Список кораблей

Однажды ночью Кощею не спалось. Он встал, прошелся по спальне, подошел к окну, которое всегда держал открытым по ночам. И открытым, естественно, в одно из самых пустынных мест на земле. Иногда в брусничную осеннюю тундру, иногда в глухую буреломную тайгу, иногда попросту - в огромный безбрежный океан, иногда с подвывертом - во вьюжную арктическую ночь... Впрочем, я отвлеклась.
Итак, Кощей подошел к окну, некоторое время смотрел на звезды, потом отошел, вздохнул, потянулся, зажег пару свечек в старинном шандале, рассеянно пролистнул несколько деловых бумаг, которыми занимался вечером, и которые оставил на бюро (в кабинете Кощея, конечно, стоял роскошный стол карельской березы, а в спальне - небольшое бюро в стиле ампир, в многочисленных потайных ящичках которого он, по словам кота Баюна, хранил особо выдающиеся послания из обширной любовной переписки, которой когда-то увлекался). Впрочем, я опять отвлеклась.
Деловые бумаги не заинтересовали бессмертного старика. Взяв в руки шандал, он создал портал прямо в александрийскую библиотеку и шагнул на двадцать три века назад, надеясь отыскать в недрах драгоценного вместилища знаний что-нибудь старомодное и легковесное.
И такое нашлось! Вскоре правитель тридесятого погрузился в увлекательнейшее чтение, которое сопровождалось преинтересными картинами, которые услужливо вылавливало в его многотысячелетней памяти воображение.
- Аркесилай и Леит, Пенелей, Профоенор и Клоний, - шептал на древнем языке Кощей и видел их, как живых, этих давно
переселившихся в Аид мужей древности, со всеми их шрамами, надрубленными ушами, рыхлой от оспы кожей, буйными,
пропитанными многодневным потом кудрями, а также щитами, мечами, луками, копьями, доспехами, амулетами, и
прочими предметами, какие сейчас уже не найдешь даже в Британском музее.
Очнулся Кощей уже под утро. Медленно стряхнул с себя шум давнего моря, запах бронзы и прибрежных сосен, гортанные
голоса гребцов, выкрикивавших давно позабытую (ибо не запечатленную Гомером ввиду явной незначительности)
ритмичную песню, под которую так славно было вздымать и опускать весла...
Свечи (магические свечи, способные гореть часами, почти не тая) заметно оплыли и заляпали ночное платье Кощея, его
шлепанцы, а заодно и мозаичную плитку на полу.
Властитель тридесятого вздохнул, сотворил сложный портал и нырнул в него, заботливо унося свечи и опасный огонь с собой -
он вовсе не хотел стать причиной события, которое еще не произошло по эту сторону прохода, и которое уже почти позабыто
по ту сторону.
В тридесятом по-прежнему была ночь. Кощей загасил свечи, нырнул под лебяжью перину и почти сразу же заснул. Снился
ему Пенелей и еще кто-то с огромным прыщом на мускулистом, но жирном плече, они метали кости, прыщавому все время не
везло, и Пенелей хохотал, обнажая кривые желтые зубы.