Как прекрасен этот мир часть двадцать третья

                Собрание
   Повестка собрания объявлена не была, и все посчитали, что речь пойдёт о выделении очистных сооружений в дочернее предприятие, как это было сделано с другими подсобными цехами. Такая перспектива пугала всех, в том числе и руководителей участка. Всё-таки в большом предприятии жить надёжнее, а в самостоятельном плавании можно и утонуть…

   На собрание были приглашены все, даже отстраненные от работы Сяглов и Богданов. Приехал директор рудника Байбородов, председатель профкома Амзараков, инженер по охране труда и технике безопасности, главный энергетик , старший кадровик Анжиганич, начальник ОТиЗа Казакова.

        Очень представительным оказался десант из рудоуправления. Крючков надеялся, что главные специалисты помогут ему выправить положение на участке.  А руководители рудника приготовились дать бой коллективу рабочих, но боя не получилось. Рабочие оробели. Никому не хотелось оказаться в очереди на биржу труда. Игра, как говорится, пошла в одни ворота.

---- Как вас много! – войдя в мастерские, и окинув генеральным взором собравшихся, воскликнул Николай Иванович. – Я думал вас тут человек десять - пятнадцать, а вас ещё больше тридцати! Надо, наверное, ещё сокращать!
    Все поняли его слова как предупреждение. В каждой шутке, как известно… А тут правда прямо торчала, как шило из мешка. О несчастном случае в хлораторной генеральный сказал:

----  Случай, произошедший на вашем участке, вопиющий, допущенный по элементарной халатности.
    И все поверили, что действительно по халатности, но чьей? И Дима высказал мысль, какую носили в себе все рабочие:
----  Нельзя перегружать рабочего. Вы свалили на меня  и компрессорную и хлораторную, и за всякое другое оборудование спрашиваете. Да будь я хоть семи пядей во лбу, трудно сработать везде качественно. Ну, могу я выдержать такую нагрузку месяц-два, а потом где-нибудь да сорвусь.

----  А мы бездельникам платить деньги не собираемся, - отрезал генеральный, - Рабочий, если пришел на работу, должен восемь часов отработать сполна! За игру в домино или карты никто больше платить не будет.
    И все поняли – пришло суровое время: минимум затрат – максимум выгоды. Закон рынка!

----  Сегодня не социализм, - смягчаясь, пояснял обстановку директор. – Это при социализме карман был один общегосударственный. Тогда и убыточным предприятиям можно было жить безбедно. Теперь у каждого предприятия карман свой, в чужой не залезешь. Мы пошли на сокращение штатов и выделение дочерних предприятий не от хорошей жизни. Оказалось, что столько металла, сколько выпускалось, ни стране, ни остальному миру не надо. Запсиб стал испытывать трудности со сбытом. Запсиб выделил наш рудник в дочернее предприятие, отказал в финансировании на перспективу.
 
  Запсиб был поглощён крупным объединением «Евразхолдинг», ориентированным на мировой рынок. Нам на 4% была снижена цена на рудный концентрат. Нам для нормального проживания и развития  не хватает 421-го миллиона рублей.  Это как  в семье, если не хватает бюджета, то приходится экономить на еде и других расходах. Вот и рудник, чтобы выжить, ищет, где можно сэкономить. Отделили в дочки подсобные цеха, но контроль с них не сняли, ежеквартально проводим балансовые комиссии. Подсократили кое-где штаты по управлению, убрали 20 человек, кое-кого перевели на полставки. Сокращение коснулось и вашего участка, чуть-чуть…

    «Вот это чуть-чуть и привело к аварии  в хлораторной», – хотелось сказать Рябцеву, но он, как и все, промолчал.

----  Вменили мне в вину, что я расширяю рабочие места. Да, мы расширяем, но вынуждены это делать. Ещё раз повторю: человек должен работать все восемь часов. Сопротивляетесь вы или нет, а я обязан содержать предприятие. У меня тоже контракт, и меня могут рассчитать в один день. Я не виноват в том, что не надо сейчас столько металлопроката. На руднике в данный момент работает 2100 человек, а должно быть 1800, чтобы удержать средний заработок в шесть тысяч рублей. Мы обещали повышение зарплаты в 2003 году, и мы это сделаем, если не случится нового обвала, подобного августу 1998-го года.

    Все быстро подсчитали, что средняя зарплата по руднику в три раза выше,  чем у рядового оператора очистных сооружений. Подсчитали и поняли, что очистные сооружения ходят у рудоуправления в пасынках. У всех возник немой вопрос: «Это кто же получает такую высокую зарплату, если заработок шахтера едва дотягивает до этого самого среднего?» Зарплаты управленцев были для рядовых тайной за семью печатями. Но все же по руднику бродили слухи, что генеральный получает зарплату в 102 тысячи.

       Всех работников участка интересовал вопрос о переводе сооружений в дочернее предприятие. Все ждали, когда директор заговорит на эту тему, но Байбородов ничего не говорил.

----  Будут ли нас переводить в дочернее предприятие? – не выдержала самая активная наша общественница Зина Сизина.
----  Это кто вам такое сказал? – удивился директор и усмехнулся: - Зачем продавать курицу, которая несет золотые яйца?

     У всех собравшихся отлегло от сердца. И опять все разом поняли, что убыточность участка, которой постоянно пугали рабочих главные специалисты и руководители участка, не что иное, как миф, как бич для запугивания, что очистные сооружения приносят руднику хорошую прибыль, что недаром в свое  время рудник отказался передавать очистные в коммунальное хозяйство города.
  И  Байбородов повторился:

----  В дочки мы переводим свои подсобные предприятия не от хорошей жизни. Сейчас другие времена. Было время, когда нам даже навязывали и сельское  хозяйство, и жильё и прочее, даже обязывали, чтобы сохранить инфраструктуру территории. Но от тех времен остались только воспоминания. Сейчас всё должно себя обрабатывать. Вы себя обрабатываете, да ещё и прибыль даёте.
    Это было приятная новость для коллектива. Все услышали такую новость впервые за четыре года работы новых очистных.
 
     Директор куда-то торопился, свернул речь и попросил задавать вопросы. Решили несколько вопросов о спецодежде,  и вопросы иссякли. Конечно же они были, и довольно серьёзные, но люди молчали. Каждый не хотел попасть в опалу, потерять рабочее место.

----  Задавайте, задавайте вопросы, торопил директор. – А говорили, вопросов куча? Ну, если нет вопросов, разрешите оставить вас.
     После ухода директора слово взял председатель профсоюзного комитета. Было видно, что он ещё не умеет говорить речи, долго рассказывал о новом коллективном договоре на 2003-й год, о затратах на новогодние подарки, о путёвках в профилакторий, который тоже выделяется в дочернее предприятие, переводится на самоокупаемость.
 
                ----  Это  весьма и весьма опасно для работников рудника. Профилакторию придётся увеличить стоимость путёвок. – «обрадовал» председатель аудиторию. – Рудник уменьшит количество выкупаемых путевок,  а это значит, что попасть на лечение  работникам рудника будет сложнее. Большая часть путевок уйдёт на сторону.
 ----  Мы и так не часто лечились, - вставила реплику Мальцева. -  Всего-то и выделалась на участок одна в год, и ту хотели отобрать.

     Председатель смешался, и речь его прервалась.
    Поднялся сказать речь и начальник участка. Крючков говорил связно только тогда, когда перед ним ставился конкретный вопрос, и требовался конкретный ответ. Сейчас же он встал только для того, чтобы показаться перед вышестоящими руководителями в лучшем свете, а потому говорил путано и долго, и никак не мог завершить свою речь.

        Слушатели усвоили из его речи только две ясных мысли и то только потому, что они были подкреплены конкретными цифрами. Первая заключалась в том, что в процессе обработки воды «коллектив повысил уничтожаемость нитратов с 4% до 19%». А вторая мысль запомнилась тем, что «коллектив понизил стоимость обрабатываемого кубометра стоков с 2-х рублей 33-х копеек до 1-го рубля 70-ти копеек». Все проглотили эти цифры, отделив от сонма лишних, мало что значащих слов. Проглотили и промолчали, прекрасно зная, что это повышение и снижение произошли за счет увеличения объёма обрабатываемой воды, а объём этот увеличился за счет внутреннего оборота, а не за счет притока со стороны. Про увеличение потребляемой энергии Крючков умолчал.

    Зенкова говорить не стала. Она молчком передала Крючкову бумажки и притаилась на самой дальней скамейке. Заметно было, как она нервничала: то расстегнет молнию сапога, то застегнет её. Лицо её было зелёным как незрелое яблоко. Человек, не умеющий разговаривать с людьми, не умеет и речи держать.
    После Крючкова говорил главный энергетик.

----  По оснащенности наши очистные богаче очистных сооружений подобных предприятий, - заявил он. – На наших очистных можно доводить сбрасываемую воду до чистоты речной. Мы можем снижать себестоимость куба через экономию электроэнергии и сохранность оборудования, а мы допускаем поломки, аварии, перерасход. Наша хлораторная установка примитивна. Обслуживать её несложно, нужна только осторожность. Конечно, кадры должны быть подготовленными. Для этого нужно проводить профилактическую тренировку, проверки на психологическую устойчивость. Необходимы и хорошие отношения в коллективе.

    Тут Дима не выдержал:
----  Если бы к нам хорошо относились наши руководители, аварии могло не быть!
----  Наши руководители сами нагнетают ажиотаж, - поддержал Диму Рябцев.
    Но главный энергетик «не услышал» реплик и продолжал, прибавив громкости в голосе:

----  Аварию ребята допустили по собственной оплошности. Свидетелей аварии нет кроме самих Богданова и Сяглова. Что там произошло, никто не знает. В противогазах ли они были. Комиссия сделала свои выводы, директор издал приказ, но точку ставить рано. Надо создавать условия, чтобы такие несчастные случаи больше не происходили.

----  Верните на объект уволившегося специалиста, дежурных, по хлораторной, и аварий не будет, - посоветовал Петр Иванович, привстав со скамейки.
     И опять главный энергетик «не услышал», поклонился  и вышел.
    Инженер по охране труда тоже говорил о психологическом климате в коллективе. Из его речи рабочие усвоили только просьбу кота Леопольда: «Ребята, давайте жить дружно!».

    Эмоционально говорила кадровик Анжиганич.
----  Вы поставлены на рабочее место и обязаны выполнять ту работу, к которой приставлены, - отчитывала она Дмитрия и Александра. – Наши очистные - единственные по отрасли, где допущено чрезвычайное происшествие.
----  Я не могу разорваться на все объекты, - вставил Дима, уловив паузу в речи кадровика.

----  Ты  должен работать в полную нагрузку. Мы не будем ставить на каждую лопату по человеку! – почти кричала Анжиганич.
----  Значит, я должен тремя лопатами работать?
      Анжиганич спохватилась, что привела не очень удачный пример, справилась и продолжала:

----  Наши хозяева на Кипре. Они диктуют цены. Им нет дела до наших бед, а нам надо выживать. Сейчас ещё сто восемьдесят человек по руднику сокращается. Ваш участок на 2003-й год остается стабильным. Надо только работать, крутиться…
----  Ну и докрутились вот до аварии, - опять вставил Дима. – Хлоратор – это опасный объект, и его должен обслуживать специальный рабочий с повышенным тарифом и дополнительными льготами.
----  Все льготные списки сейчас ликвидированы, - парировала кадровик. – Государство все льготы перекладывает на работодателей, а работодатели не всегда находят возможности.

----  Нельзя перегружать рабочего. Это чревато авариями, - повторил Рябцев.
----  А вы и не перегружаетесь. У вас по нормативам должно быть шесть компрессоров на одного, у вас же всего два…
----  А главный энергетик говорил – четыре. Это что, значит, за двумя компрессорами можно вполглаза наблюдать?  В компрессорной шахты тоже произошла авария. Вот наблюдение в полглаза и сказалось.

----  У вас неполная загрузка рабочего дня, - пропустила мимо ушей Анжиганич реплику Рябцева. – Вот вас и загрузили на полный рабочий день. Если не согласны, завтра же сделаем хронометраж.
----  Вы сделаете… - откликнулся все время молчавший Сяглов. – Так сделаете, что и ещё что-нибудь найдете, чтобы нагрузить. Хоть бы нагружали, но не унижали. После доброго-то слова и работается хорошо. Кидаетесь на людей, какая работа на ум пойдёт!

---- Сяглов, подбирайте слова – ощетинилась Анжиганич.
   Инженер отдела по труду и заработной плате тоже вставила свое слово, не зря же её привезли на это собрание:
----  Все вредности и доплаты учтены в тарифе монтажника,  и больше никаких доплат и льгот не положено.
----  А где заводские инструкции на каждое рабочее место? – спросил Рябцев. – Должны же они быть, чтобы не выдумывали на предприятиях свои.

----  А хлором себя травить, значит, положено? – Александр уже горячился.
----  Надо подчиняться инструкциям на рабочих местах.
----  А инструкции-то кто пишет?! Начальник, и технолог. Они их под себя пишут.
    Спор разгорался, но Крючков не дал разгореться. Он председательствовал:
----  Наверное, пора закругляться. А то мы что-то разговорились. При Байбородове надо было разговоры говорить.

   Расходились неохотно, не удовлетворённые. Шли втроём: Рябцев, Богданов и Сяглов. Шли молча. Надо было что-то говорить, а не хотелось. У каждого в ушах звенели слова генерального директора: «Мы вынуждены!» «Мы вынуждены!», и невольно подкрадывался вопрос: «Кто?» «Кто вынуждает?»
 И, пройдя мысленно по цепочке вверх от себя и до того киприота, который ХОЗЯИН всей этой  длинной промышленной цепи, возмущались: «Да как он смеет унижать всех подряд до самого низа?!»

И виноватых никого нет, кроме него. Технолог с начальником участка вынуждают рабочих, потому, что их вынуждает генеральный директор рудника. Генерального директора вынуждает другой генеральный в Запсибе, Запсибовского генерального вынуждает московский, а московского кипрский… А отдувается за всех рядовой рабочий в лице вот этих троих с операторами в придачу.

    Железная логика! Но люди – не железо, и даже не дрова. С ними бы как-то поделикатнее. Но ХОЗЯИН деликатнее не умеет, не может. Ему нужна прибыль, иначе он и яхту не купит и замок на Сейшелах не построит, и  пойдет с сумой по белу свету.

  Шли «мужички» в направлении компрессорной. Рябцев завершать дежурство, следить за оставленными на время собрания беспризорными машинами, Богданов с Сягловым покинуть гостеприимную территорию сооружений, чтобы больше тут не появляться до истечения срока лишения полномочий.

----  И ведь никто не встал, не поднялся, ничего не сказал в нашу защиту, - не выдержал эмоциональный Сяглов.
----  Кому хочется попасть по пресс капитала? – как всегда с долей сарказма резюмировал Рябцев. – Кому хочется оказаться за воротами, когда за ними очередь страждущих?

----  Мы в суд подадим! – заявил Дмитрий.
    «Что-то будет дальше?» – думал Петр Иванович, выпуская за ворота друзей, и тяжело вздохнул. Посмотрев на приборный щит, и вслушавшись в привычный свист компрессоров, Петр Иванович вышел и долго смотрел на удалявшихся по широкой дороге  Богданова и Сяглова. «Вернутся ли ребята сюда?» – подумал он и засомневался.