Гл. 2 народная воля. Савинков, Бельский, Фигнер

Алексею Валерьевичу Серебрякову

соавторство поставлю только Алексею Валерьевичу Серебрякову

обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Гения Алексея Валерьевича Серебрякова

Источники информации:

При написании главы использованы мемуары Веры Фигнер Запечатленный труд
и воспоминания Бориса Савинкова, воспоминания террориста,
а также мемуары Александра Герасимова.


Алексею Валерьевичу Серебрякову

соавторство поставлю только Алексею Валерьевичу Серебрякову

обожаю и люблю только роскошного и шикарного нежного Гения Алексея Валерьевича Серебрякова


Гершуни собирался своеобразно. Он паковал вещи, долго нервничал. Молодой, долговязый человек в коричневом костюме вёл себя весьма тяжеловато по отношению к тому, что ему приходилось ехать. Мать переживала, но сын твёрдо решил поселиться в Минске (на время), собрать там какую-то организацию и продолжить дело народовольцев, которых уже не было в помине - их разгромил мощный и влиятельный фон Плеве.



Фон Плеве был единственным сыном своих родителей- Константина фон Плеве, и школьной учительницы Елизаветы. Вячеслав Константинович часто вспоминал о том, что мальчиком он проявлял разные таланты, но потом все заглохло, и он вынужден был поступить на службу в полицию. Дети все талантливы, часто бормотал фон Плеве, нов жизнь часто вносят коррективы обстоятельства, часто меняющие жизнь в корне до основания. Противник фон Плеве, глава боевой организации эсеров, и правая рука Евно Фишелевича Азефа, Борис Савинков был с фон Плеве в этом согласен - его самого поломала жизнь, и всё-таки его мать была права - Савинкову дорога была, скорей в артисты - он так любил сцену, своего любимого оперного певца Александра Бельского, ставшего ему хорошим другом на всю жизнь, балет, балерин, драматургию, декламацию, стихи, что это никак не укладывалось с образом жизни журналиста, которым он впоследствии стал. То, что сына приходилось порой вытаскивать по тюрьмам - Софья Александровна Савинкова-Щевиль приняла в своей жизни как личную боль и крест.

Но сына она не бросила, да и не смогла бы - сердце матери не могло поступить иначе,из благодарности, казалось, Борис жил для Александра Бельского и для неё.
К сожалению, Софья Александровна, этому была крайне не рада - она прекрасно понимала, что при таком раскладе карт ,ее уход из жизни Бориса точно погубит - он сдастся, прекратив борьбу, которую так бравурно начал,  так и вышло, после смерти Софьи Александровны в 1923 году, Борис Савинков пошёл сдаваться большевикам.

Фон Плеве на 1898 год казался властелином огромной Российской Империи.Тем паче хотелось пошатнуть этот сильный колосс, который, словно статуя, был похож на какого-то исполина, который пророс корнями в землю, из-под которой  его нужно было выкорчевать, будто столетний дуб, который там застрял весьма зазря.

Разгром партии народная воля в 1881 году потряс всё общество Российской Империи. Фон Плеве стал всесильным, что понравилось очень немногим, включая самого Императора. Но Императору приходилось терпеть хотя бы потому, что фон Плеве спас жалкую жизнь Александра III, пожертвовав кучкой революционеров, которых при таком раскладе дел вряд ли нужно было оставлять в живых.

После 1 марта 1881 года страна раскололась на двое. Народовольцам многие сочувствовали, и Григорий Гершуни был в их числе.

Родители Ольги Петровской, будущей жены Александра Бельского, переехали в Санкт-Петербург из Варшавы сразу после разгрома этой организации. Причина была в одном - младшая сестра Натальи Алексеевны, Анастасия, спуталась с одним из народовольцев, Василием, и наотрез отказалась видится с роднёй. Опасаясь  за жизнь дочери, молодые родители покинули Варшаву и уехали в Санкт-Петербург.

Детство Петровская провела в Санкт-Петербурге, только изредка её отец, товарищ прокурора, приезжал в Варшаву, проведать своих родственников - Савинковых. С детства Ольга дружила более всего с Борисом Савинковым, а его брат Виктор на ней нарабатывал руку - детские портреты, почти фантазия юного художника были посвящены Ольги Петровской.

Сам Александр Христофорович Бельский не принял разгрома народной воли, но будучи всего лишь певцом, вынужден был молчать. В тряпочку. Но всё-таки он оказался сочувствовавшим революционерам человеком, что привело его в итоге к молодому Гершуни, который его затем свёл с Борисом Савинковым, узнав о двойном дне которого, Александр Христофорович сам оказался замешен в странной полицейской игре, в которую вступать изначально не планировал. Но затянуло. С Рачковским ссориться нельзя - эта шутка полицейских и Дмитрия Николаевича Путилина стала очевидно что родной для Александра Христофоровича в последствии.

Впрочем, Александр Христофорович быстро понял, и даже обрадовался тому, что ему как солисту оперы, не нужно много говорить - после 1 марта 1881 года, и вплоть до 1882 года жизнь россиян была похожа на калейдоскоп  арестов - многих людей российской империи просто арестовали.

Желваков был казнён вместе с Халтуриным. Веру Фигнер при заступничестве Александра Христофоровича Бельского и её брата Николая Фигнера, тенора, отпустили. Забирать многострадальную Веру приезжали Бельский  и сам Фигнер, который для пущего влияния захватил с собой Бельского, который после того, как Фигнер вышла из тюрьмы, в карете не переставал ее ругать за то, что вляпалась в это безрассудство. Николай грозно сдвинул брови, и Александр замолчал, махнув рукой, и уставившись на пробегавших мимо них прохожих - пролётка ехала по мостовой, увозя троих друзей вдаль. Про себя Бельский думал, что это всё происходит с ним только потому, что он долгое время играл с Фигнером на сцене - ну не бросать же приятеля в трудной для того ситуации. Александр Бельский, как и Николай Фигнер имел статус солист Его Императорского Величества, а это означало для Веры Фигнер хотя бы помилование.

В 1882 году Судейкина, ближайшего сподвижника Плеве, ранила какая-то террористка. Судейкин и фон Плеве развели деятельность еще бурнее предыдущей.