Вспышка. часть 11. никита

 НИКИТА…

Море тихо плещется, чайки легко скользят под облаками. За белыми облаками надвигаются серые, а там уже черные на подходе. Видно быть сегодня дождю.
Никита посмотрел на часы. Скоро нужно идти на маяк. Потом он вспомнил, что хотел прочитать журнал записей, оставленный на маяке. Может он прольёт свет, почему в глубине души у Никиты зародилась мысль, что он всё это когда-то уже видел и с Марой был знаком. Может даже не просто был знаком – он её любил, и она его любила. Ведь в жизни никогда и ничего не бывает просто так. Как пел Ободзинский :
Эти глаза напротив – калейдоскоп огней.
Эти глаза напротив ярче и всё теплей.
Эти глаза напротив чайного цвета.
Эти глаза напротив, что это, что это?
Никита шел, а песня всё крутилась в голове. Мара. Какие у неё глаза? Её глаза, как васильки под лучами солнца. Как же он мог забыть эти глаза. Последнее время он часто видел их во сне. Или нет, он их видел раньше, он их любил и целовал, тонул в глубине взгляда.
Когда же это было? Наверное, в прошлой жизни. Ведь люди на Землю приходят не первый раз. Вернувшись, уже ничего не помнили из своей прежней жизни. Мы все здесь уже были – рождались, любили, рожали детей, нянчили внуков, а потом уходили в другой мир.
Может быть я исключение. Я помню. Вернее начинаю вспоминать свою прежнюю жизнь. Ведь дерево я вспомнил. Да и внутреннее ощущение подсказывало мне и ворошило память прошлого.
Хотя нет, что за глупости.
Незаметно для себя Никита пришел на берег моря. Именно на то место, где встретил Мару.
У него ещё было в запасе время. Он стоял на берегу моря и смотрел вдаль. Линия горизонта – край моря, край жизненного пути или начало нового. Вот и сейчас, у Никиты было такое чувство, что он подошел к этому краю, за которым, наконец - то  пересекутся дороги, соединившись в одну, или разбегутся в разные стороны. Выбор, и снова выбор. Может быть, я тороплю время или мне все это только чудиться. А как же моя прошлая жизнь, как же память. Как же его Маша? Как же моя любовь к ней? Неужели всему приходит конец. Нет, такого быть не может. Но мне одиноко. Хочется теплоты и нежности. Хочется просто снова стать счастливым человеком. Машу я никогда не забуду. Она моя первая и настоящая любовь на всю мою жизнь. Она в моем сердце, она в моей памяти. Ведь не я виноват в случившемся. Господь сам определил, кому жить, а кому умереть.  Мы только шли вместе, помогали друг другу. Что я говорю. Мы любили и были счастливы, но судьба злодейка разлучила нас. Но я думаю, что мы обязательно встретимся – там далеко, за горизонтом, в мире, где встречаются люди, которые любили и были любимыми.
Мара – это совсем другое. Это тихое эхо прошлой жизни. Забытая колыбельная песня, мелодия души,  стертые из памяти слова, исчезнувшие раз и навсегда люди, разрушенный когда-то мир, несбывшиеся мечты и невоплощенные надежды. Мара – это моя будущая жизнь, мое возрождение из пепла. Я птица Феникс, а она моя слезинка. Как бы я хотел её увидеть.
Никита тяжело вздохнул и пошел к маяку.
Опустилась ночь, укрыла всех звездным покрывалом и пожелала всем спокойной ночи.
Никита в эту ночь никак не мог уснуть. Мысли не мучили его. Он лежал и смотрел в открытое окно и слушал шум моря. Варяг лежал у кровати и мирно спал, изредка поскуливая во сне.
Вдруг в дверь кто-то постучался. Никита быстро поднялся и подошел. Он каким-то шестым или седьмым чувством знал – это пришла Мара.
Он открыл дверь. Мара стояла перед ним как ангел, спустившийся с небес. Это чудо.
- Я услышала твой голос. Он звал меня, и я пришла к тебе. Впустишь?
Никита шагнул к ней навстречу и обнял ее.
- Я звал тебя. Ты моё наваждение, ты моя судьба.
А потом. Всё было потом. Всё как у Пастернака «скрещенье рук, скрещенье ног, судьбы скрещенье». И два больших крыла, и две свечи. Долгое эхо в ночи.
- Ты красивая Мара.
Мара ладошкой прикрыла ему рот и сказала:
- Давай просто рядом полежим и помолчим. Нам есть о чём подумать.
Никита улыбнулся.
- Давай помолчим. Я стану думать о тебе. А ты о чем или о ком?
- Я буду думать о нас с тобой.
Они лежали рядом и смотрели друг на друга. Каждый думал о своём, а может быть мысли у них, были одинаковые.
Вы думаете, что это обрушилась на них и взяла в плен любовь. Нет, это память. Это старый альбом с забытыми фотографиями. Ты листаешь его, а память о прошлом щемит у тебя в груди. Ты не можешь вздохнуть от прилива чувств, повернуться потому, что грянул гром воспоминаний.
- Ты меня совсем не помнишь?
- Нет, не помню. Ты превратилась в эхо, в смятение, в отголосок прошлого. Я что-то чувствую, но не знаю что. Это волнует меня и пугает.
- Не бойся. Спи. Ещё есть время. Целая ночь и много дней впереди. Спи, а я тебе спою колыбельную.
Мара запела. Песня легким облачком поплыла по комнате
«Баю-баюшки-баю!
Во лазоревом краю
Солнце село,
Скрылось прочь,
День угас, настала ночь.
Звезды ходят в небесах,
И дудит им во рожок
Тихий месяц-пастушок.
Он дудит, дудит, играет,
Складно песню напевает,
Да негромкая она,
Только звездам  и слышна.
Только звездам, только ночке
В синей, сини над селом…
А для нашего сыночка
Сами песню мы споем.
Мы сыночка покачаем
Под припевочку свою.
В ней начало: «Баю-баю!»
А конец: «Баю-баю!»
Мара тихо пела песню,  дремота опустилась и  Никита уснул. Ему снилось море, молчаливые чайки летали в небе, а вдали горел маятник и темный силуэт. А ещё глаза цвета неба, в котором плывут облака, и восходит солнце.
Предрассветная тишина. Неслышно как плещется море, утренние птицы ещё спят. День только начинался. Солнце лениво показалось на самой кромке горизонта. Оно как-будто задумалось – подниматься дальше или снова уйти на другую часть Земли. Когда Никита проснулся, все повторилось вновь. Мары нигде не было. Она снова исчезла, испарилась, как дым растаяла, как утренний туман рассеялась. Что это было? Сон? Нет, не может быть. Никита всё помнил. Рядом с ним лежала Мара. Её волосы цвета пшеницы пахли полынью, её жадные губы искали поцелуя, их тела растворялись в блаженстве и нежности.
Неужели это был только сон. Никита посмотрел на кровать. Там, где вчера лежала Мара, никого не было. Нет, не сон. Она пела ему колыбельную. Или ему это тоже привиделось? Это всё одиночество. Оно сведет меня с ума.
Никита поднялся с кровати, выпил холодной воды и пошел к маку. Впереди, как всегда, изредка оглядываясь, бежал Варяг. Интересно, а он видел вчера Мару. Варяг, как-будто услышал Никитины мысли, громко залаял: «я видел её, всё видел и всё слышал. Это был не сон. Берегись».
Утро предъявляло свои права. Ночь уходила прочь. Тоже самое потом случиться и с утром. День станет предъявлять свои права. Круговорот времени в природе…