Мой дядя Слава (или Вячеслав Павлович, брат моего отца, как водится – самых честных правил) накануне тех выходных позвал меня к себе:
- Давай скатаемся на два денька в лес, поохотимся. Сейчас самый сезон! Утки на яйца скоро сядут, перепела улетят – самый момент, пока они летают активно – к зимовке готовятся. Ну как, согласен?
- Да я бы с удовольствием… согласен.
- Вот и прекрасно! – обрадованно всплеснул руками дядя. – Сегодня отсыпайся да вещи собирай, а завтра спозаранку и покатим в лес.
- А ты места знаешь?
- Знаю – сам ходил, бывало. Да ты не беспокойся, коли заблудиться боишься – мы ведь к Егорычу поедем, моему давнему знакомому – уж он-то те места как свой карман знает. Одно слово: абориген. Так что собирайся – и завтра с утреца поедем.
И поехали.
Мы свернули с основной трассы и углубились в лес, прокладывая себе путь через бездорожье и осеннюю глинистую грязь.
- Ты комаров не боишься? – спросил меня дядя Слава.
- Не больше, чем остальные люди, - отвечал я.
- Тогда мы болото минуем – оно не топкое, но там комаров тьма тьмущая и, говорят, гадюки водятся. Пойдем напрямик, через заросли.
- А этот Егорыч вообще кто? Не скучно ему одному жить на кордоне?
- Ни в малейшей степени – он скорее больше привязан к лесу, чем к людям. Ему нужны покой и уединение, а не сойти с ума ему помогает радио, телек и его псина – Нора. Милейшая собака.
- Да уж, - протянул я, - живется ему весело.
- Ну, весело не весело, - продолжал дядя, - а честную копейку свою он имеет. Да и вообще, когда живешь в некоем отрыве от цивилизации, приходится самому о себе заботиться, так что времени для скуки попросту нет.
- Либо он разочаровался сильно в людях, либо решил сменить обстановку.
- Не совсем – он всю жизнь жил на природе, для него лес – почти как дом, ему на психологическом уровне здесь уютно и хорошо… А вот и его кордон, - дядя указал мне на дворик, у которого затормозил. Выйдя, я почувствовал неповторимый запах осеннего леса – густой аромат хвои, опавших листьев и легкой сырости. Мы оставили машину у довольно высокого (по грудь) надежного забора, заперли ее, взяли рюкзаки с ружьями и пошли к калитке.
Вообще это был скорее не дворик, а мини-усадьба: около деревянного бревенчатого сруба-пятистенка сарай, а с другого края – что-то вроде крытого штабеля для дров с примыкающим к нему деревянным строением (непонятно, для чего поставленным). Около крыльца дома – будка, в которой я смог разглядеть острую морду восточно-европейской овчарки. Собака почуяла нас – она приподняла морду, вышла из будки и залилась лаем.
- Нора! На место! – послышался властный громкий голос. Нора покорно уселась на задние лапы, но продолжала смотреть на нас с опаской.
К нам вышел мужчина лет 55-60, но крепко сложенный, с массивными руками, с усами и бородкой, которые сливались и перерастали в бакенбарды, облысевший, но сохранивший части волос по бокам, отблескивавших сединой. Это и был тот самый Егорыч.
- Леса тут хорошие, богаты на дичь – где теперь по России такие встретишь? – сказал Егорыч и отхлебнул пива.
- Их мало осталось в европейской части, - вторил ему дядя, объедая жареное куриное крылышко, - вся живность теперь в тайге собралась, в Сибири.
- Если китайцы и дальше будут лес воровать – все пропадет пропадом. Русские же леса! Как же без них жить? А еще говорят, «оптимизация», «рынок», саммиты бесконечные, совещания, поездки… Тьфу! Да какой толк от красивых-то слов, когда они только треплются, а дела не делают?
- Никакого. И так везде. Не только у нас. Это мы не вспоминаем еще про США, про Францию и прочую нечисть, кричащую о демократии учащую ей весь мир, хотя сами ведь не учатся нихрена… Ты бы видел их митинги! Людей же реально дубинками колотят и водой из шлангов поливают, не стесняясь! И это – демократия!
Я понял, что дело пахнет керосином – слишком хорошо я знал своего дядю, часто слушал его рассуждения о пользе единовластия, о плюсах монархии, о сильных русских правителях, но я не знал, какой политической ориентации придерживается Егорыч - следовательно, все могло перерасти либо в жаркие политико-исторические дебаты, либо в дружные рассуждения о пользе диктатуры или монархии, поэтому я решил перевести разговор на другую тему:
- Говорить-то они говорят, да ни черта не делают, согласен, но мы же, надеюсь, не будем им уподобляться?
- В каком смысле? – Егорыч недоуменно посмотрел на меня.
- В смысле охоты.
- Сегодня еще успеем сходить, - улыбнулся Егорыч (очевидно, ему пришлось по душе мое рвение и тяга к охоте), - через часик можем начать – самую дичь соберем, наверное, перепелов или вальдшнепов, а может, и покрупнее кто сыщется – волк там или лиса. Хотя куда там!
- Почему же? – удивился дядя. – Я читал, что волков скоро разрешат отстреливать без лицензии – до того много их развелось.
- Да, и я об этом слышал – вопрос серьезно обсуждался в Минприроды, кажется, - я не смог удержаться и вставил свои пять копеек.
- Так-то оно так, а только ведь с волком надо аккуратно – он ведь не один живет, а стаями.
- А если встретим его всё-таки? – не унимался я.
- Тогда созывай всех и держи зверя на прицеле – они ведь как стаей навалятся – просто так не отобьешься.
Через час мы уже осторожно шагали по лесу, сжимая в руках ружья. Мы шли косой линией: впереди слева шел Егорыч, сзади справа – я, а дядя Слава посередине. Однако впереди всех кралась Нора – вся ее фигура говорила о полной отдаче процессу поиска, о настороженности и готовности в любую минуту броситься в погоню за добычей. Лес поражал своей красотой, обилием свежего воздуха, густотой растительности и гробовым молчанием – постоянно казалось, что ты попал в ловушку, из которой тебе уже не выбраться. Даже птицы умолкли – очевидно, почуяли нас.
Вдруг Нора встала, как вкопанная, подняла голову и повела носом. «Почуяла зверя», - пронеслось у меня в голове, и палец механически взвел курки – я был готов выстрелить в любую секунду. Дядя Слава и Егорыч также остановились и стали оглядываться. Знаками Егорыч показал нам: «Стоим на месте, ждём.»
Нора тронулась с места, но перешла с шага на легкую рысь.
Мы разделились – рассыпались цепочкой, держа дистанцию примерно метров двести или триста между собой.
Войдя в чащу, день будто сменился сумерками, хотя было только 10 часов утра – до того темная растительность здесь была. Хотя что тут удивительного – лес ведь смешанный. Но на душе у меня непонятно с чего начали скрести кошки. В какой-то момент неожиданно захотелось бросить все к чертям собачьим и броситься из леса наутек – как в свое время захотелось Берлиозу на Патриарших. По телу пробежал нехороший холодок, руки нервно сжимали цевье двустволки, холодок ее металла и шершавость дерева не помогали рукам прийти в себя. Лишь желание подстрелить зверя, получить лакомый кусок из общей добычи заставило меня сдвинуть ставшие ватными ноги с места и продолжить движение.
Я мотал головой на все 360 градусов, причем частенько поглядывал наверх – искал вальдшнепа или тетерева. Я старался ступать осторожно, но мой сапог в лесной глуши грохотал не лучше танка. Хрустнув валежником в очередной раз, я глянул вниз и замер – метрах в трех от меня ползла гадюка. Причем ползла она под склон, который был практически не виден за ковром листьев. Я осторожно последовал за ней, сохраняя безопасную дистанцию.
Склон выходил на другую поляну, более обширную. На ней, кроме деревьев, никого не было. Я осмотрелся на предмет какой-нибудь дичи, но никого не было – лес будто вымер. Я уже собрался уходить, когда слева показался чей-то силуэт. Он был приблизительно в метрах тридцати от меня, но появился из ниоткуда - в прямом смысле слова выплыл из-за деревьев. Силуэт этот был человеческий, но я не мог понять, человек ли это или… Он даже не шел – он плыл по листяному ковру. Был он виден сбоку, вернее – его длинный, до земли черный плащ, кажется, тканевый, весь изодранный. В молчаливом лесу, в самой его чаще бродил черный призрак – чья-то не упокоившаяся душа. Или ещё чего похуже.
Призрак скрылся также, как и появился – просто уплыл в гущу леса, исчез, растворился. А я стоял ещё долго, не мог прийти в себя – сама мысль, что в этих местах бродит чья-то неупокоившаяся душа, ввела меня в ступор. Призрак, лес, вот и туман показался… Нет, этого не может быть – привидений же не бывает. А что это тогда? Мираж?
Из оцепенения меня вывели выстрелы – судя по всему, Егорыч или дядя успели кого-то найти. Наверное, глухарь попался…
Я встрепенулся, потряс головой и еще раз поглядел на лес – никого. Видимо, померещилось все-таки.
Когда я вышел на поляну, то встретил дядю и лесника, идущих рядом. В руке у Егорыча висел целый фазан, а дядя, судя по всему, подстрелил пару вальдшнепов – цветные их хвосты свисали из его сумки.
- Сережа, эй! – окликнул меня дядя. – Ты чего? Господи, да ты бледнее, чем молоко. Что случилось?
Видимо, моя физиономия выдала меня с головой. Егорыч, посмотрев на меня, произнес:
- Похоже, парень, ты в ступоре. Рассказывай, что случилось.
Я помолчал несколько секунд (голова еще работала туго) и сказал:
- Вы куда сейчас идете? К дому?
- Ну да, вот, видишь? – улыбнулся Егорыч, показав своего роскошного фазана.
- Тогда я вам лучше в доме все расскажу, хорошо?
- Сережа, - озабоченно спросил дядя, - что случилось?
- Давайте, действительно, домой двигать, - сказал Егорыч решительно, - там и обкашляем всю тему.
До дома Егорыча мы шли спокойно. Нора шла рядом, изредка подлаивая на кого-то, Егорыч и дядя обсуждали сегодняшнюю охоту, изредка и я что-то вставлял. Но меня не отпускало ощущения, что за нами кто-то пристально наблюдает – с того момента, как я увидел привидение. И что меня поразило, оно было не белое, как это обычно у привидений бывает, а черное – сплошной черный плащ с острым клобуком, плащ до самой земли.
За обедом Егорыч обратился ко мне с вопросом:
- Серега, так кого ты в лесу сегодня увидел? Ты же белее листа был.
- Да, действительно, - подключился дядя, - Сережа, что случилось?
Я прожевал гречку с тушенкой, вытер салфеткой рот и начал:
- Когда мы разделились, мы зашел в чащу. Надеялся там отыскать глухаря или тетерева. Ну и невольно залюбовался лесом – уж очень он красивый был.
- Да, - Егорычу, видимо, понравился мой отзыв о его местах, - леса здесь действительно хороши, что ни говори… Правда, Нора?
Собака, оставив на время свою кость, подняла морду к верху и как будто утвердительно гавкнула.
- Да ты продолжай, продолжай, - сказал мне Егорыч.
- Ну вот, залюбовавшись, я едва не наступил на гадюку – она в шагах трех от меня была примерно, - продолжал я, - но обошлось: она поползла под склон. Черт его знает, почему, но я с какого перепугу поплелся за ней и вот тут-то…
Я снова представил себе эту картину: осенний лес, чаща, уползающая под склон змея, дальний молочный туман и черная, мертвая фигура, плывущая по лесу…
- Серега! Эй, Серега, ты чего замолчал? – спросил откуда-то издалека Егорыч.
Я очнулся – Вячеслав Павлович и Егорыч напряженно глядели на меня.
- Сережа, ты опять впал в транс? –строго спросил дядя.
- Простите, - смущенно сказал я. Было очень неловко.
- Ну а дальше что? – спросил нетерпеливо Егорыч.
- Вот тут-то я и увидел призрака.
- Какого призрака? – опешил дядя.
Егорыч поперхнулся чаем и, откашлявшись, спросил:
- Призрака?
- Да, - ответил я, - черного. В черном таком плаще, длинным – до земли, с клобуком таким острым, почти как у монахов.
- Ну и дела, - протянул дядя.
Я взглянул на Егорыча и понял, что новость о моем видении его не обрадовала – он сидел с понурым выражением лица, держа на весу недопитую кружку, глядя на кастрюлю из-под гречневой каши.
- Егорыч, ты-то чего теперь? – спросил его дядя и потряс за плечо.
Очевидно, Нора почуяла, что хозяин ее чем-то озадачен, потому тихонько заскулила и стала тереться о его ногу.
Лесник, поглядев еще немного на кастрюлю, неожиданно выпрямился и начал рассказывать:
- В этом лесу уже давно неспокойно. Есть легенда местная. В двадцати километрах отсюда располагается озеро, Монахово озеро. Оно здесь еще с незапамятных времен, и почти до девятнадцатого века сохранялось. А вот в году, кажется, 1824-ом разрослось из-за сильных дождей – тогда ведь и в Питере наводнение было сильное. И потопило, значит, келью одну. Хотя это даже не келья была, а так, деревянная хибарка с башенкой. Давно-давно, еще в веке пятнадцатом, жил там отшельник один. Его почему-то все монахом называли. Поговаривают, что по молодости этот отшельник бандитом был, редкостным душегубом по прозвищу Лучник – из лука стрелял он мастерски. Но поймали его все же, да и упекли в острог на пятнадцать лет. А когда он вышел, так его взяли да и с завязанными глазами привезли сюда да и поселили в нашем лесу – чтобы от людей подальше. А тогда лес этот больше был, гуще. И дорогу найти было сложнее к людям. Вот так он и жил – пропитание себе сам добывал. Все было тихо и спокойно, да только постепенно люди в том лесу начали пропадать. Как-то собрались всем селом двух детишек искать – детки-то за ягодами да грибами пошли и не вернулись, их мать чуть с ума не сошла, - так и дошли до той хибарки. Вдруг – Раз! Раз! Раз! – и несколько человек застрелены были. Их нашли со стрелами в груди. А потом и на обглоданные кости стали натыкаться. Кто-то сказал, что кости-то на самом деле человеческие… Местные не поверили сначала, но когда нашли женскую разорванную рубашку и бусы, не то, что деревня – весь уезд на уши встал. Даже военный отряд вместе с воеводой прислали.
На этом моменте меня пробрала дрожь – отшельник-каннибал в лесу, охотящийся на людей, пожирающий их как животных… Черт!!! И как человек мог дойти до такого?!
А Егорыч тем временем продолжал:
- Но пока дружинники да недельщики там были, еще несколько человек из села пропали, хотя им строго-настрого запретили ходить в тот проклятый лес. А потом еще и конный отряд прибыл, и все дружинники вместе добровольцами стали лес прочесывать. И монах тот снова нескольких из отряда убил, однако слишком близко оказался к искавшим – по нему залп дали, ранили его. Однако он сумел до озера добежать да так туда и плюхнулся – кто-то из воинов видел. «Только он от меня в двух шагах стоял, я уж, было, приготовился его ухватить, так он возьми – и в воду каак бац! Так и утоп.»
В общем, искали-искали его тело, да так и не нашли. Правда и убийства прекратились тогда. Однако лес тот с тех пор проклятым стали называть – поговаривали, что там по ночам души убиенных бродят, а некоторые видели, вот как ты, Серега, как среди деревьев, в тумане бродит тот отшельник-преступник – в черном длинном плаще, на монаший манер плащ, с клобуком. Говорили некоторые, что в полнолуние его призрак появляется. Причем по всему лесу бродит. Существует поверье такое: кто духа обычного встретит – тому мелкие неприятности грозят, а кто увидит Черного Призрака – заболеет или умрет. И самое жуткое тут то, что то, кто Черного Призрака встречали, реально болели потом тяжко, а то и вовсе умирали.
За все время рассказа мы с дядей не издали ни единого звука – до того впечатляющая была эта история. Каково это – встретить на охоте в лесу порождение ада? Которое еще, возможно, и из лука тебя постарается пристрелить.
Первым нарушил гробовую тишину дядя:
- Егорыч, а что потом было?
- А что потом? – отозвался лесник. – Потом зажили, как прежде, а хибарку его озеро взяло. Да только ее обыскали да нашли там лук, нож да стрелы, еще и кости разные, разделанные тела (непонятно, чьи) да и очаг там был. Хибарку эту спалить хотели, уже и башенку разрушили, да главный жандарм запретил – дескать, пожар лесной будет, все сгорит к чертям. Ну а потом, как полагается, панихиду по убитым провели, несколько богослужений было. А на следующий день дожди зарядили. Они-то озеро и наполнили так, что оно разрослось и хибарку затопило.
Однако страшно не это – в последнее время поговаривают, что призрак снова видеть стали – дескать, ребята прошлым летом к тому озеру ходили, купались там, так один нырнул и развалины хибарки нашел. Вот тогда-то местные о легенде и вспомнили. А потом и призрака видеть регулярно стали. Говорят, что не к добру это.
Егорыч умолк. Нора тихонько заскулила – видимо, настроение наше ей автоматически передалось.
- А что это за местные? – спросил дядя. – Здесь поблизости люди есть?
- В двенадцати километрах к северо-западу отсюда, вон там, - Егорыч повернулся на стуле и махнул рукой в направлении окна, что было у него за спиной, - есть поселок Филин. Там в основном люди летом живут, но есть и круглогодки – несколько семей, включая охрану.
- И не скучно им так? Целый год? – спросил я.
- Не, - улыбнулся Егорыч, - места все-таки тут замечательные, а зимой в солнечный день такая красота – словно в сказку зимнюю попадаешь. Снег синий почти, на солнце так и сверкает, а деревья все стоят с укутанными в снег ветками. А иной раз следы волка или зайца-беляка обнаружишь – так нам с Норой и есть, чем заняться.
- Действительно чудесно, - сказал дядя мечтательно, набивая трубку и стряхивая крошки табака со свитера, - постараемся зимой как-нибудь приехать. А, Сережа?
- Я только «за»!
- Да и я вам всегда буду рад, - улыбнулся лесник, - все-таки вместе – оно всегда веселее.
После обеда мы решили не медлить и снова отправиться на охоту. Я высказал опасение насчет призрака, да и Егорыч серьезным тоном сказал:
- С привидениями лучше не шутить. Мало ли что! Легенда легендой, но ведь дыма без огня не бывает.
Но дядя только отмахнулся:
- Да ладно! Это же байка всего лишь! Мы же в двадцать первом веке живем! Господа-товарищи, ну виданое ли дело?! Трое взрослых крепких, а главное, вооруженных мужчин собрались, понимаете ли, поохотиться, но из-за красивой байки в дом запрятались или отказались от того, ради чего сюда и приехали! Право, это смешно, в конце концов. Верно, Нора?
Собака утвердительно тявкнула – мол, правильно, не фиг вам бояться!
- Вот, - дядя Слава поднял указательный палец вверх, - собака, а понимает.
Звучало логично и крайне убедительно, да и, откровенно говоря, не особенно хотелось просидеть все два дня в доме из-за какого-то там призрака.
Пообедав и отдохнув часик, мы отправились снова попытать счастья. Нора, как обычно, бежала впереди нас. Мы договорились заранее, что сильно разделяться на этот раз не будем – всего лишь двести пятьдесят или триста метров друг от друга.
Около полутора часов мы бродили по лесу – безрезультатно. Ни тетерева, ни перепелки, ни фазана мы не нашли. Вообще ничего. Похоже, что лес установил нам лимит, и мы уже исчерпали его. Однако, двигаясь назад, к дому, нашлась небольшая полянка, на которой мы обнаружили несколько куропаток.
Пригнувшись и стараясь не давить хворост, мы стали аккуратно заходить полукругом. Я уже мысленно нацелился на крайнюю, что была справа – ближе всего ко мне.
Внезапно птицы вспорхнули – очевидно, почуяли нас. Мы вскинули ружья и три залпа, как ножи, разрезали величественную тишину дикой природы.
Мне повезло – моя куропаточка свалилась в траву. Нора без труда ее отыскала и принесла в зубах. Я, довольный своим успехом _первая же добыча в жизни! – потрепал Нору и почесал ее за ухом. До чего же славная оказалась собака! Повезло и Егорычу - он успел подстрелить сразу двух птиц. А вот дядя дал маху. Однако он ничуть не расстроился:
- Новичкам всегда везет, - сказал он и потрепал меня по плечу. И было в его голосе пополам и радости за меня, и лукаво-хитрого выражения – «погоди-погоди, постреляем еще»…
Спрятав добычу, мы решили растянуть цепь и постепенно стали углубляться в лес. Нора осталась с дядей Славой, а Егорыч ушел влево. Я продвинулся не очень далеко, так как заприметил сразу тетерева. Он сидел, почти не шевелясь, словно приклеенный. Я вскинул ружье и выстрелил в него. На удивление, он остался на ветке! Даже не пошевелился! Вот ведь какая хренотень!
Я аккуратно приблизился к нему и взял за шею. Это было чучело. Искусно сделанное – издалека не отличишь, красивое, но чучело. Я с досады кинул его на землю и дозарядил двустволку. Что за лес?! Какие еще сюрпризы он мне приготовил? Вовчик или Лера высмеяли бы меня за такой сюжет. А расскажу другим – не поверят ведь.
Вдруг сзади раздался собачий лай, который перетек в поскуливание. Это пробудило меня, заставив резко обернуться. Нора подавала голос – тенор был ее. Да и вряд ли здесь были бы другие собаки. Я кинулся со всех ног в направлении звука. Ни о какой охоте речи уже не шло: раз собака воет, то не просто так - что-то случилось.
Когда я, с языком на плече, прибежал, передо мной престала жуткая картина: Нора жалобно поскуливала, периодически лая куда-то в другую сторону, а на земле лежал дядя Слава, неестественно запрокинув голову назад. Он прижимал одну руку к окровавленной груди, из которой торчали две стрелы – аккуратные темные, сделанные из дерева, но идеально отполированные, с грамотно посаженным оперением. Я склонился над дядей – он был ещё жив, дышал, но раны были очень тяжелыми, даже смертельными. Я гнал от себя эту мысль, пинал как можно дальше, но она возвращалась, опираясь на очевидные факты.
Рядом послышались чьи-то быстрые тяжелые шаги, я вскинул ружье – это был Егорыч. Он тяжело пыхтел, взгляд его был тревожный.
- Господи, что со Славой? – спросил он, щупая пульс на шее дяди.
- Он вроде жив, но какой-то урод подстрелил его из лука, - ответил я, сильно волнуясь из-за увиденного.
Егорыч посмотрел на голову дяди и резюмировал:
- Да, тяжко ранили. Крови много утекло. Его надо в больницу срочно.
- Где ближайший стационар? – спросил я, ища бинты.
- Примерно в двадцати километрах отсюда, - торопливо ответил Егорыч.
Вдруг Нора залилась неистовым лаем и обратила морду в сторону лесной чащи – она кого-то почуяла. Лицо Егорыча вдруг побелело так, что стало одного цвета с бумагой – он тоже уставился на лес. Я потянулся за ружьем, но тут что-то резко свистнуло – «вжжжюик»! – и послышался глухой булькающий хрип. Егорыч, уже на коленях, покачивался, вцепившись руками во внушительных размеров стрелу, торчавшую у него из груди. «Вжжжюик»! – вторая стрела вонзилась в него почти до самого оперения. Я спустил курки и пальнул туда, откуда прилетели стрелы. Едва успев пригнуться, чтобы достать новые патроны, я отсрочил свою смерть – новая стрела пронеслась почти у самой моей головы, резанув по виску. Местность была открытой, а до ближайшего дерева было метров десять или двадцать. У меня было несколько секунд, чтобы метнуться за него. Шансов успеть и не схватить стрелу было мало, но шансов уцелеть на открытой местности было ещё меньше. Я уже приготовился к прыжку, но меня опередила Нора – она кинулась в лес, не прекращая лаять.
- Нора, назад!!! Нора! – истошно заорал я и пару раз хлопнул рукой, но собака неслась в чащу, к убийце, не слыша меня.
- Ко мне, Нора! Назад! – продолжал я истошно вопить. Но собаке было глубоко пофиг на это.
Все это произошло за пару секунд. Пока я кричал Норе, я не забывал потихоньку отходить назад, в чащу леса, оттаскивая за собой дядю и Егорыча. Два здоровых мужика – не слишком легкая ноша, но на кону стояли их и моя жизни.
Я укрылся за массивным дубом, основание ствола которого позволило бы защититься от стрел. Пользуясь передышкой, я перезарядил ружье, и взял патронташи у дяди и Егорыча.
Я приложил руку к горлу дяди – пульса не было. Он не дышал. Умер. Умер родной человек, дядя Слава, с которым так много было связано в моем детстве! Сразу вспомнилось, как мы с ним ходили летом в зоопарк, где пугался рычащих тигров, как зимой катались на санках с горки, как я прыгал по лужам и ломал лед, а он смеялся и оттягивал меня за руки… Я не мог сдержать слез. Мной овладело жгучее желание отомстить этому гаду, кем бы они ни был – человеком, призраком, демоном – да хоть самим Сатаной! – ему не жить теперь. Просто так у него это не выйдет!
Внезапно Егорыч захрипел. Я не поверил своим ушам – он, проткнутый двумя стрелами, был еще жив?! Невероятно! Тихо, чтобы тот урод не заметил, подполз к нему:
- Егорыч, Егорыч, ты слышишь меня?
- А-а, кхххх… кхе-кхе, кхх… Сер-Серрр-Серрега-а… ааахххх… Ты к-как? Цц-Цел?
- Вроде да… Егорыч, держись, сейчас скорую вызову, - болтал я, но при этом понимал, что ни скорую, ни полицию я вызвать уже не в состоянии – сеть здесь ни одна не ловит.
- Не пол-лучитттсся-а, - простонал Егорыч, - св-вяз-зи нет. С-слуш-шай мен-ня: в моем доме е-ест-ть телеф-фон провод-дной… кххее-кхххее-кхххе… попр-робуй с-св-вяз-заться с мест-тным от-тделом пол-лиции… Ес-сли не сможеш-шь – ез-зжжай в посс-елок Филин – к сев-ве-веро-зап-паду от-тсюда, в 12-ти кил-лометрах-х… ккхеххх… там Анат-толия спрос-сишь – он мой кол-лега быв-вший… кхххехехххх…кххеххеехххех…
Егорыч не смог больше говорить – голова откинулась назад, глаза закатились, а тонкая струйка крови изо рта стала течь быстрее и гуще.
Внезапно уже изрядно отдалившийся яростный лай Норы сменился жалобным поскуливанием, а затем и вовсе замолк. Он оборвался резко, как будто кричащего сильно ударили по голове.
Слезы из моих глаз не проходили. Но надо было спасаться.
Доли секунды мне хватило на то, чтобы успеть пригнуться – чуйка спасла меня от очередной стрелы, просвистевшей прямо над моей головой. Пролетев надо мной, она с треском впилась в толстую кору росшей недалеко сосны. Я аккуратно выглянул из-за дерева – призрак стоял уже между деревьев на противоположной стороне поляны, заряжая лук. Момент был самый походящий – высунувшись из-за дерева по пояс, я дал залп в сторону призрака из своего ружья, потом выпалил из ружья Егорыча – благо оно было заряжено. Спрятавшись, я практически за доли секунды перезарядил оба ружья, взвел курки - и вдруг услышал, как вдалеке кто-то активно хрустит ветками – видимо, призрак решил скрыться. Я тяжело уселся на прежнее место, отер пот со лба и стал думать – что делать с телами? Через поляну на себе тащить? – Нет, убийца может вернуться, и вот тогда он не упустит шанса вонзить мне стрелу в ногу или спину.
Погнаться за призраком? – Тоже не вариант, этот гад сам подстрелить меня может.
Единственным приемлемым вариантом для меня было накрыть оба тела плащами, взять оружие с патронами и попытаться добежать до дома Егорыча лесом, сохраняя максимальную скрытность, чтобы выиграть хотя бы несколько минут перед тем, как этот призрак успеет мне вновь напакостить.
Призрак?
А чего он тогда так испугался того, что я в него пальнул? Да, пальнул сначала два раза, потом четыре. Сначала он не испугался, но потом дал тягу. Значит, нервишки не выдержали, значит, и не призрак это вовсе – настоящему привидению было бы пофиг на пальбу, он бы меня что так, что так добил бы. Плюс, когда он убегал, он трещал ветками так, что даже я услышал – значит, он передвигается не по воздуху, а на своих двух ногах! Да еще и Нора погналась за ним, и гналась долго. Призраки, наверное, страх животным внушать должны, а Нора не испугалась. Значит, это человек, обычный смертный! А кто именно этот человек?! Откуда он? Кто он? Ну, тут можно гадать долго и упорно. Стоп, Егорыч говорил, что тут в округе нет никого, кроме него и поселка Филин, что в 12 километрах отсюда. Скорее всего, этот психопат именно из поселка – нарядился призраком, вот и шатается себе по лесу. Так, так, так. Надо бегом бежать в дом и на машине добраться до ближайшего полицейского участка, а потом – в поселок, потому что просто так это дело я уже не оставлю.
Но тела? С ними-то как быть? Здесь оставить – психопат может надругаться над ними. Но как их до дома тащить? Мне это не под силу – почти 160 кило за один раз. А если два раза - тоже нельзя, убийца засечь меня может, и вот тогда точно пристрелит. И будут только очередные жертвы, а возмездия он не получит. Несправедливо. Этически это не хорошо – тела здесь оставлять. Но у меня не было времени сентиментальничать – надо было отомстить за дядю и Егорыча. Потому, сглатывая последние слезы, я стащил тела вниз, пристроил их около того дерева, накрыл плащами и закидал слегка листьями – чтобы потом найти можно было.
До охотничьего домика я добежал примерно минут за пятнадцать-двадцать. Норы не было – скорее всего, ее убили. Около самого дома никого не было – тишина была в прямом смысле гробовая. Осторожно, почти на коленях, я добрался до двери, открыл ее ключами и заполз внутрь. Плюхнувшись в прихожей, я опять дал волю чувствам – все-таки два убийства на глазах, причем убивают твоего родного человека – это слишком тяжело для сознания. Для моего, во всяком случае. Как же всё-таки это нелепо! Только утром дядя еще был жив, еще три часа назад он был бодр и ратовал за новый поход – и теперь уже мертвый, истекший кровью, лежит там, в лесу, под листьями и брезентовым плащом! А как же Лидия Андреевна?! Ей я что скажу?! Как она это переживет?! А отец мой как переживет?! Был – и нет?!
Так в изнеможении моральном и физическом я просидел около получаса. Мышцы болели, но еще больше болела душа. Как же так?! Почему именно с нами?! Почему именно сегодня дяде так захотелось ехать на эту чертову охоту? Я не мог поверить, но и не верить было невозможно.
Я решил про себя – найти и лично придушить этого гада. Поскольку стало понятно, что это человек, то сделать это будет не очень сложно. Осталось лишь найти этого ублюдка.
Проделав все дальнейшие махинации с оружием и патронами, а также наскребя оставшуюся еду, я взвалил на себя рюкзак и, спустив курки, приоткрыл входную дверь. Никого не было. Я закрыл за собой дверь на замок и кинулся к машине. Я уже мысленно прокручивал линию разговора и объяснений всего того, что произошло, и изо всей силы пытался запустить этот чертов двигатель. Но он ни в какую не заводился – не издал ни единого звука. Я открыл капот и понял, что никуда не поеду – движок был вывернут наизнанку, провода порваны. Да-а, обскакал меня призрак. Психопат, а сообразил.
Стоп. Егорыч говорил, что у него телефон проводной есть. Правда, если призрак здесь побывал, то скорее всего телефон он тоже вывел из строя. Но проверить все же не мешает.
Когда я отыскал телефон, то мои худшие опасения подтвердились – провод был перерезан. Значит, он и в доме успел пошуровать.
После этого мне стало не по себе. Я и раньше испытывал чувство, что за мной кто-то ходит, но сейчас оно обострилось до предела. Как будто кто-то сверлит взглядом спину в прямом смысле. Я несколько раз нервно оглядывался – работал инстинкт самосохранения. На полу чердака валялась груда осколков, окно было разбито. Вот ведь гад – пронырливый попался. А главное, умный. Достав смартфон, я попробовал дозвониться до полиции или поймать интернет, попытка не пытка все-таки, стоит попробовать – а вдруг получится? Тщетно – сети здесь не было.
И вот тогда-то меня буквально всего проняло холодом – я остался один на один с убийцей-психопатом, без связи, отрезанный от внешнего мира. Причем я не знаю ни повадок убийцы, ни его мотивов, словом – ничего о нем не знаю. Самое жуткое то, что он великолепно играет в прятки, в его распоряжении вся территория, а я могу рассчитывать только на слепую удачу, свою сноровку и на ружье. Счет был явно не в мою пользу.
Придя к такому заключению, я увидел только один путь к спасению – попытаться дойти до поселка Филин. Порывшись в бумагах Егорыча, я нашел замусоленную карту местности, на которой была отметка красным карандашом – очевидно, местоположение его дома. В 12 километрах от него к северо-западу и находился тот самый заветный поселок.
Собравшись с духом, проверив ружье и патроны, я прихватил с собой еще карту, два охотничьих ножа и компас. Однако перед самым выходом на меня напал почти животный страх – вдруг он там, спрятался где-то, ждет, когда я выйду? Нашпигует меня стрелами – и кранты. Но и оставаться здесь было крайне опасно – следовало срочно как-то добраться до людей. Тем более, что я твердо решил отомстить уроду за смерть дяди Славы. Тут мне пришла в голову совершенно дикая идея – выломать все двери и использовать их как нечто вроде квадратной будки, в которую я пролезу и побегу до поселка. План был бредовый, но иного способа себя хоть как-то защититься от стрел психопата, на мой взгляд, не было.
Внутри дома я выломал пять дверей – крепких, сосновых, но нелегких – таки должны были точно выдержать попадание стрелы. Пошарив еще, я нашел инструменты, железные уголки и принялся за работу. Четыре двери я сколотил в виде квадрата, от пятой отрезал треть и нахлобучил ее сверху – вместо шлема будет. Также в одной из дверей я сделал прорезь для глаз. Попробовал надеть – получилось. Но руки бы устали такую громадину нести все 12 километров. Пришлось разворошить старые вещи Егорыча, чтобы извлечь пару-тройку старых кожаных ремней, и вместе с веревками прибить их внутри будки. Так было гораздо легче. Правда, рюкзак пришлось освободить от лишнего хлама – выкинул половину еды и всю запасную одежду.
Открыв входную дверь, я попытался протолкнуть ее наружу – получилось только со второй попытки. Взяв рюкзак и ружье, я сверился с картой, посмотрел на компас и наметил ориентир – покосившаяся сосна с двумя верхушками, после чего убрал всю навигацию в рюкзак, выполз наружу, закрыл дом ключом и заполз в свою переносную будку. С превеликими муками спустившись с крыльца, я осторожно встал вертикально, и оказалось, что будка хоть и была тяжелая, но благодаря ремням и веревкам вся эта бандура была более-менее носибельной. Найдя глазами свой ориентир, я вздохнул и рысцой побежал к лесу.
В самом лесу всё также пахло сыростью и осенью. Ковер из листьев устилал землю, под ногами иногда трещал валежник, а живности почти не было слышно. Однако прорезь была слишком мала, чтобы наслаждаться местными красотами, да и времени в запасе было немного. Я видел только перед собой узкую тропку, которую мысленно прокладывал между деревьями, кустарниками и травой. Да, со стороны это, наверное, выглядело смешно – взрослый, серьезный человек бегает по лесу в сколоченной из дверей будке. При этом пыхтит не хуже кабана. Не знаю, насмешил ли я кого, напугал ли, но у меня была только одна цель – пробиться до поселка. Любым способом.
Пару раз приходилось останавливаться, чтобы перевести дыхание – с бегом у меня не ладилось еще с детства, дыхалка была средненькая, хоть я и не курил никогда.
Из-за прорези я не мог видеть, что у меня под ногами вблизи, но имел возможность рассчитать примерную траекторию, чтобы не сбиваться с курса. Иногда мне приходилось огибать овраги или крутые спуски, один раз я со всей силы споткнулся о чей-то корень и с треском упал, не слабо ударившись лбом. На мгновение я почувствовал, что дальше не пойду – сил нет, организм вымотался окончательно. Однако вспомнились забеги в школе на дистанцию 1 км. Когда я уже был готов свалиться на землю в изнеможении и махнуть на все рукой, каждый подобный раз мысленно или шепотом ругал себя всеми бранными словами, какие только приходили на ум. Вот и сейчас пришлось матюгать себя, чтобы подняться и продолжить путь.
Я пыхтел с будкой на плечах почти два часа, может больше. Уже смеркалось. Когда я увидел вдалеке еле пробивавшийся огонек чьего-то дома, то заликовал – я таки добрался до людей! УРА! Оставшиеся несколько сотен метров я почти пролетел со скоростью лани – так хотелось поскорее оказаться в коллективе, когда он появился на горизонте.
Выйдя из леса к забору, я поразился увиденному - только в одном доме горели огни, все остальные стояли в темноте как каменные пузатые истуканы. Что меня напрягло еще больше, так это мертвые улицы – нигде не было ни души. Как будто все заперлись в домах и боялись показаться наружу, как будто все люди моментально превратились в кротов. При этом поселок не выглядел захудало и заброшенно – заборчики были в большинстве своем аккуратные, крепкие, улицы были положены ровно, сами дома тоже выглядели надежно – и бревенчатые продолговатые избы, и кирпичные коттеджи, и панельки. Хотя некоторые меня удивили: было темно, однако я сумел разглядеть у некоторых окон черные пятна, похожие на большие кляксы. Да они горели! Причем не только у одного дома были такие подпалины! У одного панельного дома вообще задней стенки не было – только передняя треугольником торчала, упираясь в небо своим углом бывшей мансарды и закопченной кирпичной трубой.
Дом, в котором я заметил свет, был на самой окраине, на другом конце поселка, поэтому мне пришлось бегать по пустынным улицам, громыхая своей деревянной будкой. Мне вдруг почему-то на ум пришло сравнение с танком НИ-1, которые использовали при обороне Севастополя из-за нехватки нормальных Т-34 и КВ – эти гибриды были сделаны из тракторов и деревянных листов, дополненных двумя крупнокалиберными пулеметами. НИ расшифровывалось как «На Испуг». И что самое смешное, немцы реально пугались подобных бандур. Потом эти «машины» убрали, так как для Приморской армии и частей, задействованных в обороне города, поставили свежую партию Т-34. Но НИ-1 остался навсегда как одна из самых удачных военных импровизаций, позволивших задержать врага.
Я наконец-таки добежал до дома, но калитку открыть не мог – заперто. Тогда я заорал со всей силы:
- Товарищи!!! Люди!!! Откройте, прошу вас!!! Не дайте помереть зазря!!!
Никто не откликнулся. Но в нижних окнах кто-то зашевелился за занавеской.
- Люди!!! Помогите!!! За мной этот маньяк гоняется! В черном плаще! Лесника Егорыча убили и дядю моего убили! Откройте!!! Надо полицию вызвать!
Из-за двери высунулся ствол винтовки, и чей-то бас крикнул мне:
- Чего стучишь?! Вали отсюда, придурок!
- Убили! Надо полицию вызвать! Убийство!
- Я тебе сейчас труповозку вызову! Проваливай по-хорошему, а не то пальну по будке твоей!
- Мужик, - заорал я изо всех сил, - ты охерел, что ли?! Там в лесу людей убили! Егорыча, лесника убили!
- Что?! – в голосе послышалось изумление и тревога. – А ну-ка повтори!
- ЕГОРЫЧА УБИЛИ!!!! – завопил я. – И ДЯДЮ МОЕГО ТОЖЕ УБИЛИ!!! Какой-то психопат из лука застрелил!!!
Ствол ушел обратно в дверь, которая захлопнулась минуты на полторы. Я уже было подумал силой вломиться в дом, но внезапно дверь снова приотворилась, и тот же бас обратился ко мне:
- Значит так, снимай свою будку, я открою тебе калитку и ты перебежишь быстро в дом. Усек?
- Может, ты мне сначала калитку откроешь, а потом я в дом забегу? Заодно на обратном пути тебя прикрою.
- Черт с тобой! Давай так!
Дверь отворилась, из нее выбежал коренастый высокий бородач с ружьем наперевес. Он одним махом отпер калитку, и я вбежал во двор, чуть не сбив его. Секунды нам хватило, чтобы захлопнуть калитку и добежать до крыльца. Когда бородач бежал передо мной, я спиной вдруг почувствовал, как в спину мне что-то прилетело. Судя по всему, стрела. Все-таки не зря я громоздил и тащил на себе всю эту конструкцию – все-таки убийца нагнал меня и попытался пристрелить, очевидно, как ненужного свидетеля.
В дом я зашел, вернее, вполз, плюхнувшись головой на улицу и вылез задом наперед. Только я освободился от совей бренной ноши, кто-то проворно пнул ее наружу, захлопнул дверь и лязгнул замком.
В первые мгновения я зажмурился от яркого света лампы в прихожей. Однако спусти время я разглядел четверых людей: коренастый бородач с двустволкой, чем-то похожий на викинга; мужчина средних лет в очках и поло (и тоже с ружьем) – типичный ученый или серьезный бизнесмен; женщина средних лет, со светлыми волосами и крепкими руками, в которых она держала внушительных размеров кухонный нож; девушка меланхоличного вида с прямыми волосами, зачесанными на уши, и веснушками.
Бородач, закрыв дверь, повернулся ко мне и, глядя на меня пристально (аж не по себе стало) начал расспрашивать:
- Итак, отвечай теперь: кто ты и что у вас там произошло с Егорычем?
Я помолчал секунду, раздумывая над началом рассказа и спросил:
- Можно я Вам все в хронологическом порядке расскажу?
- Валяй.
- Меня зовут Сергей, я приехал вчера вместе со своим дядей, коего знаю с детства, на охоту к его знакомому, леснику Егорычу… - далее я кратко, но четко описал все, что произошло за этот проклятый день.
Когда я закончил рассказывать, лицо бородача оказалось не хмурым, а печальным – видимо, его сильно задела смерть Егорыча. Увидев это, я осмелился спросить:
- Не Вы ли давний товарищ Егорыча?
- Не просто товарищ, а друг и в прошлом коллега, - строго поправил меня бородач, - мы работали когда-то в Лесной Пожарной Охране.
- Мне искренне жаль, - промямлил я.
- Погодите, молодой человек, а чем Вы докажете, что Вы не виновны? – тут в игру вмешался человек в очках. – Может, именно Вы убили Егорыча, своего дядю, а теперь пытаетесь создать себе алиби.
На меня уставились еще пристальнее. Особенно бородач.
- А зачем мне убивать своего дядю и Егорыча? – рубанул я с плеча.
- Ну это скорее у Вас надо спросить, - продолжал гнуть свое человек в очках.
- Да не убивал я!!! - мое терпение лопнуло, оттого я и сорвался. – Не убивал!
- Но доказательств нет – жестко ответил очкастый.
Что есть, то есть… Я оказался в совершенно идиотском положении, и растерялся не на шутку. Я отчаянно пытался припомнить или придумать хоть что-нибудь в свое оправдание, но внезапно мне помогла светловолосая женщина:
- Сергей, - обратилась она ко мне, - это деревянное сооружение – ваших рук дело?
- Да, моих.
- Кажется, Вы его не зря сделали – посмотрите сюда, - она поманила меня и всех остальных к окну и указала на будку, - видите?
Моя будка лежала на лицевой стороне, а сверху из нее торчала стрела – такая же, которая пронзила Егорыча и дядю. В спину выстрелил, скотина.
- Выследил он меня всё-таки, гад! – снова не удержался я.
- Тебе сильно повезло, парень, что мы еще не уехали, - сказал бородач, немного мягче.
- В каком смысле? – недоумевал я все больше и больше. – Черт возьми, да что же здесь такое творится?!
- Не шумите, молодой человек, - сказала женщина, - сейчас мы Вам все объясним. Может, чаю хотите?
- Благодарю Вас, с удовольствием.
- Инночка, - обратилась женщина к девушке, - пойдем со мной.
Женщина и девушка ушли на кухню, а я бородач вздохнул и протянул мне руку:
- Анатолий Иванович, можно просто Анатолий или Толян – как удобно.
- Сергей, - ответил я на приветствие.
- Я был давним другом и коллегой… кхм, черт, даже язык не поворачивается сказать «покойный»… кхм, покойного Егорыча. А это, - указал он на очкастого, - Валерий Петрович Ливитин, давний друг нашей семьи, так сказать, крупный ученый-теоретик, биолог. Тоже на охоту приехал.
Мы обменялись рукопожатиями с Ливитиным.
- Приношу свои извинения за подозрения, - вежливо сказал он, - мне, право, неловко…
- Ничего страшного, - улыбнулся я как можно дружелюбнее, - так что же произошло?
- Убийства, - сказал Анатолий, - ты же слышал рассказ Егорыча про Черного Призрака?
- Да, слышал.
- Так вот: с недавних пор, как мы сюда переехали, стал появляться в окрестностях этот самый призрак. Ходил, людей пугал. Первыми Стасовы не выдержали – они верили во всякую хренотень про конец света, Второе Пришествие и всякое такое, взяли да уехали. Сказали напоследок, что к нам якобы явился дьявол. Мы-то тогда, конечно, над этим посмеялись, да вот только потом люди стали пропадать. Некоторых находили со стрелами в спине или голове. Полиция неоднократно приезжала, «ЛизаАлерт», волонтеры разные, да и сами люди из поселка собирались. И засады устраивали, и лес прочесывали, да только ничего поделать не могли – убийца-то ведь как в воду канул. И так каждый раз: прочесывание – убийцы нет, все уезжают – новая серия трупов. И так три раза было. После того, как последний раз полиция ни с чем уехала, она оставила тут отряд для быстрого реагирования, с собакой. Однако на следующее утро все полицейские оказались истыканы стрелами, а собаке кто-то подсунул воды с цианидом. В тот же день в 13-ом доме – у Малиновских – нашли бумажку, на которой дьявольщина всякая была изображена. А через день дом тот загорелся – слава Богу, людей успели вывести. И так сгорели несколько домов. Потом начали люди пропадать. Сколько полицию ни вызывали – ничего не помогало. А вот вчера у соседей наших, Силантьевых, тоже дом сгорел, жена с детьми еле выскочить успели, так он их на машине вместе с подругой жены отправил, а сын подруги с нами остался, чтобы Олег в одиночку не шастал. Почти весь поселок уехал – говорят, проклятое место. Мы вот тоже ночку переждем, потом за нами две машины приедут утром. Так что осталось нам еще ночь продержаться – и свалим отсюда куда подальше. Заодно и тебя прихватим, раз уж ты в такое дело влип.
- Спасибо, - ответил я сквозь нервную дрожь, - и давно у вас такая хренотень творится?
- Да вот почти полтора года, - вздохнул Анатолий.
- И все упирается в легенду об этом чертовом Призраке?
- Да, в последнее время, когда совсем уже отчаялись, стали именно на него и на его проклятье списывать – как-то труп у нас тут в лесу нашли… труп филина, на котором было выжжено только четыре слова: «Смерть от Смерти приходит». И тут один старожил – был у нас тут эдакий местный сумасшедший, вспомнил: на ските того монаха такие же слова были выжжены. Ты бы видел, что тут началось! Повадились все, как один, по лесу лазить да скит этот искать. А когда нашли, так там надпись эта и была. Вот тогда-то народ и начал массово из поселка бежать.
В воздух повисло тягостное молчание, которое постепенно нарушилось шумом дождя – крупные капли забарабанили по стеклу. Анатолий хотел, видимо, что-то ещё сказать, но внезапно раздался стук в дверь.
Анатолий, я и Валерий, как один, схватились за ружья и повернулись к двери. Хозяин подошел к ней сам и крикнул:
- Шестерка пик!
- Семерка бубен! Толик, да мы это! Отпирай скорей!
- Свои, - пробормотал Валерий.
Анатолий лязгнул замками, и внутрь, сшибая с себя капли воды, ввалились ещё двое: средних лет мужчина с черной, как смоль, шевелюрой, державший «Тигра» с прицелом, и моего возраста парень, тоже с густыми светлыми волосами, в аккуратных прямоугольных очках, с топором в руке.
- Ну что, - начал Анатолий, - есть кто?
- Не-а, никого не осталось, - фальцетом протянул черноволосый, - все ноги унесли. И Призрака не видать. – тут он уставился на меня. – А, нет, все-таки один выживший есть.
- Как Вы мимо нас прошли? – с живым интересом спросил мой ровесник.
- Он из леса пришел, - ответил за меня Анатолий, - он вместе с дядей своим к Егорычу на кордон приехал, поохотиться. Только дядю его и Егорыча убили…
- Призрак? – нетерпеливо спросил ровесник.
- Да, Витя, именно он. А Серега сумел спастись. Видели ту хренотень деревянную на крыльце? Вот он ее из дверей сколотил и в ней через лес к нам прибежал – и не зря колотил, ведь в него стрелу-то пустили, когда он к нам ломился.
Анатолий говорил это так, будто рассказывал очередной забавный анекдот за кружкой пива в компании старых друзей. Он даже улыбался, и вот от этой улыбки было неясно, чего больше в его голосе и интонации: гордости (что именно к ним я попал, и они меня спасли) или насмешки?
Меня познакомили коротко с Олегом Силантьевым (черноволосым) и сыном подруги его жены – Виктором, который, как оказалось, и был моим ровесником. Тут сверху спустилась еще одна женщина – меня и ей представили. Как оказалось, свояченица Олега, тоже уцелела при пожаре, но решила здесь остаться – помочь, если что не так будет. Полина, в свои почти 40 лет, выглядела отменно – стройная фигура, моложавое лицо, густые здоровые волосы, среди которых, правда, уже проглядывались первые сединки.
Мы расположились в гостиной, за большим круглым столом – надо было обсудить ситуацию. Оружие свое мы держали при себе. Позже к нам вместе с чаем подошли Светлана (хозяйка) и ее дочь Инна. У Светланы в руках была также бутылка коньяка – по ее мнению, от одной рюмки будет только лучше:
- Нервы разгрузим немного, иначе лопнут быстро, и мы все друг друга не почве нервов перебить сможем. Плюс, согреемся – молодые люди, - обратилась она к Силантьеву и Виктору, - вам это просто необходимо.
- А на закуску – лимон и шоколад, кому что нравится, - добавила дочь, - выпьем за то, что живы!
Когда Силантьев и Виктор скинули плащи, Полина передала им кружки с чаем. Хлопнув по рюмашке, многие сразу заметно оттаяли – по лицам их растеклось блаженство и успокоение. Начались банальные разговоры о жизни, об охоте, о будущей зиме и весеннем выводке волчат… Я мало принимал участия – мне интересно было наблюдать за ними. Полина, видимо, понимала это, потому старалась, пересечься со мной взглядом – судя по всему, ей тоже не были особенно интересны разговоры об охоте, а также она не особо ввязывалась в беседу Светланы и Марии о чем-то сугубо женском: то ли о последней коллекции, вернее – кто что носит и кому из поселка что нравится, то ли просто рассказывались обыденные сплетни или обсуждались последние события из утренних новостных лент. Полина могла принять активное участие, но ограничивалась лишь отдельными краткими замечаниями, периодически поглядывала на меня – поглядывала загадочно, нередко сопряжая взгляды с легкой кокетливой улыбкой. Это замечал и Виктор – его лукавый взгляд я тоже периодически перехватывал. А может, я с самого начала вызвал у него самые серьезные подозрения. Что касается меня, то я сидел как чугунный болван, улыбаясь почти машинально. Убийство дяди Славы и лесника Егорыча сильно омрачало мне душу, мне было совершенно ни до прекрасных ореховых глаз Полины, ни до увлекательных историй Анатолия и его товарищей – словом, ни до чего. Кроме одного.
Следовало все хорошенько обдумать, а потому я старался незаметно изучить каждого. Раз стало понятно, что этот Призрак – на самом деле человек, то, скорее всего, он маньяк. Если он маньяк, то постарается прикончить всех в этом поселке. Отсюда следует, что он мог проникнуть и в этот дом. Нельзя также исключать и того, что кто-то из собравшихся здесь людей и есть тот самый маньяк. Цинично? Пожалуй… Но все зависит от ситуации. А потому следовало сменить сейчас тактику «охотника» на тактику эдакого «книжного детектива» в духе Агаты Кристи.
Чай у нас закончился. Инна поднялась, взяла чайник и сказала:
- Пойду, принесу ещё.
- Может, я Вам помогу? – Виктор тоже поднялся.
- Зачем? – отвечала с улыбкой Инна. – Я и сама справлюсь.
- Но если вдруг он… в доме? – глаза у Виктора стали тревожными.
Инна улыбнулась и самоуверенно сказала:
- Ты преувеличиваешь – двери-то с окнами все заперты.
Однако чайник уже взял Литивинов:
- Ребята, я быстренько смотаюсь за чаем, а вы пока посидите здесь. Я скоро вернусь.
Он поднялся по ступенькам наверх, а мы продолжили беседу.
- А я тебе говорю, что уток надо в болоте отстреливать – там их больше, да и может повезти, если гнездо найдешь – и жаркое, и яичница, - продолжал горячо утверждать Силантьев.
- Фигня все, - говорил Анатолий, - самая лучшая птица – фазан или тетерев. Они ведь лесные, корм им найти проще, не то, что уткам каким-то. Ну а верх везения – медведя достать, да только где его теперь сыщешь!
- Хоть в тайгу поезжай, ей-богу, - поддержал его Силантьев, - только надо костюмчик сибирский взять.
- Это какой же? – спросил Виктор.
- Ну металлический весь такой, наподобие доспехов со сплошными колючками.
- Неужто есть такие?
- Были. Теперь черт его знает. Однако поговаривают…
Что и кто поговаривал, мы так и не узнали – наверху звон разбитого чайника и гулкий грохот – как будто на пол упал здоровый мешок.
Анатолий рывком поднялся с места и бегом стал подниматься по лестнице. За ним устремились Силантьев, Светлана, я, Виктор, Инна и Полина. Когда я еще пересчитывал ступеньки, послышался панический крик Светланы.
На полу в коридоре лежало тело Литивинова. На его залысине зияла огромная рана, из которой обильно лилась кровь. Глаза его были широко открыты и выражали недоумение, ужас и гнев одновременно. Очки на носу были разбиты, а рядом валялись осколки чайника.
Все стояли как вкопанные, лишь Виктор констатировал сухо, хоть и выражение лица у него было ошарашенное:
- Судя по всему, ему проломили голову.
- С чего ты взял? – шепотом спросил у него Силантьев.
- Посмотрите на рану.
- Но он ведь мог и споткнуться… - предположила робко Полина.
- Не настолько, чтобы умереть, - вмешался я, - даже если нога заплелась, он не мог ни обо что удариться так, чтобы заработать себе подобную смертельную рану.
- Точно, - снова подал голос Виктор, - на косяках и на углах крови нет, только вокруг него самого. Здесь однозначно убийство.
Виктор пощупал пульс – Литивинов был мертв.
Светлане тем временем становилось все хуже – она побледнела, еле держалась на ногах. Инна ее поддерживала за руки, гладя по голове.
- Надо в подвал его унести, - сказал Анатолий отрешенным голосом.
- Согласен, - почти одновременно сказали Силантьев и Виктор. Оба они подняли убитого на руки и отнесли в опустевший подвал, накрыли его старым бельем и заперли дверь.
Когда мы вернулись в гостиную, то всей компанией снова уселись за стол, но настроение наше было подавлено. Первым молчание нарушил Анатолий:
- Значит, убийца в доме?
При этих словах хозяйка издала испуганный вздох и закрыла лицо руками.
- Хватит, Света! – чуть повысил голос ее муж. – Не время распускать слюни! Важно понять, где этот гад прячется.
- А что, если обыскать дом? – предложил я. – Заодно может какие-нибудь улики соберем.
- Обыскать? – спросил Виктор. – Ты шутишь, Сергей?
- Отнюдь. Мы должны разбиться на группы и искать убийцу. Либо мы найдем следы его проникновения, либо он сам угодит в западню – и вот тогда мы его сцапаем.
- Пожалуй, это единственный выход, - согласился Силантьев, - в конце концов, мы тоже вооружены.
- А мы? – спросила Инна. – Мы ведь с Вами пойдем?
- Нет, ни в коем случае! – запротестовал хозяин. – Вы здесь останетесь, так надежнее.
- Папа! – губы Инны хоть и были сжаты, но в голосе звучала сталь. – Мы пойдем с Вами! Это решено.
- Что?! – Анатолий наливался гневом.
- Женщин придется взять с собой, - сказал я, - иначе убийца может использовать их как заложниц. К тому же, мы спокойно можем дойти до кухни, и женщины возьмут себе по ножу.
- Я могу взять ружье Валеры, - неожиданно заявила Полина, - в юности в тир ходила, так что стрелять умею.
Анатолий глядел на женщин с недоверием. Но под конец, видимо, понял, что оставлять их одних – крайне неосмотрительно.
- Ну что же, ладно… Но мои жена и дочка пойдут со мной и Виктором. Полина, Сергей и Олег обыщут верхний этаж, а мы – нижний.
- Папа, - снова начала говорить Инна, но более мягко, - может, мы верхний этаж обыщем? Все-таки там наши с мамой комнаты, и, если что, мы сможем быстрее заметить какой-нибудь подвох.
- Логично, - кивнул отец, - тогда мы ищем на верхнем этаже. Светик, солнышко, - нежно обратился он к жене, - ты сможешь идти с нами?
Светлана не могла сказать ничего – у нее был нервный шок от увиденного, но на вопрос мужа утвердительно кивнула головой. Ее всхлипы становились все чаще, но она мужественно поднялась сама и вытерла платком слезы.
Мы разбились на группы и вместе направились к кухне. Инна взяла кухонный топорик для рубки мяса, Светлана вооружилась ножом, а Полина еще до кухни взяла мое ружье – я же позаимствовал у покойного (уже покойного – как звучит-то!) Валерия его двустволку – слава Богу, заряженную.
Обыск дома ничего не дал. Ни разбитых окон, ни выкрученных дверей или какого-либо подпила мы не нашли. Однако во время второго обхода Виктор все же наткнулся на то, на что обычно не обращают внимания – на потолке в том коридоре, где убили Литивинова, был прикреплен на железной раме здоровенный камень с пружиной. Под потолком шли несколько деревянных балок, и рама плотно прилегала боками к балкам, потому и была покрашена в черный цвет, для слития с балками, а сам камень с пружиной и крюком был покрыт бежевой краской – под цвет самого потолка. К тому же камень имел возвратный механизм, который и привел его обратно. Однако на нем остался кровавый след - именно это пятно его и выдало.
Но все же результат был не в нашу пользу – убийца обгонял нас на ход, а то и на целых два.
Собравшись снова вместе в гостиной, мы пересказали все увиденное.
Под конец рассказа Светлане окончательно сделалось плохо: она задрожала, ее руки нервно сжимались и разжимались, а сама она стала бесконечно повторять:
- Призрак, призрак, исчадие ада… Призрак, Сатана, наша смерть…
Силантьев в конце концов не вытерпел и сказал:
- Светлана Михайловна, да будет Вам причитать! В самом деле!
- Действительно, Светик, прекращай уже – мы тут все и так на нервах, - поддержал его Анатолий, - допей-ка лучше свой чай.
Полина налила в чашку чай и уже собралась подать его хозяйке дома, но я опередил ее и накрыл чашку рукой:
- Не стоит.
- Что Вы?! – Полина изумленно уставилась на меня.
- Я не рекомендую Вам прикасаться к этой чашке, - тут я обратился ко всем, - и вообще никому не советую прикасаться к чему бы то ни было на этом столе.
- Что ты этим хочешь сказать? – недовольно поинтересовался Анатолий.
- Я хочу высказать несколько соображений, однако могу ли я рассчитывать на то, что вы все воспримите мои заключения адекватно?
- Да, да, разумеется, конечно, - согласились все, хотя в голосах Виктора, Анатолия и Инны было больше недоверия, нежели интереса.
- Итак, начну с того, что под маской призрака скрывается самый настоящий маньяк – мотивы его действия нам неизвестны, а техника исполнения говорит о крайне нестандартном и даже изощренном, хоть и поврежденном, рассудке. Следовательно, он не остановится ни перед чем. Далее – об убийстве Валерия Литивинова. Поскольку механизм был закреплен изначально и сработал точно, то не оставляет сомнений, что убийца все продумал заранее – у него был четкий план или несколько предусмотренных ловушек. Кстати, кто-нибудь пробовал вызвать полицию или еще кого-то? Любым способом.
- Мы с Инной пробовали, - сказал Силантьев, - но ни черта не вышло – связи ведь нет. Ни-ка-кой. Мы заглядывали с Витей и в другие дома – там тоже телефоны не фурычат и интернета нет.
- Значит, где-то повреждена вышка, посему интернет и телефония отключены. Поскольку мы здесь заперты, то и убийца, скорее всего, тоже в доме – у него сюда есть доступ. Он не мог рассчитать с такой точностью, что человек куда-то пойдет наверх, стоя на улице. Следовательно, убийца внутри дома. Однако мы все перерыли и ничего не нашли. Потому я и не рекомендую никому пить этот чай – в него могли подсыпать яд или снотворное. Исходя из всего вышеперечисленного, можно сделать такой вывод: убийца – один из нас.
- Нет! – Светлана замахала руками и вытаращила глаза. – Нет, это невозможно! Невозможно!
- В самом деле! – вторил ей Виктор. – Сергей, ты перегибаешь палку!
- Отнюдь, - сказал я, стараясь сохранять максимально убедительный тон, - мы все под подозрением. Остается решить лишь два вопроса: кому все смерти были выгодны – раз, где кто находился в момент убийства - два.
- Вот сейчас ты говоришь дело, - сказал Олег, - предлагаю во всем разобраться до конца. Что касается смерти Валеры, то здесь каждый из нас мог стать убийцей. Однако непонятно, почему он рассчитывал на слепой случай.
- А я полагаю, что не рассчитывал, - смело заявил Виктор, - скорее всего, механизм был приведен в действие пультом дистанционного управления. Потому и убийцей мог стать каждый.
- Логично, - коротко сказала Инна, - однако все опять упирается в то, что убийцей мог стать каждый. То есть, ничего не прояснилось.
- Почему же каждый? – издевательски спросил Виктор. – Убийца сейчас сидит перед вами и разглагольствует на тему поимки самого себя.
На секунду воцарилась гробовая тишина.
- Это ты про кого? – спросил я.
- Про тебя, Сережа, про тебя, - со вздохом ответил Виктор.
Меня выбесила эта наглость – выходит, это я убил невесть сколько человек, поджигал дома, устраивал петрушку с обманом полиции, а потом убил лесника, родного дядю и еще Валерия в придачу?!! Вот ведь нахальная сволочь! Но надо отдать ему должное - сволочь умная, наблюдательная.
- Интересно, - начал я, едва сдерживаясь, - то есть, по-твоему, это я убил кучу народу в лесу из лука, поджег все дома, потом убил лесника и своего дядю, а под конец и вас всех решил на тот свет отправить?
- В принципе это логике не противоречит, - сказал Виктор так, как будто ничего не произошло.
- Противоречит, потому что возникает один-единственный вопрос: а на кой черт мне это надо?
- Вот это я и собираюсь выяснить: на кой черт тебе все это надо? – Виктор поднялся и стал медленными шагами приближаться ко мне. Я тоже встал. В глазах своего обвинителя я отчетливо видел гнев и жажду мести. Силантьев, Инна и Полина тоже поднялись и готовы были растаскивать нас. Инна даже стала придерживать Виктора за рукав. Дело явно шло к стычке. Но хозяин вмешался как нельзя более вовремя:
- Так, горячие финские парни, вы еще тут драку затейте мне! – прикрикнул он на нас. – Успокойтесь и оба сядьте на места!
Слова хозяина возымели эффект. Однако Виктор подчинился с явной неохотой.
Тем временем Светлане Михайловне становилось все хуже – она бледнела все сильнее и сильнее. Инна вызвалась отвести ее до кровати, сопровождать их должен был ждать Анатолий. Отправляясь вместе с женой и дочерью наверх, он сказал Силантьеву и Полине:
- Олег, Полина, огромная просьба: проследите за нашими «сыщиками», чтобы они не положили друг друга.
Данное заявление было для меня лично в какой-то мере даже оскорбительным, но что мне оставалось делать?
Когда Анатолий ушел, Полина оглянулась и спросила у меня:
- Сережа, а как Вы считаете, кто убийца?
Меня настрой и вопрос Полины весьма удивили, но я нашелся, что ответить:
- Трудно сказать. Если преступник – маньяк, то мотив его неясен. А если мотив неясен, если не удастся проследить его возможности в совершении преступления, то и вычислить его будет непросто.
- Да уж, - сказал Виктор, - на самом деле, в моей теории есть один мощный минус.
- Какой же? – с неподдельным интересом спросил я – а вдруг он натолкнет меня на мысль?
- Планировка механизма такова, что требует огромных временных затрат. Чтобы так точно все рассчитать, убийца в доме этом должен жить, и жить долго…
- Ты намекаешь на то, что убийца в этом доме часто бывал? – торопливо спросил его Олег.
- Да, я к этому веду.
Чёрт! Мысль!!! Ай да молодчина, Виктор, хоть и грубиян! Как мне это в голову не пришло?! Ведь так точно спланировать мог только человек, который бывал в этом доме на постоянной основе. Причем должен был также иметь доступ ко всем материалам. А ведь таких только четверо было, коих я могу назвать: Анатолий, Светлана, Инна и Валерий Литивинов, но его можно не считать – он уже мертв.
Мертв?
А вдруг притворялся?
Пронзительный женский крик нарушил всю логическую цепочку. Наверху опять закричала женщина.
На этот раз первым рванул Виктор. Когда Олег, Полина и я прибежали вслед за ним на второй этаж, то перед нами предстала картина еще более ужасная: Анатолий, полусидя, притулился у стены, по виску его стекала кровь (ружье было разряжено), справа от него лежала Светлана Михайловна, упавшая навзничь, а вот в дальнем углу валялась их дочь, с кляпом во рту и петлей на шее. Около ее ног раскинулся черный плащ с острым клобуком.
Полина сама закричала сразу, как только увидела весь этот ужас. Побелел даже Олег – он едва не выронил ружье. Однако он нашел в себе мужество собраться и подойти к телам:
- Тааак… Кажется, Анатолий жив – просто оглушили чем-то, вроде дышит… Кхм… Светлана Михайловна тоже жива… А вот Инна… Нет! Нет… Не может быть!
- Она мертва? – с тревогой в голосе спросил Виктор.
- Убита, - похоронным голосом ответил Силантьев.
После его реплики Полина разрыдалась еще больше. Она уткнулась лицом в мое плечо и начал тихонько плакать. Что касается Виктора, то он вообще выпал в осадок – судя по его физиономии, вся теория с треском провалилась.
Кое-как мы успокоили Полину и отнесли все три тела вниз. Инну Виктор и Олег положили в подвал, а я стал пытаться приводить в чувство Анатолия и Светлану. Что касается Полины, то она не могла успокоиться и совладать со своими чувствами, однако до истерики, слава Богу, не дошло.
Виктор и Олег вернулись совершенно подавленные – это читалось на их лицах.
- Принесите нашатырный спирт и воды, - попросил я.
- А где они? – спросил Виктор.
- Ща, минуту…, - Олег проверил магазин и половчее перехватил ружье.
- Стойте! – неожиданно закричала Полина. – Стойте! Не уходите!
Все взгляды обернулись на нее.
- Вы никуда не пойдете, - стальным голосом сказала женщина.
- В каком смысле? – уставился на нее Силантьев.
- В прямом. Мы теперь должны держаться вместе.
- Она частично права, Олег, - сказал я, - убийца ведь еще в доме. Он только и рассчитывает на то, что мы будем ходить поодиночке или подвое.
- Вот-вот, - поддержала Полина, - поэтому нам всем нужно оставаться здесь.
- А как же хозяева дома? – решительно спросил Виктор. – Как их прикажете в чувство приводить? Шаманить? Или, может быть, по щекам хлестать?
- А Вы, молодой человек, не повышайте на меня голос, - тем же стальным тоном ответила ему Полина, - неужели Вы не поняли, что мы здесь в полнейшей заднице? И убийца – один из нас.
- Вы говорите мне о теории, которую я буквально десять минут назад выдвигал, - в глазах Виктора промелькнула искра раздражения, - и кое-кто уже был почти готов сознаться.
- Ты кретин, Витя, - намек я понял еще с полслова, - сколько раз тебе повторять, что я невиновен? И потом, ты уже имел возможность убедиться в этом!
- Именно. Но нас осталось только четверо в рассудке. Кто из нас? М?
Вопрос был действительно не из легких. Я понял, что надо брать инициативу:
- Давайте рассмотрим все от начала до конца. Что касается предыдущих случаев убийств – я имею ввиду серийных – а также смертей моего дяди и смерти лесника Егорыча, то тут каждый из нас подозрителен в равной степени. Это первое. Второе: убийство Валерия было возможно только при одном условии – убийца должен был часто бывать в доме, чтобы, как ранее отметил Витя, иметь возможность рассчитать, соорудить и грамотно, не палясь, установить столь сложную конструкцию. Ну и третье: судя по тому, что убийства продолжаются, преступник продолжает действовать. Но кто он? Хотя стойте… Мы же все были здесь, когда это произошло… Нет, тут что-то не так… Черт! – я схватился за голову: все теории и соображения летели куда подальше, ничего не состыковывалось. – У кого есть хоть какие-нибудь соображения на это счет?
Молчание, повисшее в воздухе, никто теперь не нарушал. Только Виктор – ох уж этот теоретик! – без лишних слов взял чье-то ружье и проверил патроны.
Неизвестно, сколько еще так продолжалось бы, но послышался чей-то слабый-слабый стон – Анатолий приходил в себя. Его смуглая мускулистая рука еле-еле зашевелилась – он пытался отыскать свое ружье.
- А-а-а-а-а-а-а-а-а-а-а, - донеслось от него, - что с-со м-ной?
Мы столпились около него.
- Толя, Толя, ты меня слышишь? – спросил Силантьев хозяина, слегка похлопывая его по щекам.
- Воды, дайте воды, - сказал Виктор.
Анатолию приподняли голову, и он стал тихонько пить воду из моей фляги. Перед этим ее попробовал я – чтобы уверить всех в ее безопасности.
Придя в себя, Анатолий первым делом спросил:
- Где Инка? А Светик?
Мы впали в ступор: как ему сказать, что дочь мертва? И еще неизвестно, что с женой – Светлана Михайловна была до сих пор без сознания.
- Где моя семья? – вопрос поверг меня в дрожь.
Анатолий так бы и понял истинное положение вещей, если бы не вмешательство Полины:
- Все в порядке, Толик, они без сознания просто. Нервный шок и к тому же кто-то их ударил по голове сильно, как и тебя. Но они живы.
Однако, судя по взгляду бывшего лесника, ложь оказалась бесполезной и оттого жалкой. На суровом загорелом лице Анатолия проступили слезы, он слегка всплакнул.
Снова повисло кратковременное молчание. Каждый думал о своём.
- Полагаю, что разумнее всего было бы запереть все двери на замок, - предложил Витя.
- Они и так заперты! – рявкнул на него Олег. – Толян не такой идиот, чтобы в подобной ситуации оставить дверь нараспашку.
- А у кого ключи? – спросил я.
- У Толи одна связка точно была, - задумчиво ответил Олег.
Я хотел было склониться над хозяином дома, чтобы спросить его тихонько о ключах, но он опередил меня:
- У меня нет ключей, - сказал он почти шепотом.
- Как нет?! – ужаснулся я. – А кому Вы их отдали?
- Кажется, никому не отдавал, - прошептал Анатолий после некоторого раздумья.
- Стоп! Я вспомнил! – воскликнул Виктор. – Кажется, у Валерия были ключи.
- У Валерия?! Ты уверен? – спросил я.
- Да-да, я тоже краем глаза видела, - вмешалась Полина, - еще позавчера он выходил из этого дома и закрывал его – тогда ведь две семьи наши ушли на рыбалку, а Валерий задержался, вот его и попросили закрыть.
- Чисто теоретически, ключи могли находиться и у Инны – она все-таки дочь…, - предположил Олег.
- Тогда Полина и Олег останутся с Анатолием и Светланой, а мы с Витей спустимся в подвал и заберем ключи. Идет? – я взял ружье и приготовился отправиться на поиски.
- Нет, не годится, - отрезал Витя, - мы же договорились: держаться всем вместе!
- Прекрасно! Тогда как ты Светлану Михайловну и Анатолия туда понесешь? На спине, что ли?! – я опять разозлился не на шутку.
- Значит, придется вдвоем идти, - теоретик дал заднюю.
- То-то же!
- Эй, парни, вы только не перестреляйте там друг друга! – сказал нам Олег. – А то знаем мы вас.
- Не бойся, - улыбаясь, заверил его Виктор, - ситуация не та.
Мы направились в сторону подвала. Отодвинув массивный засов, Виктор проверил ружье и направил его в направлении двери. Я приналег на нее всем плечом – крепко же мы ее заперли тогда! – и только с третьей попытки сумел толкнуть внутрь.
Никого не было. Трупы исчезли.
Мы настойчиво светили фонариками, обыскивали каждый угол, но результат был нулевой – тела испарились, как будто их никогда и не бывало здесь.
Слов не находилось. Минуту мы простояли, словно в ступоре – тел нет! Мы же их сюда принесли! Куда они делись?!
Невольно мы переглянулись.
- И как это объяснить? – спросил Виктор.
- Ты у меня спрашиваешь? – ответил я.
- Лично я вообще перестал что-либо понимать.
- Я тоже. Хотя… Есть у меня одно предположение, но лучше его озвучить при всех.
Выйдя из подвала и притворив за собой дверь, мы вернулись в гостиную. Полина, Олег и Анатолий встретили нас выразительным взглядом: «Ну что? Где ключи?»
- Ну как? Есть ключи? – Олег почти слово в слово повторил предполагаемый мной вопрос.
- Дело в том… Дело в том, что… - Витя неожиданно потупил глаза и замялся.
- Что?
- Ключей нет, - с кислой миной на лице ответил теоретик, - и еще тел нет.
- Витя, это плохие шутки, - строго сказала Полина.
- А он не шутит, - вступился я, - если не верите – можете сами убедиться.
В этот момент отчетливо послышался звон ключей из-за входной двери. Олег кинулся к двери, отодвинул щеколду и попытался открыть, навалился на нее, но дверь не поддалась. Силантьев повернулся к нам совершенно побледневший и, запинаясь, проговорил:
- Он… он… этот… нас запер.
Полина издала жуткий вопль отчаяния, прикрыв рот рукой. Меня пробил холодный пот – теперь стало ясно, что убийца на свободе, что теперь в его распоряжении вся территория вокруг дома. Мы оказались в ловушке.
- Думаю, что расследование наше придется прекратить, - проговорил я, стараясь придать голосу как можно больше уверенности, - потому что теперь примерно понятно стало, кто убийца.
- И кто же? – вопрос прозвучал как выстрел.
- Я пока только предполагаю, но для этого надо кое-что уточнить.
Я подошел к Анатолию и увидел, что он совсем расклеился – лицо было не просто бледным, а каким-то синеватым, сам он весь осунулся, а в глазах было выражение обреченности и растерянности.
- Дядя Толя, скажите мне откровенно, - начал я, - Ваша дочь в последнее время не вела себя необычным образом?
- Ты чего это имеешь ввиду? – неожиданно грозно спросил Анатолий. – Хочешь сказать, что Инка моя – психованная, что она кучу людей убила?
- Я просто хочу установить некоторые факты, - я попытался успокоить хозяина, но, кажется, тщетно.
Анатолий покраснел, хотел, видимо, выдать новую порцию гневных тирад, уже даже покраснел, но изо рта вырвались лишь тяжелые вздохи – как будто он задыхался.
- Черт! – неожиданно сказал Олег. – Что с головой?! Блин, башка разламывается! Плывет все…
Я успел еще оглянуться: Витя стоял, оперевшись на стол, вид у него был такой, будто он стоял на палубе в девятибалльный шторм, а Полина уже валилась на пол, держась за голову. В моих глазах неожиданно начало мутнеть, а сама голова начала странно кружиться – как будто в детстве перекатался на карусели, и дядя меня вел домой под обе руки – так сильно я шатался. Я почувствовал, как ударился щекой о диван и сполз вниз. Свет стал меркнуть, меркнуть, меркнуть – еще только лампочка светила посреди сгущающегося мрака. И она погасла.
Сколько так я провалялся, я не мог сказать точно. Пробудившись, первым делом я огляделся. Голова была чугунная, но соображать я еще мог. Откуда-то тянуло гарью и дымом. Я принюхался – кажется, со второго этажа. Вместе со мной в комнате лежали еще Виктор, Анатолий, Светлана Михайловна, Полина и Олег, все как один без сознания. Я решил проверить, что там делается, открыл дверь и чуть не спалил себе волосы – коридор был весь объят огнем. Все пылало, даже стены. Густой запах гари и жара ударил в лицо. Я понял теперь все – убийца специально поджег дом, чтобы самому уйти побыстрее. Ловко, но подло.
Сухое потрескивание деревянных балок уже било по ушам, потому что напоминало о скорой смерти. Жар и духота еще сильнее подстегивали.
Я стал бегать как ошпаренная кошка между моими товарищами по несчастью и шлепать их по щекам:
- Вставайте!! Просыпайтесь!!! Олег, Витя, Полина!!!!! Вставайте же!! Очнитесь ради Бога!!
Кое-как мне удалось поднять Силантьева. Они быстро сообразили, что к чему.
- Черт, этот гад еще и поджег нас! – вскричал Олег. – Что делать будем?! Дверь заперта.
Тут на нас напал кашель – задняя часть гостиной вместе с кухней уже горела.
- Кхе-кхе-кхе-кхе… В коридоре есть… кхе-кхе… окно небольшое, - сквозь кашель прокричал Олег, - кхе-кхе-кхе-кхе… можно через него попробовать…
- Тогда ты окно высаживаешь, - сказал я, - кххххеее-хе-кхе-кхе-кхе-хххее… тащишь Анатолия, я вытаскиваю Светлану Михайловну, а потом – Полину с Витей. Идет?
- Идет! – прохрипел Олег.
Коридор тоже был объят огнем. Нам пришлось закрываться руками, чтобы не задохнуться. Огонь не доставал до нас, но дым и жар выедал глаза и легкие.
Окно было выбито напольной вешалкой. Грузное тело Анатолия нам пришлось нести вдвоем – хозяин дома весил, наверное, не менее девяноста килограммов. И в окно он, как назло, не пролезал – тот случай, когда развитая мускулатура оказалась препятствием к спасению.
Куда теперь?!
Жар становился все гуще и гуще, дышать было уже практически нечем. Казалось, что выбраться нам не суждено.
Балки под потолком уже трещали вовсю – этот звук невольно приковал мой взгляд. Второй этаж, крыша…
- Олег!!! – из последних сил прокричал я. – Кх-кхе-кхе-кхе-кхе… Второй этаж!!! Там по… кхе-кхе-кхе… к-кх-кхе-кхе-кры-ше!
- Понял!! – громко прохрипел Силантьев.
Взвалив на себя Анатолия, он, пригнувшись, ринулся по вверх лестнице. Пока мы возились, успели очнуться Полина и Витя.
- Ребята! – проорал я, беря на руки все еще бывшую без сознания Светлану Михайловну. – Кх-кхе-кхе-хе-кхе-кхе!! Выбираемся через второй этаж!!! Навеееерх-х-кх-кх!!!
Мы как сумасшедшие ринулись по лестнице вслед за Олегом. Тот забежал в первую попавшуюся спальню и, отперев окно, выталкивал Анатолия наружу. Окно выходило на малую крышу, что была над самым крыльцом. До земли здесь было примерно три-четыре метра. Это было безумство, но что нам оставалось?!
Нашу прыть подкрепил раздавшийся сзади треск упавшей деревянной балки – первый этаж уже рушился.
- Ты уверен, что это оптимальный выход, Серега? – спросил меня Силантьев, поглядев вниз.
- Это единственный более-менее безопасный выход, - ответил я, - окна на первом этаже заблокированы. Тут мы хотя бы скатимся – всяко лучше, чем просто прыгать.
Полина пыталась протестовать, говорила, что мы «расшибемся, особенно рискуют Света и Толя – они ведь без сознания!»:
- Мы же не мешки, в конце концов!!
- Не мешки, - ответил я холодно, - но и они горят, да еще как! Либо Вы отделаетесь вывихнутой ногой, либо пожарные найдут Ваш обгорелый труп. Выбирайте.
Ответа не было. Судя по всему, она не ожидала от меня настолько жесткого ответа, но тут уже было не до сантиментов.
- Я просто за штаны переживаю, - улыбнулся Олег.
- Новые купишь. И потом, совершенно необязательно именно на заднице съезжать.
Все-таки шутка в трудную минуту поднимает настроение и, как ни странно, прибавляет храбрости. Видимо, прав был тот генерал из «Семнадцати мгновений весны».
Первым по крыше съехал Олег, затем он я столкнул ему Анатолия. Следом отправилась Полина и Светлана Михайловна – она съехала уже на четыре руки без повреждений. Сам Олег отделался только ушибом руки, однако на ногах стоял уверенно. Полина и дядя Толя также не пострадали.
- Все здесь? – спросил я.
- А Витя где? – спохватилась Полина.
- Да, куда он делся? – тревожно спросил Олег.
Господи, так вот что это был за звук! Черт, черт, черт, черт бы меня побрал!!!
Я кинулся назад – скорее всего, Витю как раз той балкой и прижало. Сам коридор был уже объят пламенем, кроме дыма и злых оранжевых огненных языков ничего не было видно. Я зажал нос и рот рукой – до того здесь было душно. В правом углу гостиной, лежа на полу, дрыгался Витя – упавшая балка придавила ему ноги, но поднять ее он был не в силах. Судя по всему, угарный газ мешал ему дышать, силы покидали его.
Кажется, что все пролетело секунд за пять или шесть: ногами и руками откинув балку в сторону, я взял своего недавнего оппонента под мышки и в прямом смысле слова потащил его к выходу. Кажется, в аду было прохладнее, чем здесь – казалось, еще немного – и кожа зама загорится, расплавится и потечет. Да и сам Витя толком идти не мог – он только пытался, ноги заплетал, но из-за духоты сильно ослабел, и его пришлось тащить почти как мешок с камнями.
Уже на автоматизме, на морально-волевых мы смогли добраться до выхода на крышу. Второй этаж тоже уже горел, даже в спальню пробрались маленькие огоньки, бежевые обои подернулись черным. Мой недавний оппонент-теоретик голову еще не мог поднять, но он по крайней мере дышал. Все его лицо было перемазано в саже, волосы слегка дымились, на штанах зияли две огромные дыры – балка прожгла их насквозь.
Первым я спустил Витю – он успел прийти в себя, но действовал, видимо, еще почти бессознательно – как робот, не возражая и не возмущаясь. Следом за ним скатился и я – крыша оказалась жесткой, тем более, что и неподготовленной для плавного съезда. Зато хотя бы падение было смягчено четырьмя руками.
Олег и Полина помогли нам отойти подальше – пожар достиг своего пика, внутри периодически раздавался адский грохот – рушились внутренние перегородки.
От удушья я пыхтел не хуже старого паровоза, потому прилег на сырую от росы траву – небо уже подернулось светлым оттенком, но сумерки все еще не отпускали это злосчастное место.
Дом уже догорал.
- Черт! – воскликнул Олег. – И куда мы теперь? Нигде не скроешься!
- Зачем? – спросил я.
Силантьев посмотрел на меня, как на больного:
- Ты что, от дыма совсем башкой поплыл? Теперь маньяк нас как птенцов перестреляет!
- Нет, - спокойно отвечал я, - он смылся. Если бы он хотел нас сейчас убить, то он бы давно это сделал – на выходе бы стрелами угостил.
- Тогда где же он?! – продолжал неистовствовать Олег. - Или она…
- Ты тоже догадался? – я был слегка удивлен его словами и интонацией.
- Думаю, да… Инна?
- Да, она.
- Вы что, совсем уже?! – вспылила Полина. – Инна?! Я ее с детства знаю – ведь такая милая девочка была!! И она – убийца?!
- Была – не значит есть и сейчас. Людям, знаете ли, свойственно меняться.
- Ты думаешь, она не вернется сюда? – спросил меня Олег.
- Думаю – нет.
Мы молча оглядывались, не зная, что делать дальше.
Я решил обойти вокруг дома, что проверить наличие следов преступника или хотя бы увидеть, а может – услышать хоть что-нибудь. Можно было, конечно, дождаться полиции или пожарных, но ведь связи не было с внешним миром, а пока мы добирались бы до соседнего населенного пункта пешком, преступница могла спокойно уйти и залечь на дно, а потом и вовсе исчезнуть – сменить имя, место проживания, отчасти даже внешность… Медлить было нельзя. Но с чего начинать? Где искать следы?
Голова от тревожных мыслей и многоразового прокручивания всей ситуации гудела все сильнее, буквально разламывалась на части. Как назло, я не мог ничего разглядеть перед собой – все опутал утренний осенний туман, подернутый сизым дымом пожара. В воздухе пахло сыростью, осенними листьями и пожаром. Вдалеке слышны были крики, где-то еле-еле звучал то ли вой сирены, то ли голоса волков – уши уже не разбирали звуки, все смешалось в серую, давящую на мозг звуковую кашу.
В тумане раздались мелкие шажки по листяному ковру. Я, практически уже ничего не соображая, подтянул к себе ружье и взвел курки. Звук приближался. Наконец, высветились и очертания – волк. Определенно волк. Причем довольно крупный. И, кажется, не призрак.
Я решил подпустить его поближе, чтобы наверняка вальнуть. Вот уже обозначилась его морда – острая, хищная, жаждущая крови и плоти. Его серо-бурый окрас отдавал холодом и бесконечной звериной злобой. Вот и глаза… Вот он!
Но это был не волк. Из белесого тумана на меня вышла… Нора. Нора!!! Живая!!! Невозможно! Но это была именно она – живая и даже невредимая. Я попытался в порыве радости ее обнять, но стоило мне лишь двинуться к ней с протянутыми руками, как собака внезапно развернулась и мелкой рысцой побежала в туман, в лес. Я в недоумении бросился за ней.
Нора бежала в чащу, не принюхиваясь и не лая - это сильно настораживало. Ни одна охотничья собака не будет себя так вести. Вдруг меня осенило: она же ведет меня! Она хочет отвести меня куда-то, хочет показать мне то, что приведет к разгадке всех преступлений в этом проклятом месте.
Нора вела меня все дальше и дальше, не останавливаясь. По лицу меня хлестали ветки елей, тополей и берез, под ногами нещадно хрустели валежник и высохшая трава, в которых я путался, голова и бок нещадно болели, однако жажда разгадки и мести пересиливали все – я не мог не бежать вслед за Норой. В какой-то момент мне показалось, что ситуацией управляю не я, а кто-то иной – тот, который все знает, который все видел. Как бы я хотел поговорить с ним! Чтобы он все рассказал! Все, абсолютно все!
Увлекшись своими мыслями, я едва не потерял из виду Нору. В тумане ее шкура светилась как-то особенно – казалось, что ее черно-бурые краски сияли особенно ярко в мрачном сизом тумане.
По моим грубым и неточным подсчетам, мы преодолели расстояние в 3-5 километров. Казалось, что туман бесконечен, но вдруг у самой чащи он оборвался – передо мной был сумеречный, сине-серый лес, заваленный опавшей листвой, пропитанный утренним осенним холодом и страхом.
Нора исчезла. Ее нигде не было. Даже следы ее растворились. Я оглядывался, тщетно пытаясь разглядеть ее в гуще деревьев, но проще, кажется, было найти черную кошку в темной комнате.
Однако я совсем скоро забыл о собаке – черный плащ мелькнул за дальней сосной. Едва-едва светало, и он успел показаться только на секунду, но даже этого мне хватило, чтобы кинуться за ним в погоню.
Убийца уносил ноги. Я старался не отставать, но и не сильно шуметь, чтобы броситься на него незаметно, затем оглушить, а потом связать руки и представить на всеобщее обозрение. До определенного момента он меня не замечал, однако что-то почуял – «призрак» ускорил шаг и стал оглядываться. За его спиной теперь был чем-то набитый рюкзак, а в правой руке был лук. Еще бы – такая улика!
Он бежал по тропинке (н плыл, как раньше, а именно бежал), рядом с которой был маленький склон. С него-то я и рассчитывал прыгнуть аки пантера на плечи убийцы. Однако, когда нас разделяло всего 20-30 метров, сухой валежник, на которую я крайне неаккуратно наступил, предательски хрустнула. Я даже не успел тихо выругаться, ибо реакция призрака оказалась мгновенной – развернувшись ко мне лицом, он уже держал заряженный лук. Еще полсекунды – и стрела со всей силы впилась мне в левую руку. Видимо, от резкой и неожиданной боли я машинально сжал и правую, которую держал на спуске. Я ответил ему двумя выстрелами в упор, однако промахнулся - то ли левая рука подвела, и цевье не удержалось, то ли он успел уклониться – у меня не было времени анализировать.
Выстрелив, я моментально упал на землю и, зашипев от дикой боли слева, выдернул стрелу. По руке мигом зажурчал ручеек крови, однако теперь она хоть немного могла двигаться. С горем пополам перезарядив ружье, я приготовился стрелять, но мой противник опять оказался на шаг вперед. Вернее, на полшага, потому что стрела впилась не в меня, а в землю, рядом с моим правым боком. С горем пополам перезарядив ружье, я сел на корточки и спрятался за кустарником. Мой оппонент тоже скрылся за сосной.
Рука безбожно ныла, кровь обжигающим лавовым потоком бежала вниз, а мой противник притаился где-то рядом. А если обходит?
Я мигом скатился вниз, на тропинку и из всей силы, прижался к склону – аж позвоночник заболел. По лбу катился холодный пот, в горле пересохло, а глаза отказывались смотреть – я до боли вглядывался в каждый кустик, в каждую веточку.
И тут я совершил ошибку, которая едва не стоила мне жизни. Стараясь что-либо разглядеть в полумраке, я немного подался вперед и вбок. Я даже не успел почувствовать, как на меня кто-то или что-то упало и едва н свернуло мне шею – во всяком случае, мы оба повалились на землю. Убийца не дал мне времени опомниться, так как вслед за падением я получил удар сапогом по физиономии.
К счастью, ружье я все время держал заряженным при себе, поэтому, когда убийца выхватил свой лук и полез за новой стрелой, я вскинул двустволку и крикнул:
- Еще одно движение – и я из тебя дуршлаг сделаю, сволочь!
Убийца замер – видимо, два дула подействовали отрезвляюще.
- Бросай все свое оружие, руки вверх! И без фокусов – пристрелю!
Убийца, видимо, решил не рисковать, поэтому положил лук и стрелы на землю и поднял руки.
- Сними капюшон – мне интересно, насколько я был прав.
- Ага, может тебе еще и станцевать на радостях? – грубо ответил женский голос – кажется, мои умозаключения подтверждались.
- Для начала лицо покажи.
Инна. Я так и думал. Однако раньше в ее лице я не замечал подобного оттенка ожесточения или сумасшествия. А может, все дело в освещении?
- Я так и думал. Меня интересуют несколько вопросов. Первое: как и, главное, зачем ты убила столько людей? Второе: как ты собиралась скрыться? Я жду ответа.
Лицо девушки-преступницы все больше и больше становилось похожим на маску – кожа бледная, глаза почти не двигаются, взгляд словно отрешенный, какой-то нереальный.
- А ты оказался прозорливее других, - ответила она злобным голосом, - быстро меня раскусил.
- Я жду ответа на конкретный вопрос.
- А ты не рано раскомандовался, скотина? – спросила презрительно Инна. – Ты вообще по-хорошему должен там, в домике сгорать.
- Как видишь, не получилось у нас по-хорошему.
- Потому что ты – мусор, гниль, как и все, кого я пришила, - чуть не закричала Инна.
- Интересно, продолжай, - только и сумел протянуть я.
- Люди делятся на две категории, - продолжала убийца, - есть Мусор и Избранные. И я – одна из Избранных. Избранные – дети великого Разума, имеющие право Абсолюта – право на все, что угодно. И я имею такое право.
- На каком основании? - поинтересовался я (тема становилась все более интересной).
- На том, что я рождена под знаком Великого Разума, - голосе девушки появилось вдохновение, - который предвидел, что через 200 лет Землю погибнет, так как биомусора станет слишком много – люди просто размножатся до немыслимых пределов. Люди всегда уничтожали природу, ибо не умея ничего создать, только разрушали. Бесконечные пожары лесов, выбросы в атмосферу, вымирание животных – во всем этом виноваты люди. Вернее, не люди, а биомусор, который заполонил планету. И только благодаря горстке Избранных мир наш еще держится. Зоозащитники, ГринПис, Грета Тунберг, партии «зеленых» - ширма, имитация борьбы, потому что они ее не ведут. Избранные – вот кто ведет настоящую борьбу. И мы будем ее вести до конца! – тут мой оппонент сорвался уже на крик. – Мы вырежем весь биомусор и освободим планету от этой погани!
- Минуточку, - перебил я, - кто это «мы»?
- Мы – это я и мои друзья! Наша команда – первая и пока что единственная надежда на спасение этого мира! Кровью и огнем мы проложим дорогу Земле к будущему! И пусть пока они в тюрьме – рано или поздно мы обретем свободу и тогда все, кто попытается нам помешать, будут корчиться в предсмертных муках!
- Поэтому ты и убила моего дядю и лесника Егорыча?!
- Да, в том числе! Я ненавижу охотников, рыбаков и всех, кто насилует природу!
- А других за что?
- Я чистила мир, пока мои друзья в неволе.
- Понятно… А почему ты нас просто не спалила? Зачем весь этот цирк надо было устраивать?
Тут на лице девушки проступила злорадная ухмылка:
- Как это зачем? Затем, чтобы если кто бы из вас и выжил, рассказывал бы всем потом, что это дело рук Призрака, а не конкретного человека. Понял, придурок? Это ведь так очевидно!
Действительно, уж куда очевиднее! Ёж-олигофрен – и тот бы догадался.
- И поэтому родителей своих ты тоже укокошить решила? – спросил я с некоторой издевкой.
- Заткнись!! В мои отношения с родителями вообще не лезь, падла поганая!!! – девушка уже откровенно кричала.
- Твои мать и отец запросто могли умереть от снотворного, которое ты в чай сыпанула, - продолжал я ледяным голосом, - плюс они могли задохнуться от угарного газа. Так что их гибель и смерти десятков других людей на твоей совести. Тебе с этим жить теперь.
В лице девушки происходили поистине жуткие метаморфозы: она побледнела еще больше, потом глаза ее стали выражать одновременно и страх, и гнев, и боль, и ненависть.
Вдруг ее лицо как будто прояснилось, руки задрожали, а глаза заблестели от навернувшихся слез:
- Господи! Что я делаю?! – неожиданно прошептала она. – Прости меня, Господи! Прости!
Вслед за этим Инна тихо опустилась на колени, закрыла лицо руками, послышались ее тихие всхлипы и плач раскаяния.
Я не опускал ружье и продолжал смотреть на поникшую психопатку, но в какой-то момент реакция меня подвела: Инна, как заправская пантера, вдруг звериным прыжком преодолела разделявшие нас несколько метров и свалила меня с ног. Я инстинктивно нажал на спуск, однако оба патрона выпалили в воздух. Но тут убийца с неестественной для своего телосложения силой начала выламывать у меня ружье одной рукой, а другую занесла для удара – в ее кулаке оказалась короткая дубинка с металлическим наконечником и шипами. Я еле успел подставить больную левую и схватить девушку за кисть.
Мы боролись минуты две-три. Я уже надеялся выломать у нее дубинку, но вспотевшая ладонь соскользнула с ее кисти, и Инна не упустила шанс – со всей силы саданула дубинкой прямо по моей ране.
От дикой боли в глазах померк свет, а рука онемела, и я заорал что было мочи. Инна сумела, наконец, выломать ружье и приготовилась стрелять, но вдруг над нами раздались чьи-то крики:
- Стоять!!! Полиция!!! Руки вверх!!!
Я не мог поверить своим ушам – казалось, что это в бреду, что это предсмертное что-то. Но все же, протерев глаза, я увидел Инну с поднятыми руками, у ее ног лежало мое ружье, а около нее стояли Виктор и трое полицейских.
По руке опять побежало горячее – я не мог опереться на левую руку, чтобы встать, но сесть смог.
Ко мне подбежал Виктор и помог встать мне на ноги.
- Серега! Ты живой? – спросил с участием в голосе Виктор.
- Да вроде живой, - через силу сказал я.
- Ты ранен, тебя бы к врачу отвезти.
- Успеется, - сказал я, - хоть кто-нибудь выжил, кроме нас?
- Не волнуйся, - успокоительно сказал Виктор, - придем на место – все расскажу.
Со стороны полицейских раздался дикий крик: Инна пыталась вырваться, кричала как ненормальная, но руки были сцеплены сзади.
- Ублюдки!!! Гавнюки!!! Суки ментярные!!! – орала она. – Чтобы у вас яйца поотваливались, козлы вонючие!!! Мусора поганые!!! Не хочу!!! Не-еееееееет!!!
Истерика продолжалась. Двое державших ее сотрудников ППС пытались угомонить ее, а третий поднял лук, стрелы и дубинку и завернул их в пакеты – как вещдоки. Наконец, мы всей компанией направились назад, к дому. Инна не прекращала дергаться и вырываться, орала во всю глотку, но двое дюжих парней держали ее крепко. Когда поведение задержанной стало не на шутку опасным, старший из трех подошел к ней и что-то коротко, но сухо и крайне жестко выговорил ей. Как ни странно, это подействовало.
Около дома, вернее, его обгоревшего первого этажа, стояли две здоровые пожарные машины, две или три кареты скорой помощи, несколько полицейских и еще четыре обычные машины. Синий мигающий свет кругами метался в стеклянных капсулах, вокруг, подсвечиваемые синим, бегали и суетились обычные люди, полицейские и медики. Пожарные деловито доливали последние порции воды и деловито наступали на горелые обломки.
Врач сказал мне, что рана не опасная, но на месяц придется забыть об активном образе жизни. Помимо ранения у меня оказались порваны связки – там, где Инна ударила своей булавой. Краем глаза я успел заметить, как погрузили на носилки Литивинова, Анатолия и Светлану Михайловну. А где Олег и Полина?
- У хозяев дома, судя по всему, серьезное отравление угарным газом. Твой ровесник получил по голове, и лицо его пострадало. Еще один мужчина отделался легким вывихом, а женщина та, что черноволосая, кажется, цела-здорова осталась. А тебе, парень, придется походить как минимум месяц ходить с повязкой. Тебе здорово повезло, что такая стрела тебе именно в руку угодила – судя по ране, она могла бы запросто пробить грудную клетку.
После этого обнадеживающего напутствия я вышел из кареты подышать свежим воздухом.
Наступало воскресное утро.
Вонь гари настойчиво висел в воздухе, однако не могла перебить запах тумана и утренней влаги, столь обильно скопившейся в этих местах. Туман еще висел над землей густой молочной дымкой, опоясывая лес от края до края единым фронтом. Невольно на ум пришло все то, что произошло в эту проклятую субботу: охота, убийство дяди и лесника Егорыча, забег в будке по лесу, сумбурное расследование в запертом доме, пожар… Кажется, что все позади, да и легенда осталась легендой, но тот ужас, который я испытал при первой встрече с Призраком, снова пробрал меня до костей – так пробрал, что аж рука заболела. Где-то внутри я понимал, что этот лес никогда не сумеет очиститься от той дурной славы, что навсегда объяла его – еще когда сумасшедший отшельник охотился на людей здесь и съедая их, когда была пролита первая кровь, когда поползли слухе о неупокоившейся душе какого-то монаха, что забирает к себе всех встреченных на своем пути.
- Ну как ты? – спросили из-за спины.
Я резко обернулся и рефлекторно попытался перехватить ружье. Только через секунду я понял, что ружья у меня нет, а передо мной стоит Виктор с повязкой вокруг головы и пластырями на лице, добродушно глядя из-за очков.
- Фух, опять ты меня напугал, - вздохнул я.
- У меня бывают моменты, - Витя только улыбнулся.
- Я в общем-то в порядке… Врач сказал, что месяц буду забинтованный ходить. А так все путем.
- Ну и отлично. Главное – чтобы последствий никаких не было.
- Сам на это надеюсь.
- Кстати, - вспомнил я, - ты мне обещал рассказать, что с другими произошло.
- Да уж, память ты сохранил, - ухмыльнулся Виктор, - но вообще дела сложились не очень хорошо: Светлана Михайловна умерла. У нее пульса нет, не дышит, врачи пока не знают, что с ней. Но она точно уже не жилец.
- С чего ты взял? – я был потрясен этой новостью, хоть разум мне и ранее подсказывал, что хозяйка - женщина слабая, может просто не выдержать, однако на уровне души я всегда воспринимал смерть как нечто неожиданное и необратимо трагическое.
- Еще до приезда полиции мы с Полиной ощупали у нее пульс, проверили дыхание и зрачки посмотрели, - понурым голосом сказал Витя.
- Понятно… А что остальные?
- Анатолий получил отравление угарным газом, но он мужик сам по себе крепкий – надеюсь, выкарабкается. Олег и Полина в полном порядке – только легким отравлением и отделались.
- А снотворное? – спросил я.
- Какое снотворное?
- То, что в чай нам Инна подмешала.
- Аа, вот оно что… Я думаю, раз мы не умерли от передоза, то и последствий особых быть не должно. Думаю, она его подмешала в чай, когда мы с Олегом из обхода вернулись.
- Я тоже так думаю. Но как ловко она тело Литивинова вытащила! А мы с тобой ослы, оба, - я едва не рассмеялся от досады.
- Серега, переставай говорить загадками, - строго сказал Витя, - объясни, какое окно ты имеешь ввиду.
- То, что в подвале было. А мы его и не заметили. Скорее всего, она сначала вытащила тело Валерия наружу, потом выбралась сама и подожгла дом.
- Похоже на то. Кстати, знаешь, где тело Литивинова нашли?
- Где?
- В пяти метрах от дома. Он был весь истыкан стрелами.
- Знаешь, вот чего я до конца не мог понять: каким образом, пока я бежал до крыльца дома еще в будке своей, в нее Инна выстрелила из лука, а потом быстренько переметнулась в дом и спустилась в коридор? Она ведь меня там тоже встретила – вместе с родителями своими.
- Я вот только что хотел тебе поведать об этом, - сказал Витя, - оказалось, что на дереве был закреплен механический лук, что-то наподобие турели. Он управлялся дистанционно, с помощью пульта.
- Как и тот механизм с камнем? – спросил я.
- Да, примерно.
- Тогда не исключено, что в лесу есть еще несколько подобных установок. Скорее всего, именно они убивали людей из поисковых команд. А сама Инна оставалась с алиби и в полной безопасности.
- Точно! – воскликнул Витя. – Тогда все становится на свои места.
- Интересно будет узнать, с чего это она вдруг свихнулась… Стоп! Она говорила, что у нее какие-то друзья есть – тоже помешанные, очевидно… Типа чистильщики планеты от биомусора, дети Разума и все такое… Секта?
- Да, похоже на то, - задумчиво сказал Виктор, - видимо, в свое время она спуталась с кем-то… Анатолий как-то Олегу рассказывал, а я краем уха слышал: что вот, мол, они сюда переехали из города – типа тут и работа по душе, и Инне спокойнее. Как-то он проболтался, что дочка с одной поганой компанией связалась, хамить начала, скандалить, из дома уходить. А после ту компашку полиция накрыла – поговаривали, что-то вроде секты или банды… В общем, Анатолий решил дочь от плохого влияния избавить, а тут как раз вакансия появилась подходящая.
- Как все круто завертелось… Теперь все понятно: девочке основательно промыли мозги, рассудок у нее съехал, а из-за того, что родители не одобряли ее компанию новых «друзей» - очевидно, возненавидела их. Анатолий думал, что переезд поможет дочке избавиться от последствий такого общения, однако девушка уже была настроена радикально. А узнав легенду о местном страшиле – Черном Призраке – решила эту легенду использовать для своих целей. Очевидно, хотела потренироваться в искусстве убийства и маскировки – а заодно и поразвлечься «чисткой планеты».
- А дом подожгла, - продолжил Виктор, - чтобы и от родителей и близких избавиться – мол, все сгорело синим пламенем – и свалить по-тихому в другое место.
- Скорее всего именно так. Но это уже дело полиции, - флегматично заключил я, - пусть они сами вытряхивают из нее всю информацию.
- И нас тоже затаскают – как пить-дать.
- Я думаю, что скоро мы много интересного узнаем, - предположил Витя, - и о себе в том числе.
- Согласен, - усмехнулся я, - кстати, ты теперь меня ни в чем не подозреваешь?
- Серега, - лицо моего собеседника стало серьезным, чуть ли не строгим, - ты мне жизнь спас. Ты ведь меня из пожара лично выволок, рискуя собственной шкурой – ты же ведь запросто мог там сгореть. Да и вообще ты на протяжении всей истории вел себя как мужчина. Поэтому… прими мои извинения.
Он протянул руку. В его глазах и всем выражении лица чувствовалась искренность и доброта.
Не ожидал я такого от Вити. Не ожидал…
- Тебя тоже можно понять – я, вероятно, вызывал слишком сильные подозрения. И они были не так уж нелогичны. Я охотно принимаю твои извинения.
Рукопожатие наше оказалось крепким.
К нам подошла Полина:
- Наконец-то вы помирились, ребята, - сказала она с улыбкой, хотя на глазах ее были слезы.
Тела моего дяди Славы, Егорыча и Норы нашли в тот же день. Анатолий выжил, но получил сильное отравление угарным газом. Его жена не смогла перенести пожара – ее бесконечно доброе, но слабое сердце не выдержало всех потрясений той ужасной ночи. После этого мы вчетвером встречались еще не раз на допросах, на очных ставках. И на суде. Инну приговорили к пожизненному заключению.
А лес тот и ныне стоит. И страшная байка про Черного Призрака жива. И, наверное, навсегда останется в умах и душах людей, чтобы, внушая страх, предостерегать человека от безрассудных скитаний по лесу, особенно – в ночное время, особенно – одному.
Субботняя охота
© Copyright: Никита Рыжевский, 2021
Свидетельство о публикации №221092501582
Свидетельство о публикации №221092501582
Рецензии