Александр Дыбовский

  одна из последующих глав.   

Александра вызвали в районный парткабинет. Сердце его щемило, голова была тяжелая, как чугунок. Сидя в приемной он размышлял:
 "За что все это мне. Я же ни в чем не виноват. Мысли возвращались к родному брату Константину. Да,  я понимаю, по отношению к ним я совершил предательство, отказавшись от родни. Но я не мог поступить  иначе, не видел выхода. Тогда бы я предал свою жену и своих детей. Конечно, я сознаю, что очень виноват перед ним. перед мамой…"
 -  Дыбовский, проходите Вас ждут, - прервала его мысли секретарша Любочка. Саша судорожно вскочил на ноги, сердце опять защемило. Что там ему сейчас скажут? Из партии исключили, с должности сняли… На негнущихся ногах,Саша подошёл к обшарпанным двухстворчатым дверям,  одна из половинок которых была приоткрыта. Ноги подкашивались, ему совсем не хотелось заходить, было очень страшно. Секретарша коснулась рукава его кителя и тихо произнесла. Все хорошо, не бойтесь, заходите. И он понял: все хорошо, все  будет хорошо.
- Говорю вам, товарищ, со всей ответственностью, что все обвинения с вас сняли. Разобрались во всем. Дотошная и справедливая оказалась Анна Давыдовна, раскрутила дело, как по нотам. Настоящая ищейка. Повезло вам!  В другом месте и разбираться бы не стали, поставили бы к стенке. и весь разговор. А у нас      по-честному, по коммунистически.. Вот ваш партбилет. В должности вы тоже восстановлены. Так что вы больше не почтальон, сдавайте письма и принимайтесь за настоящее дело. Забиячкин мужик так себе, он совсем не справляется, чужое место занял, а про вас то столько хорошего за это время наслушались. И я вас больше не задерживаю, с завтрашнего дня за работу, товарищ, за работу. Всего доброго,- как из пулемета выстрочил местный партийный начальник Борис Львович. Александр не нашелся, что ответить, так молча и простоял.Когда он выходил из кабинета,  Любочка отметила, что уж больно лицо его серого цвета, вроде бы  и хорошую новость узнал, должен был радоваться.
- У вас все в порядке?- участливо спросила она.
 - Все хорошо,- держась за сердце, ответил Саша, и медленно пошел к выходу.  «Скорее  на воздух» - подумал он. Сердце опять заболело, тот комок, который, как ему казалось, нарастал на сердце все это время,  превратился в огромную глыбу давил и распирал грудь. Выйдя на улицу, Александр, попытался вдохнуть полной грудью, но у него не получилось. Он присел на скамью, приводя свое дыхание и в норму. В воздухе пахло весной. Март, конечно, еще больше зимний месяц в Сибири, чем весенний, но все же солнце светило по-весеннему ярко. В подтверждение тому все плохое ушло, исчезло, утонуло в подтаявшем снеге. Сердце опять заныло. Саша не мог даже  порадоваться благополучному исходу дела. Переживания последних недель окончательно подорвали его здоровье . Приехав домой, он с порога обрадовал жену.
 -Феодорушка, родная моя, нам больше ничего не угрожает. Все выяснилось, во всем разобрались, меня оправдали. Феня закружилась от радости. Бросилась обнимать мужа. Саша пошатнулся. Присел на стоящую около стены лавку.
-Постой, подожди ,Феня, что-то мне нехорошо. Помнишь, я тебе говорил про комок, который давил все это время на сердце? Сейчас он как будто оторвался. Александр прикрыл глаза и повалился на лавку.
 -Сашенька, что с тобой,- истошно закричала Феодора.- Нина, скорей сюда, отцу плохо. Жорка быстро запрягай лошадь в сани , в больницу надо ехать. Нина, одень отцу шерстяные носки, скорее, у него ноги совсем холодные. Они втроём довели Александра до саней, бережно уложили в сани, накрыли одеялом и старой шинелью.  Феня, взяв вожжи в руки. понеслась по скрипучему снегу в районную больницу. Она все погоняла и погоняла лошадь.
- Быстрее,  Манька. Потерпи, миленький, уже обратилась она к мужу, врачи помогут, скоро приедем. В больницу добрались заполночь. Феня завела мужа в приемные покои и   заголосила. Посмотрите, пожалуйста, моего мужа,ему очень плохо. Доктор, не взглянув на больного, безучастным голосом произнёс:
-Карточки на стол, тогда и будем разговаривать. Феню, как будто ударило током про карточки она доже и не вспомнила.
 - Карточки, конечно,- залепетала она срывающимся голосом. А потом закричала,-
 да привезу я вам эти карточки утром, посмотрите мужа, дайте какое-нибудь лекарство, помогите, не звери же вы.
 -Мы не звери, но у нас наказ от вышестоящего начальств: без карточек не принимать.

-Хорошо! Я уже еду! Вы хоть укол сделайте.
 -Не положено,- стуча по столу толстыми пальцами, ответил он монотонно.
Александр сидел на стуле безучастный ко всему происходящему. Феодора подошла к мужу, слезы катились по щекам, но она их не замечала.
- Родненький, потерпи, я домой за карточками, я быстро. Рядом сидел худощавый мужчина, у него тоже не было карточек, и его тоже не приняли, но домой ночью ему не хотелось возвращаться да и полегчало ему немного, и он решил дождаться утра в коридоре приёмных покоев. Его то Феодора и попросила приглядеть за Сашей.
 -Пригляжу, не беспокойтесь. Хорошо, что на мороз не выгнали, разрешили в приемных покоях подождать,- проговорил он.
Феодора гнала лошадь, не чувствуя холода. Волосы выбились из под косынки пуговицы на пальто были расстёгнуты, и его полы раскрывались при быстрой езде, но Феодора этого не замечал, мчась во всю прыть.  Дома она подняла всех на ноги. Заспанная Нина достала из буфета хлебные карточки, принесла их матери. Та, быстро засунув их в сумку, помчалась что есть мочи обратно. К утру Феня была уже на месте. Она не вошла, залетела в кабинет и бросила карточки на стол. Вот они, вот.  Потом поняла, что не увидела мужа в приемном покое и даже обрадовалась. -Что всё-таки положили? Осмотрели? Как он? Что с ним? Грубый доктор, не подбирая слов тут же ответил:
- Слишком много вопросов, а ответ один. Умер ваш муж, в морге уже, и карточки не понадобились. Феодора закрыла глаза. К горлу подступила дурнота, и она грохнулась в обморок прямо в кабинете. Счастье, снятого обвинения, обернулось горем- потерей любимого человека.

Продолжение следует...