Цирк или спорт. Воспоминания старого артиста

Война застала меня в Екатеринодаре, где я жил последние полгода, одновременно готовясь к европейскому чемпионату по тяжелой атлетике, который должен был состояться осенью 1914 года в Брюсселе, и, выступая в различных цирках, которые гастролировали по югу России в летнее время. Для поездки за границу требовались деньги и не малые, так как поездка на такие соревнования обычно составляла около двух месяцев. Никаких сборных страны по борьбе или поднятию тяжестей тогда просто не существовало. В лучшем случае это был коллектив из Москвы или Петербурга, который представлял одну из известных борцовских школ и такую поездку финансировал кто-то меценатов.

Иногда, таким образом, из России приезжали сразу две команды или вообще ни одной, а в чемпионате участвовали спортсмены, приехавшие самостоятельно, на свои средства. Мне приходилось участвовать в соревнованиях и в составе коллектива и индивидуально. И в том, и в другом случае есть свои плюсы и свои минусы, но всегда на таких чемпионатах собирались очень сильные спортсмены, которые сражались до последней возможности, иногда даже серьезно травмированные. На основе таких чемпионатов и составлялся неофициальный международный табель борцов, которые не только являлись спортсменами, но и зарабатывали борьбой себе на жизнь, выступая в цирковых представлениях, и как борцы, и как артисты с силовыми номерами.

Из всех цирковых коллективов было всего три или четыре приличных, в которых действительно собирались настоящие мастера французской борьбы, атлеты  с различными силовыми аттракционами, семейные коллективы дрессировщиков, воздушных гимнастов, клоунов и других артистов. Такие большие коллективы обычно возглавляли успешные антрепренеры, честное слово которых стоило десятки, а то сотни тысяч рублей. Договор о приеме на работу в таких цирках обычно являлся формальностью. При встрече с директором цирка, ты называл свою фамилию и он в зависимости от твоей известности, послужного списка, который негласно, но всегда как бы присутствовал с тобой, тебе назначалась плата за выступление. Количество выступлений за неделю или за месяц и составляло твой доход. В таких цирках, я не помню, чтобы хоть один раз работник был обманут и он не получил свой гонорар. Это просто было исключено. Но помимо больших цирков, куда стремились попасть на работу все, существовали десятки провинциальных, где цирковые артисты эксплуатировались нещадно.

 Старый клоун Пауль Коданти писал в редакцию журнала «Орган»: …лет 30 назад служил я у Камчатного за пятнадцать рублей, а максимальный оклад в провинции был восемьдесят рублей (всей труппе). Артист должен был не только в униформе стоять, но и цирк строить. Власть директора была неограниченной, доходила до рукоприкладства. Жизнь артиста-труженика в то время была хуже, чем на каторге».
Положение артистов в таких цирках было тяжелым, бесправным. Стоило упасть сборам, как директор бросал своих артистов буквально на произвол судьбы. Никаких контрактов в маленьких провинциальных цирках не существовало, все работали на «честное слово». Вот несколько примеров: журнал «Цирк и варьете» в 1912 году писал «Цирк Янишевского больше не существует. Местные кредиторы за долги продали цирковой инвентарь и бывших у него лошадей. Маленькая труппа цирка разъехалась по соседним городам, где и будет гастролировать», но такое представление – это уже не цирк, а ярмарочный балаган.

Или вот еще … «Приехал цирк Злобина. Первое представление шло под открытым небом, так как шапито было заложено. На второй день шапито было выкуплено, но публика уже не пошла, и сбор был пять рублей».

Журнал «Орган» описывал такие эпизоды: «Цирк Котликова в станице Каменской совсем прогорел. Артисты голодают, некоторые, располагая деньгами, уехали, другие остались на мели, ожидая лучшего будущего». «Директор цирка В.В. Руссов сбежал ночью из города Ельца, захватив вещи и не заплатив артистам жалования за два месяца». И таких примеров было много. Однако следует сказать, что в первую очередь это касалось маленьких коллективов, которые разъезжали по глубинке, по небольшим городкам, а соглашались на такие унизительные условия в первую очередь малоквалифицированные, иногда сильно пьющие или начинающие артисты.

В тот период  активного интереса цирка к спорту значительное место на аренах начинает занимать борьба: сначала русская, так называемая поясная, а потом зрелищно более эффектная – классическая (французская, греко-римская).
Первые соревнования любителей борьбы и атлетики прошли в Париже в 1866 году на знаменитой арене Паца. Это было роскошное, громадное даже по нашим меркам, крытое сооружение с множеством спортивных снарядов. Эта  спортивная арена выглядела миллионной затеей какого-нибудь принца крови XVII столетия. Хитрый Пац, открывая арену, хорошо знал свое дело и вкусы Парижа. Парад у него был колоссальный, бесконечной лентой в несколько рядов через арену проходили атлеты, и не какие-нибудь захудалые, что получали по 2 франка за вечер, а атлеты-борцы с превосходной мускулатурой, некоторым из которых «папа Пац» платил по 150 франков за выход. Публики на представление набиралось до 3000 тыс. человек. Бывало, чуть не четверть часа идет парад борцов мимо всей публики, и зрители диву даются, почему на других аренах борцы выглядели точно трубочисты, а у Паца, как из белого мрамора высечены.

Публика не знала, что «папа Пац» каждого борца посылал в душ. приказывал покрепче оттереть его дочиста губкой, а перед выходом вылить на него полфлакона духов. Жюри состояло из лучших спортсменов Парижа и знатных, богатых людей, покровительствующих спорту, и спорить с ними ни одному из борцов даже в голову не приходило. Поднял председатель жюри трехцветный флаг, что означало поражение, значит долой с арены. Побежденный почешет себе затылок и уходит благородным манером, ни слова не пикнет. А на других аренах, не только ругались с жюри побежденные борцы, но порой дрались, да еще как! У Паца боролись все знаменитости и каждый из борцов имел свое особое прозвище, часто такое звонкое, что можно было изумляться находчивости Россиньо ля Роллена, который первый ввел в моду борцовские прозвища. Вот некоторые герои арены Паца: Роллен – знаменитый «Лионский соловей», Ришу – «Молот Геркулеса», Беранже – «Статуя Апполона», Альфред – «Красота Парижа», Этьенн – «Божественный пастух», чернокожий борец Жаме –«Чудовище Сахары», Луи Виньерон –«Победитель пушек», Фауэт – «Лев из джунглей», Ривоар – «Опора Юга», Марсель старший «Лев из Лапалюда», Пюусол «Бешенный бык», Демек – «Единственный, непобедимый, несравненный», Лакэс – «Пещерный медведь», Арпэн – «Страшный Савояр» и т.п. Хотя к тому времени многие из борцов старшего поколения, уже не оправдывали своих громких прозвищ. Например, Арпэн уже был далеко не тем прежним «Страшным Савояром», от слишком усердного поклонения дарам прекрасного Вакха, сила его значительно уменьшилась, и дышал он, как паровоз товарного поезда. Но зато Марсель, несмотря на свои 50 лет, оставался еще сильным и гибким, как юноша, и был грозой молодежи.


Казалось, успеху представлений арены Паца, не будет конца, но вдруг Пац прекратил свои представления. Как он объяснил «…Моей задачей было создать рекламу для Арены, как для школы физического развития, и теперь реклама создана…». Конечно, Пац был не только хорошим спортсменом, он был прекрасным предпринимателем, потому что хорошо знал дело и публику.
Особенно парижане сходили с ума по борьбе в 1867-1868 гг., когда борьба шла в «Казино» на улице Каде и на «Арене улицы Пелетье». Тут уже не было никакой дисциплины, как у Паца. Борцы чуть не дрались один с другим и с публикой. А происходило это потому, что дирекция каждой арены имела своих, так сказать, «придворных» борцов и за них ставила премию против любого желающего. Например, директор «Казино» предложил премию в 300 франков тому, кто победит его борцов, и были это: Винцент - «Пушка», Марсель старший – «Лев из Лапалюда» и Ришу – «Молот Геркулеса». Про Марселя, я уже упоминал, какого класса это был борец, но в 1867 году он лучше оборонялся, нежели бросал. Винцент поднимал на плечи тяжелую пушку, отчего и получил свое прозвище – «Человек-пушка», но борец был средний из-за техники. Ришу был точно весь выкован из железа, до того были крепки его мышцы и неотразимы захваты. Когда-то, до борьбы он занимался торговлей лесом, ни один воришка не украл у него ни бревнышка, даже самые отчаянные из бродяг трепетали при виде, как мерными медленными шагами прогуливается по набережной гигантская, сухощавая фигура Ришу. Неотразимый красавец, с тонкими аристократическими чертами лица, Ришу сводил с ума весь Париж, и скандальная хроника «Figaro» то и дело пестрела сообщениями об увлечении «Молотом Геркулеса» дамами высшего света. Вот именно Ришу и обязано было «Казино» своим успехом, потому что он не только привлекал публику, как кумир парижан, но отстаивал честь своей дирекции.

Однажды вечером в «Казино» явился Фауэт – «Зверь из джунглей», и потребовал, чтобы борцы «Казино» боролись с ним на заявленную премию в 300 франков. «…но только пусть дирекция выложит сейчас денежки, - кричал Фауэт, - иначе я сообщу во все газеты, что вы – мазурики… Денежки на бочку!» Против Фауэта выставили Винцента-пушку, но не прошло полминуты, как Винцент был смят натиском и «передним поясом». Борьба даже не успела перейти в «партер». На следующий день с Фауэтом боролся Марсель старший. Их схватка продолжалась более часа и закончилась вничью. По существующим правилам, при ничьей, победа в зачете отдавалась претенденту.
 Оставалась одна надежда на Ришу, и «Молот Геркулеса» оправдал её. Когда Фауэт схватил его на «передний пояс», Ришу закружил его и так плотно припечатал на оба плеча, что Фауэт не смог подняться без посторонней помощи. Публика вынесла Ришу на руках, а директор «Казино» в благодарность за то, что он поддержал честь заведения, пообещал ему подарить медаль, которую кстати, Ришу, так и никогда не увидел, потому что директор «Казино» держался принципа – «Лучше ласковый взгляд, нежели ценный подарок». Но Ришу не особенно нуждался в подарках, он, занимаясь борьбой, продолжал торговлю лесом, скопил себе капитал и со временем сделался мэром небольшого городка на юге Франции, откуда был родом. В 90-х годах, будучи вполне обеспеченным и респектабельным человеком, его часто можно было видеть сидящим в первом ряду циркового партера с сигарой в зубах и аплодирующим молодым атлетам. В антракте, за стаканом красного вина, старый борец, смеясь, замечал, что мог бы выступить и сам, но только почти вся его прежняя публика на лоне библейских праотцев. «…Вчера видел на Елисейских полях маркизу Савери - дряхлая совсем… А когда-то!». При этих словах Ришу начинал крутить свои иссиня черные усы, в которых пробивалась досадная седина.

К 70-м годам XIX века, можно отнести и первое появление загадочной черной маски в мире борцов. Целый год шли чемпионаты по борьбе на «Арене улицы Петелье» и уже порядком поднадоели публике. Тогда директор арены придумал трюк. В один из вечеров к подъезду «Арены» подкатила щегольская карета с гербами, и из неё вышел высокого роста человек в черной шелковой маске, весь затянутый в шелковое черное трико, даже на руках у него были черные перчатки. С ним шел его слуга в аристократической ливрее. Незнакомец вышел на середину арены и предложил любому борцу схватку с ним. Среди общего смятения решился выступить Перье, по прозвищу – «Парижский угорь», но он был брошен на лопатки редким по силе «задним поясом», буквально за 10 секунд. Замаскированный незнакомец, после победы, не говоря ни слова, вышел из зала, сел в карету и уехал. На следующий день, большинство парижских газет обсуждали новость «человек в маске», затмившую не только вялые политические события, но и великосветскую хронику. Кто это был? Через два дня незнакомец опять приехал на Арену, опять бросил на ковер негра Поля, меньше чем за минуту, и опять скрылся. Вскоре разнесся слух, подхваченный газетами, что под маской выступает один из принцев крови, - чуть ли не герцог Роган – большой поклонник спорта, в том числе борьбы. На афишных тумбах запестрели анонсы, вещавшие, что «…борцы предлагают гордому аристократу в маске схватку с любым из них на выбор, а если он откажется, то признает себя трусом, а они в свою очередь назовут его имя». Точно в отместку борцам, в первый день появления афиш, незнакомец легко бросил на лопатки одного из лучших парижских борцов-техников Дюмортье. Публика, буквально заполонила «Арену улицы Петелье». Кассовый сбор представления, когда боролся незнакомец, был колоссальный. Назначались невиданные до этого времени вознаграждения. Дирекция арены почивала на лаврах. И кто же погубил, столь успешное коммерческое дело? Маленький мальчишка, этакий парижский Гаврош – Франсуа-Подкидыш. Гибкий, точно обезьяна, он прицепился к рессоре кареты «таинственного незнакомца» и таким образом проследил его дома, узнал адрес и имя. Каково же было разочарование парижан, когда на следующий день в «Figaro» появилась заметка о преследовании мальчиком «человека в маске» и была жирным шрифтом напечатана фамилия «незнакомца», увы – это был не принц крови, а простой массажист, по фамилии Шарве, который изображал из себя замаскированного аристократа за 10 франков, за вечер. Афера дирекции «Арены улицы Петелье» лопнула, как мыльный пузырь. Публика не простила такого надувательства, сборы арены упали до минимума. Пострадал имидж и самой борьбы. Заговорили о договорных схватках, о предрешенных заранее матчах и т.п. Плохо закончилось это и для борцов, участвовавших в поединках с таинственной маской. Неплохой борец Дюмортье, так и не смог в дальнейшем заявить себя ни в одном из престижных чемпионатах.

Борьба в российском цирке также занимала особое место. В первом и втором  отделениях шло цирковое представление, в третьем – матчи борьбы. Борьба – это чисто спортивное зрелище, лишенное образной сущности, поэтому, естественно, борьба не может быть отнесена к цирковому искусству в полном смысле этого слова.
Здесь надо отметить, что профессиональная борьба в цирке сыграла положительную роль в деле развития русского атлетического спорта (борьба, бокс, тяжелая атлетика). Но, учитывая те негативные формы, которые борьба принимала иногда на арене цирка, также несомненно, что борьба, особенно если принять во внимание удельный вес, который она занимала в цирках в период 1906-1917 годов, уводила цирки от решения основных творческих задач - создания злободневной клоунады, пантомимы, конных номеров, акробатики, жонглирования, то есть основных номеров цирка.
 Зрелищные, но очень опасные силовые номера по работе с тяжестями, например, переезд лежащего на арене атлета городским пожарным автомобилем со всей командой, в результате чего неподготовленные шоферы, наносили серьезные травмы спортсменам. Или схватка профессиональных борцов с желающими любителями из публики померяться силами, часто приводила к серьезным травмам последних.

Цирки издавна использовали в своих программах силачей. Народ в своем быту любил силачей и храбрецов. Выйти один на один с рогатиной на медведя, срубить и понести огромное дерево, перенести мельничный жернов или повалить, схватив за рога, свирепого быка – все это были подвиги, заслуживающие уважения и славы. Любил русский народ также борьбу и кулачные бои. И цирки, показывая силовые номера, первоначально стремились к тому, чтобы артисты-силачи создавали образ русского былинного богатыря. Однако в условиях отсутствия профессиональных режиссеров цирковых представлений, систематических репетиций, позволяющий шлифовать номер и наиболее красиво показать человеческие возможности, все это опошлялось до уровня балагана, где силачи превращались в монстров, демонстрирующих опыты на себе, а иногда и на зрителях.

Так, в цирках появлялись люди с «железными» челюстями, захватывавшие стулья зубами и перебрасывавшие их через себя, люди с «железными» черепами, у которых на головах разбивались кирпичи, женщины со «стальными» косами (они вплетали в волосы вместо лент проволоку, на которую подвешивали гири).

Сюда же можно отнести антиэстетические и требовавшие большой силы атлетические номера: разбивание камня на груди атлета, так называемая «Адская кузница», оркестр на груди атлета, так называемая «Платформа дьявола» и другие. Профессиональные силачи, помимо работы с тяжестями, делали вызовы на борьбу и боролись со всеми желающими.

«Я, русский чемпион, атлет Сергей Иванович Дмитриев (Моро), - писалось в одном из таких вызовов, - предлагаю профессиональному первому всемирному атлету, непобедимому борцу Моору (Знаменскому) состязаться со мною в поднятии гирь и тяжестей на премию в пятьсот рублей, а также состязаться со мною в демонстрации французской борьбы. Место и время, а также, куда внести деньги – предлагаю выбрать г. Знаменскому» .

В провинции подобные вызовы делались обычно просто с арены во время выступления. Так как иногда трудно было найти любителей, согласившихся принять вызов борца-профессионала, а зрелище борьбы очень привлекало публику, цирковые директора заранее начали подготавливать силачей, принимавших вызовы, причем такие силачи всячески рекламировались в городе.
Успех борьбы цирковых атлетов с любителями был чрезвычайно велик. Так в одной из одесских газет рецензент писал:… опера и драма отодвинуты на задний план. Вся публика увлечена цирком, борьбой, происходящей в этом цирке. Всякий цирк, приезжающий в Одессу, обязательно имеет атлетов, причем против них одесситы выставляют своего силача – армянина Хоросанова. Хоросанову пятьдесят лет, но он всегда выходит победителем. В цирке Сулье он победил известного силача англичанина Бойля шесть раз подряд. Теперь против Хоросанова выставляют венгра Толда Яноса, наводящего ужас на противников».

Характерен в этом смысле путь борца Прони. В Воронеже был известен своей необычной силой крестьянин Землянского уезда Проня. Когда в 1898 году в Воронеж прибыл цирк М. Труцци, дирекция разыскала Проню и организовала борьбу Прони с атлетом Знаменским. Первая схватка закончилась вничью, так как оторвались ручки на поясе Знаменского (боролись по-русски на поясах). На следующий день Проня положил Знаменского за восемь минут. Тогда Труцци выписал в Воронеж борца Сен Паппи, который закончил борьбу с Проней вничью. Так же вничью закончился поединок между Проней и знаменитым в то время борцом Э. Фоссом.
Труцци выстроил цирк в Козлове, где у него снова начал выступать Знаменский (Моор), который сделал вызов любителям. Приехал Проня и положил его. Потом Проня стал борцом-профессионалом (псевдоним Прони) и уже сам делал вызовы любителям. В то время было модным брать иностранные фамилии, так как считалось, что это больше привлекает зрителей на состязания.

Любители принимали самое активное участие в профессиональных соревнованиях борцов. Так, в Петербурге был мясник Трусов. Днем он торговал на Лиговском рынке, а по вечерам боролся в цирке. Первое поколение русских борцов-профессионалов формировалось из числа таких любителей.
Отсутствие, какой либо спортивной школы и правильной тренировки у первых цирковых борцов и атлетов отчасти компенсировалось их огромной физической силой. Это были все люди огромного роста, с длинными руками, рельефной мускулатурой. Атлеты и борцы всячески стремились подчеркнуть свои внешние данные.

Из русских борцов первого поколения надо отметить бывшего волжского крючника И. Заикина, кстати одного из первых авиаторов в России, Янковского (Папашу), Бороданова, Знаменского (Мора), С. Дмитриева (Морро), Ступина, Лукина, П. Крылова, Елисеева и И. Поддубного. Это были борцы-поясники, то есть борцы, боровшиеся по-русски на поясах и делавшие вызовы любителям.
Если говорить об атлетических трюках первых цирковых силачей, то они часто требовали действительно незаурядных физических данных. Так, Знаменский носил на своих плечах живую лошадь.

Русские атлеты уже в это время не только соперничали с иностранцами, но и побеждали их. В 1898 году в Петербург  приехал американский атлет Сампсон. Реклама писала о нем, что он выступает не из-за денег, так как сам является миллионером и тренируется серебряными гирями. Сампсон был очень сильным человеком, он рвал цепи, ломал монеты и подковы. Начав выступать, Сампсон в саду «Олимпия» неосторожно объявил, что он заплатит десять тысяч рублей тому, кто повторит его номера. И каждый день на сцену стали выходить русские атлеты, которые не только повторяли его номера, но и показывали свои, которые Сампсон не смог выполнить. После нескольких выступлений Сампсон заявил, что повредил себе руку, и уехал из Петербурга.

Среди лучших борцов и гиревиков этого периода особое место занимал П.Ф. Крылов. Его путь характерен, как путь ярмарочного артиста, пришедшего к новым формам цирковой работы в рамках чемпионатов борьбы.
Я с особой благодарностью вспоминаю Петра Федоровича Крылова (1871-1928), как одного из своих наставников, научившего меня сначала азам, а затем многим секретам профессионального мастерства. Наши биографии даже были в чем-то похожи.
Крылов родился в Москве в 1871 году. Учился сначала в гимназии до пятого класса, а потом мореходной школе. Обладал от рождения  недюжинной силой. Ещё на гимназической скамье будущий чемпион почувствовал влечение к гирям и борьбе, и вместе с товарищами часто ходил к знакомым «лабазникам» побаловаться двойничками (двухпудовые гири). Затем он плавал в качестве штурмана на торговых судах почти три года и за это время посетил Японию, Индию и Китай. Как настоящий «морской волк», Крылов украсил себя в Японии замысловатой татуировкой, которую все заинтересованно рассматривали, когда встречались с ним первый раз. Второе ценное качество, приобретенное Крыловым за время его морской карьеры, уменье хорошо плавать, что так редко встречается у борцов и гиревиков. В 1895 году балаганный предприниматель Лихачев предложил Крылову поработать у него в качестве атлета с силовыми номерами. С этого времени начинается атлетическая карьера Крылова. Как он мне рассказывал, ему тоже пришлось сделать непростой выбор, сменив карьеру офицера торгового флота на профессию циркового артиста.

Успех в балагане Лихачева помог Крылову получить контракт в цирке Камчатного в слободе Покровск (позже г. Энгельс). От антрепренера Камчатного он перешел в цирк к Боровскому. Такие переходы из одной труппы в другую в течение достаточно короткого времени, были характерны для артистов того времени. Потому что труппы быстро собирались и также быстро распадались. Все зависело от коммерческого успеха того или иного цирка. Тем более, что директор, как правило, не нес никаких финансовых обязательств перед артистами при распаде труппы. В основном, состав таких групп артистов был случайный, как и подбор номеров.  Наряду с высококлассными артистами, имеющими постоянный и большой зрительский успех, присутствовали и откровенно слабые мало профессиональные номера.
В цирке Камчатного Крылов выступал до двадцати раз в день, а в промежутках между представлениями стоял на раусе  (специально огороженная площадка перед входом в цирк) и зазывал публику. Крылов рвал цепи, ломал монеты и подковы, выжимал гири, носил по арене лошадь и, наконец, боролся с любым желающим. Поистине богатырской силой и выносливостью надо было обладать, чтобы в течение нескольких лет работать в таком режиме в качестве атлета.

Крылов ранее других понял значение развивающегося любительского и профессионального спорта, охотно учился у любителей, выступал вместе с ними в соревнованиях. Одним из таких любителей, оказался и я. Во время гастролей он постоянно помогал начинающим борцам, делился с ними секретами, профессионального атлета, вводил их в сложный и противоречивый мир цирка.
Лучшая гиревая форма Крылова относится к 1910 году, когда он поставил в Киевском атлетическом обществе несколько замечательных рекордов. Там он толкнул двумя руками 280 фунта, вырвал правой – 165, а левой 104 фунта. За эти рекорды Крылову была вручена от имени председателя общества Е. Гарнич-Гарницкого золотая медаль и диплом.

Карл Микуль (1886-1911), скоростижно скончавшийся в 1911 году, был одним из лучших, если не самым лучшим гиревиком-любителем периода 1906-1910 гг. Латыш по национальности, маляр по профессии, Микуль впервые, обратил на себя внимание знатоков атлетики на всероссийском чемпионате по поднятию тяжестей в 1906 году. В то ему было всего двадцать лет. Красивая, стройная и чрезвычайно пропорциональная фигура производила приятное впечатление на публику. Никто не хотел верить, чтобы этот юноша с женственными чертами лица мог быть серьезным кандидатом на первый приз.

Каково же было всеобщее удивление зрителей и жюри, когда Микуль вырвал правой, на прямую руку 182 фунтов, т.е. более собственного веса (167 фунта). Тем не менее, видя феноменальный результат молодого атлета, многие думали, что вырывание одной правой и есть конек Микула, а на других видах он «сядет». Мне самому невольно приходил на память Лассартес, рвавший правой 190 фунтов при собственном весе 174 фунта и не могший вытолкнуть двумя руками 245 фунтов на всемирном чемпионате в Париже. Но сравнение оказалось неверным. В следующие дни Микул вырвал левой рукой 154 фунтов, толкнул правой 227, а левой  190 и в толчке двумя руками 280 фунтов.
Вскоре после всероссийского чемпионата гиревиков, выдвинувшего его на первое место, Микул перешел в ряды борцов профессионалов и почти забросил гири. Как борец, он равным образом быстро стал выдвигаться в ряды первоклассных, завоевывая симпатии не только публики,  но  товарищей своей технически интересной и чрезвычайно корректной борьбой, но, увы – безжалостная смерть оборвала карьеру будущего чемпиона. Маленькая неосторожность – простуда, и через несколько дней, молодого 24-х летнего атлета не стало.

Но если большинство атлетов стремились к спортивности и честности в цирковой борьбе и атлетике, то некоторые борцы и атлеты привносили в борьбу элементы паноптикума, превращаясь в монстров. Например, Эмиль Фосс (немец по национальности). Он приехал в Петербург в цирк Чинизелли в 1887 году. Это был высокий человек с красивой рельефной мускулатурой. Работал Фосс очень хорошо. «Двойники», то есть гири в два пуда весом, у него подлетали, чуть ли не под самый купол. Работал он также со штангами и носил на шее по нескольку человек. Боролся Фосс неважно и довольно часто тепел поражения от любителей, что впрочем, не мешало его успеху. Но вскоре отказался от спортивного построения своих номеров. Широко используя рекламу, он начал демонстрировать не только силу, сколько отклонения от норм физиологии. «Выступления» Фосса начались ещё на вокзале.

Он вламывался в ресторан, требовал себе десять обедов, отказывался за них платить, скандалил, распугивая пассажиров, потом выходил на вокзальную площадь, выбирал самый плохой извозчичий экипаж (чтобы меньше платить), наваливался на него всей тяжестью своего тела и ломал его. Помимо зевак в «представлении» всегда «участвовали» городовые, которые, в конце концов, препровождали зарвавшегося артиста в участок, где составлялся протокол на провинившегося. Затем уже без публики, антрепренер приносил извинения и рассчитывался за убытки. Однако дело было сделано. Инцидент попадал в газеты, где в самых ярких красках расписывался «подвиг героя». Эпатируя, таким образом публику, добивались главного, привлечь интерес горожан к гастролирующей труппе и тем саамы повысить сборы от выступлений. Все дальнейшее пребывание Фосса в городе состояло из таких же скандальных происшествий.

Перед началом борьбы Фоссу выносили на арену стол со стоявшим на нем целым поросенком и с четвертью водки. Все это съедал и выпивал. Конечно, в такой трапезе была большая доля инсценировки. Сама борьба состояла из ряда грубых приемов, характеризовавших Фосса, как человека-зверя.
Цирк многих своих артистов вербовал из спортивных кружков , которые появились в России в 90-х годах XIX века и получили большое распространение.
Первый кружок любителей атлетики был организован доктором Краевским в 1885 году. Группа молодых людей решила собираться в квартире у доктора, превращенной в небольшую спортивную арену, и тренироваться в борьбе и поднятии тяжестей. В 1892 году в Петербург приехал В. Пытлясинский, хорошо знакомый с техникой классической борьбы. Он стал техническим руководителем кружка Краевского.

Занимались первые любители тяжелой атлетики в очень трудных условиях: они были лишены спортивных снарядов, поднимали вместо штанги трубу с привязанными к её концам камнями. Позже у них появились чугунные штанги и штанги с полыми шарами, куда для веса насыпали песок или дробь. Тем не менее, вокруг кружка Краевского собралась довольно большая и сильная группа спортсменов.

В Москве первую атлетическую арену открыл М. Кистер, вскоре встретивший конкурентов в лице Наумова, Фридланда и Щедрина, также открывших арены. Из московских любителей надо в первую очередь отметить П. Крылова и С. Дмитриева.
Появились атлетические арены также в провинции. Всё это, естественно, увеличило интерес к профессиональной борьбе. В 1898 году состоялся Всероссийский чемпионат борцов любителей, в нем также приняли участие борцы профессионалы Ф. Михайлов и Хомутов, а в 1904 году в цирке Чинизелли в Петербурге открылся первый чемпионат борцов профессионалов.

Чемпионат в цирке Чинизелли имел очень большой успех. Летом чемпионаты открылись в летних увеселительных садах: Измайловском, Екатерининском и в саду «Светлана» на Охте. Здесь стали выступать недавние петербургские любители: механик Косинский, булочник Матюшенко, Т. Липанин (позже он выступал под псевдонимом  Тимоша Медведев) и другие.

В том же году в «Семеновском саду» Егерева начал работать женский чемпионат, но особенного успеха он не имел, так как публика того времени была не готова принять образ женщины-атлета и особенно женщины-борца. Позже появились профессиональные женщины-атлеты, например, Марина Лоорс, показывавшая неплохие результаты в поднятии тяжестей, а затем, участвовавшая в женских борцовских чемпионатах. В 1914-1915 гг. она была признана лучшей женщиной-атлетом.

Летом 1905 года в саду «Фарс», принадлежащий известному петербургскому антрепренеру Тумпакову, открылся чемпионат, руководимый И. Лебедевым (дядей Ваней).

И.В. Лебедев (1873-1950) был студентом юридического факультета Петербургского университета, актером драматического театра и журналистом. Увлекшись борьбой и тяжелой атлетикой, он стал постоянным посетителем арены доктора Краевского. Страстно влюбленный в тяжелоатлетический спорт, Лебедев не был лишен и практической жилки. Он понял, что занятия атлетикой могут приносить заметный доход, и организовал чемпионат. Лебедев старался угодить различным слоям общества. При этом он учитывал интерес зрителей к происходящим событиям в России. Так, после окончания русско-японской войны, когда интерес к Японии был очень велик, в чемпионате Лебедева начал выступать японский борец Саракики, демонстрировавший приемы джиу-джитсу (джиудо). Вовремя Балканской войны 1912 года в чемпионатах подвизался целый ряд борцов с Балкан и Южной Европы (болгарин Петров и чех Христофоров).

При построении чемпионатов, естественно, учитывались и спортивные качества борцов. Каждый чемпионат имел так называемых чемпионов. Обычно их бывало не более двух. Чемпионы – это особенно сильные борцы, претендующие на первые места. Далее шли так называемые гладиаторы – борцы сильные, хорошо знавшие технику борьбы; именно в борьбе с гладиаторами выявлялись чемпионы. Лучшим борцом-гладиатором того времени был Клеманс (Климентий Буль).

Борцы, обладавшие хорошим сложением, но имевшие среднюю борцовскую квалификацию, назывались «апостолами». И, наконец, старые или наоборот, только начинающие борцы, которых все побеждали, назывались «яшками». Любой начинающий борец, выбравший себе дорогу профессионального атлета, должен был начать путь с «яшки», а дальше все зависело от мастерства, природных данных и удачи.