Великая Сила Латино

Эпиграф
 
Мелькает белая жилетная подкладка.
Мулатка тает от любви, как шоколадка,
В мужском объятии посапывая сладко.
Где надо — гладко, где надо — шерсть.
Иосиф Бродский

   В такое далекое сейчас и милое студенчество, Дина частенько сбегала в кафе, что на Масловке. Она любила это маленькое кафе, наслаждалась атмосферой полумрака, запахом хорошо с сваренного кофе, мечтала о будущем, как сложится ее жизнь? Что ждет её? Думала ли она тогда, что путь к её счастью будет таким долгим, трудным и запутанным?
   В этом кафе всегда был народ. На маленьком танцполе всегда были желающие потанцевать. Дина очень любила понаблюдать за входящим в моду аргентинским танго. Она вообще всегда любила танцевать, это было её второй натурой.
На танцполе она вдруг увидела необычное зрелище, она даже привстала от видимому залетные профессионалы - мужчина в черно-белом и девушка в коротком ярко-красном платье, с длинными распущенными волосами. Выразительным языком аргентинского танго они смогли создать маленький спектакль - со своей интригой, сюжетом и внутренней жизнью.
   Томительно нежная, красивая и грустная мелодия сдерживалась строгим, даже жестким ритмом. Он подчинял себе и музыку, и движения танцующих, но не мешал выражению их чувств, давал им свободу. Здесь не было тесных объятий. Танец разделял Мужчину и Женщину ног. Плавные, скупые, очень чувственные мгновения легких касаний, тонкое заигрывание партнёра, который то манил к себе, то уходил, они рождали атмосферу необыкновенно чувственной экспрессии. 

   Это был не танец, нет – сладостное, наполненное поэзией и страстью общение двух тянущихся друг к другу сердец. Мир господства мужчины, и сладость покорности женщины.
   В этом танце не было улыбки. И мужчина, и девушка в его руках, - они словно заново открывали для себя очарование и наслаждение от того, что они вместе. Вдвоем. И никого вокруг. Упивались общением и взаимопониманием. Была только взрывная страсть, задаваемая ритмом, и внешняя невозмутимость танцующих. Языком танца они рассказывали о своей любви.
Аромат страсти наполнил все помещение уютного кафе.

   На последнем курсе института, ожидая в приемной декана, Дина услышала громкую издевающуюся речь человека, который что-то требует. Так разговаривать с деканом никто не мог себе позволить. Когда дверь открывать, она узнала Георгия. Он был любимцем всего университета - высокий, спортивный, громкий, балагур. Дине он не нравился, уж очень его было много. Но как-то так случилось, что на одном из последних институтских балов он пригласил Дину и больше уже от неё не отходил. Дина поразилась, что она совсем не знала этого человека. Что его жизнерадостность          - это маска для публики, а на самом деле Георгия является глубоким, думающим человеком. Дина не заметила, как страстно в него влюбилась.
Через полтора года у них родилась дочка Сима. Георгий души не чаял в дочери - гулял, купал, рассказывал сказки. Но через два года в нём что-то изменилось. Он отдалился, стал замкнут, неразговорчив. И в один ужасный день он сказал:
- Знаешь, я должен уехать на свою историческую родину в Израиль. Там меня ждут сестра и отец. Я не могу отказаться, но буду ждать тебя с Симой.

   Расставалась с ним спокойно, без ссор и скандалов. Дина не могла уехать – не могла оставить больную мать. А он уехал. Победил зов крови. Так там и прирос. Ждал Дину, а не дождавшись - женился. Дине оставил их прекрасную трехкомнатную квартиру. Там она и жила – с матерью и единственной их дочкой Симой.
   Шло время. Мать ушла в мир иной. О муже Дина не тосковала - запретила себе даже вспоминать о нем. Повторное замужество считала ненужным. Дочь выросла, незаметно превратилась в привлекательную черноглазую красавицу, вышла замуж. У Симы, ее дочери, личная жизнь не заладилась. Брак оказался неудачным и распался по причине неуемного тяготения зятя к другим женщинам.
   После очередного любовного приключения дочь просто не открыла ему дверь. Обидевшись, он сам ушел, оставив ее с малолетним сыном, Сашей. Выручил Симу их небольшой цветочный магазин. Сима целиком погрузилась в новое для нее дело. Бизнес оказалось успешным. Постепенно удалось открыть в городе три новых точки. Умеренные цены, всегда свежие цветы, доброжелательность и приветливость привлекали людей.
   Так и сложилось: Сима занималась цветами, а на плечи Дины легли домашние хлопоты и воспитание внука. Стала домохозяйкой.
   Дело у Симы процветало. Ее дизайнерские проекты отличала оригинальность, смелость идей и элегантность исполнения. Они были далеки от обыденности, и тем более – от халтуры. Сима стала получать приглашения для оформления торжеств. Это приносило неплохой доход и давало душевное удовлетворение. Бизнес процветал. Жизнь мчалась все быстрее и быстрее. Набирала обороты с каждым днем.
   А у Дины с годами ничего не менялось. Жизнь наполняли повседневные хлопоты и заботы. Каждый день одно и то же – готовка, уборка, занятия с внуком. А для себя – нечастые прогулки в сквере, лавочки с такими же, как она, домохозяйками. Однообразные разговоры на одни и те же темы.
   Внешне все выглядело благополучным. Внук Саша рос, Сима увлечена работой. Только у Дины все стояло на месте. Душу наполняла пустота. Куда-то уходили прежние ощущения молодости и задора. Тяготили мысли о неизбежном увядании и приближающейся старости. Не хотелось с этим мириться.
   Как только внук уходил в школу, она, наскоро управившись с домашними делами, бросалась навзничь на диван и подолгу лежала. Думала, думала… Искала ответы на нескончаемый поток вопросов. Почему ее жизнь так скучна и неинтересна? Почему у нее нет ни мужа, ни любимой работы? Почему так много потерь, предательства? Почему она одна? Глаза наполняли слезы обиды. Неужели ее жизнь так и пройдет?
Понимала, что домашняя жизнь ее засасывает, что надо куда-то стремиться, двигаться вперед. Как на велосипеде: пока крутишь педали - не падаешь, мчишься. И не падаешь, сохраняешь устойчивость и равновесие. Но стоит остановиться – и…
В природе нет ничего застывшего, замершего, успокоившегося и неподвижного. И у человека: нет движения – нет жизни. Это закон.
   Когда одиночество становилось нестерпимым, Дина включала записи любимой музыки и танцевала подо все, что слышала, без перерыва. Движениями тела исступленно, с бешеной страстью, откровенно, искренне выплескивала все, что копилось в ее душе – ее порывы, метания и потаенные мечты. То, что она так ждала, на что надеялась и что так и не сбылось. И уже никогда не сбудется. Сила страсти в ее танцевальных движениях была так велика, что она порой теряла контроль над ними. Ритм танца властвовал и подчинял. Это было какое-то танцевальное безумие. 
   В танце есть "частичка сумасшествия, которая делает каждому много добра" прочла она у кого-то из великих. И поняла, что это – о ней. Действительно, ее душа после таких танцев словно очищалась, освежалась, как после отгремевшей майской грозы. Ей было хорошо. Она ощущала себя не только освобожденной от груза переживаний, но и помолодевшей. Да, несомненно «стареют потому, что перестают танцевать». 
   По привычке следила за своей внешностью, за прической, пользовалась макияжем. Когда раздавался звонок в дверь она шла открывать с подспудно таившейся надеждой: а вдруг в ее дверь позвонит тот, кому она нужна, кто нужен ей.   
Она стала увлекаться поэзией «серебряного» века, с увлечением рисовала дивные, замысловатые цветы. Душа куда-то рвалась, что-то искала, о чем-то просила, нет – молила. И ждала.
   Вот такой жизнью, наполненной мечтами и фантазией, жила Даша уже год – мрачнея душой от остановившегося времени. 
   Когда ко дню рождения, дочь подарила ей путевку в приличный пансионат, да еще в одноместный номер, она страшно обрадовалась.
 - Вот и поезжай. Давно ты нигде не была. Встряхнись. Еще не вечер. Ты у меня еще молода. Почисть перышки - и в путь.
Обняла, засмеялась и подтолкнула к зеркалу.
- Посмотри на себя – дочь крутилась в новых шпильках перед зеркалом и пыталась убедить, что мать еще может быть неотразима.
- Деньги откуда? –еще накануне лишних не было.
- Хорошо заплатили за оформление свадьбы.
- Ты же собиралась на Бали?  Деньги пригодились бы, - Дина пыталась скрыть радостное волнение.
- Передумала. 
- Царский подарок, да еще номер одноместный, - Дина с интересом рассматривала путевку. В молодости заядлая путешественница, преждевременно выйдя на пенсию, действительно давно никуда не ездила.
- Да у меня и одеть нечего. Дома- то из халатов не вылезаю.  Платьев нет за ненадобностью. Все старое давно вышло из моды.
- Лето же. Какие там наряды. Майки, шорты, сарафан, да легкое нарядное платье. Сообразим, не волнуйся.
   Дочь у Дины яркая, темноволосая шатенка с длинными ногами и веселым характером, привлекала мужчин кажущейся легкостью и беспечностью. Она всегда в окружении поклонников, но знает твердо, что ей нужно и размениваться на легкие отношения не собиралась. За ней уже давно ухаживал обеспеченный холостой мужчина. Дина присматривалась к нему, хотела познакомить с сыном, смущало только одно - он был старше на 18 лет.
   Дина вспоминала ухоженных пожилых женщин, на которых обращала внимание вовремя тур поездок за границу. Аккуратно причесанных, в светлых, пастельного цвета одеждах, праздно беседующих в кафе. Они улыбались, слышался их задорный, совсем молодой смех. Либо вечерами, отдыхающих в ресторанах, в вечерних платьях, драгоценностях, флиртующих с пожилыми мужчинами. Возраст -  не помеха полноценной женской жизни.  Почему они не чувствуют свой возраст? Даша была уверена, что надо брать от жизни все, что только можно - в молодости. Жить беспечно и ярко. Только ощущения и чувства остаются в памяти. А что успела подарить тебе жизнь в молодости, с тем и останешься в старости.

   Номер оказался маленьким, но светлым и солнечным, с веселенькими обоями и легкими рисунком на занавесках на большом окне. Уютная столовая, которая почему-то называлась рестораном, с открытыми окнами в сад, белоснежными скатертями.  Слышалась тихая мелодия песни Ольги Рождественской «Хризантемы».
   Пахло приятно выпечкой, кофе. Ее подсадили к пожилой даме с живыми любопытными глазками, замысловатой «халой» на голове и ярко накрашенными губами. Даму звали Вероникой. Она охотно поделилась с Диной: 
- Я здесь отдыхаю который год, и скажу вам, что год от года здесь все хуже и хуже. Кормят плохо, одним и тем же, развлечений мало, только танцы, да и те стали платными. Да и контингент, знаете, все больше собесовский, оставляет желать лучшего.
- Народу много, а кавалеров мало, - продолжала она, улыбчиво здороваясь с пожилым сухощавым мужчиной в белом летнем костюме, сидевшим за соседним столиком. Он увлеченно рассказывал официантке что-то интересное.
- Вот, поглядите на этого покорителя дамских сердец, - она кивнула в его сторону. - Так у него здесь две постоянные дамы: одна дневная, другая - ночная. А по вечерам он со всеми, кто танцует на дискотеке.
Дина обрадовалась, когда Вероника, любезно исполнив роль гида, не дожидаясь ее, откланялась: 
- Пойду, отдохну, почитаю. Вечером зрелищное мероприятие
   Она ушла, перекатываясь на коротких толстых ножках. Дина ушла следом за ней. Хотелось побыть одной, самостоятельно осмотреться и вообще не быть связанной чужими интересами. На отдыхе главное - независимость.
   Трехэтажное здание пансионата пряталось в зелени берез, лип и сосен. Много прогулочных тропинок, липовые аллеи с лавочками. Клумбы ярких летних цветов радовали глаз. Дина нашла уединенную лавочку под белоствольной березой - прекрасное место для чтения. В последующие дни в ресторан приходила позже, чтобы не сталкиваться с Вероникой. Много гуляла. Читала. Такой жизни ей хватило на два дня. Захотелось общения.  Дина вышла на главную аллею. Где-то мелькала Вероника. Всегда нарядно одетая, выделявшаяся своими нарядами среди других женщин. Дина присоединилась к ней, и вскоре услышала то, что меньше всего хотелось - откровений. По жизни знала, что об откровенности часто в последствии сожалеют, стыдятся ее. 
- Вы знаете, Дина, мне надоела такая жизнь, - признав в Дине подругу разоткровенничалась Вероника. Они сидели после обеда на липовой аллее. День стоял по-настоящему тихий, летний. Солнышко пригревало сквозь ажурную тень.
- Я живу с семьей сына. У меня два внука первоклассники. Квартира у меня большая 4х-комнатная, очень удобная, доставшаяся от умершего мужа-генерала. После ремонта сын сделал из холла комнатку для меня. Там мои вещи, дорогие мне, мои мир, моя жизнь, книги, альбомы с фотографиями, мои воспоминания. С невесткой у нас спокойные, рациональные отношения.  Но меня так часто посылают отдыхать и оздоравливаться. В год до 3-4 раз, что я в своем доме чувствую себя гостьей. Я так рада, когда мне удается несколько месяцев подряд пожить в своей комнатке. Я пробовала объясниться с сыном, но он меня не понял.  Мне предложили путевку в более престижный санаторий.
   Она помолчала, вздохнула:
- Надо признать, что наступило время, когда я стала в тягость молодым.  А если заболею, да тяжело, отправят в больницу, дом престарелых. Мы с мужем правильно воспитали сына, но он делает все, что считает невестка. Я никуда не вмешиваюсь. Внуки далеки от меня. Сначала няни, сейчас репетиторы, кружки. У невестки часто бывают гости, но меня не приглашают, она считает, что гости мне не могут быть интересны и могут меня утомить.
- Да, богатые тоже плачут, -она улыбнулась. Жил бы муж – такого не потерпел.
Что я могла сказать, посоветовать ей. В чужую семью лучше не вмешиваться, можешь навредить.   
- Я иногда пересекаюсь в санаториях с такими же «любимыми» матерями, проходящими лечение по 2-3 раза в году. Редко, кто гордится такой заботой. А в этих санаториях и пансионатах завязываются курортные романы. Женщины надеются, обманываются, страдают. Мужчина здесь на вес золота.  Любого возраста.  Отрываются по полной. Гуляют, влюбляются, забывают про семьи. Вспоминают молодость. Я услышала со стороны танцплощадки знакомые ритмы. Мне захотелось потанцевать.
- Сейчас танцуют совсем по-другому, чем раньше нам можно только смотреть. – сказала Вероника.
   Тянуло запахом жасмина.  Танцевальная площадка вся сверкала мигающими в такт музыке лампочками, многие девушки в минимуме одежды в маечках на узких бретельках и коротких нарядных юбках, призывно сверкали еще не совсем загорелые ножки танцевала в основном молодежь, парами.  Молча. Движения партнеров простые, объединены одним ритмом, но каждая пара танцевала по-своему. Очень эмоционально, страстно, некоторые пары излишне откровенно. Вероника права -   интересно необычайно.
   Среди танцующих я увидела знакомого мужчину в белом, соседа по столовой. Он танцевал ритмично, его движения не лишены изящества, были выверены и точны, наполнены, казалось бы, еле сдерживаемой страстью. Его партнерша – молоденькая девушка - легко следовала за ним, повторяя его движения. Ее короткая юбчонка вздымалась над длинными ногами. Они были вместе, и в тоже время чувствовалась грань, отделявшая их. Когда танец окончился, он подошел к нам.
- Ну наконец-то и вы соблазнились, сказал он, обращаясь ко мне. Будете танцевать?
- Да нет.  Я вижу такое впервые.
Он засмеялся, обнажая прокуренные зубы.
- Это импровизация на темы латиноамериканских танцев. Это -  Хастл. Становится все более популярным как за границей, так и у нас. Самый простой в движениях, модный, дискотечный, простой в освоении.
Он с удовольствием объяснял нам, стараясь убедить и заинтересовать.
- Так танцевали африканские рабы. Танцевали так, как будто были одни и на них никто не смотрел. Эмоционально, откровенно страстно. Еще Бернард Шоу говорил, что танец – это вертикальное выражение горизонтального желания.
– Тьфу, опять секс! Только о нем можно и говорить, - возмутилась Вероника и отошла к приятельнице. Николай Сергеевич, не обращая внимания продолжал:
- Сейчас по России открыто много школ по освоению латиноамериканских танцев, проводятся конкурсы и по телевидению. Я как раз преподаю в одной из школ в Москве, так что пользуйтесь случаем. Обучаю бесплатно, - он заинтересованно смотрел на Дину.
- Надо сказать, что эти танцы любили танцевать и белые люди, только делали это более сдержанно.
В это время его пригласили танцевать:
- Николай, скоро кончится наша музыка, -  юная белокурая девушка Маша тянула его на танцплощадку. Эта пара смотрелась очень красиво. Оба в белом. Они выделялись среди танцующих. Мужчина начинал движение, а девушка его развивала и украшала.   Не было ни строгих привычных схем, заученных движений. Только музыка, он и она. Неповторимая история, наполненная сильными эмоциями и переживаниями и целиком зависящая от них.
   Дина почувствовала себя возрастной дамой, поняла, что у нее нет того юного задора, нет тех чувств. И она так далека от их проявления.  Ей расхотелось танцевать вообще.
- Подождем, скоро будет и вальс, и танго, -  сказала вновь подошедшая Вероника. Но Дина утащила ее с танцплощадки
- Проводите меня. Могу заблудится.
   Среди танцующих не было никого, кто мог бы ее заинтересовать.  Ночь была лунная. В номере светло, как днем. Спалось в эту ночь плохо. Ей вспомнился фильм «Грязные танцы» и финальный, очень непосредственный и красивый танец Патрика Суэйзи и Дженифер Грэй. То, что она видела сегодня казалось дешевой подделкой. Дине захотелось домой. Наутро, она чуть не опоздала к завтраку и очень удивилась, когда к ней у ресторана подошел Николай Сергеевич.
- Зря вы ушли. Мне так хотелось потанцевать с вами вальс. Дина пожала плечами. Он почувствовал ее настроение
- Вы так молоды душой, так не растрачены. Стоит вам только захотеть, и мы станцевали бы хастл не хуже, а много лучше. У меня глаз алмаз - иная старается, а чувств– нет, как ледышка. В хастле важен темперамент. А Вы его зря сдерживаете.
   Дине были неприятны его слова, словно он подглядывал за ней в щелку. С тех пор она встречала его везде. Он галантно раскланивался, пытался заговорить с ней, приглашал потанцевать.
   Дина любила танцевать и не стала себе отказывать в этом удовольствии. На танцплощадке Николай, увидев ее, попросил подарить ему этот вечер. Ее молчание он расценил как согласие.
   С того вечера они свободное время часто проводили вместе.  Вместе танцевали, гуляли, читали. Николай не был героем ее романа, а она была ему просто симпатична. Дина привыкала к нему и в танцах все меньше была стеснительна. 
Николай оказался интересным собеседником. Единственное, что настораживало Дину это его изучающий прищур глаз, который она ловила на себе. Николай при всяком удобном случае подчеркивал, что чувствует себя одиноким. И довольно откровенно намекал на продолжение знакомства в Москве.
   К концу пребывания в пансионате он попросил у нее адрес и телефон. А в последний вечер Дина позволила себе, чтобы он ее обнял и поцеловал. При этом она ничего не почувствовала, а холод и влажность его губ ее неприятно поразила. Николай был в ударе, захлебывался, смеялся и шутил от переполнявших его чувств.
- Я так благодарен судьбе, что познакомился с тобой Диночка, - не раз повторял он, целуя ей руку во время возвращения в город. 
   Ну что ж думала она может это и есть моё счастье. В мои то годы выбирать не приходится.  Николай держал ее руку в своей и все говорил и говорил о чувствах, которые испытывает к ней, когда же автобус вырулил к встречающим, он спокойно попрощался с ней и со словами:
- Мне было очень приятно познакомиться с вами, - вышел из автобуса навстречу встречавшей его женщине, взял ее под руку, и они ушли
Никого не замечая, Николай даже не оглянулся на Дину. Дина едва сдержалась и, если бы не встречавшая ее дочь, расплакалась бы.

   Не смотря на эту ситуацию, по возвращении из пансионата, Дина изменилась, повеселела, стала прежней: живой и кокетливой. Теперь не могла сидеть дома и попросилась работать в магазин -  продавать цветы. Работала с радостью, у нее появились свои покупатели, много знакомых мужчин, ожидающих ее внимания. Но они были не интересны ей. Она словно кого-то ждала.

   Прошел год. Однажды, в магазин пришел представительный иностранец. Он все ходил по магазину, ко всему присматривался.  Дина отпускала только что сделанные букеты для юбилея. А когда магазин опустел, он отобрал красивые красные розы для громадного букета и, протягивая ей, неожиданно сказал: 
- Пойдем домой, Динушка. Нас заждались Сима и Семен. Прости меня, если можешь. Его глаза светились любовью, и в них вспыхивали задорные искорки, которые она наконец-то узнала. Григорий властно прижал Дину к себе.
И она покорилась сладостно и счастливо. Прежние чувства страсти и любви горели все ярче.
- Да, мы еще продолжим свой танец любви - повторила Дина.


   До конца дней своих они были счастливы.