Былинные земли. Чаша Грааля в долине Vla A. Ч. 144

(Продолжение)

                "Кто от родной земли отказался, тот и от Бога своего отказался"
                (Федор Достоевский)




ПАН-ФАБРИКАНТ

После ликвидации Речи Посполитой уже не Иванск играл ведущую роль. Не церковные проповеди овладевали умами людей. Жители гнались за обогащением, прагматизм становился ведущей силой. Вертикаль строилась на подчинении снизу доверху – в зависимости от денег.

Володковичи закрепились, располагая основными приобретениями в чаше. По количеству земли они уступали Корсакам и Хребтовичам, к концу XIX века их фонд составлял 9245 десятин земли, а это примерно десять тысяч гектаров.

Вся площадь, выкупленная Михалом, теперь делилась. После активных выступлений мелких собственников самодержцы, наконец, озаботились положением самой большой и бесправной прослойки общества - крестьянства, и теперь каждый помещик обязан был указывать, какая часть земли в распоряжении пригонных, на какой части помещичьего фонда они могут хозяйствовать: пахать и сеять. Но не за так, а через выкуп, посредством банковских кредитов. Это не было революционным поворотом, это был государственно-рассчитанный шаг: ослабление крепостного подчинения.

Вторая половина XIX столетия для Володковичей – это использование новых возможностей в условиях капитализма. Часть своих наделов они задействовали под производственные мощности. Междуречье, богатое природными ресурсами, идеально подходило для выкачивания прибылей за счет индустриальных методов, опробованных за границей.

Центром деловой активности Володковичей стали Смольянцы – поместье на другой стороне Уллы, в устье Лукомки.

По сути, Смольянцы - это Смоленск на Улле, поселение с богатым ремесленническим опытом: там смолились суда, бороздившие реки и озера.

Большие виды на эту область имели придворные. Например, там осваивал навыки флотского дела варшавянин Адам Казановский -  ставленник короля со шведскими корнями Владислава IV Вазы, претендента на царский трон. Казановский осел в междуречье, когда создавались караваны речных флотилий, и вкладывался в развитие. Он получил приулльскую собственность вопреки всем правилам – ради обогащения государства. Как подданный Короны, Адам не мог владеть участками на территории Великого княжества Литовского, однако удостоился этого права. И даже основал на улльском берегу Казановку. Смольянцы он обрел за деньги, в должности надворного маршалка. А уступили ему свои наделы олигархи, потворствуя дворовым расчетам. Уступили сыновья Льва Сапеги, бывшего канцлера и великого гетмана литовского.

Лев Иванович приобрел Смольянцы уже в преклонном возрасте, заботясь не о благосотоянии междуречья, а о будущем своих отпрысков. Если лепельские земли были пожалованы монахиням Виленского бернардинского монастыря, где одну из важных должностей занимала его дочь, то чашу он оставил сыновьям Яну Станиславу и Леону – тоже чиновникам Речи Посполитой.

Время, когда в междуречье господствовали местные, полоцкие, владыки, безвозвратно ушло. Они уже не принимались в расчет, отодвигались в сторону. Судьбу решали деньги.

Последними адептами полоцких распорядителей после образования Речи Посполитой были Януш Кишка и Кристина из Соколинских, его жена.

Кишки тоже сформировались из магнатов, владели не только весями и деревнями, но и литовскими городами. Их родовид выводится из подляшских семейств, а это ставит их в один ряд с Сапегами, которые, будучи подляшскими воеводами, обрели права на Лепль. Таким образом, видим, что междуречье после Ливонской войны становилось «приложением» в коронном верховенстве, местные порядки и обычаи ломались под напором западной экспансии.

Казановский не был из числа крупных латифундистов, но это слово в полной мере применимо к его жене, которую представляла Эльжбета из Служков, дочь трокского воеводы. Смольянцы как центр речного судостроения могли иметь более громкую историю, если бы Адам прожил дольше. Он умер, можно сказать, в расцвете сил – когда стукнуло пятьдесят лет, а наследников не нажил. Вторым браком Эльжбета сочеталась с Радзиевским, подканцлером коронным, но это уже другой тип человека – далекого от флотских идей. Характерно, что он также не оставил потомства.

И судьба Смольянцев повернулась в другом направлении. В условиях капитализма расчетом правит прагматизм – денежный идол, и местечко навсегда распрощалось с романтическими идеями речных сообщений. С открытием Америки началось освоение морских коммуникаций. Смольянцы были ввергнуты в длительную сукцессию – имущественную неопределенность. Они переходили из рук в руки, не находя надежного распорядителя. Кто только не засветился в числе собственников! Тут и Денхоффы, и Подберезские, и Замойские, и Коссаковские, а также знаменитые Потоцкие. Процесс продолжался более ста лет, пока в середине XVIII века не обрел на них права Быковский-Лоппата.

О Лоппатах мало что известно, и это в полной мере характеризует изменившуюся обстановку. Европу охватил зуд предпринимательства, европейцы ехали за океан – за американской мечтой. А междуречье оставалось конфликтным порубежьем.

Лоппаты - из казачьего рода, и это объясняет, как они оказались на Улле. Восточное соседство побуждало власть принимать меры безопасности, противодействуя императорским замыслам. Последним представителем лоппатовского рода на улльском побережье был Михал, стражник польный литовский, в обязанности которого входило наблюдение за состоянием государственных границ. От него и набыл Смольянцы в 1785 году другой Михал – Володкович. Россия овладевала днепровскими лиманами и простирала взоры к двинскому маршруту, и гайновский староста - отец придворного, который прислуживал последнему королю, фавориту русской императрицы - оказался наиболее подходящей фигурой в преддверии раздела Речи Посполитой.

Михал обогатил собственностью своих обоих сыновей – от разных жен. Смольянцы и Чашники достались одному, а Иванск - другому. А уже правнук Винсент – Викентий сконцентрировал в своих руках весь приулльский куст.

Кто первым из плеяды Володковичей обратил внимание на возможность использовать богатый производственный опыт Смольянцев, сказать трудно. Но местечко стало местом индустриального воздействия и управлялось из Иванска, где располагалась главная усадьба олигарха. Оттуда со Смольянцами поддерживалась устойчивая телефонная связь, а из уездного центра – Лепеля вела на Сенно укатанная дорога, предназначенная для военно-торговых целей.

В Смольянцах Володковичи перерабатывали древесное сырье. Конечно, это был шаг в преобразовании производственного потока – вместо широкого вывоза лесных пород использовать методы машинной переработки. Если заглянуть в список «промышленных заведений» Лепельского уезда за 1903 год, то найдем два картонных предприятия. Где было второе, пока неизвестно, однако сообща они выпускали продукции на 47200 рублей. Это было меньше, чем все уездные винокуренные заводы (130000), однако больше, чем мололи муку зернодробилки (36000). С течением времени картонное производство переросло в промышленную фабрику. Помню школьные годы и учебные тетради, на обратной стороне которых стоял адрес производителя: «Чашники». Уже не картон, а писчую бумагу выделывали.

Первоначально производство называлось «Скина» - якобы в честь племянницы хозяина. Год освоения – 1886-й. Перевод «скины» на другие языки означает «кожу», из чего можно предположить, что там когда-то было другое производство: возможно, связанное с выпуском изделий быта. Во всяком случае, это подтверждает давнюю историю Смольянцев как некоего производственно-ремесленнического центра.

Если посмотреть старые карты, то обнаружим Смольянцы на том же месте – вблизи Чашников, но разделенными Лукомкой: как города-спутники. Похоже, что они играли разные роли, но селение с лукомльской стороны выделялось. В XIX веке оно – сельский административный центр: гмина, состоявшая из шести фольварков и вобравшая в себя также Чашники. А ранее, судя по данным польского Словника, было наоборот: Смольянцы были составной частью «обширного чашникского графства», включавшего 10 населенных пунктов – весей, привязанных к чаше. Графство охватывало правобережье Уллы после крутого поворота на север вплоть до Сельца напротив Иванска.

Удивительно, что там же, в окрестностях Смольянцев, показано примечательное озерцо – по форме и привязке очень схожее с водоемом, на котором древний картограф обозначил Lepel Spal (сожженный Лепль). Мы уже рассказывали историю о нем, хочется напомнить, что несомненность того факта подвергается критическому осмыслению – ни документов, ни следов еще одного Лепеля (спаленного) в лукомльско-чашникском регионе найти не удается. Если принять факт его существования, то смольянецкая область и Лукомка – наиболее приемлемый вариант местоположения. Лепельцы-«лепунцы» могли заниматься там древним ремеслом – обжигать глиняные изделия, и торговать: оживленный водный путь позволял это успешно делать. Одинаковая диспозиция двух карт – конечно, слабый аргумент в обоснование Lepel Spal, как и другой сомнительный факт: среди населенных пунктов, помянутых в числе «чашникско-графских», упоминаются Лелюки – название, отчасти имитирующее «Лепель».

Если познакомиться с отчетом волостных управленцев за 1891 год, то многих первоначальных названий уже не найдем. Частным содержателем назывался один человек – «помещик Викентий Игнатьев Володкович», владевший смольянецкой территорией из 5900 десятин земли. Дополнительно к его имению были приписаны 4327 десятин и 1533 сажени, которыми могли распоряжаться жители шести близлежащих деревень: Шелковщины, Лутиков, Ольшанки, Ведрино, Поповок и Варок. Они были наделены участками «от ведомства Государственного Имущества», то есть от казны. На волостной церковный причт приходилось более 100 десятин, а в Варках была еще одна церковная обитель, облагороженная казной: более чем 60-ю десятинами.

Смольянецкий округ подвергся «перепрофилированию» - как и лепельский. Если там бывшие бернардинские земли стали казенными, то здесь той же участи удостоились бывшие чашникско-графские. Часть смольянецких поселений отошла к Коптевичской волости – как и сами Чашники. Стало это следствием создания системы.

Сейчас Смольянцы - пригород районного центра Чашники, а бумажная фабрика - филиал открытого акционерного общества "Светлогорский целлюлозно-картонный комбинат" из холдинга «Белорусские обои». Производство специализируется на выпуске гофрированной продукции: картона, ящиков, бумажных мешков. Покупают Россия, Польша, Литва, Латвия. Учитывая, что полиэтилен выводится из употребления, у фабрики видится большое будущее. При сохранении природоохранных мер деятельность холдингового комплекса может стать новым этапом в реформировании старинной фабрики.

(Продолжение следует).

На снимках: 1) фрагмент землемерной карты Российского государства начала XIX столетия с обозначением безымянного озера на Ольшанке – притоке Уллы, в районе Смольянцев; 2) фрагменты двух карт Речи Посполитой с местностью, где показан Lepel Spal и обозначено неизвестное озеро.


25.09/21