случается,который этапировался тогда же в некую психиатрическую ле чебницу тюремного типа,о чём Поченин до этого почти и не знал.                Заинтересованный,Поченин подозвал мужчину к себе на нары в углу  под окошком,угостил чаем,поговорил о том,о сём; и когда мужчина рассказал,что его кличут «кардинал»,что он до этого уже отбыл три года в тюремной психушке за убийство,а теперь совершил вооруже нное нападение на сберкассу и снова его везут туда,спросил:                                -Не понимаю! Разговариваешь разумно.Вид-хоть на научный симпо-зиум какой отправляй:действительно почти кардинал,-а дурак?-и ус мехнулся сравнивая:-Да по зонам и тюрьмам полно таких,что и ни каких психиатрических комиссий не надо: посмотрел на него,послу шал,что говорит,и сразу видно-дурень! С головой конкретно не дру-жит. Но никто их психическими не признаёт. Судят,получают срока, сидят,работают  и отвечают по полной,если что косорезят…                -Так вот в том-то и дело!-смугловатое лицо «кардинала» осветила са модовольная улыбка.-Чтоб дураком признали,если совершил тяжкое преступление,-это не просто,для этого надо большой ум иметь. Не ка ждый!-и «кардинал» пустился просвещать Поченина на счёт преступ ных «дураков».-Если ты будешь,к примеру,просто болтать бессвяз- ную чушь,вытворять поведенчески галиматью на экспертизе-это не пролезет. Первое дело: надо чтоб отклонение разумности было впло тную привязано к твой жизни,и как-то исходным из неё.Вот я,к при-меру:кардинал! И какие,спрашивается,кардиналы в атеистической , в минувшем в православной стране? Явно: сдвиг по фазе. Но этого ма-ло называть себя кардиналом-нужно соответствовать этому в поведе нии,в говоримом,в отношении ко всему.Артистом надо быть,который постоянно в роли и с неё не выходит.Если коротко и в моём варианте якобы сумасшедствия.-Оговаривался «кардинал»,продолжая:-И я со ответствую,разыгрываю роль,постепенно и свыкаясь с ней. И скажи мне спросонья,что я не кардинал,так я,может,и удивлюсь,а то и оби-жусь:как это не кардинал?-спрашивая себя:-Какие преступные выго- иды психиатрического отбытия наказания перед лагерным?-и сам же отвечая:-В этом,если в общем очень сложно,и как для кого.Но у меня лично хорошие и уважаемые мать,отец,сестра-они со свободы хлопо чут за меня. И я своим преступным как бы и не в укор семье и родс- твенникам:ну,больной человек,-что ж поделаешь?Милосердия дос-тоин.Сейчас бы мне за нападение на сберкассу как минимум бы уже по суду лет бы двенадцать ввалили бы.А я ,бог даст,из психушки снова за года два,три уйду…-резонно сравнивал «кардинал»,обсуждая ра зличнык варианты,и ,видя заинтересованность Поченина,предосте-регал:-Однако психиатрия –дело тонкое. Надо главное,что с воли помогали.-И рассказывал:-Я вон встречал,что шестнадцать лет мужик безвыходно в тюремной психушке. А за что? Да жену свою когда-то ножичком немного. Если бы судили,то больше бы двух лет и не по-лучил бы срока. А причина? Да в том ,что та же пострадавшая от него жена взяла опекунство над ним,получает за него хорошую пенсию, и требует от психиатров: не выпускайте! Он,как и общал,убьёт меня. А мужик за шестнадцать лет-так его затравили,хоть и не сильно,психо тропным,что уже и не ходит почти,трёх слов связать не может…И вот это психотропное-самое страшное и опасное!-выговаривал «карди-нал».-Могут  им за месяц превратить человека в животное,-что ни какие карцера,гаупвахты,-а я в армии много по гаупвахтам,-оговари вал «кардинал» со знанием дела,-и за годы над здоровым и молодым не смогут такое и близко.-«Кардинал» замолчал,попросил у Поченина сигарету,и,дымя ею над собой.продолжал:-Или другой случай. Ворует по-крупному.Жена,мать со свободы поддерживают,с подарками пси хиатрам. Первый раз-через полгода домой.Второй-через семь меся цев.Третий-через год Уже шестая ходка. А что если бы судили?-спра- шивал,и отвечал:-Да уже с третьего бы раза как опасному рецидивис ту не меньше бы десятки вавалили бы,и на особый режим,возможно, а не на строгий.-И,затягиваясь сигаретой,»кардинал» рассказывал следующее:-Кагабэшник был. В приступе ярости и ревности жену зас трелил,её любовника и сестру жены. И что ты думаешь? Через полто ра года уже на вольную больничку с тюремной,и психотропно его и не травили,а двали на ночь лёгкую таблеточку,которую он и не пил.Из кагабэ человек! Так что как кому …-вздыхал «кардинал»,тут же вспо миная ещё:- За политику помню одного. Листовки антисоветского со –держания,призывающие к свержению власти на столбах в Москве расклеивал… Так уже восемь лет безвыходно. И медикаментами мозг и отбили,что уже и не помнит,к чему в этих листовках некогда советс ких граждан призывал.Был человек-и нету человека:залечили. Вот так. Психиатрия дело тонкое. И лучше туда не попадать-если без преступ ления,конечно. Но если попал-выхода нет. К примеру,начни я сейчас отказываться от того,что я кардинал якобы,начни говорить,что я всё придумал,скосил-не пролезет: начнут лечить-травить-мучить медика каментами, пока я снова не признаю себя якобы кардиналом. Ещё если со свободы,да на свободе,да в суд-и то бесполезно: дурак-так дурак.Психиатры тоже кушать хотят.И как им без дураков?Чем боль ше-тем лучше,-и заклю чал:-Психиатрия-дело тонкое.В ней без ума-пропадёшь…                Тогда Поченину  россказни «кардинала» не понравились,и многое из них он воспринял как ненормальное,подумывая: «Как это так:врачи травят,морят медикаментами? Врачи и медикаменты для того,чтобы лечить, помогать,а не травить…Прогнал мне абы что…»,однако услы- шанное как-то запало в его сознание,и по прибытии на крытую тюрь му он порой подумывал:»Смотри,есть и такая система наказаний. И срок-не срок. И,может,и мне для разнообразия туда локануться поп робовать. На дурака! Накрутили мне сроков почти до девяти лет! Так и не выйдешь из лагерного на свободу никогда…»                И как-то,хоть и было ему очень стыдно перед сокамерниками,само унизительно,Поченин собрал всю свою волю,и в камере на крытой тюрьме во время проверки демонстративно не встал в строй,а уселся на скамейку,как бы разные там проверки его не касаются.                –В чём дело?-сразу же заревел на него корпусной.-В строй давай!                И Поченин тут же ,импоровизируя первое же взбредшее ему в голо-ву,ответил:-Да я –вор в законе!-и прибавил,сплявывая:-Ты с кем ра-зговариваешь,падло ментовское?!-и осёкся,понимая,что несёт неу местное в тюремном.Лихорадочно забегал мыслями по сознанию, ища что-нибудь более нейтральное,не задевающее понятий,неожида нно окунаясь мыслями в строки некоего сочинённого им недавно в уме стишка,и машинально выкрикнул в надвигающегося на него,сжав кулаки,корпусного и ещё контролёров:-                     Ты с кем,ментовское падло,разговариваешь? Мне-в строй?!Да знаешь ли ты,дурья твоя и тупая башка,что я-величайший поэт всех времён и народов! Величайший поэт всех времён и народов! Я! Я!- и он хотел произнести некое стихотворение,но это ему не дали,погнав тычками в карцер подвала крытой тюрьмы,с промокшими стенами,с водой по бе тону пола,сырой и холодный,где,чтобы согреться,Поченину почти все пять суток прыходилось бегать,прыгать,отрабатывать удары по каратэ,                и когда его выпустили,то он тяжело плёлся по коридору.Но на насмеш ливый вопрос контролёра,не пропала ли у него охота на дурака коси-ть,он ответил бодро и сплёвывая сквозь сжатые губы,по-пацански:                -Ты с кем разговариваешь,идиот? Разве не знаешь,что я величайший поэт всех времён и народов!                За подобное Поченину  ещё раз довелось уже семь суток провести в карцере(что намного ощутимей по пентециарному прессу,чем изоля торы или «буры» при зонах;и что не сломило никак Поченина,хоть теперь он вышел оттуда ещё более разбитый физически,-на что ска зывалась и сильно урезаемая в карцере даже в сравнении с общими камерами крытой тюрьмы пайка,которая состояла из хлеба ,типа чая на завртак и ужин по кружке,да через день суповой баланды в обед…) и он начал задумываться ,вспоминая госоримое ему «кардиналом»: что не так-то просто на дурака. Да и крытники уже изредко начинали  подшучивать над ним,а порой-за глаза- и отзываться неуважительно, а контролёры напрямую посмеивались,выспрашивая :-Не надоело ве личайшим поэтом всех народов быть?-и авторитет его,нажитый в осно вном дерзостью и отрубающими с одного удара кулаками,быстро та-ял. И Поченин уже подумывал : не завязывать ли ему со всем этим?                Однако события в пользу его намерений  неожиданно стремительно  и непредсказуемо начали развиваться сами по себе.                В камере,куда поместили Поченина,произошёл бунт с захватом залож ников из надзирающих контролёров;и он,естесственно,не остался в стороне.Но всё как-то спонтанно,неподготовленно,и спецназовцы  бы стро навели порядок,покалечив нескольких зачинщиков. Ещё позже нескольких зачинщиков ,отделавшихся синяками да выбитыми зуба-ми,раскрутили на увеличение сроков. Поченина,не особо знающего кого-то из заключённых новой камеры,участвовавшего во всё косве нно,из солидарности,не сумели бы снова серьёзно привлечь,кроме как снова на карцерное,но он ,сам не понимая почему,-так как уни-жающее косение на дурака перестало занимать его,-вдруг следова-телю,допрашивающему его,снова заявил:                -Ты с кем разговариваешь,плебей?! Да знаешь ли ты,что перед тобой величайший поэт всех времён и народов!-и брезгливо сплюнув на пол,продекламировал первое,что взбрело ему в голову на тот момент:                -Ночью глаза узкие,                          но вижу,как через тьму                мчатся войска французские                громить Сыктывкарскую тюрьму!                Следователь переговорил с тюремным врачом о Поченине,предлагая:                -Этому срок накинуть вряд ли получится-так,может,через психушку прижучить выродка?! Сам туда прётся…                                И через недели две,уже позабывшего про всё Поченина,отбывшего десять суток карцера,вызвали на этап. Тюремный врач,провожая его, криво усмехнулся в толстые губы и добродушно напутствовал:                -Что,Поченин,добился своего? На дурака поедешь. Там тебе не тюрь ма-там тебе быстро мозги поправят! Мы тебе понаписывали… Вернё- шься сюда обратно и сам с полгода  как плебей ходить будешь. А по лностью на дурака-это тебе не пролезет. Надо до суда было косить. К вышакам приговорённые некоторые и действительно с ума сходят,но их тащат и-пулю в лоб. Не пролезет. До излечения тебя…                -Посмотрим,-несколько настораживаясь услышанным,проговорил Поченин,но вида не подал  и уверенно взбежал по ступенькам в авто- зак.                Ещё недели через три подкрепившегося,набравшегося сил на этапах, составившего из случайных разговоров ещё кое-какое представление о месте,куда его направили,и решившего при первом удобном случае »делать ноги»(идти в побег) Поченина поутру  доставили в надзорную камеру одной из тюремных психлечебниц,находившейся напротив бо льшого здания местной тюрьмы «сизо»,где,бегло осмотревшись,он понял,что надзор здесь похлеще крытой тюрьмы и без массового бун та  ему «сделать ноги» вероятнее всего не удастся,и потому спешно принялся присматриваться к окружающим.                Первым,кого Поченин отметил,оказался санитар-уголовник в белом халате поверх зэковской робы,сидящий с деревянным молотком для простукивания решёток в руках на стуле у стены,напротив расставлен нных по всей камере кроватей,на которых под одеялами –как впова лку-лежали уголовные психи.                Санитар-уголовник затягивался сигаретой,прислушиваясь к радиоприё мнику ,прикреплённому к стене над ним,по которому некий демагог от правоохранительных органов разлагольствовал о том,что-де в СССР заключённых слишком много,и за лёгкие преступления разумнее было бы не привлекать,потому что пребывание в местах заключений носит чаще развращающий характер: не злостный преступник набира ется от закоренелых заключённых порочного и выходит на свободу ещё более злостным,чем был…                                Также прослушав это,Поченин вслух поддержал разлагольствующего по радио в том,что заключённых действительно слишком много и что очень многих ,-имея ввиду прежде всего себя самого,-можно бы было и не привлекать посадно. И,помолчав,продолжил:-А вот насчёт того,  м ентяра,что якобы преступные наклонности от заключённого к заклю чённому,-это ты фуфло гонишь! Всё намного проще и,попав в тюрем-но-лагерную систему,человек многое узнаёт такое,о чём и не подозре вал,пребывая на свободе,в закрытом информационно обществе. Чело век видит и слышит,и хребтом своим чувствует,насколько предписан- ный государством закон дыряв,и как он исполняется теми,кто якобы ему служит и на нём живёт,и вскоре приходит к выводу,что закон и за конность-относительны,как мясорубка: попал под лопасти- и всё. К примеру,- и пустился пояснять  высказанное и не очень связное им санитару-уголовнику,прислушивающемуся теперь не к говоримому по радиоприёмнику,а к Поченину. –На крытке у нас бунт недавно. Хоро-шо: опасно-согласен. Спецназовцы скрутили пацанов,побуцкали-и хва тит. Так он избивать многих. Некоторым зубы повыбивали,даже пока лечили кое-кого. Зачем такое?! Понятно: они псы на службе государс тва. Сытно кормятся,тренируются-как руки и ноги при случае не поче сать? Как-то понятно.Но и непонятно: они совершенно остаются за всё это безнаказанными. Но я тоже за подобное сижу,только в боле нам-ного благородном всего,сам от себя,один против четверых,и не под прикрытием государства,погон. И как понять это?                -Правильно!-отозвался на это взволнованно санитар-уголовник,протя нув Поченину руку для пожатия,выговаривая:-Я…быка с колхозной фе рмы увёл,на мясо пустил. Полтора года срока за это.  А тут менты в тю рьме…Я и на кухне тюремной поработал…Тюрьма-больше тысячи человек подследственных  и осуждённых.-Он покосился на дверь и понизил голос.-Так отмеренное зэкам мясо менты-половину себе. Хо- дят красные,наглые,пышащие довольством рыла. И ежедневно так. А я только раз одного быка с фермы увёл-и полтора года. Полтора го-да?!  -и он вопрошал зло:-А почему ментов не сажают?! Они каждую неделю по быку воруют?!-и,задрав  рукав халата,санитар-уголовник показал Поченину синюю корявую наколку  повыше кисти руки из че тырёх букв: «слон»,сразу же расшифровывая ,будто Поченин не знал, эту аббревиатуру:-Смерть лягавым от ножа!-прибавляя шёпотом:-Вот что с ними надо делать!Каждую неделю по быку у зэков воруют и ни чего…                Услышав такое,и Поченин пожал уголовному санитару руку,и,крутану вшись,будто Остап Бендер из фильма «двенадцать стульев»,заговор- щически произнёс:-Вижу: правильный пацан! Всех ментов- на ножи… Надеюсь,в случае чего,-и осёкся,отмечая ,как бравый до того крадун быка то покраснел,то побелел,то начал что-то уклончиво объяснять; отбежал,выглянул за дверь,а вернувшись,уже более спокойно согла сился:-Надо что-то делать! Я знаю:ты с крытки,до излечения.Норма-льный.Но осторожно :из гособслуги девяносто процентов голимые суки! Также и дураки! Осторожно надо…                                                -Будем осторожно! И постепенно,по разведке,опутывая нашими всё. Я серьёзное дело затеваю мысленно. Чтоб на всё СССР прогремело!- заверил он уголовного санитара,поправляя себя:-Куда там: на всё СССР?-на весь мир! Чтобы по «голосу Америки» про нас…-и в сопро вождении санитара-уголовника направился знакомиться с находящи мися в надзорной камере уголовными психами,большинство из кото-рых лежало на кроватях.                –Ты -за что?-спросил  у рябого и худющего мужичонки с вытянутым лицом и совершенно беззубого.Тот замялся,заюлил,и за него ответил  санитар-уголовник:-Этот-змей! Девочку десятилетнюю изнасиловал…       -О-о,серьёзно,-протянул Поченин ,спрашивая:-Не опустили?-и оцени-вая:-Надо бы опустить. –И он повелел рябому:-Став лобэшник!-и ког-да тот непонимающе приподнял голову,то треснул ему кулаком по лбу,прикидывая вслух:-Но и этого можно будет использовать,когда заварушку устроим-в качестве тарана для выбития дверей,-переклю чаясь на следующего обитателя камеры: -А этот?                -Тоже змей,-принялся пояснять санитар-уголовник.-Мать убил. А обра зованный:кандидат наук…                -Видимо,плохая мать…-задумался Поченин.-Хотя: какая ни будь-лучше чужих мочить.Мать бы и посылочку бы выслала,а так…-и он спросил кандидата наук:-А по чём закандидатил?                -По физике,-ответил матереубийца.                                –Хорошо,-отметил Поченин.-Такие люди нужны. Какую взрывную смесь приготовить или проводкой закоротить всё,чтобы загорелось,-и  переходя от кандидата наук к следующей кровати,на которой лежал  упитанный мужчина с крысиным лицом:-А этот?-удивлённо приоткры вая рот от того,что слышит от санитара-уголовника,говорящего:-Этот вообще! Миллионы долларов иска! Где-то в Ленинграде,в эрмитаже картину какого-то знаменитого художника –кислотой. Кагабэ сюда…       -Ни хрена себе!-только и вырвалось из Поченина.-Какие тут дураки си дят,-что и на зонах не встретишь! Миллионы долларов иска?!-и он спросил у мужчины с крысиным лицом:-Но зачем?                Тот приподнялся и зло проскрипел из полубеззубого рта:-А затем! Что я не приспособленный к жизни! Я плохо себя чувствую. У меня-нико-го. Я просил у коммунистов:дайте мне пенсию для прожития в рублей семьдесят ,мне хватит. Не дали! Говорят: на каком основании? Вы не инвалид и до пенсии по старости вам далеко…Идите работайте. Ну я подумал-подумал,и устроил всей этой красной сволочи ущерб в мил-лионы долларов!-и его крысиное лицо громко захохотало.                –Злой ты ,падло,будто собака!-выговорил Поченин,поднял руку ,ткнул кулаком в лоб крысинолицего.-Но тоже пригодишься в случае завару шки…                И у него пропал интерес к дальнейшему ознакомлению с обитателями тюремной психушки.Только спросил у санитара –уголовника:-А чего они тут все такие беззубые? Хуже чем на зонах.                –Так им же  таблетки дают,некоторым жменями, по три раза на де-нь.Годами,десятилетиями.Химия. Вот и гниют зубы,крошатся,-пожав плечами,ответил тот.                –А,-задумчиво проакал Поченин,опять спрашивая:-Они здесь все ,что ли,такие ,психи эти,-чертополохи? Не украсть-не покараулить…                -Да нет,-пояснил ему санитар-уголовник.-Это же надзорная камера.а в других-кого нету.Там и такие нормальные есть,что и на свободе не вс третишь.-И он протянул Поченину пару сигарет:-Ты сходи в туалет,по-кури.В камерах курить запрещается. Потом душ примешь,тебя в боль- ничное переоденут.Покормят.                –И душ есть,-ништяк!-констатировал Поченин,двигаясь по коридору в направлении туалета,где возле ряда унитазов,со шваброй в руках,оде тый в одни трусы ,драил полы старик самого благообразного вида,ро зовощёкий,розовотелый,бодрый и улыбающийся.                –А ты здесь за что?-машинально спросил и его Поченин.                –Я,мил человек,-радостно и улыбчиво отозвался старик,-за политику, так сказать,-и продолжил нараспев скороговоркой:-Так как я ,мил че-ловек,за здоровый образ жизни,против курения,против плювания, за водообливания,за хождение без одежды ,в трусах,чтобы тело насоп-рикось с природой и дышало вовсю. Что и изложил в своих заповедях. И летом и зимой…                -Зимой?-недоверчиво протянул Поченин.-Так и в «ящик» сыграешь…                =Э,нет,мил человек.-Не согласился с ним старик.-Постепенно надо.И холодной водицей ежедневно в любую погоду.А в холодной водице,- стирик зажмурился от умиления,-такая сила,такая сила. Вот теперь ра ботаю ,и пускают меня в душ под холодную водицу иногда постоять.- Вдруг сообщая снова удивлённому Поченину:-Меня,мил человек,как немцы во время оккупации  прослышали,что есть такой закалённый  человек,так в тридцатиградусный мороз на мотоцикле прокатили в одних трусах. А мне только в радость…                                -Ага,гони-гони,-всё же отмахнулся от такого от старика Поченин,но всё же спросил:-И сколько ты уже сидишь –психуешь за свою…политику?                -Всё моё,-также улыбчиво отозвался старик,приговаривая:-Под Богом я…Уже и не помню лет…-быстро бросаясь к подоконнику,где лежали его больничные одежды,принялся натягивать их на себя,когда в туа-лет ворвался некий длинный и худющий псих,вытягивая к Поченину окурок из полубеззубого рта:-Дай прикурить,-сразу же косясь на ста-рика  и высказывая :-Козёл! Под политика косит… А какая политика? Разденется и ходит в трусах. Тьфу! Другое дело-я! Ещё в молодости, когда в московском университете учился,меня через сотрудника цээру-в боевые пятёрки. Пятнадцать лет по лагерям!-сообщал он сбивчиво.-А когда срок к окончанию-они меня сюда. И уже здесь десять лет. И конца не видно. Травят медикаментами. Как бы всё опасный я. Зачем травят? Лучше вывели бы и расстреляли бы-гуман ннее бы было!-и помолчав,повздыхав,он продолжал:-Порассуждал я- прав был Адольф: всех этих дурней,кто настоящие дурни,а не как я,- всех в крематорий. И белохалаточников,психиатров-туда же. Для всеообщей полноты и справедливости. Потому что всё это профана ция,и настоящего дурня никто и никогда не вылечил,не онормалит! Вон!-указал он рукой на забежавшего в туалет паренька,попросив шего у Поченина закурить и при этом бубнящего:-Козлы! Козлы! Коз- лы! Я в камере закурил,-а они мне укол. Козлы! Козлы! Козлы! Козлы  козлющие!                           -Партизан.-Представил паренька длинный и худющий,поясняя:-В детдоме недочеловек насмотрелся фильмов про войну,навыкапывал где-то снарядов-и под поезд. Как грохнуло…Хорошо ещё,что хоть това рный.-И он заключал уверенно:-Мать-пьянчужка,отец-пьянчужка. Гни лая наследственность. Чем и как ты его вылечишь? Зачем издеваться над ним и наживаться на нём: типа лечат они,-в крематорий,и всё.Са мое гуманное!                «Да,с такой публикой трудно будет на бунт,-прикидывал Поченин, выслушивая длинного и худющего,подбадривая себя:-Но ничего. На до осмотреться,выбирать…»-и когда санитар-уголовник из надзорной камеры ,открыв дверь туалета,позвал его принять душ и переодеться в больничное,всё же и длинному и худющему,и пареньку«партизану» пожал руки и ,заговорщически встряхнув головой,проговорил:-Ждите сигнала! Нас ждут величайшие перемены!                                -Хайля Гитля!-выбросил на это  над собой руку длинный и худющий,а паренёк-«партизан» пискляво заплакал,брызгая слезами из глаз и вы-говаривая страдальчески:- Снова колоть будут…А-а!                Помывшегося и переодевшегося в больничное Поченина привели в столовую,где перед ним на стол расставили завтрак:полная миска  ри совой каши, большой ломоть белого хлеба с маслом и  кружка какао.                                –Ни фига себе!-на увиденное на столе вырвалось  у Поченина,ещё не забывшего о скудных пайках на крытой тюрьме,и он медленно,растя-гивая удовольствие и отмечая,что какао заметно сладкий от сахара, принялся поглощать пищу,попутно расспрашивая присевшего рядом  за столом санитара-уголовника:-Что,всегда так крмят? Тут можно и за держаться-похарчеваться…                -И лучше ещё.-Пояснял санитар-уголовник.-Нередко дуракам ещё и гороховую кашу дают. В обед:первое,второе,компот. Иногда и добав ки выпадают. Посылки-сколько вышлют,без ограничений. На этот счёт тут лафа. Тому,кого родственники со свободы поддеррживают. И мы, конечно,своё от этого имеем…                                -Синиторий!-проговорил,поглаживая довольный завтраком живот По ченин.-Неплохо бы теперь и поспать!-и он поросил у санитара-уголов ника:-Ты мне где кровать нормальную,чтобы в стороне,определи,-но контролёр-сержант,дежурящий на коридоре медицинской части у за решёченной двери,выкрикнул его фамилию и Поченина провели в кабинет к молоденькой светловолосой медсестре в коротеньком бе лом халатике,из-под которого выглядывали пухленькие ножки.                Она принялась измерять у него давление,брать кровь из пальца,а по том-из вены,распрашивать о болезнях,а Поченин вдыхал запах её духов,всего тела,и возбуждаясь,завистливо думал о ком-то:»Кто-то ж дерёт её! Кто-то ж дерёт! А может…-он посмотрел на отошедшего от двери контролёра-сержанта и,подталкиваемый самыми смелыми и дерзкими замыслами,всей пятернёй правой руки прихватил медсест ру за задницу,выговаривая той:-Слышь,ромашка.Давно бабу не пробо вал…И может,типа того как с тобой-чтоб между нами!                -Никак невозможно,-оттолкнула его руку медсестра и,придвинув к се- бе тетрадь,что-то отметила там.                –Давай!-опять попытался прихватить медсестру за задницу Поченин, заверяя ту на всякий случай:-Не пожалеешь! Отдеру-что пищать бу-дешь от удовольствия!                В проёме двери показался контролёр,и Поченин решил прекратить уговоры,хотя,когда через минут десять его вели к психиатру на ознако мление,он,проходя у сестринской,подмигнул ей,прошептав уверенно:                -Будет дело!                Психиатр,к которому привели Поченина,была женщина лет тридцати, с коричневыми короткоостриженными волосами,в очках,с приятной для взгляда фигурой. Под белым халатом,накинутом поверх кителся офицера внутренней службы мвд,чётко вырисовывались упругие гру-ди.                Она спросила у Поченина фамилию,другие данные,расспросила о су димостях,поинтересовалась ,на что он жалуется,и когда тот,вдруг забывший,что ему хоть слегка надо бы подкашивать на дурака,ответ ил:- Путёвые пацаны не жалуются. Да и клёво всё:пайка-нормальная, лежи-отдыхай,сил набирайся. Синиторий!-то сказала:-Вот-вот:почи таешь дело-столько отклонений,а по-честному: и не одного,-и спро сила строго:-Что вы медсестре нашей предлагали? Пошловатые пред ложения делали?                «Вот сплетницы!-подумал Поченин о женщинах вообще.-Уже подели –лась? На одно у этого бабья мысли…»,и самым бравым и грубым то ном заявил психиаторше:-А тебе что? Завидуешь? Так в чём дело?- и на тебя меня хватит. И тебя отдеру-что пищать от удовольствия буде-шь!-и наклонившись под стол,оценив  ноги психиаторши, добавил с ухмылочкой:-Ножки-то у тебя волосатые!Вижу:любишь это дело!-ре шая,что расслабляться нельзя,и всякие приличия в разговоре недопус тимы,и что надо всем здесь сразу показать,кто он такой и с кем их су-дьба свела,-отмечая,как лицо психиаторши при этом вытянулось,губы сжались зловещими пиявочками,но проговорила она совершенно спо койно:-Ничего,это мы вылечим…                                После обеда Поченина обратно вызвали к светловолосой медсестре. Она указала ему на кушетку,говоря,что должна сделать ему уколы.                –Не понял! Какие ещё уколы?-насторожился тот.                –Как же,-личико медсестры исказила улыбка.-Сам же предлагал,а те-перь…-и,наклоняясь к его уху,чтобы контролёр на коридоре не услы шал,тихо пояснила:-Я люблю,чтобы мужчина в интиме был –на высо-те! Вот тебе и назначили витамины.                   –Витамины,-недоверчиво повторил Поченин,но всё же улёгся на куше тку,приспуская брюки и ощущая,как медсестра вонзила ему в левую ягодицу   шприц.                Натянув больничные брюки,он уже собрался уходить,однако медсест ра остановила его:-Подожди.Тебе ещё одни витамины прописали…-она набрала в шприц какой-то белой жидкости ,велела снять рубашку и вогнала содержимое шприца под левую лопатку.                –Это,наверное,не витамины,а глюкоза,-предположил Поченин,натяги вая рубашку.                –Глюкоза.Тоже для увеличения мужской силы.-Подтвердила медсест- ра.-Хоть ты парень хоть куда,но заключения-то не на пользу…-и, велев ему снова улечься на кушетку,сделала ему укол и в правую ягодицу.                –А это что?-насупился Поченин.                –Также витамины,только другого свойства,-пояснила медсестра,и снов а наклонившись к его уху,прошептала:-Видишь ли,я люблю,что- бы всё было долго,очень долго. Очень!                -Правильно!-согласился с ней на этот раз Поченин,прихватил ещё раз её рукой за задницу и заверил:-Не сомневайся,не подведу. А когда?!                -Чего тянуть,-пожала плечами медсестра.-Сегодня вечером и позову тебя…                -Ништяк!-отозвался на это Поченин,полный самых невероятных пред чувствий,усиленно изгоняя из сознания периодически проглядываю- щее недоверие,и подумывая:»Вот медицина! Стерва-на стерве. Не ус пели с этапа путёвого пацана-а уже нарасхват,»-и он захохотал,скри-вив губы и полагая,что спешить ему в побег отсюда ни к чему,-пока во всяком случае всех баб из медперсонала не перепробует,и не по одно му разу.-Синиторий!                Часа через два,когда Поченин расположился на отведённой для него в надзорной камере кровати отдыхать и набираться сил,»витамины» стали проявлять себя,но поначалу Поченин не мог понять происходя- щее с ним:то его клонило в сон,а когда он располагался поудобнее, чтобы вздремнуть,его вдруг тянуло встать и походить по проходу ме жду кроватями. Но когда он поднимался,принимаясь прохаживаться, он быстро уставал и его опять клонило в сон. Затем Поченин стал ощу щать некую одеревенелость в языке,и ему не хотелось переговарива-ться с санитаром-уголовником. Его начало бросать то в пот,то в холод. Под лопатками он чувствовал всё усиливающуюся боль-до того,что ему становилось трудно приподнять руку. Бессилие,вялость,слабость охватывали его,а руки начинали всё сильнее подрагивать.                «Что происходит?»-встревоженно думал Поченин,вспоминая ещё недавнего себя.-И питание нормальное,и пол деревянный,не как на крытке,а такой разлад во всём вдруг пошёл? Может,в пищу какую от раву  подсыпали? Или что с витаминами перепуталось?»-вяло предпо лагал он,пока совсем обессиленный не завалился на кровать.                Когда его пробудили на ужин,то он еле двигался по коридору в напра влении столовой. Хорошая- в сравнении с тюремной-пища не лезла ему в рот,и  вообще перестало хотеться есть.                После ужина его вновь вызвали к медсестре. Он упирался и думал:за чем она его зовёт? Он же не сможет ничего…                «Вот облажался! Вот облажался!-стучало по его мыслям.-Да что же со мной происходит?»- и Поченин виновато смотрел на молодую светло волосую медсестру в сестринской со шприцем в руке,осматривающую  его  и,язвительно усмехаясь,говорящую ему,указывая на кушетку:                -Вот те на? А я уже размечталась,как…пищать буду.                –Не знаю,что случилось,-мямлил Поченин,пытаясь как-то оправдать-ся,но мордатый санитар-уголовник,заступивший на ночную смену,тк нул его кулаком в спину:-Что случилось? Сымай портки-и подставляй задницу!                Поченин,ошарашенный услышанным,подумавший,что его по беспре делу хотят опустить,воспряв на миг силами,рванулся к мордатому са нитару-уголовнику,но руки и ногие ему уже подчинялись плохо. Вбе-жавший в сестринскую на возню  контролёр-сержант вместе с санита ром-уголовником скрутили его,распластали по кушетке,а светловоло сая медсестра,стянув с него брюки,с размаху вогнала один за одним два шприца в ягодицы,каждый раз приговаривая :-На ,мразь! На!- после чего всякие сомнения и иллюзии  начали чахнуть в голове Поче нина,и четыре последующих месяца для него превратились в единый кошмарный сон.                После завтраков,которые вскоре Поченин есть почти не мог,так как руки его до того дрожали,что ложка не попадала в рот,его тащили в сестринскую,где ему в ягодицы вгоняли шприцы  с разными «витами-нами». Оттуда он тяжело добредал до кровати,падал на неё,порой не имея сил даже для того чтобы укрыться одеялом. После обедов и ужи нов,которые он тоже почти не ел,повторялось то же самое. Тело его, пропитавшееся «витаминами»,не подчинялось ему,превратившись в некий  мучительный чужеродный сгусток жизненного,в некую смири тельную рубашку,надетую изнутри. Челюсть нередко некой неведо-мой силой,исходящей от тех же всё «витаминов»,выворачивало в сто- роны,язык выкатывался изо рта,и Поченин мычал от ужаса. Если созна ние в нём светлело,то он,представляя перед собой волосатоногую пси хиаторшу,шипел в неё:-У-у-у,Эльзакоха!-обещая,что если он когда-ни будь выйдет на свободу  и превратится в нормального человека,то он найдёт её и отрежет ей голову,вспоминая и о крытой тюрьме и о кар- церах как о райских уголках  в сравнении с окружающим его пыточно- медицинским адом,который он поначалу называл «синиторием».                Когда он перестал уже верить,что этот медицинский пыточный ад при жизни для него когда-нибудь закончится,его вдруг перестали вызыва-ть на уколы с «витаминами» целый день,и немного опять ощутивший себя человеком Поченин так умилился этим,что готов был ползти к волосатоногой психиаторше и умолять её,чтобы она больше не повто -ряла медицинские пытки над ним «витаминами»,а ещё через неко-торое время услышал,что из Москвы приехал профессор и будет выпи сывать уголовных психов из тюремной психлечебницы в психушки бо- лее вольного типа,а его,находящегося в тюремной психлечебнице « до излечения»и к постоянно приписанным к психиатрии обитателям не относился,могут обратно отправить на крытую тюрьму для продол жения отбывания срока.                Несколько отшедший от «витаминов»,передвигался он по коридору в направлении кабинета ,в котором заседал профессор из Москвы,тяже ло и медленно,подрагивая руками ,весь ещё скованный,но в кабинет  к профессору,напротив которого за столом сидела и волосатоногая психиаторша ,зашёл как можно бодрее,уселся на указанный ему стул у двери и очень захотел пожалиться профессору на волосатоногую психиаторшу,рассказать всю правду о ней: о том,что она совсем не ле-чит его,а устраивает над ним пытки «витаминами»,что она своими этими лечениями всего за четыре месяца из путёвого пацана превра тила его  в некое чучело;что ещё четыре месяца тому он в карцере на крытой тюрьме отжимался за один подход от бетонного пола пятьде сят раз на кулаках,а сейчас  он не сможет отжаться ни одного и так далее,но вдруг вспомнил,что всё де он путёвый пацан,а путёвому па цану неуместно жалиться. Однако всёравно ему очень хотелось пожа литься профессору и рассказать правду о том,как  у него здесь отнима ют здоровье и силы,да ещё при этом внаглую говорят ему,что его яко бы лечат от чего-то. Но он подумал,что как бы с этого для него не по лучилось всё ещё хуже: профессор-то уедет,а волосатоногая психиа торша,эта «менгеля и эльзакоха» в одном лице останется,и тогда она может ему за то что пожалился такие лечения назначить,такие «вита мины»назначить,что,что,что…                                Поченин совсем растерялся,но в это время профессор,листая его «де-ло»,спросил Поченина:-Так…И значит,вы,молодой человек,утвержда ете,что являетесь вором в законе?                Осознав в одно мгновение,что выйти из этого медицинского ада обрат но в крытую тюрьму можно лишь отрицая  всё то,что некогда наплёл при кошении на дурака,а также пугаясь,что это ему не удастся, Поченин отрицительно закрутил головой и-хоть ему,путёвому пацану, было и стыдновато за такое- плаксиво ,пытаясь разжалобить профес-сора,выдавил из себя:-Не буду вором в законе! Отправьте меня обрат но в тюрьму! Не буду больше вором в законе!                -Так…-удовлетворённо отметил профессор и продолжил:-Вы говори-ли,что являетесь…-он приблизил записи в «деле» к глазам,-являетесь лучшим поэтом всех времён и народов?                -Не буду! Не буду!-не мешкая ни секунды,поспешил заверить  профес сора Поченин.-Не буду лучшим поэтом всех времён и народов! Отпра вляйте меня на крытую тюрьму!                Профессор повернулся к волосатоногой психиаторше,что-то прогово рил ей,посмотрел на Поченина и заключил:-Идите,молодой человек.   Мы будем думать…                «Хуля думать?! Хуля думать?! Менгеля и эльзакохи  поганые,бело халаточные! Отправляй на крытку,профессор гамбурский!-медленно вставая со стула ,мысленно поругивал профессора и волосатоногую психиаторшу  Поченин.-Путёвого пацана за четыре месяца во что прев ратили?! Так ещё они свои медицинские зверства и лечениями каки-ми-то называют?! Менгеля и эльзакохи белохалаточные! – а сам улы-бался профессору и волосатоногой психиаторше,повторяя:-Благода-рю!Благодарю!-и,будто норовистый  и наконец-то объезженный,-но не совсем,-жеребёнок,угодливо кивал головой,пятясь спиной в напра влении двери. У которой остановился  и ещё раз заверил профессора, что ни вором в законе,ни величайшим поэтом всех времён и народов он больше быть не намерен!               1-3 февраля 2007 года                тюльпана                (рассказ)                Водопровод снова прорвало и почти две недели в селе не было воды. Юрию Петровичу пришлось ходить за водой на речушку Кача,бурным потоком протекающую  метрах в двухстах от его участка,и вёдрами тас кать мутную воду оттуда ,фильтруя её и отстаивая. Когда сегодня водо провод наконец починили и вода пошла из колонки у него во дворе, он понабирал её и в бочки,и в тазы,и в вёдра,и даже в кастрюли-на всякий случай,так как знал,что до новой аварии недалеко,ибо ни водо проводы,ни канализации,ни оросительные и очистные системы не то лько в Крыму,а и почти по всему бывшему некогда Советскому союзу со времён коммунистов никто толком не менял и толком не ремонти-ровал; и за двадцать последних лет всё,естесственно,обветшало.                Потом он спешно позавтракал,выкурил сигарету,с усмешкой рассуж- дая о делах водопроводных и канализационных,пока не вопросил строго:-И што вы,господа коммунистические и комсомольские расхи тители,расхватители общенародной собственности по-крупному,оли- гархи,политики,президенты и безнесмены думаете обо всём этом? Как выкручиваться будете? И не из труб ли изношенных по отплению, канализации,водопроводного и тому подобных вспыхнет новая рево- люционная управа на вас?!-и Юрий Ильич громко захохотал ,вдруг за  думчиво обрывая своё смех,и вопрошая уже самого себя:-При комму нистах-мысленно против коммунистов был; при буржуях-против бур жуев ещё больше. Что за ерунда?-тут же оправдывая себя:-Так бур-жуи-то государственные ворюги! И те же коммунисты начальствен-ные,те же комсомольцы начальственные,прикрывшиеся другими па ртийными названиями:путины,тимошенки,кучмы,кравчуки,пороше  нки,медведевы,прохоровы,жириновские, другие,объединяя в одно и украинских и российских прокоммунистических госворюг.                И чтобы снова не забивать голову подобными рассуждениями,от кото рых всегда мрачновато становилось на душе,он подхватил лопату  и между грядками с редисом и салатами под плёнкой двинул вдоль аб рикос и черешен в конце сада  туда,где земля ещё не вскопана была. Но не успел Юрий Ильич копануть пообширней,как сосед его слева, Михайло Борисович,как его обычно величали,приблизился к забору и, поглаживая рукой выпирающий из-за рубахи живот,проговорил:-Ты, Ильич,слыхал ли?! Путин-то в России указ: кто родит в этом году-так двести пятьдесят тысяч рублей! А потом следом второй указ: кто ро-дит второго детю-тоже платить по двести пятьдесят тысяч рублей. А это не шутка:десять тысяч долларов почти!-и прибавил:-Жаль,что мы не под Россией!                -Назначил и назначил,ворюга! Не из его же и его господельников кар-манов,а из бюджетного,общего. По товарищу Гитлеру. Путин-то в Гер мании долго шпионствовал в посольстве-нахватался у ихнего фюрре- ра,который тоже подобное некогда активно задействовал.А у Путина- это откровенный популизм,манипуляции,замах на хапнуть через халя вы на самый обширный слой народа массовые поддержки,-нехотя,но многословно отозвался на это Юрий Ильич,прикидывая,куда клонит сосед,которому вроде бы и не рожать уже детю,так как тот ,если что и говорил,да ещё так откровенно,то обязательно «клонил» куда-то  в личные выгоды,но в чём сейчас его выгоды,понять не мог,и прибавил, имея ввиду президента России:-Лучше бы он,если затеял такие госсо-бесовости,если пошла система: человек человеку не друг,не враг,а так-каждый сам за себя,то каждому бы россиянину,кто на текущий момент с ваучерами и гражданством чубайсовы ваучеры денежно ото варил. Вот это было бы справедливо,а то пустился он деторождения выборочно оплачивать из общих денег. Ворюга!-вспоминая:-Путина ж хотели судить за крупное госворовство ещё при Собчаке бюджетных денег,дело завели,да Ельцин его спас,выдвинув в президенты,-чтоб  на «крючке» держать…-Юрий Ильич задумался,повздыхал и продол-жил более обширно и также недовольно:                                -И что оно вообще получается? Примерно тридцать процентов разных коммунистическо-комсомольских из советского в основном  разных по хватному буржуйчиков в основном новых умело и ловко-и как бы по закону-расхватали самое лакомое общенародное,обобрав и огра бив обобщающе грубо семьдесят процентов остальных граждан,-по ясняя:- Если он,к примеру,владелец только пяти маршруток или мага зина-уже буржуйчик.-И продолжая:-Пусть бы они каждому россияни- ну-от госворовских буржуев и буржуйчиков вычитая,-платили бы не- кую сумму откупных за прихват общенародного. Тоже пользуйся ка-ждый гражданин. Но знай: жизнь по честным законам капитализма. А то: за рождение детей? Снова выборочность?! Но главное: природ-ные ресурсы,и опять огромные доходы от той же нефти газа.А при –родные-то рессурсы-общенародное! Так платите каждому граждани ну дивиденды,ренты от этого! Ежемесячно!Каждому гражданиу! И тогда бы по справедливости капитализм!-с требовательными нотка ми в голосе высказывал Юрий Ильич,перескакивая на иное:                                -А то показывают по российскому телевидению: ловят они постоян-но жуликов,не исключая и среди правоохранителей. Якобы законность и порядок. И правильно вроде бы,поверхностно глядя. А копни поглуб-же:главные-то госворюги у власти и около власти,и узаконены. И с ос тальными семьюдесятью процентами граждан,обобранных ими,дели ться не собираются,а кидают выборочно для успокоения с барского стола ,или на духовный опиум,на литературу,на премии разные,на ко нкурсы. Теперь вот на деторождение конкретно по Гитлеру халявить принялись тоже,госворюги во главе с Путиным.-Повторял.- И поэтому-какая справедливость? Какая законность? Какой порядок и какое единство? Народ не лох!- ззаключал он жёстко,тут же поправляясь задумчиво:- А,может,и лох…                Покуда Юрий Ильич с негодованием выговаривал всё это,Михайло Бо рисович,ничего толком не понимающий,и кивал головой,и соглашал-ся,но выговорить основное не мог,и лишь Юрий Ильич замолчал,сра-зу же начал:-Вот я и думаю:дочь-то моя уже пять месяцев вторым бе-ременна. А она-россиянка,и мы с моей супругой строго ей сказали:едь в Россию и там рожай,и приезжай с десятью тысячами баксов. Добро пожаловать тогда!-и ,несколько помолчав,он принялся перечислять:- А покупные-то цены у нас в сравнении с российскими дешевле;и на десять тысяч долларов и хорошую машину можно купить,и трактор какой,и мотоцикл,и баньку на участке отгрохать,и чего ещё не приоб-рести!-и он заключил :-Представляешь,какой Путин молодец!-десять тысяч долларов только единовременно за рождение дети!-и повто- рил напыщенно:-Жаль,что мы не под Россией и не под Путиным!Де- сять тысяч долларов за рождение дети!                -За то что родит –десять тысяч долларов…-машинально выговаривал Юрий Ильич,досадуя  даже не на соседа,который через дочь-росси янку решил этим попользоваться,а на некую антипрородную и анти общественную вычурность происходящего,придуманного-по А.Гит-леру -В.Путиным,поняв наконец ,к чему сосед «клонил» и какая лич ная выгода из всего этого ему была.-Десять тысяч долларов за то,что она природное назначение исполнит? Совсем ерунда!-и вдруг зави-сть к соседу,у которого дочь получит десять тысяч долларов за рож-дение дети ,и сосед,Михайло Борисович,купит и машину, и чего не накупит-просто из ничего,на халяву-захлестнула его и он,подхватив лопату,размашистой походкой направился к дому,выговаривая:-Де сять тысяч долларов?! За то ,что природное назначение исполнит?! Из бюджетных денег? Это что такое?!                А Михайло Борисович довольно смотрел соседу вслед,поглаживал ру- кой живот и понимающе прихихикивал:-Хи-хи! Завидки охватили Ильи ча! Побежал…Ну да,десять тысяч долларов на дороге не валяются.И это мне,а не ему!-и он грозился уже скрывшемуся в доме Юрию Ильи-чу:-Погоди! Моя дочь,как родит и получит десять тысяч долларов,на этом не остановится,и через девять месяцев и третьего родит!-он замолчал и начал вслух прикидывать:- Если за второго детю Путин на значил десять тысяч долларов,то за третьего должно быть больше: как минимум пятнадцать тысяч долларов ! А как же? Чем больше де- тей,тем больше оплаты! А пятнадцать тысяч долларов на дороге не ва ляются,-повторял Михайло Борисович,и он заключал решительно:- Если муж не сможет мою дочь обрюхатить на третьего-так я сам за это возьмусь! Тут не до морали! Пятнадцать тысяч долларов на дороге не валяются!-снова повторил он и двинулся домой проконсультировать-ся на сей счёт-об оплате за третьего детю- с супругой и дочерью.                Раздражённый же услышанным Юрий Ильич  у него в доме сидел на кухне,курил и напряжённо думал:»Жили-жили,и как-то все по ровно-му в основном,а то Борисович вдруг в состоятельные? На халяву! Че- рез дочь?! Россиянку. Которая живёт в Украине,а будет ездить всегда в Россию,чтобы там рожать и  десять тысяч долларов поиметь.                Устраивает  там,в России,кагабэшный манипулянт,чтобы через воров ские халявы из общенародного на молодых и баб  поддержки себе хапать,а я тут должен в дискриминацию от этого?!»-и он заключал жё стко и зло вслух:-Не хрен в Украине,в Крыму россияным делать! Сиди- те в своей бандитско-беззаконной раше и рожайте там!Не даёт эта Рос сия жить другим народам! То агрессиями и террорами под себя тянут,то маткапиталами за рождения детей…                Зазвонил телефон. Юрий Ильич поднял трубку. Говорила жена,уехав- щая проведать сына под Одессу.Сообщала,что вернётся на следую-щей неделе,и просила,чтобы он сходил к племяннице Ирине,у кото-рой сегодня был день рождения,и обязательно что-нибудь ей пода рил от их обоих,а впридачу денежек,гривнов с пятьдесят.                –Да у нас всего в шкатулке гривнов с пятьдесят осталось,по-моему,- завозмущался Юрий Ильич,но жена повторила:-Подари-подари.Я при везу денег. Иринке-надо,ей трудно приходится,и в семье не лучшие отношения с мужем.Не скупись.                «Конечно,-задумался и об этом Юрий Ильич.-Бабушка иринкиного мужа Сергея поливает её грязью,не выбирая особо слов-и где ж сог ласие у неё с Сергеем будет? Хотя Сергей вчера говорил,что они с Иринкой опять помирились,-вспоминал он,решая не поскупиться на пятьдесят гривнов.                Юрий Ильич набрал номер  телефона Иринки в селе и,узнав,что гости уже в сборе,стал тоже собираться,не принимая участия в застолье,что-бы снова не впасть в запой,как это у него случалось,но поздравление и подарок ей преподнести.                В серванте нашлась неоткрытая коробка дорогих шоколадных конфет. На книжной полке  Юрий Ильич выбрал новёхонький том из сочине-ний Пушкина,поздравительно витиеватым почерком подписал его;до став их шкатулки остающиеся там пятьдесят гривнов и ,закрыв двери на замок,двинулся  к племяннице Иринке,живущей в другой стороне села. А когда выходил за калитку со двора,то сорвал и два тюльпана из трёх растущих там,полагая,что племянница его поздравлением ос- танется довольна.                Зайдя к Иринке,он спешно передал ей все подарки,поздравил её сло весно ,пожелал всего самого доброго,всунул в руки ей тюльпаны,при совокупив,что всё это не от него одного,а и от жены,и,сославшись на занятость,отказался от приглашения «посидеть,выпить…»                Вернувшись домой,Юрий Ильич,увидел,что хлеба не осталось,и до приезда жены он одолжил двадцать гривнов у того же соседа Михай-ло Борисовича,на это раз выслушивая радость того по поводу скорого получения его дочерью ,россиянкой,десяти тысяч долларов за рож дение дети.                По возвращении его жены,они с Юрием Ильичом решили  вечером проведать Иринку. Решили-и пошли.                Войдя к Иринке,они увидели,что та удручённо сидит на стуле,лицо у неё заплакано,и никого больше в доме нет.                –Что такое?-спросила у Иринки жена Юрия Ильича.-Опять с Сергеем поссорились? Бабушка опять что вмешалась?                 -Вроде бы всё нормально было…Я недавно Сергея встречал,поговори ли с ним…-вставил от себя и Юрий Ильич,вдруг спотыкаясь взглядом о полный негодования,вплотную упирающийся в него взгляд Иринки,ко торая  следо озлобленно цедила сквозь стиснутые зубы:-Вот именно: всё нормально! Пока вы,дядя Юра,не принесли эти два тюльпана,-она презрительно махнула рукой в сторону тумбочки,на которой лежали два принесённые им на день рождения,теперь уже поувядшие,тюль-пана.-Два?! По примете: на разлуку?-и,громко заревев,прибавила:-И рассорились мы обратно с Сергеем…                25 января 2021 г.                вор                (рассказ)                Весенний вечер цветением деревьев в садах пьянил и Телегина,и Ка- рова,со своими девчонками гуляющих после танцевальной встречи  старшеклассников в школе. Они неумолчно смеялись,шутили,расска зывали анекдоты,намереваясь пригласить девчонок к Телегину,у кото рого на выходные родители были в отъезде,сужая и сужая направле-ние прогулки к району,где он жил. Но,проходя у дома в начале улицы, заметив,видимо,недавно привезённую и оставленную без присмотра ванну у калитки,Каров вдруг сделался задумчивым,неразговорчивым, а потом и вообще «вспомнил»,что отец строго велел этим вечером быть ему дома. А ещё через пару минут он протянул Телегину Руку,по целовал свою девчонку,и быстро зашагал восвояси.Телегину,у которо го в голове бродили самые смелые замыслы на предстоящую ночь,ра стерялся от подобной переменой в друге,девчонки-и его,и Карова,ко торые тоже были подруги,-также заторопились по домам,и всё неожи данно сорвалось. От досады Телегин ходил один по улицам,мыслен- но-да и вслух-поругивая Карова:-И что на него нашло? Договорились же! Я и вина купил,и шампанского даже. Подпоили бы слегка девчо- нок-и: шпок!шпок! Да и девчонки уже созрели …Дома у меня никого. А теперь когда ещё такая возможность?!-пока неожиданно не столк-нулся с Каровым в темноте почти лицом к лицу.На спине Карова гро моздилась ванна,которая ещё недавно находилась у калитки одного из домов. Под тяжестью её Каров гнулся,кряхтел,и Телегин,застигну тый врасплох таким разрешением происшедшего,недовольно ,но без претензий помог затащить ванну к тому в сарай,и лишь потом выго-ворил с укоризной:-Эх ты! Отец строго сказал быть дома?! Из-за чёрто вой какой-то ванны такую возможность девчонок пошпокать упусти-ли?!                Каров повздыхал,покраснел,и ответил:-Ты извини,что сразу не пригла сил тебя помочь. Но мой дядька,-а он всю жизнь по зонам!-учил меня: идёшь воровать-лучше один. Не попался сразу-и шито-крыто. А с поде льниками…У дядьки две последних ходки именно благодаря им.-Он снова повздыхал,покраснел и продолжил:-А насчёт девчонок-так они  были и будут. Никуда не денутся! Пошпокаем ещё. А вот эта,-Каров ос мотрел ванну,погладил её рукой.-Не прибери я её сегодня,так хозяева завтра бы обязательно от калитки убрали бы. И чтобы я тогда?-и он прибавил,разводя руки по сторона и вздыхая:-Долго бы я себе этого бы не простил бы!                Более чем через двадцать лет после того,постоянно по-разному приво ровывая,Каров несколько раз отсидел,попутно приобретя некий авто-ритет в городе,превратившись из Карова в известного в криминаль-ном мире «кара»,а в середине девяностых годов,когда по России вов-сю разгулялся грабительский коммунистический капитализм,тоже сумел относительно неплохо урвать,учитывая,что он не бывший ком-сомольский работник,не сотрудник правоохранительных органов,а тем более кагабэ,не какой-нибудь в советском руководитель,началь-ник,и возможности его были ограничены,но к новой их встрече с дру-гом юности Телегиным имел трёхкомнатную квартиру почти в центре города,двухэтажную дачу за городом,две иномарки,супругу-соучреди теля местного отделения банка,в котором и лично имел тоже какую-то небольшую долю,удочерённую дочку десяти лет от роду,выгляды-вающие из-под золотых печаток на пальцах рук синие наколки,боль-шой живот,внушительный вид и упитанное и довольное жизнью ли-цо.                –Живу,ха-ха,-посмеивался он,залазя к рулю в свой «опель»,рассказы- вая примостишемуся на задне сиденье Телегину о себе.-Можно бы было к девчонкам в ночной бар,но побаиваюсь:жена сказала:если я ещё с кем от неё налево-так киллера наймёт и завалит меня.-И подт- верждал,замечая недоумённый взгляд Телегина:-Да,такая она у ме-ня! Крутая. И связи. Сказала-сделает,-и он предлагал:-Поехали просто в кабак,посидим-покалякаем .Столько лет не виделись…                Но проезжая у городского мелькомбината,он вдруг остановил  маши-ну,спросил у Телегина:-Ты ж помнишь Васенкова? До девятого класса с нами учился,а потом –в техникум подался…                -Как же,-подтвердил Телегин.-Ещё и на танцы вместе ходили,дрались с пацанами из «базара»: район-на район. Здоровый был! И боксёр же! Помню стал он у выхода из парка,а на него пацанов с десять.Так Васен ков –им кричит:боксёры,самбисты-по одному,а остальные-скопом. Только отлетали от его ударов…                -Вот он теперь на мелькомбинате пашет,простым оператором.-пояс-нил Каров.-И вроде бы сейчас на смене. Иногда общаемся.Зайдём- проведаем.                Каров подогнал «опель» к проходной,заплатил дежурящему там сто-рожу  за присмотр,сходил в круглосуточный ларёк напротив,купил ко ньяку,немного на закусить,и они двинулись к Васенкову. Проходя по безлюдному коридору,Каров остановился,заинтересованно посмот-рел на выложенные мешочки с мукой вдоль стен,повздыхал.                Васенков,тоже постаревший с юности заметно,ссутулившийся несколь ко,дежурил в помещении,уставленными разными приборами,счётчи ками. Он не сразу узнал Телегина,который тоже изменился внешне,по взрослел,а когда вспомнил,то обрадовался,убрал со стола разные жу рналы-и дежурств,-выставил на него к принесённому Каровым свеже заваренный чай,и у них пошли разговоры,из которых Телегин понял, что Васенков давно семьянин,отец троих дочерей,работает,в свобод-ное время подрабатывает,в сомнительное и преступное не лезет,на                жизнь ему и его семье хватает.И так спокойнее.                За время их разговоров-воспоминаний Каров однажды с целлофано-вым пакетом отлучился из дежурного помещения,а когда они с Теле-гиным уходили от Васенкова и проходили по коридору,то Каров при хватил приставленный к стене и набитый чем-то до краёв целлофано вый пакет.                Усаживаясь в «опель»,Каров уронил пакет и из него посыпались на си- денье  мешочки с мукой. Он засмущался,быстро утрамбовал всё в па-кет,повздыхал и пояснил на улыбающийся,вспоминающий их школь-ное некогда с девочками взгляд Телегина:-Оно правильно! Всё есть! Машины,дача,жена,деньги…Но лежат там на мелькомбинате эти ме- шочки с мукой без присмотра,вонзились в глаза,-и Каров ,несколько помешкая,прибавил:-Понимаешь,не взял бы-так переживал бы по-   том,-выруливая  по плохо освещённой  улице в направлении ближай шего городского кабака.                28 января 2007 г.                              Умный  человек           (рассказ)                Предсказанное потепление показало себя невиданной до того в сред- ней полосе России зимой: в декабре набухали почки деревьев,росли грибы,всходили озимые и птицы не улетали на юг. Лишь в конце янва ря снег надёжно улёгся на землю,а мороз заскрипел под подошвами  обуви прохожих,свесился ледышками сосулек с крыш.                Вылежавшись в доме до полудня (и почему бы и нет? Пенсионер,вы-работавший более чем тридцатилетним трудовым стажем право себе  на заслуженный отдых в старости.И  со скудной пенсией,которую не давно ещё выплачивали всем в общем одинаково,но и тут дорвавший ся до власти В.Путин начал задействовать «разделяй и властвуй,и под держивай нужных государству  граждан»,более по итальянскому фа-шисту Б.Муссолини,чем А.Гитлеру,--что стало очередной несправедли востью…), Алексей Ильич,поднявшись,попил чая,сыпанул пшенички ку рочкам в сарае, подхватил в руки вёдра и направился к колодцу через дорогу. Мчащийся навстречу автомобиль перед ним резко остановился.Муж чина в вязаной кепке выглянул из кабины и недовольно проговорил проходящему рядом Алексею Ильичу:-Не мог ты по позже на минуты  две пройти,когда бы я проехал!-тут же объясняя же нщине на сиденьи справа от него:-Не будет нам сегодня удачи: с пустыми вёдрами перед машиной…                -Пошли вы на х…!-вспылил вдруг ругательно на это Алексей Ильич, с которым подобное случалось не первый раз и начало его откровенно раздражать.-Может,мне и за водой к колодцу не ходить?! Машин по-накупали,что по селу не пройти.Покуда вас,выйдя за водой с пустыми  вёдрами,пропустишь,так и десять минут пройдёт! Двадцать первый век,а они: с пустыми вёдрами? Выдурки!-и бубнил сам себе,прибли-зившись к колодцу и выкручивая из него вёдра с водой:-Суеверия! Старается,старается Путин,а толка с этим народом не будет.Без жёст кого пригляда ,порядка и разумной идеологии ничего не будет!-бро- сая вслед удаляющемуся ,недовольно фырча выхлопными газами ав томобилю:-Расплодились,сволочи?!Накалили атмосферу-льды по по люсам тают.И до нового всемирного потока недалеко…                                                Когда с набранной в вёдра водой,он хотел уходить восвояси,то уви-дел подошедшего к колодцу соседа через шесть домов,Максима Але ксандровича,ранее преподававшего историю в местной школе и так-же лет с пять тому вышедшего на пенсию.Поздоровались.                –Ты же,Александрович,в том году  колонку себе сделал?-спросил Але ксей Ильич.                                –Так и есть,-подтвердил Максим Александрович.-Да вода-то качается мутная.Только двадцать  тысяч рублей ввалил за работу.Пошли моро- зы-вообще не качает,-и добавил сокрушённо:-Чтобы не говорили об улучшении жизни россиян-у нас пока не видно. В Москве да по круп- ным городам жируют,а в глубинке,-он кивнул взглядом из-под навис- ших бровей на колодец.-Таскай воду,ожидая ,пока чечены или свой какой гад не сыпанёт туда отравы…-и насупился,продолжая:-Время такое-всё возможно. Не отстрани коммунистов от власти пятнадцать лет тому-уже бы давно и водопровод на всё село был,и всё.Постепе нно,но повсеместно шло плановое-всем заметное-улучшение жизни –Угу,-отозвался на это Алексей Ильич.-Кто коммунистов куда отстра нял? Так,для виду. Как крутили,так и крутят,только другими партий-ными названиями поприкрывались. И разворовали крупное обще народное.                –Сложно понять,-криво усмехнулся на это  Максим Александрович,  достал из кармана сигареты,угостил одной Алексей Ильича,и продо лжил:-Фильм-то…два месяца по телевизору рекламировали по сто раз на день…»остров» этот,-смотрел?                                -Ну,-поставив вёдра,затягиваясь сигаретой,приготовился выслушивать Максима Александровича  Алексей Ильич,так как знал,что тот погово- рить любитель,и всегда говорил что-то такое,которое в селе и не услы шишь,и отвечал:-Смотрел.Монах этот… Нас-то не учили,но видишь,ка- кое у человека раскаяние: сколько лет себя гноил,провонял. А Бог ему за это-право исцелять,право провидеть то,что глазам не видно. Что мне особо понравилось.-Алексей Ильич заулыбался,завздыхал.-И с бабой моей на этот счёт в разногласия. Она же упёртой стала до по-  пов,и сегодня с утра раньше-в церковь. Моя же позиция:нечего там особо делать. И монах тот из фильма похоже: в монастыре жил,а в церковь почти ни ногой…                -Почти ни ногой,-повторил задумчиво Максим Александрович.-Наско роту-деньги бюджетные освоить,видимо,фильм этот снимали,и не продумали поглубже поначалу. И вопрос к Путину! Капитализм-так ка питализм! Почему за бюджетные деньги вся эта жирующая фильмо-вая свора из советского: михалковы,тодоровские,бондарчуки,лунги-ны должны снимать фильмы? Берите кредиты в банке и снимайте! Окупится фильм в прокате-так окупится,прогорите-так прогорите. Наживёте хорошую прибыль на фильме-ваша честная прибыль! Капи- тализм-так капитализм!-повторял своё оговорное Максим Александ- рович.-Жёсткое общество,но справедливое!Зарабатывайте свобод-ным трудом! В отличие от социализма, поразводившего госпаразитов: учителей,врачей,культурщиков,музыка нтов,госспортсменов,писате- лей,журналистов,художников на бюджетной шее! Среди которых и я был,учительствуя,и пользовался привилигированно.И Путин под раз- ные шумки снова начал это возрождать и насаждать? То есть занима-ться антиконституционной и антидемократической деятельностью? Понятно: для быстрейшей стабилизации внешне,так как по социали-зму всё это намного быстрее,чем по демократии,которая долго наста ивается,и настоится ли у нас? Но зачем мы СССР порушили? Социа-лизм,оказавшийся неэффективным,-если снова туда?! Бред какой-то!- зло выговаривал Максим Александрович,возвращаясь к начатому:-                Примитивный,противоречивый фильм:абы снять да денюжки хапнуть. То этот монах говорит девушке: лучше бы ты радио слушала,чем к ба- тюшке…А потом ,видимо,киносъёмщики-жулики решили,что не туда, не в идеологию новую,и резко далее принялись пропаганду правос- лавия накручивать:исцелил,так говоря, этот монах мальчика,и настав ляет его: в храм сходи,причастись. Девушку исцелил,так сказать,и то-же наставляет её: иди,причастись,исповедуйся. Мол,без церкви и ис целение не исцеление,и предвидение-не предвидение. Хотя: какое ис целение? Чушь собачья! Потому и семьдесят четвёртым годом всё да-тировали,чтобы верующие олухи не ломанулись чудотворца искать… Тьфу!-Максим Александрович снова повздыхал,закурил новую сига-рету,дал ещё сигарету и Алексею Ильичу,и продолжил:- Раскаяние… Но предательство ведь этот монах! И в военное время за такое-без су да и следствия! И не раскаивался,а правильнее: скрывался в монасты-ре. И по вероисподному-протестант некий,живущий в православном монастыре.Больной на голову пакостник,который если бы не находил ся бы в монастыре-так непресенно в психушке. Тот же настоятель... какие,говорит,бесы? Словно не знает,что христианство всё с ног до головы бесами пронизано и на этих бесах и крутится,как колёса в авто мобиле?                Очень дешёвый,аляповато и наскороту скроенный фильм; и если бы не тема,несколько незатронутая,-так похуже даже самых дешёвых се риалов.-Заключал Максим Александрович.                На что удивлённый услышанным Алексей Ильич выговаривал:-Ты смотри! А моя баба: надо посмотреть! Надо посмотреть! Специально в Белгород в кинотеатр ездила.Все уши прожужжала: какой фильма! Какой фильма! О вере православной нашей! А оказывается…                -А оказывается-мыльный пузырь!-важно подхватил Максим Александ рович.-Уж ты мне,Ильич,поверь на слово.Сам знаешь,и высшее обра-зование у меня,и ум имею рассудительный и проникновенный.Собра- ли наскороту средних артистов-паразитов,заручились поддержкой паразитов от православной церкви,гостелеканала «россия»,хапнули на снятие фильма денюжек из бюджета от паразитов из возрождае-мых Путиным министерств культуры и других,и пошло-поехало.Одно и то же место действия-чтобы трат поменьше,а денег бюджетных в ка рманы побольше. Противоречивая галиматься религиозного толка,на мешали и сахара и соли в одно-хавай,рашик-зритель. И выбора-то нет.Снова государственное всё,и от государства.А дальше пошло то, что называется :раскрутка-когда в сми массово и назойливо начина-ют рекламировать и хвалёбить нечто. И раскрутили,-Максим Алексан дрович повздыхал,поразводил руки в стороны,словно собрался улета-ть отсюда,и пустился перечислять:-                             -Читаю я в «литературной газете»-госпаразитке,которая снова издаёт-ся за бюджетные деньги и как следствие: обслуживает В.Путина и его  труднонащупываемый режим. Как и опять подавляющее большинство сми в России,откуда начали выкорчёвывать честное журналистское и набирать туда обслуживающую журналистскую сволочь,и разных по-добных пишущих,--велеречиво оговаривался Максим Александро- вич.-Читаю и вычитываю:мол,фильм «остров» собрал рекордную ау-диторию зрителей;мол,страна и люди истосковались по хорошему человеку,который о Боге,о душе думает…Тьфу!-сплюнул от досады Максим Александрович.- Но это что?-оказывается,уже этому мыльно му пузырю первую премию «золотого орла» вручили,призы во многих номинациях. Множество нынешних академиков от искусства,которых снова Путин поразводил,паразитов,как крыс,-чтобы на них опираться,- голоса именно за него. И не мог я такое бесстыдство стерпеть. Но что могу? А ничего. Разве поголодал сутки в знак протеста и для очище-ния личного организма от накопившихся токсинов.Что могу!-призна-лся Максим Александрович.Помолчал,повздыхал и снова продол- жил:-Конечно,не «оскар»,но так бесстыдно раскрутить,возвести в не- кую «русскую душу» трусливого предателя,тридцать лет скрывавше гося в монастыре,провонявшего от страха?-на такое лишь сволочи спо собны!-и он опять помолчал,и опять продолжил:-Конечно,всего лишь персонаж,всего лишь сценический образ…Пожалуйста! Свобода твор чества. Но свобода обратно из госкормушки,обслугливая,и лишь бы подстроиться к требуемому и хапнуть посытней.Да-а. И «остров» этот в общем слабоват,поверхностен,натыкан дешёвыми ,непрослежива-емыми якобы чудесами и абы чем;и раскрутить его в некий общерос сийский шедерв,-разве не бесстыдство это?!-                Максим Александрович строго и вопросительно воззрился на Алексея Ильича,и тот подтвердил:-Бесстыдство!-                                Раскрутка! Мыльный пузырь! А моя баба: какой фильм! Какой фильм!                А вот поговорил с умным человеко,и всё понятно стало. –И он обещал своей супруге:-Ну погоди! Вернёшься от попов-я тебе выскажу!Я тебе! тебе, -                переходя дорогу  прямо пред перед приближающимся автомобилем, из которого ему водитель помахал благодарно рукой: с наполненны- ми водой вёдрами-значит, к удаче,двинулся восвояси.                А Максим Александрович,набрав тоже в вёдра воды,нёс их по запоро шенной несколько снегом дороге к дому,не прекращая того же разго-вора,только уже лишь перед самим собой.                –Я понимаю.-Выговаривал он рассуждающе.-Взять,к примеру,повы-ше:Нобелевские премии. Из российских обладателей их в литерату- ре разве лишь Бунин да  Бродский как-то бесспорно,именно в худо- жественном смысле,достойны их. Хотя: какие российские?-тут же ого варивался он.-Бунин восемь лет во Франции жил до того,Бродский за рубежами Эсэсэсэр-России пятнадцать лет,-вздыхая: Всюду беда! И в Нобелевском.-И продолжал:-А Пастернак,Шолохов,Солженицин-од нозначно не скажешь.Хотя Солженицин,-снова оговаривался он,-ско лько в заключениях,и это большой плюс.А Пастернак-вообще отказа  лся от нобелевской премии-и какой он вообще лауреат? А Шолохов- скорее всего литературный вор.И как этот нобелевский комитет пропу стил подставу?Ловко советские коммунисты всё прокрутили.-И Максим Александрович снова завздыхал:-Всюду у нас неразбериха и беда. Одна беда,и не то…-и продолжал:-Но  как бы оно ни было-попа ли в обоймы своего времени. А пустышку,мыльный пузырь,этот нас-пех и плохо сколоченный фильм «остров» в некий общероссийский шедевр раскрутить,-такого бесстыдства и при коммунистах,признаю щих лишь лояльность к ним в творческом,не было? –и помолчав,он опять оговаривался:-Хотя: при каких коммунистах? Как были коммуни сты,так и остались править-вертеть.Ельцин,Путин,Медведев,Зюганов, Матвиенко,Черномырдин,Прохоров… Все,если по осознаниям,они коммунисты,носители зла. Только прикрылись разными партийными названиями.И я коммунистом был.Но не хапал и в-отличие от них- осо знал…                Когда Максим Александрович входил с вёдрами во двор,его супруга, только что подоившая корову и стоящая на пороге дома,спросила его: -Ты с кем разговариваешь?-то он решительно отозвался:                -С умным человеком!                4 февраля 2021 г.                              Две  сестры           (драма,вторая часть)                Новый персонаж-Серафим: мужчина лет тридцати,в меру упитанный, высокий,с бородкой.   Тот же дом. Действие происходит через месяц.            Сцена первая               

Некоторое из  сборника рассказов и драматургии «Все-при своём», изданном в Крыму под авторской редакцией в 2007 году в издатель стве  ТЦ ДПИ.                              Судьба                (рассказ)                                Юрков-высокий,угловатый,жилистый мужчина за драки,в которых он никогда не был зачинщиком,умудрился более двенадцати лет провес ти в разных местах заключений,порою и там продлевая себе срок то-же драками,зачинщиком которых тоже никогда не был.                Последнее своё освобождение от отметил тем,что с самого вокзала  прошёл почти всю Астрахань в этом направлении пешком до бывшего завода Сталина,где невдалеке проживала  его бабка,единственный ро дной человек у него.                Оставалась неделя до тридцатипятилетия Юркова,полторы недели до нового года,и он отдыхал от лагерей и их режимов,сутки напролёт лё-жа на диване,смотря телевизор,слушая местное радио,читая газеты; набирал веса,поглощая супы и каши,какими,не скупясь на затраты,пич кала его заботливая старушка. Но чем более он отдыхал,чем более всматривался и вслушивался в свободную жизнь,в которой на этот раз отсутствовал около восьми лет,тем настойчивее раздражение охваты-вало его.                –Что за беспредел?-вырывалось у него,когда он слышал о следующем террористическом акте,теперь уже в электричке на Ставрополье.-Та- кая армия? В правоохранительных структурах каждый десятый россия нин-и не могут справиться с боевиками? Ну и ну…-и Юрков поругивал разные власти,соглашаясь,что на войне в Чечне замешаны крупномас- штабные денежные спекуляции.                –Что за беспредел?-хрипел он,прочитав в газете «волга»статью «на за- щиту потребителя»,где приводились данные о тоннах бракованного подсолнечного масла,о разбавленном сахаром мёде,множестве прос-сроченных продуктов,находящихся в продаже,и даже о том,что моше нники от торговли приспособились в пакетики под молотый цемент засыпать цемент.-Что?что?-таращил он глаза в газету.- И всего лишь штраф? Травить народ,на этом наживаться-и всего лишь штраф?-хри- пел он,ещё беспощаднее поругивая  власть и заключая,что с подобны ми попустительствами мы в России и за сто лет до нормальной жизни не доберёмся,порой ловя себя на некой жизненной именно для него  несовместимости возмущений: недавний сиделец,уголовник,-а за уже сточение наказаний против преступного? Но Юрков рассудительно не о себе и своём думал,а об общем,о России.                Чашу его возмущений переполнилась,когда его родная бабка со слеза ми на глазах поведала ему,что покупаемые ею в аптеке на скудную пе нсию лекарства,оказывается,поддельные:ей об этом сказал врач в по-ликлиннике.                –Ну а в аптеке?- чуть не поперхнулся  от услышанного Юрков.                –А что в аптеке…Толстогубая  такая вылупилась на меня: я,мол,анали- зы не провожу.Что привозят-то и продаю. Плохие?-не покупайте…-рас казывала бабка,поясняя:-О подобном все знают: и по телевизору пока зывают,и в газетах…-и спрашивала непонимающе:-Но как же так? Ког- да подобное было? –и повторяла:- И в газетах пишут,и по телевизору говорят,-заключая:-А обратиться за справедливостью некуда и не к ко-му. Толстогубая в аптеке так и сказала:плевала я на ваши жалобы…                Юрков расспросил у бабки,где находится аптека,и утром,прихватив по ддельные лекарства,направился туда.                –Обращайся, куда хочешь,-в конце разговора  выпалила  и в него толс- тогубая в белом халате.-Что привозят-то и продаю.                –То и продаёшь,-машинально повторил Юрков,вдруг понимая,что ис- кать справедливости негде,что всё вокруг повязано коррупцией:пред приниматели,милиция,чиновники. –«А если бы иначе,разве бы посме ла эта мразь так нагло:обращайся,куда хочешь?-мелькало в его возбу ждённых мыслях.и он в упор смотрел на толстогубую.-Ведь дело серь- ёзное,будь это даже отдельный,единичный случай!»                И не в силах больше сдерживать накатившее на него справедливое оз лобление,Юрков просунул руку в окошечко ,грубыми костлявыми па-льцами ухватил толстогубую за горло,подтянул её,захрипевшую и пе репуганную ,к себе и прохрипел в самое ухо:                -Ану,сука,деньги отдавай за поддельное лекарство!-                и когда та,трепыхаясь в его руке,словно курица,выложила перед ним восемьдесят рублей,поясняя,что это лекарство всего семьдесят пять рублей стоит,он потребовал:                                -Ещё две сотни ложи! За обман,за наглость,за вредительство…                Сгребя выложенные аптекаршей деньги в карман,Юрков,бросив ей купленное его бабкой поддельное лекарство,под одобряющие взгля-ды двух старушек,которые тоже были там и молча наблюдали за про исшедшим,не скрываясь,медленно пошёл по улице к своему дому;и лишь у подъеда остановился,посмотрел в сторону аптеки,у входа ко- торой толстогубая аптекарша,указывая рукой  на Юркова,объясняла что-то двум упитанным  мужчинам в кожаных чёрных куртках.                Юрков совершённое им не оценивал как нечто преступное. И не оши бался,и никто ему ничего не предъявлял: ни милиция,ни братки,кры шующие аптеку,-может,и потому,что смотрящий их района был хорош им его знакомым. И Юрков несколько дней после Рождества провёл у  жены  земляка по зоне,раскрутившемуся на пять лет  крытой тюрьмы, где личные свидания не полагались  и попросившему его,когда вый-дет на свободу,не только проведать её,но и прямо выговаривая:                -Пятерик-серьёзно! Какая ж молодая и здоровая баба выдержит? Так уж лучше ты,чем кто-то,и за себя,и за меня…                                                Но милиция всё же заявилась к Юркову  к концу  февраля,когда он уже получил новый российский паспорт,приплатив двадцать долла-ров за быстроту оформления,когда он уже устроился работать грузчи ком. Не по аптеке,а по причине всё тех же драк: несколько дней пе-ред этим Юрков,возвращаясь с работы,избил на остановке трамвая двух  подвыпивших парней,привязавшихся поначалу к нему с требова нием дать им пятьдесят рублей,а когда он отошёл от них,предчувст- вуя возможное негативное,то парни принялись ругаться на него, по дойдя к нему и задираясь.                В подобных случаях у Юркова ,как говорится,не ржавело,тем более он чаксто был,как говорится,на взводе,нередко удивляясь непонятным ему после лагеря заморочкам ,беспределу свободной жизни,часто от- мечая про себя:- Говорят,не следя за словами…Фуфлыжники через од-ного… Ни порядка,ни понятий. ..                            Непьющий,некурящий,в любых условиях поддерживающий себя физ- культурно,Юрков прямо переломал прицепившихся к нему парней, хоть те и не были хиляки: у обоих ссадины,переломы.                                К удаче Юркова нашлись и свидетели,бывшие тогда на остановке,ко-торые честно подтвердили происшедшее.                –Но всё же жестоко,-понимающе выслушивая его,всё же выговарива- ла женщина-следователь,производящая дознание.-И им обоим ещё по семнадцать лет. Выпившие. Можно бы было смолчать…                -Да я и попытался,-объяснял Юрков.-Не получилось.-И повторял обра-тно:-И почему я должен был молчать? Не я же к ним цеплялся! «Дай -У одного рука,челюсть сломана… У другого-три ребра…-констатиро вала следователь,напоминая Юркову и о прежних его подобных суди мостях.                На что тот твердил,что судьба у него такая:сидит ни за что в сущности. Что он же мужчина,-и почему должен терпеть ,как бы увиливая,ока-зываться трусом? Пусть бы не трогали его,не хулиганили. А что трав-мы,-ну так драка.Не хрен нарываться. Твердил,понимая,что снова осу дят. А,узнав,что сейчас многие дела разбираться стали при присяж-ных,по решению которых в основном и выносятся приговоры (и опра вдания),принялся требовать письменно для себя именно суд присяж- ных,почему-то проникаясь уверенностью,что те,разные гражданские люди,в общем поймут его,не осудят,оправдают. И он строго запретил своей бабке собирать десять тысяч рублей для потерпевших,родители которых обещались тогда забрать заявление,оставить претензии,-что очень бы помогло Юркову. Ему верилось,что общество постепенно на бирается справедливости . И не ошибся.                                Присяжные,разные гражданские люди,мужчины-женщины,выслушав рассказ Юркова о его прошлых подобных судимостях,о происшедшем сейчас,о так называемых малолетках,которые,собираясь ватагами,буд то дикие собаки в джунглях,порой вытворяют и такое,что и матёрые уголовники отшатнутся;о том,что хоть он и покалечил не сильно прице пившихся к нему,но вообще-то они виновные,а не он и т.п.,оправдали его,и он был освобождён прямо в зале суда.                Шествовал к лету  две тысячи третий  год. За тяжкие и особо тяжкие преступления,приносящие преступникам сотни тысяч долларов,за махинации,оставляющие без крова тысячи рублей,за в сущности вре- дительскую предпринимательскую деятельность,от которой лишали-сь здоровья,а то и жизни десятки тысяч россиян,виновные наказыва-лись,-если ещё наказывались,-сроками в шесть,девять,пятнадцать,два дцать лет. Юрков же за драки,которых он никогда никак не был зачи нщиком ,умудрился провести в заключениях более двенадцати лет.                Судьба…     10 марта 2004 г.               

Родная и опасная Россия (рассказ)                1.Утром,пробыв более полусуток в пути,автобус,повиляв по уже запол ненным машинами ,другим транспортным улицам Ростова,втиснулся                на стоянку автовокзала.                Май ещё только начинался,но солнце уже уверенно заполняло небо, играя лучами по окнам зданий.Жара быстро набирала силу.                Ганич-высокий,спортивного вида мужчина лет сорока пяти-вышел сред и других пассажиров из автобуса,поставил свою увесистую сумку на асфальт,потянулся,разминая отёкшие ноги и плечи.                Вокруг сновали люди;спешили,толкались.По вокзальному радио объя вляли  посадки в автобусы,их прибытие,отбытие. Зазывали таксисты  за «недорого подвезти». Невдалеке от них крутилась молоденькая де-вушка в короткой юбке с поцарапанными ногами и со сбитым в кровь коленом. К ней приблизилась другая,светловолосая,ухоженней по ви- ду; попросила закурить.Задымив сигаретой,протянула сиплым голо-сом,указывая девушке в короткой юбке на поцарапанные ноги:                -Где это ты?                -Профессия такая,-сплюнула та.-Вчера из Сальска с дальнобойщиком прокатилась.А по дороге он меня ещё двум товарищам передал,-и те ощутимо меня пробуровили…Но я своего не упустила,и со всех по два дцать баксов содрала,-важно сообщила она и заковыристо выругала-сь.                                –Я с этими дальнобойщиками вообще не связываюсь,-высокомерно просипела светловолосая.-Животные.-И ,тоже заковыристо выругав- шись,продолжала рассудительно:-Но проституцией особо теперь не  заработаешь.Все денежные места забиты,и все при крышах-или из ментов,или из братвы. Туда нам не пролезть.Там студентки,спортс- менки-ноги от грудей начинаются.Где нам…                        Ганич подхватил сумку,направляясь к стенду  с расписанием движе-ния автобусов,где к нему сразу же подошёл длинный парень в чёр-ной форме,как у охранников.                –Валюта есть?-спросил он Ганича,тут же огорошивая и другим вопро-сом.-Из Астрахани сам?                -А тебе чего…-не понял Ганич,также спрашивая длинного:-На мента стажируешься? Паспорта проверяешь?                                -Не стажируюсь,-неопределённо протянул тот,отходя в сторону к плат форме,у которой стояли плечистый загорелый мужчина в коричневом джинсовом костюме,и другой-в клетчатой кепке,по физиономии-абха зец. Оба держали в руках сотовые телефоны,покаким время от време ни с кем-то переговаривались.Длинный что-то сказал им,указывая на Ганича.                Возле них остановилась иномарка.Из неё вышел мужчина небольшого роста в тёмном блестящем пиджаке.Он поздоровался со всеми,что-то  объясняя всем,когда к их компании подошли парень в спортивном костюме и толстый и лысоватый кавказской внешности. И вскоре они все разошлись по вокзалу,мелькая то там,то там.                –Может,спутали меня с кем,-настороженно подумал Ганич,наблюдая взглядом за длинным .-Валюта ?-произнёс  он задумчиво.-Есть. Но немного:пятнадцать долларов.И семьсот рублей российскими,сто гривнов украинскими,-пересчитал он оставшиеся в кошельке деньги. Положил его в задний карман брюк.Застегнул его на замочек,чтоб по надёжней,и направился в здание автовокзала.                Полгода тому  Ганич в драке в баре с тремя подвыпившими парнями  получил удар острым ножом в плечо,от какого ещё и сейчас не восста новился. А последних полтора месяца жил с влиятельной в городе же нщиной,у которой сын всероссийски депутатствовал. Она была добра к нему,заботилась о нём,но два совершенно различных жизненных пути никак не могли состыковаться.И как-то получилось,что они из-за мелочи очень рассорились,и она даже ударила его по лицу,оставив лёгкую царапину и небольшую припухлость у глаза.И хоть потом Раи-са(так звали женщину)и извинялась,и просила,чтобы остался ,пони-мая ,что Ганич в жизни одинок и ему особо некуда от неё уходить,од нако расставание часто смягчает накопившиеся тягостные ощущения, а Ганич давно уже в жизни превыше бытовых и материальных удобств ценил душевное спокойствие,равновесие,и он уехал,не зная толком куда. Потом…но поначалу-на могилу к матери недалеко от Днепро петровска,проведать.                В ту сторону автобусов не было-разве что до Запорожья вечером,да  до Луганска.Был и некий туристический автобус на Киев,проезжаю- щий и через Днепропетровск,но цена в тысячу рублей,какую запро сил водитель,была для Ганича слишком расточительной,и он решил сходить на железнодорожный вокзал невдалеке от автовокзала и по смотреть движение поездов,-что дешевле,чем на автобусах.                И тут вдруг началось: при выходе из автовокзала Ганича остановил сержант милиции,требуя предъявить документы.                Ганич показал ему паспорт.                –Куда едете?-спросил сержант.                –В Днепропетровск,родственников проведать…-не стал вдаваться в по дробности Ганич,в мыслях беззлобно ворча на сержанта:» Тебе-то че-  го? Свободный челловек: куда хотит,туда и едет».                –А в сумке что?-не унимался сержант. Ганич раскрыл сумку. Сержант тщательно порылся в ней и,не найдя ничего недозволенного,вернул  Ганичу паспорт.                Не успел Ганич и двадцати метров отойти от автовокзала,как другие два милиционера (один с лёгким шрамом на лбу,второй с припухшим, как после запоя ,лицом)остановили его:-Куда едем? Документы?                Ганич обратно  достал из внутреннего кармана летней курточки пас-порт,несколько раздражённо пытаясь объяснить милиционерам,ука- зывая рукой на сержанта у двери автовокзала,уже проверившего его:                -Вон он только что ошмонал меня.Случилось что?                -Ничего не случилось,-проговорили милиционеры.-Просто работаем, исполняем свои обязанности,-и тщательно,приглядываясь,расспраши-вая,просмотрели не только паспорт,содержимое карманов,но и коше                лёк,который Ганич милиционерам не дал,раскрывая сам и показывая его денежную наличность,побуркивая:- Нечем у меня особо живить- ся:немного российских,немного гривнов,немного долларов.Но мне далеко ехать…                Отцепившись от него,милиционеры тут же остановили некоего мужчи ну с большим рюкзаком за плечами:-Документы! Куда едем? Что в рюкзаке?                                «Недалеко не затухшая война в Чечне,Кавказ,терроризм; и ,может бы-ть ,так и надо? Из многих проверяемых законопослушных граждан ,не причастных попадётся и причастный…»-думал Ганич ,укладывая поак-куратней снова разворошенные в сумке шмотки,тетради и записные книжки с разными-эпистолярными-записями,пытаясь оправдать мили ционеров,и не мог,-так как слишком явно в действиях тех проступали фальш,корысть.И проверяли и обыскивали они более не для того что-бы выявить преступное,опасное,и тем исполнить своё профессиональ- ное назначение,а чтобы при возможности ,даже попирая саму закон- ность,поживиться.                «Скудные жалованья рядового и сержантского состава милиции»,-                пытался он как-то оправдать происходящее,наблюдая,как только что обыскивающие его милиционеры вытаскивают из рюкзака мужчи-ны рыболовные снасти,сети,складные удочки,недоумевая вслух:-Зачем?-и снова мысленно сопоставляя:»Но всё же тысячи три-четыре тысячи рублей менты получают.Да и дежурства-то,наверное,через двое-трое суток.Да льготы,раннее пенсионное…»-и всё своим оправдательным совсем не состыковывалось,когда Ганич сравнивал с его трудовым,вс-поминая,к примеру,как больше года он тяжело работал на стройке то каменщиком,то штукатуром,и у него не часто в месяц нарабатывалось на шесть тысяч рублей.                И лишь осознание,что оголтелый перерасхват собственности в России продолжается,набирая новые,мелкие,но в миллион раз более много численные обороты,когда самые лакомые и жирные куски из общена-родного уже расхватаны и вовсю зашевелились народные массы,бро-сившись массово,расталкивая один одного, расхватывать на падаю-щие ещё со стола победившей просоветско-коммунистической демок ратии вполне удобоперевариваемые куски и кусочки,возможности    как-то объясняло всё Ганичу.                «И всё же больно и тупиково ощущать, как в этот массовый перерас-хват  почти поголовно подключаются работники от медицины,от ново го духовенства,и тем более –правопорядка,от правосудия…»-мыслен- нно велеречивствовал перед собой Ганич,слушая,как мужчина с боль шим рюкзаком ,которого было оставили милиционеры,сам наговари-вал перед ними себе убытки:-Внук у меня тут родился. Побыл я три не дели в Ростове,у дочери-и обратно еду…                                -Три недели?- милиционеры обратно повернулись к нему,требуя снов а у него паспорт,и ,листая его,строго спрашивали:-Три недели-должны были отметиться. Разве не знаете? На лицо административное наруше ние.                                И они медленно повели мужчину с большим рюкзаком в их дежурное помещение при автовокзале,у которого мужчина принялся артачить-ся. Потом полез в карман,вынял деньги,протянул несколько купюр ми лиционерам,и те его отпустили.                –Вот так,сам себя болтовнёй раскрутил на рублей четыреста…-конста тировал происшедшее Ганич,продолжая движение.Но не успел он пройти по туннелю под железнодорожными путями,как попал в поле зрения охранника в такой же чёрной форме ,как у длинного парня, спрашивающего у него о валюте,когда он вышел из автобуса,-только этот был с пистолетом в кобуре на ремне. Охранник сразу же направи лся к нему,так же спрашивая про паспорт. И теперь Ганич не выдер-жал,выговаривая в охранника:-Вы чего,одурели в своём Ростове-папе?! Полчаса не прошло как приехал,а уже третий раз проверяют документы?! Ты-то кто такой?!                                -Не был ты в Москве,-вдруг понимающе отозвался охранник.-Там на вокзале за полчаса могут и пять раз и проверить и обыскать…                -Могут,-согласился Ганич,выслушивая совет охранника,переставшего требовать у него документы,который говорил:-Но ты не очень-то в во змущения! В Ростове-папе это может совсем плохо закончиться.Огра- бят,задушат,завезут  и сбросят в Дон.Много в нынешние временя там трупиков разных плавает…                                «Бред какой-то беспредельный,-думал Ганич,приближаясь к железно дорожному вокзалу.-Прицепились?-и он мысленно осматривал себя со стороны:-Туфли новые.Брюки,курточка,сумка-новые. Царапина и посинение у глаза,стрижка наголо. Похож на зэка?»-мысленно спра-шивал Ганич себя,доставая из кармана маленькое складное зеркаль- це ,рассматрива в нём себя и подмигивая своему растерянному отра- жению в нём ободряюще.                2. Сразу же за дверью входа на железнодорожный вокзал были расс тавлены по сторонам,образуя длинный проход посередине, длинные столы,напоминая прилавки на базаре,где  два «омоновца» слева и с права шерстили сумки двух азербайджанцев.                –Да уж,-вздохнул Ганич,тоже проходя между столами,не понимая вы творяемого на вокзалах в Ростове и теперь опрадывая всё тем,что в милицию,возможно,поступил сигнал о готовящемся на вокзалах тер ракте ,и поэтому так и проверяют всех. А молодой «омоновец»-прапо рщик ,пропустив проверенного азербайджанца ,уже ожидающе смотр ел на Ганича.                –Во блин! Попал я в Ростов-папу,-тихо выругался Ганич,выставляя на стол перед «омоновцем» свою сумку. И пока тот прощупывал его брюки,курточку,просматривал тщательно паспорт,записную книжку с адресами,туфли,заглядывая под стельки в них,рылся в сумке среди за писей,рукописей,задавая дежурные вопросы: -Куда едем? Зачем?- Ганича прямо разрывало снова молчаливыми  вопросами: « Это что такое?! Да так и на зонах на этапах менты не шмонают?! Это что такое?»-и ему вспоминался виденный некогда в детстве фильм о вой-не,вернее: эпизод из него,где вечером по оккупированному Минску идут немецкий офицер и с ним два немецких солдада с автоматами, и почти у каждого,кто не попадает навстречу,офицер спрашивает:-Аус-вайс?! Аусвайс?!,и они прверяют документы,телеги,сумки.Но бегло, нацелено на оружие,на опасное.                «Но зачем проверять записную книжку,рукописи,деньги в кошельке и в карманах?»-Ганич никак не мог согласиться мысленно с происходя-щим,понять его и,не выдержав,спросил у «омоновца»:-Слышь,прапо рщик,а зачем ты что-то в записной книжке выискиваешь?Деньги прос матриваешь?                -На!-бросил на стол кошелёк Ганича «омоновец».-Нужна кому-то твоя мелочь!-и вспыхнувшая вдруг угроза в глазах «омоновца» погасла.Он возвратил Ганичу паспорт и принялся за следующего пассажира,входя щего на железнодорожный вокзал.                –Ага,-шептал Ганич сам себе,криво улыбаясь,ощутимо уже сбитый с толка в сознании и ощущениях правового ,законного,попираемого не понятно откровенно  представителями государства,призванными за- щищать это правовое и законное.-Правильно: мелочь. Стыдно «омоно вцам» тянуть с неё. А если бы не мелочь?!Да это преступное государ ство!-и ,кое-как утрамбовав разворошенное в сумку,побрёл устало по почти безлюдному вокзалу,словно по чужой,непонятной и непредска зуемо опасной территории,вдруг вспоминая,как около полутора лет тому,в двухтысячевтором году,на двадцать третьего февраля ,ночью, на станции Малоярославец был первый раз в жизни ограблен.
3. Тогда Ганич,направляясь из монастыря в московкой области в мона стырб в калужской,двое суток почти не спавший,заснул на сиденьи в вечерней электричке.Разбудили его подвыпившие менты:старшина и старший сержант,сразу же принявшись проверять его паспорт,сумку, карманы,где у него хранились небольшие деньги,данные ему на доро гу за работу в монастыре.Проверяли-проверяли,обыскивали-обыски-вали,из триста рублей из шестисот-фьють. Оказать сопротивление мен товскому беспределу и откровенному служебному неправомерию,мя гко говоря,Ганич не решился:оба они были при оружии,накачанные-на вид,электричку уже загнали в тупик и,кроме него и ментов,в вагоне никого не оставалось. Он и не заметил поначалу пропажу,а лишь ког-да пришёл в зал ожидания на вокзале. Время несколько было упуще-но,но Ганич несколько раз подходил к дежурной комнате милиции,на деясь встретить кого из старших,офицера,но двери были закрыты. Хотелось спать,а все скамейки были заняты и для посидеть,и Ганич ус тало тёгался по станции,а когда встречался с дежурившими милицио- нерами,обчистившими его,то с пытливой улыбочкой заглядывал им в глаза.И те- как не замечали больше его.Впрочем,они были поглощены другим: целую ночь старшина и старший сержант (у которого висел на плече автомат) рыскали по станции,вымогали деньги у прибывающих пассажиров,порой заходя в ресторан,чтобы рюмкой-другой отметить свои мелкие грабёжства. Вымогали деньги в открытую,не опасаясь,не стесняясь,лишь иногда выводя кого для проверки из здания.И если бы ло не к чему придраться( как к литовцу,ехавшему на родину и пробыв шему в Москве больше трёх суток без отметок,или к белорусу,кото-рый там же пробыл более восьми суток без отметок об этом,-и с каж дого они по закону содрали по сто пятьдесят рублей штрафов себе  в карман),то проверяли-проверяли,обыскивали-обыскивали(типа на наличие наркотиков,деньги-на поддельное…) и у некоторых чего-то недосчитывалось,как у Ганича.По мелочам.                И слушая об этом,  Ганич больше не сомневался,что именно сержант и старшина прибрали у него деньги,но что предпринять-не мог решить, однако и оставлять всё так ,как остальные,не собирался-более пото-му,что не вмещалось у него происходящее в сознании неким уникаль ным зловещим:прямо на вокзале,в сущности почти в открытую дежу рящие менты грабёжат деньги у граждан. «Да ,именно грабёжат,-мы сленно оценивал всё Ганич юридически,-ибо при оружии,при служеб ном.И это не просто вымогательства!» Иногда он подходил к некото-рым обобранным гражданам:-Давайте вылучим ,когда они с вокзала выйдут,да отметелим мразей! Они уже оба заметно бухие…                Но от него шарахались,а один из тоже обобранных на двести рублей бывший сиделец испуганно зашипел:-Тише ты! Омоновцы налетят-всех покалечат. Ты представляешь,на ментов,при исполнении?!                -А грабить при исполнении-ничего ?!-не соглашался Ганич.                –Сто пятьдесят рублей-разве деньги?-махнул на предложение Ганича литовец.-Если б штрафовали-так на пятьсот бы.Чего возмущаться? Что в карман они себе,что государству-мне не всё ли равно…                -А-а,-только ворчал на это белорус.- Я в Москве  на подобное насмот релся,наслушался,пока у сына,работающего там,гостил:как встретили сь менты-так и отстёгивай деньги после проверки паспорта.Иначе-ещё хуже во много раз может получиться…                              Только армейский подполковник в длинном чёрном пальто,ездивший получать награду по случаю праздника,поддлержал Ганича:-Пойдём! У меня,правда,мрази эти ничего не забрали! А ещё в Чечне они воева-ли? Так и воевали,мародёры! Ничего не забрали,но сразу в карманы ко мне?! Я говорю: на кого?! Куда?! Удостоверение-им! Притихли,мра зи! Пойдём! Ты –одного,я-другого,-тащил он Ганича на разборы с ме нтами,но до того был пьян,что чуть не падал.                Ганич,усталый,разбитый,всё ещё не соглашающийся с происшедшим с ним,ходил за ментами,присматривался,отмечая ,что те пьяны,и одна жды,когда они курили за углом здания,громко обсуждая некую шлюш ку,которую трахали,у него мелькнуло: подойти и-по бороде,одному- другому,забрать оружие и-дёру.Мелькало,но трус в нём брал верх;да и зачем ему,мирному,законопослушному гражданину,было такое тяж кое? Только потому,что не мог понять происходящее и согласиться, смириться с ним,принять за данное?                И ещё Ганича просто удручало нечто общее,национальное,общенаро дное,небольшая частица которого в ту ночь была на вокзале в Мало ярославце. Пассивные,пьяные… Все видят,как подвыпившие менты вымогают деньги;переговариваются об этом;обсуждают и осуждают вместе с потерпевшими ,случаи разные подобные из жизни рассказы- вают,козыряют знанием ведомственных эмвэдэшных положений:мол, не положено ментам без понятых обыскивать сумки,карманы,деньги, но чтобы какой отпор обнаглевшим беззаконникам в милицейской фо рме-ни-ни?! А человек с под сорок было той ночью на вокзале. Всей толпой бы скрутить негодяев,отбить бока,и на электричке прямо к ми нестерству внутренних дел,в Кремль,к недавно принявшему официа-льно президентские полномочия Путину,который по фамилии вроде бы путёвый.Если тоже не путаный. Ни-ни?! И разве это народ?!                В такие вот минуты,-пусть и сам ты никто,-теряешь уважение к собстве нному народу,к стране,к родине своей.                –Не,это чего такое?!-в полуслух  соглашался с происходящим Ганич.-Менты,заступившие на дежурство, целую ночь в сущности почти в открытую,на глазах у всех грабят граждан по мелкому.Это чего такое?!-                                и наутро,будто ему больше всех надо или помрачение какое от некой  каким-то непонятным образом выжившей в нём из не лучшей судьбы справедливости нахлынуло,или нечто вынесенное из хороших книг,из литературы,из поэзии,-к чему и сам потиху и по возможностям приоб щался,-звало,или-скорее-ему просто хотелось проверить,осознать по глубже,если так вот столкнулся,поконкретнее о государстве,о закон ости в нём,Ганич-как давно законопослушный гражданин,с паспор-том,с пропиской у сестры,где не жил,- на первой электричке двинул не в направлении монастыря,а в Москву,где на Киевском вокзале акку ратно написал заявление  о происшедшем минувшей ночью с ним и вообще на вокзале в Малоярославце и двинулся с ним в дежурную часть милиции,успокаивая себя тем,что он же не вор в законе,и не уго ловный авторитет,-и почему бы нет? Там у него проверили докумен-ты. Выслушали. Прочитали заявление,но с таким заметным безразли чием,будто происшедшее-дежурившие менты всю ночь на вокзале вы могали,-если помягче,-деньги у граждан –некая мелочь,к которому все в России давно привыкли как к рядовому и обыденному,и их слу- жащие тоже массово-пусть не так внаглую-подобным занимаются.                Правда,вдруг в это время зашедший в милицейскую часть какой-то милицейский чин,-судя,как ему отдавали честь,- в гражданской оде жде,поняв ,в чём дело и особенно ,когда Ганич проговорил:-Первый раз в жизни ограбили! И кто? Менты!-взволнованно  и с негодовани-ем высказал: -Поверь,если бы это у нас,-всех бы сейчас выстроил пе-ред тобой,и этих бы двоих…                                -Зачем выстраивать?-пытался ему объяснить Ганич,неожиданно пони мая,что ему вдруг попался ответственный,не преступный мент,болею- щий за честь мундира и переживающий за происходящее,и знающий о нём.-Они двое дежурили этой ночью там.Не залётные,не ряженые.                –В том-то и дело. Хоть и ближе к Москве,но Малоярославец-он мили цейским подчинён Кагуге,-пояснил милицейский чин.-Пока переда-дим твоё заявление…И будет правильнее,-если не тяготит,-если ты с этим заявление сам съездишь в Калугу,в управление невдалеке воз-ле вокзала.-И он повторил несколько раз:-Но в Калугу,а не в Малояросла вец,в Калугу!-и Ганичу это показалось как предупреждение об опасно сти ,и если он поедет с заявлением в Малоярославец,то не ровен час и Ганич ,сбитый совсем происходящим,купил билет на электричку до Калуги, в километрах с сорока от которой и находился монастырь,ку да он направлялся,намереваясь прекращать все эти как-то унижаю- щие  жалобства,но тогда бы получалось всё слишком мрачно в его родине России,и в его осознании её:что Россия-преступна как госу-дарство ,и в нём ни законности,ни справедливости,а типа мясоруб-ки, которая крутится и как кто под острые лопасти попадёт; и,приехав в Калугу,он направился в эмвэдэшное управление невдалеке у ж.вок-зала. Там его выслушали,приняли заявление,предложив ему припи- сать в нём,что он требует вернуть ему триста рублей-как требование. И сказали:чтоб он приходил дней через пять,пока они разбираться со всем будут.                Пять дней… А где,как? Ганич решил не сдаваться:»Первый раз в жизни ограбили.И кто? Менты!» Последние два дня,ночуя у одного из знако мых по монастырю,проживающего в сельских окрестностях Калуги, дом которого напоминал притон,ему пришлось очень тяжело.                –Ничего,-наивно успокаивал се бя Ганич.-Как же так? Целую ночь на вокзале грабили в открытую-и ничего?! А зачем тогда сидят по зонам грабители,другие преступники? И зачем вообще такая милиция?                И точно на пятый день он был снова в Калуге.Шёл от вокзала снова к милицейскому управлению,ещё веря во что-то справедливое,закон-ное,ответственное,бубня строки из написанного им за эти дни стихот ворения:                -Пусть в обмане Христово распятие,                пусть поверхностна  разная речь.                Каждый сам себя должен беречь.                Но как извращена коммунистами демократия!                Как напичкано тёмным и мрачным в патент                на светло,что даже кривится святая обитель.                И вроде б защитник законности –мент                по совместительству ещё и грабитель.                И как ему противостоять простому жителю,                                не из преступного какой  направления,-                если вдруг к нему подходят не просто грабители,                а в форме,с автоматами и при исполнении?-                утещая себя уже не только рассуждениями о справедливости,некой законности в обществе и государстве,а и тем,-так как денег у него со всем этим почти не осталось,-что ему вернут менты его триста руб-лей,он хорошо поест где в столовой и отправится в монастырь.                Сейчас,вернули…В  транспортном отделении милиции на этот раз,ви димо,прокрутив о Ганиче по компьютеру,разговаривали с ним строго и жёстко,будто это не его менты ограбили,а типа он кого ограбил,или наговаривает ,коротко сообщив,что по проведённому внутреннему расследованию по его заявлению проведена проверка,и ничего не по дтвердилось,а дежурившие на станции милиционеры идут в отказ от всего.Но если Ганич против такого,то он может обратиться к прокуро-ру.                                –Не надо мне прокуроров!-проговорил Ганич,несколько озлоблен-ный всем этим и держащийся достойно,опираясь на то,что он живёт законопослушно,а судимость-так оно в прошлом; и не хрен давить на это,прибавляя:-Я просто хотел бы,чтобы сержант и старшина вернули мне триста рублей,-не такая уж и сумма!-да и всё.И все при своём! По- честному!                На что ему ещё жёстко повторили,переходя на «ты»:-Никаких доказа- тельств из предъявленного тобой не выявлено!                -Как не выявлено?-усмехнулся Ганич.-Целую ночь грабили! Уйма народа на вокзале.Кассирша… Расспросите получше!                -Слушай,умник!-прервал его некий капитан,сидевший за столом в углу кабинета.-Сам-то ты тоже не ангелочек. И судимость за драку,и раскру тка в лагере…-и вдруг спросил:-Ну,хорошо,ты в монастыре до этого полгода.Ехал в другой монастырь. Ладно. А пять дней после обраще-ния к нам-где был? Денег-то на гостиницу у тебя нет…                                -Понятно!-отозвался на это Ганич.-Меня ограбили ваши служащие ,и обо мне ещё и расследование затейте,арестуйте меня…                А выйдя из здания милицейского управления,направляясь к автовокза лу,чтобы доехать как-нибудь без денег до монастыря,в который неде-лю тому и направлялся,всё настойчиво не соглашался не то что с прои сшедшим с ним,а вообще с происходящим в государстве,повторяя и повторяя:- Как  так и надо? И никому дела нет?!
4.Просмотрев расписание на железнодорожном вокзале Ростова и уз-нав,что здесь в ближайшее время вообще ничего в сторону Украины не было,Ганич уселся на скамейку передохнуть,оглядеться. И проходя щие по залу ожидания два милиционера подошли к нему ,проверили документы,сумку,но бегло,не так как «омоновцы» у входа,не обращая внимания на то,что Ганич непонимающе им повторял:-Проверяют же Потом к нему подошёл некий низкорослый,кривоватый подозритель- ный тип в кепке неопределяемого возраста,крутящийся до того у иг-ральных автоматов и заговорщически предложил поменять доллары на российские рубли…                -Не надо мне!-раздражённо отмахнулся от него Ганич. И тип быстро отошёл от него,заходил по коридору,а ,проходя у двух милиционеров, сказал им что-то и направился к некой полной женщине в зелёном плаще на скамейке в углу зала.                «Что это вытворяется в Ростове-папе? Так и придерутся к чему и поса- дят ни за что,-думалось Ганичу и от этого мутарно становилось на душе,беззащитно.-Всюду менты,менты.Всё они что-то проверяют,всё за законность якобы.Но если такая строгость-так,к примеру,чего этот в кепке прямо по вокзалу с их ведома разгуливает,предлагая валюту об менять! Это ж,наверное,незаконно?-задавался мысленно вопросами Ганич,наблюдая за типом в кепке,выслушивая,как некая загорелая черноволосая женщина предлагает парню с чемоданом на скамейке невдалеке от него «девочку за недорого».-Почему эта сутенёрка в от крытую в сущности ходит и предлагает девочек?-и он отвечал сам же себе :-Да весь этот вокзал,похоже,под контролем мафии разного уров ня,в форме и без. И если меня в Ростове-папе ещё не обчистили,то то лько потому,что особо и чистить нечего у меня. Было бы у меня хоть тысяч с десять рублей-так нашли бы к чему придраться,не глядя что и паспорт у меня,и прописка.и билет,где указано,что недавно приехал.»                И Ганича вдруг сильно потянуло из этой непонятной для него свобод ной вроде бы-и пропитанной государственной преступностью,мили- цейским произволом атмосферы,и он подхватил сумку,двигаясь к вы ходу из железного вокзала к автовокзалу ,где атмосфера всё ж была более раскрепощённая,как ему теперь казалось,но у выхода из вокза ла ,теперь стоящий  у прохода между столами вместо прапорщика-«омоновца» некий высокий,спортивносложенный старший прапор- щик-«омоновец»,остановил Ганича,пускаясь проверять у него паспо рт,рыться в его сумке,просматривать записи,деньги в кошельке…                И Ганич уже не возмущался этим,принимая как должное,как некую проверяльно-шмонную игру,и ему даже как-то смешно всё это стано вилось.                Когда старший прапорщик-«омоновец»  просматривал у Ганича блок нотик с адресами,к нему подошёл прапорщик-«омоновец»,недавно здесь же обыскивающий Ганича,и проговорил,поглядывая на того:- Да отставь ты его. Там два «муслима»…-и зашептал что-то старшему пра- порщику на ухо,которое из долетавшего до Ганича тот понял как :- Да  оставь ты его! Я этого смотрел.Ничего у него нет.А там ,у вокзала,два неких кавказца крутятся.Полагаю,у тех найдётся,чем поживиться…                И старший прапорщик-«омоновец» вернул Ганичу записную книжку, паспорт: -Свободен,-и они вместе с прапорщиком-«омоновцем» дви нулись  из вокзала.               
                5.Совсем потерявшийся от следующих один за одним проверок-обыс-ков,Ганич медленно рассовал документы,кошелёк по карманам,обрат но утрамбовал одежду ,рукописи и всё подобное в сумку и,растрёпан- ный в одежде,побрёл к автовокзалу,где сразу же купил билет до бли-жайшего автобуса на Украину,до Луганска (лишь бы подальше из это го Ростова-папы),который отправлялся минут через пятнадцать,удив- ляясь тому,что все его деньги при нём,а столько милицейских прове-рок за часа два прошёл,прикидывая,что из Луганска(а в Украине  всё дешевле …) он доберётся до могилы матери,и купит цветы,чтобы положить там,и ещё может немного продержаться,пока не устроится где на работу. Однако всё повернулось на другое.                Ещё приближаясь к платформе,где стоял автобус на Луганск,Ганич увидел возле стоянки плечистого мужчину в коричневом джинсовом костюме и мужчину небольшого роста в блестящем пиджаке.Невда-лке от них крутился и мужчина в чёрной форме,по приезду первым встретившийся Ганичу. Мужчина кавказской внешности  в клетчатой кепке сидел на сиденьи слева от входа в автобус с молодой миниатюр ной женщиной в синеватом платье,дружески разговаривая с ней,а то лстый и лысоватый,тоже из их компании,как ранее отметил Ганич,вхо дил в автобус за Ганичем,который был ещё настолько выбит из реаль ности бесконечными ментовскими проверками,что на это никакого внимания особо не обратил: ну,решили братки до Луганска проехать ся…                Лишь Ганич  приблизился к мужчине в клетчатой кепке,как тот припо днялся,будто направляясь к выходу,а толстый-лысоватый,наобо                рот,                отталкивая Ганича,поломился вглубь автобуса,ругаясь и недоволь                ствуя,и вдруг,резко повернувшись,снова двинулся из автобуса. Что ср азу же насторожило Ганича.Он провёл рукой по карману курточки:пас порт на месте; по карману брюк,где должен бы лежать кошелёк с де-ньгами,-замочек на кармане был рсстёгнут,кошелька не было.                Теперь толстый-лысоватый снова расселся на сиденьи с миниатюрной женщиной в синеватом платье,беззаботно переговариваясь с ней,а му чина в клетчатой кепке вышел из автобуса.                –Деньги вытащили,мрази!-проговорил Ганич,решительно кривя губы, и,бросив сумку в проходе автобуса,ринулся к толстому –лысоватому, требуя:-Деньги-то отдай!                -Какие деньги?-расплылся в наигранной улыбке толстый-лысоватый, хлопая себя по карманам.-У меня никаких денег…Ты чо?                -Хрен тебе в плечо!-в рифму выпалил на это Ганич,перебивая и мини атюрную женщину в синеватом платье,тоже начавшую недовольство-вать по поводу:-Глохни,бикса! Группой работаете? Не на того нарва-лись!,-прикидывая,что кошелёк у него вытянул мужчина в клетчатой кепке,под шум пассажиров,которые поддерживали Ганича,высказы вая:-Да они! Они! Всегда тут орудуют! Обворовывают украинцев! Дру гое государство теперь…Милиция!-Ганич двинулся из автобуса.                У самой платформы стоял сержант,который первым проверил докуме нты у приехавшего утром Ганича. Он упорно отвернулся,словно не ви-дит и не слышит,что происходит.                Ганич,видя,что мужчина в клетчатой кепке уже затерялся между пле-чистым и мужчиной в блестящем пиджаке,которые как бы прикрыва ли его,расталкивая обоих,остановил его,ухватив за руку,жёстко выго- варивая:-Эй ты,кепочник! Кошелёк-то верни!-уже готовый наносить удары.                               –Не ори!-встрял за мужчину в кепке плечистый.-Сейчас отдаст тебе, отдаст…-он обернулся,кивнул мужчине в клетчатой кепке,и тот протя- нул Ганичу кошелёк:-На…                -Вот так! Шустряки! Последнее хотели,-Ганич забрал свой кошелёк,по ворачиваясь к автобусу.                –Давай-давай,вали отсюда…по-хорошему,-напутствовал его плечис-тый.                –Ты меня пугаешь?-остановился Ганич,поворачиваясь к плечистому и сжимая кулаки,тут же ощущая ,как боль от всё ещё незаживающей трав мы пронзила руку.-Ладно,-остуживая проснувшуюся в нём за диристость,-а он всегда неплохой боец был,но годы брали своё,Ганич вернулся в автобус,пробегая взглядом по сержанту милиции на плат форме,который не только не услышал и не увидел происшедшее пря мо возле него,но и спешно побрёл прочь от посадочной плащадке,из чего Ганич заключил,что эти братки на автовокзале Ростова и менты там в одной преступной упряжке.                –Молодец! Так с ними и надо! И деньги вернули!-одобряли Ганича в автобусе. –А толстый с девицей-так и шмыгнули отсюда,а то уселись, будто едут куда-то,-весело комментировала всё дородная женщина в платке.-И милиция никаких мер? При входе никто никогда билетов не проверяет,и они заходят и орудуют здесь,пока посадка и далее…                -Все они тут заодно:и бандюги,и милиция,и контролёры,и шофера…- неслось следом от пассажиров.                Ганич открыл кошелёк проверить содержимое: гривны были на мес-те,а пятнадцати долларов и пятиста рублей,остававшихся после поку пки билета на Луганск,как и не бывало.                –Вот так!-громко проговорил Ганич,кисло улыбаясь.-Не посмотрел я сразу,а вернули они мне только кошелёк да малую часть денег в нём. Он взял в руки сумку.-До Луганска доеду,а до Днепропетровска не получится…-и под сочувственные взгляды пассажиров направился из автобуса.                –До Луганска,а после-на электричках,без билета.Что ты один тут с ни-ми разбираться будешь?-посоветовал ему бородатый мужчина у выхо да.                –Да ладно,как получится,-Ганич сошёл на посадочную площадку,заме чая,что никого из обокравших его нигде поблизости не было.
6. «Хорошо сработали,даже не ощутил,как замочек на кармане рассте гнули и кошелёк вытащили,-думал Ганич,обходя вокзал,высматривая Зайдя в здание вокзала,Ганич в кассе «возврата билетов» получил бо- лее ста рублей за неиспользованный билет.                                Мужчина в зелёном плаще,которого до Ганича обыскивал наблюдав вший только что происшедшее у автобуса  «слеповатый и глуховатый» сержант милиции,который тоже видел всё несколько со стороны,при близился к Ганичу,выговаривая:                -Что поделаешь? Времена такие.Все тащат: ворюги,менты,предприни-матели,власть… И я бы тащил,честно говоря,-он усмехнулся со вздо-хом,-да не из чего.Да и не надо уже особо.-И он продолжал:-Сына еди нственного в лагере убили. С супругой целый год его поминали,пока она в больницу не попала.Проведать вот приезжал,перед операцией. Может,и последний раз живую видел. Врачи сейчас тоже из ворюг.-Ещё подробнее пускаясь о себе.-Я сам из Вёшенской.Слышал? Да,Шо лохов,-повторил он за Ганичем.-Из знаменитого,можно сказать,на вес ь мир посёлка. Хотя не всё просто и с этим Шолоховым. Но ладно.-По вторяя:-Все тащат. И что интересно: чем больше и ловчее человек под себя тащит,тем уважение к нему большее.Не государство,а бардак.Во- ровской бардак. Похуже,чем у воров в законе. Ни законов,ни понятий даже.Но живём. И на чём живём,как ?-он развёл руки в стороны.Но- самое удивительное-живём,и даже как-то крепчает. Времена пере-мен,-повторил ещё он.                –Только эти перемены что-то слишком долго буксуют. И как бы по шагу вперёд,а три назад…-отозвался на это Ганич,повторяя за мужчи ной в зелёном  плаще:-Живём. Наверное,на неком нравственном ещё законе,в общем присущем людям. Исковерканном,воспринимаемом по-разному,но всё ж присущем…-философски предположил Ганич,хо-тя было не до философий.                –Что делать-то думаешь?-поинтересовался мужчина в зелёном пла ще.- До дома-то доедешь?                -Был бы этот дом,-усмехнулся Ганич,вспоминая Раису,с которой недав но расстался ,пускаясь в дорогу,которая настойчиво не отпускала его, уверяя,что он ей очень нужен,и подумывая: не есть ли происходящее с ним в Ростове некий тайный знак ему,чтобы возвращался и не искал в уже давно зрелом возрасте приключений.-«А если в расставание,-по думалось ему,-так по-человечески,без ссоры,чтобы воспоминания хо-рошие…»,-и вдруг,переча осаждающему его,проговорил:-Что теперь особо думать? Пусть теперь братки думают,которые меня чистанули…                -Я наблюдал,-вздохнув,высказывал мужчина в зелёном плаще.-Тут к ментам на автовокзале обращаться бесполезно. А вот «омоновцы» на же-лезнодорожном вокзале-там другое дело. И если обратиться к ним-те, может,и быстро разберутся и с ментами здесь,и с братками…                -Конечно,-усмехнулся на это Ганич.-«Омоновцы» за тысячи рублей рук и марать не станут. У тех грабёжные требования и амбиции покруп-нее.-И продолжал откровеннее:-А обратиться? Понимаешь,я же тоже некогда сидел,хоть и законопослушно живу,и не к лицу мне куда-то обращаться,находясь в дороге,тоже на не совсем легальном положе- нии. Да и было бы из-за чего?- в сучье как-то…Надоело! Очевидной справедливости искать,когда она прямо перед глазами и всё ясно. Бу-дто я сам уже ничего не могу и ничего не стою? И не настоящий муж-чина…                                -Не знаю,-понимающе протянул мужчина в зелёном плаще,продолжа я с сомнением:-Но не советовал бы я? Их-целая куча У каждого сото-вый телефон,переговариваются. На тачках. Таксисты -свои,менты-свои. Выберут момент,скрутят,порвут документы-и в рабство. К чече- нам в горы,или в Дагестан.Или на кирпичные заводы там же. Сколько там подобных. Чего не творится,-он посмотрел на часы.-Через пятнад- цать минут мой автобус.-И высказал задумчиво:-Насчёт же сучьего и в этом случае и вообще,как ты выразился…так всё в этом тоже перепута но,перемешано. Эти братки на вокзале в связке с ментами работают, делятся добычей,а коснись-так они в авторитете,типа того,-и,достав из кармана сто рублей,протянул Ганичу:-Возьми.Я скоро дома.Не побед-нею.                –Да не надо. Есть у меня.-Не взял деньги Ганич,пожимая руку на муж чине в зелёном плаще; и когда тот отошёл от него,то направляя взгляд к стеклянной двери входа в автовокзал,за которой теперь собрались вместе и мужчина в блестящем пиджаке (он что-то объяснял и указы- вал остальным,и Ганич подумал:наверное, главарь…),и тот,что в клет чатой кепке,и плечистый,и длинный в чёрной форме.-Вот и они.Все в сборе.-Произнёс задумчиво ,щуря глаза.-Менты рядом ходят…Таких подлых времён в России,наверное,никогда не было,наверное.Были  жестокие,кровавые,голодные,но таких…Ладно.-Ганич резко оборвал  свои обобщения,сильно пожимая руку мужчине в зелёном плаще.-Бла годарю.И не поминай лихом,если. Счастливой тебе дороги.                –Может,и правильно,-задержался тот несколько.-Бывай. И тебе счаст-ливо.                                Ганич медленно побрёл по ступеням волнистой лестницы на второй этаж автовокзала,обдумать ,как ему дальше действовать. Оставаться жертвой было унизительно,недостойно. Уселся на пустующую скаме-йку в стороне; и почти сразу же мысленно,с иронией заговорил сам с собой: «Чего прикидываешь,трусу в себе подыгрывая? Тебя внаглую чистанули на деньги.Ты конкретно знаешь,кто. И они рядом,не скры- ваются. Их искать не нужно. И есть два выхода.Первый: взять в руки  твой маленький ножик(Ганич нащупал ножик в кармане брюк) и идти напрямую и жёстко разговаривать с братками. Что для тебя может за кончиться долгой тюрьмой,смертью,чёрт знает чем.И второй:смирить ся,стерпеть,как матушка-церковь учит,молиться,пристроиться в ближа йший монастырь,где тебя,конечно же,примут трудиться  бесплатно,за некую плату на дорогу,если будешь уезжать.                В первом выборе ,-чтобы не случилось,-ты получаешь право себя ува-жать,считать мужчиной. А во втором-ты трус,и вообще.Тем более не в первый уже раз…-он снова вспомнил про происшедшее с ним в Мало ярославце,куда,отработав три месяца в монастыре,приезжал,узнал де журивших тогда и ограбивших его старшего сержанта и старшину ми-лиции.Но душа остыла,и опять усталость дороги давала себя знать,и Ганич испугался возможных последствий задумываемых им разборов. Но уважать себя с послетого стал меньше.                –И ты обратно дать труса?!-вырвалось с возмущением к самому себе у Ганича.-Ну нет!                Ганич открыл сумку,нашёл там шило,прихваченное с нитками и игол-ками на дорогу: если обувь прохудится. Засунул его в рукав курточки под резинку. С болью задержался взглядом на папке с бумагами,где лежали рукописи с последними его стихами,рассказами. И он снова подумал с горечью о себе,о своём творчестве:»Мания какая-то:пише шь-пишешь. Стишков с двести лишь за жизнь опубликовал по газет-кам,а написаны тысячи.Потерялось,затерялось,отнято…-Ганич вспом- нил советское время,когда ему за драку несколько пришлось посиде-ть,и на этапе,незадолго до окончания срока у него конвоиры забрали три общих тетради с его стихами. В монастыре,в Оптиной пустыне у него пропала целая сумка с рукописями. И тогда и по его халатности: оставил с рабочими шмотками в келье,когда его перевели на послу- шание в другое место.-Мания какая-то! Пишешь-пишешь,а потом это пропадает…-Ну,судьба! Ну,страна!-вырвалось зло у Ганича,так что дре млющий невдалеке на скамейке мужчина проснулся и настороженно закрутил головой по сторонам.-Хватит!-Ганич быстро застегнул сумку, зажал в правой руке шило,а в левой,под ручками сумки,ножик,и нап-равился к выходу,на разборы с ростовскими братками,орудующими на автовокзале.                К счастью их,или его (кто знает?),братки вдруг начали расходиться,и у входа остался лишь один,в блестящем пиджаке,главарь,крикливо пе-реговаривающийся с кем-то по телефону.                Ганич медленно приблизился к нему,ставя сумку у ног,и,не решаясь приставить ему шило к горлу,как прикидывал,решил обговорить всё, высказывая:-Вот смотри. Ехал я,и к матери хотел на могилу заехать- проведать. Бабок-по минимуму. И чего там брать? Но вы не погнуша лись,чистанули. И кошелёк после вернули почти пустой. И что мне те-перь по-твоему?!-комок подступил к горлу; Ганич замолчал,и ему снова страшно захотелось действовать по-другому,с шилом и ножи-ком: его обчистили на деньги,а он им ещё что-то объясняет?! И,наве рное,только то,что не этот,главный у них,а мужчина в клетчатой кеп-ке вытянул у него кошелёк,останавливало несколько  Ганича,кото-рый по природе своей не был склонен к преступному,но если его очень задевали,иногда становился до безрассудного дерзким и да же опасным. И стало и для Ганича,и для главаря братков –для каждого по-своему-спасением,что главарь,выслушав его,вдруг тихо и спокой но спросил:- Сколько у тебя взяли?                -Чего?-не сразу понял Ганич,но подсознание уже тащило его подаль- ше от крови,от злобы,от разборов.-Сколько взяли…Пятнадцать долла ров,пьятьсот рублей российскими. –и он прибавил,кривя усмешкой губы:-и из-за такой для вас мелочи в разборы?                -Хорошо.-Главарь достал из сумочки,набитой разными деньгами,две купюры.-Твои тысяча рублей с наваром за беспокойство. Едь к матери на могилу и не думай плохо о нас…-и медленно пошёл вдоль вокзала.                «Просто и справедливо,-думал Ганич,светлея душой и проникаясь ра достным самоуважение к себе: он поступил как мужчина,не дал труса, и победил.-И разборов не надо,и в тюрьму не надо,-он положил день ги поглубже в карман,шило-обратно в сумку.-А я уже мысленно …-и он зачем-то закричал главарю,догоняя того:-Подожди!-и следом пои- нтересовался:-Как тебя зовут-то?                                -Ваха,-отозвался тот.                –Понимаешь,Ваха,оно ведь могло и не так всё,-несколько нервно,не понимая зачем и к чему клонит,сбивчиво заговорил Ганич.-Конечно, надо бы тому,что в кепке вернуть,но сочтётесь. Хоть чётко сработали, но всё ж попались,-Ганич наконец осознал,для чего разговорился.-По нимаешь,меня полтора года тому менты в Малоярославце чистанули. Тоже не на большие деньги,но всёравно. Первый  раз в жизни! Я как –по закону-не добивался,чтоб они вернули мне триста рублей,на какие меня чистанули. Триста рублей не тысячу,как ты…Ради бы просто чес ти мундира: мелочь же! Бесполезно! А сейчас здесь вы,организован- ные братки,чистанули,второй раз в жизни.И не то что в глубокие выво ды,но ё-маё,-Ганич выругался,-выходит:организованные братки чест-нее и справедливее ментов?! Во государство…                -Всё нормально.-Ваха понимающе пожал Ганичу руку.   
7.Купив билет до Запорожья на девять часов вечера,Ганич ещё часов с шесть тёгался по вокзалу. Пил сок,ел пирожки. Отдал какому-то обрва нному парню зимнюю куртку,вязаные носки,утеплённые ботинки,и его сумка ощутимо полегчала.                Толстый-лысоватый и длинный в чёрной форме пристали к некоему чу батому мужчине с огромным чемоданом,предлагая поменять тому две сти долларов. Тот достал валюту,но вдруг передумал.Однако брат ки выхватили у него купюры и побежали вдоль вокзала.                –Милиция! Милиция!-ринулся за ними чубатый мужчина,сгибаясь под тяжестью чемодана,а рядом с ним,подстраиваясь под его тяжё-лый бег,пристроились догонять «братков» и мент –сержант,и некий мент со шрамом на лице,которого ранее Ганич на автовокзале не видел,а  некий мент с припухшим лицом,которого также  ранее Ганич не видел,за спиной чубатого мужины изображал бег на месте и захо дился от хохота ,слыша крики того.                -Вот они! Доллары забрали! Держите!-остановившись,вопил чубатый, указывая ментам на мелькающих между людьми в отдаленьи толсто-го-лысоватого и длинного в чёрной форме;и менты театрально вытя-гивались.словно в полутьме высматривают кого-то,выспрашивая:-Где? -Вон они!-вопил чубатый,пока не запыхался.И тогда менты дружно по вели его в дежурное помещение снять показания и описать приметы преступников.                Когда чубатый мужчина с огромным чемоданом,который был полузак рыт и держался на одной застёжке(видимо,стражи порядка хорошо там порылись…),ругаясь матом и налево и направо,вышел из дежур- ного помещения,а потом и из здания автовокзала,вскоре заняв место в троллейбусе на остановке,по вокзалу опять,высматривая добычу,за ходили и толстый-лысоватый,и длинный в чёрной форме,и тот,что в клетчатой кепке. Они были веселы,посмеивались.                –Ну как у тебя,нормально всё?-остановился у сидящего на скамейке Ганича мужчина в клетчатой кепке.                -Я при своём.Без претензий.-Ответил Ганич.                Только они отошли,как с соседней скамейки низкорослый мужчина со сплюснутым лицом и явно лагерным выражением на нём зашипел им вслед,обращаясь к сидящему с ним на скамейке рядом и очень похо- жему на него товарищу-лишь покрупнее и помассивней:                -Загуливают по прикрытием ментов. Хотел вчера от себя попромышля ть здесь-так предупредили: смотри! Наша,мол,территория!                -Хрен с ними,-сплюнул его товарищ.-Сейчас часто таким манером.-Он встал со скамейки.пожал сплюснутолицему руку.-А я-на Калмыкию по стараюсь. Кенты есть там,укроют. Вчера пролезло,сегодня-не нужно судьбу долго испытывать.-и быстро пошёл вдоль бетонного огражде- ния у канала.                «А может,так даже и лучше для правопорядка. За всеми менты не уследят,даже если и честные бы менты.Да и форма к некоторым нор- мам обязывает,-с неких отвлечённых,общественных соображений думал о Вахе и его братках Ганич.- Их территория!И менты знают об этом,и поддерживают,и имеют с этого.Территория преступной брига- ды. И преступная бригада,чтобы не нагадить себе,-всё в меру,выби-рая,не наглея. Попались на мне-вернули деньги. Пошёл на разборы с ножиком и шилом,-вспоминая недавнее и настораживаясь вопро-сом:-А где мой ножик?-он просмотрел бегло сумку,предполагая:-Ви димо,выпал тогда в замешательстве и улыбнулся,оценивая происше дшее несколько по-другому:-Ваха просто умный человек,преступник. Увидел ножик у меня,зажатый между ручками сумки,и на фиг ему шум и чёрти что из-за каких то тысячи рублей? Они здесь хорошо при строились и хапают,»-Ганич вспомнил сумочку в руках Вахи,плотно на битую разными деньгами.И тут же снова вспомнил про происшедшее с ним в Малоярославце.И обратно сравнение сравнение пробудило в Ганиче почти всенародное недоверие к нынешним властям,к их так называемым правоохранительным органам,которые нередко своё преступное оправдывали маленькими жалованьями. И Ганич,как бы обращаясь к сержанту,который первый здесь принялся проверять его, а сейчас,остановившись у газетного киоска ,показывал что-то строй- ной и длинноногой девушке,неуклюже заигрывая с ней,мысленно вы говаривая:» Вы сравнивайте свои жалованья не с отдельными новыми русскими,мафиозями разными,бизнесменами и иными прокоммунис тами-госворюгами,по-крупному хапнувшими из общенародного,а с народом вообще,обобранным и обираемым! С также почему-то бюд жетниками учителями,врачами,которые вообще-то не должны бы быть бюджетниками,а должны бы зарабатывать своими учительства ми,врачебствами! А ещё более с миллионами простых труженников, которые нередко тяжело работают,да ещё и поменьше вас,ментов,по лучают…»                -Закурить нету?-прервал рассуждения Ганича сплюснутолицый.                –Не курю,-ответил Ганич,оглядывая сплюснутолицего,грязную одежду того,затравленный вид и,достав из кармана двадцать рублей,протя-нул их ему:-Сходи,купи себе что.Пожрать…                Вернувшись с сигаретами и пирожками,сплюснутолицый неосторож- но-видно,от безысходности-разоткровенничался:-Мы с поселухи сбе- жали. У него,что ушёл недавно(он говорил о своём похожем на него, но более массивным по комплекции товарище),-потяжелей. А в Крас нодар пробираюсь. Ни документов,ничего. Подкреплюсь вот,-продол жил сплюснутолицый,пережёвывая пирожки,-и к вечеру двинусь на трассу.Надоело всё…                -Так ты в розыске?-удивился Ганич.-А что менты?                -Да проверяли. Вчера,сегодня. Что с меня взять? Только лишние хлопо ты…-усмехнулся сплюснутолицый,хлопая себя руками по просален-ным брюкам,по прогнившей сумке.-Говорю: к сестре под Воронеж ез-дил,обворовали по дороге…-и заключил устало:-И пусть забирают.На поселении лучше,чем на свободе такой…                -Ганич осмотрел свою хорошую одежду,туфли,позолоченные часы,ма ссивный перстень-под серебрянный;подумал: «Всё правильно! Пото-му меня и проверяли так усиленно:решили,есть что взять. Потому и братков Вахи на меня наслали,пока не уехал…»                                -Ладно,-Ганич решил походить,поразминать ноги,пока ещё время до автобуса.                –Не поможешь слегка деньгами или чем?-жалобно попросил сплюсну толицый.-Сам понимаешь положение…                                -Деньгами-нет,-начал Ганич,но посмотрев на сплюснутолицего,порыл-ся по карманам,выскреб оттуда все металлические деньги-рублей с двенадцать,протянул их сплюснутолицему; а подумав,достал из сумки  запасные туфли,запасные брюки.-Возьми и это.                –Благодарю,благодарю,-затянул сплюснутолицый.                                –Больше ничем не могу помочь,-проговорил Ганич,с удовлетворени-ем отмечая,что сумка стала ещё полегче: и не от совсем нужных вещей ещё избавился,и человеку помог.                Перед отправлением автобуса на Запорожье на автовокзале появил-ся Ваха. Увидев Ганича,сказал ему:-Твои рукописи сестре отдал. Она любит чтение,заинтересовалась.                –И слава Богу,-ответил Ганич задумчиво.-Скитальческая жизнь- и как бы не пропали где бесследно…                Словно хорошие знакомые,они пожали один одному руки,и Ганич на правился к своему автобусу,где на первых сиденьях уже находились и плечистый,и тот,что в клетчатой кепке,и толстый-лысоватый,и миниа-тюрная женщина в синеватом платьице.Он уселся на сиденье  в сере- дине автобуса,не обращая внимания на братков,какие вдруг приняли сь,толкаясь между пассажирами,искать «оставленную» сумку.                Перед самым отправлением в автобус зашёл контролёр,но,проверяя билеты,он почему –то пропустил и плечистого,и миниатюрную жен-щину(которые за ним вышли из автобуса),и мужчину в клетчатой кеп ке,и толстого-лысоватого.                Автобус покатил по городу. Вечерело.Ганич придремнул,прижав обе ими руками карман курточки, в каком были его документы и кошелёк. Всё было нормально.Он ехал на могилу к матери,и сквозь полудрёму говорил «до свидания»женщине,с которой расстался,говорил «до сви- дани» городу Ростову,который поначалу так неласково встретил его и встреча с которым оказалось такой насыщенной на впечатления и раз мышления,говорил «всего доброго тебе в жизни,Ваха»незнакомому и преступному человеку,который –как бы оно ни было,-своим справед-ливым ,без вычурных поз и проволочек поступком сегодня всё же в жизни Ганича ,-если не оправдывать возможные минусы всегда мель кающими в них плюсами,-сыграл как-то благую роль.                Ганич расстегнул сумку,нашёл в ней шило и выбросил его в форточку: не надо!                Когда подъезжали к украинской границе,ни толстого-лысоватого,ни мужчины в клетчатой кепке в автобусе уже не было.Неожиданно в полутьме салона какая-то женщина на задних сиденьях перепуганно заверещала:-Настя,а де мой пакетик с деньгами? Я ж его под лифчи-ком…                -Видкуль я ведаю,-отозвалась та.                                –Може,выпау,як прыснула,-с тяжёлым придыхом предположила первая,и они оба принялись ползать между сумками по проходу, по вторяя одна за одной:-Немае,немае…                Ганич обратно задремал,не думая больше ни о чём.                Он побывал на могиле матери. Проехал Украину,Беларусь.Поработал немного.Ночевал на вокзалах в Одессе,в Киеве,в Чернигове,в Минске. Иногда у него просматривали паспорт.Но нигде н обыскивали,не рыли сь в сумке,а тем более-в кошельке.                Возвращаясь к женщине,с которой расстался(хотя бы для того,чтобы в память о всём хорошем,что у них было,расстаться по-человечески,без ссоры…),Ганич нарочно не поехал через Ростов,откуда веяло холод-ным,непредсказуемым,опасным,как и ото всей России,огромной,род ной,античеловечной,где он родился и гражданином которой был. Осо бенно это ощущалось на фоне двух других славянских республик,где при всей похожести всё ж было как-то потеплее,по-людски,позакон-нее,и на вокзалах тоже .                Но в Ростове он всё же как-то побывал,написав слабоватенькое в поэ- тическом  стихотворение,в котором творчески поменял начало своего пути на его –якобы-завершение:                Беларусь проехал, Украину-в накале                вокзалов,толкучек  и  суеты.                Ни проверок,ни обысков грабёжные понты.                А в Ростове за полдня  на вокзале                                четыре  раза обыскали,                                пять раз проверили документы                «омоновцы»,простые менты.                Рыскают,ищут.Будто при толке,                будто служебному  в честь.                                А вообще: если у кого что действительно есть,                и сами не могут обчистить,то «наколки»                дают  браткам,которых  пути  косые                с ними нередко  в стыковке,                в одной добычи преступную связь.                Обидно до боли,что своя  Россия                зловеще так вновь для меня началась.                Может,рожей  не вышел,иль  эхо                от былого  свой  гонит  аврал.                Но не родные Беларусь,Украину проехал-                и нигде и никто так не обыскивал,не проверял?!                Не копались менты по сумке, карманам,                проявляя дотошную  прямо  прыть?!                                Россия! Когда ж под неким ущербным дурманом                                ты перестанешь и жить и ходить?                10-13 июня
На стыке тысячалетий                (пьеса в одном действии и четырёх картинах)                Действующие лица: