The chunk 11 The message -252-

The fence was made of roughly processed large bricks, with insets of a pattern of hexagons. The modest gates from the armature led into a small courtyard where, however, several trees grew: dwarf Japanese cedar, ficus, and a tree with burgundy leaves. Under the awning on the left was an old open-body truck, on the right, there was a garage where Shinji parked the car. To the right was a residential building and white lace curtains were visible through the windows.
They were being waited for. The old men looked warm and cheerful. The house smelled of wood, old people, food, and mint cigarettes. The old woman, shuffling by her furry slippers. She paced to and fro from the kitchen to the table, smiled white-toothed and bowed, trying to please the men.
Ahmed was placed on the second floor, in a spacious room.  Father and son smoked a lot and spoke Japanese until late. Ahmed could make out a little: the old man spoke a local dialect.
Ahmed looked around. Parquet and mats on the floor. Solid wooden, a little bulky furniture. Modern kitchen. Cozy interior details: sliding light wooden partitions in the space of the room, which divided it into several rooms, when there was a need, a wooden traditional lantern on the chest of drawers, a miniature plastic multi-colored chest of drawers in the same place, a European-styled table and chairs in the kitchen, armchairs and an undersized table in the living area. A lot of small souvenirs and books where they could be placed.
By morning, after a short conversation with the host through Shinju's help in translating, Ahmed was treated to excellent rice and drinks, and sent to bed, patting his shoulder with approval.
The tiredness of the day's moving and the impressions of the meeting fatigued Ahmed. He fell asleep as soon as his head touched the pillow.



Забор из грубо обработанных крупных кирпичей, со вставками деталей со сквозным узором в форме шестиугольников, обрамлял скромные грубые ворота из некрашеной арматуры, которые вели в крошечный дворик, где росли, однако, несколько деревьев: карликовый японский кедр, фикус и дерево с крупными бордовыми листьями. Под навесом слева стоял старый грузовичок с открытым кузовом, справа был гараж, куда Синдзи поставил машину. Еще правее в больших окнах жилой части дома виднелись белые кружевные занавески.
Их встречали. Старики выглядели радушно и бодро. В доме пахло деревом, стариками, едой и мятными сигаретами. Старушка, шаркая тапочками, ходила из кухни к столу, улыбалась белозубо и кланялась, старалась угодить мужчинам. Ахмеда поместили на втором этаже, в просторной комнате. Отец и сын много курили и говорили на японском о чём-то допоздна. Ахмед мало что мог разобрать: старик говорил на местном диалекте. Ахмед огляделся. Паркет и циновки на полу. Добротная деревянная, немного громоздкая, мебель. Современная кухня. Уютные детали интерьера: раздвижные легкие деревянные перегородки в пространстве дома, которые делили его на несколько помещений, когда была в том нужда, деревянный традиционный фонарь на комоде, миниатюрный пластиковый разноцветный комодик там же, европейской высоты стол и стулья на кухне, кресла и низкорослый обширный столик в гостиной зоне. Масса мелких сувениров и книг везде, где можно было их поместить.
К рассвету, после короткой беседы с хозяином дома через переводчика Синдзи, Ахмеда угостили отличной выпивкой и отправили спать, хлопнув разок, на европейский манер, одобрительно, по плечу.
Усталость дневного переезда и впечатления встречи утомили Ахмеда. Он уснул как только голова коснулась подушки.