Глава 9 - Великий инквизитор - Смерти в тишине

Лошак


Планета Сварг, город Даксим Друва
Городская эстакада

4 марта 2330 года

За два года на Сварге джаз полностью вошёл в жизнь Макса, можно сказать, затёк внутрь, и заполнил внутри него какое-то пространство. Наверное, культурное пространство – Максим всё-таки культурный человек. Возможно. Наверное. На самом деле, с приходом музыки в его каждодневную жизнь что-то изменилось, она стала какая-то менее отвратительной, что-ли. И квартира, кстати, стала более уютной. Ещё Фрэнк подарил Максу настоящий «вертак» - проигрыватель для полимерных пластинок, его движение завораживает, глядя на то, как работает простейшая машина Елизаров лучше думает и быстрее успокаивается.

Минут двадцать назад Максим поставил пластиночку, налил себе немного бренди, проходит минут десять, и…сообщение от Тины:

«Макс приезжай, у меня настолько занятное зрелище! Тебя точно заинтересует!

P.S. Координаты я тебе сбросила».

И всё коту под хвост! Ну ничего, Музыка у Елизарова и в машине играет – даже какое-то меланхоличное настроение получается! Кто его знает, если альбом записали дождливым вечером в Чикаго, то всё прямо один-в-один.

Какой там, в задницу, один-в-один! Чикаго сейчас большой, спокойный город без высотных зданий, свой мрачно-привлекательный образ «города техноманьяков» он уж давно утратил. А эта срань, слева, двухкилометровая верхушка шахты?! Такой в Чикаго нет, не было и точно никогда не будет! Максим неделю назад начал задумываться – насколько в моральном плане ему хватило небольших каникул на Нассаме? Они конечно были немного подпорчены не самыми приятными разговорами, в том числе с Советником безопасности. К тому же Макс не понимал его настроение, только в голосе раздражение слышал, наверняка что-нибудь такое – «время идёт, а лучше то и не становится».


Макс уже видит их «район красных фонарей», и начинает гадать – интересно, что же там такое случилось?. Во-первых, Тина любит немного заигрывать. Во-вторых, кто его знает, может там деликатное что. А в-третьих всё может быть ещё проще – она не стала отвлекаться надолго на создание сообщения. Она - начальник, у неё подчинённые, у неё нет времени выдумывать длинное пространное письмо. В такой обстановке всё должно получаться быстро – две строчки текста, отправил, можно и галочку какую внутри себя поставить.

Макса обогнали армейские броневики, причём совершенно очевидно, что никуда они не торопятся, сохраняют походный ордер. Шли 450, может даже 500 километров в час, для гражданских это ещё один знак, что военные действительно по общим правилам играть не собираются. Машины, продающиеся в Солнечной системе имеют ограничения по режиму ассистента удержания скорости – не больше 400 километров в час. Вроде такая мысль – хочешь превышать скорость, значит нервничай хотя бы, этот вопрос оговорён конвенцией ООН, ведь мощность искусственного интеллекта подобное никак не ограничивает. Когда машины идут на экспорт в Объединённые территории, «круиз контроль» может держать 600, 700 и даже 800 километров в час. Здесь право превышать скорость считается естественным, особенно у офицеров, за небольшое превышение их могут даже не остановить. Тина, которой почему-то очень понравилась повесть «Скотный двор» назвала подобное «конечно все равны, но некоторые равнее других». Совершенно очевидно, что пока адмиралы и генералитет в Соколово не пересядут в метро, не окажутся в одной толчее с другим людом, то часть Землян даже не задумается о переезде сюда. Множество землян принципиально не будут жить в мире, где министры находятся в какой-то другой реальности, и смотрят на граждан (своих работодателей), как на плебс.

Ну всё, Макс почти приехал, ему надо съезжать с Эстакады и сбрасывать скорость. На трассе даже указатель есть, но он поизносился от времени и порядочно пострадал в «неделю длинных ножей». Но им, по сути никто не пользуется - все едут по памяти или по навигации. Вроде с неделю назад на совещании в горсовете было предложение отремонтировать указатели на Эстакаде, заодно нанести на них надписи хотя бы на русском и английском. В теории предложение бы прошло – азадийцы в горсовет ВООБЩЕ не баллотируются и в управлении своим городом не участвуют. И кто-то депутатов пристыдил остальных – «Мы случайно не забыли, чей это город?!». Потом, вроде, предлагался плебисцит, но и его решили не проводить, и вопрос остался в подвешенном состоянии. Среди азадийцев идёт медленная депопуляция, а со всё новыми мигрантами люди способны продавить абсолютно любое решение. Но как так можно. Надо учитывать специфику хозяев, говоря кокретнее - отсутствующее умение азадийцев договариваться и вместе отстаивать одну точку на референдуме, когда вопрос поставлен ребром... В общем, депутаты, парламентарии, решили, что так пока нельзя, нужно подождать, пока отношение коренного населения к своему городу изменится. Это Елизарову, кстати Мишель написала – помнит она, что Максим сделал для неё, и, когда у неё есть время пописывает ему о том, что в горсовете обсуждается не за закрытыми дверями. Пишет хотя бы для того, чтобы у Максима на время службы появилось ощущение сопричастности к жизни города, а не так «Приехал, отслужил своё, и ну вас всех в задницу!!!».   

***

Район Амму-Питаль

Макс не знает как переводится название района, знает главное – его называют «районом красных фонарей». Здесь дешёвые гостиницы, бордели, и, зачастую «два-в-одном», когда интимные услуги включены в цену проживания. У одного пятиэтажного дома стоит полицейская машина, её стробоскоп работает в таком режиме, что к зданию можно подойти только прикрывая глаза. Сделать так умнее и дешевле, чем выставлять целое оцепление и отваживать зевак. Но не сказать, что оцепления нет совсем – перед дверью стоит полицейский «амбал», которому нужно показать служебное удостоверение.

Вся азадийская оргпреступность опирается на наёмников, которым итак немаленькую мышечную массу «раскачивают» нелегальными биостимуляторами. Среди них есть «незамазанные» - наверняка, они что-то натворили, но никто из представителей Закона при этом их не видел. Таким и намекают – ведь можно поискать, и что-то найти, да? Так что айда к нам! Сегодня такие «амбалы» - костяки полицейских штурмовых групп, и ещё вот так иногда работают, если те же ракнайские дети защитив глаза самодельными очками всё-таки хотят посмотреть, что ж такое происходит.


Стены цвета детской неожиданности видно ещё с улицы, а уж запах то! В здании кого-то мочканули, и трупак явно не первой свежести. И мочканули как-то… «изысканно», что ли.

- Родной, где всё?
- Второй этаж, слева от лифта.
- И как ты этот запашок терпишь?!
- Вам кто-то мешает дышать ртом?
- И точно. Ладно, бди давай!

Макс зажал нос и зашёл внутрь, попутно заметив, что сейчас в доме очень тихо, а такие места тишиной, мягко говоря, не отличаются. Наверняка что-то эндакое произошло, раз «движуха» в доме прекратилась полностью. Максим вызвал лифт, пока он едет, Елизаров думает о том, как очень хорошо, что они с «амбалом» на одной стороне. Стимулятор для мышц нисколько не притупляет их мозговые функции – они опаснейшие противники. Опасные всем – сообразительностью, в месте с тем способностью стрелять из автоматических пушек весом почти с центнер, с бедра. Опасные в ближнем бою – в которым они за полсекунды играючи отрывают человеческую голову.

Лифт старый, отрегулирован плохо, а ещё в нём полно воды! И нет традиционной сенсорной панели управления – на «нейроскептиков» вроде Максима здесь никто не рассчитывал. Значит Максу нужно «нащупать» разумом модуль управления и подумать о чём-нибудь в двух экземплярах, например о палочках, которыми корейцы и японцы едят свою лапшу…

- Максимчик! Иди сюда, моя рыбонька!

«Тиночка» звонко чмокнула Максима в щёку и подвела соседней комнате…

- Вдох, выдох! Ещё раз вдох, выдох! Видишь, какое у нас тут занятное зрелище?!

«Занятное зрелище» - обезглавленный офицер, лежащий на животе в луже крови. Старший лейтенант. Как минимум обезглавленный, а там уж кто его знает. На стенах кусочки его черепа и мозгов, даже интересно, чем его так.

- Тина, у меня два вопроса…
- Да, ты мой моллюсочек?!
- Кто это? У него же фамилия на пиджаке. Может жетон остался.
- Сейчас мы аккуратненько…
- Подожди, сразу второй вопрос. Врач у вас есть?
- Макс, ты и сам знаешь, сколько стоит врач. Есть патологоанатом в окружном управлении…
- Какое в…окружное управление?! Мне здесь врач нужен, понимаешь?!      
 
***

Пиджак остался в гардеробе, а на нём «Тимощук С.», которого вся первая дивизия и четверть города называет просто «Лошаком». Тимощук был молодым, 26 ему ещё только было бы в апреле, он родился в «лихие нулевые». Вроде где-то на периферии, где в медпункте не было нормальной аппаратуры и плоду не производили своевременную генокоррекцию. В те «чудные» времена могли рождаться люди с врождёнными заболеваниями, мальчики, западающие на мальчиков, и всё в таком духе. Цензурно, таких как Тимощук называли дети колоний, земная пресса (после отделения Объединённых территорий разумеется) – «людьми без рода, без племени». Дети рождались непонятно в какой среде, в детстве тот же Тимощук мог говорить «шукать», «быро» и «наслайсить». Причём он не считал подобное переходом с одного языка на другой

Сегодня социологи говорят, что минимум каждый третий из «детей колоний» - человек без принципов. А Тимощук что – попал в Армию в 22-м когда гребли вообще всех, но не погиб, потому что народ берегли. Потери были уже настолько велики, что было вообще непонятно, кто будет рожать и воспитывать детей. Как всё закончилось, служба ему не осточертела, и наш дохлый герой стал кадровым офицером.

Наверняка всё-таки нужно пояснить грубое «дохлый герой» и кличку «Лошак». Тимощук был как раз таким, недообследованным, то, что его «мужское достоинство» не просто большое, а огромное выяснили не сразу, едва ли не после войны. Слишком большое – он женские дела повредить может, а он решил, что это даже интересно, когда всё вокруг продаётся за деньги, включая здоровье и даже жизнь. Лошаку, которого не облагородило происхождение и ожесточила война захотелось покупать чужую боль. Два раза он и смерть девочек от внутреннего кровотечения оплатил. Максим уже поклялся, что так он этого не оставит, но его остановила «Наташенька». Преступление, говорила она ему, предусматривает пострадавших, правильно? Убитых не вернёшь, а родители и сёстры получили шанс на нормальную жизнь. И кто-то ещё получит. Макс бесился, пил, разговаривал с Фрэнком, Тиной, и, к своему стыду, остыл. А то, что произошло теперь Максиму видится как заслуженным воздаянием.

Елизаров с небольшой разницей набрал три сообщения. Первое – О’Нилу, он просто обязан это знать. Второе – Фрэнку. Скоро вмешается следственное управление Главной военной прокуратуры, и они там должны решать кто и что будет делать. Заодно попросил разрешения позвать Нефаль – она конечно же не криминалист, но с её военным опытом понять ситуацию ей будет несложно. Потом ей самой. Максим уже слегка нащупал струны её гордой души, приблизительно догадывается как не унижаться самому, и в то же время вызвать у неё неподдельный интерес.

На улице сирены, светотехника – кажется, сейчас прозвучит «ВСЕМ МОРДЫ В ПОЛ!!!» из матюгальника, но это всего лишь О’Нил приехали-с. Он с преогромным удивлением вспомнил, что в мире бывают грязные места, постучал своим жирным кулаком по стенкам лифта, не понимая «как эта херня едет». Потом поднялся…

- Где он?!!!! Аху…
- Ах у ели, у ёлки – Елизаров с озорным взглядом немного «забил» матерную тираду ирландца.


- Так, ты!!!
- Ну я.
- Для тебя же он «Лошак», правильно?! Смотришь, крысёныш, и любуешься, как офицера зверски убили?!
- Знаете, господин бригадир, не поверите, всю жизнь "мечтал" такое увидеть…
- Заткнись! Ты мне зубы не заговаривай!!! Ты, ты, Елизаров будешь искать убийцу Сергея Александровича! Понял?!
- Что-то изменилось в законодательстве? Или я что пропустил?
- Вес у меня в генштабе есть, крысёныш!!! Военный следователь сюда прилетит, формальности мы соблюдём, не боись! Потом он тебя за шкирку возьмёт, и ты не остановишься до тех пор…фух…


О’Нил и двух шагов не прошёл, как его снова начало рвать. Он же не просыхает. Вообще. Глядя на его опухшую рожу, единственное, что подумал Макс – «Как вы все зае…..». Сильно, очень надоели, в общем.

***

Появление Нефаль «на арене» - полный контраст. Она аккуратно прошла и перед ней все просто тихо расступились, и конечно же что-то «промурчали» в знак приветствия. К месту, так сказать, происшествия, её привёл собственный нюх.

- Здрасьте, Нефаль.
- Здравствуй, Елизаров. Что ты хочешь знать?
- Да хоть что-то. Чем больше, чем лучше, на самом деле.
- Поняла, начинаю работать.

С учётом того, как долго Нефаль была «лабораторной крысой», совершенно неудивительно, что она только здесь достала перчатки из своего кармашка, а надела их непосредственно над телом Лошака.

- Елизаров, я поделюсь с тобой первыми выводами?
- Слушаю.
- В него не стреляли, голова при попадании болванки с высокой кинетической энергией взрывается иначе.
- Я понял, Спасибо. Тина, тут вообще допросы кто-то ведёт?
- Макс, я вызвала подмогу, ждём. Пока только разогнала всех по комнатам, чтобы не высовывались. Пока опрашивать…постояльцев некому. И не смотри на меня так – всё что смогла, я сделала.
- Понял, извини.

- Елизаров, ты меня слушаешь?
- Конечно!
- В голову старшего лейтенанта, ещё до её взрыва было помещено нечто инородное…
- Взрывчатка?
- Заметь, тебя я не перебиваю.
- Ладно, извини. Так что?
- Что-то органическое. Елизаров, ты разрешишь мне перевернуть тело на спину?
- Ну…давай…

Максим вышел в коридор и слопал успокаивающую таблетку. Нефаль даже в мыслях не обвинишь в неосторожности, но и против них явно не абы кто. Слышен звук стареньких двигателей челнока, человек из военной прокуратуры уже здесь. Зашёл, молча протянул всем руку, молча поглядел на «зрелище».

- Стивен.
- Макс. Максим.
- Уже и врача пряморукого нарыл?...

- Господа, у старшего лейтенанта аккуратно удалён половой член.
- Ясно, потом ему его в рот запихали и…
- Мне нужно время, проверить вашу гипотезу.
- Гипотеза тоже мне, на Ариане видел точно такое же.

Стивен обросший, мылся вообще невесть когда. От него несёт сложным «букетом» запахов из перегара и…последствий отсутствия гигиены полости рта. А у Нефаль, кстати есть какой-то раскладной микроскоп, от него наивно ждать прекрасного увеличения. Её прибор только на тот случай когда точно знаешь, что ищешь.

- Вы правы, господа. Вместе с ним – следы органического взрывчатого вещества, ещё, как мне кажется, остатки взрывателя с радиоуправлением. Елизаров, я ответила на твои вопросы?
- Нефаль, можно попросить тебя остаться ещё минут на пять? Ну на десять?
- Хорошо, останусь.

Стивен зашёл в комнату, у него сканер, которым он пытается найти отпечатки пальцев, следы борьбы. А пока всё выглядит так, будто в комнате произошла прекрасно организованная смертная казнь, разве что последствия выглядит немного некрасиво.
- Макс, да? Кто мог быть «горячим поклонником» нашего лейтенанта? Может он доставал городских?
- Стивен, он был для местных золотой жилой.  Зачем убивать курицу, несущую золотые яйца? Логически, я и сам ничего понять не могу.
- Значит нужно устраивать допросы в лагере дивизии…

- Господа, я хотела бы привлечь ваше внимание. Вы видите надпись?

Нефаль взяла маленькую кисточку, осторожно убрала мелкие куски черепа, затем среди крови и мозгов обратила внимание на буквы, точнее слово. Luxuries.

- Чего? Роскошь?!
- В латинском языке слово luxuries имеет другое значение – похоть. Похоть, господа – один из семи смертных грехов в христианской религии.
- Fanatic. He’s fucking fanatic!
- Стивен, я по-английски того, не очень.
- Понял. Тут не бытовуха. Не выяснение отношений, не выбивание долгов. Я сказал, что тот, кто грохнул старлея – грёбаный фанатик. Тут каждая деталь важна, каждый звук, каждый… Давайте наружу выйдем, что ли.

***

Тина всё поняла. Дело нестандартное, возни будет много, а Стивен едва ли не локти кусает – фанатиков он явно недолюбливает. Нефаль заявила, что Лошак умер примерно 16 часов назад, подобные сроки наводят на очень нехорошие мысли.

- Макс, ты знаешь город. Искать здесь другие трупы можно неделями, если не месяцами, да?
- Здесь? Здесь и года может не хватить. Местного года.
- Для нас «хорошо» то, что фанатики свои жертвы не прячут. Даже наоборот - стараются их обставить «должным образом». Если умные и задвинутые на своей идее – всё хорошо рассчитывают. Чтобы самим улететь и не подставляться. Если что - получить медпомощь, причём такую, чтобы копам всё не слили.
- Не слили среды борьбы?
- Да, вроде того. Мадам, простите, как вас?
- Для вас - госпожа Чаттерджи.
- Это, госпожа…у меня брахлит нейромодуль, надо сменить. Вы говорили о…страшных грехах, да?
- Семь смертных грехов.
- Там нет такого греха, когда жрёшь, сука, жрёшь, и никак не нажрёшься?
- Чревоугодие – неумеренность в употреблении пищи.
- Макс, если ты со мной, тогда полетели.
- Далеко?
- Сразу в Соколово, в сосредоточение всех наших всевозможных смертных грехов. Есть у меня там…чревоугодие.

Макс решил, что у него точно есть минут пять, и набрал очень короткое сообщение Фрэнку. Действительно короткое – «???!!!». А тот, судя по всему не отдыхает, отписался очень быстро. «Макс, ты действительно летишь с военным следаком. Пришло с верху. С самого верху, так что это не обсуждается. Возьми бронекостюм, оружие, боеприпасы. Машину заберут. Макс, возьми всё, что я сказал, если я слышал правильно – из военных следаков хреновые бойцы, откуда я знаю, что у вас может случиться? Всё, желаю удачи!»

«Ну и хрен бы с вами», подумал Макс, заодно вспомнил присказку «Жираф большой, ему виднее». Здесь у него ДОХРЕНА работы, но раз распорядились сверху? Пусть потом не удивляются. Тина поняла, что её работа только началось, а Нефаль нужно пару вежливых слов сказать, иначе в следующий раз она не поможет – скажет, что не её работа, и всё.

- Нефаль, ну как бы всё, можно кое чё скажу напоследок?
- Я тебя слушаю, Елизаров.
- Тебе спасибо. Большое спасибо, на самом деле! Дело только начинается, а ты такого пенделя ему придала!
- Елизаров, мне было интересно тебе помочь.
- Слушай, откуда ты знаешь про эти грехи?! Я два года брал факультатив «Историю религий»,  а тут…
- Может быть твои факультативные занятия не предусматривают изучения латинского языка? Изучения богословских трудов на языке оригинала? Решений вселенских соборов? Елизаров, я выучила латынь ещё в годы Войны, так мой мозг отвлекался от реальности. Остальное – Глобальная Сеть и умение пользоваться ею.
- Ну ты…ну мне пора, а?
- Я понимаю. Елизаров, я считаю, ты высказал благодарность должным образом.



            
Вавилон




Планета Сварг, Высокая орбита.

Примерно двадцать минут спустя.


Максим летит в челноке азадийских Исполнителей. В энциклопедиях, посвящённых этой части их правоохранительной системы всегда есть очень немаленькая статья. Если сказать как-то проще – Исполнители очень здорово напоминали средневековые рыцарские ордены. Свои клятвы, ритуалы, кодексы поведения. Есть говорить совсем просто, для шестилетних первоклашек – Исполнитель нечто среднее между английским и американским шерифом XVII-XVIII века и рыцарем, посвятившим себя служению закону без остатка. Их очень сильно «проредила» война, это во-первых. Когда было чуть больше двух лет послевоенной эйфории, Исполнители были на острие борьбы с оргпреступностью и «Неделя длинных ножей» «проредила» их ещё сильнее, это во-вторых. И теперь, как говорят, их не хватает на всё и сразу, и они консультируются с Советником безопасности, чем именно заняться? Где совсем херово? На Сварге так, ерунда, по меркам их численности, конечно, а их, как говорят, осталось не больше пяти дюжин.

У них была чрезвычайная ответственность, чрезвычайные полномочия и собственные, ультратехнологичные средства перемещения. Учитывая то, что в технологическом плане человечество глотает пыль за азадийцами, этот челнок производит минимум двойнственное впечатление. Он УЖЕ очень старый, это чувствуется в плавности полёта (точнее в её отсутствии), но ВСЁ ЕЩЁ просто непонятен людям. Как, чёрт подери, такое вообще возможно?! В таких вещах даже не пытаются разбираться, просто заказали мелкосерийное производство таких же на восстановленных фабриках, где ещё остались в живых инженеры оригинальных машин. А этот пролетает ещё столько лет, сколько нужно, пока его не сменят на новый. Или капиталку хотя бы не пройдёт , чтоб всё не дрожало вокруг.

Челнок, очевидно, доработали для человека. Другие кресла в отделении для пилота, точнее для пилотирования. Это важно, потому, что такие челноки не предусматривали серьёзного вовлечения в процесс пилотирования – задал новую точку и всё, дальше можно думать, дрыхнуть…в общем, полёт происходит как-то сам по себе. Здесь кушетка, какая-никакая, в полёте даже выспаться можно, если не торопиться, и настроить время полёта как раз под продолжительность сна.

Стивен протянул Максиму жестяную коробку, на ней наклеен пластырь с надписью «Grub».

- Это жрат. Наш жрат. Будешь?
- Не, пока не хочу. Уже «наш»?
- Да, именно наш. Как твои говорят – «Две головы лучше одной?».
- Может быть. Не слышал.
- У тя отчество как?
- Валерьевич.
- Тогда будешь просто Валерьичем. Ничо?
- Ничо.

Стивен открыл коробку со жратвой, достал оттуда сосиску. Чем-то она ему не понравилась, и он выкинул её прямо на пол.

- Валерьич, дерьмовая эта хрень про грехи. Понимаешь? Я то это так, слышал. На истории нам чё-то балакали про англиканскую церковь, там. Про Елизавету, которая показала средний палец и Риму и Мадриду. А они давеча были не то, что нонеча, там серьёзные чуваки сидели. Давай я те сразу объясню, чтобы у тя вопросов не было. Я разбираю убийства офицеров. Таких, кто после войны не спрятался достаточно глубоко от тех, кто хочет задать им много вопросов. Почему так, почему эдак? Я про решения на войне. Решения, которые стоили много жизней. Дальше всё бывает просто – боевым ножом в грудь и…не, судебные дела, прения всякие меня не колышат.

Валерьич, к чему я это сказал? Пока и сам не знаю...Я вроде видел азадийцев, балакал с ними немного, но их не понял. Не надо мне было. А там у тебя такая-растакая докторица. Даже про грехи знает. А ты сам знаешь чё нибудь?
- Не особенно. На факультативе раскольничество учил, реформацию. Пока притормозил немного.
- Так ты из этих?!
- Из них, «обнулённых». Но, Стивен, знаешь что, Франческа - дама, или она синьора? Она даёт мне «Историю религий». В общем, она, как говорит кочует между Римом, Константинополем, Басрой и Киото. Чтобы всё схватывать на месте, а не так, видосики посмотрел и уже «эксперт». Она вроде тоже как…фанатик, как ты сказал.
- Не люблю фанатиков, чтоб они…
- Стивен, спокойно! Брейк! Ей очень интересно, она увлечённая. Никого не пришила…пока вроде. Может ей написать?      
- Валяй, накалякай. Канал у нас тут небольшой, но ты же только текст? И мне ещё покажи, чё написал, чтобы ничего лишнего не ушло.

- Ладно. Вроде такого – «Уважаемая госпожа Франческа, доброго Вам времени суток! Вас не затруднит объяснить мне, что такое смертные грехи? Если можно – покороче, но мой вопрос очень важен, от него зависят жизни людей».

- Попрёт! Это же не на пять минут, вмажем-ка за встречу.

Прямо на кушетке валяется жестяная кружка, в тумбочке ещё одна. И большая жестяная же бутылка. На ней тоже пластырь – «booze».

- Это бухло. Наше бухло. Ну чё, за...
- Стивен, а она уже!
- Четыре часа по Гринвичу, реально фанатичка!

- «Здравствуйте, Максим Валерьевич! Вы подняли интересную тему. Семь Смертных Грехов – исключительно человеческая креатура. Их не было в Писании, если Вы понимаете, о чём я…».
- Спроси, какие ещё есть?!
- «Вы извините, нам сейчас не совсем нужна подробная теологическая справка. Какие ещё, кроме похоти и обжорства? Франческа, извините, пожалуйста, мне действительно нужны очень конкретные ответы!».
- «Хорошо, как вам будет угодно. Не перечисленные вами Смертные Грехи – Жадность, Ленность или Праздность. Затем Гнев, Зависть и Прелюбодеяние».

- Твою же…У нас же каждый первый хочет заработать все бабки, но при этом для этого ничего ни делать. Считать, что он самый крутой, но завидовать тем, кто ещё круче. Ну а в мыслях думать, как бы хорошо его пришить. Перетрахать всех, со стройными ножками вокруг. Слишком широко. Все такие вокруг. Спроси, почему смертные?
- «Франческа, вы уж извините за простые вопросы. Почему эти грехи так называются – смертные? Какое за них наказание…кара, в общем?».
- «Мне не обойтись без самой краткой теологической справки. Согласно христианским учениям, пребывание человека на Земле завершает Страшный Суд. Который и определяет дальнейшую судьбу бессмертной души. Попадание в Ад – смерть. Если вы так сильно настаиваете на кратком ответе – Смертные грехи не могут остаться непокаянными. Душа, обременённая Смертными грехами, не может войти в Рай, даже в Чистилище - только в Ад. Есть отдельные грехи, которые подразумевают едва ли немедленную кару Небес, но вам они вряд ли интересны, не так ли?».
- Какой там в сраку?! Всё, скажи спасибо, раскланяйся там, я не знаю...
- «Госпожа Франческа, премного Вам благодарен, вы нам…мне очень сильно помогли».
- «Не стесняйтесь, Максим Валерьевич, я всегда отвечу на все ваши вопросы!».

***

Максим не знает, где они, а может и знать особенно не нужно. Напоследок их переписки Стивен попросил «матчасть какую», и Франческа, не раздумывая, предложила почитать «Божественную комедию» Данте. А сам Елизаров делит со своим временным напарником узкий канал в сети, он качает Библию в иллюстрациях Гюстава Доре. Доре – французский художник XIX века, и Франческа начала их факультатив именно с этой книги, где тот француз, живший 450 лет назад сделал своими гравюрами акцент на том, что казалось ему важным.

На их факультативе Франческа очень много говорила о библейской морали. О ветхозаветной, как она изменилась к новому завету. Говорила по, что она не сильно то изменилась за последние три тысячи лет, по крайней мере, по её мнению. У неё даже была личная подборка «Десять фильмов – десять заповедей», как наиболее яркая иллюстрация, этим она хотела сказать, что современное человечество до сих пор живёт по инерции библейских установок. У них был небольшой разговор о Вавилоне. Не о городе Вавилоне, тем более его современной реконструкции – о Вавилоне в переносном смысле. О месте – сосредоточении человеческих мерзостей, где они имели какой-то вылизано-блестящий и привлекательный вид.

- Стивен, ты как?
- Книжка прям ничё! Ну надо же какой затейник этот итальяшка! Я про ад, чистилище! Ни под какой дурью такое не приснится!!!
- Может он тоже был фанатиком? И все круги ада – порождения его фанатичного разума.
- А это мысль, да!

Максим подумал о том, что Стивен только кажется простым. Или создаёт такое впечатление. Если Макс копался в социуме, так сказать, где удовлетворялись только самые низменные потребности, то военный «следак» - в современном Вавилоне человечества.

- Стивен, а если личный вопрос?
- И?
- Где ты живёшь? Дом у тебя где?
- Да здесь! Скорость есть, броня и оружие тоже, если какой идиот начнёт стрелять во всё, что будет приближаться к его логову. Такое бывало, так что домик у меня – что надо!
- Я серьёзно!
- В городе. Приморский район, на Блаттера. Я там…даже не помню, был или нет вообще. И когда. Тоже серьёзно.
- Там живёшь? По сути?

Максим подал Стивену гравюру «Пиршество Валтасара».

- О да! Мы уже снижаемся, щас сам всё увидишь.
- Можно пройти в пилотскую?
- Не вопрос.

Они снижаются, пока снизу плотный слой облаков, а вообще сейчас раннее утро. Они прилетят как раз к тому моменту, когда Город проснётся. Да, именно Город, с большой буквы. Азадийские корпоративные города здорово «похудели» с недели длинных ножей, а Соколово наоборот, только прибавляет населения, где его ещё можно прибавить. Макс снова невольно вспомнил фразу неизвестно откуда – «Всего на всех не хватит. Всего слишком мало, а всех – слишком много». Площадь Соколово – ограничена, её никак не увеличишь, а жить в городе хотят сотни миллионов. И их не устраивают пригороды, они непременно хотят получать корреспонденцию по адресу «Объединённые территории, г. Соколово» или просто потешить самолюбие, что живут не в пригородах. Естественно цена недвижимости в городе взлетела ровно настолько, что уравновесить спрос, который все ещё растёт.

Челнок опустился ниже, он заходит на Город со стороны океана. Слева – космопорт, там взлёты и посадки одни за другими. Чуть правее порт, рыбный и контейнерный, люди осваивают планету там, где аборигены вообще не знают, где есть суша. Ещё правее – широкий пляж и дома, выложенные панелями блестящего искусственного камня. За портом самые дорогие районы города, их фасад выложен камнем, который приобретает золотой оттенок на рассвете и романтично-розовый при закате, и сейчас Максим видит Город точно также, как его видит Солнце, садясь вечером в безбрежном море.


Сегодняшний Соколово – стопроцентный Вавилон именно в библейском, переносном понимании слова. В меру небезопасный, но только не для «королей жизни», которые могут позволить себе охрану с оружием и облачением спецназа. Город, который через пару минут начнёт проносится под челноком является настоящим рассадником спекулянтов, которые забыли, что значит стыдиться этого слова, спекулянт. Такие самодовольно улыбаются в клубах синтетического дыма, и говорят почти одно и тоже самое – «Если в законе есть дыра, то это проблема законотворцев. Уж не моя проблема, точно». А сами эти спекулянты больше всего говорят о «легализации». Легализации наркотиков, более жёсткого порно – они бьют по слабым точкам, ведь это же точно пополнит бюджет? А значит увеличит и военные расходы, оборонзаказ, и прибыли военно-промышленных корпораций. Кажется, пройдёт ещё пару лет, и даже взяточничество будет законным, которое могут назвать красивым словом «лоббизм». Подачки, изысканные вечеринки парламентариям, «бизнес-подарки» министрам – всё, чтобы экономика, почти лишённая «тормозов» в виде морали начала крутиться ещё быстрее.

Максим в прошлом году на Земле попросил показать ему грабли. Самые обычные грабли, он наступал на них, они едва не били его по носу, и теперь он может сказать – «Люди, неужели вы не видите, что наступаете на одни и те же грабли?». Ведь кроме мрачного Даксима есть приморские города на Тотенгаме, где уже видно, что именно будет дальше. Недвижимость с астрономическими ценами. Многоэтажные квартиры с целыми аквакомлексами на крыше. Небоскрёбы в горах, с которых «доны» азадийских родов обозревали океан, или море облаков внизу. Генералы, кажется, забыли против чего и ради чего они бились, сегодня они окружают себя поистине патрицианской роскошью. Между генералитетом, и офицерами «на местах» растёт пропасть, приблизительно такая же, как между римским сенатором, и центурионом в форте в немецкой глуши.         
   
Они уже пересекли береговую линию. Под ними – порт, а значит преступность, там дети из неблагополучных семей, которых с малых лет учат быть «резчиками». В порту  сейчас настолько суровые нравы, что полиция показывается в портовом районе только в сопровождении спецназа. А справа, прямо за рекой – Приморский район, как его называют, «район счастливых людей». В тех домах, окружённых земной зеленью живут самовлюблённые индивидуалисты, или такие парочки, которые называют детей «спиногрызами» или даже «обузой». Вся их жизнь посвящена плотским утехам, а значит ребёнок либо «помеха», либо он вырастит, не видя родителей, под надзором нянечек. Потом у него будет достаточно карманных денег, чтобы позволять себе прекрасных проституток едва ли не с пелёнок.

Воплощение богатства, нарциссизма прямо по курсу – Левобережный Район. Дома высокие ровно настолько, чтобы обеспечивать прекрасный вид, это не муравейники. Огромные комнаты с крупными растениями, открытые террасы, вода, стекающая с верхних этажей вниз. Там живут «короли мира, это они выходят на террасы, часов в шесть с утра с мыслью – «Всё вокруг - моё». Их дети будут чувствовать себя хозяевами города – устраивать ночные гонки, оргии, для себя любимых. Максим знает об этом. Знает, и ему кажется, что у авторов библии была «хреновая фантазия».         
   
***

г. Соколово, Предгорный район (Пьемонт)

Главная Военная Прокуратура


Они сели на крышу примерно восьмидесятиэтажного здания, это не назовёшь «приземлились». Стивен вышел на крышу со «жратвой» и «бухлом» с таким видом, будто жить без них не может. Он действительно, как говорят, «хомячит» - ест постоянно, но не понемногу.

- Валерьич, сюда! Меняем птичку, в «Гадюшник» я на этом не полечу.

Здесь слишком ветрено, чтобы выяснять, что такое «Гадюшник». Ветренно, влажно – сейчас они почти в центре тучи, из которой полосами льёт не слишком сильный, но затяжной дождь. Вот и их новая «птичка» - Bell V-235 «Сова», лёгкий полицейский конвертоплан, про который его создатели говорят «дёшево и сердито». В «Сове» нет ничего – ни брони, ни оружия, ни комфорта, это дешёвое средство добраться из точки «А», в точку «Б». Не более, но и не менее -  «Сова» и денег стоит недорого, и ГСМ кушает немного.

Стивен уже завёл двигатели, все внутренности «Совы» заполнились характерным шумом и посвистыванием радиальной турбины. С точки зрения любого лётчика, «летуна» они,  как говорится на профсленге, прямо «в молоке».

- Слушай, мы долго летели. Ты долго читал, я много смотрел. Стивен, может расскажешь в двух словах о нашем чревоугоднике?
- А давай! Турбинка греется, какой никакой брейк в нашей гребаной жизни. Нашего обожранца зовут Йолав Сигурдсон, 2301-го года рождения. Призван во флот в 19-м, дослужился до старшины первой статьи. По характеристике его командира, Сигурдсона повышали тогда, когда нельзя было не повышать. Он в совершенстве владел двумя навыками – обносить корабельный камбуз и находить нормальный, не денатурированный спирт. Командир его был какой-то уж очень терпеливый. Сигурдсон драил корабельный сортир, чистил картошку на камбузе – одно дисциплинарное наказание почти сразу же переходило в другое. В конце концов он спутал канистру со спиртом и с перекисью, и всё, терпение командира вышло. Нашего «героя» отправили на штабной корабль бригады крейсеров, где его осудили во всей строгости военного времени – 12 лет строгача. В прошлом году очередная амнистия, теперь уже к пятилетию с момента окончания войны.

Валерьич, я не кровожадный, даже не подумай. Если убивец решил, что всё, это была ошибка, то и нехрен его за решёткой держать. А Сигурдсон что – обычный деревенский раздолбай, который по чьей-то дурости оказался на военном корабле. Его выпустили. Начали им заниматься – выучили управляться с системой охраны продуктового склада, записали на другие курсы, подлиннее. Работу дали даже! Халява, не иначе – транспорт ходит как часы, ему двадцать минут от дома до работы – промежуточного продуктового склада, где большегрузы с восточной глуши  перегружали жрат на грузовички поменьше, которым есть доступ к городской среде.
- Видел продукты весь свой рабочий день?
- В точку. Ща, лететь начнём, и я продолжу.

Дождь ушёл, как по мановению волшебной палочки, и Максиму показалось, что он со Сварга и не улетал. Ну хорошо – почти не улетал, вокруг такая же серость. Берег Океана севернее и южнее Соколово обрывистый, и англичанам он напоминает какие-то там «Белые скалы Дувра». Сам город находится в низине, а границы низины – такие же «белые скалы». Район, в котором они находятся – в северо-восточной части города – к северу и востоку, скалы, к югу – эстакада, переходящая в тоннель, соединяющая город с остальным миром. Район назван очень метко, многие называют его угловым. Тут высокие муравейники, а из окон жители видят другие такие же муравейники, или горноукрепительные стены. Застройщики зарабатывают как могут, в том числе отгрызают от горы для ровной поверхности то, что ещё можно отгрызть.

Предгорный район самый крупный, и самый густонаселенный. Офицеры с десятилетней выслугой лет получают здесь квартиры, а дальше кто как хочет - кто живёт в них, в отставке, не видя в жизни ничего, кроме как обратного отсчёта до следующей пенсии. Другие всё ещё служат, а эти квартиры сдают. Елизаров, кстати, такой же – только по таким, косвенным признакам он понимает, есть у него 10 лет выслуги. Он и сейчас считается военнослужащим, ещё года два, и он получит квартиру в Приморском районе. Там не загуляешь – соседи могут быть крепко озабоченными друг другом, но грязью в подъезде они озаботятся ничуть не меньше, а значит Макса быстро приструнит участковый.

- Стивен, «Гадюшник» - то, о чём я подумал?
- Прально!   

До этого внизу было хоть какое-то благоустроенное междомовое пространство. Дворики с детскими и игровыми площадками, турники, столики, где можно поиграть в настольные игры, а не только попить дрянного пива под самую дешёвую вонючую рыбу «натуральную», где сэкономили даже на автоматах, прочищающих её от внутренностей. В этих двориках у детей мигрантов могло быть подвижное детство, там где они летят сейчас ничего такого уже не будет. Под ними просто массивы жилых домов, где от окна до окна метров десять не больше. Междомовое пространство только для проезда экстренных служб, тут даже можно не заикаться о парковках. «Гадюшник», это дно. Самое тоскливое дно, до которого додумалось человечество «покорив» дальний космос.

***

- …Oh fuck, fuck, fuck! Come on...
- Валерьич, я полагаю у нас есть минут пять.
- Точно

В этих квартирах без должной охраны вынесут всё, может быть кроме обоев. В общем прокуратура решила не надеяться на дрона (тем более он не имеет ни малейшего права применять силу), а распорядилась выставить здесь «физический пост». Из не менее физических копов, как не сложно догадаться. А физические копы, как ещё проще догадаться, имеют не менее простые и физические потребности, удовлетворение которых и застали Стивен с Елизаровым.

Макс смотрит на стены с номерами квартир, и ему кажется, что он сдурел бы тут за неделю. Они как раз в «Гадюшнике», который благозвучно называется «Маневренный фонд Генерального штаба». Тут все, кто недотянули до собственной квартиры, в том числе те, кому «повезло» дембельнуться  в городе или округе. Молодые офицеры, которых комиссовали военно-психиатрические комиссии, те же медсёстры, фельдшера, морально сгоревшие лет за пять. Здесь они…бытуют. Звукоизоляции нет потому что на «Гадюшник» не распространяются почти никакие санитарно-строительные нормы. Сейчас пол этажа слышат эти вздохи и думают, блин, кончил ещё или нет. Так может выглядеть жизнь для спасавших её сотням на поле боя, потому что их много, а всего мало. А медсёстры с поехавшей крышей почти как в Отелло – «Мавр сделал своё дело, мавр может уходить». Не мрут же они здесь физически, а в остальном мире биржевых дельцов они почти что неприкасаемые.

- Всё, пошли. Sarge, can’t you do same thing quietly? (Сержант, всё тоже самое потише чё, нельзя?)


Стивену не ответили - полицейский поправляет ширинку и поглядывает на пьяную бабёнку с растрёпанными волосами, которая игриво смотрит на него из двери напротив. Макс метнул на неё всего полвзгляда, говоря высокопарно, иногда человеческое падение просто поразительно.

Они в квартире, вся её площадь – 25 квадратов, не больше. Санузел с душевой и одна большая комната. Там холодильник, столик, и весь минимум техники. Есть ещё один столик побольше, экран с четырьмя излучателями в верхних углах потолка, и полутороспальная кровать. Всё. Это всё, больше в квартире ничего нет.

- Вот как бы и здесь. Здесь нашли Сигурдсона, уткнувшегося мордой в тарелку. Валерьич, тебе как всё растолковать?
- Стив, давай я сам попробую, ты меня поправишь.

Какого сейчас только говна на прилавках нет? Мясосодержащий продукт «Мясо по-деревенски со вкусом говядины». «Молочко» и «сырок», которые и рядом не лежали с настоящим молоком и сыром. И всё с такими яркими этикетками, рассчитанными как раз на таких...

Максим сделал паузу, ему хотелось постучать по дереву. Столики пластиковые, может только шкаф для белья немного «древесносодержащий продукт».

- Ты понял. Сейчас на прилавках всё дешёвое, калорийное. Даже вкусное. По меркам военного времени особенно, когда народ сыпал в макароны по-флотски усилители вкуса, чтобы они были не такими приевшимися. Можно следить за маркетинговыми акциями, где продав корпорации половину души, ты получишь ещё небольшую скидку. А ещё шанс стать «лицом марки»! Жирную рожу отретушируют, зато какая гордость!

На работе – скукота, здесь – ну жопа, ты меня извини просто! Чем ещё заняться? А дальше я не знаю – нажрался, может ему кто отраву подсунул.
- Валерьич, ты говоришь интересно, понимаешь, как мир работает, но я тебе ещё немного расскажу. В военных тюрьмах весь жрат – невкусный. Вообще безвкусный, совершенно. Там же дезертиры в основном, и порядки такие, чтобы они каждый день думали, что уж лучше на войне. Сигурдсон жрал синтетические сопли в различных вариациях пять лет.

Да, я не сказал о том, как всё кончилось. С декабря ему начали приходить посылки. С едой посылки, Валерьич. Не с элитной, но с приличной едой, на которую он бы никогда не заработал. Много еды с усилителями вкуса, за которую не нужно работать. Пенсия есть, пять копеек, он начал брать пиво в упаковках по шесть и всё, с начала февраля на работе его никто не видел. Долбали профсоюз, просто так не уволишь же. Профсоюз ездил сюда, только он дверь не открывал, а те плакались менеджменту, мол такой социально-незащищённый сотрудник.

Давай факты. К новому году Сигурдсон отожрался до 115 кило. Его нашли здесь позавчера, в морге намерили все 178. Включая полные штаны дерьма. Мне это дело скинули вчера, когда наш народ попроще получил отчёт лаборатории – в тушёнке было вещество, провоцирующее аппетит. В тех банках, которые он съел последними – цианид. Кто-то решил – всё хватит, игра окончена.
- Слово…на латинском.
- Gula? Было. В унитазе. Хорошо, что его сфотали, перед тем, как смыть, да?
- Один и тот же. Стив, хочешь честно? Лошака…в смысле того, без башки на Сварге я и сам бы грохнуть хотел. Ты просто всего не знаешь. А этот? Ну жалок он был в своей мелочности, согласен, но мочить то за что?
- Валерьич, ты сказал про того, безбашенного чего я не знаю. А про этого, думаешь, мы знаем всё? Да я только допросы начал, а мне уже велели к тебе лететь. И щас велят вертаться в управление, кстати. Говорят, что до этого мы так, шелупонь ловили.
      
***

Главная Военная Прокуратура, совещательная комната 2-го управления.

Около часа спустя


Максима пригласили на небольшое совещание в отделе, где работает Стивен. Совещание вроде небольшое, но народ настроен серьёзно. Все молчат, что-то смотрят на своих сегментах стола. Все одеты с иголочки – ботинки из натуральной кожи, золотые запонки. Стив немного выделяется из остальных, и кажется начальник обработал его освежителем воздуха, так сказать, с двух рук. Да, это действительно оказался начальник.

- Максим Валерьевич, очень приятно, что Вы сегодня с нами. Кевин Пачулли – директор департамента. Знаете, я не люблю врать и льстить, и скажу больше – вы для нас очень полезны именно в сложившейся ситуации.
- Господин Пачулли…или мистер…
- Максим Валерьевич, согласен, пока от меня много слов и мало конкретики.

Господа, не более четырёх часов назад на планете Тотенгам был убит генерал-полковник в отставке, Франсуа ЛаГарже…

В зале стало очень тихо. Настолько, что можно слышать сопения и негромкое покашливание людей. Макс догадывается – хоть генерал, да хоть адмирал флота – суть просто человек. А вопрос убийства человека это всегда вопрос желания и возможности. Наверное народ затих именно потому, что кто-то возжелал убить офицера настолько высокого ранга. Пачулли облокотился на стол, выглядит так, что кроме как сообщить всем эту новость он сделать ничего не может. Даже показать что-то… Собственно, так оно и получилось.

- Генерал убит, его сердце просто прекратилось биться. Он получал медицинское обслуживание должного качества, и я с уверенностью могу произнести именно слово «убийство».
- Пачулли – директора окликнули слева – почему мы ничего не видим? Тело, первые экспертизы, где всё?
- Нет ничего, Гринько. Ни тела, ни экспертиз. ЛаГарже был убит в крайне необычном месте – Архипелаг Жемчужный. Максим Валерьевич, возможно, вы сможете поведать собравшимся о том, что это такое?


Максим встал. Тут же не их междусобойчик на Сварге, солидные господа, как никак…

- Мистер Пачулли, я…
- Вы только не волнуйтесь. Вам лучше сесть, принять комфортную позу и говорить. Говорить естественно.
- Говорить естественно? Хорошо. Вот есть азадийская Новая республика. Есть корпоративные планеты – Сварг, Тотенгам…не помню, сколько их всего, извините. Суть в том, что доступ туда свободный – покупай билет, приезжай, дальше только по сторонам смотри и всё, потому, что можно попасть в такое…

Макс осёкся, он смотрит в сторону Пачулли. А тот одобрительно кивает, раскрыв глаза и немного улыбаясь. Вроде – «Да ничего, всё нормально. Ты дальше давай».

- Я продолжу. Есть закрытые планеты, там такой бардак…извините. Туда свободного доступа нет – официально они вроде называются «подмандатными территориями», фактически это военные зоны. Иногда целые системы не контролируются никак, флот только делает вид, что пытается там как-то бдить…

Чего-то я не туда ушёл. Относительное ядро их цивилизации - три системы, Оронт, Фисон и Агава. Суть суть в том, что эти системы очень близкие, между ними, хоть и долго можно перемещаться на сверхсвете, что они и делали, пока не научились «прыгать» в пространстве. Там Нассам, откуда они вообще появились, и другие планеты, пятнадцать планет которые они называют Первичными Мирами. На Первичные миры нельзя просто купить билет – у вас должно быть разрешение, пермит. Года четыре назад процветала нелегальная торговля пермитами, как сейчас – не знаю. Правила посещения Нассама вообще строгие, и оттуда дадут пенделя…ой извините, выгонят за первую же оплошность.

Но это не всё, есть территории с особым доступом, я знаю две из них. Селетара – целая планета, вроде бы, но там поддерживается, как они называют, «традиционный образ жизни». Туда только организованные экскурсии по утверждённым маршрутам, самостоятельное передвижение запрещено. Каждый турист вносит солидный залог, чтобы при первом же нарушении правил его оттуда вывезли собственной персоной.

И теперь Жемчужный архипелаг. Вроде он чем-то похож, такая же «зона традиционного образа жизни». Азадийцы при всей своей технологической подкованности обожают вещи ручной работы, на Жемчужном выращиваются какие-то деликатесы, причём только руками. Там замкнутая община, и въезда туда нет. Ну...почти нет. Азадийцам немного льстит наше любопытство к ним, и они иногда пускают туда одного-двух. Съёмочную группу, чтобы поснимали всё там, и…вроде потом жёсткий монтаж – из снятого вы увидите только то, что сама община согласна о себе показать. Архипелаг Жемчужный – фактически запретная территория. Я понимаю, почему у нас нет тела, потому, что оно ещё там. Туда нельзя просто слетать и взять его, я же правильно…
- Максим Валерьевич – браво! Мне просто сказали о запретной территории, вы всё объяснили! У вас есть, что добавить?
- Только то, что я вообще не понимаю, как этот ваш генерал вообще попал туда!
- Это неважно, вам объяснят. Максим Валерьевич, нам нужно тело, но никого из нашего управления туда не пустят. А вас, как ни странно, пустят. Мы очень долго и деликатно давили на азадийцев, что нужно двое, хотя бы всё осмотреть – нам же не просто труп надо вывезти.

Мы просим Вас отправиться туда. Вы полетите вдвоём со Стивеном, он тоже будет с вами, но внешне всё должно выглядеть так, что он Вам полностью подчиняется. У нас очень жёсткие рамки, я прошу Вас вылетать немедля. У Вас есть вопросы?
- Это не вопрос. Стивен должен…стать опрятнее, одеть чистую одежду. Если вы мне доверяете - сделаете всё как я сказал.



Преступное бездействие


Соколово, в воздухе над Левобережным районом.


Они покидают Город так же, как и прилетали. Здесь интенсивное воздушное движение – космопланы, взлетающие и садящиеся над океаном, самолёты, армейская и полицейская авиация, челноки военных и спецслужб. Воздушное пространство переполнено, тут нельзя просто взять и «втопить в космос».

Стивен выглядит необычно. Розовенький, стриженный, бритый. В аккуратном лёгком костюме, а ведь всё это сделали буквально за полчаса! По необычности ощущения от собственного тела это можно сравнить c удивлением человека, которому вычистили весь зубной камень лет за пятнадцать. Поначалу Елизаров даже думал, что на него обидятся, вроде как его временного напарника едва не «изнасиловали». В определённом смысле. На что Стивен заметил, что он совершенно не против чистоты, просто до этого не доходят руки. Душ на челноке сломан, и его ремонт влетит в копеечку.

- Стив, мы знаем что-то об этом ЛаГарже?
- Все о нём знают. Все, кто «в теме».
- Допустим, я не теме.
- Франсуа ЛаГарже, родился в Орлеане, Франция это, на момент смерти ему было 56. Поступил на службу в Армию ООН в тридцать, причём уже в 32 стал подполковником. ЛаГарже всегда серьёзно относился к дисциплине, «бардака», как ты говоришь, в его подразделениях никогда не было. В 08-м на момент объявления независимости полковником, учился в военной академии…

Валерьич, он стал командармом очень рано, буквально в 14-м, в 41 год. Тогда, в начале войны вроде их здорово постреляли – некому было командовать полевыми армиями, и командармами назначали едва ли не всех желающих. Суть в том, что…его 489-я полевая армия за войну сменила личный состав 4 раза полностью.
- Потери?
- Огромные потери. Валерьич, офицерский суд чести существует сегодня только на подпольном положении. И этот суд решил, что ЛаГарже не просто не место среди офицеров – он должен быть казнён. Офицерское сообщество вынесло ему смертный приговор.
- Стивен, ты можешь мне хоть как то объяснить – за что? Ну, все несут потери, даже у меня, наверняка были…
- Ты служил?! Воевал?
- Да, подробностей не знаю и знать не хочу. Прошло шесть лет как всё кончилось, а меня никто не ищет. Это же о чём-то говорит?
- Яснохерственно! Тебя могут скрыть как угодно, но если к тебе есть счёт - остаётся только прятаться, и подальше.


Город остался позади, они набирают скорость. Трафик тут всё ещё достаточно плотный, челнок взлетает не так быстро, как мог бы. К тому же ещё не все детали их маленькой операции известны – нужды в острой спешке нет.

- Валерьич, я не договорил об их «вердикте». Они всё обосновали – не просто так,  кто кокнет его, тот и молодец. Со всех порталов мы его убрали, но Сеть то помнит всё!

ЛаГарже обвинили в преступном бездействии, конкретнее – в уклонении от командовании армией во время тяжёлых оборонительных боёв. Он имитировал бурную деятельность, но командир каждого корпуса был предоставлен себе, отсутствовала координация в самые ответственные моменты. В «вердикте» был указано так, что у него наступал ступор, он боялся нести ответственность за возможно неверные действия. По мнению «суда», после первого же случая ещё в ноябре 2314-го он должен был написать рапорт об отстранении от командования, так как командовать он не способен. Способен следить за рутиной, но ответственность за жизни – не его. Говоря на бытовом уровне – малодушие в критический момент.
- Ладно, ну а официальная позиция?
- Очень проста – если карать офицера, а ведь генерал тоже офицер, за каждую военную ошибку, то и в офицеры никто не пойдёт! Кто не ошибается? Общественное движение за суды над «генералами-мясниками» началось в 26-м, когда война уж как два года кончилась. И время, вроде бы играло в пользу ЛаГарже – у таких преступлений есть срок давности. Ну предположим, запилили бы расследование года на два, матерная туча свидетелей, суд тоже года на полтора. Его бы осудили, предположим, а он бы вышел из зала суда потому что всё, ребята, время вышло! В среде офицеров попроще такая позиция называется генеральской корпоративной солидарностью, кстати ЛаГарже не один такой – «смертные приговоры» были вынесены в отношении трёх командармов.
- И чё?
- Два «приведены в исполнение», на самого ЛаГарже покушались три раза. Я не просто так сказал, нужно прятаться – ему меняли внешность, биометрию, документы. Но офицерское братство – штука такая, им на всё это плевать, они скинутся, и купят  любого. Абсолютно любого, даже пиратов, которые «выкурят» «разыскиваемого» из уютненького местечка.
- Стив, интересное дело. Лошака…того со Сварга нужно было сажать пожизненно - на нём два изнасилования малолетних со смертельным исходом!. Насчёт Сигурдсона мы тоже всего не знаем…
- Да, не знаем. Командира его найти сложно. Спецназ засекретил всё по нему ещё 5 лет назад, мы сейчас бьёмся над тем, чтобы нам разрешили хотя бы дистанционный текстовый допрос.
- И этот, «генерал-мясник»…
- Удивляешься, когда гонялся за убивцем, а общество нанимает ему адвокатов и вообще пишет «Так их и надо было!»? Я уже нет.

***

Планета Тотенгам, Высокая переходная орбита.


Максим много слышал и читал о Тотенгаме, все его полёты в отпуск тоже через Тотенгам. Планета, по крайней мере с большой высоты выглядит очень «по-Земному». Обширные океаны, суша с густыми лесами, и всё «припорошено» облаками. Тотенгам – самая первая корпоративная планета, и самая богатая, говорят, там были даже межкорпоративные войны, когда боссы не могли поделить территорию на кулуарных переговорах. Или просто, когда у одной из корпорации оказывалось слишком много свободных средств, и их можно было «инвестировать» в целую наёмную армию.

- Вон он какой, Тотенгам. Валерьич, пусти меня на пять сек, ща внесу коррективы в программу полёта.
- Что, прояснилось?
- Прояснилось. Мы спускаемся не на сам архипелаг – нас заберут из порта Мадари-Айзиз…где-то на юге. Оттуда заберут через пять часов. Внепланового рейса того корыта, на котором они на материк свой элитный жрат доставляют, делать не будут. Так что снижаемся не торопясь. Них…хера се! Там дневные температуры под полтинник!
- Ещё влажно. Стивен, готовь охлаждающие маски или напиши, что у нас их нет. На самом Архипелаге жарища такая, что в том городе тебе покажется очень прохладно. Сразу готовься, чтобы не удивляться. Крепко ЛаГарже прижало, если он аж на архипелаг умотал.
- Валерьич, я тебе всё сказал – ему нужна была лучшая норка из всех возможных. Но тыж сам говорил – туда никого не пускают. А его как?
- Возможно, у него было это?

Елизаров уж и подзабыл, что ему нужно устроить на видное место значок от Звезды Пучины – полезный «пропуск» в азадийское общество.

- Аху…
- Ах у ели, ах у ёлки, да Стив?
- Даа! Можно руками то помацать?!
- Помацай.

«Малый знак отличия» к Звезде Пучины порождает немного противоречивые чувства. Не, то, что растерянность – человек не понимает, то ли  дело в технологическом уровне, ведь люди могут создать такую вещь только на азадийском оборудовании и только под контролем азадийцев. Или же дело именно в художественной красоте – треугольник переливается всеми оттенками фиолетового, и на самом деле тут непонятно чему удивляться больше. В конце концов, есть же элегантный, в то же время простой концепт, а значит без талантливого художника никак не обошлось.

- Валерич, у меня эта, дар речи тут немного отказал.
- Ничего, всё нормально. Каждый раз, когда прилетаешь на Нассам внутри себя долго материшься. Не от того, как плохо, совсем наоборот, как несложно догадаться. И я думаю, что у ЛаГарже есть такой же. Или почти такой же – квадратный с вдавленными сторонами, означающий, что орденов у владельца два.
- У него?
- Да, Стив. Я задам очень циничный вопрос – ЛаГарже добивался результатов? Забудем о потерях и вспомним только о результатах.
- Ещё сколько, он усыпан орденами!
- Стив, ты понимаешь, что у азадийцев было немного другое отношение к потерям? Особенно после того как они воевали против нас в имперской армии: «Смыть позор кровью» - не слышал о таком? Есть ёще один вопрос. Ты же сам сказал – два года о цене победы над империей вообще не задумывались.
   
***

Челнок опускается всё ниже, в пилотской сидят двое. Интерес у Максима ленивенький – «Чё это за планета такая, где раньше я был только в космопорте». Стивен смотрит с бОльшим удивлением, которое он тщательно старается скрывать. Широченная дорога, проложенная в горах и, тем не менее, прямая как стрела. Хоть и остановленные шахты настолько громадны, что их системы вентиляции заметны с огромной высоты невооружённым глазом. Сразу за горами – Ван-Праядви, самый богатый город на корпоративных планетах и едва ли не самый богатый азадийский город вообще. Конечно всё богатство в прошедшем времени, но тут как с космопланами и с этим челноками – «дорого, но мило», с высоты никакого обнищания не видно, а с высоты Соколово по сравнению с Ван-Праядви кажется маленьким и простеньким. Ван-Праядви завораживает своей ступенчатой планировкой, дома с нижних ярусов не загораживали вид на Океан домам с ярусов высших.

- Валерич, город внизу как докторица твоя. Как же, едрить её, госпожа Чаттерджи.
- Всё верно, Стив, она плоть от плоти того мира, где миллиарды гнались за баблом, не думали об общей безопасности и едва не просрали войну. Вот тебе наглядный урок истории, наглядней не придумаешь.

Дальше океан. Он настолько огромный, что другого берега не видно даже с высоты в 1200 километров. Стивен крутит карту, он видит, что архипелаг чуть слева по курсу, но найти там ничего не может. Там, впрочем, вообще сложно что-то найти – при дневных температурах чуть больше 90 градусов в районе архипелага почти постоянные горячие туманы.

- Ничего не вижу!
- Островов не видно с высоты в десять раз меньшей, они маленькие, значительно меньше нассамских двипов, хоть и те большизной не отличаются.
- Валерьич, вот объясни мне слово двип! Сколько раз его слышал, читал, а никто не объясняет. Говорят так, будто я уже обязан это знать.
- Не, Стив, не объясню, даже пытаться не буду. Ещё в конце 25-го многие говорили – слово старое, и его истинное значение неизвестно. Во всяком случае, пока неизвестно. И, на самом деле, каждый, бывший на Нассаме сам определяет для себя, что такое двип. У азадийцев есть словари на наши языки, но переводов многих слов нет, они тоже переводят для себя некоторые наши слова так, как каждый сам считает нужным.
- Во чё, пока вдруг не забыл! Там же эта, как её, закрытая община. Как себя вести, что говорить? «Ваши превосходительства» попрёт?
- Лучше ничего не говори, я серьёзно. Держись у меня за спиной, если что спросить надо – подходи поближе, и тихо спрашивай.
- Валерич, ты только что сказал «не говори»!
- Им ничего не говори. Они там вообще могут наших языков не понимать, я себе переводчик взял с последней прошивкой.
- А чё не понимают то? Говорят же, что всезнайки, полиглоты!
- Стив, думаю, как лучше сказать. У них своеобразные представления о понятии «знать». Они о многом, ну так скажу, «имеют представление», а «знать» у них другое. Мне сложно это даже за три часа объяснить, а столько у нас нет. Знание языков для них – вопрос принципа. Им это несложно, вообще, они хоть десять выучат, а как набалакаются, так будут говорить живо, как человек, а не как дрон из автоматического колл-центра.
- Вопрос принципа?
- Да, Стив, принципа. И их принципы не поймёшь, кроме того, что у молодых жёстких принципов поменьше. Я не могу тебе объяснить что такое другие разумные твари с другой эволюцией, которые в воде как…рыба в воде. Да они и есть как рыбы в воде, вот так их воспринимай и меня не мучай. Мне ещё самому нужно сообразить как себя вести и что там у нас вообще может быть. Я тоже одну вещь скажу, пока не забыл. Не пытайся кланяться, подавать рук. Не делай никаких жестов, они их не понимают потому, что у них самих вместо жестов – тембр голоса. Всё их отношение друг к другу не в том, ЧТО они говорят, а КАК именно это говорят. Набор наших голосовых эмоций им кажется примитивным, и они…понимают нас плохо. И лучше, чтобы не понимали, уж поверь мне.

***

Южное полушарие планеты Тотенгам

Город Мадари-Айзиз, Предместье Тибба


То, что называется предместьем, на деле широкая песчаная полоса между океаном и городом. Широкая – километров в шесть, сам город начинается за ней. При такой жаре конечно же оптические иллюзии, и город кажется парящим в раскалённом воздухе.

- Валерич?
- Да, Стив.
- А нам щас говорить то можно?
- Можно, видишь, разгружаются. Можно даже не шептаться.
- Тогда погутарим пока. Валерич, мне мать в детстве читала Приключения Синбада. Мне город почему-то напоминает те сказочные города…из сказок. Песок, миражи, домики такие белые... 


Они стоят у небольшого причала, у которого пришвартовано одно из так любимых азадийцами судно на динамической воздушной подушке. Быстрое, экономичное, излишне говорить и то, что оно очень красивое, очень дорогое, и наверняка уже…не первой свежести. Судно привёл только один азадиец, ему около трёхсот, он закончил разгрузку, и вытащил из трюма две аккуратные коробки. Максим заметил по его движениям – он делает это не каждый день, движения не отработанные.

- В коробках – костюмы, в них переодеваются все, кого Сообщество допускает на Архипелаг. Предупрежу ваши вопросы – без них вы получите тяжелые термические ожоги, костюмы для вашего блага.
- Понятно, спасибо за…то, что о нас подумали.

Стивена и Елизарова оставили на причале двоих. Максу ещё очень давно сказали – азадийцы по-своему стыдятся наготы, и полностью голые руки будут выглядеть уже неприлично. В прочем, как ему говорили, любая их одежда несёт потопоглощающую функцию, запах пота им не нравится, так что тут, возможно дело не только и не столько в соображениях приличия. И тоже есть «откровенная одежда», вроде вечернего платья, опять же со своими представлениями о том, что считать  аналогами декольте и прочего.

- Вы готовы? Тогда поедем же. Сообщество желает закрыть такой столь нежелательный эпизод как можно скорее.

Елизаров давно знает – в послевоенные времена азадийцы стали обожать всевозможные знаки отличия. Они могут ходить в форме, прямо во всех орденах, а не носить более практичные орденские планки. Максим вспомнил об этом по двум причинам.

Капитан судёнышка, а также возможно их проводник нашил на свой костюм левый погон старшего лейтенанта спецназа, под ним орденские планки сразу от пяти суворовских крестов. Так, с учётом возраста, он был бы «молокососом», а до старлея спецназа из азадийцев дослужились немногие.

Вторая вещь – Максим никогда не видел военную форму Нефаль, а это не та вещь, которую прячут. Интересно, почему, но Нефаль вообще довольно-таки противоречива, и возможно этот вполне невинный вопрос её взбесит.

Они уже тронулись, двигаются довольно быстро. Настолько быстро, что берег уже пропал из виду. Время пошло, если на Островах им не рады, нужно хотя бы начинать задавать вопросы.

- Э-э, господин старший лейтенант, общение с вами не запрещено?
- Не запрещено, я отвечу на все интересующие вас вопросы относительно столь нежелательного эпизода. Да, я – Сахид.

Имя прозвучало с длинным «и», а само «и» звучит ближе к «е». Словом английское Saheed ближе к оригинальному произношению, на даже английское слово покажется азадийцам «примитивным», «не отражающим все оттенки произношения в должной мере».

- Сахид, как генерал вообще оказался у Вас? В Общине...Сообществе, извините
-Наш староста получил уважительную просьбу с Нассама, я не могу знать, кто отправил её. Письмо было зачитано зрелым членам Сообщества, там было указано, что генерал в 2317-м году вразумил наших братьев и сестёр на двух первичных мирах, при этом воздержался от насилия. В дальнейшем, после мобилизации его войска, пополненные нашими братьями и сёстрами, действовали успешно, и закончили войну на Кадулле, где армия была размещена гарнизоном. Генерал лично пресекал все проявления насилия, был удостоен семи орденов за «Заслуги перед Новой республикой». Которые, как вы. возможно знаете сейчас котируются как две «Звезды Пучины» и одна «Звезда Океана».

Старосту пытались убедить тем, что генерал лично наблюдал за тем, что люди не проявляют мстительности к нашим братьям и сёстрам, даже к тем, кто ещё не был вразумлён во всей позорности борьбы за императора, этого ублюдка недостойного рождения.

С Нассама просили предоставить генералу ЛаГарже длительное убежище, так как террористы угрожают его жизни, и напомнили о том, что… если вы позволите я не буду упоминать о заключительной части письма.


Слух у Сахида великолепный – Макс взял планшет, накорябал там пару фраз и еле заметно показал написанное Стивену:

«Видишь, для них он герой. А может быть и так - ступор самых сложных лет у ЛаГарже прошёл, а дальше потерь у него было поменьше. Сложная это штука, правда, Стив».      
   
- Сахид, мы одно пытаемся понять. Как же до него дотянулись? Он получал посылки? Что-то физическое? Переписка то ладно, это к делу не относится…
- Генерал не вёл переписку все четыре месяца, что пробыл у нас. Он понимал, что отягощает Сообщество своим присутствием и делал лишь редкие заказы от моего имени. Заказы доставлялись курьером на пирс в момент погрузки-разгрузки.
- Упаковки от заказов?
- Они сохранены.
- Как же его вычислили? Сахид, ты не знаешь – над Архипелагом не летают дроны?
- Это исключено. Мы имеем права сбивать все летательные аппараты на…
- Достаточно большой высоте. Извини, что перебил.

Стивен и сам взял планшет. Он также небрежно там пошурудил, затем незаметно показал Елизарову:

«-Ребус-кроксворд, бля! Наши уссутся от радости! Спроси, долго ещё, и сколько времени там у нас будет?»

- Сахид, сколько нам ещё…плыть, по времени?
- Меньше стандартного часа.
- Сообщество даст нам время и возможность провести следственные мероприятия?
- У вас час, вы можете потратить его на осмотр гостевых комнат, в которых жил генерал или каким либо-другим образом. По прошествии часа мы отправляемся обратно – таково решение старосты, оно не обсуждается. Общение с другими членами общины не допускается, это не обсуждается также.

***

Архипелаг Жемчужный, Остров Гантама (Узловой)


С Архипелагом у Макса были связаны неимоверно завышенные ожидания – он не фанат азадийцев, но убедился в одном – если они что-то сильно скрывают, то это что-то очень оригинальное и красивое. Здесь под ногами какой-то крупный красноватый песок и буквально марево, видимость совсем небольшая. Но что интересно – их со Стивеном костюмы такие лёгкие, и удобные, что не ощущаются вообще, будто вторая кожа!

Кроме них на улицах никого нет, наверно решили так, что «пусть приедут, сделают что надо и свалят к едрене матери». А дома немного необычные, белого камня, выглядит так, что выше уровня земли только верхушка, а основное жилище под землёй. Максим, навидавшийся Нассама оказался прав – Сахид завёл их в «гостевой дом», куда пришлось довольно глубоко спускаться. Там прохладнее, мягкий свет, но, чёрт подери, где техника?! Так всегда бывает у азадийцев – осовремененный дом кажется таким, что за тысячелетия ничего не изменилось, не видно никаких следов системы кондиционирования, освещения.

- Тело генерала помещено в холодильник. Если захотите осмотреть – скажите.

Стивен отрицательно покачал головой и развёл руки в знак вопроса – а где труп нашли то?

- Сахид, где всё произошло?
- Сейчас я всё покажу

Дверей между комнатами нет – азадийцы всё равно всё под себя строили, а с их слухом в дверях (кроме входной двери, и двери в душ) просто нет необходимости. В одной из комнат очень необычная деталь – маленький и очень мелкий бассейн. Впрочем здесь бассейн объясним – нырять в воде с температурой 70-75 градусов – занятие малоприятное, а успокоиться в воде, без этого азадийцы почти как без воздуха.

- Генерал проводил не менее шести часов в сутки в бассейне. Он заказывал…кажется это называется «Релаксирующая соль для ванны». Иногда он мог даже уснуть здесь.

Вы спросили, что произошло? В 2315-2318 годах я был медицинским санитаром, имею самые базовые представления о медицине человека. Когда я нашёл генерала, всё его тело было в волдырях, сердце не билось и реанимация успеха не дала.
- Значит соль...
- У меня осталась упаковка.


«Соль» упакована в картонные коробки, последняя была разорвана со злостью, судя по всему тогда, когда ЛаГарже всё понял. Слово Acedia сохранилось хорошо, из остатков остальных удалось собрать надпись, написанную совсем другим шрифтом и рукой.

- Зе блад оф зе… Стив, переведёшь?
- Кровь невинно убиенных взывает к отмщению, месье Генерал. Уверяю вас, их зов услышан. Чёрт тебя…Сахид, мне это, можно спросить?
- Спрашивайте.
- Здесь была солёная вода. Воду слили?
- Воду слили, помещение тщательно вымыли шесть раз.
- Валерьич, тогда здесь мы ничего не найдём. Берём тело и возвращаемся. Не знаю, откуда здесь есть доступ к Сети, но мне пришло…письмецо – «Убит фактический глава «Объединённой кораблестроительной корпорации». Формируется мобильная следственная группа». Всё только начинается…

Примечание автора - иллюстрация к главе сгенерирована нейросетью Stable Diffusion