Такая разная Франция. Учителя и ученики

           Учителя и ученики
       Всеобщее образование во Франции имеет более чем столетнюю традицию и довольно высокий уровень. Во всяком случае, во французской школе трудно представить ситуацию, подобную той, что существуют в США во многочисленных бедных пригородах, где, скорее, создаётся видимость бесплатного обучения. Да, у французов тоже есть трудные районы, но государство старается исправить положение в них (не всегда, правда, успешно). Не поразила французское среднее образование и коммерциализация школьной системы путём создания зависимости, как мне рассказывали друзья из Англии, между финансированием учебных заведений и количеством учеников в них.  В условиях плотной заселённости это приводит к банальному шантажу – будете ставить плохие оценки – отдадим детей в соседнее образовательное учреждение.
     Каждый уровень обучения юный француз проходит в отдельной организации: детский сад – «;cole maternelle» - материнская школа. Её посещение в последние годы сделали практически обязательным, в девяностые оно было лишь весьма желательным. Потом начальное образование - «;cole primaire», затем неполное среднее - «coll;ge», и, наконец, последние три класса – лицей - «lyc;e». Полное среднее образование стало всеобщим довольно поздно – в конце 80-ых – начале 90-ых годов, попозже, чем у нас, но и до этого в обязательном порядке учились до девятого класса включительно. Ныне же, не считая детского сада, - двенадцать лет.
    Работают в школах педагоги высокой квалификации. Для того, чтобы стать учителем со статусом госслужащего (а таких подавляющее большинство) мало получить диплом любого университета. Никакой Оксфорд или Гарвард не поможет. Надо пройти ещё и конкурс на право преподавать – а это очередные экзамены, порой очень трудные. Если на один пост учителя математики в 90-ые годы обычно претендовало, кажется, немного, пара человек, например, то по некоторым предметам имело место огромное перепроизводство специалистов. Так, в год, когда моя первая супруга сдала этот конкурс, оказалось 90 кандидатов на два вакантных места преподавателя русского языка. На всю Францию!!! Недаром там русский в то время относили к категории так называемых редких языков, как, впрочем, и китайский. Но, сдав эти экзамены, педагог получает довольно комфортабельный статус, его нельзя уволить, даже по сокращению, нужно предложить другое место. Только из-за грубой профессиональной ошибки учителю могут выдать окончательный расчёт, но подобных случаев я не припомню. Над учителями не стоит сложная многоступенчатая бюрократия как у нас – РОНО, ГорОНО, ОблОНО с их многочисленными чиновниками и инспекторами. Есть только небольшая администрация учебного заведения и удалённая Академия - региональная структура по управлению сферой образования. На всю Францию их около десятка. Из академий в школы и направляют инспекторов для проверки преподавателей.
     Получают учителя неплохо, в зависимости от стажа и квалификации –  обычно от полторы до трёх минимальных зарплат. Для сдавших экзамен на право преподавать есть ещё один конкурс для получения более высокой категории и, соответственно, оклада.  Однако не надо думать, что французская система оплаты труда в сфере образования совершенно справедлива. В начале девяностых годов начинающий учитель получал шесть с половиной – семь тысяч франков (тысяча с небольшим долларов, курс евровалют к доллару всегда сильно колебался). Ненамного больше минималки, а опытный педагог самой высокой категории, преподающий в постлицейских, тоже бесплатных, классах, специально готовящих учеников в престижные вузы, мог зарабатывать в месяц до 50 тысяч. При этом молодой учитель обычно вкалывает больше, ему ведь надо делать карьеру, в то время как сидящий на постлицейской синекуре преподаватель достиг всего, и ему не нужно тратить силы, чтобы добиться новой категории. Конечно, подразумевается, что качество его работы выше, чем у молодого, но ведь же не в семь раз!
     По результатам выпускных экзаменов школьники получают аналог нашего аттестата – бакалавриат. Экзамены проводятся анонимно, каждому присваивается номер, по типу ЕГЭ, только не методом тестирования, а письменными работами, вроде сочинений по гуманитарным предметам и контрольных по точным наукам. Во французской школе вообще большое внимание уделяется общественным наукам и языкам. Поэтому объёмистые письменные работы на выпускных экзаменах являются логическим завершением учёбы. Это, конечно, требует больше работы от учителей (проверять сочинения и оценивать их сложнее, чем тупые да – нет). Причём всегда привлекают преподавателей из других школ, которые даже по почерку не могут узнать ученика. И результат такой подготовки есть – почти каждый француз, более-менее успешно окончивший школу, способен правильно и красиво выразить свою мысль. Я сам видел, как преображался обычный слесарь по ремонту техники, отвечая на звонок клиента. Его речь становилась грамотной, чёткой и выразительной.
     Учёба в средней школе не только растянута на 12 лет, но зачастую ещё и идёт допоздна.  С первых годов обучения и до окончания коллежа уроки заканчиваются в 4 часа, а в лицее - с 8 утра до 6-ти вечера (правда, обязателен, как правило, двухчасовой перерыв). Среда – короткий день, а суббота обычно свободна от занятий. Организован учебный процесс неплохо, но уже в старших классах проявляется излишний либерализм по отношению к ученикам, который расцветает пышным цветом в высшей школе. Начинается всё с малого, ученики не встают при появлении учителя, а это всё же дисциплинирует, соответственно, не сразу прекращается болтовня. Учитель должен делать лишние усилия и тратить учебное время для того, чтобы остановить её. Это может показаться мелочью, но это не всё.
    Однажды довелось присутствовать на педсовете, где обсуждались успеваемость и посещаемость некоторых учеников. Так вот, один умудрился пропустить за триместр какое-то совершенно невероятное количество уроков (речь шла о десятках) по причине «плохого утреннего пробуждения»! Оказывается, была такая лазейка для прогульщиков, как минимум, первого урока, ей ещё и злоупотребляли. Дальше – хуже, большая часть университетов, особенно их гуманитарные факультеты, являются, как и у нас, просто фабриками по штампованию дипломов. Учебные программы не очень тяжёлые, требования – тоже. Когда мой старший сын после неудачного второго года в очень престижной инженерной школе перевёлся на второй курс ближайшего к дому мамы университета, я его сразу предупредил, что о настоящей учёбе там можно только говорить. В итоге, проучившись год и поняв, что, действительно, ждать от обучения даже по точным наукам там нечего, он забрал документы и перешёл в заведение на другом конце Франции, где и получил желанную специальность инженера–программиста (а сразу по окончании – и работу).
    Вообще французский студент может быть очень мобильным в своей учёбе. После очередного образовательного цикла (а их там сейчас, кажется, штуки три, считая с магистратурой) он может перевестись в другой ВУЗ, который ему покажется более соответствующим по профилю. Мой старший, к примеру, за шесть лет поучился в трёх учебных заведениях, и это совершенно нормальное явление. Смысл в такой мобильности есть, по мере учёбы горизонты знания расширяются, студент открывает для себя новые направления своей специализации. Но не всегда всё так гладко как хотелось бы. Новомодная европейская программа обмена студентами «Эразмус» в случае с моим сыном мало дала ему с точки зрения учёбы, ну разве что в другой стране пожил, посмотрел, как у них там в Швеции. Хотя для нас это было довольно затратное мероприятие (жизнь в Стокгольме дорогая, а общежитие не предоставляли). Не плюс для образовательной системы, которая гордится своей бесплатной общедоступностью.
     Со студентами обычного французского университета мне довелось поработать в девяностые годы.  Узнал много интересного: слышал, например, от них просьбы замедлить скорость подачи материала, ибо не успевают, но в ответ только иногда решался поинтересоваться, не могут ли почаще посещать занятия. Одна девица вообще попросила перенести контрольную работу на другой день потому, что она на полдня раньше уезжала на каникулы кататься на лыжах! Февральские школьные и вузовские каникулы часто проходят во французских семьях под знаком лыж в горах, там как раз к февралю обычно устанавливается надёжный снежный покров.
   Справедливости ради надо сказать, что я у своих студентов вёл третий иностранный язык, нужный им только для общего балла. Зачем тогда его вообще изучать – другой вопрос. Конечно, много и серьёзных ВУЗов, куда нужна дополнительная подготовка в специальных классах, о которых писал выше. Есть просто хорошие учебные заведения, есть такие специальности, где нельзя халтурить или тем более сдавать экзамены за деньги, но проблема перепроизводства людей с высшим образованием в государственных ВУЗах (а в нём учатся почти все) существует. Как радовался один знакомый с историческим образованием, нашедший после лет пяти разных временных подработок вакансию на железную дорогу (!) с окладом чуть выше минимального. Нет, он мог бы найти место и раньше, и лучше оплачиваемое, но ему-то хотелось иметь поспокойнее, с которого не уволят (о забастовках железнодорожников я уже писал).
    Знакомая нам картина: чаще всего гуманитарии устраиваются работать в частный сектор и совсем не по приобретённой специальности.  Безработица высока среди вчерашних выпускников, но некоторым даже удаётся сделать хорошую карьеру. Вот один мой бывший студент, изучавший иностранную филологию и экономику, решил рискнуть и поехал в Россию. Уровень его русского языка, кстати, вряд ли можно было тогда назвать удовлетворительным, он и сейчас, двадцать лет спустя говорит с ошибками. У нас не без некоторого шараханья пошёл в гору. Трудился в иностранных компаниях, и сейчас он управляющий крупнейшего в Петербурге торгового центра (ТЦ принадлежит американцам).

Полностью книгу можно прочитать на платформе "Литрес" и приобрести  в книжных магазинах Санкт-Петербурга и  в сети "Буквоеда" - "Читай-города"